На этой остановке Вовка Макаров жил до переезда в Нагатино. У его семьи была комната в коммунальной квартире. Комната была большой, впрочем, маленькому Вовке все тогда казалось большим.

В коммуналке было три комнаты, огромный коридор, по которому можно кататься на велосипеде, большая кухня и ванная комната с газовой колонкой, снабженной черной трубой, которой Макаров жутко боялся. Был еще туалет, который Вовку не интересовал, поскольку он ходил в горшок.

Летом Макаров гулял в небольшом дворе, копался в песочнице и играл с Катькой. Дело в том, что Вовка не ходил в детский сад, не сидел вместе с девочками на горшках и не рассматривал их внимательно при ярком свете. Поэтому то, что он увидел, стало для него откровением.

Они с Катькой копались в песке, лепили куличики, и вдруг Макарову захотелось по-маленькому. Что это не надо делать прилюдно, он уже знал, и потому побежал в кусты сирени. Катька увязалась за ним. А Вовка уже спустил штаны и принялся поливать зеленую листву. «Я тоже хочу!», – сказала Катька, но не встала рядом, а, спустив трусишки и задрав платьице, присела. У нее совсем не было ничего! Ни «краника», ни мешочка под ним с крошечными шариками внутри. Ни-че-го! Только нелепая щелка, из которой вырывалась упругая струйка. Вовка был так удивлен, что, сказав: «Мне обедать пора!», отправился домой. Он, молча, съел суп, картошку с котлетой, выпил компоту. Мама забеспокоилась, Макаров был обычно говорлив, но пощупав Вовкин лоб (холодный!), успокоилась и уложила сына спать после обеда.

Макаров спать не хотел, а потому, послюнив палец, начал рисовать Катькину «сливку» на обоях. Это было просто – кружок и вертикальная линия посередине. Нарисовав несколько «сливок», он успокоился и уснул...

А через несколько дней он совершил еще одно открытие. Утром, когда было еще темно, Макарова-младшего разбудил неясный ритмичный шум, словно дворничиха тетя Шура Харина подметала снег или палые листья. До осени было еще далеко, а до зимы – тем более. Шум доносился справа, где спали папа и мама, потом папа задышал, словно бежал на лыжах, и все стихло. Вовка вскоре опять уснул, и проснулся, когда стало совсем светло. В этом случае он обычно выскакивал из своей кровати и забирался на кровать к папе и маме, и, лежа между ними, сладко додремывал. Так он сделал и тогда. Папа всегда спал у стенки, а мама – с края, и Вовка, перелезая через нее, совершенно случайно попал ей коленкой между ног. Там было влажно и лохмато, как у людей на голове. Пришлось Макарову задуматься снова, и он проснулся опять, когда настал яркий день.

Что у взрослых там растут волосы, Вовка вскоре удостоверился воочию. Бабушка пошла мыться, а запереть комнату забыла. Вовка немного поиграл в кубики, ему стало скучно, и он пошел шляться по квартире.

Мимо двери Смуровых Макаров прокрался на цыпочках. Днем там оставалась их бабка, которая слыла сумасшедшей и ведьмой. Бабка была злющей, не раз драла за ухо соседа Сашку Смурова, и могла запросто подбросить в кастрюлю с супом расческу с волосами. Но на этот раз обошлось. Вовка немного постоял на кухне, подивился на три стола и газовую плиту с круглым счетчиком, но бабушки на кухне не было. Макаров вернулся в коридор, пошел вдоль другой стены и, наконец, нашел нужную дверь. Бабушка мылась, стоя под душем, по ней стекала вода, и под ее круглым животом Вовка увидел четкий темный треугольник волос. На этом он успокоился, вернулся в комнату и сделал вид, что никуда не ходил, а все время возил кубики в большой стальной машине синего цвета.

Но больше всего понравилось Вовке одно событие, которое его по-настоящему потрясло. Как-то утром после завтрака, Макаров слушал радио, звук – музыка и речь, доносился из небольшой пластмассовой коробки над дверью. И вдруг все прекратилось, и голос диктора, знакомый по фильмам о войне, произнес: «В двенадцать часов слушайте важное сообщение!». Сказал и умолк. Вовка немедленно побежал на кухню, где бабушка готовила обед, и сообщил ей о важном сообщении в двенадцать часов дня. Бабушка побледнела, сказала: «О, господи, неужели война?!», и поспешила в комнату, где радио передавало бравурные марши. А бабушка все стояла под радио и ждала важного сообщения.

Наконец радио пропикало шесть раз (Вовка уже считал до десяти и знал несколько букв), и строгий, но радостный голос сообщил, что в ксомос полетел первый космонавт Гагарин. Бабушка села на стул и сказала: «Слава Богу, что не война!» и заплакала. У нее с войной были свои счеты.

Потом Вовку отправили гулять, а он все думал: «Вот бы увидеть этого Гагарина хоть одним глазком!», и его мечта осуществилась в этот день несколько раз.

Вдруг над ним появился большой самолет в сопровождении трех маленьких, и дворничиха тетя Шура сказала: «Смотри, мальчик, это Гагарин!». Этот момент маленький Вовка запомнил на всю жизнь.

Ночью Макарову приснилась Катька. Они летели среди звезд и писали, кто как мог...

Какая там следующая остановка трамвая номер сорок семь? Остановка «Садовники»? Великолепно!