Лето.

Жара держалась уже третью неделю. Воздух в городе стоял плотный, как расплавленное стекло, и пах пылью, асфальтом и горячим металлом. Вечером чуть легче - но только на час, пока солнце уходит за крыши.

Настя шла по узкой улице к своему магазину. Белая рубашка прилипала к плечам, волосы собраны в высокий хвост. Расставание с Николаем далось ей нелегко. Первые недели она ловила себя на том, что автоматически ждёт его звонка. Но звонков не было. Вместо них пустота, в которой эхо разносилось слишком громко.

Она пряталась от этой пустоты в работе. Съёмки следовали одна за другой: каталоги, реклама, частные заказы. И именно там, в свете софитов, она чувствовала себя живой. Камера требовала не просто позы - она тянула из неё всё: взгляд, дыхание, кожу, и Настя отдавала это без остатка.

Сергей держал слово - проекты были серьёзные, оплата хорошая. Но с каждой новой съёмкой он позволял себе чуть больше: прикосновения стали дольше, взгляды - тяжелее, комментарии - смелее. И то, что сначала казалось ей просто навязчивостью, на удивление стало будоражить.

Она ловила себя на том, что, когда Сергей поправляет ткань на бедре или наклоняется слишком близко, внутри что-то сжимается и тянется к этому прикосновению. Оголяться перед ним перестало быть просто рабочей частью процесса - в этих моментах было что-то опасно-возбуждающее, что она уже не пыталась полностью подавить.

В тот день студия утопала в свете. Большие окна были распахнуты, и горячий воздух тянулся внутрь, смешиваясь с запахом косметики, ткани и свежесваренного кофе. Лето здесь ощущалось иначе - не как в городе, а как в замкнутой жаркой коробке, где каждый вдох плотнее предыдущего.

Сергей уже был на месте. Белая футболка, джинсы, неизменная улыбка - чуть насмешливая, будто он уже знал, как будет развиваться этот день.

— Сегодня у нас будет просто, - сказал он, бросив быстрый взгляд на её рубашку, под которой угадывалась линия груди. - Минимум декора, максимум тебя. Клиент хочет «чистую энергетику».

Он подошёл ближе, почти касаясь плечом, и протянул вешалку с комплектом белья - тонкое кружево цвета шампанского, лиф с прозрачными вставками, трусики на едва заметных бретельках.

— В гримёрке уже всё готово, - добавил он тихо. - Иди, примеряй.

Настя взяла комплект, стараясь не задерживать пальцы на его руке, но тепло кожи всё равно успело зацепить её. Внутри что-то дрогнуло - лёгкий ток, который раньше она бы отогнала, а теперь позволила ему остаться.

Когда она вышла, Сергей не стал скрывать, что оценивает её взглядом с ног до головы. Не торопясь, подошёл и чуть наклонился, чтобы поправить бретельку лифа. Его пальцы скользнули по её коже медленнее, чем требовалось, и Настя вдруг поняла, что не хочет, чтобы он убирал руку.

— Отлично, - сказал он, и в его голосе прозвучало что-то между одобрением и обещанием. - Теперь начнём.

Камера щёлкнула первый раз, и жаркое лето, что осталось за окнами, вдруг стало казаться прохладой по сравнению с тем, что начинало происходить в этой комнате.

Съёмка шла плавно, но напряжение между ними росло с каждым кадром. Настя двигалась уверенно: лёгкий поворот плеча, медленный изгиб спины, приподнятый подбородок. Камера ловила каждый миллиметр её тела, а Сергей всё чаще подходил ближе, чем требовалось, чтобы «поправить» ракурс.

— Повернись чуть, - сказал он, обойдя её сзади. Его ладонь коснулась талии, задержалась, потом скользнула по линии бёдра, будто проверяя, как ложится свет.

Настя продолжала позировать, но сердце стучало уже не от усталости. Каждый его шаг вокруг был как замкнутый круг, который постепенно сужается.

— Хорошо... ещё... - он присел, поднял взгляд снизу, и объектив камеры оказался на уровне её живота. - Ещё чуть наклон... да...

Щёлчок затвора. И ещё.

Потом он опустил камеру, сделал шаг ближе.

— Настюха, - сказал он привычно, проверяя настройки камеры. - Клиент как всегда платит вдвое. Хочешь бонус - сделаем, как раньше. Только верх.

Он говорил об этом спокойно, без намёка на давление - словно обсуждал очередной пункт договора.

