Для них под палубой была отведена комната шириной около десяти футов и длиной двадцать футов. Для группы из восьми человек и одной собаки это было не слишком просторно. Конечно, принцесса дала всем понять, что думает об их новой каюте, пока Робан не пригрозил, что его демонстрация силы может обернуться публичной поркой невыносимой ноющей рабыни. Через полотно им сначала пришлось выслушивать всевозможные насмешки и замечания по поводу предположительных или предполагаемых занятий, а затем – храп и прочие звуки наконец-то уснувшей команды.

Робану не хотелось признаваться в этом, но он чувствовал себя не менее раздраженным из-за новой ситуации со сном, чем Яне. Некоторые предложения команды показались ему неплохими, и он бы с удовольствием их опробовал, но все они обещали воздержаться от любых ночных развлечений, которые могли бы ослабить эффект от шоу, запланированного Яне на следующий день. Поскольку она не сообщила им никаких подробностей, это могло быть практически все. Поэтому никто не стал ничего делать, кроме как пытаться заснуть.

Атея, как обычно, устроилась на груди и животе Робана. Она ерзала и извивалась, пока наконец не осталась довольна своим положением, или, скорее, удовлетворена, потому что стон Робана дал ей понять, что теперь он не скоро заснет. Он еще немного полежал, прислушиваясь к расслабленному и медленному дыханию окружавших его женщин, и задумался о будущем.

На следующее утро они проснулись рано, когда кто-то крикнул, чтобы первая смена гребцов приступила к работе. Робан предупредил их, чтобы они не опорожняли горшки против ветра, но его полезный совет вызвал лишь гневные взгляды угрюмых женщин. Он удалился на палубу, чтобы позавтракать, наблюдая за работой гребцов. Он делал это с удовольствием, ведь это были те же самые люди, чьим насмешкам и замечаниям он вынужден был потворствовать прошлой ночью. Казалось, что и у женщин поднялось настроение, когда они присоединились к нему на палубе.

Вид женщин вдохновил команду на новый виток насмешек и непристойных замечаний.

— Мы не слышали вас прошлой ночью. Разве мальчик даже не пытался трахнуть тебя, или он не был настолько мужественен, чтобы заставить тебя кричать?

— Посмотрите на них, это же просто маленькие девочки, которые не знают разницы между мальчиком и мужчиной!

— Мы должны научить их. Одна ночь, и они узнают все, что им нужно, а вместе с этим получат воспоминания на всю жизнь.

С плавным движением профессиональной танцовщицы Яне поднялась на ноги. Ее голос, прекрасный и опасный, как зов сирены, заставил всех замолчать.

— Я - Яне, принцесса Эриланса, дочь Ипохоны, богини любви. Я живу в вашем мире уже тысячу лет. Вы больше ничему не можете меня научить. Только вы узнаете об истинном значении желания и отчаяния. Столкнувшись с пределом своего жалкого существования, вы поймете одну вещь и больше никогда ее не забудете: ВЫ НЕДОСТОЙНЫ!

Когда она раскинула руки, жрицы сбросили свои плащи и бросились к ней. Они расстегнули серебряный пояс ее темно-синей мантии, и Иэйн грациозно освободилась от него, выставив себя на всеобщее обозрение. Ни один из смотревших на нее мужчин не мог припомнить, чтобы видел кого-то более красивого и желанного, и не мог предположить, что когда-нибудь увидит.

Ее кожа была шелковистой мечтой, излучающей тепло и чувствительность; волосы - ярким венчиком света вокруг солнца, которым было ее лицо; грудь - гордой и бурной эмблемой всего женского; талия и бедра - изгибами на пути к небесам; секс - чувственным обещанием безграничного, плотского удовлетворения. Яне была видением, не поддающимся человеческому воображению.

В ошеломленном молчании и под удивленные и восхищенные взгляды Яне прошествовала с кормы корабля между уключинами. Движение ее длинных стройных ног и покачивающихся бедер было непреодолимым приказом, приказывающим следить за каждым шагом великолепной богини. Достигнув мачты, она повернулась и протянула руки, скрестив их на груди. Жрицы снова бросились к ней, и завороженные зрители наблюдали, как они связывают ее руки золотой цепью. Яне протянула закованные руки к небу. Нигулла и Патесса привязали их к мачте у нее за спиной, после чего поспешили вернуться на корму.

