***

— О Боже! — задыхаясь, произнесла она, опустив рот на киску дочери.

Я схватил её за бёдра и начал вбиваться в неё. Она была тугой и влажной, и ощущалась великолепно. Большая мягкая задница, полупопия подрагивали при каждом глубоком ударе. Я быстро заставил её стонать, и её попытки доставить удовольствие дочери отошли на второй план. Пенни встала и переползла на край кровати рядом со мной.

— Вы с мамой такие озорники, — сказала она.

— Это не моя идея, — сказал я ей, ухмыляясь, пока вбивался в её мать. — Я бы предпочёл это снова сделать с тобой.

— Да, но я не видела, чтобы ты сильно сопротивлялся.

Я потянулся к ней, притянул её к себе и поцеловал.

Она отстранилась.

— Это так неправильно. Целовать меня, пока ты трахаешь мою маму. Я должна злиться на тебя. Это моя ночь.

— Мне остановиться? — спросил я.

— Нет! — приглушённо простонала её мама.

— Думаю, — вздохнула Пенни, — раз уж ты зашёл так далеко, то можешь и закончить. Полагаю, ты захочешь, чтобы я привела сюда и Дэни, чтобы собрать всю нашу троицу. По крайней мере, она не девственница. — Она наклонилась и шлёпнула свою маму по попе. — Что скажешь, мамочка. Может, позвать Дэни?

Коллин задыхалась:

— Только мы, малышка. Он только для нас.

— Она была сегодня хорошей или плохой мамой? — спросил я свою сексуальную подружку.

— В основном плохой. Так дразнила тебя. В мою особенную ночь.

— В конце она всё-таки позаботилась о тебе, — напомнил я ей.

— Ну, хорошо. Она была хорошей мамой. А что?

— Плохую маму мы бы отшлёпали и оставили на крае. Хорошая мама кончит для нас.

— Она была и хорошей, и плохой. Почему бы нам не отшлёпать её, а потом ты заставишь её кончить на твоём хуе.

— Ты дикая маленькая девочка, — сказал я ей, притягивая её к себе для очередного поцелуя.

Я вытащил член из Коллин, заставив её застонать. Поднял её и повернул лицом к себе. Она выглядела ошеломлённой. Я поцеловал её, чувствуя, как она отвечает, мои руки скользили по её коже, лаская её мягкое зрелое тело.

— Ты была очень озорной, Коллин. Дразнила меня в знаменательную ночь своей дочери.

Она смущённо улыбнулась.

— Я просто играла, Джереми. Пыталась сделать всё менее напряжённым.

— Твоя дочь считает, что я должен отшлёпать тебя, а потом заставить кончить на мой хуй.

Она улыбнулась.

— Я действительно оголилась, чтобы подготовить тебя. Это было довольно грязно с моей стороны.

— Подготовить его, мама? Правда? Ты даже не могла подождать, пока я его хоть раз возьму?

Коллин покраснела, отчего моя кровь закипела.

— Это был всего лишь маленький кусочек, принцесса.

Я сел на кровать, похлопав себя по коленям.

— Так, Коллин, иди сюда.

Она легла на мои колени, обнажённая и прекрасная. У неё была чертовски красивая попа, круглая и мягкая, хорошо налитая. Не такая упругая и высокая, как мамина пышная задница, но всё равно чертовски сексуальная. Мне захотелось куснуть её. Она подпрыгнула, когда я шлёпнул её, оставив красный отпечаток ладони.

Пенни хихикнула.

— Подвинься на кровати, Джереми.

Я двинулся дальше по кровати, увлекая за собой бедную Коллин. Пенни придвинулась ближе и села лицом ко мне, задвинув ноги под свою мать, рядом с моими. Её мать лежала на коленях у нас обоих. Пенни шлёпнула её по попе, отчего ягодицы затряслись. В ответ я тоже шлёпнул. Через пару минут полупопия Коллин были розовыми и красивыми. Я держал в ней пару пальцев, дразня её, а другой рукой шлёпал.

— Твоя попка выглядит очень большой в таком виде, — поддразнила Пенни.

Коллин заскулила:

— Не будь злой, детка. Она не такая уж и большая, правда?

Я сильно шлёпнул её, дважды.

— Нет, Коллин. У тебя очень сексуальная задница. Мягкая и гладкая, и очень, очень приятная, прямо созданная для поцелуев.

Пенни снова сильно шлёпнула мать по попе.

— Если кто-то и будет целовать чью-то задницу, то это моя распутная мамаша будет целовать мою! — огрызнулась она. — Разделась догола, мамочка? Тебе просто нужно было показать свои большие сиськи, не так ли? Он мой! — прорычала она, сильно шлёпая мать. Задница Коллин стала ярко-красной.

Я притянул лицо Пенни ближе, и мы поцеловались, глядя на пылающую задницу её матери.

— Она довольно часто целовала тебя, если не в задницу, то очень близко к этому.

Пенни покраснела.

— Думаю, она была не так уж плоха.

Я кивнул, игриво шлёпая её маму по попе, совсем не сильно, достаточно, чтобы она была красивой и красной, и чтобы эти мягкие ягодицы дрожали.

— Пожалуйста, дети, хватит! Я буду хорошей, — пискнула она.

Пенни ущипнула её за попу, заставив подпрыгнуть.

— Ты будешь очень хорошей?

— Очень хорошей. Я обещаю.

Пенни сильно шлёпнула мать по заднице, звук эхом разнёсся по комнате, заставив Коллин вскрикнуть.

— Он мой, мамочка. Мой парень. А не твой. У тебя есть папа.

Коллин была на грани слёз.

— Я знаю, принцесса. Он весь твой. Любой, кто видел, как он смотрит на тебя, понял бы это. А то, как он занимался с тобой любовью, чёрт возьми! Он твой, и я не думаю, что что-то может это изменить. — Она фыркнула: — Я так завидую тебе, малышка. Иметь такого мужчину в свой первый раз. Я только хотела быть частью этого.

ШМЯК!

— Он мой, мама!

— Да, — простонала та, беспомощно лежа у меня на коленях. — Он твой. Я не буду вмешиваться, если ты не пригласишь меня. Обещаю.

Пенни посмотрела на меня. Она кивнула в сторону головы своей матери.

— Заставь её отсосать тебе.

Я двигался вниз под телом Коллин, пока её лицо не оказалось у меня на коленях.

— Открой рот, красивая мамочка, — сказал я ей.

Она открыла рот и взяла мой член, посасывая так, будто от этого зависела её жизнь.

Пенни всё ещё шлёпала её. Игриво, дразнясь.

— Она хорошо себя ведёт?

— Очень хорошо. Ты это честно признала.

— Не кончай ей в рот. Я хочу посмотреть, как она на тебе скачет, — сказала Пенни.

