В ту субботу Лиза отправилась к своему ученику на дом. Данил Кабанов, ученик девятого класса, учился у нее уже несколько месяцев. Он ходил в местную музыкальную школу, учился на выпускном курсе, но не успевал. Тогда его мама, узнав о новом педагоге в школе, обратилась к Елизавете Петровне за помощью. И вот два раза в неделю она ходила к Данилу на дом и помогала ему с сольфеджио, а также подготовкой к выпускной работе. Обладая куда лучшими педагогическими навыками нежели их учитель в музыкалке, Лиза доходчиво все объясняла, а ее мягкая и доброжелательная подача мотивировала ученика стараться усерднее. Его мама заглядывала в его комнату, где стояло фортепьяно, и любовалась, как старательно он играет сложные произведения. Данил каждый раз пытался впечатлить Елизавету Петровну, услышать восхищение в ее голосе, похвалу. Лиза это замечала и регулярно искала повод подсластить его старания комплиментом.

На этот раз они разбирали немыслимо сложное произведение Бетховена, которое никак ему не давалось. Лиза позвонила в дверной звонок. Данил открыл ей дверь и гостеприимно пригласил внутрь.

— Доброе утро, Елизавета Петровна! Как сходили на симфонический оркестр? — с порога начал он.

— Здравствуй, Данил! Спасибо, все было превосходно. Обязательно возьму тебя с собой в следующий раз. Ты многое упустил, — отвечала Лиза.

— Ловлю на слове, — подмигнул ей Данил. — Чай или кофе не желаете?

— Я бы не отказалась от чашечки чая, — с благодарностью сказала Лиза.

— Чай у нас только в пакетиках, а вот кофе можно сварить свежий. Я каждое утро готовлю его маме. Она уже не помнит, когда последний раз пила его в кафешке.

На самом деле после бурной ночи Лизе и правда хотелось больше кофе, поэтому, услышав его предложение, она не смогла отказаться. Пока Данил возился на кухне с бодрящим напитком, Елизавета Петровна отправилась в его комнату, достала распечатки из музыкалки и стала изучать произведение. Пробежав по нотам глазами, она открыла крышку инструмента и принялась играть. За музыкой она и не заметила, как со спины к ней подошел ученик, в руках держа две чашки ароматного кофе с пенкой. Он стоял позади нее и любовался, как ловко и плавно она управляется с клавишами и педалями, наполняя комнату не просто музыкой, а энергией, эмоциями, страстью. Почуяв запах кофе, Лиза остановилась и развернулась.

— Хотел бы я играть так же, как Вы, Елизавета Петровна! Это просто потрясающе. Аж мурашки побежали, — сладкими речами ласкал ее слух Данил. — Держите Ваш кофе.

— Спасибо, Данил. Я уверена, что совсем скоро, если будешь постоянно упражняться, ты сможешь играть не хуже меня.

Она приняла у него чашку, в которой на пенке были очертания сердечка.

— Ох, как это мило, Данил! — не удержалась Лиза.

— From Kabanov, with love, — улыбаясь во все тридцать один зуб, ответил Данил.

Затем они принялись играть. Он вечно сбивался в паре моментов. Лиза поправляла, объясняла, показывала, как надо, но, каждый раз доходя до этих затыков, Данил лажал. Он ругал самого себя. Елизавета Петровна по-сестрински клала ладошку на его твердое плечо и гладила его, приговаривая: «Ты слишком самокритичен. У тебя все получится. Главное, проработать эти затыки и держать их в уме, когда играешь». Данил повернулся к ней лицом. Положил свою ладонь поверх ее. Лиза почувствовала исходящий от его руки жар. Данил нежно улыбнулся: в его глазах читалась благодарность, любовь и восхищение своим учителем. Лиза смутилась от его взгляда и попыталась убрать свою руку, но он не отпускал.

— Какая же Вы классная, Елизавета Петровна! — тихим голосом произнес Данил.

На ее щеках тут же вспыхнул румянец. Она отвела глаза. Начала было говорить:

— Данил, ты...

Но молодой человек подался в ее сторону, потянулся губами к ее губам и, не успела Лиза отреагировать, ее поцеловал. Поцелуй получился совсем детский: ни языка, ни слюней, ни страсти, однако в нем чувствовался напор, вперемешку с неловкостью. Лиза отстранилась от ученика.

