ЭЛСИД

В себя прихожу в просторной деревянной клетке, с кандалами на руках. Не знаю, сколько времени провёл в отключке, но голова после удара всё же побаливает. Хочу котелок свой подлечить, но не могу – мешают кандалы. Пытаюсь сплести какое-нибудь простенькое безобидное заклинание, но ничего не выходит. Магия мне более недоступна. И тут даже с ходу трудно понять, в чём дело: в клетке, в кандалах или в чём-то другом. Вспоминая, что предшествовало попаданию в плен, мысленно называю себя кретином. Чувствовал ведь, что с Бэйлосом стоит держать ухо в остро, и что в какой-то момент он может нанести мне удар в спину. Не ожидал только, что это произойдёт так быстро.

Стоит мне только подумать о предателе, как тот приходит меня проведать.

— Как голова? – с ходу спрашивает дальфарец без особого интереса в голосе.

— Бывало и лучше. Как тебе удалось договориться с этими дикарями? Ты понимаешь их язык?

— Нет. Да и сложно назвать речью это рычание. Просто они держат в качестве раба одного шоранца. Видимо он и его дружки тоже когда-то пожаловали сюда за тем же цветочком, что и я. Или за чем-то другим. Не так уж это и важно. Вот уж не знаю, как ему это удалось, и сколько времени заняло, но язык этих дикарей он подучил. Переводчик из него получились не самый плохой, - объясняет дальфарец.

— Значит, я теперь тоже их раб?

— Не знаю. Я не спрашивал, что они собираются с тобой делать. Возможно, эти твари решат, что твои целительские навыки ещё могут им пригодиться. Или принесут тебя в жертву, как одного из моих наёмников, которому не посчастливилось попасть к ним в руки. Тут уж сам решай, что для тебя предпочтительнее.

Предпочтительнее, чтобы в такой же клетке оказался ты, ублюдок двуличный! Как ни крути, жизнь лучше, чем смерть. С другой стороны, до последнего вздоха быть рабом звероподобных дикарей из другого мира – это не жизнь, а жалкое существование. Видел я, как некоторые аталийские аристократы обходятся со своими рабами с Изумрудных Островов. Они их и за людей то не считают. Вот уж не думал, что когда-нибудь окажусь на месте тех бедолаг, но жизнь частенько преподносит сюрпризы, и далеко не всегда эти сюрпризы приятные.

— Ты только поэтому вытащил меня из вулкана? – спрашиваю после маленькой паузы.

— Нет. Тогда я ещё не знал, что с тобой делать. Это уже позже я придумал попробовать обменять тебя на доступ к храму.

— Ну и мразь же ты.

Бэйлос ухмыляется.

— Скажем так – мне приходилось делать вещи и похуже. Окажись ты на моём месте, то поступил бы точно так же.

— Не поступил бы. Я бы попробовал найти другой выход, и не стал бы предавать того, кто мне доверяет.

— В том числе и поэтому ты сейчас находишься внутри этой клетки, а я – снаружи. Пока.

Развернувшись ко мне спиной, Бэйлос уходит. Пока смотрю ему вслед, мелькает малодушная мысль окликнуть дальфарца, и попросить его напоследок хотя бы мою голову подлечить, раз уж его магии никто не лишал. Но открыв было рот, тут же его закрываю, решив не опускаться до просьб. Обойдусь как-нибудь и без этого. Клетка, в которой меня держат, находится не в каком-нибудь шатре или палатке, а прямо под открытым небом. В этом есть как свои плюсы, так и минусы. Плюсы, точнее один единственный плюс, заключается в том, что отсюда хорошо видно, что происходит в деревушке. Зеленокожие дикари занимаются своими делами, и не обращают на меня внимания. Пока. Немного понаблюдав за их телодвижениями, начинаю, как мне кажется, отличать самцов от самок. Назвать их хоть сколько-нибудь привлекательными, даже с натяжкой не получается. Хотя у всех свои представления о красоте. Вполне возможно, по меркам этих дикарей, я – ещё тот урод. Минус же нахождения в клетке заключается в том, что и меня всем отлично видно. Если хотя бы попробую что-либо предпринять для своего освобождения, это быстро заметят и пресекут.

