Экстремальное приключение на работе.

Часть 16.

Первая прогулка с Петровичем.

Далее всё шло как обычно. Петрович продолжал перетягивать всё как хотел мне и не опасался ничего, видя моё безразличие к собственному члену и яйцам. Часто перетягивал, ничего не опасаясь, мой член и в пяти, и в семи местах и когда лопалась кожа, мы просто протирали её салфеткой или тряпочкой, а потом бинтовали и ждали, когда всё заживёт.

Люба видя что я вытворяю со свлим членом и яйцами, преаратив их в сплошной синяк, не на шутку забеспокоилась и как то спросила меня.

— Сережа, тебе что совсем его не жалко, ведь так ты доиграешься и вообще безо всего останешься.

— Все хорошо будет, не беспокойся, - ответил я спокойным голосом.

Люба после этого с такими вопросами ко мне больше не приставала, но так же продолжала подкидывать мне флешки с роликами как с моими прогулками, так и со своими.

И вот как-то в середине марта, уже было девять часов или что-то вроде этого. Я ходил по этажам и болтал своим перетянутым членом. Петрович тоже ушёл домой со всеми и ко мне вроде не собирался прийти. Находясь на втором этаже, я услышал, как открылась входная дверь. Я выглянул и увидел Петровича. Быстро спустившись я подбежал к своей коморке чтоб Петрович не попал в поле зрения камер и сказал.

— Ты же не собирался? – спросил я.

— В гараже забыл пакет с покупками из города – объяснил он.

Я взял ключи, и мы пошли через выход на территорию.

— Оденься, а то простынешь – сказал он мне.

— Ничего страшного, я привык - и я понял, что проболтался, сказал лишнего.

— К чему привык? - переспросил он.

— К тому, что голый, ходишь? Но ведь сейчас зима. – докапывался он.

— Ну и что, в такую погоду я и зимой хожу и дома и во дворе, и в огороде, даже воду с озера ношу так – ответил я.

Погода была действительно тёплая, на градуснике плюс три или пять было, и всю ночь почти капало с потоков, и таял снег. Мы вышли во двор и пересекли территорию. Возле склада я посветил фонариком, и Петрович открыл замок. Взяв пакет, он вышел, и я всё снова закрыл. Сбоку от гаражей, были выездные ворота для машин. Через них, по дороге до дома Петровича, было даже ближе чем до моего, и он попросил меня открыть их. Я нашёл ключ на связке, и открыл замок, всё так же разгуливая по тёмному двору голый с перетянутым членом и яйцами. Только на ногах были одеты кирзовые сапоги, а иначе не пробраться не начерпав.

— А по деревне ты тоже голый ходил – вдруг спросил Петрович.

— Было несколько раз – ответил я так как скрывать уже не было смысла. Петрович и так знал больше чем положено и прогулки голым это был просто пустяк.

— Значит это не сплетни были, бабы в магазине не раз говорили что-то там то там голого парня ночью видели, это значит ты был – спросил он.

— Возможно, но я честно не видел никого – ответил я.

— Тогда может, проводишь меня – предложил он.

— А как же и я показал в сторону конторы.

— Да кому она нужна – скептично ответил он.

Мы пошли по дороге, я по одной колее, тряся своими причиндалами. Петрович шёл по другой. Иногда он останавливался и задавал мне вопросы. Они были конечно пустяшные, но я сразу понял, что он хочет, чтоб я подольше побыл голый на улице в самую распутицу. Мне, конечно было всё равно, и я даже был рад этому. Так мы двести метров шли примерно с полчаса, а потом я за пять минут дошёл обратно. Уже прошло много времени, и пора было убирать шнурки. То, что я во время этой прогулки испытал оргазм и кончил прямо внутрь себя, ведь член был перетянут, и сперме некуда было вытекать, я не показал своим видом, чтоб не навлечь что-нибудь ещё и Петрович смог бы придумать для меня что-то, что мне самому не хотелось. Всё и так шло просто замечательно.

За неделю до конца марта, я снова столкнулся нос к носу с Любой. Я шел на работу а она шла в сторону дома.

— Сережа, ты смог бы мне помочь, - спросила она.

— Да, конечно, а что нужно, - спросил я.

— Я сейчас схожу домой и прийду и все тебе расскажу, - сказала Люба и пошла в сторону дома.