***

Поэтому мама застала нас за милым занятием на троих. Я лежал на спине, Коллин оседлала мой член, а её дочь сидела на моём лице. Мы занимались этим уже несколько минут, когда она кончила. Я был безумно возбуждён, как только начал думать о том, что у меня есть мать и дочь. Горячие мать и дочь, причём мамочка скачет на мне, как ковбойша-чемпионка. Я чуть не захихикал, подумав о том, чтобы подарить ей одну из тех огромных пряжек для родео. "Чемпион по верховой езде", кажется, подходит.

Мама прервала мои маленькие фантазии.

— Твой отец будет здесь примерно через пятнадцать минут. Нам пора начинать убираться.

Через некоторое время Пенни слезла с моего лица, и я увидел, что мама снова достала камеру. Пенни подошла к ней и потянула её за руку.

— Покатайся на его лице, мама.

— О, детка. Я не могу.

— Конечно, можешь. Ты позволила ему трахнуть мою маму! — Пенни снова дёрнула, вырывая камеру из рук. — Только на минутку. Для меня? Пожалуйста? В мой особенный день.

Мама оставила спор, усевшись на моё лицо. Я был на седьмом небе от счастья. Я жадно лизал её.

— Никаких фото, Пенни. Гарольд убьёт меня. Это останется в секрете. Только между нами, девочки.

— Мы сделаем их отдельно. Ты уже достаточно наснимала меня сегодня.

Коллин тяжело дышала.

— Хочешь пошалить, Элис? Он невероятный.

— Боже. Я хочу. Но не могу. Я обещала Гарольду, что не буду. Даже это уже слишком.

— Твоя потеря. Он заставит меня кончить снова, — задыхалась она.

Я не заставил маму кончить, хотя и пытался. Зато я получил от Коллин небольшой оргазм и подарил ей свой заряд на память об этом вечере. Мгновением позже мама выгнала меня и Пенни из комнаты.

***

Я отнёс её в свою спальню и лёг с ней, играя.

— Довольна? — спросил я.

— В восторге. Мне просто грустно, что всё закончится через три недели.

— Кончится. Но не закончится. Думаю, я буду приезжать домой довольно регулярно. Мы сможем проводить вместе приятные выходные.

— А ты бы хотел? Продолжать? Я могла бы навещать тебя по выходным.

— С удовольствием.

Она обняла меня.

— Ты же не собираешься продолжать трахать мою маму?

— Нет, детка. Я думаю, это на один раз. В твою особенную ночь.

Она поцеловала меня.

— Время от времени, может быть, это и хорошо, но только когда я рядом. Я не хочу, чтобы это стало регулярным, как каждый день на обед.

— Нет. Если мы сделаем это снова, я позволю тебе решать, когда и как.

Она обняла меня.

— У меня была самая невероятная ночь. Я запомню это навсегда, Джереми. Ты был идеален. Не думаю, что девушка могла бы просить о лучшем первом разе.

— Мамы не слишком отвлекали?

— Они были великолепны. Я и не думала, что мама окажется такой. Думаю, теперь мы будем близки, как ты и твои родители. Мне это нравится.

Я поцеловал её в последний раз.

— Нам нужно тебя одеть. Если папа увидит тебя вот такой, великолепной, голой и только что выебанной, мама не сможет ходить прямо несколько недель.

Она хихикнула.

— Если он войдёт в другую комнату, моя мама не сможет ходить прямо несколько месяцев.

Она схватила мой член.

— Мне только что пришла в голову самая злая мысль. Что, если он войдёт в ту комнату и выместит злость на маме, а ты пойдёшь туда и поможешь ему?

Я был удивлён.

— Ты грязная девчонка. Ты хочешь, чтобы мы с папой вдвоём трахнули твою маму?

Она усмехнулась.

— Это была просто идея. Два огромных хуя сразу? Она будет должна мне, наверное, вечность. — Она рассмеялась. — Боже, Джереми! У тебя встал? Хочешь побаловаться с моей мамой?

— Фантазирую. Я представлял себе, как вместе с папой ублажаю девушку... или двух.

— Меня? — нервно спросила она.

— Может быть. — Я не мог сказать, что это была бы моя мама.

— Кого ещё? — спросила она, поглаживая мой член.

— Тётю Мари, а теперь и твою маму.

— Как ты себе это представляешь, со мной? — спросила она.

— Я не позволю ему иметь эту киску, — поддразнил я. — Она вся моя. Я подумал, что он мог бы рассказать нам, насколько ты близка к тому, чтобы быть такой же хорошей, как мама, в отсосе.

Она надулась.

— Это было бы несправедливо. Я не смогу дать ему всё, что смогу, если твоя большая штука будет во мне.

— Вот почему это фантазия. В моих мечтах ты идеальна.

Она улыбнулась и поцеловала меня.

— Ты фантазируешь обо мне?

— Да. Я фантазирую о тебе.

— А как бы ты поступил с моей мамой? — спросила она.

Я засмеялся.

— Мы бы сделали её нашей голодной до кончи шлюхой. Во все дырки, всеми способами. Мы бы измотали её. Рот и киска, рот и попка, киска и попка, каждый из нас по очереди в каждую дырку. Мы ебали бы её часами, а когда она кончала, мы продолжали использовать её до тех пор, пока не смогли бы её довести. — Я прошептал ей на ухо: — А когда бы она слишком уставала, чтобы продолжать, я приводил тебя, чтобы ты поддерживала нас своим потрясающим ротиком, прежде чем выебать всё дерьмо из бессознательного тела твоей бедной мамочки.

— Боже, как это грязно. Ты бы хотел трахнуть её в жопу?

— Не знаю. Никогда не делал этого. А вот папе нравится. Они с мамой делают это постоянно, по крайней мере раз в неделю. Если мы займёмся твоей мамой, я не позволю папе одному ебать эту большую аппетитную жопу.

— Господи, Джереми! Это просто безумие. Возможно, нам придётся это сделать.

— Я, папа и твоя мама? Или я, папа и ты? — поддразнил я.

— Ты действительно позволишь мне сделать ему минет? — нервно спросила она.

Я бы позволил ей? А не заставил бы?

— На самом деле я бы хотел, чтобы моя мама учила тебя, работая со мной и папой.

— О, Боже! Правда? Два больших хуя? И все мои? — пробормотала она, потираясь об меня. — А почему ты хочешь меня вдвоём со своим отцом? — спросила она.

— Он знает, как она хороша. Он может сказать тебе, что ты делаешь правильно или неправильно. Я знаю недостаточно. Насколько я могу судить, ты стремишься к совершенству.

Она обняла меня.

— После сегодняшней ночи ты должен знать, что я никогда не смогу тебе отказать. Боже, Джереми, мне так больно. Каждая маленькая ранка напоминает мне об этом.

***

Мама просунула голову в дверь.

— Хватит, дикари. Одевайтесь. Он подъедет с минуты на минуту. Если твой отец увидит её в таком виде, я не буду отвечать ни за одну из женщин в этом доме. Твоя милая маленькая подружка не в состоянии справиться с ним, — поддразнила она.

