Поезд мерно покачивался на рельсах, стук колёс сливался с гулом, доносившимся из коридора. За окном мелькали серые пейзажи: голые ветки деревьев, тусклые огоньки далёких деревень, растворяющиеся в утренней дымке. В купе царила обманчивая тишина, будто ночь, полная страсти, испарилась в холодном свете утра. Лишь влажные пятна на тонком ковре и едва заметные следы на скамейках выдавали запретное. Запах виски витал в воздухе, смешиваясь с ароматом пота и металлической ноткой вагона.

Ева проснулась первой, её тело ныло, а в голове гудело от виски и воспоминаний. Она торопливо убрала постельное бельё, стараясь не смотреть на влажные пятна, пропитавшие ткань. Схватив косметичку и сменную одежду, она выскользнула в коридор, её туфли тихо стучали по линолеуму. В тесном туалете вагона она плеснула холодной водой на лицо, пытаясь смыть не только усталость, но и стыд. Зеркало отразило её раскрасневшееся лицо: припухшие губы, слегка растрёпанные каштановые локоны, большие карие глаза, в которых читалась смесь смятения и стыда. Засосы на шее алели, напоминая о бурной ночи. Она поспешно достала тональный крем, замазывая красные пятна, но на груди оставила всё как есть — закрытая одежда надёжно скрывала следы. «Скажу, что аллергия на виски», — прошептала она, глядя на свои набухшие губы, и тяжело вздохнула.

Её пальцы дрожали, расчёсывая локоны. Она переоделась в белую юбку с чёрным кантом, облегающую бёдра, и белую рубашку, застёгнутую под горло, с бежевым жилетом, подчёркивающим тонкую талию. Кулон в виде капли занял место в ложбинке между грудями, слегка покачиваясь при движении. «Господи, мне нужна ванна. Горячая, долгая», — пробормотала Ева, поправляя волосы. Убедившись, что выглядит прилично, она открыла дверь туалета и замерла. Перед ней стоял Виктор, его массивная фигура заполнила тесный коридор. Его тёмная рубашка была мятая, а глаза блестели знакомой хитринкой.

— Доброе утро, Евушка, — хрипло произнёс он, оскалившись в широкой улыбке. Его взгляд скользнул по её фигуре, задержавшись на бёдрах, обтянутых юбкой. Он наклонился, пытаясь поцеловать её, но Ева, поддавшись импульсу, влепила ему звонкую пощёчину. Щека Виктора покраснела, он отступил, опешив.

— Ты что творишь, Виктор Степаныч? — прошипела она, её голос дрожал от гнева и стыда. Воспользовавшись его замешательством, она быстро прошла мимо, чувствуя, как его взгляд цепляется за её «нижние девяносто» и модельные ноги в чёрных туфлях. Виктор хмыкнул, пробормотал что-то себе под нос и зашёл в туалет, хлопнув дверью.

Вернувшись в купе, Ева осмотрела свои вещи, запихивая поглубже в сумку кружевные чулки, топ, юбку и трусики, которые носила ночью. «Выкину. Нет, сожгу», — шептала она, её пальцы дрожали. Взгляд упал на верхнюю полку, где Андрей спал, слегка похрапывая, его лицо было спокойным, почти детским. Ева выдохнула, пытаясь успокоиться. Она ещё раз окинула взглядом купе, стараясь не задерживаться на скамейке, где всё произошло. Полка скрипнула под её весом, когда она села, её сердце колотилось.

— Андрюша, — тихо позвала она, тронув его плечо. Он не шевельнулся. — Андрей, вставай! — настойчивее повторила она, но он лишь пробормотал что-то невнятное. Раздражённо выдохнув, Ева гаркнула: — Рота, подъём!

Андрей вздрогнул, резко сел, его светлые волосы торчали во все стороны, а глаза ошарашенно моргали. Увидев Еву, он расслабился и слабо улыбнулся.

— Чёрт, Ева, напугала, — пробормотал он, потирая лицо. — Думал, в армии.

— Ну ты и соня, — хмыкнула она, её голос смягчился, губы тронула лёгкая улыбка. — Ты проспал весь шторм.