Настя чуть улыбнулась краем губ. Они уже проходили через это, и она знала, чего ждать: никакой суеты, только свет, объектив и его внимательный взгляд.

— Давай, - ответила она так же спокойно, расправив плечи.

Она расстегнула застёжку сзади уверенным движением - без лишних пауз, как десятки раз до этого. Тонкие бретельки соскользнули с плеч, и лиф аккуратно упал на стул рядом.

Сергей поднял камеру, чуть прищурился, и в его взгляде не было ничего неожиданного - только привычная внимательность, с которой он работал с её телом как с частью кадра.

— Хорошо... - негромко сказал он, делая первые снимки. Щёлчок, ещё щёлчок. - Чуть повернись, да... плечо сюда... стоп. Отлично.

Он подошёл ближе, чтобы поправить прядь волос, и мимоходом коснулся пальцами ключицы. Не задерживая руку, вернулся за камерой.

— Теперь чуть вперёд корпус... вот так... - он наклонился, снимая почти в упор, объектив ловил изгиб шеи, мягкую тень под грудью, блеск кольца в проколотом соске.

В комнате стояла тихая, плотная тишина, нарушаемая только щелчками затвора и его короткими комментариями. Настя держала позу, дышала медленно, и внутри всё смешивалось: жара, свет, и знакомое ощущение, что он смотрит на неё чуть дольше, чем нужно фотографу.

Он опустился на одно колено, подводя объектив так близко, что Настя чувствовала на коже тепло его дыхания. Камера щёлкнула, фиксируя крупный план кольца на соске, затем мягкий изгиб груди.

— Чуть выше подбородок... хорошо... - его голос был ровный, но в интонации слышался тот самый знакомый оттенок, который появлялся только на откровенных съёмках.

Он сделал шаг вбок, поймал свет так, чтобы луч скользнул по линии живота, и снова подошёл вплотную.

— Ещё немного вперёд, - сказал он, и, подправляя её стойку, коснулся ладонью нижнего ребра, задержавшись на секунду дольше, чем требовалось.

Щёлчок. Щёлчок.

Потом он присел ещё ниже, снимая снизу вверх: плечи, шея, грудь, и тень, уходящая под тонкий поясок белья.

— Да... вот так... - почти шёпотом выдохнул он, меняя угол и делая серию снимков.

Настя не возражала. Она знала эти его движения, знала, что камера здесь лишь половина истории. И в этот раз она даже чуть сильнее прогнулась, чтобы свет лёг идеально.

Сергей сделал ещё пару кадров, опустил камеру и посмотрел на неё поверх объектива.

— Знаешь... - сказал он медленно, - если убрать и низ, выйдет серия совсем другого уровня. Клиент оценит.

Он говорил ровно, почти буднично, как и раньше. Но в его взгляде было то же самое тихое давление, к которому Настя уже привыкла.

Она не ответила сразу. Просто стояла в позе, чуть повернувшись к свету, и молчала. Внутри словно шёл торг: привычный холодный расчёт сталкивался с теплом, которое она не спешила признавать.

Сергей не торопил. Лишь сделал шаг ближе, убрал со стула камеру и отложил её на край стола, освобождая руки.

— Это будет красиво, Настюха. Как ты умеешь.

Пауза длилась несколько секунд. Потом она кивнула - коротко, без слов.

Пальцы легко поддели тонкий поясок, бёдра чуть качнулись, и ткань медленно скользнула вниз, к стопам. Настя осталась полностью обнажённой, сохраняя прямую спину и холодный взгляд в его сторону.

Неожиданно для себя Настя почувствовала, что внутри разгорается жар. Не тот, что от софитов, и не тот, что от летней духоты - этот был глубже, плотнее. Она уже не первый раз работала обнажённой перед Сергеем, но сейчас что-то изменилось.

Все её прошлые мужчины были как по шаблону: высокие, спортивные, ухоженные. Сергей же был их полной противоположностью - среднего роста, с животом, густыми тёмными волосами на груди и руках, с этой тяжёлой, чуть небрежной манерой двигаться. И всё же, когда он смотрел, в его взгляде было столько прямой, грубой власти, что от этого у неё перехватывало дыхание.

Она стояла, полностью обнажённая, чувствуя, как внутри сочетается холодная сдержанность и странное, тихое возбуждение.

Сергей задержал взгляд на её бёдрах, поднял камеру.

— Замри, - сказал он, и щёлк затвора разрезал тишину.

