Разбудил крепко спящую Райну приятный запах жареного мяса, идущий из соседней комнаты. Вернувшийся оттуда Гэт заметил, что пленница проснулась.

— Можно мне воды? – попросила Райна.

Здоровяк на это ничего не ответил, но кружку воды девушке принёс. Как и Райна, он разгуливал по дому в чём мать родила. Утолив жажду, девушка перевела взгляд на здоровяка.

— Я не хочу возвращаться в клетку, - вдруг заявила она.

Гэт в ответ на это недобро прищурился.

— Что значит, не хочу? Совсем страх потеряла? – спросил закипающий громила.

Поняв, что выразила свои мысли максимально неудачно, Райна поспешила исправить свою оплошность.

— Что мне сделать, чтобы не возвращаться в клетку? – сформулировала она свою мысль по-другому.

Недовольства во взгляде дикаря стало меньше, хотя полностью оно и не исчезло.

— Работать тебе надо, - сказал он после небольшой паузы.

— То есть, ублажать тебя? – уточнила девушка.

— Само собой. Это ты будешь делать в любое время и по первому требованию. Но будут у тебя и другие обязанности. Доить коз и коров умеешь?

— Нет.

— Значит, научишься. Заодно будешь помогать другим женщинам с шитьём, стиркой и готовкой. Хотя нет, с готовкой не будешь. Потравишь ещё всех.

— Я умею готовить.

— Рад за тебя. Будешь тогда чистить овощи и разделывать птиц и кроликов. Но от котла держись подальше, а то сама в одном из них окажешься. Поняла?

Райна покорно кивнула.

— Отлично. А теперь давай закрепим вчерашнее, - проговорил Гэт, постукивая себя по паху.

Опустившаяся на колени девушка тут же ухватилась одной рукой за член дикаря, а другой – за его яйца. Начав с неторопливых ласковых поглаживаний, Райна вскоре задействовала язык. Тщательно облизав ствол с одной стороны, затем с другой, девушка натянула кожицу, а затем стала щекотать кончиком языка чувствительную головку. Мысли о том, чтобы укоротить вождю дикарей хозяйство, ей в голову больше не приходила. Начав сосать, добравшаяся до середины Райна даже не пыталась продвинуться дальше. Ту часть, что не помещалась ей в рот, девушка ласкала пальцами. И хоть здоровяку нравилось, как девчонка играет на его флейте, ему захотелось большего.

— Глубже, - потребовал он.

Райна продвинулась чуть дальше, буквально на одну фалангу мизинца, но и этого дикарю показалось мало.

— Глубже! – повторил он с нажимом.

Девушка продвинулась ещё дальше, и это уже оказалось сложнее. Чувствуя, как эта громадина увеличивается прямо у неё во рту, девушка замедлилась. Гэту это не понравилось.

— Соси быстрее, иначе я тебе помогу! – пригрозил здоровяк.

Райна снова подчинилась, испугавшись, что дикарь начнёт трахать её в рот, пытаясь запихнуть свою дубину ей прямо в горло. Дышать стало сложнее, да и губы начали поднывать. Когда здоровяк позволил ей переключиться на яйца, Райна испытала небывалое облегчение. С их обработкой у неё проблем не возникло, пока Гэт не потребовал, чтобы она разом взяла в рот и пососала оба шара. Этого Райна сделать не смогла. Поскольку это была лишь проверка её текущих навыков, здоровяк особо не расстроился. Не получилось с первого раза – ничего страшного. Он её ещё натренирует!

Когда пришло время разрядки, здоровяк слегка подался назад, так чтобы головка осталась во рту Райны, и кончил. Уже зная, что семени будет много, девушка старалась сразу всё глотать, прежде чем последует новая порция. В этот раз ей удалось не запачкать подбородок. Отстрелявшийся член девушка быстро почистила.

— Ну вот ты и позавтракала. Теперь моя очередь, - проговорил дикарь.

Подойдя к кровати, Гэт надел штаны и сапоги. Увидев, что Райна тоже собирается одеться, здоровяк недовольно насупился.

— Ещё раз сделаешь это без спроса – я твои шмотки сожгу, а тебя выпорю! – пригрозил громила.

— Что сделаю? – не поняла Райна.

— Одеваться будешь лишь тогда, когда я разрешу. Поняла?

Девушка покорно кивнула, положив накидку и штаны на медвежью шкуру.

— Иди за мной, - последовал новый приказ.

