Магомед и «Mommy»

Глава 1

Август

Август заливал посёлок палящим зноем, от которого асфальт на улицах плавился, а пыль с нашего футбольного поля забивалась в лёгкие. Это поле мы построили два лета назад: всей толпой скородили землю, выравнивали её, сеяли траву, сбивали ворота из сосновых брёвен, которые тащили из леса. Оно стало нашим домом. Летом, зимой — неважно, мы были здесь каждый день. Футбол был не просто игрой, он был нашей жизнью. На этом поле собирались пацаны всех возрастов со всего посёлка — от мелких до старшаков. Здесь завязывались дружбы, вспыхивали ссоры, зарабатывался авторитет. Один точный пас, один гол — и ты герой. Один косяк — и ты никто. Футбол сближал нас, как ничто другое. Здесь, в пыли и криках, решалось, кто ты в дворовой иерархии, и каждый удар по мячу был как удар за своё место под солнцем.

Я был одним из самых младших. Играл средне, но любил футбол всей душой. Бегал, пинал мяч, мечтая однажды всех затмить. Но меня всегда выбирали в команду одним из последних. «Малой» — так нас, мелкоту, звали старшаки. Они были лучшими: крепкие, быстрые, грубые, безжалостные. Никто не щадил нас, не давал поблажек. Все играли на равных, и если я косячил — отгребал по полной. Тычки, мат, насмешки сыпались градом, и я сжимал зубы, чтобы не разреветься прямо на поле.

Больше всех доставалось от Магомеда. Ему было восемнадцать, и он был королём не только поля, но и всего посёлка. Помимо футбола, он занимался борьбой, и любой, кто бросал ему вызов, был обречён на поражение. Мага был низкого роста, но сложен как бык: мускулистый, поджарый, с мощными ногами, заросшими густыми чёрными волосами. Он дрался со всеми и всегда побеждал, зарабатывая авторитет, который никто не смел оспаривать. На поле он был таким же суровым. Мне доставалось от него постоянно: оплеухи, поджопники, потоки мата, унизительные клички. Я частенько уходил с поля, пряча мокрые от злости и стыда глаза, чтобы пацаны не заметили.

Я ненавидел Магу всей душой. Мечтал, чтобы он просто испарился из нашего посёлка, и знал, что не я один этого хочу. Он задирал всех — с поводом, без повода, просто потому что ему это нравилось. Он был откровенно мерзким, и многие бы вздохнули свободно, если бы он исчез.

Он жил с двумя младшими братьями и отцом в доме, недалеко от нашего футбольного поля. Отец, дальнобойщик, часто пропадал в рейсах, оставляя братьев на Магу. Его дом был так близко, что казалось, будто поле — его личная вотчина. Что ещё про него рассказать? Короткие чёрные волосы, жёсткая щетина, большие уши, холодные карие глаза, которые смотрели так, что тебе хотелось бежать подальше. Сломанный нос, который делал его лицо ещё более угрожающим. Личность неприятная, но в футбол он играл как бог — даже выступал за наш поселковый клуб.

Меня он выбрал своей любимой мишенью. Придумал мне кличку «Сопля» — за мой маленький рост и тощее тело. Задирал нещадно, и каждый его тычок или насмешка били очень больно по моему самолюбию. Но с начала этого лета всё изменилось. Его издёвки прекратились. Внезапно. Более того, если кто-то смел меня обозвать или поднять руку, тут же получал пизды от Магомеда. Что же такого случилось, что этот мерзавец перестал меня унижать и вдруг стал за меня горой? Так резко, так неожиданно. Ответ вы узнаете чуть позже. А пока...

Сегодня на поле собралось около пятнадцати пацанов разного возраста. Было четыре часа дня, и солнце палило так, что пот заливал глаза. Футболки прилипали к телу, пропитанные потом, а пыль скрипела на зубах. Мы носились по полю, не зная устали, юность бурлила в венах. Мага, как обычно, бегал без футболки. Его мускулистый торс, покрытый густыми чёрными волосами, блестел от пота, будто намазанный маслом. От него разило ядрёным, тяжёлым потом. Пытаться отобрать у него мяч было самоубийством: одно движение его плеча — и ты летишь в пыль, а он уже несётся к воротам.

Он забил очередной гол, и игра на миг встала. Мы хватали лёгкими воздух, пока «Кабан», наш вратарь, пыхтя, бежал за мячом. Сеток на воротах не было — только три бревна, сбитые гвоздями.

И тут на горизонте появился силуэт. Очевидно женский. Белый летний сарафан в цветочек, длиной до колен, трепыхался на ветру, обтягивая фигуру. Густые светлые волосы до плеч колыхались с каждым шагом. Силуэт приближался, и стало ясно, что это не девочка, и не девушка, а взрослая женщина, лет за сорок. Широкие бёдра, пышная грудь, крепкие ноги — не толстая, но и не худышка. Женщина в самом соку. Все пацаны повернули головы, будто по команде.

Она остановилась на тропинке, в полусотне метров от поля, глядя на нас. Лицо было сложно разглядеть, но её пышная грудь, выглядывающая из-под сарафана, выделялась отчётливо. Верхние полукружия блестели от лёгкого пота, маня взгляды пацанов своими размерами. Зрелая блондинка взмахнула рукой, убирая прядь волос с лица, повернулась направо и пошла к плитам. Эти плиты стояли в двадцати метрах от ворот. Огромные, метров пять в высоту, вертикальные, прислонённые к стопке горизонтальных плит поменьше. За ними — высокий забор недостроенного дома. Стройка стояла мёртвой: хозяина и рабочих мы видели всего пару раз за лето, денег на продолжение у него, видать, не хватало. Мы часто лазили там, играли в прятки, войнушки, прыгали с крыши в кучу песка.

Женщина скрылась за плитами, бросив ещё один короткий взгляд на поле. Мимо меня, обдав волной едкого, удушливого пота, пробежал Магомед. Его запах ударил в нос, заставив меня скрвиться. Пробегая, он бросил на меня короткий взгляд, и его губы дёрнулись в едва заметной ухмылке. Потный, вонючий, волосатый, молодой кавказец бежал туда, где скрылась та женщина. Все пацаны провожали его взглядами, пока он не исчез за плитами. Некоторые косились на меня. Я стоял, будто замороженный, с лицом, пылающим от стыда, и сжимал кулаки.

— Ладно! Погнали дальше! — крикнул Санёк, один из старших.

Игра возобновилась, мяч снова полетел по полю. Но я уже не бегал, как раньше, мой взгляд то и дело цеплялся за плиты. Я невольно представлял, что там происходит. Хотя знал. Знал, и от этого внутри всё скручивалось в тугой узел.

Минут через двадцать из-за плит выбежал Магомед. Бодрый, потный, с лучезарной, самодовольной улыбкой, от которой хотелось врезать ему по морде. На бегу он поправлял завязки на шортах. Он влетел в игру, как ни в чём не бывало, тут же включившись в борьбу за мяч. Я же продолжал коситься на плиты, сердце колотилось, а в горле стоял ком.