— Данил, что ты делаешь?! — требовательно спросила она.

— Вам не понравилось? — его тон казался уявленным.

— Да нет, конечно, понравилось, — растерялась Лиза, — но мы же не можем...

— Извините, Елизавета Петровна, — прервал ее ученик. — Мне не удается это произведение, потому что, пока Вы сидите рядом со мной, все мои мысли сфокусированы на Вас. Я в Вас влюбился с первого взгляда и никак не мог решиться об этом сказать. Вы такая добрая, такая красивая, такая понимающая! Когда Вы рядом, я думаю лишь о том, как бы Вас поцеловать. Извините еще раз!

Лиза в конец сконфузилась от этого пылкого признания. Ее ошарашенные глаза изучали Данила теперь в новом свете. Не только как ученика-любимчика, но и как воздыхателя. Он был хорош собой. Определенно в ее вкусе. Но слишком молод, чтобы даже думать о нем в таком ключе. Отогнав непрошенные мысли, она наконец собралась и сказала:

— Ну теперь-то, когда ты исполнил задуманное... закрыл, так сказать, гештальт, с произведением ты справишься, верно?

— Нет, не закрыл, Елизавета Петровна, — протестовал, вставая с места Данил. — Я лишь попробовал, но Вы сами понимаете, что получилось смазано, так?! Теперь я хочу поцеловать Вас еще сильнее.

— Данил, это исключено... ты — мой ученик, а я — твой учитель... — стала пятиться Лиза. Ей уже встречались напористые молодые люди, которые что-то от нее хотели.

— А разве учитель не должен помогать ученику достигать целей?! Разве не в этом предназначение наставника?! — сделал шаг ей навстречу Данил.

— Ну как бы... — Лиза пятилась, пока не уперлась в письменный стол. А Данил уже настиг ее.

— Пожалуйста, Елизавета Петровна! Один разочек! — умолял ее.

Лиза видела, как он учащенно дышит, как едва сдерживает себя. Признаться, у нее самой перехватило дыхание от этого напряжения. Настолько перехватило, что она обмерла. Ее молчание Данил воспринял как согласие и сделал решающий шаг вперед, после которого их тела и лица разделяли уже считанные миллиметры. Лиза почувствовала лобком его подростковую эрекцию. Данил обхватил руками ее лицо и, закрыв глаза, потянулся губами к ней. Лиза тоже закрыла глаза, типа это могло сокрыть их предстоящее деяние. Он обхватил губами ее губы и обдал ее лицо горячим томным дыханием, от которого у нее в животе пробудились бабочки и мурашки потекли по ее телу вниз. Лизе было трудно дышать — она приоткрыла губы, и в этот момент язык Данила оказался у нее во рту. Она хотела протестовать, однако была парализована. Лиза больше не контролировала собственное тело. Его руки опустились на ее спине и крепче прижали ее к себе. Между тем его поцелуи становились горячее и настойчивее. Его язык касался ее языка, а его ладони снижались к ее пояснице. Она была в его власти: не могла ни пошевелиться, ни что-либо сказать. Единственный звук, который она могла извлечь, было мычание, которое, очевидно, воспринималось Данилом, как томление.

Лиза положила свои руки ему на плечи и попыталась оттолкнуть, однако его хват оказался сильнее. Данил, не разрывая их губ, сделал шаг назад, увлекая ее за собой, и уперся спиной в фортепьяно. Лизу он притянул к себе, а его ладони спустились на ее узкие бедра, где пальцы жадно впились в ее булки, что вызвало трепетный стон в ее груди. Она ощущала нотки ностальгии: молодой напористый юноша, страстный поцелуй, его руки на ее интимных частях тела. Лиза понимала, куда это все ведет ее, и, несмотря на пробуждающееся в глубинах ее пещерки желание, уперлась руками в его грудь и оттолкнулась.

— Данил, хватит! — задыхаясь от возбуждения, пролепетала она. Пролепетала неуверенно. Данил ей не поверил, да и она сама себе не поверила. Ученик вновь схватил ее за попу и притянул к себе. Ее руки соскользнули с его плечи и оказались за его головой, после чего схватились за его затылок. Тогда Данил протаранил ее, и они плюхнулись на его кровать: Елизавета Петровна снизу, Данил сверху. Она почувствовала, как его эрекция ткнулась в ее лобок. У Данила в трусах начинался зуд. Он стал ерзать на учительнице и тереться своим возбужденным членом через одежду о нее. Горячая молодая кровь ударила в голову, и Данил стал совершать поступательные движения, раз за разом врезаясь в нее. Трение ускорилось, кровать заскрипела и он почувствовал приближающееся ощущение освобождения от нахлынувшего чувства. Остановиться он уже не мог. Еще пару раз Данил дернулся и замер, тяжело дыша, пока заливал свое исподнее спермой.