Пенни хихикнула.

— Звучит как повод остаться голой.

Коллин стояла позади мамы.

— Пенни!

— Не волнуйся, мамочка. Я бы позволила ему сначала трахнуть тебя. Я бы даже позволила Джереми помочь ему.

Это заставило маму рассмеяться.

— Стоп. Одевайтесь или не будете играть неделю.

Я вскочил с кровати, словно кто-то поджёг меня, надел шорты и футболку, заставив обеих наших мам рассмеяться. Пенни медленно встала, странно ступая, и мама передала ей одежду.

— Запомните, дети, мы с Элис не вмешивались, хорошо? — тихо сказала Коллин. — Это должен быть наш маленький секрет. Мы просто были рядом, чтобы поддержать вас.

Мама протянула мне камеру.

— Я ожидаю, что ты ясно дашь понять это на видео. Оба папы это увидят.

Пенни выглядела потрясённой.

— Папа? Он это увидит?

Коллин обняла её.

— Подарок ему на день рождения. Лучший, чёрт возьми, подарок, который он когда-либо получал.

— Он не рассердится? — нервно спросила Пенни.

— Рассердится? Он будет чертовски ревновать. Мы оба думали, что ты уже давно трахаешься. Увидеть свой первый раз, да ещё такой замечательный? Мы не можем просить ничего лучшего для нашего ребёнка.

Я услышал, как к дому подъехал джип. Его трудно было не услышать, затем раздался звук открывающихся гаражных ворот.

— Про мам ни слова, — сказала мама.

— Мы понимаем, — обнял я её. — Спасибо за всё. Вы обе были великолепны.

Она поцеловала меня.

— Нет, малыш. Спасибо вам, что поделились с нами. — Она похлопала меня по спине. — Иди, поприветствуй папу и принеси ему пива. У него будет много вопросов.

Я быстро поцеловал Пенни и сжал попу Коллин, прежде чем выбежать за дверь.

***

Я встретил отца, входящего в гараж, и ухмыльнулся.

— Жаль, что мама тебя выгнала. Ты пропустил потрясающий вечер.

Он приподнял бровь.

— А я об этом узнаю?

— Конечно. Кому ещё я могу рассказать? А ещё лучше, если завтра ты увидишь всё, снятое на нашей новой камере.

Он усмехнулся.

— Завтра?

Я кивнул.

— Я обещал Пенни, что она увидит это первой. Она немного смущается. Она сказала, что, возможно, захочет наложить вето на некоторые вещи.

Я прошёл мимо него к холодильнику и взял два пива.

— Выпьешь одну?

— Да, чёрт возьми. Дай мне вылезти из этого обезьяньего костюма, и мы поговорим.

Он уже почти дошёл до лестницы, когда к нему спустились девушки. Коллин шла впереди, подошла к нему, обняла и поцеловала.

— Спасибо, Гарольд.

Он выглядел удивлённым, но не так сильно, как когда Пенни обхватила его за шею и погладила по ноге.

— Прости, что я так нервничала. Я должна была позволить тебе остаться, папочка. Надеюсь, тебе понравится фильм.

Он силился что-то ответить, но мама поймала его.

— Я всё исправлю. Обещаю, — прошептала ему ему на ухо, и я увидел, как он уронил пальто на пол. Другие девочки засмеялись.

— Спокойной ночи, Джереми, — воскликнула Коллин. — Это был идеальный вечер.

— Спокойной ночи, чёрт возьми. Увидимся завтра? — спросила Пенни от входной двери.

— Конечно. Нам с тобой нужно пересмотреть фильм.

Она рассмеялась:

— До завтра, мам. Ещё раз спасибо. Ты лучшая.

Отец несколько секунд смотрел на дверь. Подхватив пальто, он трусцой побежал к лестнице.

— Я спущусь через минуту. Одну минуту.

Мама засмеялась и бросилась ко мне в объятия.

— Я так горжусь тобой, Джереми. Ты был великолепен сегодня вечером.

— Ты тоже была великолепна. Боже, я так тебя люблю.

Она прижалась губами к моему уху.

— Ты должен завоевать меня. Должен. Я схожу с ума.

— Завоюю, мама. В течение недели, если ты поможешь.

— Всё, что тебе нужно. Рассчитывай на меня. Я хочу такую ночь, как сегодня.

Я сел на диван, а мама устроилась у меня на коленях, позволяя мне играть с её грудью, пока не спустился отец.

***

Он сел рядом с нами, взял пиво, которое я ему протянул, а потом похлопал себя по коленям. Мама придвинулась к нему и обняла его.

— Ты бы так им гордился. Так похож на тебя, что я чуть не расплакалась.

Он усмехнулся.

— Хорошо. Я горжусь. А теперь, черт возьми, что это было?

— У Пенни был первый раз. Мы хотели сделать его идеальным для неё.

— Ни хрена себе? Ты её трахнул? — спросил он меня.

— Это потрясающе, папа. Она была невероятной.

— А вы с Коллин что делали? — спросил он маму.

— Она была там для моральной поддержки. Я управляла камерой.

— Господи. Сколько бы ни стоила эта камера, я верну тебе вдвойне, — сказал он мне.

Я рассмеялся.

— Ты за неё уже заплатил.

— О, точно. Я всё равно тебе заплачу. Своди эту девушку куда-нибудь в хорошее место, купи ей машину. Сделай что-нибудь.

Мама рассмеялась.

— Ты ещё даже не видел видео.

— Оно хорошее? — спросил он.

Она кивнула.

— Невероятное. И я имею это в виду. Непостижимое. — Она прислонилась к нему. — Ты помнишь наш первый раз?

— Как будто это было вчера, — сказал он, крепко обнимая её.

— Как трудно мне было? Долгое время?

Он медленно кивнул.

— Я так любил тебя за это. За то, что ты терпела, была так терпелива со мной. Хотел бы я знать больше.

Она нежно поцеловала его.

— Я была уверена, что так будет и с ней. Ты же знаешь, Джереми такой же «большой», как ты.

Он кивнул.

— Так мне сказали.

Она недоверчиво посмотрела на него.

— Сказали? У тебя есть видео с ним и Пенни.

— Да. Он «большой».

— Мы не хотели, чтобы всё было так же. Не то чтобы я жаловался, но это было больно. Очень.

— С ней всё было в порядке? — нервно спросил он.

— Гарольд, он был идеален. Он раскрепостил её и расслабил. Он «опустился» на неё и подарил ей самый потрясающий оргазм, а потом она сделала ему потрясающий минет. — Она прислонилась к нему. — Там было не всё чисто. Но я не хочу ничего от тебя скрывать.

— Не всё чисто? Ты о чём?

— Она заставила его кончить ей на лицо и хотела, чтобы я всё почистила, как она и сказала на нашем видео.