Спустя несколько секунд из-за плит вышла моя мать. Она поправила растрёпанные волосы, разгладила сарафан, который прилип к её потному телу, обтягивая каждый изгиб. Её пышная грудь соблазнительно колыхалась в вырезе платья, верхние полукружия блестели на солнце. Лицо её пылало — то ли от жары, то ли от чего-то ещё. Она бросила беглый взгляд на поле, будто искала меня, и нашла. Наши глаза встретились на долю секунды, и она тут же отвернулась, ускорив шаг, удаляясь по улице от поля. Платье липло к её мясистым, большим ягодицам, бесстыже подчёркивая их объём и округлость. Они соблазнительно переваливались с каждым шагом, притягивая взгляды пацанов, как магнит. Кто-то посмеялся, кто-то присвистнул, многие косились на меня с язвительными ухмылками, которые жгли хуже солнца.

Лёха Савин, ближайший друг Маги, подошёл к нему и что-то спросил. Я не услышал вопроса, но ответ Маги прозвучал отчётливо. Всего два слова:

— В жопу...

Лёха протянул завистливое «Уууух». Мага хмыкнул, почесал густые лобковые волосы, торчащие из-под резинки шорт, и побежал за мячом. Волосатый, потный, вонючий хач коротышка - и моя чистая, белокожая, добрая мамочка... Как же так вышло, хотите узнать? Для этого мы перенесёмся в начало лета.

__________________________________________________________________________

Июнь

Я плёлся домой, утопая в обиде и ярости, которые жгли грудь. Слёзы катились по щекам, оставляя горячие дорожки на пыльной коже. Сегодняшняя игра была для меня катастрофой. Я мазал по воротам раз за разом, будто ноги жили своей жизнью. И, как назло, Магомед и другие старшаки были в моей команде. Они орали, требовали точности, а я подводил. Последней каплей стал момент, когда Мага одним пасом вывел меня один на один с вратарём. Я должен был забить. Это был мой шанс. Но мяч, после моего корявого удара, улетел выше ворот. Поле замерло. А потом раздался рёв Магомеда. Он подлетел ко мне, его лицо пылало злостью, глаза сверкали, как у хищника. Прямо перед всей толпой он обрушил на меня поток мата, оскорбления сыпались, как удары, каждое слово врезалось в меня, заставляя сжиматься. А потом он отвесил мне унизительный поджопник — такой сильный, что я чуть не упал. Его голос прогремел на всё поле:

— Пошёл нахуй с поля, корявый ракал!

С этим унижением я и тащился домой. Улицы посёлка, обычно такие родные, казались чужими. Я вытирал слёзы тыльной стороной ладони, но они всё равно текли, горячие и солёные. Глаза покраснели, и я знал, что от матери это не скрыть. Она растила меня одна. С отцом они развелись уже много лет назад, и я видел его пару раз в году, не больше. Он был как чужой — далёкий, равнодушный. Мама была всем: она и кормила, и ругала, и защищала. Но сейчас я не хотел её видеть. Не хотел её вопросов. Я вошёл во двор, низко опустив голову. Мама развешивала бельё на верёвках, её светлые волосы были собраны в небрежный пучок. Увидев меня, она замерла, держа в руках мокрую простыню. Её зелёные глаза сузились, заметив мои красные глаза. Она бросила бельё и кинулась ко мне.

— Что случилось?!

— Ничего, — буркнул я, пытаясь прошмыгнуть мимо неё в дом. Мой голос дрогнул, выдавая всё. Я чувствовал себя жалким, хотелось провалиться сквозь землю. Но мама схватила меня за плечи, остановив на месте. Она внимательно вглядывалась в моё лицо, её брови нахмурились.

— Опять этот мальчишка нерусский обижал?!

Я не смог соврать. Мужества не хватило. Просто опустил взгляд в потрескавшийся асфальт, чувствуя, как стыд сжигает изнутри. Мама всё поняла без слов. Я не раз жаловался ей на Магомеда, на то, как он меня задирал постоянно, превращал в посмешище перед всеми. Каждый раз она порывалась пойти к нему или к его отцу, но я умолял её не лезть. Я объяснял, что отца Магомеда почти никогда нет дома — он вечно в рейсах. А если она пойдёт говорить с самим Магомедом, то я стану лохом на весь двор. Маменькиным сынком, шестёркой, который чуть что - бежит плакаться к мамочке.

— Вот же мерзавец! — выругалась мама, уперев руки в бока. Её ноздри раздувались, пышная грудь вздымалась от учащённого дыхания, сарафан натянулся, подчёркивая её формы. Она стояла, будто готовясь к бою, её лицо пылало от гнева.

— Да что же ему сделать такое?! Я должна с ним поговорить в конце концов!

— Нет! — выкрикнул я, почти сорвавшись на визг. - Нельзя! Зачмырят все потом...

Мама в отчаянии застонала, закатив глаза и всплеснув руками. Я прошёл в дом, чувствуя, как внутри всё кипит. Мы ничего не могли сделать. Мага был сильнее, старше, авторитетнее. Я не знал, что творилось у мамы на душе, но мне было паршиво. Унижение жгло, как открытая рана, и я не мог избавиться от его голоса, звучащего в голове: «корявый ракал!»

На следующий день, несмотря на вчерашний позор, я снова пошёл на поле. Пропустить игру значило расписаться в том, что я размазня. Я не мог этого допустить. Игра была важной. Я должен был отработать свой косяк. Но, как назло, я опять попал в команду с Магой. Поначалу всё шло неплохо. Я даже сделал пару точных пасов ему, и он, к моему удивлению, буркнул что-то одобрительное. «Молодец, малой», — сказал он однажды, и для меня эти слова были дороже золота. Я почувствовал, как внутри разливается тепло, будто я чего-то добился. Но в конце матча всё рухнуло. Решающий момент, пустые ворота, и я, получив мяч, промазал. Мяч улетел в сторону, как насмешка над моими надеждами. Мага взорвался. Его рёв разнёсся по всему посёлку, он орал на меня, унижал перед всеми. В конце схватил меня за футболку и вытолкал с поля.

— Чтоб я тебя больше здесь не видел, косой долбоёб!

Самое обидное — смех других пацанов. Они ржали, глядя, как Мага меня отчитывает, их это забавляло. Даже мои самые близкие друзья подхихикивали, предатели!

Я поплёлся домой, снова с мокрыми глазами, стараясь не смотреть по сторонам. Унижение душило, горло сжималось, и я еле сдерживался, чтобы не разрыдаться прямо на улице. Мама встретила меня на кухне. Она сразу заметила моё состояние, но сегодня, странно, промолчала. Просто посмотрела на меня долгим взглядом и отвернулась. «Наверно, смирилась с тем, что ничего не может сделать», — подумал я. Но тем же вечером она вошла в мою комнату, её лицо было решительным, как никогда. Моя мать вообще не конфликтная женщина, скорее она даже божий одуванчик. Такая добренькая тётенька, которая и мухи не обидит. Она всего боится и старается избегать любых конфликтов. Но сейчас её глаза горели, губы сжаты в тонкую линию. Она стояла в дверях, уперев руки в бёдра.