Придя в соседнюю комнату, здоровяк уселся за стол, налил себе вина и стал уплетать сочную баранью ножку. Райна благоразумно осталась стоять в сторонке.

— Я вот что странное подметил. Когда шоранцы вступают в сражение с дальфарцами или пытаются захватить города, в самых первых рядах в битву бросаются солдаты с тёмной кожей, или смуглой, как у тебя. Светлокожие идут уже следом, да и броня у них получше. Не объяснишь мне, почему? – вдруг поинтересовался Гэт.

— Всё очень просто. Мы хоть и считаемся подданными Шоранской Империи, относятся к нам как к людям второго сорта. Пятилетних мальчиков забирают из семей, отправляют в тренировочные лагеря, где их учат сражаться, а оттуда забирают в имперскую армию, - объяснила Райна.

— Погоди-погоди. То есть ты и твои соплеменники когда-то были сами по себе? – уточнил Гэт.

— Можно и так сказать. Пока не пришла армия императора, наше племя было самым сильным и многочисленным, а наши охотники и воины – самыми отважными и доблестными, - с гордостью заявила девушка.

Отхлебнувший немного вина Гэт презрительно хмыкнул.

— Чушь собачья. Настоящий воин либо побеждает, либо гибнет в бою. Он не позволит нацепить на себя оковы, и уж тем более не будет за них сражаться. Это удел жалких бесхребетных рабов, - высказал своё мнение дикарь.

Его слова вызвали у Райны бурю негодования. Да, она и её племя для Шоранской Империи – всего лишь расходный материал. Но слушать упрёки в трусости от какого-то варвара было неприятно.

— А сам-то чем лучше? – не удержалась смугляночка.

Гэт ожидаемо после этих слов помрачнел.

— Что ты сейчас сказала? А ну-ка повтори! – потребовал громила.

— Ты рассуждаешь о том, что должен делать настоящий воин, но сам при этом прислуживаешь дальфарцам, и себя рабом явно не считаешь.

— С чего ты взяла, что я прислуживаю дальфарцам?

— Я видела, как сюда приезжал тот лорд, и спокойно забрал девушек и мальчишку из Лэйдса, хотя они и были вашей добычей.

— Ну и что с того? То, что я отдал ему заложников, ещё не делает меня его слугой. Я не был ни чьей собачонкой, и становиться ей не собираюсь. Мы заключили договор.

Сейчас в это трудно было поверить, но ещё совсем недавно положение “Огненных львов” было плачевным. Гибель урожая и частые вооружённые стычки с другими дикарями поставило воинствующее племя на грань вымирания. В тех местах, где раньше жил Гэт и его соплеменники, практических не осталось животных и рыб, а земля как будто умерла. Добыть пропитание удавалось лишь грубой силой, отбирая его у других племён или ограбив какой-нибудь караван. Вот только это было не решение проблемы, а скорее продление агонии, ведь другие племена всегда наносили ответные удары, а за разграбленные караваны приходили мстить дальфарские солдаты. Закалённому в боях Гэту с его нечеловеческой силой и выносливостью они были не страшны, но всё шло к тому, что в какой-то момент он останется единственным представителем своего племени.

Всё изменилось, когда в угасающее поселение дикарей пожаловал Зарксис, в котором вождь сразу же разглядел полудемона. Граф Чезвик предложил Гэту скорее дружбу, нежели службу. Однако гордый здоровяк поначалу это предложение отверг, поскольку считал ниже своего достоинства считаться с кем-то слабым. Чтобы доказать здоровяку, что они, как минимум, равные друг другу, Зарксис предложил ему честный поединок на костяных кинжалах, но без использования демонический способностей. Гэт согласился. Граф сражался отнюдь не как благородный воин, бросая противнику землю в лицо, и норовя заехать ему ногой по шарам. Ещё и оба кинжала заранее смазал особым ядом, из-за которого реакция противника притупилась после первой же царапины. На тот случай, если здоровяк его тоже зацепит, Зарксис заранее принял противоядие. Всё это в итоге принесло ему победу.

Шокированный первым в своей жизни поражением Гэт признал себя другом и соратником Зарксиса, за что его племя получило обширный участок земли во владениях графа Чезвика. Перебравшись на новое место, “Огненные львы” основали там новое поселение, где сейчас и жили. Объяснять всё это Райне здоровяк не посчитал нужным, и даже не стал наказывать её за дерзость. Более того, Гэт даже угостил девушку бараньей ножкой, хотя сама пленница ожидала, что он начнёт швырять ей кости, словно собаке. Вдоволь налюбовавшись прелестями смугляночки, здоровяк наконец-то позволил ей одеться.