— Черт возьми, Элис! Я думал, мы уже говорили об этом.

— Я знаю. Мне жаль. Но она была так взволнована, и это могло всё испортить, если бы я не согласилась. Всё шло так замечательно, и я не хотела портить настроение. Коллин помогла мне. Джереми снял это для тебя. — Она погладила его по шее. — Не сердись, милый. Это было самое худшее, что я сделала. Это было не так уж и ужасно, правда?

Он вздохнул.

— Думаю, нет. Если это было самое худшее.

Она кивнула.

— Мы были очень шаловливы. Коллин поцеловала меня. И не просто дружеским поцелуем. Она дикая. И мы обе накормили его спермой эту дорогую девочку. С помощью наших языков.

— Боже, Элис! У тебя это есть на видео?

— Идеальная картинка, папа. Невероятно горячо. Ты знал, что её мама была такой же?

— Коллин? Ни в малейшей степени. Я никогда бы не догадался. Ни за какие сто лет.

— После этого наш мальчик снова опустился на неё, заведя её так, что она стала умолять его об этом. Мы смазали её...

— Вы её смазали? — спросил он.

— Коллин, я лишь подложила несколько подушек под её бедра, и Джереми принялся за работу. Не раньше, чем Коллин убедилась, что наш мальчик уже готов.

— Черт! — простонал он. — Хочу ли я знать, как она его подготовила?

Мама усмехнулась:

— Пенни честно призналась, откуда у неё такая любовь к отсосу. Какая мать, такая и дочь.

— Сукин сын! — Он повернулся ко мне. — Это правда?

— Только на минуту или около того, это было довольно удивительно. — Я повернулся к маме. — Я думал, мы собирались сохранить некоторые вещи в тайне? Возможно, она не хочет, чтобы все знали.

Она посмотрела на меня.

— Мы собираемся хранить секреты от твоего отца, Джереми?

— Нет, мэм.

— «Нет, мэм» — это правильный ответ! Ты не будешь говорить об этом никому другому, ты понял, но мы ничего не будем скрывать от твоего отца. Я правильно поняла?

Отец вмешался:

— Не будь к нему строга, Элис. Он не пытался ничего от меня скрывать. Ни о чём, что имеет значение. Она замужем. Я могу понять его нежелание рассказывать, особенно если она просила тебя не делать этого.

— Говори, что хочешь, Гарольд. Никаких секретов. Только не о спальне. Удержишь одну вещь, и скоро будет другая, а потом ещё и ещё. Ты этого хочешь? — В её голосе всё ещё звучала злость. Мне это не понравилось.

И папе тоже. Он крепко взял её за плечи, его голос был твёрдым.

— Нет. Но позволь мне прояснить ситуацию, Элис. Очень чётко. У меня есть свои правила. Если ты их нарушаешь, например, облизываешь лицо Пенни, я хочу знать. Если ты дашь обещание кому-то другому, не из нашей семьи, я не хочу, чтобы ты нарушала это обещание. Ты поняла?

Она молча кивнула.

— Прекрасно. Я уверена, что она не хотела, чтобы мы скрывали от тебя лизание лица. Мы сняли это на видео. Я специально попросила Джереми снять это для её папы.

— Она так и сделала, папа. Это единственный раз за всю ночь, когда у меня была камера.

— Для папы? Так я полагаю, Джо получит копию этого видео? — спросил папа.

— Это его дочь. Коллин сказала, что это будет ему подарок на день рождения.

— Он не будет немного удивлён, увидев, как моя жена слизывает сперму нашего сына с лица его дочери?

— Удивлён? Возможно. Коллин поступила ещё хуже. У них не будет особых разговоров. Черт возьми, он будет смотреть видео, как его великолепную дочь развращают. Ему это понравится.

Отец не выглядел восторженным.

Я придвинулся к нему, а мама положила свои ноги на мои.

— Папа, подожди, пока не увидишь видео. Вся ночь была потрясающей. Если ты захочешь, чтобы я что-нибудь убрал, я уберу. Обещаю.

Я потёрся о мамины ноги.

— Мама была ангелом. Она знала, что делать, на каждом шагу, благодаря тебе. Она мне всё рассказывала. Как сильно нажимать, как глубоко заходить, когда замедлиться, когда ускориться. Без неё я бы всё испортил. Вот увидишь.

Он нехотя усмехнулся.

— Она действительно знает толк в больших членах.

Мама дразняще шлёпнула его.

— Боже, Гарольд, ты говоришь обо мне как о шлюхе! Об одном большом члене.

Он кивнул.

— Одном. — Он снова повернулся ко мне: — Продолжай.

— Было так трудно начать с ней. Я не мог войти. Она была сжата и практически плакала. Коллин сама чуть не плакала, зажмурив глаза, держа Пенни за руку.

— Объясни мне ещё раз, почему она там была, — попросил он маму.

— Это самый важный день в жизни Пенни! Такой же большой, как её свадьба или первый ребёнок. Для нас, девочек, всё по-другому. Какая девушка не хочет, чтобы мама была рядом с ней в родильном зале или когда она идёт к алтарю? Боже, Гарольд, это было так прекрасно. Вот увидишь. Когда она начала кончать на члене нашего мальчика, она позвала свою маму. Я чуть не расплакалась.

— Она кончила для тебя? В свой первый раз?

Мама расслабилась, вытянулась, её попка лежала между моими и папиными ногами. Она запустила его руку в свою ночную рубашку, и он играл с её сиськами. Я потирал её ноги, наполовину поднимаясь по бедрам.

— Это было чудесно, — сказала мама. — Расскажи ему, милый.

— Я действительно боролся, чтобы войти в неё. Она заплакала, когда я ввёл первые пару дюймов. Я был готов остановиться. Но она не позволила мне. Потребовалось ещё пять минут маминых наставлений, чтобы войти в неё наполовину. Пенни хныкала и стонала всё это время, и мне было так жаль её. Я даже не получал особого удовольствия от этого, потому что она была такой тугой, что было больно.

— Какой смазкой ты пользовался?

— Розовой, дорогой, — сказала мама.

Он хрюкнул.

— Хорошая штука. Разве она не помогла?

— Наверное, без неё было бы невозможно. Не знаю, как вы с мамой без неё обходились.

Он усмехнулся.

— Скажу тебе, это было нелегко.

— Но оно того стоило, — напомнил я ему.

— Да, черт возьми. Лучшая маленькая киска в 50 штатах, — поддразнил он, потянувшись вниз и погладив мамину промежность.

— Гарольд... — прошептала она.

— Тише. Скажи мне, что он не видел этого сегодня вечером.

Она повернула голову и прижалась к его боку. Молча.

Она застонала, когда я увидел, как его пальцы отодвинули её трусики и вошли в неё.

Он посмотрел на меня.

— Ты был на полпути в Пенни?