— Вот она я, нагая и беспомощная, прикованная к мачте вашего корабля. Храбрые воины, гордость народа норгов, а теперь позвольте мне посмотреть, чему вы хотели меня научить.

Выражение лиц мужчин менялось от тревожного предвкушения до безумного вожделения, но на мгновение никто не пошевелился и не проронил ни звука. Первым зашевелился воин, стоявший на корме. С гортанным ревом он вскочил на ноги и бросился в сторону Яне. Он упал на колени за десять футов до ее прикованной фигуры, и его рев сменился протяжным стоном. Он попытался встать на шатающиеся ноги, но со стоном снова опустился на землю. Многие другие мужчины вскочили на ноги и присоединились к судьбе своего незадачливого товарища. Каждый из них упал, застонав и испачкав промежность очень преждевременной эякуляцией. Они не чувствовали никакого облегчения от своей кульминации. Наоборот, их и без того тяжелое состояние вожделения усилилось. Им непреодолимо хотелось пройти еще несколько ярдов и добраться до цели, к которой они испытывали безумный голод. Они пытались, ползли и ползли, отчаянно цепляясь когтями за доски палубы, чтобы приблизиться хоть на несколько дюймов. Но все они потерпели неудачу. Все, что они могли делать, - это смотреть, с тоской, пораженно и жалко. Их безнадежную тоску подстегивал прекрасный смех Яне.

И стало еще хуже. Ближайшие к ней мужчины – кольцо корчащихся и стонущих тел – были первыми, кого накрыла новая волна все возрастающей сексуальной потребности и неудовлетворенности. Оргазмы, не приносящие ни облегчения, ни удовлетворения, терзали их разум до грани безумия. Волна все нарастала и нарастала, грозя утопить всех на корабле в неутолимом вожделении и агонии отказа в освобождении.

Атея тоже ощущала сильное возбуждение. Она не испытывала непреодолимого сексуального желания, но радовалась, глядя на окружающий ее хаос. Она не могла испытывать сострадания или жалости к жертвам Яне. Она не чувствовала ничего, кроме чистой радости, хотя слышала, как стонут и корчатся ее друзья и любовники. Запутавшись в сетях собственной природы, Атея не чувствовала необходимости защищать или помогать друзьям.

Чары Яне подействовали и на зверя. Тот отреагировал так же, как и всегда. Смертельная угроза, сексуальное влечение или необходимость защищать свои владения – разницы не было. Зверь реагировал так: уничтожить источник вызова, лишь бы выбраться из этой проклятой клетки. Что-то было не так: обычно повышенное возбуждение отвлекало своего тюремщика, и он становился беспечным и слабым. Сегодня же он с улыбкой наблюдал за его яростными попытками вырваться на свободу. Злобно рыча, зверь слушал его успокаивающий шепот, постепенно успокаиваясь, когда он обещал освободить его, и довольно скоро.

Робан воспринимал все: смех Яне, когда стоны мужчин сменялись рыданиями беспомощного отчаяния, пыхтение и стоны друзей и счастливое хихиканье младшей сестры. Пока что это была не его демонстрация силы, а Яне, и настало время перемен. И даже больше, чем команда корабля Норгара, именно его непомерный раб должен был получить урок.

Робан поднялся на ноги и зашагал вперед, целясь прямо в свою смеющуюся от восторга кузину и мачту, к которой она была прикована. Она сразу же заметила его приближение, и ее задорно сверкающие сапфировые глаза встретились с безэмоциональным взглядом бледно-голубых осколков льда. Лучезарная улыбка, появившаяся на ее лице, сделала ее еще более манящей, если это вообще было возможно. В следующее мгновение Робана накрыла волна дикого сексуального голода. В ответ раздалось опасное рычание, и он накормил им зверя. Яне услышала это рычание, и в ее глазах мелькнуло узнавание, но не только она слышала и знала этот звук.

— Покорми ее брату-зверю, он голоден, а она выглядит аппетитно, - весело предложила Атея и продолжила осматриваться, радостно хихикая по любому поводу.

Робан стоял перед Яне и смотрел на ее связанную фигуру без всяких эмоций на лице.

