И она вновь целовала мои губы, а я, как опоённый, уже и не знал, которая из двух женщин, находящихся в этом доме, мне ближе и дороже. Мой разум метался от одной к другой, называя любимой, и я стыдился себя, чувствуя, что обеим – лгу.

Лена отдыхала и о чём-то размышляла. Затем потянулась и спросила, вытягивая мою руку:

— Попробуем? Не бойся, я тебя научу.

— Лен, а как тебе с мужем после Володи?

— Да, никак.

— В смысле?

— Я понимаю, что ему нужно и помогаю ему спустить пар.

— А сама?

— Ну, есть разные способы. Пальчиками, ещё чем-то, ну и мужским, только потоньше, чем у Володи.

— Чтобы постепенно прийти к прежним потребностям?

— Ну, да, всё когда-нибудь возвращается в свою норму. Уже переживаешь за Ольгу? Ерунда – за один раз ничего не будет. Станет как раньше, через пару дней.

— Думаешь?

— Знаю.

Я вздохнул. У меня к ней были ещё вопросы, но устраивать интервью было не к месту.

Лена встала в позу рачковским и покрутила из стороны в сторону задницей, заигрывая и смеясь. Положив ладони на «круп лошадки», нежно погладил его, и её губы сделали движение, похожее на воздушный поцелуй. Я бы, наверное, уже отстрелялся фальстартом, если бы не остужал меня внутренний страх опозориться. Не так давно я чем-то здорово отравился на производстве поставщика. Всё ничего, но после выздоровления случилась со мной беда – время на восстановление после извержения удлинилось сразу до трёх-четырёх часов. Один друг говорил, что это похоже на отравление ртутью, другой, говорил, что это в мозгах что-то, и само пройдёт, если не зацикливаться на этом. Вот я и опасался. Наверное, всё-таки, мозги, потому, что после курева машинка работала идеально. Хотя, тоже, могли подмешать возбудитель какой. Это раньше был голландский Филипп Морис с набивкой только натуральным. Смотришь на этикетке пластиковой пачки сколько звёздочек из восьми составляет ароматическая антистрессовая добавка к табаку, и знаешь, что ничего лишнего и вредного в сигарете нет, всё природного произрастания. Вот бы сейчас курнуть пару затяжек.

— Лад, ты чего?! Уснул?

— Лен, наверное, нервное что-то. Волнуюсь очень сильно. Сил нет, как покурить охота.

Она разочарованно вздохнула и поднялась на ноги. Не одеваясь, повела меня в комнату с ковром. Достала из ящика тумбочки зажигалку и две початые пачки. Одна моя, обычный Давыдофф, а вторая серебристая, с зелёной буквой «М» во всю пачку. Я выбрал «М».

— Ты бы не увлекался этим!

— Я в курсе, просто не каждый день при таких обстоятельствах с кузиной встречаешься.

Я заметил то, что упоминание о нашем родстве ей не добавило перчика, а скорее наоборот. Хотел сесть на диван, но она подтолкнула меня к стулу с необычно пологой, как обычно бывает у кресел, спинкой, и подтолкнула меня в грудь, чтобы откинулся на неё. В первый момент промелькнула мысль о том, что Лена заботится о моём комфорте, но едва она встала, расставив ноги надо мной, я понял, что ошибся и она заботится о своём комфорте. Я не успел закурить, а она уже опустилась, обволакивая и поглощая меня мокрым теплом. Было довольно удобно и приятно. Я закурил и страхи оставили меня. Все сомнения начали отступать. Лена перехватила сигарету и тоже затянулась несколько раз, пока я поочерёдно ловил ртом соски её зыбкой материнской груди. И тут меня осенило:

— А может быть тебе действительно забеременеть?

Мы докурили сигарету до середины, и Лена, в очередной раз приняв её у меня, решительно загасила в пепельнице. Дотянулась до стола, поставила её, попутно придушив сиськой, и только выпрямившись, с кокетливой улыбкой спросила:

— А ты хочешь мне в этом помочь?