— Да. Почти готов был сдаться. Я всё время работал над тем, чтобы войти в неё. Мама сказала, что Пенни готова, и я начал трахать её по-настоящему. Вытаскивал и снова вводил. Это заняло целую вечность, но в конце концов она начала расслабляться, и это, наконец-то, перестало быть похоже на проталкивание моего члена через мясорубку.

— И это с лубрикантом, — сказал он.

— Огромным количеством. У меня появился ритм, и, похоже, она была не против. Она перестала плакать и стонать, и Коллин сказала, что она в порядке. Мама велела мне давить дальше. К тому времени, когда я вошёл в неё на пару дюймов, Пенни снова застонала, но уже лучше. Хорошим стоном.

Папа усмехнулся, сильно надавливая на маму пальцем и получая приятный ответ.

— Таким стоном? — поддразнил он.

Вот это да!

— Именно. Поэтому я ускорился, стал трахать её сильнее, и чем больше я делал, тем лучше она реагировала. Когда я наконец вошёл в неё полностью, она закричала, зовя свою маму, и я могу поклясться, что она немного кончила.

— Немного? — спросила мама. — Тебе нужно больше узнать о женщинах, малыш. Это было здорово.

Она раздвинула ноги, и мне было чертовски хорошо видно, как папа лапает её.

— После этого я раскрепостился. Я трахал её жёстко, папа. Мама сказала мне раздвинуть её ноги, и как только я это сделал, она снова кончила.

— Точка G, сынок. Откинь её ноги назад, подними её бедра, опусти свои, и ты окажешься на её точке G. Оргазмы при этом грандиознее.

— Вау. Спасибо. Я думал об этом. Это было здорово.

— Я знаю. Тереться гребнем головки о верхнюю часть её пизды. Это может сделать член слишком чувствительным, если ты не будешь осторожен. Короче фрикции. Мы бы не хотели, чтобы ты пострадал.

Мама застонала, когда он сказал «пизды», сильно вдавливая в неё свои пальцы. Она сильно потекла. Я чувствовал её запах со своего места. Было смешно, что после всего пережитого у меня снова встал. На маму.

— Наверное, смазка помогла. Она была идеальной. Я не мог поверить, как хорошо мне было.

— По мне, так ты продержался больше пары минут, — сказал папа.

Мама тихонько стонала, а папа продолжал ласкать её.

— Вечно, дорогой. Это было вечно. Папин сын.

Я рассмеялся.

— Вечно, или, может быть, минут 15–20. Мне очень помогло то, что она сначала отсосала мне. Это продлило всё подольше.

— И это при том, что тебя раззадоривали эти две красотки? Почему я не удивлён? — Он нанёс маме несколько грубых ударов пальцами, и она снова застонала.

— Как только она так кончила, я оседлал её. Всё время входил в неё. Я опускался на дно при каждом ударе, и, похоже, ей это нравилось. Она готовилась к большому оргазму. Я видел достаточно её оргазмов вчера, чтобы понять, что происходит. Мама сказала, чтобы я продолжал делать всё ровно, как я и делал, пока не смогу больше сдерживаться. Когда я кончил в неё, она полностью взорвалась, кричала, дрожала, всё её тело сотрясалось. Она продолжала и продолжала кончать. Боже, папа, как бы я хотел, чтобы ты был там! Я и не знал, что девушки могут так кончать.

Папа снова ухмылялся. Он кивнул в сторону своей руки и начал молотить ей в маминой киске. Она задыхалась, выкручивая ноги.

— Держи её, — сказал он.

Я прижал её ноги к себе, прекратив её сопротивление, и держал её открытой для него. Я не мог поверить своим глазам, когда он схватил её за промежность трусиков и разорвал их. Он засунул в неё два пальца и стал долбить ими её киску. Меня пугало то, как грубо он себя ведёт, а она от этого только заводилась. Мамины ноги начали дрожать, и он отдернул руку, смеясь. Мама тут же кончила на меня, всё её тело задергалось, а папа начал шлёпать её по киске, заставляя её кричать.

— Типа того? — спросил он меня.

Я был ошеломлён. Я был в полном восторге от своего отца.

— Господи, папа. Как ты это сделал?

Он как-то странно посмотрел на меня, помолчал немного, прежде чем, казалось, пришёл к какому-то решению.

— Притяни её к себе на колени, — тихо сказал он.

Я приподнял её бедра, всё ещё дрожащие, и усадил её к себе на колени. Отец наклонился и взял мою руку в свою.

— Вот эти два пальца, — сказал он, надавливая на два средних. Он потянул мою руку вниз к её киске, вводя эти два пальца в неё. — Видишь? Держишь её как упаковку пива, два пальца, две костяшки глубоко. — Он просунул свои пальцы внутрь вместе с моими, надавливая вверх. — Вот здесь, сверху, эта шершавая область. Это то, что ты хочешь найти. А теперь вот так. — Он начал сильно дёргать рукой вверх. — Вбей ей туда. Сильно. Нельзя быть слишком грубым. Попробуй.

Я начал бить пальцами выше.

— Сильнее, сынок. Она выдержит.

Сильнее. Очень сильно. Приподнимая её бедра за тугую маленькую киску и заставляя её хныкать и стонать.

— Вот так. Это будет быстро. Как только доставишь первый оргазм, остальные будут приходить легче.

Я скопировал то, что видел, и стал с размахом долбить мамину киску, заставляя её извиваться.

— Не двигайся, Элис, — сказал он ей, удерживая её за плечи. — Другой рукой держи её ноги открытыми, Джереми.

Я оттолкнул её противоположную ногу, продолжая грубо ласкать её пальцами. Я почувствовал, как её киска пульсирует, набухает под моими пальцами, и она вскрикнула. Она кончила мне на руку, и я отдернул её, глядя, как она сильно кончает, поражаясь тому, чего я добился.

— Ты почувствовал это, да? Прямо перед тем, как она кончила? — спросил папа, пока мама продолжала кончать на нас.

— Да.

— Хорошо. В следующий раз отстранись в этот момент и наслаждайся зрелищем. Дай ей ещё один, посмотрим, как ты справишься с этим.

Мама вздохнула.

— Нет, Гарольд, больше не надо.

— Тише, или я позволю ему сделать это с моим хуем в твоей заднице. А теперь будь умницей.

Я раздвинул ей ноги, и она заскулила, когда я снова ввёл в неё пальцы. Папа задрал её ночнушку до плеч и начал играть с её сиськами, дёргая за соски, в то время как я долбил её киску пальцами. На этот раз прошло не больше минуты или двух, прежде чем я снова почувствовал пульсацию. Она вскрикнула, когда я отдернул пальцы, и, в отличие от первых двух раз, мощно закричала, намочив диван до уровня колен. Она плакала, корчилась и продолжала кончать снова и снова.

