Он знал, что она придёт.

Просто чувствовал это.

В этом доме стены были тонкими, но её шаги он научился различать безошибочно. Её лёгкая походка по коридору, колебание возле его двери — и всегда без стука.

Он уже лежал в постели, будто отдыхал. Но на самом деле ждал.

Голова на подушке, одна рука под одеялом.

Он вытащил член, чуть-чуть потрогал — лениво, но так, чтобы он был в боевой готовности.

Пульсировал, оживал в его руке, как будто знал: скоро будет нужен.

Когда она вошла, он торопливо дёрнулся, будто не ожидал. Член исчез под одеялом.

Он повернул к ней голову с выражением полушутливой неловкости.

Она поймала этот взгляд — и улыбнулась. Медленно, без слов.

Улыбка опытной женщины, которая уже всё поняла.

— В этом нет ничего такого, — сказала она тихо. — Я сама недавно…

— Вчера ночью? — переспросил он с усмешкой.

Она чуть вскинула бровь.

— Это уже не твоё дело.

Он смотрел на неё спокойно. Уверенно. Без страха.

— Так тебе всё-таки нужна помощь? —

Слова прозвучали легко, как будто это не был самый грязный вопрос в её жизни.

Он пожал плечами:

— Нет. Я сам умею.

Она уже знала, что ответа не будет. Она его не ждала.

Она уже решила всё внутри. Чётко, спокойно. Без истерики.

Я сделаю лучше, — подумала она.

Я не уйду сегодня. Я пойду до конца.

Она протянула руки под одеяло. Медленно, как будто проверяя себя.

Пальцы наткнулись на его член — он уже был твёрдым. Тяжёлым. Горячим.

Она остановилась.

Улыбнулась.

— Ничего страшного, — прошептала. — Я просто… хочу помочь.

Он откинул одеяло.

И она увидела его. Полностью.

На секунду замерла.

В груди — укол.

Внизу живота — тёплый толчок.

Какой же он огромный…

Она провела по нему ладонью. Толстый. Жёсткий. Такой, каким и должен быть член мужчины, от которого женщина хочет терять контроль.

Он был на порядок выше Егора. На другом уровне. Настоящий.

Её дыхание сбилось. Сердце застучало.

Она дрочила его медленно, с вниманием, как будто изучала живую скульптуру.

Я самка. Я выбрала сильного. Настоящего.

Мысли были инстинктивны, животны. Она не пыталась их подавить.

Она чувствовала себя нужной. Правильной. Женственной.

И слабой. В хорошем смысле. Слабой перед силой.

Он не кончал. Терпел. Заставлял её выкладываться.

Проверял. И это возбуждало её ещё сильнее.

Прошло, наверное, пятнадцать минут. Она вся была уже в огне.

Его член только крепчал в её руках.

Она плюнула на него, смазала, опустилась ниже, на колени у кровати.

— Я уж подумал… — сказал он.

— Нет, — ответила она.

— Пока нет. — добавил он с улыбкой, она ничего не ответила продолжая работать рукой.

И тогда она заметила: его рука на её груди. Через майку. Сжимает сосок — жёстко. Уверенно.

Другая — между её ног. Через тонкие леггинсы.

И тогда она вспомнила: она была без трусов.

Мокрая. Вся.

Его пальцы уже скользили по ткани, которая прилипла к телу.

Она посмотрела вниз, но не убрала руки.

Наоборот — подалась вперёд. Улучшила доступ.

Он двигал пальцами минимально, едва касаясь — и держал её на грани. Не давал сбросить напряжение.

Это бесило. И сводило с ума.

Сознание уже плыло.

Она остановилась — Но, только если ты никому не скажешь, — прошептала она.

И не дожидаясь ответа, взяла его член в рот.

Сначала только головку. Сперва лизнула, попробовала предэякулят. Осторожно погрузила ее глубже.

И вдруг всё внутри неё будто просветлело.

Что я делаю?

Какая же я… дура… жена…

Но он положил ладонь ей на затылок. Мягко. Не с силой, но властно.

И она опустилась глубже.

Он был слишком велик.

Она не смогла взять полностью. Сказывался перерыв. И размер.

Но она старалась. Жадно. Аккуратно. С уважением.