Сергей делал вид, что полностью сосредоточен на кадрах - проверял угол света, поправлял штатив, щёлкал спуском камеры. Но в голове уже давно всё было разложено по шагам. Он знал, что Настя постепенно перестаёт воспринимать его как просто фотографа, и что каждое «случайное» касание, каждый взгляд - подталкивает её туда, куда нужно.

Ещё чуть-чуть, думал он, скользя объективом вдоль линии её бедра, и эта сучка сама встанет так, как я захочу. Ещё чуть-чуть - и я её трахну прямо здесь, на этом ковре, под светом софитов.

Снаружи - ровный голос, короткие команды:

— Повернись. Ещё. Замри.

Внутри - нетерпение, почти сладкая уверенность, что момент уже близко.

Сергей подошёл вплотную, так что между ними не осталось и сантиметра воздуха.

— Не так... - произнёс тихо, почти у самого уха, и тёплое, влажное дыхание обожгло кожу. - Сейчас поставлю как надо.

Его руки легли на талию, тяжёлые, властные. Пальцы упёрлись в её бока и медленно потянули назад, заставляя прогнуться. Он чуть подался вперёд, а она ощутила, как его живот и грудь скользнули по её спине.

— Спину... дугой, - сказал он, и одна ладонь спустилась ниже, к бёдрам, скользя по ним так медленно, будто он хотел запомнить каждый миллиметр.

Сергей задержался на мгновение, просто глядя - не торопясь, как будто смакуя картину. Его взгляд скользил по Насте снизу вверх: от ступней к длинным ногам с напряжёнными мышцами бёдер, к попке, округлой и идеальной, с ямочками на крестце, блестящей от мягкого света лампы.

Он любовался изгибом её спины - в этой позе позвоночник рисовал идеальную дугу, кожа казалась особенно гладкой, нежной. Её плечи дрожали едва заметно - то ли от волнения, то ли от того, что она держит позу. Каскад волос свисал с одной стороны, открывая шею, а лопатки отчётливо выступали, выдавая волнение под маской спокойствия.

Но больше всего Сергея завораживало то, что было между её ног. Он видел всё: влажную, приоткрытую щёлочку, едва заметную пульсацию внутри, тёмную линию, уходящую между ягодиц, пухлые, налитые губки, которые были слегка раздвинуты. Влажность блестела в свете лампы - намёк на желание, на ту тайную реакцию, которую вызвал не объектив, а именно его взгляд, его присутствие. Он замечал, как кожа вокруг нежная, с розовым оттенком, как каждая мышца у неё подрагивает, когда он чуть дольше задерживается глазами.

— Чуть шире, - негромко скомандовал он, аккуратно взяв Настю за колено и мягко раздвигая её ногу ещё дальше. Его пальцы скользнули выше по внутренней стороне бедра - медленно, будто нарочно затягивая ожидание. И вот рука оказалась там, где кожа была особенно горячей от волнения.

Он провёл пальцами по её влажной щели - осторожно, но с намерением. Настя едва слышно выдохнула, по телу пробежала дрожь, и она поймала себя на том, что хочет этого прикосновения ещё сильнее. Каждый его жест отзывался в ней пульсом между ног, а дыхание стало слишком быстрым.

"Боже, как же мне хочется..." - мысли путались в голове, и она уже не могла различить, где смущение, а где это безумное, липкое желание. Её губки были налиты, влага собиралась, и она ощущала, как его пальцы легко раздвигают их, как всё её тело открывается для него полностью.

Она не могла не прогнуться ещё сильнее, впиваясь пальцами в стол - хотела, чтобы он увидел, почувствовал, насколько она готова. Каждое его движение будто поджигало изнутри, и ей казалось, что если он не войдёт в неё прямо сейчас - она просто сойдёт с ума от этого напряжения.

В этот момент всё сузилось до одной точки: его пальцев на её щели, жара внутри и желания, которое невозможно было скрывать.

Пальцы Сергея задержались на самой кромке её влажной плоти. Он провёл по щели мягко, но уверенно, будто дразня, изучая её реакцию. Настя вздрогнула, сжала губы, чтобы не застонать слишком громко - этот контакт свёл её с ума.

Сергей провёл подушечками пальцев по всей длине, медленно, иногда чуть сильнее надавливая, будто отмечая каждый миллиметр. Влажность делала кожу скользкой, тёплой, и он позволил себе задержаться, слегка раздвинуть губки шире, раскрывая её полностью для себя.