— Я иду говорить с этим... Магомедом вашим! – заявила она.

Я кинулся к ней, хватая за руки, умоляя не делать этого. Я кричал, что это сделает всё ещё хуже, что меня заклюют, но она была непреклонна. Её глаза сверкали, как у человека, готового идти на войну. Она отстранила меня и вышла из дома, чтобы отстоять мою честь. Я остался один, прилипнув к окну, глядя на пустую улицу. Её не было больше часа. Я сидел, кусая губы, представляя, как она несуразно, неловко ругает Магу, как он, возможно, смеётся над ней. Внутри всё кипело от страха и стыда.

Когда мама вернулась, я выбежал во двор. Она была злее, чем уходила. Лицо красное, руки сжаты в кулаки, пальцы дрожали. Её голос срывался от эмоций:

— Этот нерусский мальчишка... Какой же нахал! Мерзавец! Я не хочу, чтобы ты с ним водился! Ишь какой наглый сопляк!

Она ушла в дом, хлопнув дверью. Я не знал, как они поговорили, и спрашивать было стыдно. Но на душе стало ещё хуже. Мысль, что она пошла ради меня и, возможно, сама получила унижение, жгла меня изнутри.

На следующий день выходить из дома было ещё стыднее. Но я пошёл на футбол — выбора не было. Пропусти я игру, и все бы решили, что я сломался. А там меня ждал ад. Насмешки сыпались со всех сторон. «Маменькин сынок», «нюня», «шоха» — пацаны орали, хихикали, тыкали пальцами. Все уже знали, что я пожаловался матери. Но я доиграл матч до конца, стиснув зубы, под градом этих выкриков. И, как назло, снова накосячил — пропустил мяч, стоя на воротах, из-за которого мы проиграли. Мага, проходя мимо, хмыкнул и толкнул меня плечом так, что я чуть не упал.

— Из-за тебя опять проебали, сопля, — сказал он. - Иди мамочке пожалуйся, лох позорный.

Все заржали. Их смех звенел в ушах, пока я шёл домой. Я чувствовал себя раздавленным. Дома я не выдержал. В слезах наорал на маму, выплёскивая всё: как меня «залошили» всем посёлком, как я стал посмешищем из-за того, что она пошла разбираться. Она молчала, её глаза потемнели, губы дрожали. Она поняла, что натворила, но ничего не сказала, только опустила взгляд. Но вечером она снова решила пойти к нему, ещё более решительно:

— Я всё улажу, - бросила она, уходя.

Я опять пытался её остановить, но она была тверда, как камень. Её глаза горели решимостью, и я понял, что уже не остановлю её. Она ушла.

На этот раз её не было больше двух часов. Я начал переживать, представляя их разговор. О чём можно говорить два часа?! Я места себе не находил! Думал даже пойти её искать.

Когда мама вернулась, уже стемнело. Она была вся красная, но взгляд был странным — не таким, как утром. Не злым, а каким-то... потерянным, задумчивым. Она посмотрела на меня и сказала:

— Всё нормально, он больше не будет тебя трогать.

— Как? Почему? — удивился я, чувствуя, как сердце заколотилось.

— Я... — начала мама и запнулась, будто подбирая слова. - В общем, я достучалась до него. Он всё понял и теперь не тронет тебя.

Это было странно. Я не поверил, что она так легко разрулила ситуацию с Магомедом, с кем угодно, но не с ним. Но расспрашивать дальше не стал, мама выглядела не очень словоохотливой.

На следующий день я пошёл на футбол, готовясь к худшему. Но произошло невероятное. Мага не кинул в меня ни одного оскорбления. Закрывал глаза на мои косяки, даже когда я откровенно смазал по пустым воротам. Женька «Рыжий» обозвал меня «дибилом кривоногим» и уже замахнулся, чтобы толкнуть, но тут раздался бас Магомеда:

— Закройся, Рыжий! Не трошь его, сказал! Сам-то раз десять мазал, а на малого гонишь!

Все замерли. Пацаны переглядывались, не понимая, что происходит. Я был в шоке больше всех. Мага, тот самый Мага, который поливал меня матом и раздавал поджопники, теперь защищал меня? Выходит, мама реально его уломала? Я не мог поверить. Домой я вернулся счастливый, будто гора с плеч свалилась. Я обнял маму, рассказал, как Мага за меня заступился, как все заткнулись после его слов. Но её реакция была странной. Она улыбнулась, но как-то сухо, безрадостно, потрепала меня по волосам и сказала:

— Я рада, сынок.

Её голос был тихим, почти равнодушным, это запомнилось мне.

С каждым днём я поражался всё больше. Мага стал моим щитом. Он всегда брал меня в свою команду. Если кто-то задевал меня в борьбе за мяч, он тут же влетал с криком, чтобы играли аккуратнее. Если кто-то пытался меня задеть, Мага осаживал их одним взглядом. Никто не понимал, с чего вдруг он меня так крышует. Только я знал — или думал, что знаю. Мама поставила его на место, видимо пригрозив чем-то серьезным. Рассказать пацанам, что моя мать его сломала, я не мог — это сделало бы Магу лохом в их глазах. Вот мы оба и молчали.

Жизнь стала легче. Пацаны начали относиться ко мне с уважением, потому что за мной стоял сам Магомед Алиев. Я чувствовал себя, как за каменной стеной. На поле, на улице, в любой спорной ситуации я мог прикрыться его именем, и все знали: с Магомедом лучше не связываться. Его боялись. Если кто-то наезжал на меня, я просто называл его имя. Пацаны подтверждали, что Мага за меня, и этого хватало.

Почти месяц я был наивным идиотом. Не замечал, как мама стала часто уходить «гулять» по вечерам, возвращаясь поздно, с усталым лицом. Не замечал, как Мага всё реже появлялся на поле, куда-то пропадая. Я был слишком счастлив, чтобы видеть правду. Пока не дошли слухи...

Впервые я услышал об этом от Виталика, моего лучшего друга и соседа. Он был худой, веснушчатый, с вечно растрёпанной чёлкой. Мы сидели на лавке у его дома, когда он, понизив голос, сказал, что пацаны видели мою маму с Магой. Якобы они шли вместе в леса, за дорогой от футбольного поля. А потом кто-то нашёл там использованные гондоны и женские трусы. Я замер, чувствуя, как кровь отливает от лица. Это была чушь. Полная чушь. Я не хотел в это верить. Но в груди закололо, и я попросил Виталика отвести меня на то место.

Леса были ещё одним местом нашего детства. Огромные сосновые рощи тянулись через дорогу от поля, рядом с яблоневыми садами, где мы воровали яблоки каждое лето. Эти леса я знал, как свои пять пальцев. Мы облазили их ещё в раннем детстве, строили шалаши, играли в войнушку.