Это было не простое кокетство – мягкий кисель, сделался более упругим и горячим. Опьянения в нас не было, но всё, что не касалось близости, отступило, оставило нас. Плавно раскачиваясь, Лена улыбалась мне с нежностью в глазах и заговорила жарким шёпотом.

— Видишь, ничего страшного в том, чтобы любить свою сестрёнку, совсем нет. Он у тебя такой твёрдый! Он у тебя всегда такой? Он мне нравится.

— И ты мне нравишься. Я с ума схожу – в тон ей, шёпотом, ответил я

— От чего?

— От желания сделать тебе ребёнка.

— Сделай, я тоже хочу этого.

Лена начала более активно двигаться, опершись ладонями о спинку стула у меня за плечами, и я благодарно поцеловал её руку. Она задышала более шумно и часто. Время от времени прикрывая глаза. Сказанное ею явно возбуждало мою партнёршу.

— А Кирилл? – продолжил я наше перешёптывание.

— Он... тоже хочет, чтобы от тебя. Как хорошо! Милый, я тебя люблю!

— Кирилл сам хочет или это твоя идея?

— Сам. Он – псих. Все мужики – психи. Его сильно возбуждает, что не от него.

— Всякие фантазии бывают от перевозбуждения – попробовал я вступиться за родственника.

— Нет. Тут другое. Он ещё первого хотел, чтобы я родила от тебя, но ты был в армии, и тогда он захотел, чтобы от его... одним словом, другого человека.

Лена ускорила движения, прервав разговор и начала подвывать, но вскоре остановилась, и старалась отдышаться. Но вот выпрямилась и сама приткнула свои груди к моему лицу, снизу приподняв их ладонями.

— Поцелуй их.

Я начал посасывать комочки сосков, стараясь вытянуть их наружу и языком прижать к нёбу, и Ленка шумно дышала, чуть запрокинув голову. Я знал, что по ощущению женщинами, это похоже на то, как сосёт грудь ребёнок, и каждой, которая когда-либо кормила грудью, такая ласка дарит ни с чем не сравнимый восторг.

— Я ещё хочу – шумно выдохнула Лена, и я выпустил сосок.

Меня просто подмывало спросить. Я помнил, что у Кирилла из близких родственников мужчин есть только отец, и я не утерпел:

— И ты легла под свёкра?

— Лад, давай оставим тему того, кто отец моего ребёнка – голос её взволнованно задрожал, чем выдал её.

И вновь мы плавно двигаемся, наслаждаясь ощущениями, думая каждый о своём. Но вот она замедлилась – мой вопрос явно задел в ней что-то болезненное и оставить тему, которой поделиться с кем бы то ни было – ей всегда было невозможно, уже не могла. После курева, да любимому брату, ей уже казалось допустимым и сказать то, что рвалось наружу. Потому, немного взяв себя в руки, Лена продолжила:

— Могу только сказать, что сделать это было невыносимо стыдно и безумно возбуждающе. Настолько, что в какой-то момент не выдержала мыслей об этом, и сама захотела этого изврата. Сказала об этом мужу и он обрадовался. Мы три месяца пытались. Кирилл, всё это время ко мне не прикасался. Просто, психи!

— Кто психи?

— Оба. И он, и папочка его.

Ольга осеклась, но слово уже вылетело, и в обиде на себя и свой подкуренный язык, она пошла в наступление:

— А у Ольги сын от тебя? Уверен? – подколола меня сестра.

— Уверен? Да, думаю, что мой. Она не давала повода сомневаться – ответил я, хотя микроскопическое зерно сомнения она во мне заронила. Вдруг она знает нечто такое о своей подруге, чего не знаю я! Стараясь прогнать крамольную мысль, я замолчал и начал стараться даже в этой неудобной позе вдвигаться, получая удовольствие от процесса. Вскоре Лена снова засопела и сдавленно простонав, остановилась. И тогда я снова спросил:

— А твой второй?

— Второй – его. Может, хватит вопросов?

— Мне интересно, как ты жила, что с тобой было, кто с тобой был, пока жила без меня.

Помолчав, Лена вновь легла на меня грудью и тихо, почти зашептала:

— Кире тогда просто крышу снесло от рождения первого, и он до дрожи хотел, чтобы я второго тоже, не от него, а от второго... скажем так, зрелого мужчины.