***

Встреча с главным казначеем королевства прошла замечательно. После обнимашек с возвращённым внуком, он передал полукровке письмо от первого министра, в котором тот высказал графу Чезвику крайнюю признательность за спасение дочерей. Благодаря Вейре и её видениям, Зарксис заблаговременно узнал о предстоящем похищении, и запросто мог его предотвратить. Мог, но не стал этого делать. После спасения заложников первый министр и главный казначей были у него в долгу, чего бы ни случилось, если бы имперские диверсанты не дошли до Лэйдса, погибнув где-нибудь по пути. То, что в ходе похищения из-за его бездействия была перебита охрана и прислуга девушек и мальчика, а также парочка стражников в Лэйдсе, заподозривших неладное, Зарксиса не волновало. Это был необходимый для дела сопутствующий ущерб. Только и всего. Пообщавшись с Гэтом, граф Чезвик в очередной раз убедился, что тот искренне считает его своим верным другом, и даже не догадывается, из-за кого в своё время в прошлом поселении “Огненных львов” перевелась живность и пришла в негодность некогда плодородная земля. Бедственное положение племени подтолкнуло Гэта в нужном направлении, вынудив его сделать правильный выбор.

Вернувшись в своё поместье в Брайле, и пообщавшись с управляющим, Зарксис узнал, что кто-то из слуг заметил, как графиня Чезвик забралась на крышу, и какое-то время по ней бегала. Решив узнать у “супруги”, зачем она это делала, Зарксис направился в её покои, где помимо самой Мирии застал и Лиру, чьи беспорядочно растрёпанные волосы графиня пыталась собрать в хвост. Зарксис дождался, пока она это сделает, обменялся с дочерью парой фраз, и максимально деликатно выпроводил её за дверь, оставшись с Мирией наедине.

— Мне тут рассказали, что в моё отсутствие ты бегала по крыше. Не хочешь объяснить, что это было? – поинтересовался полукровка.

— Рентис и Лира решили, что крыша твоего дома для игр подходит лучше, чем сад или лужайка. Вот мне и пришлось их ловить, и тащить обратно в дом, заперев дверь, - объяснила Мирия.

— Да пусть играют. Ничего плохого с ними не случится.

— А если случится? Рядом с лагерем беженцев есть разрушенная часовня, где Рен любил играть с другими мальчишками. Доигрался до того, что чуть ногу не сломал, и потом какое-то время хромал. А я даже ничего помочь ему не могла, потому что моя целительская магия причиняет ему боль, - посетовала графиня.

— Ну правильно, так и должно быть. Ты – маг света, а он – богопротивное порождение тьмы.

В ответ на это заявление Мирия наградила Зарксиса испепеляющим взглядом. Но графа это не проняло.

— Что ты так на меня смотришь? Это не оскорбление, а констатация факта. Если бы в лагере узнали о том, кто такие Рентис и Лира на самом деле, их бы связали и бросили в огонь, а следом и тебя. И все те, кто до этого вам улыбался, дружно подкинули бы дровишек в разгорающийся костёр, - пояснил полукровка свою позицию.

Мирия была бы рада возразить, но не смогла. Она понимала, что Зарксис прав. Если бы беженцы узнали всю правду о Рентисе и Лире, для детей это закончилось бы плачевно. И кроме неё самой, никто бы не попытался за них заступиться. Даже лекарь и его помощник во время расправы над близнецами в лучшем случае стояли бы в сторонке, стыдливо отведя взгляд в другую сторону.

Разговор “супругов” был прерван появлением слуги, принёсшим недавно доставленное в поместье важное письмо для графини. Быстро его распечатав и прочитав, Мирия помрачнела.

— Что-то случилось? – поинтересовался Зарксис.

— Мой отец умер, - сообщила графиня дрогнувшим голосом.

— Как это случилось?

— Кучер не справился с лошадьми, и карета упала с обрыва.

— Мне жаль.

— Не лги! Не жаль тебе его! – повысила голос Мирия.

— Мне жаль тебя, а не его. Человека, отрекшегося от родной дочери за то, что над ней надругались, жалеть не за что, какой бы ужасной смертью он не умер.