— Хм, где-то я это слышал, — усмехнулся Андрей, спускаясь с полки. Он потянулся, хрустнув суставами, и зевнул так, что Ева закатила глаза. — Ладно, я в туалет. Заодно чая возьму.

— Давай, — ответила она, садясь у окна и глядя на мелькающие деревья.

Дверь купе отъехала, и Андрей чуть не врезался в Виктора, который вернулся. Тот широко улыбнулся, его массивная фигура заполнила проём.

— Ну и горазд же ты спать, парень! — прогремел Виктор, хлопнув Андрея по плечу. — Пришлось мне Еву развлекать во всю мощь: картишки, массаж, байки со стройки...

Ева поморщилась, её щёки вспыхнули, но она отвернулась к окну, делая вид, что не слышит. Андрей, ещё не проснувшись, кивнул, пробормотал что-то и ушёл в коридор. Виктор плюхнулся на скамейку, его потёртая сумка шлёпнулась рядом. Он взял бутылку минералки, сделал несколько жадных глотков, и Ева невольно вспомнила, как эти же губы жадно касались её груди, шеи... Она сглотнула, её соски, всё ещё чувствительные после ночи, заныли. Отвернувшись к окну, она попыталась сосредоточиться на пейзаже.

Виктор, допив минералку, бросил бутылку на столик, и она звякнула, задев стакан. Он начал нагло разглядывать Еву. Её каштановые кудри, выбившиеся из пучка, мягко обрамляли щёки, где проступали лёгкие веснушки, искрящиеся в рассветных лучах. Карие глаза, словно янтарь, переливались солнечными зайчиками, а точёный подбородок, подпираемый изящной кистью, добавлял ей хрупкости. Рубашка и жилет не столько скрывали её грудь, сколько подчёркивали её упругую форму, разжигая его фантазию. Ева старательно игнорировала его взгляд, но её молодость и красота манили, словно магнит.

Виктор откашлялся, его голос был низким, с хрипотцой.

— Ну, как спалось, Евушка? — начал он, подмигнув.

— Нормально, — буркнула Ева, не отрываясь от окна. Её пальцы сжали кулон, щёки слегка порозовели.

— Да ладно, не строй недотрогу, — хмыкнул он, наклоняясь ближе. Его одеколон, смешанный с лёгким перегаром, ударил ей в нос. — Вчера же всё было по кайфу, а? Признайся, внутри ты та ещё...

— Виктор, хватит, — резко оборвала она, её карие глаза сверкнули. — Это была ошибка. И не повторится. Точка.

Виктор хмыкнул, его губы растянулись в ухмылке, но он промолчал. Про себя он подумал, что эта «сучка» ещё «вылижет ему яйца», вспоминая горячие фото прошлой ночи, которые он перелистал утром, ухмыляясь.

Разговор прервался, когда в купе ввалился Андрей с двумя дымящимися кружками чая. Аромат заварки смешался с запахом вагона, добавляя уюта.

— Извини, Виктор, забыл про тебя, — сказал Андрей, ставя кружки на столик. — Чай брать?

— Да ладно, я минералкой напился, — отмахнулся Виктор, похлопав себя по животу. Его рубашка натянулась, обнажая волосатую грудь.

— Как вчера посидели?

Ева напряглась, её пальцы сжали край юбки. Виктор смотрел на неё, его глаза блестели насмешкой.

— Да нормально, — буркнула она, стараясь звучать равнодушно. — В поездах без снотворного не поспишь.

— Ага, рубит в сон, — подхватил Виктор, его голос был нарочито бодрым.

Андрей кивнул, не заметив напряжения, и вдруг сказал:

— Мне, кстати, сон дикий приснился. Какая-то порнуха: стоны, выкрики про «шлюх» и «блядей».

Ева чуть не поперхнулась чаем, её щёки вспыхнули, а сердце заколотилось. Она бросила взгляд на Виктора, который оскалился, едва сдерживая смех.

— Ой, давай без подробностей, — резко оборвала она, её голос дрогнул. — Не хочу знать, что тебе снится.

