После того вечера Настя словно вычеркнула Сергея из своей жизни. Телефон разрывался от его звонков - сначала настойчиво, потом с паузами, но она не поднимала трубку. Сообщения копились: от деловых и сухих до откровенно давящих, будто он снова пытался надавить, взять под контроль.

Она же решила - ни одной новой съёмки, хотя бы пока. Её тело ещё помнило чужие руки, и это отталкивало.

Вместо этого она стала чаще отвечать Евгению. Тот не задавал лишних вопросов, не пытался пробиться к ней силой. Иногда просто писал: «Ты как?» или скидывал новый кадр из работы. Простые, лёгкие сообщения, но именно они разряжали её тревогу.

И вот однажды он предложил:

— У меня студия свободна на выходных. Давай попробуем съёмку, без лишнего давления. Просто ты и камера.

Настя задумалась. Внутри боролись воспоминания - холод Сергея и мягкость Жени. Сама мысль снова встать перед объективом вызывала дрожь... но если это будет Евгений?

........................................................................

Студия Евгения встретила Настю мягким светом и тишиной. Ни суеты, ни громких команд, ни напряжённого взгляда сверху вниз. Только он, штатив с камерой и лампы, расставленные так, будто готовились ловить её дыхание.

— Хочешь музыку? - спросил он, будто проверяя границы.

— Да... что-нибудь спокойное, - ответила она и села на край дивана.

Первые кадры были совсем простые: Настя в лёгком платье, босиком, с книгой в руках. Евгений почти не говорил, лишь иногда тихо подсказывал: «Смотри сюда...» или «Замри так, очень красиво». Его голос был не приказом, а приглашением.

Она заметила, что дышит ровнее. Напряжение из плеч уходило, и вместо стыда появлялось ощущение собственной красоты.

— Ты светишься, когда забываешь о камере, - вдруг сказал он, отрываясь от объектива. - У тебя это настоящее.

Настя замерла, почувствовав, как тепло поднимается к щекам. В этот момент ей вдруг стало ясно: именно этого взгляда она ждала. Не жёсткого контроля, а признания.

Евгений сделал шаг ближе, опустил камеру и улыбнулся:

— Думаю, на сегодня хватит. Или... хочешь попробовать что-то смелее?

Она помолчала секунду, будто прислушиваясь к себе. Потом улыбнулась уголком губ и кивнула:

— Давай попробуем.

Евгений не стал торопиться. Сначала он предложил ей снять платье и остаться в тонкой белой рубашке, которую приготовил для съёмки. Простая мужская рубашка, чуть великоватая - от этого её фигура выглядела ещё более хрупкой и притягательной.

Настя застегнула лишь пару верхних пуговиц. Ткань скользнула по коже, оставив ноги обнажёнными до бедра. Она села на подоконник, поджав одну ногу, и посмотрела прямо в объектив.

Щёлк. Щёлк. Щёлк.

Взгляд Евгения был сосредоточенным, но не жадным. Он ловил свет, её дыхание, дрожь пальцев, когда она поправляла край рубашки.

— А если так? - Настя сама чуть приоткрыла подол, показывая линию бедра.

Евгений глубоко вдохнул, камеру не опуская. - Именно так... прекрасно.

Она почувствовала странное волнение. Не от страха, не от давления, а от того, что управляет процессом сама. Он лишь фиксировал.

Съёмка длилась недолго, но в какой-то момент она уже не замечала камеры - только его глаза. Когда он опустил фотоаппарат и подошёл ближе, пространство между ними будто заполнилось электричеством.

Евгений остановился, протянул руку и поправил выбившуюся прядь её волос.

— Всё... достаточно, - сказал он тихо, но глаза выдавали другое: желание, сдержанное и почти мучительное.

Настя почувствовала, как сердце колотится в груди. Она могла бы встать, одеться и уйти. Или - позволить этой паузе растаять.

Настя чуть прикусила губу, её взгляд скользнул вниз - на руку Евгения, всё ещё лежавшую возле её волос. И вместо того чтобы отстраниться, она медленно положила ладонь поверх его.

Он будто замер, глаза расширились. Но в следующую секунду пальцы переплелись сами собой.

— Женя... - её голос дрожал, и в этом дрожании слышался не страх, а ожидание.

Он опустился к ней ближе, и их губы встретились. Сначала робко, будто проверяя границы, но Настя потянулась сама, усилила поцелуй, открыла губы. Камера тихо стояла на штативе, забытая, а вместо вспышек теперь вспыхивало их дыхание.

Его ладони скользнули по её талии, по бедру, приподняли край рубашки. Настя не сопротивлялась - наоборот, выгнулась к нему, впуская тепло его рук.

Поцелуи становились глубже, жаднее. Она стянула с него футболку, провела пальцами по его груди, будто убеждаясь, что это реальность, а не очередная постановка.

Евгений поднял её на руки, усадил обратно на подоконник, так что рубашка разъехалась и открыла мягкую линию груди. Его губы нашли её шею, ключицы, и Настя впервые за долгое время закрыла глаза не от стыда, а от наслаждения.