Лиза пребывала в оцепенении весь оставшийся день. «Что это было?!» — этот вопрос не давал ей покоя. Раз за разом она переживала события в комнате Данила. Их страстный поцелуй. Его похабные трения о нее, словно они и впрямь занимались сексом. Едва она оказалась дома, Лиза закрылась в ванной, включила горячий душ и пыталась смыть из своей головы и со своего тела эти порочные воспоминания. Однако, они были настолько свежи и ярки, что омовение кончилось мастурбацией, в результате которой она так феерично кончила, что коленки подкосились и она сползла по стенке на пол. После своего животного инстинкта Данил сдержал слово и сфокусировался на произведении, которое он отыграл на ура. Видимо, он был прав: похотливые мысли об учительнице не давали ему возможности сконцентрироваться. При этом за те оставшиеся от их занятия тридцать минут он раз сто извинился за свое поведение. Елизавета Петровна делала вид, что ничего не произошло, а вот юноша готов был от стыда сгореть. В том же оцепенении она покинула его квартиру и даже забыла попрощаться. Теперь она лежала на своей кровати, как в старые добрые времена, и, зажав одну подушку между ног и обняв другую руками, пыталась найти ответ на мучавший ее вопрос.

Из дум ее вырвал телефонный звонок. Звонила мама Данила. Лиза ощутила приступ паники: сын ей все рассказал, и сейчас она будет на учителя гневно орать, мол, совратила малолетнего. Лиза размышляла, брать ли трубку или та сама догадается, что абонент недоступен. В итоге, воспитание порядочной девушки не позволило ей слушать трель своего мобильника, и она нажала на зеленую трубку. Лиза была готова в воплям гнева и обвинениям, однако мама Данила была в восторге от того, что ее сын целый день не отходит от инструмента и играет произведение с чувством, с толком, с расстановкой. Ей было крайне любопытно узнать, что же такого сделала Елизавета Петровна, чтобы пробудить в нем неподдельную страсть к музыке. Лиза решила не рассказывать ей, что страсть он проявлял не только к музыке, но и к музичке. Через полчаса после того, как они кончили разговор, ей пришло сообщение с незнакомого номера: «Елизавета Петровна, я вас люблю. Давайте завтра встретимся». Несмотря на незнакомый номер, Лизе не стоило трудов догадаться, кто отправитель. Она решила сохранить педагогическую этику и не ответила.

От следующего занятия с Данилом она хотела отказаться, однако его мама написала ей, как сильно он переживает в преддверии грядущего концерта, и просила не бросать его в столь ответственный момент. Она заверяла, что сын восхищается ею и без нее не справится. Пришлось соглашаться. Впереди предстояли каникулы. В школе завал с уроками. И все же Елизавета Петровна выкроила время для своего индивидуального ученика. Они с его мамой договорились на то время, когда точно будет дома. И вот она стоит перед домофоном и набирает номер его квартиры. 69. Открыв дверь, поднимается на верхний этаж. Собирается позвонить, но дверь отворяется прямо перед ней. На пороге он.

— Добрый вечер, Елизавета Петровна. Рад Вас видеть. Проходите!

— Здравствуй, Данил. Я тоже рада. Как твои успехи? — сказала она, переступая порог и озираясь. — А где твоя мама? Она разве не дома?

— Она вышла в магазин. За пирожными к чаю. Кстати, Вам сварить кофе? — любезно предложил Данил, как будто и не было тех минут головокружительной страсти.

— Нет, спасибо, Данил. Давай сразу приступим к делу! — отрезала Лиза.

— А я его уже Вам приготовил, — мило улыбнулся ученик и, как только она разулась и повесила пальто, протянул ей чашку. На этот раз пенного сердечка не было. Обидно таки!

— Спасибо, это очень любезно с твоей стороны.