Вернувшись через полчаса Люба рассказала мне, что я должен был сделать. Я удивился и был в недоумении и подумал что она просто хосрт понаблюдать за мной и согласился. Я вышел на улицу и за гпрпжами разделся было уже темно и чидеть меня никто не мог. Перетянул член чтоб мог им посверкать как можно дольше перед камерами и Любой. Потом неспеша пошел в кантору. Шел небольшой снег хоть и был конец марта, но зима не хотела сдаваться. Войдя в здание я прошел по коридору до лестницы и мтал подниматься на второй этаж. Приемная была открыта и я подойдя к двери заглянул и замер. Люба сидела на своем рабочем месте голышом. Было видно ее грудь и сбоку попку и ногу, они были тоже обнажены.

— Помоги мне бумаги в кабинет унести - и она окинув меня взглядом, улибнулась и показала на стопку бумаг.

Люба даже не смутилась моего присутствия и своего внешнего вида. Подав мне пачку она взяла вторую и мы пошли по коридору в другой конец. Я шел за ней и восторгмлся ее походкой, как играли ее ягодички и бедра во вреия хотьбы, это было обворожительно. Открыв дверь Люба вошла и положив бумаги показала мне куда положить. Потом она попросила взять два стула и отнести их на первый этаж. Люба шла впереди и несла пачку бумаг а я шел за ней и нес стулья. Мой член просто рпзрывался от возбуждения но люба даже не давала повода чтоб удивиться, вела себя словно это самый обычный рабочий день. Спустившись вниз я поставил стулья возле кабинета. Люба положила бумаги и мы вернулись на второй этаж.

— Сереж, посмотри в кабинете 14 дверь отарыта? - попросила Люба.

Люба ушла в противоположную сторону по коридору и взяв там что-то шла мне на встречу. Ее груди слегка покачивались а ниже гладко выбритого лобка виднелась верхняя часть половых губ. Это было восхитительно. Я не мог оторвать глаз и машинально произнес.

— Да, открыта.

Люба прошла в тот кабинет и позвала меня.

— Помоги мусор унести, - попросила она.

Я взял один мешок чуть больше, а она взяла небольшой и мы оба голышом вышли из здания и пересекли двор подошли к мусорному баку. Я перебросил свой мешок, потом взял у Любы и выбросил его.

— Сережа, это праада что ты по улицам села зимой голым бегал, - спросила Люба.

Она знала об этом но спросила для того чтоб завчзать разговор.

— Да бегаю, когда все уже по домам сидят, - ответил я.

— Проводишь меня до дома, - попросила Люба.

— Конечно провожу, - с радостью ответил я.

— Голым?! - с интригой спросила Люба

— Могу и голым, вон как тепло на улице, даже уходить не хочется и снег идет, моя самая любимая погода, - сказал я.

Мы вернулись в кантору и Люба сказала.

— Подожди я запись заберу.

— Хорошо, - ответил я и Люба пошла виляя попой а я смотрел ей вслед пока она не скрылась на лестнице из вида.

У меня было время и я достав шнурки, развязал перетянутый член и яйца и размяв их восстановил кровообращение и даже усппл снова перетянуть член. Услышав шаги я понял что это идет Люба и вышел из коморки в которой я проводил во время дежурства носи напролет. Я стоял голый во всей красе и был шокирован когда Люба держа в руках наперевес свою курточку и пакет в котором лежали остальные ее вещи.

— Ну что, идем, - сказала она и направилась к двери.

— Ты что так идешь? - удивившись спросил я.

— Да, а что, тебе можно а мне что нет, - произнесла она и улыбнулась.

Я окинул ее взглядом и мы вышли на улицу. Взяв у нее курточку и омтавив ей пакет мы осмотрелись, на нашей улице еще много где горел свет и мы свернули на соседнюю, там свет горел всего в нескольких домах и то в конце улицы. Неспеша и оглядываясь мы дошли до переулка который находился напротив ее дома и которым я пользовался не один раз возвращаясь голым с работы домой, подойдя ближе, остановились. Тут Люба и говорит.

— Сереж, мне еще хочется прогуляться.

— Не замерзнешь, ведь первый раз, - сказал я.

— Нет, ничуть не холодно, сама себе не верю что это делаю, - сказала Люба.

— Куда тогда пойдем, - спросил я.

— Не знаю, тебе лучше знать, ты чаще голым по селу бегаешь, - улыбнувшись сказала Люба.

— Можем до конца села по улицам пройти или на остановку, - предложил я.