В этот момент для Насти перестало существовать всё, кроме его пальцев и ощущения, как внутри разгорается огонь. Она ощущала, как её тело буквально пульсирует под его рукой - с каждой новой лаской в ней нарастало напряжение, а в голове осталась только одна мысль: "Ещё... не останавливайся..." Она стыдилась собственного желания, но ничего не могла с собой поделать - каждый его жест был как новая вспышка наслаждения.

Сергей, не спеша, ласкал её снова и снова, наслаждаясь её дрожью, стоном и тем, как она прогибается навстречу. Для него было очевидно: сейчас Настя - воплощение чистого, животного желания.

Сергей замедлил движения пальцев, задержался на её щели, чувствуя, как тело Насти становится всё более податливым и жадным. Она тяжело дышала, спина выгнулась дугой, и он с улыбкой отметил, как её бёдра подаются ему навстречу. Его рука чуть сильнее раздвинула её губки - он любовался этим видом, её влажностью, лёгкой дрожью по коже.

Он наклонился ближе, его дыхание коснулось самой чувствительной точки между её ног. Настя замерла в предвкушении, сердце бешено стучало - она уже знала, что будет дальше. Лёгкое прикосновение губ - и всё внутри у неё перевернулось, накрыло волной желания. Его язык едва ощутимо скользнул по её чувствительной коже, заставив Настю выдохнуть дрожащим голосом и податься ещё сильнее навстречу.

Дальше границы между стыдом и страстью уже не было - Настя растворилась в ощущениях, в ласке, в его ритме и своей собственной жажде большего.

Настя почувствовала, как его губы и язык скользят по самой чувствительной части её тела - это было мягко и одновременно хищно, с каким-то почти ненасытным удовольствием. Каждое новое прикосновение отзывалось пульсом между ног, разгорающимся жаром и дрожью во всём теле.

Она уже не пыталась сдерживать стоны, хватала воздух ртом, пальцы с силой сжимали край стола. Всё вокруг растворилось - осталась только эта вспышка наслаждения, движение его языка, лёгкая щетина, скользящая по внутренней стороне бедра, и ощущение, что её тело принадлежит только ему.

Сергей был настойчив: он не торопился, изучал каждый её отклик, наслаждался её реакцией, то замедляясь, то вновь усиливая напор. В этот момент Настя ощущала себя до предела живой - как будто все нервы оголены, и одно его движение может отправить её в безумие.

Она выгибалась навстречу, ловя каждый новый импульс, растворяясь в этом ощущении до полной потери контроля. Всё, что было между ними, - стало чистым, искренним, настоящим, когда между стыдом и страстью не осталось ни границ, ни слов.

Она уже не понимала, где заканчивается её тело и начинается его прикосновение. Вся реальность сузилась до горячих вспышек под кожей, до его языка, до нарастающего, пульсирующего давления внутри. Настя больше не пыталась сдерживаться - её стоны стали громче, движения всё отчаяннее, она выгибалась, теряя контроль и стыд.

Сергей не останавливался - он будто знал, где находится её грань, и подводил к ней всё ближе. В какой-то момент Настя поняла: ещё чуть-чуть - и всё, больше невозможно терпеть. Волна наслаждения накрыла её с головой, свела мышцы в сладкой агонии. Она задрожала всем телом, выдохнула его имя, вцепившись пальцами в стол, будто цепляясь за реальность.

Оргазм прокатился через неё мощной волной, и все мысли исчезли - остались только жар, дрожь, ощущение полной открытости и абсолютного, дикого счастья. Она ещё долго не могла отдышаться, лежала, ощущая, как всё внутри затихает и наполняется тёплым, ленивым светом.

Сергей, всё это время наблюдавший за ней с хищной удовлетворённой улыбкой, медленно провёл ладонью по её спине. Его пальцы лениво скользили по нежной коже, но в голове уже крутились совсем другие картины. Он был на грани - ещё один шаг, и он наконец получит то, к чему шёл эти два долгих месяца.

С первой же их встречи он всё продумывал: случайные касания, нужные слова, обстановку, в которой она почувствует себя раскрепощённой. А сегодня, перед началом съёмки, он протянул ей бокал с лёгким вином. Она смеялась, взяла его из его рук, не догадываясь, что в нём - не только алкоголь, но и щепотка того, что должно было помочь снять последние барьеры.

Теперь, глядя, как она лежит перед ним - расслабленная, с полуприкрытыми глазами, с дыханием, которое постепенно выравнивается, - он понимал: момент близок. Ещё чуть-чуть, и он раздвинет эти бёдра, проведёт членом по готовым губкам, и наконец войдёт в неё так, как фантазировал все эти недели.