Они пошли в его комнату. Данил пропустил ее вперед, и Лиза буквально ощущала его взгляд на своих бедрах. В комнате воцарилось неловкое молчание, поскольку обстановка осталась прежней, словно она только что выходила и вновь вернулась на место преступления. Тишину нарушил Данил, сев за фортепьяно и начав играть. Играл он безукоризненно, пока не слажал уже в новом месте. Допив кофе, Елизавета Петровна подошла к нему сзади и показала, как надо. Он повторил, но вновь неправильно. Тогда, полностью погрузившись в роль педагога, Лиза положила свои пальцы поверх его и нажимала ими нужным образом.

— Какие у Вас сладкие духи! — поворачивая голову, произнес в сантиметрах от ее лица Данил.

Лиза попыталась отпрянуть, но он оказался проворнее. И вновь их губы и языки слились в поцелуе. На этот раз Елизавета Петровна боролась, отбивалась, но он был решительнее. Его руки лапали ее спину, поясницу, ягодицы. На мгновение Лиза вырвалась и поспешила к выходу, но он схватил ее со спины. Его ладони оказались у нее на груди, а его подростковая эрекция уперлась в ее зад. Она хотела закричать, но ей стало трудно дышать. Оставив одну руку на ее маленьких сисях, вторую он спустил на ее лобок.

— Нет, Данил. Нельзя! Что ты делаешь?! Я же твой учитель! — лепетала в его объятиях Елизавета Петровна, однако сама понимала, что вновь звучит неубедительно. Бабочки в животе, зуд в промежности и сладкие нотки ностальгии. Ей хотелось секса. Хотелось молодого тела. Молодого члена.

Данил повернул ее лицо к своему и засосал в поцелуе. Его возбужденный член начал тереться о ее попу, и Лиза поняла: вот-вот и он снова кончит. Но сегодня его руки желали получить больше: правая прорвалась сквозь блузку и забралась под лифчик, жмякая сиську, а левая проскользнула под юбку-карандаш и теперь гладила ее лобок через колготки и трусы. Она не могла унять участившееся сердцебиение. Не могла остановить растущее возбуждение. Не могла ничего с собой поделать. А тем временем левая рука Данила прорвалась через следующую линию оборону — ее колготки — и готовилась проникнуть и под ее трусы. Лиза остановила его руки и отлипла от его рук.

— Когда вернется твоя мама, Данил? — спросила она.

— Еще не скоро, — признался сквозь тяжелое дыхание Данил. — Я соврал насчет магазина... Она задерживается на работе... И сообщение Вам она не писала... Это была моя работа... Я безумно хотел Вас... увидеть. А Вы не отвечали на мое смс.

Это не стало для Елизаветы Петровны откровением — она подсознательно догадывалась, что это ловушка, и только сейчас это окончательно поняла.

— А зачем ты хотел меня увидеть? В чем состоял твой план? — спросила она.

— Э... я так далеко не заглядывал... Ну мне нужна Ваша помощь... Я постоянно думаю только о Вас. Мне нужна разрядка, чтобы я мог сконцентрироваться на музыке.

Лиза повернулась к нему лицом. Взглянула прямо в глаза. А затем, схватив его за торчавший член, сказала:

— Будет тебе разрядка!

Она усадила его за фортепьяно и наказала играть, а сама достала его хозяйство из спортивок и стала в такт музыке передергивать. Данил не успел добраться до финальной партии, как вулканизировал.

— Отныне будем тебя обучать по бразильской системе! — с лукавой улыбкой сказала Елизавета Петровна.

— Это как? — удивленно и радостно спросил Данил.

— Успешные исполнения и выступления будем призировать, а смазанные и запортаченные — карать!

Мотивировав Данила играть хорошо, будущий учитель года Романова Елизавета Петровна сидела рядом и любовалась плодом своего творения. Когда он безупречно сыграл произведение, она позволила ему себя потрогать... там. Лиза уселась на его письменный стол, раздвинув ноги. Данил сунул руку ей в трусы, обнаружив влажные половые губы, — на самом деле. они дали течь — и стал гладить их, массировать, теребить, а Лиза закрыла глаза, откинула голову с копной темных кудрявых волос назад и громко застонала. Ей потребовалось пять минут, чтобы испытать оргазм.

