Трое мужчин расположились в плетёных креслах на балконе, окутанные серебристым светом полной луны, которая превращала Средиземное море в ртутную равнину. Двое — Транкавель и Венсан — всё ещё обнажённые, их тренированные тела блестели от пота и остатков страсти, каждый шрам и татуировка рассказывали историю боевого прошлого, были летописями насилия, к которой они только что добавили новую, общую главу. Михаил сидел меж них, безупречно одетый в дорогой костюм, будто специально подчёркивая этот контраст между цивилизацией и дикой природой. Его безупречный внешний вид был последней защитой, ширмой, скрывающей бурю внутри, бурю из ревности, похоти и леденящего душу удовлетворения.

Тишину нарушал только хрустальный звон бокалов да далёкий шум прибоя. Дым кубинских сигар клубился в тёплом воздухе, создавая призрачные узоры в лунном свете. Картина напоминала странный ритуал — три воина после битвы, делящие трофей, который оказался ценнее любых наград, трофей, который добровольно лег под их ножи.

— Русский... — наконец произнёс Транкавель, его голос звучал хрипло после всего случившегося, с характерной хрипотцой бывшего курильщика, прожженного не только табаком, но и порохом.

— Михаил. Меня зовут Михаил, — поправил он спокойно, делая глоток двадцатилетнего коньяка. Огонь алкоголя обжёг горло — хорошо, что хоть что-то могло отвлечь от образа жены, всё ещё лежащей в соседней комнате. Он представлял, как её измождённое тело вздрагивает в остаточных спазмах, и это зрелище снова заставило кровь прилить к паху, предательски напоминая, что он — часть этого порочного круга.

Подполковник кивнул, изучая его профиль с профессиональной оценивающей холодностью снайпера. "Интересно, он сейчас хочет меня убить или присоединиться?" В его взгляде читалось странное уважение — немногие мужья смогли бы выдержать такое зрелище, не сломавшись и не впав в ярость. В этом спокойствии была своя, особая сила.

— Хорошо, Михаил. — Он выпустил идеальное кольцо дыма, которое медленно расплылось в ночном воздухе, как призрак только что произнесенного имени. — Я не знаю, завидовать тебе или жалеть. Такая жена... это и благословение, и проклятие. Как жить с ураганом в гостиной.

Венсан фыркнул, поправляя сигару в зубах золотой зажигалкой:

— Благословение для нас сегодня. — Его губы растянулись в волчьей ухмылке, но в глазах читалось нечто большее, чем просто удовлетворение — удивление от встречи с женщиной, которая смогла принять их обоих, и не сломаться, а преобразиться.

Михаил медленно повернул бокал в руках, наблюдая, как янтарная жидкость оставляет маслянистые следы на хрустале. "Они ждут моей реакции. Но что я могу сказать? Что видел, как она кончала на их члены? Что мой собственный стоял всё это время?" Его лицо оставалось непроницаемой маской, но пальцы слегка дрожали — единственная утечка информации во всей этой тщательно выстроенной обороне, крошечная трещина в броне.

Транкавель выпустил новое кольцо дыма, изучая Михаила сквозь дымную завесу как через прицел:

— Михаил... Твоя жена — удивительная женщина, — его голос, обычно резкий как удар приклада, сейчас звучал почти задушевно. — Она принимала нас, как... как хороший солдат принимает приказ — без страха, без фальши.

В его словах прозвучала высшая похвала, которую мог дать этот человек — сравнение с достойным бойцом, и в этом была своя, извращенная правда.

Венсан усмехнулся, поправляя сигару в уголке рта жестом, отточенным в тысячах баров от Бейрута до Банги:

— Большинство женщин либо притворяются святыми, либо играют в шлюх. Она же... — его пальцы описали в воздухе волну, — была настоящей. Как шторм в открытом море. — Его глаза неожиданно потемнели, вспоминая, как её тело содрогалось между ними, как оно отвечало на их жестокость такой же животной, чистой отдачей.

Михаил медленно повращал бокал, наблюдая, как коньяк оставляет янтарные дорожки на хрустале.

— Она всегда была такой. Просто... — его губы дрогнули в полуулыбке, которая не добралась до холодных глаз, —. ..не каждый мужчина достоин её искренности. В его голосе прозвучал скрытый, стальной намек — он знал, что эти двое получили лишь то, что она сама захотела дать, и что он, муж, был тем, кто держал дверь в эту клетку с тиграми открытой.