— Только скажи, если не хочешь... - прошептал он, остановившись на секунду.

Она улыбнулась, слегка потянула его за волосы и прошептала в ответ:

— Хочу.

Он чуть отстранился, глядя на неё внимательно, словно спрашивая последний раз. Но когда Настя снова кивнула, Евгений коснулся пуговиц её рубашки. Одна за другой, медленно, с хрустом ткани под пальцами, они поддавались, открывая всё больше её кожи.

Когда последняя пуговица расстегнулась, рубашка распахнулась, и Настя оказалась перед ним - полностью. Её грудь приподнималась в быстром дыхании, соски напряжённо торчали, на каждом блестела крошечная серебряная штанга пирсинга.

Евгений не удержался: наклонился и провёл языком по прохладному металлу, затем втянул сосок в рот. Настя выгнулась, схватила его за волосы, короткий стон сорвался прежде, чем она смогла сдержать его.

— Боже... - прошептала она, сжимая его голову ближе к себе.

Его ладони скользили по её телу - от талии вниз, к бёдрам, возвращались к животу. Он медленно изучал каждый изгиб, будто хотел запомнить не только глазами, но и пальцами.

Его губы переходили от одного соска к другому, играя с кольцом, втягивая его, покусывая так, что она дрожала всем телом. Настя откинула голову назад, грудь сама тянулась к нему, будто умоляла не останавливаться.

Когда он опустился ниже, целуя её живот, она сама стянула с плеч рубашку и позволила ей соскользнуть на пол. Теперь она была полностью обнажена перед ним - только серебряные блёстки проколов подчёркивали её уязвимость.

Евгений поднял голову и посмотрел на неё так, что у неё перехватило дыхание.

— Ты - невероятная... - выдохнул он и снова накрыл её грудь ладонями, прижимая её к себе.

Его губы скользнули по её животу, оставляя влажные дорожки, и каждая царапина от щетины вызывала у Насти дрожь. Она опиралась ладонями о подоконник, раздвигая колени шире, будто сама приглашала его ниже.

Евгений поцеловал изгиб её бедра, задержался, втянул в рот нежную кожу там, где тонкая линия трусиков обычно оставляла след. Но теперь никакой ткани не было - только её тепло и запах, густой, женский, возбуждающий до головокружения.

Он развернул её бёдра к себе и наклонился ближе. Его язык скользнул по внутренней стороне бедра, едва касаясь кожи. Настя ахнула и вцепилась пальцами в его волосы.

— Женя... пожалуйста... - прошептала она, и её голос был смесью просьбы и приказа.

Он не торопился - сначала провёл языком по краю её щели, дразня, не вникая внутрь. Настя застонала громче, извиваясь, пытаясь прижаться к его лицу. Тогда Евгений обхватил её бёдра руками и притянул к себе сильнее.

Его язык наконец скользнул между её губами, глубоко и жадно. Настя выгнулась, крик сорвался с её губ, она едва не упала назад, но удержалась, прижавшись коленями к его плечам.

Он работал медленно и уверенно: сначала широкими движениями, разлизывая её влажность, потом сосредоточился на клиторе - круги, давление, паузы, снова язык, снова ритм. Настя стонала всё громче, её дыхание стало рваным, живот ходил ходуном.

— Да... ещё... не останавливайся... - она почти кричала, сжимая его голову так, что пальцы белели.

Евгений ускорился, добавив пальцы. Один скользнул внутрь легко, второй - чуть плотнее. Настя вскрикнула, её тело выгнулось, грудь напряглась, соски встали твёрдыми, как камень.

И через секунду её сорвало. Она закричала, затряслась всем телом, оргазм накрыл её волной, сводя мышцы, заставляя её сжимать его голову между бёдрами до боли.

Евгений не отрывался - он продолжал ласкать её языком, пока дрожь не стала почти невыносимой. Лишь тогда он поднял голову, вытирая губы, и посмотрел на неё.

Настя всё ещё дрожала после своего оргазма, но взгляд её изменился - теперь в нём было желание действовать самой. Она приподнялась, подтянула его ближе и мягко толкнула назад.

— Теперь моя очередь... - тихо сказала она, и в голосе прозвучала уверенность.

Она спустилась с подоконника и опустилась на колени перед ним. Руки сами потянулись к его ремню. Звон пряжки прозвучал почти торжественно, как будто открывался какой-то запретный замок.

Пуговица щёлкнула, молния разошлась, и Настя стянула джинсы вниз. Осталась тонкая ткань трусов, под которой натянуто и дерзко выпирал его стояк.

Она замерла на секунду, словно задерживая дыхание. Под пальцами чувствовала жар и пульсацию, даже через ткань.

Потом осторожно, медленно, она спустила трусы. Перед её лицом раскрылось зрелище, от которого по телу пробежала дрожь: огромный, налитый, твёрдый член, с блестящей головкой и толстой жилкой вдоль ствола.

Настя тихо ахнула, сама себе не веря. Она обхватила его ладонью у основания.

Евгений шумно выдохнул, мышцы живота напряглись, член дёрнулся в её руке, словно отвечая на прикосновение.