— Я твоя рабыня Робан, и я хочу, чтобы ты знал, почему я выбрала тебя своим хозяином. Я бы никогда не покорилась Разрушению, но я покоряюсь тебе, смертному, который держит его на поводке. Все наши родственники, бессмертные боги и богини с неограниченной властью, потерпели неудачу там, где преуспел ты. Ты делаешь невозможное. Ты контролируешь то, что не поддается контролю. Овладев Разрушением, ты держишь в руках ключ к Существованию. Они будут сражаться с тобой, но я – Подчинение, и это моя судьба. Ты достоин, - провозгласила Яне, но, услышав в ответ его громкий смех, была потрясена до глубины души.

Одной рукой он схватил ее за закованные запястья и приподнял над землей. Обнаженное тело Яне скользило вверх по мачте, пока ее глаза не оказались на одном уровне с его глазами. Он увидел в них непокорность, но также и возбужденное предвкушение, озарившее их глубину.

— Ты ослеплена своей непомерной гордостью, моя рабыня. Часть меня живет в клетке, но мы – одно целое. Не волнуйся, ты научишься. Ты научишься подчинять себе всю себя, а не только часть себя. Просто стонать от восторга, когда ты называешь меня Хозяином, было бы недостаточно хорошо даже для обычного человека, но ты – Богиня подчинения, которая должна быть идеальной рабыней.

— Ты веришь, что вольна подчиняться и выбирать себе хозяина?

— Никто не свободен от своей собственной природы, Яне. Твоя вера в свободу закончится сегодня. Твои тело и разум принадлежат мне, рабыня. Отныне тебе придется гордиться тем, что ты идеально повинуешься мне, и ты будешь награждена тем, что может испытать только истинная рабыня.

Улыбка на его лице была непостижимой, когда он говорил с Яне. Он нежно коснулся ее лица свободной рукой, и его большой палец погладил полные губы ее рта, пока они не начали дрожать.

— Мое удовольствие будет твоим, рабыня. Ты кончишь с этими губами, обхватившими мой член, от наслаждения, которое, как ты будешь знать, я испытываю. Каждый раз, когда я буду использовать твое тело так, как захочу, ты будешь чувствовать только радость. Ты будешь кончать по команде, потому что будешь наслаждаться тем, что подчиняешься каждому приказу своего господина. - Сказал Робан, глядя ей в глаза.

Губы Яне приоткрылись, и из них вырвался глубокий стон, который она заглушила, посасывая его большой палец. Она застонала, когда он вынул палец из ее рта и провел рукой по ее телу. Прикованная к мачте и поднятая на ноги, она беспомощно корчилась, когда его большая рука разминала податливую плоть ее больших грудей, а влажный большой палец обводил и дразнил пульсирующие соски. Его рука продолжила свой путь вниз по бокам ее тонкой талии и пробралась внутрь, чтобы погладить ее подтянутый живот. Яне снова застонала, когда его рука прошла по внутреннему изгибу ее бедра и приблизилась к впадине между бедрами. Она приподняла и развела колени, обнажив тоскующую середину, чтобы привлечь его внимание. Его пальцы скользнули по раздвинутым губам, прежде чем он вогнал указательный и средний пальцы глубоко внутрь, а ладонь властно обхватила ее киску.

— Я твоя, хозяин, заставь меня кончить, пожалуйста, - простонала Яне, из ее голоса исчезла вся гордость и непокорность, осталась только потребность.

Она посмотрела вниз между раздвинутыми бедрами, когда его пальцы начали обрабатывать ее киску. Движения становились все более размытыми, он толкал и тянул все быстрее и быстрее. Вслед за непристойно влажными хлюпающими звуками, издаваемыми его пальцами, огромное количество соков Ианэ брызнуло наружу между ее дрожащими и отчаянно широко раздвинутыми бедрами.

В том, как Робан мастурбировал хнычущую богиню, не осталось ни капли царственного достоинства. Через некоторое время она кончила со скорбным стоном, но ее тело взорвалось в глубоком оргазмическом блаженстве, и потоки густой жидкости хлынули из глубины ее сжимающейся в спазмах пизды. Робан заглушил ее жалобный крик глубоким поцелуем.

— Ты будешь хорошей рабыней еще некоторое время, не так ли? - спросил Робан, ухмыляясь, спустя несколько мгновений.