Вскоре у меня появляется желание облегчиться. Поскольку мне в этой клетке ещё жить и жить, если это можно назвать жизнью, приспускаю штаны, пристраиваю член между прутьями и пускаю струю на землю. Не считаю себя брезгливым или стеснительным, но справлять нужду у всех на виду оказывается довольно некомфортно. Закончив, надеваю штаны, и непроизвольно вздрагиваю от того, что оказавшийся рядом с клеткой дикарь сначала лупит по ней ногой, затем начинает что-то злобно и эмоционально бормотать. Ожидаемо, ничего из этого рычания не понимаю. Видимо, догадавшись, что напрасно сотрясает воздух, дикарь что-то громко кричит. На его зов тут же примчался измождённый шоранец с мешками под глазами. Наверное, это тот раб, о котором ранее упомянул Бэйлос. Дикарь что-то ему говорит, после чего шоранец поворачивается лицом ко мне.

— Не вздумай загрязнять землю своими выделениями. Ещё раз это сделаешь – останешься без члена, - переводит раб речь дикаря.

— Куда же мне тогда мочиться?

Шоранец кивком показывает куда-то в сторону. Посмотрев в указанном направлении, задерживаю взгляд на пустой деревянной кружке. Так-то я её и раньше заметил. Просто не подумал, что она здесь выполняет функцию ночного горшка.

— И что мне делать, когда она заполнится?

— Пить.

Ушам своим не верю, но судя по выражению лица шоранца, он сейчас не шутит. Какая мерзость! Так даже с животными не обращаются! Хотя в глазах этих уродцев, люди, возможно, стоят на той же ступени, что и животные, а то и ниже. Судя по внешнему виду переводчика и его усталому голосу, живётся здесь ему, мягко говоря, не сладко.

— Ты знаешь, что они собираются со мной сделать? – спрашиваю у раба.

— Нет. Если повезёт – убьют. Если нет – оставят в живых.

— А не наоборот?

Шоранец качает головой. Стоящий рядом дикарь снова начинает что-то рычать, видимо, недовольный тем, что мы слишком много болтаем. Шоранец после этого окрика тут же убегает. Уходит и дикарь, окинув меня напоследок свирепым взглядом. Паршивенько начало. И дальше будет только хуже. Зато выродку, который меня предал, всё сойдёт с рук, и от этого обиднее всего. Если только дикари не нарушили своё обещание. Если предатель сам окажется предан, есть в этом что-то символическое и правильное. Жаль только, что на мою дальнейшую судьбу это никак не повлияет.

АНТЕЙ

— Пожалуйста, давай остановимся и немного отдохнём! – жалобно бормочет плетущаяся следом Бриса.

Услышав просьбу невесты, сжимаю руки в кулаки. Голос у Брисы приятный, но конкретно сейчас действует мне на нервы.

— Потерпи. Позже отдохнём, - отвечаю сдержанно, стараясь не срываться на уставшую спутницу.

Опасаясь, что за нами в погоню могут отправить всадников, после ухода из Трисела мы постарались как можно скорее сойти с тракта. Шагали сначала по полю, затем обогнули болото. Единственный постоялый двор, встретившийся на нашем пути, пришлось обойти. В случае погони, нас бы там стали искать в первую очередь. Как бы мне не хотелось отведать горячего супа и поваляться на мягкой постели, безопасность была намного важнее. И если поначалу Бриса стойко терпела и ни на что не жаловалась, то в какой-то момент начала капризничать и просить сделать остановку для отдыха. Прямо посреди открытого поля, где нас хорошо видно со всех сторон. Отличная идея!

Остановку в итоге мы всё же сделали, после того как добрались до рощи. После нескольких часов практически безостановочной ходьбы под палящим солнцем, приятно было устроиться в теньке. Я ведь тоже порядком подустал, пускай и не так сильно, как моя невеста. Во время привала мы подкрепились яблоками.

— Мы идём в Винтрес? – интересуется Бриса после окончания трапезы.

Возможно. Именно там меня ждёт незнакомка, которая предупредила меня про облаву. Только вот я ничего ей не обещал.

— Не знаю. Я пока не решил, - отвечаю уклончиво.

— Даже если мы будем ночевать под открытым небом, зайти в город придётся в любом случае. Для более долгого путешествия у нас недостаточно еды и воды.

— Вода – не проблема. Если память мне не изменяет, неподалёку от Винтреса протекает небольшая речушка. Запасы воды пополним там.

— А как быть с едой?

А с едой действительно сложнее. Одними яблоками и огурцами сыт не будешь. Тем более их у нас в запасе не так уж и много. Охотиться, когда у нас под рукой всего один нож на двоих, тоже не получится. Так что вариантов у нас осталось не так много.