Тишина повисла между ними, нарушаемая лишь криками чаек и далёким плеском волн — ритмичным, как дыхание спящего гиганта, как послевкусие только что пережитого коллективного кошмара-наслаждения.

Транкавель наклонился вперёд, его локти упёрлись в колени с характерным хрустом суставов, звуком, знакомым по сотням военных советов: — Значит, мы с капитаном в деле?

Михаил встретил его взгляд без колебаний — сталь против стали:

— Она выбрала вас. Пять дней. Мои условия: никаких следов на видных местах, никакого членовредительства. Если она говорит "нет" — значит "нет". — Он сделал паузу, давая словам, твердым, как устав, осесть. — И да, — я полноправный участник. — Последняя фраза прозвучала не как просьба, а как ультиматум, отчеканенный в тишине, — он не собирался оставаться наблюдателем в собственной игре. Он был ее создателем и главным бенефициаром.

Венсан кивнул, неожиданно серьёзный, его игривость испарилась как дым от сигары:

— Честные правила. Мы солдаты, не мальчишки. В его голосе прозвучало неожиданное уважение — он понял, что имеет дело с равным, с тем, чьи правила игры были еще опаснее их собственных.

Транкавель поднял бокал, поймав лунный блик в хрустале: — За Милану. И за честную игру между мужчинами. За ту грань, где конкуренция превращается в братство, а ревность — в общий, темный восторг.

Хрусталь звонко столкнулся, звук чистый как выстрел в горном ущелье, скрепляя их дьявольскую сделку. В этот момент Транкавель повернулся к Венсану с внезапной деловитостью:

— Габриэль, проверьте, как там наша мадам. — Командирский тон вернулся мгновенно — игра закончилась, началась служба. Служба по эксплуатации их общего, драгоценного трофея.

Милана лежала на смятых простынях, её тело всё ещё подрагивало в послесвечении страсти, как струна после мощного аккорда. Когда дверь приоткрылась, она даже не пошевелилась — только губы чуть дрогнули, будто во сне. Её сознание плавало где-то между сном и явью, тело было тяжёлым как свинец, но где-то в глубине, в самой сердцевине ее развращенного естества, всё ещё тлели угли неутолённого желания.

Венсан приблизился бесшумно, как на задании в тылу врага. Его пальцы — грубые от оружия, но сейчас удивительно нежные — скользнули: по внутренней стороне бедра — кожа горячая, влажная, к животу — мышцы вздрагивают при прикосновении, между ног — "Mon Dieu..." — он едва сдержал удивление. Его брови поползли вверх — даже после всего, что они сделали, её тело всё ещё горело, все еще судорожно сжималось в пустоте, требуя новой жертвы.

— Она... — его голос сорвался на неожиданной ноте, когда пальцы встретили горячую влагу, —. ..всё ещё на грани. Дрожит, как загнанная лань, но... но ее плоть все еще поет боевой гимн.

Милана внезапно раздвинула бёдра с тихим стоном, который больше походил на мольбу. Её глаза оставались закрытыми, но тело явно отвечало на прикосновение, это было безмолвное, но абсолютное признание его власти.

— Капитан... — её голос звучал хрипло, как после долгого крика, —. ..помогите мне в душ.

Венсан замер на мгновение, затем аккуратно подхватил её на руки с неожиданной для такого грубого мужчины бережностью. Она прижалась к его груди, как ребёнок — удивительно хрупкая после всей их грубости. В ответ она лишь провела ладонью по его щеке — благодарность без слов. Этот жест содержал в себе больше близости, чем все их предыдущие соединения. Он был важнее любого поцелуя.

Михаил наблюдал, как Венсан уносит Милану в ванную. Его пальцы сжали бокал чуть сильнее, костяшки побелели. Ревность клокотала в нём, но не к этим мужчинам — к той абсолютной свободе, с которой его жена отдавалась страсти, свободе, которую он сам ей даровал, но которой не мог до конца обладать.

— Жан-Пьер... — он впервые использовал имя подполковника, стирая последние формальности, —. ..она действительно нравится вам? Не как шлюха, а как... как человек?

Транкавель потянул сигару, его глаза сузились до щелочек:

— Как женщина, достойная уважения? Да, Михаил. И это... неожиданно. — Он на мгновение задумался, вспоминая сотни женщин на своём пути, но ни одна не оставила такого следа, не заставила его, старого волка, испытывать нечто, граничащее с почтением.