— Да, господин, я буду хорошей... некоторое время. А теперь трахни меня, пожалуйста! - сказала она ему, улыбаясь в ответ.

Все еще прикованная к мачте, она терпеливо ждала, наблюдая, как он раздевается. Она обхватила его талию своими длинными сильными ногами, когда он наконец поднял ее, а его руки схватили и размяли ее роскошную попку. С душевным стоном полного удовлетворения тоски Яне встретила его первый нетерпеливый толчок в ее готовое, но все еще вызывающе тугое и сопротивляющееся тело. Наконец он пригвоздил ее к мачте, как она и представляла себе всю ночь.

После первого оргазма, который Робан заставил испытать тело Яне, экипаж и его друзья медленно выходили из оцепенения. Они наблюдали за тем, как Робан долгими жесткими толчками трахает Яне, прижимая ее к мачте корабля, и слушали их стоны наслаждения, одновременно оправляясь от собственных испытаний.

— Подлая сука, я думала, нам понравится ее шоу, но это было совсем не весело, - пожаловалась Инерка, хмурясь и глядя на промокший низ своего платья.

— Похоже, кое-кто из нас все же повеселился, - ответила Рабина, указывая на все еще улыбающуюся Атею и хихикающую Менджу, сидящую рядом с ней, и более спокойного Боско, лежащего у нее под боком.

— Смотреть, как все эти здоровяки спотыкаются и падают со стонами, было очень забавно! - оправдывала Менджа свое непрерывное счастливое хихиканье.

— По крайней мере, ее шоу подействовало на команду: теперь они выглядят скорее испуганными, чем возбужденными. Думаю, это умерит браваду их насмешек в будущем, - высказала свое мнение Хассика, как раз перед тем, как Яне закричала в муках очередного явного оргазма.

— Я уверена, что мы даже могли бы рассчитывать на то, что она будет страдать от серьезных болячек, но с ее магической способностью к исцелению мы будем лишены этой сладкой мести, - разочарованно заметила Рабина.

— Может, она и не исцелится, как в прошлый раз, но тогда это и не будет похоже на месть, - размышляла Инерка.

— Разве она не великолепна? - спросила Патесса, с благоговением и удивлением наблюдая за Яне и Робаном.

— Что такого славного в том, чтобы быть оттраханным Робаном, мы же постоянно это делаем. Или ты думаешь, что это делает нас всех такими же славными? - спросила Хассика, смеясь.

— Скоро он и их трахнет, посмотрим, как славно они будут чувствовать себя наутро! - Рабина присоединилась к смеху Хассики.

— Эй, мне не нужно удивляться, почему Денисса такая тихая и наблюдает за шоу, но что случилось с Атеей? - спросила Инерка.

— Яне уже в третий раз попалась! Она играет со мной по своему усмотрению, и мне это ни капельки не нравится! - Счастливая улыбка Атеи исчезла и сменилась хмурым взглядом.

— Может, тебе не хватает техники, чтобы пробудить ее покорную сторону? - Инерка усмехнулась, заметив, как нахмурились в ответ на ее замечание не только Атея, но и Хассика.

— Мне не нужно, чтобы она мне подчинялась, я могу заставить ее Хозяина подчиняться мне каждый раз, когда я этого захочу, - раздраженно ответила Атея.

— Ты можешь заставить хозяина принцессы Яне подчиниться тебе? - спросила Нигулла, ее голос был полон недоверия.

— Конечно, могу! - сердито огрызнулась Атея.

— О, ты можешь, да? - злобно усмехаясь, спросила Хассика.

— О-о, чувствую, грядет еще один из специальных тестов Хассики, - усмехнулась Рабина.

Все они улучили момент, чтобы понаблюдать за тем, как Робан и Яне стонут и кричат в очередной кульминации, но затем продолжили болтать. Все, кроме Дениссы, конечно: она внимательно следила за тем, как Робан освобождает Яне от цепей и ставит ее задницей вверх на колени, а затем продолжает трахать ее, не обращая внимания на окружающих.

— Думаю, Атея имела в виду, что она младшая сестра Робана и его любовница, так что он в любом случае сделает для нее все, - предположила Инерка.

— Ты очень милая, стараешься избавить нашу главную красавицу от еще одного позорного признания поражения! - усмехнулась Хассика.