Мирия не стала напоминать, кто именно над ней надругался, а просто сказала, что ей необходимо побыть одной. Зарксис эту просьбу выполнил. Оставшись одна, девушка с грустью вспомнила не только своего отца, но и единокровного младшего брата. Его мать умерла ещё при родах, а теперь вот не стало отца, и мальчик остался совсем один, если не считать слуг. Теперь, когда их отца больше не было в живых, запрет на возвращение в родовое гнездо был снят, и Мирия спокойно и открыто могла встретиться с братом. Или наоборот, пригласить его в Брайл. Такой вариант ей понравился больше, так как надолго разлучаться с сыном и дочерью Мирия не хотела. Подумав не написать ли ему письмо, графиня решила пока с этим повременить, после чего отправилась на улицу, чтобы подышать свежим воздухом.

Во время прогулке по саду к девушке подбежал один из слуг, и сообщил, что у ворот стоит уличный мальчишка. Он доставил какое-то важное послание, но готов передать его только в руки графини Чезвик. Заинтригованная Мирия направилась к воротам. По ту сторону стоял худой босоногий мальчишка. Встретившись с графиней, он показал какой-то клочок бумаги, но отдать его согласился лишь за пару медяков. Мирия заплатила юному курьеру гораздо больше, чем он требовал, заодно приказав слуге принести с кухни хлеба, мяса и фруктов, чему голодный мальчишка несказанно обрадовался. Графиня же, получив записку, немедленно ознакомилась с её содержимым.

“Нам необходимо встретиться. Это касается гибели твоего отца. Приходи одна в десять вечера к церкви. Я буду ждать тебя под мостом. Одрик.” – было написано в послании.

Мирия задумалась. Встречаться тайком с Одриком, да ещё и поздно вечером, ей не слишком хотелось. И она бы этого делать не стала, если бы бывший наставник не упомянул её отца.

— Тот, кто дал тебе эту записку, ждёт моего ответа? – спросила Мирия у юного курьера.

— Да. Что мне ему передать?

— Передай ему, что я согласна.

***

Хотя с момента их последнего свидания прошло не так много времени, Кай скучал по Селии. Вейра это видела, и её это жутко раздражало. Причиной её недовольства было не легкомысленное поведение приставленного графом Чезвиком телохранителя, который должен был постоянно за ней приглядывать, а банальная ревность. Дело в том, что провидица и сама сохла по Каю, о чём парень даже не догадывался. Своих чувств девушка стыдилась, но поделать с собой ничего не могла. В образовавшемся любовном треугольнике провидица чувствовала себя лишней. Провидица очень хотела, чтобы полукровка обратил на неё внимание, как на женщину, но в то же время ровным счётом ничего для этого не предпринимала. Да и других забот у девушки хватало.

С приходом полового созревания и первых месячных провидческий дар обострился. Теперь Вейра могла гораздо дальше заглядывать в будущее и более точно определять дату увиденного. Да и сами видения стали более чёткими и осмысленными, и теперь Вейра видела только то, что было нужно ей и её хозяину, а не всякую незначительную ерунду. Вот только сами видения стали для неё серьёзной проблемой. Если раньше они длились не больше десяти секунд, вызывая усталость и лёгкое покалывание в висках, то теперь это были полноценные припадки, после которых болела не только голова. При этом девушке было понятно, что дальше будет только хуже, и ничем хорошим для неё это в конечном итоге не закончится. Не так давно провидице приснился жуткий сон, в котором она видела саму себя со стороны, бьющуюся в конвульсиях на полу, и пускающую пену изо рта. Зрелище выдалось не самое приятное. И хоть сны обычно быстро забываются после пробуждения, этот неприглядный образ плотно засел в её памяти.

Заглянув в комнату Кая, провидица увидела своего телохранителя, стоящего у окна с тоскующим видом.

— Снова по баронессе своей скучаешь? – спросила Вейра, хотя и так всё прекрасно понимала без лишних слов.

— Нечем заняться – вот и скучаю, - пробурчал Кай, попытавшись отмахнуться от провидицы.

— Да выбрось, наконец, её из головы, и возьми себя в руки! А то смотреть на тебя противно! – раздражённо пробормотала провидица.

— Ну так отвернись, раз не нравится смотреть. Тебя же никто не заставляет это делать.

Стараясь унять нарастающее раздражение, Вейра сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Диалог как-то не задался. После видения со смертью Зарксиса, Кай, как и обещал, больше далеко от неё не отходил. За продуктами они ходили вместе, и даже ночевали в одной комнате, пусть и не в одной постели. И пусть объект её обожания проводил с ней больше времени, у Вейры было стойкое ощущение, что они ещё сильнее друг от друга отдалились, хотя и до этого момента были не особо то и близки. Саму себя провидица ощущала пиявкой. Намертво присосалась к человеку, а в данном случае, к полукровке, и не хочет его отпускать, даже понимая, что ей ничего не светит.