Говоря это, Лена настолько густо покраснела, и голос её настолько взволнованно завибрировал, что мне подумалось, я догадываюсь, кого Кирилл хотел видеть отцом второго ребёнка своей жены.

— Когда он сказал, от кого хочет, чтобы я родила, я всерьёз подумала, что он спятил. Для меня это было настолько неприемлемым и шокирующим, что я онемела. Было стыдно и ужасно даже подумать, не то, что представить такую нашу близость! Убедила мужа, что тот мужчина его за меня просто задушит, только из-за одного предложения этого. Уговорила пойти к врачу. Оказалось, что у него в черепушке что-то с сосудами. Сделали операцию. После за первого просил простить. На коленях.

— Ты любишь мужа?

Лена хихикнула.

— А ты как думаешь?

— Думаю, что, да, но не очень сильно.

Лена склонилась и поцеловала меня, благодаря за понимание.

— Ладик, тебя я люблю больше. Знаешь, когда я это поняла? Когда Кира предложил мне пригласить тебя и попытаться забеременеть. И я почувствовала, что хочу этого ребёнка, твоего ребёнка. Он-то просто хотел вывернуться из ситуации. Любит меня, и очень трепетно относится к тому, чтобы Володька меня не растрахал в галошу. Поэтому выбрал тебя, чтобы по любви у нас было. Ладик, только снова не влюбляйся в меня, пожалуйста! Я плохая, иногда я трахалась с гостями, когда хотелось и когда не хотелось, тоже, если ВВ. говорил, что должна под кого-то лечь. Сначала было ужасно противно, страшно, а после, словно бездушной стала, делала это так же просто, как делаю что-то по дому. Не хочется, но надо ведь. Это часть моей работы.

Сочувствуя ей, я решил перевести тему:

— И когда у тебя пик благоприятных дней?

— Послезавтра.

— Значит, ты для этого нас позвала на неделю?

— Да, милый! Умничка мой! И если ты уедешь раньше, то сделаешь мне очень больно. Хватит, болтать! Разминка закончена. Давай будем делать нашу доченьку!

— Почему доченьку?

— Когда родители делают это по взаимной любви и желанию, рождается девочка.

Отдохнувшая сестра принялась за меня с новой силой. Достигнув новой сладкой концовки, Лена решила сменить позу и переместилась на тот самый продолговатый пуф. Она приняла ту же позу, что и моя жена днём ранее, только сдвинула, а не развела бёдра, лёжа грудью на мягкой мебельной обивке, со вздёрнутой вверх попкой.

— Так, когда ноги сдвинуты, контакт со стенками будет более тесный, и ты будешь лучше чувствовать свою жену, получать удовольствие. Даже если сразу после Володи, сам убедишься.

Последнее сказанное Леной, я воспринял как осторожный намёк на будущий регулярный секс моей жены с Володей, как на уже очевидное и неизбежное будущее, меня это ошарашило.

— Хватит разговоров! Барышни разделись и ждут! – оборвала мои мысли сестра.

Она оказалась права. Да, немного непривычно, когда ноги партнёрши находятся между твоими, но широкую ощущать так гораздо лучше. И я начал настоящий трах. Добивался сладости, но почему-то не выбрасывал семя и продолжал и продолжал. Лена тихонько постанывала, а когда достигла оргазма, меня как прорвало и я выстрелил весь заряд. Блаженство! Оно меня накрыло так, что ноги подкосились, и я отвалился в сторону, упав на спину и тяжело дышал.

Лена не спешила подняться.

— С тобой всё нормально? – встревожился я.

— Угу. Мне нужно полежать в этой позе, чтобы не вытекло, а попало куда нужно. Лад, не жди меня, мне так двадцать минут надо лежать. Иди, отдыхай, ты не выспался.

Я чмокнул Лену в щёку. Она мне улыбнулась, и я направился в комнату к жене.