— Давай до канторы а там подумаем, - предложила Люба и мы спрятав ее одежду, чтоб не мешала, пошли обратно. По дороге Люба подумав предложила прогуляться до остановки, так как ходить голышом да еще с другом мужа по улице, она боялась и я прекрасно это понимал. Я даже мечтать не мог что Люба когда нибудь с ним согласится прогуляться в канторе голышом, а тут такое, я был на седьмом небе от счастья.

Чувствуя что член стало ломить и покалывать, я сказал об этом Любе на остановке и она сама предложила мне помочь развязать все. От этих слов член стал пульсировать и я понял что кончил но промолчал. Пока распутывали все узлы член перестал пульсировать, и постепенно обмяк. На обратном пути член просто болтался из стороны в сторону шлепая по ногам от чего Люба улыбалась и даже схохотнула.

Проводив Любу до дома, я помахал ей рукой, когда она выглянула из окна и вернулся в контору. До конца смены оставалось несколько часов, а вперпди были выходные.

В понедельник я еще был на смене как вошла Люба и пока никого не было, отдала ему флешку. Я просто летел домой чтоб еще раз увидеть и пережить те чувства, которые я испытывал при совместной прогулке голышом с Любой.

Вечером сидя в коморке я снова заметил что Петрович задержался и с волнением стал ждать его появления. Через полчаса я уже стоял перед ним со спущенными штанами и наблюдал за действиями Петровича, как он в очередной раз перед началом моего дежурства перетягивал мне член и яйца, сдавливая их при этом со всей своей силы. Я не выдержал и выдал ему свою идею, которая как мне казалось была полным бредом, но я не мог больше думать об этом и сказал.

— Петрович, а хочешь, я тебе свои яйца и член в аренду отдам?

— Как это отдашь в аренду? – удивился он.

— А просто, хлопнем по рукам и в течении недели ты с моими яйцами и членом можешь делать что захочешь.

— А ты как? Ты где будешь. Отрежешь что ль их? - не понимая спросил он.

— Я же не могу их отрезать, так что я буду при них простым носильщиком.

Эта фраза рассмешила Петровича и потом я, поняв, что сказал, тоже рассмеялся. Успокоившись, я уже более подробно ему рассказал свою дурную идею во всех подробностях и как ни странно, он был удивлён, но согласился.

Петрович встал со стула и посмотрел на меня.

— Всё что захочу? – ещё раз переспросил он.

— Да, всё что захочешь, но после окончания аренды ты будешь обязан, чтоб то что ты взял в аренду было у меня в полной комплектации.

— Ну, само собой разумеется. – сказал он утвердительно.

— Ну тогда по рукам – и я приподнял свою ладонь.

— По рукам – сказал Петрович, и мы хлопнули ладошками об руку друг друга.

— Ну всё, теперь я всю неделю не прикоснусь даже к ним – сказал я, а самого что-то подталкивало ещё ляпнуть про то, что и писать теперь он должен будет доставать мой член и направлять куда следует. Но промолчал. Петровича тоже вдруг это заинтересовало, и он сам немного помялся, и спросил.

— А как же ты до ветру будешь ходить?

— Не буду тебя огорчать, просто сниму штаны и присяду, вот и всё. Мне же нельзя его трогать, а значит, через ширинку мне его не достать – ответил я.

— Давай это сделаем маленьким исключением - предложил он и я согласился.

С этого момента мои член и яйца мне уже не принадлежали, и я даже подумал, а не сделать ли мне повязку и вообще на них не смотреть, когда Петрович будет с ними что-то делать и я на следующий день приготовил плотный шарф. Перед тем как уйти домой, Петрович распутал мой член и яйца от шнурков и ушёл. Ну а дальше началось то, чего я не предполагал. Думал, что час, полтора в день я свободно выдержу это и даже успокоился. Но видно зря. Рано утром, как только я пришёл с работы и ещё не успел раздеться и лечь спать, прибегает Петрович.

— Собирайся, едем в город. – сказал он.

Расспрашивать, не было времени, и я стал переодеваться и только хотел натянуть штаны, как он мне и говорит.