В следующий раз Данил исполнял уже новое произведение, но оно ему никак не давалось. На этот случай Елизавета Петровна принесла плетку и хлыстала его по заднице за каждый прокол. Когда его задница раскраснелась от ударов, она усадила его за фортепьяно, сама задрала немного юбку и уселась на него лицом к лицу. Ловким движением пальцев Лиза распустила копну своих темных кудрявых волос и наклонилась к его лицу. Провела кончиком языка по его губам и затем страстно и нежно поцеловала. Данил воспрял духом. Она расстегнула несколько пуговиц на своей блузке, под которую сегодня не надела бюстгальтер, и обнажила свою молодую маленькую грудь. Возбужденные соски приветствовали ученика стоя. Лиза выпрямилась и позволила ему поцеловать свои груди. Данил припал к ее сиськам, как теленок к коровьему вымени. Его горячие влажные касания посылали импульсы по всему ее телу. Лиза почувствовала его эрекцию. Он хотел ее, а она хотела его. Однако, не могла поощрять его неважную игру. Она схватила его за волосы и оторвала от своей груди.

— Попробуй еще раз! — повелительно сказала она. — Если сыграешь хорошо, получишь больше. Если плохо, вновь получишь плетью. Дерзай!

Понимая теперь, что на кону, Данил собрался и сыграл довольно хорошо, за что был вознагражден. Елизавета Петровна устроилась на его кровати. Данил лег рядом. Он расстегнул ее блузку и припал губами к ее груди. Он расслабил ее юбку и сунул руку ей в трусы. Она раздвинула ноги, чтобы ему было удобно массировать ее киску, а сама достала из штанов его член и, надев презерватив, принялась ему мастурбировать. За окном уже садилось солнце. Его мама задерживалась на работе. А из его комнаты доносились страстные стоны Лизы и томное мычание Данила. Елизавета Петровна интенсивно наяривала на его инструменте, и вскоре его презик наполнился спермой. Данил отдышался, пришел в себя и осознал, что учительница еще неудовлетворена. Тогда его манипуляции стали активнее, быстрее, размашистей. Она закричала в приступе приближающегося оргазма. Ногтями вцепилась в него. Затаила дыхание. И вот он настал — ее ошеломительный финал.

— Я хочу по-настоящему, — спустя минут пять после объятий и ласк, последовавших за оргазмом, сказал Данил. — Я хочу Вас не пальцами, Елизавета Петровна, а... по-взрослому.

Лиза взглянула на него и улыбнулась. Сначала ее позабавила милота, с которой он это говорил, а затем в ее улыбке появились оттенки лукавства.

— Если на концерте не слажаешь, будет по-взрослому.

Данил не слажал. Лиза была тому свидетельницей. Когда он спускался со сцены, то бросал нетерпеливые самодовольные взгляды в ее сторону. После концерта она предлагала ему встретиться на выходных, когда никого не будет дома, но тщетно. Он хотел ее незамедлительно. Возможно, он взял бы ее прямо там, в фойе музыкальной школы, на глазах у педагогов и учащихся, но Лиза смогла убедить его дотерпеть до уединенного места.

Его дома ожидала мама. Зато ее мама отправилась в командировку, а братьям она купила билеты в кино. Чуть ли не бегом они отправились к ней домой. Едва вошли в квартиру, как он стал раздевать ее прямо на ходу. До ее кровати они добрались полуголыми. Лиза пыталась остановить его, не торопиться, но он повалил ее на кровать, стянул с нее юбку да колготки с трусами. Его поцелуи покрывали ее тело, пока руки освобождали эрегированный член. Лиза дотянулась до тумбочки и извлекла презерватив, однако надеть его не успела: Данил второпях раздвинул ее ноги и молниеносно оказался внутри. Он даже ахнул от удовольствия: впервые инструмент не зажат в руке, а погружен в теплую мягкую влажную среду. Стон наслаждения сорвался и с ее губ. За первым погружением последовало второе, а потом и третье. Как голодный, истомившийся в ожидании зверь, Данил входил и выходил и вновь входил в нее. Лиза, успевшая соскучиться по сексу, страстно стонала во все горло. Она обхватила руками его плечи, обвила ноги вокруг его таза и благодарно подставляла под его напористые движения свое лоно. Предчувствуя оргазм, Данил ускорился и, едва успев вынуть, прыснул на ее лобок.