— Ха, парень, ты, видать, «на рыжим сайте» пересидел, — подмигнул Виктор, хлопнув Андрея по плечу. — Забываешь про красавицу-жену.

Ева закатила глаза, но её щёки пылали. Разговор перешёл на пустяки: Андрей рассказывал о работе, Виктор делал вид, что слушает, но его взгляд возвращался к Еве. Она чувствовала, как он раздевает её глазами, вызывая смесь раздражения и запретного возбуждения. Виктор, словно невзначай, спросил у Андрея контакты, упомянув, что его стройка может пригодиться для их проектов. Ева покрылась мурашками, понимая, что он затевает.

— Дай мессенджер, — сказал Виктор, его голос был деловитым, но глаза блестели. — Мало ли, сработаемся.

Андрей, не подозревая подвоха, продиктовал номер. Ева сжала губы, её пальцы нервно теребили кулон. Поезд подъезжал к городу, напряжение в купе нарастало. На вокзале Виктор пожал руку Андрею, а Еву обнял, его руки задержались на её талии чуть дольше, чем нужно. Она вздрогнула, чувствуя тепло его ладоней.

— Это не последняя наша встреча, Евушка, — шепнул он ей на ухо, его голос был низким, с хищной ноткой. Ева отстранилась, её глаза сверкнули, но она промолчала.

Дома Ева залезла в горячую ванну, пытаясь смыть воспоминания. Вода обжигала кожу, но не могла унять жар внизу живота. Она сидела, обхватив колени, её локоны прилипли к влажной шее. «Что я наделала?» — шептала она, но мысли о Викторе, его грубых руках, его напоре возвращались снова и снова.

***

Прошла неделя. Ева почти отошла, спрятав воспоминания в дальний угол сознания. Она избегала близости с Андреем, надевая глухую пижаму и ссылаясь на «красные дни», что давало ей полную степень невиновности. Андрей, занятый работой, не настаивал, но его усталость от бесконечных дедлайнов делала его всё более рассеянным.

Однажды вечером за ужином он сказал:

— Слушай, Ева, я тут с Виктором говорил, ну, тем бригадиром со стройки. У его компании куча проектов, и они ищут таких, как я. Мы, похоже, будем работать вместе.

Ева чуть не подавилась супом, её ложка звякнула о тарелку.

— С Виктором? — переспросила она, её голос дрогнул. — С тем самым... из поезда?

— Ага, — кивнул Андрей, не замечая её напряжения. — Прикольный мужик, прямолинейный. Уже договорились о встрече.

Ева превратилась в слух, её пальцы сжали край стола. Она пыталась скрыть эмоции, но внутри всё кипело. Этим вечером, после недели воздержания, они с Андреем занялись сексом — нежным, аккуратным, как Ева любила. Но она не кончила, её тело осталось холодным. Запершись в ванной, она включила тёплую воду, взяла бутылочку от шампуня, похожую по размеру на его. Гладя свою грудь, она погружала бутылку в киску, представляя ту дикую ночь. Её стоны эхом отражались от кафеля, а оргазм накрыл её, смешанный с сожалением и ненавистью к Виктору. Удовлетворившись этим суррогатом, она легла спать, но сон был тревожным.

Через пару дней Ева решила отнести Андрею обед на работу. Она надела чёрное платье с длинными рукавами и белым воротничком, обтягивающее её фигуру, подчёркивая изгибы. Каштановые локоны были собраны в высокую причёску, перевязанную белой лентой с бантом, а кулон с каплей покачивался на груди. В чёрных туфельках она выглядела как юная гимназистка, но с ноткой соблазна. Взяв сумочку с контейнерами, она отправилась на стройку, где пыльный воздух пах бетоном и металлом, а гул кранов и окрики рабочих наполняли площадку.

Отдав еду Андрею, она наткнулась на Виктора. Его рубашка была расстёгнута на верхнюю пуговицу, а пивной живот выпирал над ремнём. Он осклабился, его глаза скользнули по её фигуре, задержавшись на бёдрах.