— Это очень сильно, ты молодец, — сказал папа, положив руку мне на шею и сжимая её в знак одобрения. — Слегка пошлёпай её по клитору, и мы сможем поддерживать её в этом состоянии ещё какое-то время.

Я усмехнулся и начал поглаживать её клитор.

— Чуть сильнее, — мягко сказал он.

Мама сходила с ума, крутилась и вертелась, её ноги неконтролируемо тряслись. Она начала сползать с моих коленей.

— Не дай ей уйти. Контролируй её, — сказал папа.

Я схватил её за киску и потянул назад, заставляя её кричать ещё громче. Я шлёпал её по мокрой киске, вдавливая свой член в её попку, наблюдая, как отец раздевает её, дразнит, пощипывает соски. Казалось, она потеряла контроль над всеми своими мышцами. Я думал, что она наконец-то спустится с вершины оргазма, когда он наклонился ко мне:

— Боже, разве она не прекрасна в таком виде?

— Невероятна, папа.

— Ещё раз, последний. Как и в прошлый раз, это было идеально.

Я всегда гордился, когда он признавал, что у меня что-то получалось. Не больше, чем в тот момент. Я проник пальцами в маму, нашёл то волшебное место, а затем сильно потянул вверх, словно собирался раздвинуть её киску. Она истерически плакала, отталкивая меня руками, пока папа не удержал её. Прошло ещё немного времени, и я забеспокоился, что мы её измотали, пока волны экстаза не захватили её тело, и я почувствовал знакомый пульс. Я отстранился, позволив ей кончить, а затем шлёпнул по её сочащейся киске, её выделения брызнули повсюду, тело снова вышло из-под контроля.

Она странно притихла, и я поднял глаза, чтобы увидеть, что папа прижал своё предплечье к её рту, а она кусает его.

Папа посмотрел на меня и улыбнулся.

— Это было хорошо. Теперь мы должны потихоньку отпускать её, ей тяжело.

Она продолжала извиваться, мышцы спазматически сжимались, снова грозя уронить её с дивана. Я наклонился, обнял её за бедра, надёжно удерживая, целуя мягкий живот.

— Расслабься, мама, — мягко сказал я, — расслабься, это было прекрасно. Теперь всё кончено. Расслабься. — Я продолжал говорить с ней, обнимая её, мои руки нежно ласкали её, мои губы пробегали по её бедрам, животу, лобку.

Папа держал её на руках, успокаивая.

— Шшш, Элис, всё хорошо. Мы здесь. Джереми и я. Ты в безопасности. Мы любим тебя, детка.

Он протянул руку, сжимая моё плечо — это самое близкое, что у нас с ним есть, чтобы обняться.

— Мы не можем делать это часто. Это отнимает у неё много сил. Не так много женщин, которые могут вот так, полностью, отпустить себя. Это требует полного и абсолютного доверия. — Он поднял её, как тряпичную куклу, и оставил в моих объятиях, обнажённую, лежащую на мне. — Подержи её немного. Ей нужно почувствовать себя в безопасности, прежде чем она сможет вернуться к нам. Я принесу ей воды, ей она понадобится.

Я обнял её, целуя её щёки, её тонкую шею, крепко прижимая к себе. Она хныкала, даже хихикала, была совершенно не в себе. Я почувствовал, как она прижимается ко мне. Я потянулся вниз и обхватил её за щеку, надавливая, успокаивая её.

— Ты была идеальна, мама. Я никогда не видел ничего более прекрасного. Я люблю тебя, мама. Я здесь ради тебя, и я люблю тебя.

Она задрожала.

— Джереми?

Я крепко обнял её:

— С возвращением, мама.

Она устроилась в моих объятиях, мурлыча.

— Ммм, мои шаловливые мальчики, — пробормотала она, ткнувшись головой в моё плечо и свернувшись калачиком у меня на коленях.

Появился папа со стаканом воды.

— Как она? — спросил он.

— Кажется, лучше. Она поняла, кто я, только секунду назад.

Папа наклонился к ней и откинул её голову назад.

— Элис, — твёрдо сказал он.

Она открыла глаза и одарила его самой прекрасной невинной улыбкой.

— Гарольд.

— Выпей для меня воды, пожалуйста.

— Я так устала. Джереми держит меня.

— Да. Выпей, только немного, хорошо?

Она кивнула, откинув голову назад, и позволила ему поднести стакан к её губам. Он поднял стакан, и она медленно выпила треть стакана.

— Ещё, Элис, — сказал папа, когда она отвернула голову.

— Хочу спать, — надулась она.

— Пей, — сказал он твёрже.

Она была похожа на измученную маленькую девочку. Она трясла головой.

— Пожалуйста, Элис, для папочки? — мягко сказал он.

— Из твоих губ, — прошептала она.

Папа сделал глоток и прижался губами к её губам, отстранившись через несколько мгновений. Мама прижалась ко мне.

— Вкусный папочка, — прошептала она, уже наполовину заснув.

Папа приподнял её подбородок.

— Ещё разок, хорошо, милая? Из папиных губ.

Она надулась.

— Нет. Из губ сыночка.

Папа вздохнул и протянул мне стакан. Я наполнил свой рот, осушив стакан, и прижался к её рту. Она открыла свой, и я позволил воде медленно стечь в него, а её язык высунулся и дразнил меня, пока я это делал. Когда рот опустел, я нежно поцеловал её.

— Хорошая мамочка, — тихо сказал я.

Она усмехнулась и прижалась ко мне, мурлыча.

Папа встал и взял плед, накинув его ей на плечи.

— Чертовски хорошая ночь, да?

— Без шуток.

— Ты получил что-нибудь от Коллин? — спросил он, поддразнивая.

— Немного... в конце. Пенни была в отключке, а у меня стоял, как каменный. Не знаю, есть ли у нас видеозапись. Мама тогда звонила тебе, и мы начали приводить себя в порядок.

— У тебя замечательная жизнь, Джереми.

— Ты и сам не так уж плох, старик. То, что ты сделал с мамой? Невероятно.

— Нет. Просто нужно время и терпение, любовь и доверие, чтобы добиться расположения женщины. У нас были годы и годы, чтобы делать это правильно.

Она ощущалась так чудесно, засыпая обнажённой в моих объятиях. Идеальное завершение идеального дня.

— Теперь она отключилась? — спросил я.

— О да. Она будет бесполезна, пока не проснётся завтра.

— В моей комнате на комоде лежит DVD с надписью «Папе». Хочешь посмотреть его?

— Сейчас?

— Думаю, тебе понравится, — сказал я.

— Я думал, он будет готов только завтра.

— Это совсем другое. Поверь мне, папа. Ты захочешь это увидеть.

Он вздохнул и отправился в свой огромный путь по лестнице и коридору. Потом вернулся вниз с DVD в руках.

— Могу я принести тебе пива, я собираюсь выпить ещё одно.

— Нет, папа. Я в порядке.

Он посмотрел на меня, держащего голую маму на руках.