Всё-таки сумев побороть раздражение, провидица попыталась осторожно подступиться к объекту своего обожания с другой стороны.

— Похоже, для тебя это нечто большее, чем просто интрижка. Но ты уверен, что значишь для неё столько же, сколько она значит для тебя? – спросила Вейра.

Кай ни в чём уверен не был. Обернувшись, он окинул провидицу недовольным взглядом. Ему не нравилось, что она затронула и развивает эту тему.

— Как сосед по постели, ты её вполне устраиваешь. В данный момент. Позже, когда твоё излишнее внимание начнёт ей докучать, она легко может найти тебе замену. Или ты надеешься повести её под венец и стать новым бароном Чедаром? – продолжила провидица.

— Я так далеко вперёд не заглядывал. Это умеешь делать только ты.

— У ваших отношений нет будущего. Чтобы это понять, совсем не нужно быть провидицей. Для вас обоих будет лучше, если ты забудешь о ней и найдёшь себе какую-нибудь другую девушку.

— Это ты сейчас на себя намекаешь? – спросил Кай, недобро прищурившись.

Вейра опешила.

— При чём здесь я? – спросила провидица.

Мысль о том, что Кай догадался о её чувствах, девушку скорее напугала, чем обрадовала.

— Вот ты мне и скажи. Сначала требуешь, чтобы я проводил всё время рядом с тобой, теперь убеждаешь меня порвать с Селией. Какой-то у всего этого запашок неприятный. Сильно попахивает ревностью, - сказал Кай, подходя ближе.

— Тупостью это попахивает, а не ревностью, - проворчала Вейра.

— Давай без этих намёков и уходов в сторону. Скажи прямо: я тебе нравлюсь? – спросил Кай напрямик.

Нет, ты мне не нравишься. Казалось бы, что такого сложного это сказать? Но оказалось, что очень даже нелегко. Особенно когда человек, которому надо соврать, стоит прямо перед тобой и пристально смотрит тебе в глаза. Вейра пожалела, что вообще начала этот разговор. Взволнованной девушке казалось, что Кай видит её насквозь. Если она соврёт, то она сразу это поймёт. А сказать ему правду провидица не решалась.

Возможность не отвечать на каверзный вопрос дало так вовремя пришедшее видение. Глаза пошатнувшейся Вейры почернели, а по телу пробежала судорога. К счастью, оказавшийся рядом Кай не дал ей упасть. Оттащив забившуюся в припадке Вейру на свою кровать, парень уложил её на спину, и придержал за плечи, чтобы провидица не дёргалась. Видение закончилось лишь спустя пару минут. Спрашивать, как Вейры себя чувствует, парень не стал. Невооружённым глазом было видно, что чувствует себя провидица так себе.

— Открой окно, - попросила Вейра, тяжело дыша.

Кай тут же выполнил её просьбу.

— Что ты видела в этот раз? – полюбопытствовал он.

Провидица открыла было рот, но тут же закрыла. Она видела, как закованную в цепи обнажённую Селию жестоко насилуют, прокалывают иглами грудь, отрезают соски и засовывают во влагалище раскалённый металлический прут.

Всё это происходит в зловещем тёмном каземате. Помимо нескольких пыточников, в подземелье также находится инквизитор в белой мантии и белом плаще, который задаёт вопросы вопящей от боли баронессе. Чем вся эта экзекуция закончилась, точнее, закончится, Вейра рассмотреть не успела. Понятно было, что ничем хорошим.

— Мне надо отдохнуть, - только и сказала провидица, уйдя от ответа.

Кивнувший Кай не стал больше ни о чём расспрашивать девушку. Вейра попыталась отдышаться. Участь попавшей в плен к инквизиции Селии была незавидной. Об этом обязательно следовало рассказать если не Каю, то хотя бы Зарксису. Но с другой стороны, если баронессы не станет, то Кай будет свободен. Парень, конечно, очень расстроится, узнав, что случилось с его любовницей. Зато появится идеальный повод его утешить. Хоть опыта в таких делах у неё совсем не было, она сделает всё возможное, чтобы в её объятиях полукровка как можно скорее позабыл о своей утрате.

Придя к такому выводу, Вейра решила держать рот на замке, и никому не рассказывать об увиденном. Говорят, что на чужом горе счастья не построишь. Она это высказывание попытается опровергнуть. Пускай даже само счастье окажется мимолётным.