— Евушка, какая ты сегодня нарядная, — хрипло сказал он, подходя ближе. — Прямо как куколка.

Ева напряглась, её щёки вспыхнули.

— Я просто принесла обед, — буркнула она, отводя взгляд.

Андрей, не замечая напряжения, сказал:

— Виктор, можешь подкинуть Еву до дома? А то мне ещё чертежи доделывать.

Виктор закивал, лыбясь во все зубы.

— Без базара, Андрей! — прогремел он, открывая дверь в свой старый «Вольво» для замершей Евы.

В старом «Вольво» Виктора пахло кожей и табаком. Ева сидела, вцепившись в сумочку, её пальцы дрожали. Когда они тронулись, Виктор молча положил руку на её бедро, его пальцы скользнули по ткани платья. Ева вздрогнула, но не отстранилась.

— Виктор, не надо, — прошептала она, её голос был слабым.

— Да ладно, Евушка, — хмыкнул он, его рука сжала её бедро. — Ты же вся дрожишь.

Но, убрав руку, он повёл машину дальше по улице. Завернув во двор, припарковался напротив подъезда Евы. Он потянул её к себе, и его губы накрыли её в жадном поцелуе. Ева дёрнулась, но его рука удержала её, и она, к своему стыду, ответила, её язык сплёлся с его. Жар между ног накатил волной, и она ненавидела себя за это. Её образ — аккуратной девушки, мечты поэта Серебряного века — рушился в этой старой машине, где она целовалась с грубым мужиком, годящимся ей в отцы. От этого гротеска её тело горело. Она подняла руку, чтобы влепить ему пощёчину, но он перехватил её запястье, прижав к своей груди.

— Ну-ну, не дёргайся, — прорычал он, продолжая целовать её. Его другая рука скользнула под платье, лаская внутреннюю сторону её бёдер, подбираясь к трусикам. Ева ахнула, её дыхание сбилось.

— Не здесь, Виктор, — выдохнула она, её голос дрожал. — Перед моим домом... бабки всё увидят.

Он хмыкнул, но убрал руку. Ева поправила платье, взглянула в зеркальце заднего вида и вышла из машины, её щёки пылали. Виктор проводил её взглядом, пробормотав что-то про «динамщиц», и уехал, но в его глазах читалось, что он не отступит.

***

На следующий день Ева не пошла к Андрею, как и в последующие дни. Она избегала стройки, но Андрей заметил, что Виктор стал зачастивать к ним в офис.

— Он меня, честно, уже задолбал, — пожаловался Андрей за ужином, потирая виски. — Всё лезет с идеями, будто я его кореш.

Ева кивнула, её пальцы сжали вилку. Она старалась не думать о Викторе, но его образ — грубый, настойчивый — преследовал её.

Через неделю Андрей позвонил с работы:

— Ева, забыл обед. Принесёшь? Ты же моя спасительница.

— Забывашка, — вздохнула она, но согласилась. Она снова надела чёрное платье с белым воротничком, обтягивающее фигуру, и собрала волосы белой лентой в бант. Кулон с каплей блестел на груди, а чёрные туфельки завершали образ юной гимназистки с лёгким намёком на соблазн. Взяв сумочку с контейнерами, она пошла на стройку, где пыль оседала на её туфлях, а гул техники бил по ушам.

Отдав еду Андрею, она наткнулась на Виктора. Его глаза сверкнули, скользнув по её бёдрам.

— Опять ты, малышка, — хмыкнул он, подходя ближе. — Прям для меня нарядилась.

— Не выдумывай, — огрызнулась Ева.

Андрей, не замечая напряжения, сказал:

— Виктор, подкинь её до дома, а? Я до вечера завален.

Виктор закивал, его ухмылка стала шире.

— Без вопросов, — сказал он, открывая дверь «Вольво» для Евы, которая замерла, её сердце заколотилось.

По дороге он свернул к смотровой площадке на холме — пустынной в будний день. Внизу раскинулся город, его огни мерцали в вечернем сумраке, а над головой нависало низкое небо, подёрнутое облаками. Лишь ветер гудел, заглушая шум трассы. Машина остановилась, и тишина стала почти осязаемой, нарушаемая скрипом кожаных сидений и тяжёлым дыханием Виктора. Ева поняла, к чему всё идёт, её тело отозвалось жаром, а щёки запылали.