После первого раза они лежали голые на смятых простынях и ласкались. Комната пропахла потом и флюидами. Лиза гладила его хозяйство, что быстро привело его в чувство. Она натянула резинку и оседлала юного жеребца. Данил провел руками по ее груди, торсу, талии, бедрам и, в конечно итоге, схватился за ягодицы. Лиза поначалу двигалась медленно, наслаждаясь его твердым членом внутри себя. Как его головка, входя, растягивала стенки ее влагалища, заполняя ее нутро. Как, выходя, сводила их вместе. Медленный темп воздействовал на нее, словно вагинальный массажер. Данил возбудился и желал ускориться. Он стал подмахивать ей тазом, а руками направлять Елизавету Петровну. Она уперлась ладонями ему в грудь, приподнялась и амплитуда их движений увеличилась. Сквозь томные стоны и крики различались шлепки их мокрых тел и скрип кровати. Лиза наклонилась грудью к его лицу, позволяя Данилу целовать ее соски, в то время как руками он массировал ее бедра. Растягивал ее ягодицы и норовил их порвать. Его член ходил, словно поршень, вверх-вниз со сверхзвуковой скоростью, приближая учительницу к оргазму, а его губы и пальцы лишь усиливали эффект. Наконец, кульминация настала. Она громко протяжно крикнула и изогнула спину, погружаясь в забвение. Между тем Данил усердно работал тазом, вгоняя ей по самые яйца, пока и его тело не охватили приятные судороги.

Из ее квартиры Данил уходил, как победитель, расправив плечи, натянув самодовольную улыбку. Он поцеловал ее на прощание, и Елизавета Петровна, чья нагота была прикрыта лишь халатиком, закрыла за ним дверь.

Их занятия продолжались еще месяц: Данил усердно и внимательно играл все более и более сложные произведения, за что в музыкальной школе его выдвигали на различные конкурсы, а Елизавета Петровна поощряла его старания и успехи страстным сексом. После трех раз в миссионерской и позе наездницы Данил решился взять ее сзади. Когда после скоропостижного оргазма Лиза стала одеваться и нагнулась поднять с пола свое белье, он зашел с тыла и прижался набиравшим силу членом к ее бедрам. Затем протаранил ее до фортепьяно, в который она, чтобы не упасть, уперлась руками. Тогда-то он и испробовал новую позу. Вид ее бедер и скрывающийся между ее ягодиц член раззадорил Данила и пробудил в нем зверя. Серией мощных первобытных толчков он оттрахал учительницу по первое число. В тот раз Данил был не единственным, кто получил от этого удовольствие. После череды нежных и ласковых совокуплений Елизавете Петровне понравилось, как ее юный трахатель сменил амплуа и властно взял ее. В тот раз он овладевал ею, не как музой или объектом своей влюбленности, а как секс-куклой – чтобы удовлетворить основной инстинкт. Лиза потом не раз вспоминала, насколько головокружительным был и сам акт, и последовавший за ним оргазм. К тому же, с Данилом он был последним: юноша, набравшись жизненного и сексуального опыта с педагогом, решил отшлифовать его со сверстницей – Викой Смирновой из музыкалки. Сам ей об этом он сказать не решился – позвонила его мама. Выразила признательность за достижения сына, а также объявила, что они решили сделать перерыв с индивидуальными занятиями. Наша героиня все прекрасно поняла и нисколечки не расстроилась: там, где кончается одна история, непременно начинается другая.

Как-то раз на каникулах Елизавета Петровна двигалась по школьным коридорам мимо актового зала и услышала жужжание гитар. Она догадалась, что это школьная рок-группа репетирует свой плейлист. Под грохот барабанов и тяжелый риф соло-гитарист извлекал какофонию высоких нот медиатором. Их вокалист при этом что-то рычал в микрофон. Дослушав композицию до конца, Елизавета Петровна украдкой пробралась в зал. Закончив песню, старшеклассники стали обсуждать свою сыгранность. С чрезмерным употреблением ненормативной лексики.

— Здравствуйте, молодые люди, - подала знак своего присутствия Лиза звонким голосом. - Здорово вы играете!

— Здрасьте, Елизавета Петровна, - ответили старшеклассники, застигнутые врасплох. - Спасибо. Вы увлекаетесь такой музыкой?

— Меломан ценит музыку во всех ее проявлениях. В том числе и трэш-метал, - улыбаясь, ответила она. - Хотя, если позволите, я бы вам посоветовала внести небольшие изменения.