— Как ты думаешь, они скоро перестанут? - задумчиво спросила Рабина.

— Не похоже, - рассеянно ответила Хассика, наблюдая за парой.

— Я тут подумала, что теперь, когда вся команда на палубе наблюдает за тем, как они трахаются, под палубой никого не будет, а мне бы не помешало уединиться, чтобы освежиться после того, что Яне сделала с нами, бедными беспомощными людьми. - Рабина сказала им об этом с невинной улыбкой на лице.

— Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду, и должна признать, что испытываю ту же потребность! - ответила Инерка, дико ухмыляясь.

— Давай, Атея, похоже, тебе тоже не помешает снять напряжение, - улыбнулась Хассика.

— Ты права. Яне всегда меня достает! - Атея ответила, заметно расслабившись и вернув улыбку.

— Думаешь, мы можем спокойно оставить Денису и жриц здесь, на палубе? Не думаю, что что-то может отвлечь их внимание от наблюдения за Робаном и Яне. - Спросила Рабина, с тревогой глядя на выздоравливающих мужчин.

— Мы с Боско присмотрим за ними. Мне не нужно освежаться, и мы останемся на палубе, - сказала ей Менджа, заискивающе улыбаясь.

И все четверо отправились под палубу, чтобы подкрепиться.

Был уже поздний вечер, и четверо, полностью освеженные, но измотанные, лежали, прижавшись друг к другу под мехами, когда Яне с помощью жриц спустилась по крутым ступеням в их каюту. Хотя она двигалась с опаской и выглядела немного искалеченной, она вновь продемонстрировала королевскую осанку истинной принцессы, или, по крайней мере, попыталась это сделать, и ей это вполне удалось.

— Ты закончила с демонстрацией силы, Яне? - спросила Атея, зевая, но блеск в ее глазах выдавал ее любопытство.

— Я исцелила себя не для того, чтобы дать тебе немного той злобной радости, которую ты сейчас испытываешь. Ты ее заслужила, - ответила Яне как всегда надменно.

— Но в основном для того, чтобы насладиться воспоминаниями о том, как тебя насиловали на глазах у сотен поклонников, - закончила Хассика, ухмыляясь Яне.

— Кузина права, ты раздражающе бесстрашна, - ответила Яне, но вернула ухмылку.

— Так это была великая победа, которую ты планировала, и ты оставила моего брата измученным и без сознания на палубе? - невинно спросила Атея.

— Не притворяйся дурочкой, Атея; я этого не ожидала, и, конечно же, это не так. Он приковывал Дениссу к мачте, когда мы уходили, - пренебрежительно ответила Яне.

— О, она счастливица! - рассмеялась Инерка.

— Значит, после выздоровления больше никто из мужчин не беспокоился? - с любопытством спросила Рабина.

— Несколько человек пытались подойти к нам, но боевой пес маленькой девочки отогнал их. Один даже прыгнул за борт, но товарищи выловили его, пока он не утонул, - без обиняков сообщила Нигулла.

— Возвращаясь к моему вопросу, Яне, ты напала не только на команду, но и на всех нас, и даже на своего хозяина. Это был твой план, и я хочу знать, добилась ли ты того, чего хотела? - сердито спросила Атея.

— Кое-что из моего обращения было довольно недостойным и не таким, как я планировала, но да, я получила то, что хотела. Мне нужно было проверить уровень его контроля; я должна была быть уверена; МЫ должны быть уверены в этом, Атея. Против той оппозиции, с которой мы столкнулись, нет места для провала, разве ты не понимаешь? - напряженно спросила Яне в ответ.

Какое-то время Атея продолжала смотреть на Йейн, но потом мрачно кивнула в знак согласия.

— Почему вы двое так беспокоитесь, а в это время предмет вашего беспокойства с удовольствием трахает Дениссу, чтобы развлечь себя, ее и аудиторию из нескольких сотен воинов? - спросила Рабина в замешательстве.

— Если бы это помогло ему сохранить контроль, я бы позволила ему трахать всех до последней жрицы моей матери, - сухо ответила Яне.

— Мы сделаем так, как ты хочешь, принцесса Яне, - немедленно ответила Патесса.

— Конечно, сделаете, но сейчас я просто хочу массаж, - улыбнулась Яне.