Виталик привёл меня к старому дереву, где когда-то мы строили шалаш. Он всё ещё был там, на ветках, но уже полуразрушенный, с обломанными досками. Я вспомнил, как Вовка толстяк притащил сюда порно-журналы из гаража своего отца. Мы разглядывали их до дыр, пока кто-то не украл их. Но сейчас меня волновал не шалаш. Под деревом, в траве, валялись три использованных презерватива. Они лежали, смятые, с засохшими следами спермы, и от одного их вида меня затошнило. А вот трусы мы нашли не сразу. Виталик сказал, что кто-то, видать, их подбирал и разглядывал. В итоге он заметил их на ветке у забора. Чёрные, кружевные, большого размера — явно не девчоночьи.

— Вот, — сказал Виталик, двумя пальцами снимая их с ветки. Я смотрел на эти трусы, испачканные пылью и землёй, и пытался вспомнить, есть ли такие у мамы. Может, и есть. Но такие же могли быть у любой женщины в посёлке. Это не доказательство. Может, пацаны спутали её с кем-то другим. Я отказывался верить.

— Это не её трусы, — буркнул я, чувствуя, как голос дрожит.

— Уверен? — спросил Виталик, глядя на меня с сомнением.

— Да, пошли отсюда.

Я развернулся и пошёл прочь, стараясь не смотреть на него. Виталик всё ещё держал трусы, разглядывая их, будто это был какой-то трофей.

— Задница явно большая, — хохотнул он.

— Пошли давай! — крикнул я, и он бросил трусы в траву, догоняя меня.

После этого я закрылся в себе. Дни напролёт я думал о нашей находке, о слухах, которые ползли по посёлку. Их видели то там, то сям — у магазина, у реки, но чаще всего в лесах. Мама и раньше любила гулять по вечерам. Обычно она ходила с тётей Ирой, матерью Виталика, или сидела у подруг до позднего вечера. Я привык к этому и не придавал значения. Но теперь каждый её уход казался подозрительным. Слухи множились, и я не мог больше их игнорировать.

В один из дней, в обед, мама сказала, что идёт в гости к тёте Ире. Она надела лёгкое летнее платье, поправила волосы и ушла. Я тут же позвонил Виталику, спросил, у них ли моя мама. Он сказал, что нет, что его мать вообще спит. И тогда я предложил ему проследить за моей мамой. Мы выбежали из дома, сердца колотились от азарта и страха. Мы побежали к футбольному полю, надеясь, что она пошла в ту сторону. И не ошиблись...

Задыхаясь от бега, мы добежали до футбольного поля. Вдалеке, у самой кромки дороги, я заметил два силуэта. Жёлтое платье в чёрный горошек, яркое, как солнечный свет, сразу бросилось в глаза — это было мамино, не узнать его было невозможно. Рядом вышагивал коротышка Магомед, его кривые волосатые ноги мелькали в такт её шагам. Они пересекали дорогу, направляясь в леса, туда, где сосны вставали стеной, скрывая всё от чужих глаз.

Моё сердце ухнуло вниз, будто камень в колодец. Неужели слухи — правда? Неужели всё, о чём шептались пацаны, не выдумки? Я стиснул зубы, внутри всё кипело. Не поверю, пока не увижу своими глазами! — решил я, чувствуя, как решимость заглушает страх.

Мы с Виталиком рванули за ними. Когда мы добежали до кромки леса, мама и Магомед уже растворились среди сосен. Я предположил, что они идут к шалашу — тому самому месту. Мы двинулись туда, крадучись, как шпионы на полусогнутых ногах. Сердце колотилось так, что казалось, его стук выдаст нас. Страх ледяной рукой сжимал грудь, но любопытство тянуло вперёд, как магнит. Я должен был знать.

В голове я прикинул: до шалаша им идти ещё минут пять. Он находился у самого забора, за которым располагалась животноводческая ферма. Но я знал тропинку, которая сократит нам путь до пары минут. Мы побежали в обход, перепрыгивая через корни, ветки хлестали по лицу, адреналин гнал вперёд. Сердце колотилось, лёгкие горели, но я не останавливался. Мы обогнали их и выскочили к дереву, где стоял шалаш.

— Лезем! — бросил я, хватаясь за нижние ветки.

— Ты с ума сошёл?! — прошептал Виталик.

Адреналин подстёгивал, как кнут. Я взлетел на дерево за пару секунд, влез в шалаш, отодвинув пыльный кусок ковра, который служил нам дверью. Виталик всё же полез следом, пыхтя и ругаясь. Шалаш был просторным — раньше мы втискивались сюда впятером, хохотали, курили украденные сигареты. На удивление, он всё ещё держался, хотя доски поскрипывали, а запах старого дерева и плесени забивал ноздри. Я прильнул к щели между досками. Полянка под деревом просматривалась идеально, как и сосны вокруг.

— Тихо! — приложил я палец к губам, призывая Виталика к молчанию. Он тоже нашёл свою щёлочку и прильнул к ней, шумно дыша.

— А ты уверен, что они придут сюда? — спросил он, но я тут же зажал ему рот, потому что заметил жёлтое пятно среди деревьев.

— Идут... Не дыши...

Мы замерли. Пульс стучал в висках, как молот, пот стекал по спине. Секунда тянулась за секундой, каждая казалась вечностью. И вот они вышли на полянку под деревом. Мама озиралась по сторонам. Она явно волновалась, её плечи были напряжены. Магомед смотрел на неё, как голодный пёс, готовый броситься. Его глаза блестели, губы кривились в жадной ухмылке, а руки уже тянулись к ней, будто он не мог себя сдержать.

Он сцапал её, обхватил сзади, рыча от возбуждения. Его руки стиснули её пышную грудь через платье.

— ОХ! – вздрогнула мама, схватив его за руки. Её жалкие попытки сопротивляться выглядели комично. Грязные лапы Маги блуждали по её телу. А мама охала, как дурочка. – Ох! Ох!

Она жадно лапал её, а она пыталась отойти от него, пока не прижалась спиной к бетонному забору, отделяющему сосновой лес от фермы.

Мага сделал пол шага назад, осматривая её голодным взглядом. Мама шумно дышала, в глазах её я прочитал некую опаску и что-то ещё...

— Расстёгивай платье, - велел Мага, ухмыляясь и натирая пах через шорты, где уже виднелся завидный бугор. Меня укололо, что он обращался к ней на «ты».

— Ты... Ты животное... - промолвила мама, её голос слегка дрогнул. Но её руки медленно поднялись и стали отстёгивать одну пуговицу за другой. Очень медленно, дрожащими пальцами, мама расстёгивала платье, пока не дошла до последней пуговицы...

И вот, жёлтое платье в чёрный горошек, распахнулось. Мелькнул белый лифчик и белые трусы. Мага похотливо зарычал:

— Снимай...

Мама волнительно сглотнула и плавно скинула платье с плеч, оно соскользнуло по её телу и упало в траву. Мама стояла перед этим гадом в одном нижнем белье. Она слегка подрагивала, одна ладонь на животе, вторая пытается прикрыть грудь.

Всё также рыча от возбуждения, Мага опустился на одно колено и прильнул к её ляжкам. Двумя руками он сжал одну её ляжку, грубо впиваясь пальцами в мягкую плоть.

— Уф, какая момми!

Я скривился от этого слова. Мага жадно принялся лапать её ляжки. Он делал это грубо, жадно, с неким похотливым голодом и нетерпением.