Ольга во сне улыбалась. Такая доверчивая, любящая меня, а я тут осеменяю кузину. Ладно, что было, то - было. Под душем смыв с себя следы супружеской измены, забрался под одеяло и мгновенно заснул.

Разбудил меня голос жены:

— Милый, вставай, соня! Завтрак уже на столе.

Ольга была одета в тонкую шёлковую блузку, через которую заманчиво просвечивали груди, и лёгкую цветастую юбку.

— Ты как - спросил я, садясь в постели.

— Нормально, только постоянно чешется там.

Жена выглядела весёлой и хорошо отдохнувшей. Мне не терпелось поговорить с ней о той ночи, но не напрямую же спрашивать!

Завтракали вчетвером. Специально обученные люди делали всё быстро и молча. Кирилл выглядел совершенно невозмутимым. Лена старалась избегать моих взглядов. После завтрака Лена повела Ольгу на экскурсию в свой настоящий дом, и когда жёны ушли, я, превозмогая смущение, сказал:

— Кир, ты говорил, что здесь всё пишется.

— Хочешь полюбопытствовать относительно Ольги? – улыбнулся он – я сам такой: жена – самый возбуждающий фактор.

Кира протянул мне флешку.

— Знаешь, я этого ожидал и скинул туда всё ваше пребывание, ну, всё, где есть твоя жена. Если терпеть до дома невмоготу – пошли, посмотришь сейчас, пока они заняты.

Мы зашли в неприметную комнатку, здесь стоял монитор, компьютер, какие-то блоки с множеством кабелей.

— Садись!

Я уселся на рабочее место с ноутбуком. Кирилл его включил и воткнул флешку.

— Тут и бассейн и застолье. Но тебя, думаю, больше всего интересует ночь. Всё посмотришь дома – там чисто одного секса с Ольгой на три часа.

— Три часа?! Ты не ошибаешься? – невольно вырвалось у меня, хотя понимал, что сморозил глупость и техника бесстрастна в своей фиксации происходящего.

Нашли момент того, как жена приняла Володю. То, что вначале ей было сладостно до бесконечных оргазмов и лицо её выражало блаженство – меня неприятно ошеломило. Мне хотелось думать, что отдавалась Ольга вынужденно, с элементом насилия над её волей. Но этого здесь не было. Был запредельно сладостный для обоих секс. То, что, по моим ощущениям, делал с моей женой Володя длилось с пол часа, на самом деле продлилось почти полтора часа. Стала понятной и её полная усталость, и то, каким образом он успел растянуть Ольге всё до состояния, как после родов, и откуда произошла натёртость. Просто, очень долго наслаждался моей супругой, когда я сидел рядом, тупо уставившись в одну точку.

Кира сидел рядом со мной и курил, глядя на монитор.

— Ты себя не кори. Она же сама его хотела!

— Ну, она просто под кайфом была.

— Между нами, когда он уезжал, то спросил её, не жалеет ли, и она ответила, что – нет, просто, если бы ночью с ней был только он один, то ей было бы намного легче и приятнее. И тогда он спросил о том, как она смотрит на то, чтобы как-нибудь встретиться снова, уже только вдвоём, и она смутилась и ответила «может быть». Она хочет его. Он ей понравился. Понял, к чему клонится?

— Неожиданно – ответил я, густо покраснев – и что делать? Он сюда снова не приедет?

— На этой неделе точно, нет. А дальше приглядывай за женой, пока у неё весь этот морок не выйдет из головы, чтобы с ним снова не встретилась.

Здесь я был спокоен – он и Ольга живут в разных мирах, и их встреча очень маловероятна.

Кира выключил ноут, отдал мне флешку, а я находился всё ещё во взвинченном состоянии, поэтому спросил:

— Ты правда хочешь чтобы Лена, ну, чтобы я с ней?

— Ты про зачатие? Я на это надеюсь. Сам я служил в хим.войсках, ну и ездил в чернобыльскую зону. Мы второго только через ЭКО смогли – они у меня почти все дохлые, да и то только с четвёртого раза. А тут надо, чтобы срочно. Да и Ленке ты нравишься. Она – не против. Вся засветилась. Чего не сделаешь для любимой жены! Да и, если честно, заводит меня смотреть, когда она не со мной. Ревность душу выворачивает, а член при этом трусы рвёт. А у тебя, разве не так? Я же вижу! Рыбак рыбака, как говорится. Я же даже не надеялся сперва, что нам удастся своего зачать. Голову просто потерял. Такое ей предложил, чтобы моя кровь у первенца была, что сказать стыдно.