— Я скоро вернусь, - говорю я, поднимаясь на ноги.

— Ты куда? – тут же уточняет моя невеста.

— Хочу осмотреться. Если повезёт, каких-нибудь ягод и грибов соберу. А ты пока отдыхай и набирайся сил. Они тебе ещё пригодятся.

Сказав это, протягиваю Брисе нож рукояткой вперёд.

— Это ещё зачем? – уточняет моя невеста, не торопясь брать оружие в руки.

— На всякий случай. Вдруг пока меня не будет, случится что-нибудь плохое.

— Что-нибудь плохое может случиться и с тобой. Так что лучше оставь нож у себя. Ты явно обращаешься с ним лучше, чем я.

Тут же вспоминается хрипящий храмовник с перерезанным горлом. Если взглянуть на ситуацию под этим углом, то да, опыта обращения с ножом у меня больше.

— Тогда кричи, если что не так. Я постараюсь слишком далеко не отходить, - даю другую рекомендацию, убирая нож за пояс.

— Хорошо.

Оставив невесту под деревом, углубляюсь в лес. Минут за пятнадцать удаётся отыскать немного ягод и пару грибов. Улов так себе, но всё же лучше, чем ничего. Можно поиски продолжить, но как-то не хочется слишком далеко уходить от места, где я оставил Брису. Вернувшись, обнаруживаю, что за время моего отсутствия девушка задремала, прислонившись спиной к дереву. Глядя на спящую невесту, вспоминаю, как ещё совсем недавно меня раздражали её просьбы остановиться для отдыха, и чувствую себя эгоистичной чёрствой скотиной. Это ведь меня искали стражники и инквизиторы, а не её. Если бы Бриса осталась в Триселе, никто бы ничего ей не сделал. Но вместо этого она безропотно последовала за мной, бросив всё, что у неё было. Кем надо быть, чтобы после всего этого в чём-то её упрекать? Видимо, мною. Хорошо хоть я сгоряча ей не нагрубил, хотя язык так и чесался сказать какую-нибудь гадость.

Опустившись на одно колено, секунд десять любуюсь спящей девушкой, а затем целую её в губы. Бриса от такого моментально просыпается и напрягается, но увидев, что это всего лишь я, расслабляется. Отстранившись, хочу было сказать, что нам надо идти дальше, но не успеваю. Резко подавшись вперёд, Бриса накрывает мои губы своими, и страстно меня целует. Охотно ей отвечаю, обняв девушку за плечи. Судя по напору, проявлять инициативу моей невесте понравилось. Интуитивно чувствую, что девушка хочет большего, чем просто поцелуи, хотя, возможно, просто принимаю желаемое за действительное. Отстранившись, отстёгиваю плащ, стелю его на земле, затем укладываю девушку на него. Никогда ещё не занимался сексом на природе, но всё когда-нибудь случается в первый раз. Что-то новое и волнующее в этом есть, хотя подстеленный на землю плащ полноценно не заменит мягкую постель.

Полностью невесту не раздеваю, ограничившись обувью и нижним бельём. Склонившись над Брисой, начинаю тереться своим хозяйством о её бедро, в то же время поглаживая промежность невесты. Лежащая на спине девушка охотно мне помогает своей тощей ручонкой, ухватившись ею за мой член.

— Мне очень понравилось, когда ты целовал и лизал меня там, - смущённо призналась она, указав пальцем на своё лоно.

— Я в этом даже не сомневался, - отвечаю с улыбкой.

— Если хочешь, я могу попробовать сделать то же самое и для тебя.

От такого предложения очень трудно отказаться. Важны не сами слова, а интонация, с которой они были произнесены. От неискушённой девушки слышать подобное намного приятнее, чем от продажной девки, для которой это просто работа. Благодаря богатому опыту, шлюха справится гораздо лучше. Зато неопытную девушку можно всему этому обучить, и платой за это обучение будет взаимное удовольствие. Я был не прочь приступить к этому обучению прямо здесь и сейчас, тем более сама Бриса высказала готовность порадовать меня таким способом. Вот только место для всего этого было не самое удачное, как и время. Такими вещами лучше заниматься за закрытой дверью, никуда не спеша, и ни о чём не беспокоясь.

— Обязательно сделаешь, но в другой раз. Если сама не передумаешь, - всё же отказываюсь от предложения невесты.

— Не передумаю, - решительно заявляет Бриса.