— Какие ляжки! – рычал он, сжимая, поглаживая и шлёпая. А затем впился губами в мамины бёдра, слюняво чавкая. Он покрывал их поцелуями, лизал и даже начал кусать.

— АЙ! – вскрикнула мама. Её руки зависли над его головой, будто она хотела его оттолкнуть, но боялась. Или... не хотела...

— Сочные ляжки! – рычал Мага, как настоящее животное.

Он поднимался всё выше, жадно целуя и кусая мамины ляжки, пока не добрался до трусов. На маме были простые, хлопковые белые трусы, всё закрывающие. К слову, я никогда не видел у неё стринг и вообще какого-то эротического белья. Она была простой 45 летней русской женщиной. Но что-то в ней манило Магу так, что тот сходил с ума. Он уткнулся носом в её трусы, жадно нюхая.

— Ммм... Момми...

— Не называй меня так, - скорчилась от смущения мама, её лицо покраснело, она не знала куда деть руки.

Мага, словно похотливый кобель, нюхал её через мягкие белые трусы. Его наглые руки раздвигали мамины ляжки, рожа вжималась в её трусы, нос жадно нюхал. Из гортани мерзавца вырывалось утробное рычание.

И вот он подцепил зубами резинку её трусов и медленно потянул их вниз, глядя вверх маме в глаза. При этом он не переставал рычать, а его глаза блестели. С каждым сантиметром он стягивал её трусы ниже, оголяя кудрявый волосатый лобок. Я даже не подозревал, что мама там такая волосатая. Я, как и всё моё поколение, был взращён на американском порно, где женщины все сплошь гладко выбритые, как куклы. Но мамин волосатый лобок показался мне таким естественным, натуральным, словно так и должно было быть. Так должна выглядеть натуральная, русская, зрелая женщина. И Маге, похоже, это нравилось...

Он чуть приспустил зубами мамины трусы, ровно настолько, чтобы оголился весь волосатый лобок. Разжав зубы, он вжался носом в её густой густ и прорычал:

— Волосатая момми!

— Перестань, - скривилась мама, вся красная от стыда. Её щёки пылали, а дыхание рвалось из груди. Мага нюхал её волосатый лобок, хватал зубами волоски и оттягивал, рыча, как зверь.

— Рррр! Вах, какая волосатая мамочка!

— Перестань меня так называть... - морщась, промямлила мама.

Мага поднял на неё глаза, они встретились взглядами.

— Момми... - сказал он. – Помолчи.

И мама умолкла. Мага вдохнул её аромат, зарываясь носом в кудрявые завитки волос и рыча:

— Как ты пахнешь, момми...

Мама молчала, вся красная от стыда и неловкости. Но было в её глазах что-то ещё, чего я пока ещё не понял. Виталик рядом со мной был свидетелем этого грязного действа. Вспомнив про друга, я испытывал жгучий стыд за маму. Хотелось закрыть Виталику глаза, попросить его не смотреть. Но это было уже невозможно. Мы тут застряли, боясь даже пошевелиться.

— Покажи свою задницу, момми! – потребовал Магомед. Он схватил маму за широкие бёдра и резко развернул к себе. Его глаза заблестели. – Вах, какая жжжопа, момми! Какая у тебя жжжопа!

Мамины белые трусы прикрывали ягодицы полностью. Но даже такие скромные трусы не могли скрыть сочной полноты её большой, округлой попы. Любая молодая девчонка могла позавидовать такой большой заднице. Упругая, мясистая, даже без намёка на целлюлит. Мага оттянул трусы к центру полужопий и впился в левую ягодицу зубами.

— АЙ! ОЙ! – вскрикнула мама. – Что ты делаешь?!

— МЯСО! – рычал молодой кавказец, сжимая и кусая зад моей матери. Он зарывался лицом между её мясистых ягодиц, нюхая и рыча от похоти. – УУУ, какая жжжопа у тебя, момми! Обожаю твой зад! Так и бы съел!

— АААЙ! – вскрикивала мама, когда он кусал особенно сильно, впиваясь зубами в упругую, мясистую плоть.

Он игрался с её большой попой, нагло лапая её грубыми лапищами, раздвигая ягодицы, сжимая их, пошлёпывая, кусая. Мама стояла смирно, опираясь ладонями на бетонный забор, лишь периодически ахая и охая.

Наигравшись, Мага снова развернул маму лицом к себе и встал с колена. Он обхватил её за талию и прижал жопой к стене. Его взгляд упал на её пышные формы, спрятанные в чашечках лифчика. Глаза кавказца вспыхнули голодом.

— Нет... - только и успела промолвить мама, будто знала, что сейчас случиться...

Он схватился за её лифчик и с хрустом и разорвал его по центру на её пышной груди. Мама вскрикнула, её большие, натуральные сиськи вывалились наружу, шлёпнувшись друг об друга. Обрывки лифчика остались висеть на плечах.

— Нет... - простонала мама, тряся головой из стороны в сторону, будто хотела отмахнуться от назойливой мухи. Но её руки зависли в воздухе. Мага схватил её сиськи двумя руками, грубо сжав их, от чего мама сморщилась.

— Вот это буфера! – прорычал он. – Ох, момми, какие сиськи! Отрастила вымя, тётя!

— Грубиян, – фыркнула мама, но совершенно не мешала ему лапать её.

Сначала он жадно мял их двумя руками, словно тесто месил. В какой-то степени я даже позавидовал ему. Мамина грудь была поразительной! Большая, размера четвёртого, натуральная, хорошей формы. Тяжёлая, массивная, с крупными ореолами сосков. Мага впился губами и зубами в пухлые соски, торчащие вперёд, как две спелые ягодицы. Он принялся их смачно обсасывать, сопя и хрюкая, как свинья.

— Мммм... - промычала мама, отвернув лицо в сторону и закусив губу. По выражению её лица трудно было понять больно ей или приятно. Мага жадно сосал её сиськи, пуская по ним слюни. Облизывал крупные соски и покусывал их зубами, от чего мама болезненно стонала и ахала, но не оказывала ему никакого сопротивления.

— Грубый мальчишка... - вздохнула она. – Ох...

— Ох, мамочка, – рычал Мага. – Вот это сиськи! Здоровенные бидоны! РРР!

Мама позволяла ему обсасывать и грубо сжимать свою грудь, её руки безвольно зависали в воздухе на уровне его плеч, пока Мага смаковал её буфера, покрывая их слюнями. Он долго и остервенело сосал её соски, сжимал пышные дыни, зарывался в них лицом. Меня пугала мысль, что я завидовал ему в этот момент. Неужели я хотел оказаться на его месте? Разве это нормально? Это же моя мама!

Но, признаюсь, я частенько подглядывало дома за мамой, когда она переодевалась, мылась в душе. Её пышная грудь давно вызывала у меня бурные фантазии. К слову, Виталик говорил, что тоже поглядывает за мамой. Мысль, что я не один такой, немного облегчила чувство вины.