Где-то за их спинами лилась вода, смешавшись с тихим женским стоном. Два мужчины сидели в молчании, связанные странным братством — братством тех, кто познал одну и ту же бурю. В этом молчании было больше понимания, чем в любых словах — каждый из них переживал свою смесь ревности, гордости и неистового возбуждения. Они были сообщниками в акте открытия нового континента плоти и духа.

Вода в душе зажурчала мягким потоком, наполняя ванную комнату теплым паром. Милана едва держалась на ногах, её тело дрожало от пережитого наслаждения и усталости. Её ноги подкашивались, но где-то глубоко внутри всё ещё тлело то самое желание, которое сводило с ума всех троих мужчин, ненасытное, как черная дыра.

Габриэль крепко обхватил её за талию, чувствуя, как её хрупкое тело подаётся под его руками. Он не мог отделаться от странной мысли — эта женщина годится ему почти в матери, но сейчас она выглядела такой же юной и беззащитной, как девчонка после первого раза. И в этом был свой порочный кайф. Казалось, они за ночь отняли у нее не только невинность, но и возраст.

— Держитесь, мадам, — прошептал он, его голос звучал неожиданно нежно для такого брутального мужчины. — Я тебя не отпущу. Его пальцы непроизвольно сжались сильнее — он вдруг осознал, что хочет не просто трахать её, а защищать. Это новое чувство смущало его больше, чем любая извращённая фантазия. Оно было опаснее.

Он аккуратно подвёл её под струи воды, которые тут же обрушились на её измученное тело. Милана зажмурилась, чувствуя, как тепло растекается по коже, смывая следы их страсти — капли спермы, пот, аромат чужих тел. Её кожа под струями воды казалась почти прозрачной, синяки и следы от укусов выглядели как боевые отметины. "Чёрт, она действительно выдержала нас", — с уважением подумал Габриэль. Она прошла их ад и вышла из него не сломленной, а... очищенной.

Габриэль взял в руки мягкую мочалку, нанёс на неё немного геля с тонким ароматом лаванды и начал медленно, почти с благоговением, мыть её спину. Его пальцы, привыкшие к холодной стали оружия, сейчас двигались с неожиданной нежностью — будто боялись повредить эту хрупкую, но такую выносливую женщину. Он смывал с нее их общий грех, и в этом был свой, особый ритуал.

— Ты вся в синяках, — пробормотал он, проводя пальцами по следам от своих же пальцев на её бёдрах. — Но чертовски красивая. Его взгляд скользнул по её фигуре — несмотря на возраст, её тело сохранило упругость и грацию. "Как же так получилось, что она старше меня, а выглядит...", — мысль оборвалась, когда она слабо пошевелилась под его руками, - "...а чувствует себя на двадцать лет, и я вместе с ней?"

Милана слабо улыбнулась, но не ответила. Её голова была слишком тяжёлой, мысли — мутными. Она чувствовала себя одновременно опустошённой и наполненной, как будто эти двое мужчин выпили всё её естество, но оставили взамен что-то новое, неизведанное. Ощущение полного, тотального использования было самым сильным афродизиаком.

Габриэль перешёл к её груди, осторожно омывая каждую округлость. Его пальцы дрогнули, когда наткнулись на следы зубов подполковника. "Жан-Пьер всегда метит то, что считает своим", — с лёгкой ревностью подумал он. И с гордостью — ведь теперь она была и его.

— Тише, тише, — прошептал он, когда её тело дрогнуло. — Мы ещё не закончили. Его член предательски напрягся при этих словах — он знал, что их игра только начинается, и что эта нежность — лишь затишье перед новой, еще более страшной и сладкой бурей.

Когда вода смыла последние следы пены, Габриэль выключил душ и обернул Милану в большое пушистое полотенце. Его руки, обычно такие грубые, сейчас двигались с почти материнской заботой — странный контраст с тем, что происходило между ними час назад. Он вытирал ее, как вытирают священную реликвию после ритуала.

— Всё, мадам, — прошептал он, прижимая её к себе. — Теперь ты снова чистая. - Но в его глазах горел тот самый огонь, который говорил: "Чистая — как очищенный от всего лишнего инструмент, готовый к новой симфонии разврата."