Она подняла взгляд вверх, их глаза встретились, и в них было всё: её удивление, её азарт и его жадное ожидание.

Настя наклонилась и осторожно коснулась головки губами. Сначала лёгкий поцелуй, потом язык - влажный, скользкий, обводящий край. Она почувствовала вкус, тепло, запах, и это вызвало внутри неё странное волнение, которое только усиливало желание.

Евгений стиснул зубы, провёл рукой по её волосам и выдохнул:

— Чёрт... Настя...

Она улыбнулась уголком губ и глубже втянула его в рот.

Настя держала его член в ладони, чувствуя, как он пульсирует, будто живёт собственной жизнью. Она наклонилась и взяла головку глубже в рот, медленно втягивая, смакуя.

Язык скользил по чувствительному краю, задерживаясь у уздечки. Евгений застонал глухо, пальцы вцепились в её волосы. Он не толкал её, не давил - но его дыхание сбивалось всё сильнее, и член дёргался у неё во рту, требуя большего.

Настя чуть отстранилась, провела языком по всей длине снизу вверх и снова обхватила головку губами. Слюна блеснула на её подбородке, тянулась тонкой ниткой, когда она выпускала его на секунду, чтобы снова втянуть внутрь.

Она нашла ритм: медленные глубокие движения, чередующиеся с быстрыми, дразнящими. Одной рукой сжимала основание, второй гладила его по животу и бёдрам.

— О, чёрт... - Евгений выдохнул, его живот дрожал, голос сорвался на стон.

Настя взглянула на него снизу вверх, глаза блестели. Её губы раскрылись шире, и она попробовала взять его глубже. Головка коснулась горла, вызвав лёгкий спазм, но она не отстранилась - наоборот, сделала паузу, привыкла к ощущению и только тогда медленно вышла обратно.

— Ты сведёшь меня с ума... - выдавил он, гладя её по щеке, по влажным губам.

Она снова облизнула его, оставляя блестящие следы слюны, потом втянула и начала двигаться быстрее. Звуки стали влажными, неприличными, и от этого Евгений почти терял контроль. Его бёдра сами подались вперёд, встречая её движения, но всё ещё осторожно, сдержанно.

Настя чувствовала, как он наливается ещё сильнее, как пульс становится яростнее. Она взяла его максимально глубоко, почти до предела, зажмурилась и выдержала несколько толчков, прижимая его к самому горлу.

Настя снова обхватила его губами, но теперь действовала решительнее. Она втягивала член глубже и глубже, каждый раз задерживаясь у основания, пока её горло не охватывало его полностью. Слюна стекала по подбородку, блестела на груди, но ей было всё равно - наоборот, возбуждало.

Евгений стонал громче, дыхание стало тяжёлым, неровным. Его пальцы сжимали её волосы крепче, бёдра сами выталкивались навстречу.

— Господи... Настя... ещё чуть-чуть... - его голос сорвался, и он зажмурил глаза.

Она ускорилась - движения стали влажными, шумными, рот наполнялся его плотью, язык постоянно скользил по чувствительной уздечке. Она смотрела на него снизу вверх, чувствуя, как он уже теряет контроль.

Его мышцы живота напряглись, член дёрнулся у неё во рту. Он хотел было оттолкнуть её, но Настя удержала его за бёдра и ещё глубже втянула.

— Я сейчас... - простонал он, и в следующую секунду горячие толчки наполнили её рот.

Настя застонала вместе с ним, крепко сжимая основание, не выпуская ни капли. Она сглатывала снова и снова, пока его семя заполняло её горло.

Только когда судороги утихли, она медленно выпустила его изо рта, облизала головку и провела языком по всей длине, будто подчёркивая - она не упустила ничего.

Евгений рухнул на спинку дивана, грудь тяжело вздымалась, глаза были закрыты. Он выглядел так, будто его только что лишили разума.

Она медленно поднялась, глаза всё ещё блестели, и, слегка смущённо улыбнувшись, прошептала:

— Я давно не чувствовала себя такой живой...

Настя медленно поднялась, глаза всё ещё блестели, и, слегка смущённо улыбнувшись, прошептала:

— Я давно не чувствовала себя такой живой...

Она устроилась рядом, склонилась к нему и прижалась щекой к его плечу. Евгений обнял её, и какое-то время они сидели молча, просто слушая дыхание друг друга. Тепло тел ещё не рассеялось, но внутри было уже не только желание - странное, тихое спокойствие.

Спустя несколько минут Настя всё-таки поднялась, собрала с пола рубашку и натянула её снова. Евгений тоже потянулся за футболкой. В этих простых движениях было что-то домашнее, почти интимнее, чем сама близость.

— Я уже жду следующей фотосессии, - улыбнулась она, поправляя волосы перед зеркалом.

Евгений засмеялся и, глядя на неё, покачал головой:

— Настя, встречаться необязательно только ради работы.

Она посмотрела на него через зеркало, и её улыбка стала мягче.

— Ты это серьёзно?

— Абсолютно, - ответил он, подойдя ближе и снова обняв её сзади.