Виктор расстегнул ремень безопасности, его пивной живот колыхнулся, и молча потянул Еву к себе. Она, с затуманенными глазами, поддалась, их губы сплелись в жадном поцелуе. Его язык был настойчивым, его руки скользнули по её талии, задрав платье, оголяя бёдра. Ева ахнула, её пальцы вцепились в его плечи. Его запах — смесь одеколона, пота и табака — ударил в нос, и она почувствовала, как её трусики намокают. Его грубость, его возраст, его наглость — всё это было так не похоже на Андрея, на его мягкие ласки. Виктор был как буря, которую она не могла остановить.

— Виктор... — простонала она, её голос дрожал. Его руки мяли её бёдра, задрав платье до талии, обнажая кружевные трусики. Она вспомнила, как в университете подруги хвастались своими «дикими» парнями, а она смеялась, думая, что ей это не нужно. Но теперь её тело горело, подчиняясь его напору.

Виктор расстегнул ширинку, выпуская своего 19-сантиметрового «удава». Ева, бросив взгляд, вспыхнула, её глаза затуманились. Она медленно провела рукой по стволу, её изящные пальцы выглядели миниатюрными на его фоне. Виктор простонал, его бёдра дёрнулись.

— Давай, Евушка, — прорычал он, его рука легла на её затылок, направляя вниз. — Покажи, какая ты шлюха.

Ева, отбросив последние проблески воли, наклонилась, её язык провёл по стволу, вызывая у Виктора низкий стон. Ей понравилась его реакция, и она продолжила, надрачивая ствол и облизывая ствол. Затем, решившись, она взяла его в рот, её губы приоткрылись, касаясь головки, её язык робко лизнул его, вызвав низкий стон. Она осмелела, её губы обхватили его, растягиваясь от толщины. Ева двигалась неумело, но старательно, её щёки втягивались, слюна стекала по подбородку, а влажные звуки чавканья и её приглушённые стоны наполнили машину.

— Хорошая девочка, — прохрипел он, сжимая её волосы. — Глубже, Ева, давай.

Виктор смотрел, как её аккуратная голова с каштановыми кудрями и белым бантиком двигалась вверх-вниз, издавая звуки, которые могли бы «поднять импотента». Он подтянул платье, оголив её упругую попку, спустил трусики и начал гладить её нижние губы, массируя клитор. Её киска намокла, пульсируя, и она сжала бёдра, её стоны стали громче, приглушённые его членом. Машина наполнилась звуками — её чавканьем, его рычанием, скрипом сидений.

Ева благодарно постанывала на его ласки, её стоны были приглушёнными, но она сосала с большим энтузиазмом. Виктор ввёл два толстых пальца в её киску, начав пенетрацию. Ева, чувствуя, как его пальцы растягивают её, словно второй член, подмахивала, её бёдра двигались навстречу. Она достигла кульминации, её протяжный горловой стон огласил машину, а тело содрогнулось.

Почувствовав, что Виктор близок к финалу, Ева хотела отстраниться, но он придержал её голову, насадив на член. Сперма брызнула в горло, часть она проглотила, а остальное стекло по стволу, пачкая её подбородок. Виктор рыкнул, его дыхание было тяжёлым. Ева, откинувшись на спинку кресла, вытерлась влажными салфетками, её руки дрожали. Она не могла поверить, что это снова случилось.

Они поехали к её дому, молчание висело в салоне, прерываемое лишь урчанием мотора. У подъезда Виктор резко потянул её к себе, заключая в пошлый, развратный поцелуй. Ева дёрнулась, но его губы были настойчивы. Освободившись, она выдавила:

— Это не конец, но я этого не хочу.

Пунцовая, она выскочила из машины и ушла домой, её туфли стучали по асфальту. Виктор, проводив её взглядом, пробормотал:

— Ещё прибежишь, сучка.

Продолжение следует.