Мага резко остановился. Сделал шаг назад, оценивающе глядя на мамины мокрые от его слюней сиськи. Соски слегка припухли и затвердели, торча вперёд, как спелые вишни. Волосатый лобок выглядывал из приспущенных трусов. Это картина так его взбудоражила, что он одним рывком сорвал шорты с трусами и откинул их в сторону, взмахом правой ноги. Его член – большой, толстый, с массивной лиловой головкой, торчал вперёд. Вены вздувались на стволе, капелька смазки стекала по голове. Он обхватил его рукой и принялся дрочить на мою маму. Она, как загнанная в угол овечка, смирно стояла у стены, с опаской глядя на этого извращенца, называющего её «момми»...

И тут Мага буквально набросился на неё. Мама вскрикнула. Он повалил её на траву, её туфли взлетели вверх, пятки мелькнули с двух сторон от торса молодого кавказца. Мага раздвинул ей ноги и буквально стал рвать на ней трусы.

— ОХ! – вскрикнула мама, испуганная и ошеломлённая его напором.

Он разорвал её трусы на лоскуты, открыв себе доступ к волосатой щели. Клянусь, я даже успел разглядеть, как блестят мамины половые губы, слипаясь от влаги, прежде, чем Мага заполнил своим толстым хуем её влагалище.

— ААААХ! – вздохнула мама. Мощный член проник в неё, растягивая стенки влагалища вширь и вглубь. Мага налёг на маму и принялся резво её трахать. Его голая волосатая задница взлетала вверх, бёдра хлёстко шлёпались об её задницу. Мамины охи и ахи резали мне уши. Её ноги были широко раздвинуты и торчали вверх пятками. Руки распластались по траве за головой, пальцы впивались в траву, сминая её в кулак.

Я смотрел на мамино лицо, пытаясь понять, что она чувствует. Её лицо было искажено в гримасе то ли боли, то ли удовольствия. Мага шустро ебал её, вбивая толстый хуй в её мокрую волосатую щель. Я даже слышал, как мамина пизда жадно чвакала, принимая его член.

Как же мне было стыдно за маму в эти минуты. Сверху я смотрел, как она лежит под самым мерзким человеком с нашего двора и стонет. Да он ей в сыновья годился! Происходящее не укладывалось у меня в голове.

— Да, момми, да! – рычал Мага, орудуя членом в её хлюпающей щёлке. Его руки жадно скользили по её бёдрам, впивались в трясущиеся от толчков сиськи. Он шумно дышал маме в лицо, грубо трахая её на траве. Её ноги безвольно болтались с двух сторон от его торса.

— Боже! Боже! – стонала мама. – Ой... Ой, как... Ммм...

Я осознавал, чувствовал, что ей сейчас отчего-то очень приятно. Но не мог понять, почему? Как это вообще возможно, что она стонет от удовольствия под этим мерзким коротышкой. Он же практически мой ровесник, совсем ещё молодой. А она взрослая, 45-летняя женщина! Как между ними вообще может быть секс? Это же... Это же противоестественно!

А тем временем Мага наращивал темп, вбивая свой болт в мамину чавкающую шмонку. Её пизда издавала такие грязные, влажные звуки, что я кривился, густо краснея за маму, и ни на секунду не забывая, что рядом лежит Виталик, который тоже всё это видит.

— Ой, мамочки... - вдруг застонала мама странным тоном. – Я сейчас... Я сейчас...

Мага ускорился, разбивая её пизду в пух и прах. Брызги выделений летели из-под его яиц, будто грязь из-под колёс автомобиля. Мама вопила от наслаждения, её ляжки тряслись в оргазме. Мага, истекая потом, ебал её на бешеной скорости. Его бёдра звучно врезались в её зад – ШЛЁП-ШЛЁП-ШЛЁП-ШЛЁП, звуки их секса разносились по всему лесу.

В моменте Мага шумно задышал, его лицо исказилось в странной гримасе, фрикции стали быстрее. И тут я понял – он ведь трахает её без презерватива! Пихает в мою маму свой вонючий член без резинки! Будто оскверняет её. Но почему она ему это позволяет?!

— Нет! Не в меня! – вскрикнула мама, уперевшись ладонью в его мокрый от пота живот. Она будто почувствовала, что он на грани. Рыча от негодования, Мага резко выдернул из неё член. Его ствол блестел от её влаги. Он резко дёрнулся вперёд, сев маме на сиськи и лихорадочно дроча над её лицом. Одной рукой он упирался в землю, рядом с её головой, второй дрочил член.

Мама едва успела закрыть глаза, как горячие брызги спермы полетели на её лицо. Спермы было так много, что она буквально заливала мамино лицо. Брызги летели даже в её волосы.

— РОТ! – прорычал Мага, брызжа кавказским семенем на лицо моей матери. Мама разомкнула дрожащие губы и несколько струй спермы залетели ей в рот, попали на губы, повиснув на них нитями.

Я поражался тому, сколько спермы было в яйцах этого мерзавца. Он всё кончал и кончал. Крупные капли пота с его лба падали маме на лицо. А в один момент, я заметил, как Мага под шумок спустил изо рта ниточку слюны. Его плевок шмякнулся маме на лоб. Сперма всё ещё стреляла на её лицо, и возможно она спутала плевок с ней. Мага снова сплюнул, на сей раз плевок шлёпнулся маме на нос. За ним последовал третий плевок – на её щёку. Мага сдрочил последние капли, стряхнул их мама на лицо и пошлёпал залупой ей по носу, по губам, по щекам. Провёл влажной головкой по её лбу, размазывая сперму и сунул залупу ей за щеку. И что моя мама? Она покорно принялась облизывать залупу, вычищая её от спермы.

Наконец Мага выдернул член у неё изо рта со специфическим хлопком – ЧПОК. Он встал на ноги, весь потный и шумно дышащий. Пот градом валил по её волосатому телу, и я представил эту вонь, хорошо мне знакомую. Мерзавец довольно улыбался, глядя на мою маму сверху. Она распласталась на траве, тоже потная. Пышная грудь высоко вздымалась и опадала в учащённом дыхании. Она пальцами пыталась соскрести сперму с глаз, чтобы проморгаться. Белесое семя Маги блестело на её губах. Кое-как проморгавшись, мама поднялась на локтях, шумно выдохнув.

— Ооох...

Сперма стекала с её красного лица. Текла по шее и сиськам, стекая вниз по животу к волосатому лобку.

Мага достал из кармана шорт сигареты и закурил.

— Кончила, момми? – хмыкнул он.

Мама шумно выдохнула и коротко ответила:

— Да...

Мага присел на корточки рядом с ней.

— Сигаретку?

— Фу! Убери это от меня! – отмахнулась мама, кашляя от табачного дыма.

Мага усмехнулся и беспрепятственно полапал её мокрые сиськи, грубо их сжимая. Его рука соскользнула ниже по её мягкому животику, пальцы нырнули в густые лобковые волосы, сжались в кулак и впились в кудрявые завитки, потянув их на себя.

— Хорошая у тебя пизда, момми... - хмыкнул он, подёргивая за куст.

— Перестань меня так называть, - вспыхнула краской мама. – Это... Это звучит пошло!