Такой настрой мне нравится. Когда мой член становится достаточно крепок, начинаю с миссионерской позы, но быстренько убеждаюсь, что для занятий сексом на земле она не слишком подходит. Если поднажать и ускориться, дело до конца всё же доведу, но удовольствие при этом получу только я, да и то по минимуму. Так что позу лучше поменять. С этой мыслью переворачиваю Брису со спины на живот и ставлю на четвереньки, после чего пристраиваюсь сзади. О да, так гораздо лучше! Двигаясь внутри Брисы, задираю подол её дорожного платья повыше, чтобы не мешался. Моя девочка тихонько стонет, и пытается двигать тазом мне навстречу, но с непривычки делает это хаотично. Поняв, что что-то делает не так, девушка замерла, и далее двигать корпусом больше не пыталась, давая мне возможность всё сделать самому.

Не вижу выражения лица Брисы, и не могу определить, насколько она далека от оргазма, но очень хочу, чтобы она кончила первой. Для этого задействую руку. Продолжая засаживать невесте, потираю её горошину на разбухшем от ласк клиторе, благодаря чему вскоре довожу девушку до оргазма. Сжавшееся влагалище вынуждает меня ускориться. Под тихие стоны и вялые подёргивания загоняю член как можно глубже, а когда понимаю, что и сам вот-вот кончу, успеваю отстраниться и развернуть корпус вправо, оросив траву своим семенем. Смахнув остатки на землю, присаживаюсь на краешек плаща, в то время как Бриса, тяжело дыша, переворачивается с живота на спину.

— Нам надо идти дальше. Но думаю, от того, что мы ещё посидим здесь пару минут, ничего плохого не случится, - говорю я.

— Я тоже так думаю, - устало отвечает Бриса.

САРИНА

Внимательно осмотрев пещеру, убеждаюсь, что никого в ней нет. Благодаря способности видеть в темноте так же хорошо, как и при свете, натыкаюсь на чьи-то гниющие останки. Принадлежат они не человеку и ни зеленокожему переростку, а какому-то ящеру. Досталась этой зверюге сильно. Судя по большому количеству колотых и рваных ран, тварь каким-то чудом смогла удрать от своих истязателей, забилась в тёмный угол, где и подохла от потери крови. Интересно, кто её так покромсал? Те зеленокожие? Или кто-то другой? Жаль, что труп уже несвежий. Хотя кровь его на вкус наверняка была гадкой ещё задолго до того, как эта тварь начала разлагаться. Если другие такие же ящеры сюда заглянут, удастся проверить, так ли это.

Но в пещеру так никто и не заглядывает, а на улице темнеет как-то слишком уж быстро. Странно это. Прошло всего несколько часов, и наступил вечер. Солнечное затмение? Может быть. Если это так, выбираться наружу и отходить далеко от пещеры не стоит. Но сделать это всё же придётся. Стычка со смазливым храмовником и стрела в грудь не прошли бесследно. Да и пару глотков горькой крови зеленокожего уродца мне на пользу тоже не пошли. Голод уже понемногу даёт о себе знать. Мне необходимо подкрепиться. Если не сделаю этого в ближайшие часы, или меня серьёзно ранят, животные инстинкты могут взять верх.

Отойдя от пещеры, углубляюсь в лес. Слыша позади сверху какие-то шорохи, поначалу не придаю этому значения, пока мне в шею не вонзается что-то острое. Выдернув деревянный дротик, быстро осматриваюсь, и замечаю на дереве обезьяну с короткой трубкой в лапах. Вскинув арбалет, пытаюсь эту тварь подстрелить, но та оказывается чересчур прыткой, и без труда уворачивается от стрелы. Тварюга насмешливо ухмыляется, видимо думая, что я не смогу её достать. Это ты зря. Подпрыгнув высоко вверх, хватаю эту тварь, явно к такому повороту не готовую, и разрываю на две части. Приземлившись на землю, пробую на вкус кровь убитой твари, и та ожидаемо оказывается не менее гадкой, чем кровь зеленокожего уродца. Что за дерьмо? Неужели в этом поганом местечке нет никого с нормальной кровью? Того гнилого ящера я так и не распробовала, но что-то мне подсказывает, что и в свежем состоянии он ненамного вкуснее. Надо найти кого-то с нормальной кровью, и чем скорее, тем лучше.