Через два часа спустился Робан, неся на руках спящую Денису, а за ним радостно ухмыляющиеся Менджа и Боско.

— Кто-нибудь из вас хочет испытать себя возле мачты? Теперь она свободна, - спросил он, удовлетворенно ухмыляясь.

— Люди на палубе тоже просили об этом, и я слышал, как они шептали все ваши имена, - взволнованно сказала им Менджа.

— У нас впереди еще три недели путешествия, и для экипажа будет не очень хорошо, если мы увидим, как нас трахают в первый же день. Им и так скоро надоест этот вид, - отмахнулась Рабина.

— Ты правда так думаешь? Они были очень взволнованы и аплодировали, когда Денисса потеряла сознание, - ответила Менджа.

— Да, мы слышали их здесь, внизу. Наверное, то, что Робан добавил к шоу Яне, разрушило задуманный эффект, - ворчала Атея.

— Прости, но Нисса смотрела так вожделенно, что я не мог отказать ей в удовольствии, - извинился Робан.

— Ты слишком мягкий брат, неудивительно, что твои рабыни такие избалованные и непокорные, - назидательно заметила Атея, ухмыляясь Яне.

— Я давно живу с очень требовательной младшей сестрой, хуже быть не может. - Робан пожал плечами.

На удивление, последующие дни и недели прошли без необходимости в очередной демонстрации силы. С двух других кораблей поступали просьбы повторить их шоу, но это было вершиной домогательств. Команда корабля, на котором они находились, уже даже не смотрела на девушек с развратом. С другой стороны, воины не выказывали испуга, лишь немного настороженно относились к Яне, но это было неудивительно. С Менджой обращались так, словно весь экипаж удочерил ее. Соответственно, Боско стал новым талисманом корабля и перестал рычать на людей, когда они стали кормить его лакомствами каждый час.

Однажды Огнар сказал им, что Менджа виновата в изменении поведения гораздо больше, чем демонстрация силы Яне. Ее вопросы об их семьях и детях напомнили закаленным воинам о тяжелой ситуации в их доме. Теперь они смотрели на них, как Огнар. Тысячелетнее обещание Хора вновь стало для Норгара надеждой на будущее.

Перемены в команде, в свою очередь, изменили поведение их группы по отношению к ним. Когда однажды Инерка и Рабина, спотыкаясь, спускались по ступенькам в свою каюту, это стало до жути очевидно. Они рассказали своим недоверчиво слушающим друзьям, что Хассика была на палубе, обменивалась военными историями и гребла с командой. Позже, когда они расспрашивали ее об этом, Хассика лишь пожимала плечами и отвечала, что у нее больше общего с воинами Норгара, чем с принцессой, жрицами или богами и богинями. Со временем даже Денисса перестала краснеть, когда кто-нибудь из членов экипажа смотрел на нее, хотя все еще иногда робко просила Атею повторить для нее воспоминания о том дне.

Их новое, почти дружеское отношение к экипажу изменило и ночное общение между ними. Крик - Убейте ее уже! - был так близок к издевке после первого дня. Теперь мужчины жаловались на крики и стоны, когда пытались отдохнуть и поспать. К их огорчению, жалобы были не более успешными, чем их насмешки. Когда они начинали жаловаться, крики становились еще громче и интенсивнее, особенно крик Дениссы, настолько, что иногда к ним присоединялся Боско, и они вместе завывали в ночи.

По какой-то странной причине Патесса и Нигулла быстро стали любимицами экипажа среди женщин. Обе молодые жрицы были поразительно невосприимчивы к холоду и редко надевали плащи. Кроме того, они терпеливо отвечали на все вопросы с дружелюбными улыбками на лицах. В результате знания команды по всем вопросам, связанным с украшениями и пирсингом, значительно расширились. Впечатленные открытым интересом норгов, Нигулла и Патесса предложили построить храм для Кеиргонны в Фалькате, как только Робан станет вождем. Жрицы не сомневались, что он станет вождем Норгара, когда они доберутся до Фальката. После демонстрации силы Яне они поклонялись Робану почти так же, как и Яне. К сожалению, его вредная младшая сестра строго ограничивала его удовольствие от их обожания. Она согласилась на основание храма и объявила о большом празднике. Главным событием праздника станет церемония, во время которой Нигулла и Патесса потеряют девственность с дочерью хозяина Кеиргонны Яне. Разумеется, жрицы были ошеломлены такой честью, и их благодарность была безгранична. В последующие дни Атея наслаждалась многочисленными и очень интимными массажами от рук благодарных Нигуллы и Патессы.