— И не говори. Пусть останется вашей тайной. Главное, что твоей крови. Так ведь?

— Так. Лад, она не говорит, но я же вижу, что в душе любит тебя, а я люблю её. Так что не мучай свою совесть, дай ей то, чего она хочет! А насчёт Ольги – Ленка с ней сейчас разговаривает насчёт твоего донорства. Надеюсь, что она правильно её поймёт. Относительно Ольги. Если тебя не заводит её близость с Володей ты наверняка сможешь уберечь от неё.

Я вздохнул.

— Действительно, рыбак рыбака. В том-то и оно, что заводит. Как увидел эти кадры с Володей – чуть в трусы не кончил.

— Эй, ты это! Ольгино добро не разбазаривай! – пошутил Кира, но я лишь грустно улыбнулся.

— А тебя заводило, когда Ленка с Володей?

— Заводило, пока он редко приезжал, раз в две недели, и это не отражалось на её геометрии, а когда встречи участились, стало страшно, что привыкнет к нему, и я её лохани стану совершенно не интересен в постели.

— Вот и у меня так. Возбуждает, но, страшусь. Значит, два раза в месяц? Ну, если перестраховаться, и только раз в месяц, то было бы волнительно посмотреть, если согласятся в моём присутствии.

— Ого! Даже в присутствии! Смело! Володьке по барабану, а вот согласится ли Ольга! Впрочем, это ваши дела. Пошли, они уже в резиденцию вернулись. Вон, камера включилась датчиком движения.

Мы вернулись к нашим супругам. Ольга выглядела взволнованной. Она взяла меня под руку и повела на природу.

— Лад, это правда, что вы с Леночкой донорством занялись?

— Ну, извини, ты спала, а решение нужно было принимать. Ты – против?

— Нет, если последствий не будет.

— Каких последствий?

— Ну, если ребёнок никогда не узнает, кто его отец. Моя киска всё равно ещё денёк побюллетенит, и помочь твоему башковитому обалдую не сможет.

— Ой, а шо такое! Шо случилося!

— Перестань! – засмеялась жена и кокетливо продолжила – ничего не случилось, просто, перетрудилась. Попробовала стать многостаночницей, но четыре станка для неё оказалось много.

— А она у тебя настырная? Не думала снова попробовать, например, на двух станках, для начала?

Ольга изумлённо посмотрела на меня. Даже остановилась.

— Ты что, серьёзно или пошутил?

— Не знаю. Мне показалось, что твоей киске даже на четырёх станках работать понравилось, просто последний был очень большой, а она с непривычки не рассчитала сил.

Жена зарделась, промолчав, и я понял, что тема её возбудила и не безынтересна, иначе бы Ольга не продолжила игру, взяв себя в руки:

— Необычное всегда заманчиво. Ей любопытно было лишь попробовать свои силы. В призёры соревнования она точно не стремилась. Чисто спортивный интерес: узнать, на сколько станков у неё хватит сил прежде, чем азарт угаснет.

— Но само участие ей понравилось? Хотя бы новый опыт считает для неё полезным?

— Мне трудно за неё отвечать. Производственная травма, пока, не позволяет ей оценить результат беспристрастно. Но, полагаю, что уже завтра или послезавтра твой башковитый обалдуй сможет навестить пострадавшую, и по результатам работы на одном станке, перспектива возвращения в многостаночницы для неё прояснится. Уверена, что если он настоятельно предложит, или уговорит попробовать поработать на двух станках, то, поколебавшись, она согласится. Ну, а если пробное обслуживание её не слишком утомит и пробудит веру в свои силы, то несколько последующих дней она вполне способна обслуживать и оба станка.