— Яйца не прячь в штаны, да и член тоже – и тут же достал коробочку со шнурками, которую я ему передал на весь период аренды и стал перетягивать мне член и яйца и как я не старался успокоить себя, не мог. Дорога в город не ближнее место, где можно остановиться и всё убрать. Трасса очень оживлённая. Я отвернулся и пять минут, которые понадобились ему, чтоб перетянуть мне всё, а член, даже в двух местах, я вообще не смотрел на это. Просто не готов был завязать пока глаза себе шарфом, да и Петрович поторапливал. Потом я одел обрезанные штанины на резинках и сверху шубу, под которой был ещё свитер. Петрович тем временем вышел и сказал, чтоб я ждал его на улице. Закрыв дом и калитку, я стоял возле палисадника, как подъехал Петрович. Рядом с ним сидела его жена.

— Садись, поехали – сказал он через окно.

Я подошёл и открыв заднюю дверь, осторожно, чтоб не засветить свои обнажённые гениталии, сел сзади и придерживая шубу немного отвернул ноги в сторону.

— Ну поехали, - сказал он и машина рванула с места.

Ехали мы не быстро, так как его жена постоянно ныла и не велела гнать, и он с ней не спорил. В городе, как я потом узнал, он должен был высадить жену возле пятиэтажного дома и объяснил мне, что там живёт её сестра, и она погостит у неё дня три. Скоро у сестры юбилей и они там что-то порешать хотят, как и где его поводить.

Я остался в машине, а Петрович с женой зашли в дом. Вернулся он минут через приять. От переизбытка ощущения и присутствия рядом женщины, хоть и пожилой, я не выдержал, и снова кончил даже, не прикасаясь к своему члену прямо внутрь себя. У меня такое часто случалось во время перетяжки и в необычных ситуациях, вот и сейчас такое произошло.

— Я тебя взял для того, чтоб как можно скорее отделаться от сестры. Она сразу начинает просить сделать то одно, то другое. А сейчас заскочим в магазин и домой. – объяснил он мне, и мы тронулись.

В магазине Петрович пробыл тоже не долго, и мы выехали из города. Движение было большое и поэтому, обратно ехали чуть побыстрее, но тоже не очень-то он разгонялся. Когда вошли в дом, то сразу же стал распутывать всё, что намотал на мой член и яйца. Сильно ломило и когда он спросил меня об этом, я признался, наверное, зря. С одной стороны, это хорошо, когда не больно, а с другой если я не буду чувствовать боль, то не смогу знать, что там творится. Петрович притащил, откуда-то обезболивающие уколы и уже вечером после отдыха испробовал не мне первый. Не дожидаясь его действия, Петрович перетянул мне член и яйца, замотав на мошонке всё свободное пространство, что яйца чуть не порвали кожу и не вылезли наружу. Сам член он перетянул в нескольких местах, и особенно сдавил в области головки у самой уздечки, которую я оборвал себе ещё когда учился в школе. Потом он уехал на работу и сказал, что ждать меня будет там. Ждать пришлось не так долго, но потом последовала следующая и потом снова и так до вечера Петровичу удалось раза четыре перетянуть и развязать мои гениталии. Вечер был тёплый и он предложил снова открыть задние двери и проводить его коротким путём. Я так и сделал.

На следующий и ещё три последующих дня, уточнять не буду, он постоянно сдавливал мой член и меньше яйца. Жена была в городе и ему спешить было некуда, и он свободное время уделял этому необычному и предложенному мной развлечению.

Потом вернулась его жена, и мой пятый день аренды прошёл можно сказать спокойно. Оставалось ещё два дня. Но на шестой день, это как раз было моё дежурство, Петрович, как, ни странно, пришёл в контору, в десятом часу вечера. Я понял по выражению его лица, что он сегодня отыграется за пропущенный вчера день. Так и вышло. Он снова вколол мне укол и стал перетягивать член вместе с яйцами и сдавил так, что я даже под воздействием укола почувствовал это и взяв свой шарф, чтоб не соблазниться и не подсматривал, завязал себе глаза. Дальше я помню только по ощущениям, яйца он больше не трогал, а вот на член долго наматывал и затягивал в разных местах, а потом сказал.

— Пока подожди меня на улице.

Конец марта и погода была просто удивительно тёплая, хотя несколько дней назад был такой гололёд. Дорога во многих местах уже растаяла и даже подвымерзла, что можно было свободно ходить, а не чавкать по слякоти. Петрович с пакетом в руке вышел через несколько минут.

— Проводишь меня – спросил он.

Я согласился. За неделю у меня было много возможности прогуляться голым по селу, и я не мог их использовать, так как Петрович постоянно то перетягивал, то распутывал мои гениталии от шнуров. Мы шли через задние ворота по дороге и тихо разговаривали, а когда показалась улица и свет в окнах, он вдруг остановился и сказал мне.