Габриэль бережно помог Милане выйти из ванной, его сильные руки надежно поддерживали ее. Он ловил себя на мысли, что наслаждается не только её наготой, но и этой внезапной зависимостью от него — обычно столь независимая, сейчас она полностью доверилась ему. И в этой власти над ее слабостью была своя, новая форма обладания.

— Мадам хочет что-то выпить? — спросил он, слегка наклонившись. Его голос звучал почти по-сыновьи почтительно, что странно контрастировало с их недавней животной страстью.

— Мартини. Со льдом.

Габриэль кивнул и направился к мини-бару. Лёд в его руках звенел громче, чем обычно — пальцы слегка дрожали. "Чёрт, она выбила меня из колеи", — с досадой подумал он. Она вторглась не только в его тело, но и в душу, и это было страшнее.

— Иди на балкон, — тихо сказала она, делая первый глоток. — Я скоро выйду.

Ее тон был не просьбой, а указанием. Рабыня на минуту стала королевой, и он, солдат, беспрекословно подчинился.

Капитан задержал взгляд на ее обнаженных плечах. Его губы непроизвольно сложились в улыбку — даже сейчас, еле живая, она отдавала приказы. Это напомнило ему первую встречу в поезде, когда она смерила его взглядом, будто он был мальчишкой, а не боевым офицером, и с тех пор он так и не смог восстановить свое превосходство до конца.

— Она жива? — Транкавель бросил на него оценивающий взгляд, пытаясь прочесть между строк доклада.

— Еле стоит на ногах, но... — Габриэль усмехнулся, — в ее глазах все еще горит этот чертов огонек. Он намеренно опустил, как бережно мыл её, как дрожали его руки — пусть Жан-Пьер думает, что он всё ещё "железный капитан", а не солдат, чьи укрепления были разрушены одной хрупкой женщиной.

Михаил молча затянулся сигарой. Он знал, что этот "огонёк" в глазах жены — его собственное творение, результат лет тонкой, изощренной лепки. И теперь эти двое легионеров получили то, на что у него ушли годы, сорвали плод, который он так терпеливо взращивал.

И тогда дверь балкона открылась.

Милана проскользнула наружу с кошачьей грацией, будто и не было только что изнеможения. Ее движения были настолько легкими и плавными, что казалось — она не идет, а буквально стелется по воздуху, преодолевая усталость чистой силой воли, той самой демонической энергией, что рождалась на стыке боли и наслаждения. Полотенце, в которое она была завернуто, разошлось с первым же ее шагом, обнажая тело — все еще розовое от горячей воды, с едва заметными, но оттого еще более вульгарными следами их рук. В лунном свете следы пальцев на ее хрупком теле выглядели как тайные письмена, оставленные двумя великанами на фарфоровой кукле, как карта ее нового, только что завоеванного статуса.

Она подошла к Михаилу и опустилась к нему на колени, как будто это было единственное место в мире, где ей позволено было сидеть. Жест капитуляции, который был верхом власти. Полотенце окончательно соскользнуло, но ей было все равно. Ее обнаженность перед тремя мужчинами, каждый из которых мог раздавить ее одним неосторожным движением, казалась теперь естественной как дыхание, ее новой униформой, ее доспехами и ее знаменем одновременно.

— Почему ты так долго? — прошептала она ему в ухо, губы почти касаясь кожи. Ее голос звучал хрипло - все еще храня отзвуки недавних криков, но в нем явственно слышались ноты вызова, острого, как лезвие бритвы. — Я думала, ты придешь раньше...

Конец ознакомительного фрагмента (Желающие прочитать полную главу смогут это сделать в закрытом канале)

— --------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Раз в неделю на сайте BestWeapon выкладывается ознакомительный фрагмент очередной главы цикла “Милана. Каникулы в Ницце”. Полная версия главы с такой же периодичностью добавляется в закрытый Телеграмм- канал.

В том же канале можно прочитать обновленные версии глав из цикла “Милана. Каникулы в Ницце”, в частности улучшенные версии части 1 - "Поезд Москва-Ницца".

ссылка на платную подписку - https://t.me/tribute/app?startapp=sDGh

Если кто-то захочет оказать финансовую поддержку моего творчества, то он может это сделать по ссылке на донаты - https://t.me/tribute/app?startapp=dyMG

Также сообщаю, что пишу рассказы на заказ. По всем вопросам, добро пожаловать в личку