— Да... наверное.

Он взял своё пиво и включил DVD.

— Используй наушники, — сказал я ему.

Папа взял наушники, регулируя аудиовыход. Появилось меню DVD с двумя пунктами: «Отсос Пенни» и «Исповедь Мари». Он посмотрел на меня, нахмурив брови в замешательстве. Я кивнул в ответ в сторону экрана.

Папа странный. Я знаю, что я бы сразу же перешёл к «Исповеди Мари». Но не папа. «Отсос Пенни» был первой записью, поэтому он посмотрел её целиком. Примерно на полпути он достал свой член и стал его поглаживать.

Я же, напротив, был более чем доволен тем, что обнимал маму, устраивая её у себя на коленях, лаская её гладкую кожу, гладя попку, обнимая её сиськи. Я не лез к ней между ног, полагая, что там у неё должно быть чертовски больно. Пару раз я всё же погладил её, нежно потирая, представляя, как использую её. Я был на седьмом небе. Какой прекрасный способ завершить день. Я закончил. Я был вытрахан, но всё ещё помнил, как мама выходила из-под контроля, как чертова машина оргазма, а потом смог прижаться к её чудесному обнажённому телу.

Отец закончил первое видео и перешёл ко второму. Он смотрел в замешательстве, несколько раз оглядываясь на меня в начале, и не мог оторвать взгляд, когда на экране появилась обнажённая тётя Мари, гладящая мой член.

Я не мог вспомнить всех слов, поэтому смотрел, расслабившись, наслаждаясь видом тела тёти Мари, сравнивая его с прекрасной девушкой в моих объятиях. Отец, похоже, тоже наслаждался этим, быстро поглаживая своё мясо.

Он повернулся ко мне, в то время как тётя Мари показывала ему свою девственную попку.

— Разбуди её, Джереми. Сейчас же. Быстрее.

Я встряхнул маму.

— Мама. Проснись. Мама, просыпайся.

Её глаза открылись.

— Джереми, — сказала она, улыбаясь.

Отец стоял над ней, его член был красным и возбуждённым.

— Откройся, Элис. Сейчас же! — сказал он очень твёрдо.

Я был потрясён её реакцией: она села, вытянула голову вперёд, широко открыла рот, высунула язык. Папа просунул свой член между её губами и, оглянувшись на застывшее в паузе изображение сжатой дырочки ануса тёти Мари, со стоном кончил маме в рот. Она проглотила его струю, нежно посасывая, пока он не отстранился.

Папа погладил её по щеке.

— Очень хорошо, Элис. Хорошая девочка.

Она улыбнулась, её глаза всё ещё были закрыты.

— Спасибо, Гарольд, — пробормотала она и снова опустилась в мои объятия.

Отец, должно быть, смотрел это видео не меньше часа. Он досмотрел его до конца ещё раз, а потом начал выбирать и выбирать свои любимые части. Очевидным фаворитом была часть с попкой тёти.

— Разбуди её осторожно, Джереми. Прости меня за прошлый раз. Я не ожидал, что она так быстро кончит.

— Ты хочешь сделать это внутрь? — спросил я. — Нам не пришлось бы её будить.

— Если бы мы не играли так сильно, я бы хотел. Сейчас ей было бы больно. Она там сухая и измученная. Ей лучше всего принять в рот. Не волнуйся, она к этому привыкла.

Я медленно подталкивал её к пробуждению, дразня её.

— Проснись, мама. Давай, просыпайся. Время для очередного кормления, — сказал я ей, целуя её лицо.

— Ммм. Джереми кормит? — спросила она.

— Нет, мам. Папа кормит. Просыпайся, хорошо?

Она усмехнулась и села чуть прямее. Папа подошёл и произнёс те же самые слова.

— Откройся, Элис. Сейчас же!

Она снова открыла рот, наклонившись вперёд за своим призом. Папа вставил свой член в мамин рот и поглаживал его, пока она сосала конец. Он включил пульт, воспроизводя ранний минет тёти Мари. Его рука легко двигалась, мама удовлетворённо сосала. Папа быстро переключился на тётю Мари, демонстрирующую свою киску, а затем вернулся к её тугому девственному очку, предлагаемому ему. Его рука превратилась в сплошное размытое пятно, время от времени задевая мамин подбородок. Она, казалось, не возражала, пока он со стоном высвобождался, снова заполняя её рот.

— Хорошая девочка, — ласково сказал он, и она улыбнулась.

— Спасибо, папочка, — прошептала она, прислонившись ко мне.

Папа откинулся на спинку дивана, продолжая наблюдать за моей тётей на экране. Он повернулся ко мне.

— Если тебе нужно будет кончить, можешь воспользоваться её ртом. Я понимаю.

Он не смог бы оглушить меня сильнее, если бы ударил меня железной балкой.

— Пока я в порядке.

— Хорошо, но если тебе понадобится, сделай это.

Сначала я не хотел, но когда я подумал об этом, наблюдая за тётей Мари, ощущая маму в объятиях, всё стало меняться. Я поднялся и стянул шорты, освободив свой член. Начал поглаживать его под одеялом, протягивая руку между её ног. Мама, казалось, немного проснулась, прижалась ко мне, а затем потянулась вниз и стала играть с моим членом.

— Шалун Джереми, — тихо прошептала она, поглаживая меня.

Я не мог поверить, как быстро она меня подготовила.

— Проснись, мама, — мягко сказал я.

Она улыбнулась, её глаза открылись.

— Джереми кормит? — спросила она.

— Да, мама, Джереми кормит.

Я сдвинул её со своих коленей и встал над ней, держа член перед её лицом.

— Откройся, мама, — сказал я.

Она усмехнулась, покачав головой — «нет».

— Пожалуйста, мама, откройся для меня, — попросил я её. Она сжала губы, быстро покачав головой.

Я оглянулся, папа смотрел на меня.

— Откройся, Элис, сейчас же! — прорычал я на неё.

Она ухмыльнулась и широко открыла рот. Я просунул свой член между её губами, едва успев. Она сосала мой член несколько секунд, прежде чем мне пришлось кончить, дав ей ещё одну порцию. Я позволил ей высосать меня досуха и не останавливал её до тех пор, пока член снова не затвердел. Я вышел из маминого шаловливого ротика.

— Хорошая девочка, — прошептал я, целуя её в лоб.

— Спасибо, малыш, — сказала она.

Папа оттолкнул меня с дороги:

— Откройся, Элис. Сейчас же!

Она быстро открыла рот, и он едва успел проникнуть между её губами, как кончил в неё. Через несколько секунд он вышел.

— Хорошая девочка, — сказал он, и она улыбнулась ему.

— Спасибо, Гарольд.

Она слегка отрыгнула и хихикнула.

— Вкусно, — промурлыкала она.

Я сел и снова взял её себе на колени, стыдясь того, как мы оба использовали её.