Я заслужу его. Я стану его.

Она сосала медленно, потом ускорялась.

Иногда вытаскивала и облизывала ствол по всей длине. Игралась. Вкус был солоноватый. Настоящий.

Грязный и прекрасный.

Она чувствовала себя женщиной. На пике. Самкой, которую выбрал альфа. И которая сама выбрала его.

Он не торопился. Держался полчаса.

Тридцать минут чистой работы.

Она старалась изо всех сил. Дрожала от возбуждения.

Одной рукой дрочила его, второй — теребила свою киску. Уже не скрываясь. Уже не думая.

Когда он застонал, она почувствовала, как всё его тело напряглось.

Он кончил ей в рот.

Густо. Много.

Она глотала, почти с благодарностью. То, что не успела — слизала с головки.

Член уже стал мягче, он оставался большим, но уже был не таким твердым, но она продолжала сосать.

Не хотела останавливаться.

Он дважды окликнул её.

— Всё.

— Стоп.

— Спасибо.

Только тогда она отстранилась.

Он хлопнул её по плечу.

По-дружески. Почти с усмешкой.

— Спасибо.

И уткнулся в телефон.

Она смотрела на него в тишине.

Медленно поднималась с пола.

В ней ещё бурлило. Она хотела… большего. Ответа.

Но он был уже где-то далеко.

И она поняла:

Теперь всё изменилось.

После той ночи она испугалась. Испугалась не того, что сделала, а последствий. Того, что узнает Егор. Что всё рухнет. Она начала избегать Николая — не заходила к нему в комнату, не встречалась взглядами, сворачивала в другую сторону, если слышала его шаги в коридоре. Он не пытался остановить её, не звал, не напоминал — просто наблюдал. И молчал. Она боялась зря, он не собирался ничего говорить Егору, ему это было не нужно.

Когда Егор вернулся, она будто снова включилась в привычный режим. Суетилась, улыбалась, целовала его в щечку, шутила у плиты. С Николаем — полное отстранение. Даже когда они сталкивались, она говорила кратко, безэмоционально, и сразу уходила. Он лишь кивал. Но не сводил с неё взгляда.

А ночи… ночи стали пыткой.

Она хотела вернуть всё как было. Хотела почувствовать себя правильной, верной. Но каждый раз, когда они ложились с Егором в постель, это чувство исчезало. Он был слишком мал. Слишком мягок. Слишком... не тот. Он пытался — трогал её, гладил, лизал. И она кончала, сжав губы, из вежливости, из нежности. Кричала нарочно — громко, преувеличенно. Надрывала голос, как на сцене. Он верил. Радовался. А Николай, в соседней комнате, слушал и усмехался. Как на цирковом представлении. Он знал — это не для Егора. Это было для него.

Он не лез. Он не напоминал. Он просто ждал.

А она… она с каждым днём всё сильнее хотела его. Хотела почувствовать ту руку, что сжимала её сосок. Тот жар, от которого у неё подкашивались ноги. Тот член, от которого у неё текло только от одного воспоминания. Она играла в хорошую жену. Но по ночам, когда Егор отворачивался и засыпал, она ложилась на спину, раздвигала ноги и пыталась снова почувствовать себя женщиной. Но её пальцы — слишком слабы. Вибратор — слишком искусственный. А воспоминание — слишком яркое. Егор — слишком, не Николай.

Она представляла, как входит в комнату. Как он уже знает, зачем она пришла. Как молчит и не встаёт с кровати. Как смотрит на неё свысока. Как она сама раздевается. Сама становится на колени. Сама открывает рот.

Она представляла, как он долго ничего не делает. Смотрит, тянет, мучает. И только когда она уже готова умолять — хватает её за волосы и даёт то, что ей нужно.

Каждую ночь она думала об этом. И каждое утро притворялась, что всё в порядке.

А он — ждал. Не звал. Не давал повода. Просто ждал, когда она сама принесёт себя. И в этом было самое странное.

Утро было обычным. Егор спешил, как всегда — кофе, рубашка, папка с бумагами. Она провожала его у двери, поцеловала в щеку и закрыла за ним дверь, прижавшись к ней спиной. Словно хотела остановить. Или запереть себя от самой себя.