В общем, их морское путешествие в Фалкат оказалось не таким уж плохим, как казалось после первой ночи на борту.

Через три недели после того, как они покинули военный лагерь в Вернии, они добрались до Кургата, а еще через несколько дней – до его столицы, портового города Фалькат. Был безоблачный зимний день, и вскоре после восхода солнца на горизонте показались высокие башни, охраняющие гавань города. Через два часа они увидели дым, поднимающийся с крыш домов, а на горизонте – внушительную крепость Фалькат, резиденцию вождя Норгара с его легендарным Троном Крови. Крепость была построена между горами-близнецами и естественной западной границей столицы. Впечатляющее зрелище представляла собой и флотилия из более чем сотни норгарских кораблей, стоящих на якоре в бухте и гавани.

— Похоже, вожди последовали призыву Ургона к оружию, и флот готов отправиться в рейд на Готу, - предположил Огнар, когда три корабля миновали башни и проплыли по заливу.

— Флот с более чем двадцатью тысячами норгов, готовых и ожидающих битвы, может быть нам полезен, - рассеянно ответил Робан.

Позади них женщины тоже наблюдали за происходящим.

— Ого, никогда не думала, что город может быть таким огромным. Сколько же здесь живет людей? - взволнованно спросила Менджа.

— Думаю, в Фалькате живет около тридцати тысяч норгов, но с приходом флота их стало, наверное, вдвое больше, - спокойно ответила Атея.

— Еще несколько недель назад я и представить себе не могла, что прибуду на военном корабле Норгара в Фалькат, чтобы стать свидетелем и даже поддержать выдвижение нового вождя. - Недоверчиво пробормотала Хассика.

— Не говоря уже о том, чтобы быть одной из его любовниц, - с ухмылкой добавила Рабина.

Они заметили, как Огнар шепнул Робану, и тот кивнул в знак согласия с его словами и предложениями. Затем Огнар подозвал матроса и прошептал приказ. Глаза матроса расширились, затем его лицо озарила широкая ухмылка, и он бросился прочь.

— Ты знаешь, что происходит? - спросила Денисса у Атеи.

— Раз никто не счел нужным рассказать нам, значит, это должно быть что-то глупое и очень мужское, - ответила Атея, выражая свои приниженные ожидания.

Они наблюдали, как человек, с которым говорил Огнар, теперь поднимает кроваво-красный флаг на верхушке мачты корабля.

— Что означает этот флаг? - спросила Рабина у одного из ближайших к ним членов команды.

— Красный флаг обозначает корабль вождя; это значит, что на борту находится Кровь. Поскольку нынешний вождь не из крови, это означает вызов Ургону, - усмехнувшись, ответил ей Норгар.

— Как я и говорила, это что-то глупое, - фыркнула Атея.

Через несколько мгновений после поднятия красного флага на башнях и в гавани прозвучали сигнальные трубы. Воины быстро заполнили пустые палубы окружающих кораблей и с любопытством наблюдали за их прохождением. Как и корабли флота, гавань тоже выглядела так, словно внезапно пробудилась ото сна. На причалах появлялось все больше и больше людей, не только воинов, но и женщин, и детей. Сотни людей с нарастающим волнением следили за тем, как их корабль приближается и наконец причаливает к одному из немногих пустых причалов. Один из них был начальником порта.

— Огнар, надеюсь, ты знаешь, что на твоем корабле развевается Кровавый флаг! - крикнул он им вслед, пока матросы привязывали корабль к пирсу и закрепляли доски, чтобы покинуть судно.

— Робан, сын Магона, и его сестра Атея на борту моего корабля! - крикнул в ответ Огнар.

Ответом ему было молчание, распространившееся с пирса по всей гавани и кораблям флота. На какое-то жуткое мгновение она затянулась, а затем закончилась грохотом, похожим на рев, и в тот же миг многие сотни людей, так же внезапно, как и закончили, снова заговорили, но теперь им приходилось кричать, чтобы быть услышанными.