— Знаешь, чем она мне нравится, момми? – продолжил мерзавец, проигнорировав мамину просьбу. Мама же закатила глаза, видимо понимая, что бесполезно ему что-то говорить и спросила:

— И чем же?

Мага крепко затянулся и на выдохе сказал:

— Она всегда такая тёплая и ебать какая мокрая! Ты течёшь, как шлюха, момми. Я залетаю в твою пизду, как по маслу.

— Фу-фу... - скривилась мама. – Ты такой пошляк! Ужас! Твой грязный язык...

— Была у меня одна девка, - перебил Мага, сжав мамину сиську. – Писька у неё была такая тугая, что приходилось пару минут терпеть и медленно-медленно двигаться. Пока растягивал её пизду, терял это... ну... возбуждение, короче... Уже не то пальто, кароч... А вот ваша пизда – сочная, глубокая! Хуй залетает по самые яйца! Долбить можно без резины и на всю глубину! Кайф!

Мама только хмыкнула. В этой тираде он впервые обратился к ней на «вы», что показалось мне странным.

— Ты, кстати, чуть не кончил в меня сейчас, - с укором сказала мама. – Если бы я тебя не ост...

— Момми, тихо... тихо... я всё контролировал, - лениво ответил Мага.

— Ага, конечно, - не поверила мама.

— Момми, ты что-то много болтаешь, - сказал он, откидывая бычок в сторону и падая спиной на траву. – Давай-ка пососи.

— Грубиян, - фыркнула мама, но медленно подползла к его паху. Приподняла с живота опавший член и направила себе в рот.

Я стал свидетелем того, как моя мать отсасывала моему главному обидчику. И самое ужасное, что она делала это с чувством, и даже старанием. В какой-то момент мне даже показалось, что она наслаждается процессом. Она смачно сосала хуй Маги, который довольно быстро затвердел у неё во рту. Лизала его снизу-вверх, ласкала языком головку. Её губы скользили по влажному толстому стволу, рука дрочила основание члена. Чмокающие, влажные звуки минета разносились по всей опушке. Они резали мне уши, стыд покрывал моё лицо краской. Как она может это делать?! Это же омерзительно! – подумал я, как Мага выхватил у неё член и дроча его, велел:

— Полижи яйца.

Мама ни секунды не думала. Она опустилась ниже и начала лизать язычком потные волосатые яйца кавказца. Какие же они были волосатые, ужас! Весь его пах был покрыт густыми кудрявыми волосами. Зная, как Мага «любит» мыться, я кривился, глядя на то, как моя мать вылизывает его потные яйца. Я даже боялся представить, какой кислотный запах от них исходит. Но что больше всего меня поражало – это то, что моя мать даже ни разу не скривилась... Не поморщилась ни секундочки. Она старательно вылизывала его яйца. Мага дрочил член, лёжа на спине, его мохнатые шары шлёпались об мамин язык.

— Да, момми, да! Лижи мои яйца! – кряхтел он.

Мама уже никак не реагировала на это «момми» и продолжала елозить влажным языком по потным, волосатым шарам.

И вот Мага вскакивает на ноги и силой устанавливает маму в коленно-локтевую позу. Собирается снова её трахать. Мама не сопротивляется, становится в позу собачки, отклянчив зад.

Мага раздвигает её ягодицы, и нам сверху становится виден её волосатый анус. Да, у женщин и там, оказывается, есть волоски – они разбегаются вокруг дырочки. Харчок Маги попал аккурат на мамин анус, а следом внутрь вторгся указательный палец.

— УУУУ! – замычала мама. – В попу?

— Да, момми... Будем ебать твою жопу!

— Я не уверена, что готова... - скривилась мама. Мага уже двумя пальцами орудовал в её попке, грубо, быстро, растягивая стенки ануса. Она кривилась и мычала: – УУУУЙ! Может не...

— Момми! – рявкнул Мага. – Замолчи! И жопу расслабь! Не сжимай так мои пальцы!

— Она сама... - прокряхтела мама, а потом вскрикнула. – ААЙ!

Мага шлёпнул её по заднице и рыкнул:

— Я сказал не сжимай очко!

В этот момент я прямо закипал от злости. Этот мерзавец! Как он смеет так обращаться с моей мамой?! Но следом я осознавал, что она ведь сама это ему позволяет. И это у них далеко не в первый раз. Почему она всё это разрешает ему делать с собой – для меня оставалось загадкой.

Мага уже засунул в её анус по два пальцы каждой руки. Он растягивал её заднюю волосатую дырку, сплёвывая туда. Мама ухала, кривя личико и покорно стоя на коленях и локтях.

Наконец Мага вынул пальцы, сплюнул на свой член и приставил массивную головку к маминой анальной дырке. Он плавно ввёл внутрь головку, силой растягивая мамин сфинктер.

— УУУУУУУ! – застонала она. – Полегче...

— ТСС! ТСС, момми! – прошипел Мага, плавно двигая жопой вверх-вниз. Двумя руками он опирался на мамину поясницу, ноги крепко упирались в траву. Член зашёл в её попу чуть меньше, чем на половину. Видно было, что мама терпит. Она зарывалась пальцами в землю, ухая и кривя лицо.

— УУУЙ... ОООО...

Массивный член Маги растягивал её попу, явно причиняя ей боль. Он был очень толстым. Края ануса покраснели, растягиваясь под давлением его толстой дубины. Я смотрел на всё это со стороны, подмечая каждую деталь, так как именно этот момент запомнился мне на всю жизнь. Я видел мамино лицо, искажённое в гримасе муки. Её рот был приоткрыт, издавая ухающие звуки. Её ноги, пальцами впивались в траву, босые, слегка грязные. Её ляжки дрожали. Волосатая пизда блестела от недавнего проникновения. Но центр моего внимания занимал член Маги – массивная толстая дубина, проникающая в мамину попу.

Мерзавец начал ускоряться. Он сжал мамины бока и принялся вколачивать член в её жопу, с каждым разом проникая всё глубже. И вот уже его член залетает в её анус по самые яйца. Мага рычит, вбивая член в мамину анальную дырку. Её попа издаёт грязные чвакающие, фыркающие звуки. Мама протяжно стонет, комкая руками траву и землю. Это всё больше начинает походить на какую-то экзекуцию, на какое-то наказание. Мага яростно долбит её в жопу, его большой толстый член на бешеной скорости влетает в её анал. Пот с его красного лица капает на мамину спину. Мама уже кричит, и не понятно, то ли от боли, то ли ей стало вдруг приятно. Я не могу понять её чувств, её стоны неоднозначны. Но разве такое может быть приятным?! Он буквально разрывает её задницу!

Спустя несколько минут он резко вынимает член и двумя ладонями раздвигает мамины большие ягодицы, открывая её растянутую, волосатую дырку. Края ануса подрагивают: красные, влажные, волоски прилипли к коже. Между ягодиц зияет широкая, круглая дыра.

— Хех, - прокряхтел Мага, довольно улыбаясь, сплюнул в зияющий тоннель и снова вогнал член.

— УУУФ! – выдохнула мама, скривив лицо.