Не знаю, лукавит она или нет, играя со мной, и тогда я стараюсь расставить точки над и:

— Ясно, значит, сама многостаночная работа её не напугала и не показалась непосильной для неё?

— Нет, не напугала. Ей даже было интересно – каждый станок по своему уникален, и работать на каждом из них доставляло ей определённое удовольствие. Первые два станка и не могли напугать. Работая на них, она просто получала удовольствие от самой работы. Третий её удивил, но не напугал. Она была приятно удивлена тем, на что тот способен в плане производственного процесса. О четвёртом трудно сказать что-то определённое. Этот станок значительно отличается от предыдущих. Она восхитилась им, его возможностями, и испытала восторг от работы на нём, однако, вскоре станок вышел из-под контроля и продолжал работать по некоей своей программе. Остановить его она не смогла, и это очень напугало её. В результате он намолотил так, что бедняжке чуть ли не до мозолей натёр всё, что мог, и она получила, пусть и малозначительную, но, трудовую травму. Если бы продолжительность программы у него была покороче, или станок был чуть покомпактней, то она бы с восторгом отозвалась о нём, как о лучшем в своём классе больших станков, и не опасалась, немного попозже, попробовать поработать на нём ещё раз.

Жена посмотрела на меня, немного нахмурившегося, и засмеялась, довольная произведённым на меня впечатлением, а после продолжила:

— Если хозяин киски привлечёт её к многостаночной работе, она исправно выполнит свою работу, и не без удовольствия, но по своему желанию вряд ли станет трудоустраиваться даже на два и тем более большее число станков. А уникальный четвёртый, он и вовсе должен обслуживаться отдельно от остальных станков, и киска не совсем уверена в том, что сможет справиться с этим прекрасным творением.

— Ну, хозяин – не рабовладелец, потому и хочет знать о его работнице то, как бы она хотела работать, с каким станком или станками, какие у неё планы относительно роста её профессионального мастерства.

— Думаю, что работница сейчас находится в некоторой неуверенности относительно того, что ей хотеть в будущем. Пока она вполне удовлетворена работой на привычном ей станке. Возможно, в будущем, у неё и может возникнуть желание вновь попробовать себя в роли многостаночницы, но не с громоздкими станками, а привычной ей компоновки, такими, как тот, на котором обычно работает или немного более мощными, такими, как тот, другой, который был первым из опробованных ею. И ещё. Работнице важно знать, нет ли у руководства планов её дальнейшего обучения работе на более мощном станке, который она не совсем удачно попробовала освоить.

— Таких планов у руководства нет. Хозяин убеждён в том, что инициатива должна исходить снизу, от работницы. Вне зависимости от того, что это будет: многостаночная работа в некоторые трудовые смены, или периодическая работа на том, большом станке, вызвавшем у неё восхищение. Работнице нужно будет только изъявить своё желание руководству в устной форме, и хозяин организует выезд к месту проведения работ, которые будут производиться в его личном присутствии, во избежание нового производственного травматизма. Так работницу устроит?

Жена сделалась совершенно пунцовой.

— Ну, ты и выдал! Не знаю что и сказать. Ты что, разлюбил меня?

Лицо её было тревожным и серьёзным.

— Глупышка!

Я привлёк жену и поцеловал.

— Тогда бы я не стал с тобой говорить об этом. Просто, я видел то, как ты наслаждалась. Ты пила блаженство, а я в это время и ревновал и одновременно с тем желал тебе испытать невероятное по силе наслаждение. Как любой ревнивец, я бы с ума сходил, если бы узнал о твоём наслаждении после, или если бы это происходило не при мне. А здесь – всё честно и открыто. Тебе было хорошо, а я люблю тебя, и хочу, чтобы тебе было хорошо, даже, если не со мной.

— Лад, ты меня пугаешь. Ты здоров? Ты предлагаешь мне спать с кем я захочу и единственное условие это то, чтобы присутствовать при этом сексе?

— Тебя это шокирует?

— А как ты сам думаешь? Знаешь, любой жене нравится, когда муж ревнует. Значит – любит и не гуляет, значит, может спать спокойно. А тут – такое! В голове не укладывается. Ну, пошалили, попробовали, но это не повод говорить жене: иди и трахайся с кем захочется, только меня не забудь позвать посмотреть на тебя с другим. Откуда в тебе это! Раньше такого не было. Что случилось?