С этими словами она стала подниматься на сцену, где на нее недоуменно таращились четыре пары глаз. Во взгляде некоторых чувствовался скепсис, мол, чего это ТЫ можешь посоветовать НАМ. Во взгляде некоторых была враждебность. Однако, будучи преподавателем и тем более ценителем музыки, Елизавета Петровна не обратила на все это внимание. Она уже взобралась к ним и, подойдя к соло-гитаристу, обратилась к бабарабанщику:

— Васильев, задайте ритм.

Сидящий за ударными Васильев начал греметь тарелками да бочками, демонстрируя свои возможности.

— Стоп! - скомандовала Лиза. - Это, конечно, хорошо, но избыточно. Ты так быстро выбьешься из сил и заглушишь других участников. Попробуй простой ритм 2/4.

Васильев бросил в ее сторону неодобрительный взгляд, мол, кого ты учишь, но все же последовал совету и заиграл указанный бит. Спустя секунд десять-двадцать он и сам готов был признать, что звучит ровно без всякой шелухи.

— Теперь, Борисов, дайте басу! - отдала она команду басисту. Тот заиграл в такт барабанам. - В каждом третьем такте добавьте промежуточную ноту на полтона выше, - продолжала настраивать звучание Елизавета Петровна. Борисов послушался, и ритм секция заиграла уже посвежее. - Чувствуете развитие? Вот так и держите!

Затем она подала сигнал играть вокалисту на ритм-гитаре, только приглушенными нотами, чтобы ее было слышно.

— А теперь, Воробьев, Ваша соло-партия. Вы сразу начинаете играть быстро. Смотрится, конечно, эффектно, но звучит бессвязно. В первые два такта, - продолжала она, пристраиваясь к одиннадцатикласснику сбоку, чтобы было удобно двигаться по грифу, - зажми эту ноту и держи. На третьем такте сделай бенд на три четверти, а затем слайд на пятнадцатый лад, где с ноты Ре начинаешь соло. Каждые четыре такта добавляй к гамме полутон - это также создаст ощущение движения, развития, понял? А закончить партию соло я бы рекомендовала бендом струны на восемнадцатом ладу.

Высказав все свои предложения, она сошла со сцены и расположилась на первом ряду. Группа начала играть. Сначала настороженно, затем, прочувствовав изменения, вошли во вкус. Елизавета Петровна сидела и поддерживала их хлопками в ладоши. После первой песни она похвалила ребят и собиралась уже уйти, когда Воробьев попросил ее остаться и прослушать остальные их наработки. Лиза поразмыслила: все свои основные дела она уже сделала, почему бы и не задержаться? Следующие полчаса она, вооружившись блокнотом и ручкой, слушала парней и делала себе пометки. Ребята старались, а затем переигрывали, выслушав ее рекомендации. Когда что-то было непонятно, Лиза сама поднималась на сцену, брала в руки соответствующую гитару или садилась за ударную установку и показывала, как надо.

Время пролетело незаметно. Настало время расходиться. Пока парни собирали инструменты, Борисов попросил Елизавету Петровну сыграть что-нибудь на гитаре. Она отключила перегруз, перевела режим на нужные звукосниматели и заиграла перебором. Ее пальцы ловко справлялись со струнами, и казалось, что играет целый оркестр. Мелодия была медленная и красивая и не могла не трогать за душу. Мальчишки убрали инструменты и стали расходиться. Остался один Борисов. Когда Лиза закончила играть, настал его черед. Fade to black, с первых нот узнала Лиза. Так они и просидели в актовом зале еще целый час, переигрывая друг друга. Лиза снова почувствовала себя молодой девчонкой, влюбленной в заносчивого одноклассника. Когда музыка стихла, Борисов не мог себе позволить упустить такой момент. Елизавета Петровна, на миг снова ставшая десятиклассницей, не смогла устоять перед его мальчишеским магнетизмом. Борисов коснулся ее руки, когда она собиралась уходить, развернул ее к себе и нежно поцеловал. Лиза откликнулась на его нежность и обвила его шею руками, прижимая молодого человека к себе.