— Не надо, — мягко сказал папа. Он поставил фильм на паузу на крупном плане тёти Мари. — Не думай об этом так. Ей это нравится.

Черт, он так хорошо меня знал.

— Она совершенно не в себе, папа, — тихо сказал я.

— Нет. Она знает, что происходит. Ей действительно это нравится. Завтра она мало что будет помнить, но она будет помнить каждый из этих концов. Я знаю, что на меня обрушится весь ад за то, что я позволил тебе впервые побывать у неё во рту, но она будет мне благодарна за это. Спасибо нам обоим.

Он придвинулся ближе, откинув её волосы с лица.

— Она очень сексуальное создание, твоя мать. Ей нравится, когда её используют. Она жаждет этого. Отчасти поэтому я никогда не делился ею. Над ней так легко доминировать. Ты ведь не выйдешь за рамки того, что я разрешаю?

— Нет, папа. Ты никогда не говорил мне о своих правилах, а мама лишь намекала на них. Что бы ты ни сказал, клянусь тебе, Бог мне свидетель, я не пойду дальше. Я и ей не позволю. Ей свойственно иногда нарушать правила.

Он усмехнулся.

— Я знаю. Я был бы признателен, если бы ты держал её в узде.

На мгновение он стал серьёзным.

— Она всё ещё моя, ты же понимаешь.

Я кивнул.

— Никакой ебли. Никакой. Ни в киску, ни в задницу.

— Не буду.

— Никто больше не сможет её использовать.

— Конечно, нет!

Он рассмеялся.

— Ты говоришь это достаточно легко, но как насчёт того, что мать твоей девушки появится тут со страпоном?

— Я понимаю. Её киска и попка под запретом.

— Не под запретом. В неё нельзя проникать. Если Пенни решит, что хочет доставить удовольствие твоей маме, и ты не будешь против, я могу это разрешить. И я бы не отказался от видео, — сказал он, ухмыляясь.

— Хорошо. Я понимаю.

— Никто, кроме нас, Пенни... её мамы... и твоей тёти.

— Понял.

— Хорошо, я думаю, это всё. Теперь ты хочешь объяснить, о чём был этот фильм? — Он кивнул в сторону экрана.

— Я думал, он говорит сам за себя. Она хочет тебя, очень сильно. Всегда хотела. Она сравнивает каждого мужчину с тобой, и, конечно, они не идут ни в какое сравнение. Неудивительно, что она меняет их, как клеёнку.

— Почему? Почему ты это делаешь? Я не позволю тебе трахать свою маму только потому, что ты подашь мне Мари на блюдечке с голубой каемочкой.

— Дело не в этом, папа. Я не пытаюсь торговать ею. Если бы это было так просто, я бы выстроил за дверью целую очередь девушек, готовых сделать всё, что ты захочешь.

Он рассмеялся.

— Ещё бы.

— Я хочу наладить отношения между мамой и тётей Мари. Раз и навсегда. Мне нужна твоя помощь. Ты имеешь на неё большее влияние, чем кто-либо другой.

— Не обманывай себя, Джереми. Ты можешь обвести её вокруг пальца.

— Помоги мне, папа. Я хочу, чтобы Мари на коленях умоляла о прощении и открыла маме свою душу. Ты должен дать маме понять, что Мари была хорошей все эти годы. Ведь так и было, правда?

Папа кивнул.

— На удивление. Всё ещё флиртует и иногда дразнится, но ведёт себя очень хорошо.

— Она старается, папа. Мама неправильно всё понимает. Мари не пыталась украсть меня. Она хочет поделиться. Она никогда бы не попыталась отнять тебя у мамы. Но она готова на всё, чтобы быть под твоим контролем.

— Она сказала это тебе?

Я рассмеялся.

— Да. И она сказала это тебе на видео.

— Отсос? Анал? Это не Мари.

— Для тебя — да. Она будет нашей личной домашней шлюхой. Нам нужно только убедить маму, что она не представляет угрозы.

— Ты уверен, что это не так?

— Папа! Ты бы бросил маму ради чего-нибудь? Ради неё?

— Конечно, нет! — огрызнулся он.

— Разве я променял бы это, когда я держу её в объятиях, на что угодно?

Он улыбнулся, поняв мою мысль.

— Не думаю, что ты променяешь.

— Мари не представляет угрозы для семьи. Но могу поспорить, что она была бы чертовски хорошей секс-игрушкой.

Он откинулся назад, задумавшись.

— Ты ведь тоже хочешь её, не так ли?

Я кивнул.

— Сейчас мама согласилась, что я могу делать всё, что угодно, только не трахать её в киску. Я уже трахал эти великолепные сиськи.

— Потрясающие? — спросил папа.

— Невероятные. Скоро тебе придётся это сделать. — Я ухмыльнулся. — Она хочет нас обоих. Одновременно.

— Ты не против? — спросил он.

— Я фантазировал об этом. Ебу тётю Мари, лежу на спине, держу её жопку открытой для тебя и слушаю её крики.

— Ты ведь думаешь то же самое о своей матери, не так ли?

— Конечно. Она намного сексуальнее тёти Мари.

— Если я соглашусь на это, я не говорю, что позволю тебе взять её, ты же понимаешь.

— Да. Дело не в том, чтобы трахнуть маму. Дело даже не в том, чтобы трахнуть тётю Мари. Я могу сделать это прямо сейчас, если захочу. Мама бы разозлилась, но тётя Мари разрешила бы мне. Речь идёт о маме и её сестре, об их отношениях. Я хочу, чтобы она была счастлива. Бредящая, глупенькая, ходящая с безумной ухмылкой весь день, одним словом — счастливая.

Папа кивнул.

— Я помогу, если смогу.

Он встал:

— Отдай её мне, я забираю её в постель. Дай мне знать, что я могу сделать.

Я встал, взял её на руки и передал ему. Она выглядела очень нервной, на секунду испугалась, когда мы ей менялись, но, оказавшись в папиных руках, успокоилась и мило улыбнулась.

— Хочешь дать ей ещё одну порцию, прежде чем я её уложу? — спросил он.

— Нет. Думаю, я подожду, пока она проснётся.

Папа усмехнулся.

— Ты не так глуп, как кажешься.

Я рассмеялся, сжав его плечо, а затем наклонился и поцеловал маму в её волшебные губы.

— Мама — мозги, папа — внешность, — сказал я ему.

— Это правда. Сохранишь для меня этот DVD?

— Он будет на моём компьютерном столе, когда захочешь посмотреть.

Папа начал уходить.

— Я люблю тебя, папа.

Он заколебался, поставив одну ногу на вторую ступеньку.

— Я... я тоже, сынок.

Я прибрался в комнате, вытащил DVD из плеера, выбросил бутылки, убрал бокалы с вином. Занимался собой. Не стоит расстраиваться. Я и так знал, что он меня любит. Мне не нужно было это слышать. Мы были мужчинами.