Сказанное женой заставило меня смутиться и покраснеть.

— Оль, я не знаю, мне пришло это в голову, когда я увидел тебя с ними. Тебе это нравилось. Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо.

— А ты не думаешь о том, что этим сам подталкиваешь любимую жену к соблазну испытывать наслаждение, доступное только шлюхам? Не думаешь, что это может быть оскорбительным для жены?

Она была всюду права, и я сник. Вся магия эротизма рухнула. Растворилась. Даже занятие донорством с кузиной вновь увиделось мне запредельно развратным и постыдным. Я ужаснулся тому, как легко соблазны овладевают моим разумом. Захотелось собраться и уехать.

— Ну, что замолчал?

— Прости. Ты – права. Надо собраться и уезжать отсюда, и поскорей.

Ольга усмехнулась.

— А как же Леночка? Ты ей пообещал, и я согласилась. Теперь хочешь – не хочешь, а - осеменяй!

— А как же ты? А я буду залечивать моей киске «производственную травму».

— Но это только пара дней, а период продлится ещё пять. При этом в предпоследний, Лена говорила, что намечена вечеринка, соберутся несколько пар свингеров.

— Ты хочешь, чтобы я приняла участие в ней?

— Нет, что ты! Наоборот! Я опасаюсь того, как бы работница не соблазнилась опробовать в работе какой-нибудь незнакомый ей станок, а то и не один.

— Тебя не поймёшь! То - пусть пробует, то – против этого. Ты уж определись!

— Я не против, я сказал, что в таком случае работница должна предупредить меня о таком своём желании.

— А что это меняет?

— Она может передумать, расхотеть.

— Да? А я думаю, что дело тут в банальном желании хозяина наблюдать за рабочим процессом работницы.

Ольга торжествующе улыбаясь посмотрела на меня.

— Да, это так. Иначе – не позволю.

— Ты так дорожишь своей работницей? Как и Кирилл? Не понимаю, какое может быть в этом удовольствие для мужа?! Душевный мазохизм в чистом виде! Измена страстно любимой жены, как инструмент садиста, причиняющий боль и наслаждение для мазохиста мужа, так получается?

— Отчасти. Нет, мазохист наслаждается болью, а здесь – досада мужа за неспособность подарить жене блаженство такого же уровня, как незнакомец. Вызвать такие же бурные эмоции, утраченные за годы супружества. Здесь - радость за жену, которой муж подарил возможность находиться на вершине блаженства, на которую он сам уже не может её поднять, потому, что рутина будней съела этот восторг почти без остатка, а муж всё так же любит её и потому - досадует. И самое важное для любящего мужа – видеть то, как наслаждается его любимая, пусть и не с ним. Видеть то, что жертва в виде передачи любимой в чужие руки была не напрасной. Поэтому муж не может приказать жене лечь под кого-то, тогда это будет как на том лозунге революционных лет: «Пролетарским прикладом загоним народ в счастье!»

Жена сама выбирает инструмент для получения удовольствия и радости и просто говорит мужу, как в магазине: вот этот хочу.

Ольга некоторое время молчала, осмысливая сказанное мной.

— Мой бедный муж! Ты так любишь меня?! Это же безумие!

— Да, наверное.

— Я так не смогу, когда ты где-то один в это время мечешься, как бы мне ни хотелось!

— Потому я и хочу быть рядом с тобой в это время, чтобы не было даже тени страданий в это время в каждом из нас. Только радость.

— Я подумаю над этим.

Ольга вновь обняла меня, посмотрев влюблёнными, как в девичестве, глазами, и у нас случился долгий поцелуй, полный искренней любви.

— Эй, романтики! – прервал нас смеющийся голос Леночки – что на обед хотите?

Мы рассмеялись и направились к дому, на ходу продолжая ещё чмокать друг друга. И пусть мне почти тридцать, и жене – двадцать восемь, мы вновь ощутили в себе юность, окрылённую нашей любовью.