Ирина подчинилась и, припала к его члену, усиленно работая розовым язычком. Облизала покрытый редкими волосами мешочек с яйцами, тщательно cмаковала мясистое основание и постепенно целуя, перевитый голубыми венами,  напряженый ствол, добралась до лилово – багровой  головки, где в припухлом разрезе возникла прозрачная капля. Смахнув ее языком в рот, принялась обрабатывать "уздечку". Ласково толкалась кончиком языка в канал головки. Сомкнула ладонь на стволе, несмотря на все старания, длинные пальцы с наманикюренными овальными ногтями не сошлись.

... Она заглатывала член почти полностью, смешно морщилась когда накалывалась об волосы и только мычала. На подбородок текла слюна, глаза были прикрыты мохнатыми ресницами.

Сзади подкрался второй, стал пристраиваться. Ирина дернулась когда мужские пальцы, проникнув в мокрое, возбужденное влагалище, стали распирать... Она лишь шире расставила ляжки,   облегчая проникновение члена, заменившего пальцы.

Ритмично двигаясь, он умудрялся при этом тискать, свисающие под своей тяжестью, колыхающиеся от толчков груди. Звонко шлёпал по залу.

  Минут через пять мужчины поменялись. Ритмичная музыка приглушала хлюпанье и чавканье членов во влагалище, женское мычание и урчание с членом во рту, довольный рык мужчин и их шуточки на родном гартанном языке, которыми они обменивались, обсуждая прелести "dieser Russischen Schlampen'' ( этой русской шлюхи).

Ирина Григорьевна  немецкого  языка не знала, а вот ее  партнеры, доктора  из города – побратима, сносно владели русским. С криком  " Ich comme!" ( Я кончаю!), обладатель  "монстра" низкорослый крепыш с сединой на висках, извлек его, сорвал презерватив и кончил ей на ягодицы и поясницу. Его коллега, шуплый блондинчик, имевший достоинство менее  внушительное, кончил ей в рот. Ирина, подозревая  в намерении украсить белыми узорами ее лицо, пресекла  попытку вытащить член, сжала  и он кончил... Проглотила, победно взглянув на раздосадованного немца.

В попку она им тоже не дала, справедливо полагая, что крепыш Пауль там все порвет,   а блондинчик Генрих – обойдется. Очень он наглый, когда был сзади, ножиданно вытащил член и направил его в сморщеную звездочку ануса... Но она так резко вильнула широким задом, что он едва не упал.

... Потом они сидели за кухонным столом, обиженные и надутые, облаченные в ее халаты, одеваться не спешили, надеясь на продолжение... Ирина готовила им кофе в старинной турке, грациозно переступая с ноги на ногу, покачивая попкой, едва прикрытой подолом. Ее ноги с точеными икрами, белизна бедер притягивала алчущие взоры. Гости и хозяйка принимали душ по – отдельности, от совместной помывки она решительно отказалась. В тесноте ванной комнаты ей не отбиться. Конечно было опрометчиво было приглашать их домой, но природа требует, не идти же с ними в гостиницу, в сауну или съемную квартиру... Могут нагрянуть другие "камрады" и тогда точно будет: '' Ich liebe Gruppensex!  Das ist fantastisch!" В городе немало "гансов", в связи с предстоящим открытием нового медицинского центра на территории ГКБ.   Вообще она не хотела с двумя, приглашала Пауля, а этот Генрих привязался как банный лист... "Пришлось!" – вздохнула Ирина. Увлекшись размышлениями,  чуть не прозевала миг, когда поднявшаяся желтоватая пенка не перехлестнула края турки. Улыбаясь разливала ароматный напиток в пузатые чашечки старинного фарфора, синевато просвечивающего и звонкого. Турка и чашки достались от родителей, память детства. Еще одно "наследство" покоилось в ящике шкафчика, в банке с надписью "Рис". Вороненый, потертый "ТТ" с насечками на кожухе и пластмассовыми щечками рукояти. Еще одна память детства... Отец  научил ее обращаться с ним, забираясь в лесную глухомань, палили по жестянкам и бутылкам. Патронов осталась, правда, одна обойма... Она могла  бы поквитаться с обидчиками, но мысль о том, что будет с дочерью, если ее посадят, остановили.   Ирина сломалась, покорилась, потеряла себя... Теперь забрежжила надежда выпутаться... А если она, выбравшись из одного болота, угодит в другое? Если избавитель, наигравшись, пресытившись, тоже начнет "подкладывать" под нужных ему людей ?