Продолжая пробираться сквозь заросли, вновь слышу позади шорохи, и замечаю на деревьях ещё несколько обезьян. Но они не пытаются меня атаковать, а лишь наблюдают. Видимо заметили, что я сотворила с их дружком или подружкой, и решили без необходимости меня не злить. Мудрый выбор. Но если слух меня не подводит, то кроме обезьян, поблизости есть кто-то ещё, и отнюдь не в единичном экземпляре. Недолго думая, присматриваю ветку потолще и подлиннее, запрыгиваю на неё, и уже оттуда, спрятавшись за густой листвой, наблюдаю за тем, что происходит внизу. Мимо дерева, на котором я притаилась, проходит десятка два зеленокожих уродцев, вооружённых топорами, копьями и арбалетами. Вариант, что они разыскивают меня, чтобы поквитаться за своего убитого дружка, кажется маловероятным, но полностью я его не отбрасываю. Кто знает, что творится в головах этих тварей, и насколько они мстительны.

Понаблюдав за этими тварями, и поняв, что они не знают о моём присутствии, решаю незаметно за ними проследить. После того как зелёные переростки проходят мимо, и удаляются на значительное расстояние, спрыгиваю вниз. Следую за этой толпой, стараюсь не шуметь. Вряд ли они видят в темноте лучше, чем я, но подбираться к ним слишком близко всё равно рискованно. Такую толпу мне не одолеть. Будет лучше, если они так и не догадаются о моём присутствии. Незаметно следить за уродцами в лесу удаётся без особых проблем. Но вскоре лес заканчивается, а риск быть замеченной – возрастает. На открытой местности прятаться негде, поэтому продолжать следовать за группой зеленокожих приходится ползком. Но недалеко. Зеленокожие натыкаются на ящеров, очень похожих на того, чей труп я нашла в пещере, и вступают с ними в бой. Рептилий оказывается гораздо больше, но у них, не считая лап и зубов, совсем нет оружия, в отличие от их противников.

Наблюдать за ходом сражения из положения лёжа не очень удобно, зато безопасно. Ещё до начала боя зеленокожим удаётся слегка сократить численность противников за счёт стрелкового оружия. Стреляют преимущественно в область головы, целясь в шею или глаза. Видимо по корпусу стрелять бессмысленно. Когда дело доходит до ближнего боя, в ход идут копья и топоры. Сражаются зеленокожие яростно, буквально упиваясь битвой, но и ящеры им не уступают. Используя свои длинные хвосты, рептилии сбивают противников с ног, и едва те падают, сразу стараются их загрызть, бросаясь на лежащих сразу по двое или по трое. Однако зеленокожие действуют более слаженно и организованно, и ничуть не паникуют, когда превосходящие по численности враги окружают их со всех сторон, взяв в кольцо. Сбитым с ног и раненным приходят на помощь, хотя загрызть парочку зеленокожих уродцев рептилиям всё же удаётся. Тяжёлые топоры оказываются довольно эффективны против ящеров, поэтому всё больше чешуйчатых тварей падает на землю, и больше не поднимается. Во время битвы в воздухе витает запах крови и смерти, однако запах это не пьяняще-сладкий, а мерзкий горький, от которого сводит скулы. Хуже, наверное, воняет только выгребная яма и канализация. Но кроме меня на эту вонь больше никто не обращает внимания.

В конце концов, ящеры, понёсшие серьёзные потери, оказываются обращены в бегство. Рептилий преследуют, ещё сильнее сократив их численность, но некоторым тварям всё же удаётся ускользнуть. Затем победители собирают павших. Понятно, почему они берут своих. Видимо, хотят устроить им достойные похороны. Но зачем им трупы рептилий? Хотят такими трофеями перед своими сородичами похвастаться? Или же всё намного проще, и дело в мясе ящеров? Вряд ли зеленокожие настолько крупные и мощные за счёт того, что питаются растениями. Помощь своим пострадавшим уродцы не оказывают. Те самостоятельно обрабатывают и перевязывают свои раны, оставленные зубами и когтями ящеров. Кто-то даже закидывает на плечи тушку одной из дохлых рептилий, предварительно отрубив длинный хвост, чтобы не мешался. Похоже, кого-то сегодня ожидает сытное пиршество. У меня же от мерзкого запаха, витающего в воздухе, начинает кружиться голова. Потирая лоб, замечаю, что кожа на руке уже слегка побледнела. А вот это уже плохо. От бледноты до одичания всего несколько шагов, и сделать их можно очень быстро. Надо поторопиться, и срочно найти кого-нибудь, в чьих жилах течёт нормальная кровь, а не гадкая горькая жижа, пока меня не накрыла слабость, а вслед за ней и безумие.