Она стояла так долго, глядя в пустоту прихожей, прислушиваясь к тишине. Пыталась придумать, как жить дальше, как заглушить это. Но ничего дельного не приходило в голову. Всё, что рождалось в уме, казалось глупым, унизительным или… слишком правдивым.

Когда она вошла на кухню, Николай уже был там. У плиты. В одних шортах. Без футболки. Свет из окна падал прямо на его спину, подчеркивая рельеф, силу. Он переворачивал яйца на сковороде, будто ничего не происходило. Будто всё в норме.

— Тебя отжарить? — бросил он через плечо, не поворачиваясь.

— Что?.. — она вскинула брови, чуть не уронив чашку.

Он повернул голову, усмехнулся:

— Яйца жарить? Кушать будешь?

— А… нет, спасибо, — пробормотала она, чувствуя, как внутри всё сжалось от неловкости и чего-то ещё — чего-то жгучего.

Она не могла больше тянуть. Не могла больше играть в «нормальность». Её трясло изнутри. Мысли путались.

— Если тебе мешают… наши стоны, — начала она неуверенно.

Он повернулся к ней. Спокойно. Уверенно.

— Не мешают, — перебил он, даже не дав закончить.

— Просто… я могла бы… помочь, — выдавила она. — Как тогда…

Она опустила взгляд в пол. Стыдно. Глупо. Унизительно. Она фактически предложила ему отсосать. Ещё раз. Прямо. И теперь ждала ответа.

— А нет, больше не нужно, — ответил он, спокойно отодвигая сковородку. — Спасибо, выручила.

Ни капли желания. Ни даже намёка. Она молча сглотнула. Её будто ударили. Как девчонку в классе, над которой пошутили — и рассмеялись. Слишком маленькая. Слишком глупая. Не заметна.

— За тобой долг, — сказала она глухо. — Я же тебе однажды помогла.

Он повернулся. Оперся на столешницу. Смотрел прямо, внимательно.

— Что ты хочешь?

Она сделала вдох. Глубокий. Медленный.

— Ты должен мне оргазм, — сказала она, чувствуя, как сердце сжимается. В груди — пустота. Больше нечего терять.

Он ничего не ответил сразу. Секунда. Другая.

— Хорошо, — кивнул. — Я сейчас ухожу. Завтра в двенадцать. Когда Егора не будет.

— Ладно, — сказала она, пытаясь сохранить ровное выражение лица. Но уголки губ предали её. Они дрожали. Они улыбались.

А он смотрел. И знал: она уже пришла. Осталось немного.

Он никуда не уезжал. Никакой дел не было — просто повод, просто игра. Он мариновал её, наблюдал издалека, словно охотник, знающий, что жертва всё равно сама вернётся. Саша, спеша покинув дом, даже не подозревала, что он всё видит. Она торопливо застёгивала пальто, нервно поправляла волосы, глотала пустой ком слюны. Она не знала, что делать, но знала, что не может просто ждать.

Она шла не к подруге, не по делам. Она шла... к себе. В глубь своего тела.

Спа. Завивка. Маникюр, педикюр, полная депиляция. Она сама себе объясняла это через Егора — якобы чтобы порадовать его, якобы для домашнего уюта. Но в глубине души знала: всё это — для Николая. Она готовила себя. Не к разговору, не к флирту. К подчинению. К тому, чтобы он взял. Чтобы не остался равнодушным. Она хотела быть идеальной, во все оружии, чтобы снова посмотрел на неё, как тогда — с ожиданием, с голодом, с тем мужским вызовом, от которого всё внутри сжималось в сладкий узел.

Она потратила целый день, подгоняя всё под некий образ: сексуальной, ухоженной, нужной. Образ, в котором она станет не женой Егора, а женщиной, которая пришла отдаться — сознательно, по собственной воле.

Когда она вернулась, Егора дома не было. Дом был пустой. Но на кухне она увидела Николая. Он сидел на том же месте, всё в тех же шортах, без футболки. Казалось, будто он специально не шевелился с утра — демонстративно расслабленный, уверенный в себе.

— Ты был дома? — спросила она, замирая в дверях.

Он обернулся, медленно, почти лениво.