— Подожди меня, я сейчас – и ушёл в дом.

Я один стоял в проулке и выглядывал, мало ли кто вдруг в такую ночь надумает выйти. Но всё обошлось. Петрович вернулся минут через пять, и я повернул назад, но он меня окрикнул и сам пошёл совсем в противоположную сторону.

— Прогуляемся до магазина – предложил он.

В центральной части села был хоть и не асфальт, но дорога была хорошая и уже сухо, и я согласился. Если он не боялся со мной идти, то и мне думаю тоже нет смысла уже скрывать всё. Мы прошли ещё метров триста, четыреста и остановились возле магазина.

— Ну что, не заморозил ещё? – спросил он.

— Да нет, тепло пока и я могу ещё дальше пройти – ответил я.

Мы прошли ещё дальше и чуточку не дошли до конца села, как Петрович повернулся ко мне и схватив мои яйца в руку, сжал их. Мы прошли практически через всю деревню и стояли посреди улицы и я, тогда не подозревая ни о чём, как и всегда разговаривал с Петровичем. Он стоя напротив меня и с трудом в кромешной темноте, не видя моего лица, сдавливал мои яйца. Возможно, тогда у него был всплеск и большой выброс адреналина в крови, но я не могу этого сказать. Из его ладони одно яйца выскользнуло, а второе он стал давить ещё сильнее, и оно, выскользнув между большим и указательным пальцами, оказалось помимо его крепкой руки, но Петрович сдавливал и сдавливал мошонку, оттесняя яйца всё дальше и дальше. Кожа так сильно растянулась, что, находясь на прохладном воздухе уже около часа, не выдержала и лопнула. Яйцо под давлением выскользнуло из мошонки и повисло на канатике, обвивая большой палец правой руки. Наступила минута молчания и ни я ни сам Петрович не поняли, что случилось, но поняли, что что-то ужасное.

— Пошли быстрее в контору – сказал он.

— Пошли – коротко ответил я.

Всю дорогу мы шли в полной темноте и молчали и только при свете лампочки в вестибюле мы увидели, что одно яйцо помимо мошонки болталось рядом с опухшим и посиневшим двойником. А член был ещё синее, синего и на многих участках образовались, водянистые опухали, которые имели вишнёво красный оттенок. Сам же член уже давно был весь синий, и сравнить его было не с чем. Мы, конечно, растерялись, а Петрович ещё больше заволновался.

— Всё, больше никакой аренды, я отказываюсь – сказал он.

Было видно по его лицу, что он испугался, да и я тоже. Любой может испугаться, увидев своё белёсое с голубоватым оттенком яйцо помимо мошонки. Собравшись с мыслями, мы нашли в аптечке всё что могло нам помочь или вернее всё что там было и обработав, место разрыва мошонки, задавили внутрь выпавшее яйцо и наложив салфетки, в нескольких местах заклеили полосками пластыря. Чтоб не шевелиться и дать возможность схватиться небольшому разрыву около полутора сантиметров, я до утра лежал и не шевелился. К утру удалось справиться, чтоб салфетки не намокали, и ранка схватилась. Домой я вернулся, еле передвигая ногами и сразу в постель, спать, но почти не спал, чтоб не расшевелить ранку. Было не больно и вполне терпимо, и даже необычные ощущения охватывали меня. Я тогда увидел впервые свои собственные яйца, какие они и как выглядят.

Петрович пришёл на следующий день уже после обеда и притащил много всяких бинтов и там прочего для перевязок и обработки раны. Он даже прикупил нитки и иглы, чтоб зашивать рану, но это не пригодилось. Рана чуточку кровоточила и уже срасталась. Через день, я уже мог более смело, и даже не подавая вида, что у меня, что-то болит, ходить.

Неделю или чуть больше я не пробовал ничего, и Петрович даже не намекал об этом. Он попросил у меня прощения, что не сдержался и не оправдал моего доверия, после чего мы хорошо посидели и опростали несколько бутылочек холодного пива, которое он привёз из города. Я успокоил его и сказал, что он не прав и что он просто замечательно со всем справился. Другой бы на его месте точно сделал бы всё и оставил меня без хозяйства. Мы рассмеялись и разошлись.

— А ты что хочешь без своего хозяйства остаться – спросил меня Петрович перед уходом.