 Напоив гостей кофе, Ирина выпроводила немцев, хотя они намеревались остаться на ночь и возможность была... Уже неделю Настя отдыхала в  детском лагере близ Геленджика. "Хорошего понемножку!"

 Теперь она сама решала с кем, как и куда... Немцы это так для разрядки.

Жизнь кардинально изменилась, Кабан обходил ее за версту, а если случайно сталкивались, вежливо здоровывался, но в щелках глаз под очками лютая злоба... У него еще был "компромат" и она ломала голову, как выпутаться  из его сетей. Жизнь шла своим чередом: прием больных, выезды на дом, дежурства строго по – графику. Она снова почувствовала себя женщиной, а не "подстилкой" для скотов.

Ирина не забыла свое обещание Эдуарду Николаевичу, стала еще более уделять внимание своему телу – массаж, фитнесс. Готовясь к свиданию, с помощью разных "штучек", разрабатывала  задний проход для безболезненного проникновения, носила пробки.

По – утрам, в обтягивающих леггинсах и коротком топике, открывавшем полоску  животика, совершала пробежки, приковывая к себе восхищенные взгляды мужчин. Женщины надев на лицо маску безразличия, рассматривая ее тело, испытывали зависть.

Дома, рассматривая в зеркало обнаженное тело, задавала себе вопрос : "Что он такого нашел во мне ?"

 Вспоминала учебу в институте и ординатуре. Ее научный руководитель, профессор, доктор наук – седой, но крепкий старикан, галантно целовал руки, задерживал у губ дольше, чем следовало... Все знали, что он принимает натурой зачеты у красивых, но ленивых студенток, "ради торжества науки" спит с молодыми аспирантками... Откуда только брались силы в тщедушном на вид теле ? С этим телом "познакомилась"  Ирина... С содроганием вспоминала, как в первый раз лежала обнаженная, с бесстыдно раздвинутыми ногами, а он с упоением вылизывает ее, стоит опустить глаза как видно как шевелиться седая голова между худыми плечами, видна спина с ложбиной позвоночника и острыми лопатками, тощий зад. Время от времени он приподнимал лицо перекощенное параксизмом страсти с тонкогубым ртом и вытянутым подбородком, блестевшим от ее соков... Шарил по ее телу руками, смотрел как Ирина, закрыв лицо ладонями, содрагается в рыданиях:

  – Ой, как стыдно!... Ой, как стыдно !

Наконец он лег на нее, подложив подушку под зад.  Пришлось повозиться. Узкое влагалище никак не хотело впускать его достоинство – длинное, чуть изогнутое с большой грибовидной  головкой... ( Позднее оно побывало и в ротике Ирины – первый опыт орального секса. ) Наконец, профессор резко прорвал  преграду, приглушив  ладонью ее крик. Спустя несколько минут поднялся тяжело дыша...

Она помнила только боль и тошнотворный, выворачивающий на изнанку стыд.

Вернувшись, перевернул безвольное тело девушки, отечески гладил по волосам, лопатки, ложбину позвоночника, выпуклые ягодицы, шептал в горячечном возбуждении:

          – Ириночка, твое тело это статуя греческой кориатиды...

Потом он содомировал ее, повозившись в ней пальцами со смазкой, она не сопротивлялась, лишь срывалось с губ, искусанных до крови, жалобное:

       –   Мамочка... Не надо... Пожалуйста!

Ирина тряхнула головой, будто гоня от себя, кошмар нахлынувших воспоминаний.

Говорили, что похотливый козел так и умер на ком то: захрипел и свалился. Был большой скандал!

Потом были и другие... Все как всегда.

 Продолжение следует...