События развивались стремительно, и, забыв, где она и с кем, Лиза расстегнула его джинсы и обхватила возбужденный член. В ответ Борисов томно промычал и схватил ее за зад. Его пальцы искали подол ее юбки, а найдя, потянули ее вверх. Освободив ее бедра и ягодицы, завернутые в колготки, он жадно впился в них руками, оставляя синяки. Лиза обхватывала губами его губы и ласкала их языком, рукой разминая его детородный орган. На пограничье сознания она понимала, что обжимается со своим учеником, однако уже не могла остановиться. Наконец его руки забрались ей в трусы и мяли ее теплые ягодицы. Он и представить себе не мог, чем закончится их репетиция. Борисов никогда особо не засматривался на Елизавету Петровну - даже в его классе были девчонки с более выдающимися формами, но эта страсть и этот момент единения их душ обнажили прежде невидимую красоту учительницы.

Елизавета Петровна повалила Борисова на пол, извлекла свои ступни из спущенных колготок и оседлала его. Едва его твердый член погрузился в ее теплую мокрую пещерку, она испустила страстный стон. Словно глоток воды изнывающему от жажды в пустыне. Борисов ухватился за ее талию и начал двигать тазом, вызывая ее арию ахов и охов. Ее гостеприимная киска принимала всего его целиком, приближая прежде неизвестные ощущения оргазма. Их движения были быстрыми, глубокими, интенсивными. Его руки с талии спустились на ее ягодицы и впивались пальцами в мягкую плоть. Он дергал ее на себя, словно нанизывая на свой член. Все быстрее и быстрее. А она продолжала громко кричать и стонать от удовольствия. Лежать на полу стало неудобно, и Борисов привстал и перекатился с Елизаветой Петровной, меняясь местами. Теперь он возвышался над ней и мощными толчками долбил ее киску. Необузданная страсть накрыла их с головой. Шлепки и крики ускорились. Их губы слились в страстном поцелуе. В момент оргазма Лиза не сдержалась и до крови прикусила ему губу. Борисов еще несколько раз дернулся на ней и замер, наполняя ее пещерку семенем.

После Борисова в ее жизни очень скоро появился другой поклонник. На этот раз познакомились они с ним не на уроках музыки и не в школе, а у нее дома. Придя домой с работы, Лиза услышала громкую музыку из комнаты братьев. Они учились в старших классах, слушали современную рок-музыку, а также, когда ни мамы, ни старшей сестры не было дома, приводили в гости друзей и, играя в видео-игры, опустошали банки пива.

Пока Лиза переодевалась в своей комнате и стояла возле гардероба в одних трусиках, дверь, которую она никогда на замок не запирала, ведь братья давно уже поняли, что входить без разрешения нельзя, отворилась, и в ее зону комфорта вошел новый возмутитель. Влад. Высокий, подтянутый, коротко стриженный. С пронзительным взглядом голубых глаз. С бархатным басом. Лиза его несколько месяцев не видела. Теперь он учился в одиннадцатом классе и здорово изменился. И вот он застал ее практически обнаженной в собственной комнате.

— Ой, Лиз. Извини! — опомнившись, сказал он. — Я лишь хотел спросить...

— Выйди! — гневно потребовала она. Хотя она скорее не злилась, а была сама напугана его неожиданным и несвоевременным визитом.

— Ой точно! Да, сейчас, — он замешкал. Пытался не смотреть на ее попу в бежевых стрингах, на родинки на ее обнаженных плечах, на маленькую грудь, которую она прикрыла руками, при этом уронив футболку. — Давай помогу! — сказал он и наклонился подобрать ее футболку, в то время как она требовала выйти.

— Влад! — грозно крикнула она.

Он уже подобрал ее одежду и выпрямился во весь рост. Он был выше ее минимум на голову. Стоял и возвышался над полуголой девушкой. Разумеется, это был не первый эротичный момент в его жизни, но первый, от которого у него перехватило дух. Ведь он знал Лизу уже несколько лет, с тех пор как ее братья перешли в пятый класс, где с ним и познакомились. Сначала он гонял их поджопниками. Потом они помахали кулаками и пришли к компромиссу. А затем и вовсе задружились. Лиза уже училась в пединституте и ходила такая взрослая и деловая. Такая привлекательная и недоступная. И вот она, прикрыв свою наготу, стоит перед ним в одних трусах и гневно зыркает исподлобья. Как все эти условия, сложенные вместе, могут не вызвать у него возбуждение?! Естественно, кровь от мозга отхлынула к промежности, и во рту у него все пересохло...