— Ты что, ни в коем случае, а чем я тогда заниматься то буду, если нечего перетягивать будет.

Мы рассмеялись и покачиваясь Петрович вышел из ворот на улицу. Я проводил его до дома, хотя самого тоже штормило и вернувшись лёг спать.

Дня через четыре как раз на дежурстве, Петрович снова застал меня за моим излюбленным увлечением. Яйца я пока не трогал, пусть думаю, срастётся всё получше, а члену спуску не давала и затягивал как мог. Конечно, после рук Петровича мои перетяжки было для моего члена как укус комара слону. Но сам я что-то не мог насмелиться и предложить ему продолжить и совершенствовать наши перетягивания моих гениталий. Перед уходом домой, Петрович заглянул ко мне и увидел, что под брюками выпирает бугор знакомых размеров.

— Ты что снова начал – спросил он.

— Пробую, а что – спросил я.

Петрович промолчал и спустя минуту спросил про яйцо.

— Зажило или ещё болит.

— Всё нормально, но я яйца пока не трогаю – объяснил я и не дожидаясь что он ответит или скажет, сам спросил.

— У меня что-то не получается сильно затянуть вот этот узел, поможешь?

— Если ты не в обиде и не против, то конечно – ответил он и войдя в мою сторожку, сел на стул. Я встал с дивана и спустив штаны, подошёл к нему. Помимо моих перетяжек, Петрович ещё наложил в нескольких местах и затянул их, как и раньше – со всей силы. Я даже ойкнул. Ведь укол не был поставлен, и было немного больно.

Целый месяц, мы вместе и не разбирая кто что хочет, терзали мой член и потом яйца, перетягивали всяко по-разному, и в хорошую погоду, если Петрович мог прийти ко мне на дежурство, среди ночи ходили по деревне. Я как всегда был голым и с перетянутыми яйцами и членом. Петровичу же просто было интересно видеть, до куда я могу дойти и что будет, когда вернёмся – в смысле в каком виде будут мои гениталии. За несколько раз всё удаляясь дальше и дальше, мы смогли обойти всю деревню вокруг озера и вернуться, с другой стороны. Озеро хоть и было не очень большое, но в обход километров шесть было, если не более. Закончились майские праздники, и я тоже закончил почти все работы в огороде в смысле весенние посадки и сидя как-то ночью на скамейке во дворе, подумал.

— А не предложить ли свои член и яйца снова в аренду на всё лето, ведь он знает о моих увлечениях довольно много, и про насекомых и то, что мне нравится бегать голым далеко. Я всё ему это рассказал, так как не было смысла скрывать и это укрепило у нас доверие друг к другу.

На следующий день после его работы и перед началом моего дежурства я сказал ему об этом. Он стал отказываться.

— Я и так прошлый раз не сдержался и чуть беды не натворил – говорил он.

— Я не в обиде и практически знал, что тебе нравится давить яйца и был готов к этому, поэтому и просил тебя про обезболивающие уколы. – объяснил я ему.

— Ты не врёшь – спросил он с недоверием относясь к моему признанию.

— А зачем мне врать, яйца то ведь мои – слукавил я и старался, как можно скрыть своё враньё, и придуманное оправдание его действиям.

Петрович ничего не ответил, а когда стал уходить домой, я сказал ему вслед.

— Подумай дома, я немного хочу изменить условия аренды.

— Хорошо – ответил он и закрыл за собой дверь.

Утром по пути домой, а Петрович шёл на работу, мы остановились, и он сказал.

— Я не против снова взять твой член и яйца в аренду коль ты этого хочешь, но сейчас начнётся жара, и ты ведь не будешь ходить в шубе чтобы скрыть всё, да и дел много у меня и на работе и дома жена пилит то это сделай то это, а то снова зимой маяться будем. Если ты не изменишь своё желание и снова предложишь это мне только осенью, то я соглашусь – сказал он.

— Я об этом не подумал, ты прав как всегда – сказал я ему.

— Поживёшь с моё, тоже думать научишься, а то живёшь только своими желаниями – сказал он.

После этого разговора мы практически прекратили то, чем занимались всю зиму и все синяки вскоре прошли. Закончилась весна и вместе с ней тгортдные работы, наступила жара, и я стал часто в дневное время, так как работал я ночами две ночи через две, совершать свои излюбленные прогулки голышом по лесу и кататься то на велосипеде, то на мотоцикле тоже голышом.

Продолжение следует...

marinakcnh@rambler.ru