— Да. Встреча отменилась. Я заходил к тебе, но тебя не было.

Он сделал паузу.

— Скоро приедет Егор. Теперь уже — только завтра.

У неё внутри всё обвалилось. Он был здесь. Он знал. И он специально ничего не сделал. Он дал ей возможность самой ускользнуть от него — а потом вернуться с опущенными глазами.

— Хорошо, — выдохнула она. Голос был ровным, но пальцы сжимались. Она прошла мимо него, чувствуя, как его взгляд провожает её.

Через двадцать минут приехал Егор. Он с порога обнял её, вжал в себя, начал целовать в шею. Его пальцы уверенно пошли вниз, словно по праву. Он хотел. Она знала это, чувствовала это.

Но она отстранилась.

— Не сейчас.

Он замер.

— Почему?

— Просто не хочу.

Это был первый раз за много месяцев, когда она отказала. Она могла бы легко потерпеть пару минут, но она готовилась не для этого, и не хотела портить ожидание. Егор удивился, но ничего не сказал. Пожал плечами и пошёл в душ. А она осталась в спальне — холодная, напряжённая, с ноющим, неудовлетворённым телом, которое уже не воспринимало его как ответ.

Ночью она не спала. Не могла. Мысленно возвращалась к разговору, к этим шортам, к взгляду, который обжигал. Она хотела. Так, как не хотела ещё никогда. Каждой клеткой, каждой мышцей, каждой каплей внутри себя. Пальцы предательски скользнули вниз, она провела по себе — и остановилась. Нет. Не сейчас. Не с собой. Не с этим представлением.

Она легла рядом с Егором, и в первый раз ощутила его как чужого. Он был здесь, рядом, но он не был её мужчиной. В ту ночь она окончательно это поняла.

На следующее утро она проснулась рано. Тело ломило от возбуждения и тревоги. Она позавтракала, умылась, тщательно подготовилась — как на исповедь. Проверила всё: тело, дыхание, чистоту комнаты, бельё, наличие презервативов. Даже выбрала, какое полотенце будет под рукой. Всё должно было быть готово.

Платье — лёгкое, свободное. Парфюм — ненавязчивый, но возбуждающий. Волосы распущены. На губах почти незаметный блеск. Она больше не притворялась. Не играла.

Она ходила из угла в угол. Время — 11:40. Осталось совсем немного. Киска уже давно была влажной, предательски пульсировала при каждом шаге. Её губы слегка дрожали, дыхание сбивалось.

Её рот наполнялся слюной от нетерпения — как будто тело само готовилось. Она чувствовала себя первокурсницей, которая идёт на первый секс.

Но это не был первый. Это был настоящий

Время — 11:55.

Пять минут. Всего каких-то пять минут, но она будто проживала в них целую жизнь. Саша стояла у окна, сжав руки. Сердце било в груди, как при панической атаке. А что если он не придёт? А если всё это было игрой? Проверкой? Местью? Она перебирала в голове все возможные варианты. Может, он нарочно заставил её ждать, чтобы показать, как она ничтожна. Может, он так тонко мстил за что-то, у неё не было вариантов почему, она просто перебирала всё подряд.

Она посмотрела на себя в зеркало. Всё было идеально. Чистая, как свежая простыня. Пахнущая, ухоженная, напитанная маслом кожа. Волосы струились по плечам. Губы чуть влажные, возбуждённые. Она была в лёгком халате, а под ним — ничего.

11:59. Тело будто отказывалось слушаться. Ноги налились свинцом, губы дрожали.

И вдруг…

Ровно в 12:00. Точно, как по часам — он вошёл. Без стука. Без слов. Просто открыл дверь и шагнул внутрь.

Саша застыла. Она хотела броситься к нему. Хотела поцеловать, обнять, сказать что-то — хоть что-то. Но не решилась. Они не были в таких отношениях. Он не друг. Не любимый. Он — мужчина, которому она задолжала. И он пришёл забрать.

Он внимательно посмотрел на неё. По её лицу сразу было видно, как сильно она волновалась. А потом — как её отпустило. Плечи опустились, взгляд смягчился. Она выдохнула. Он пришёл. Значит, она всё сделала правильно. Значит, всё случится.