Начальник порта поднялся по одной из досок, вошел на борт и подошел к ним, его взгляд был устремлен на Робана.

— Робан Магон, я хорошо знал твоего отца. Я также помню маленького мальчика, который провел много дней здесь, в моей гавани, ожидая возвращения корабля своего отца. - Голос старика был хриплым и безэмоциональным, но его сверкающие голубые глаза улыбались Робану.

— Я помню старика, таким медлительным и неуклюжим, каким он стал, он не участвовал ни в одном из набегов моего отца, но у него всегда были истории о приключениях в молодости. Я до сих пор считаю, что он был дурнем, - сухо ответил Робан.

— Надо было тебя утопить, маленькая крыса. Поздно, сегодня ты плаваешь как рыба, - рассмеялся мужчина и обнял Робана.

— Ты всегда был слишком мягкосердечным, чтобы стать настоящим Норгаром. Атея не так уж сильно выросла с тех пор, как ты видел ее в последний раз, так что ты тоже должен узнать ее, - ответил Робан, отвечая на объятия мужчины.

— Если ты помнишь меня, Джорак, то должен помнить и то, что мне никогда не нравилось, когда люди смеялись над моими размерами, - возмущенно проворчала Атея.

— Размер? О каком размере ты говоришь, девочка, у тебя никогда не было никакого размера, - спросил Джорак и тоже обнял ее.

— Раз он до сих пор жив и Атея даже позволила ему обнять себя, значит, он действительно хороший друг, - удивленно прокомментировала Рабина.

— Я думаю, он дедушка. Раз уж у людей, а не у амазонок, может быть отец, то и дед тоже должен быть, - хитроумно предположила Менджа.

— Очень хорошо, Менджа, но остальному человечеству повезло, и у Джорака никогда не было детей, - сказал ей Робан, усмехаясь.

— Наверное, только поэтому ты мне и понравился, мне не с кем было сравнивать, - пробормотал Джорак, все еще обнимая Атею.

— Он был очень хорошим другом наших родителей. Он передал моей матери факел, с помощью которого она подожгла корабль моего отца на церемонии его погребения, - сказал Робан, улыбаясь при воспоминании.

— Не сомневаюсь, что это очень приятное воспоминание, хозяин, но я вижу, что на пирс прибывает еще одна встречающая сторона, достойная нашего внимания, - заметила Яне и жестом указала на группу людей, приближающихся к их кораблю.

Внешний вид приближающейся группы заметно выделялся среди Норгара на пирсе. Во главе была высокая женщина, и четверо огромных мужчин несли ее на паланкине. Ее лицо было скрыто за маской, и, как и весь ее облик, маска напоминала образ большой кошки. За паланкином следовал эскорт из двадцати стражников в странного вида доспехах. Хотя это были не дети, стражники были не старше шестилетней Менджи. Они были вооружены мечами и щитами, соответствующими их росту, а когда они подошли ближе, стало ясно, что их доспехи сделаны из костей.

— Это Сурисса, главная сучка нашего нового вождя. Следите за ее когтями, некоторые клянутся, что она не носит маску, - сказал Джорак.

Когда они добрались до корабля, женщина заговорила без всякого формального представления.

— Ургон ждет вас, следуйте за мной в крепость, - приказала Сурисса.

Никто из знавших ее не удивился, что первой откликнулась Яне.

— Мой господин сам определит время и место встречи, никто другой. Он не принимает приказов от нижестоящих и тем более от их слуг, - ответила Яне, в ее голосе звучало презрение.

— С другой стороны, ее хозяин уже привык принимать приказы от своей рабыни, - проворчал Робан, но Атея прервала дальнейшие комментарии, проехавшись каблуком одного из своих сапог по его ногам.

— Ты, должно быть, принцесса Яне. Мне будет приятно наказать новых рабов вождя, - холодно ответила Сурисса.

— Ургон – всего лишь пешка, которую нужно принести в жертву, а ты недостаточно важна, чтобы дать тебе понять, что ведется игра, - ответила Яне.

— Ты знаешь, что это за игра, принцесса Яне? Твоя сестра Айфера тоже ждет в крепости.

Сурисса наслаждалась выражением удивления на лице Яне.

313   277 72   +10 [1]