Ублюдок возобновил эту жесткую долбёжку. Трахал грубо, быстро, загоняя член маме в задницу по самые яйца. Её попа фыркала на всю опушку, растрахиваемая толстым членом моего главного недруга. Я смотрел на всё это, забыв дышать. Шок сковал мои лёгкие.

Мага снова вынул член и растянул мамины ягодицы, любуясь дрожащей, растянутой дыркой. В этот раз он смотрел дольше, явно наслаждаясь видом. Грёбаный извращенец! И вот он снова сплюнул в мамин анальный зев и вогнал член до упора. Опёрся руками на её потную спину и давай долбить по самые яйца, не чувствуя никакого сопротивления.

— УУУУУУУУ! – протяжно застонала мама.

— ДА, момми, ДА! – кричал Мага, яростно вбивая член в её попу. Мама кричала в голос, махая головой из стороны в сторону. – Да, сука, да! В жопу, момми, в жопу! – сверху рычал Мага.

Он ускорился ещё сильнее, буквально разрывая мамину задницу. Её крики разносились по всей поляне. Но я всё ещё не понимал – больно ей или приятно. Её задница смачно хлюпала и трескуче фыркала, слюна Маги сочилась из краёв ануса, стекая по её влажной волосатой щели.

В один момент Мага выпрямился. Член выскользнул из маминого ануса, оставляя анальное отверстие открытым и пульсирующим, как живая рана. Мага вытер пот со лба, шлёпнул маму по голой заднице и рявкнул:

— Открывай жопу, тётя! Давай, момми, покажи мне свою дырку!

Несмотря на столь грубый и унизительный тон, мама повиновалась. Она опёрлась лбом на траву, руки завела за спину, положила ладони на ягодицы и развела половинки в стороны.

— ВАХ! Какая дырка! – прорычал Мага. – Ух, как растянулось очко!

Мы с Виталиком всё видели в мельчайших деталях, ведь всё это происходило прямо под нами. Мамин волосатый анус, пульсирующий, растянутый, края подрагивают, не могут сомкнуться. Круглая, рваная дырка зияет между белыми ягодицами, лоснясь от пота и слюны. Я не вижу маминого лица, оно скрыто за её светлыми, растрёпанными волосами. Мага стоит сзади неё и дрочит член, разглядывая пульсирующее анальное отверстие моей униженной матери.

И вот он приседает и валит маму на бок, а сам пристраивается сзади. В моменте, когда она падает на бок, из её попы с шумом выходит воздух. Звук трескучий, чвакающий, от которого моё лицо заливает краска стыда. Но на мамином лице стыда я не вижу, только усталость и какая-то загнанность. Она шумно дышит, по лицу текут ручьи пота. Мага обнимает её сзади, просунув руку под её левой бок и сжимая потную сиську мозолистой лапой. Второй рукой он целит членом в её попу. Член проскальзывает внутрь бесстыже легко, Мага поднимает мамину ногу вверх, открывая её волосатую щёлку, и начинает сходу быстро трахать её в задницу.

— УФ! УФ! УФ! – пыхтит мама, приоткрыв рот и слегка морщась. Большой толстый член бурит её жопу быстро и размашисто. Мага пыхтит у неё за спиной, держа одну её ногу на весу. Второй рукой он скользит по её потному телу, сжимая сиськи, затем скользя вниз по животу и зарываясь грубыми пальцами в волосатый лобок.

— УУУ ДААА, МОММИ! ДА! – рычит мерзавец. – Нравится в жопу, шлюха? А?!

Я стиснул зубы от закипающего гнева. Он назвал мою мать шлюхой! А что мама? Она ничего ему не ответила, продолжая ухать и кривиться. Просто приняла оскорбление, как должное! Даже я, глядя со стороны, не понимал, что она чувствует. Её задница отвечала за неё – чваканьем и фырканьем. Мага ебал быстро, размашисто, загоняя член в её задницу по самые свои волосатые шары.

Я поражался тому, как мама это выдерживает! Даже в порно, молодые девчонки кривятся и мучительно стонут, когда их трахают в попы, причём не на всю глубину даже. А мою мать Мага просто уничтожал! Разбивал её анал в пух и прах. Растягивал её прямую кишку вглубь и вширь. И из её уст раздавались только протяжные ооооо и ууууу.

На боку он трахал её долго, то замедляясь, то ускоряясь. То медленно и протяжно, то быстро, ритмично, по самые яйца. На мамином лице сменялась целая палитра противоречивых чувств. Она то ухала, то мучительно охала, потом переходила на крик, когда она начинал трахать быстро. Он сминал её мягкое тело в своих грубых руках. Жёстко трахал в жопу, издевательски тянул её за лобковые волосы и шептал ей на ухо всякую грязь, от которой у меня уши в трубочку сворачивались.

— Давай, момми, кончай от хуя в жопе, как ты любишь. Твоё очко такое растянутое, что я почти не чувствую сопротивления.

И вот Мага резко меняет позу. Переваливает маму на себя, приподнимает её над собой, упираясь ладонями в её спину и прицельно вводит член в её растянутую дырку снизу.

— УФФФ! – пропыхтела мама, осев на член мерзавца до конца. Её ноги широко расставлены, волосатая щель блестит от влаги, половые губы просто слипаются! Мага приподнимает её выше и начинает размашисто и быстро трахать её снизу в задницу. Ебёт просто на бешеной скорости.

— ААААААААА! – закричала мама на весь лес. Толстый хуй Маги влетает в её задницу просто молниеносно, что я даже не вижу его, только размытое пятно. Только быстрое ритмичное ШЛЁП-ШЛЁП-ШЛЁП-ШЛЁП его бёдер об её задницу разносится по опушке.

Мамины босые ступни крепко стоят на траве, бёдра широко раздвинуты, ляжки дрожат, толстый член буравит её жопу снизу, а она кричит в голос, махая головой из стороны в сторону, от чего её волосы разлетаются и липнут к лицу. Её пизда распахивается, как бутон цветка. Половые губы разлипаются и дрожат от толчков снизу. Мутно белая слизь выделений течёт из пульсирующей мокрой щели.

И в один момент я вижу, как из её щёлки вылетает струйка. Будто включили кран на маленький напор. Мага ебёт всё быстрее, а из маминой волосатой щёли брызжет струйка. И это не пресловутый порнушный сквирт, это моча. От бешеного анала она слегка опписалась. Её моча стекла вниз на бёдра и яйца Маги, превращая звуки секса в нечто чавкающее, склизкое. Он всё сильнее лупит её в жопу снизу, врезаясь бёдрами в мамину жопу, загоняя член на всю глубину. Мама мучительно стонет, почти криком, её лицо искажено в непонятной мне гримасе. Ляжки дрожат, сиськи подпрыгивают от непрекращающихся толчков снизу.

Вдруг её глаза закатились, и она не секунду затихла, словно у неё дыхание перехватило. Изо рта вырвалось несколько хрипов, а по ляжкам прошлась едва заметная рябь. Её ноги задрожали, а из лёгких вырвался протяжный стон.

Мне показалось, что в эту секунду она кончила. Но это было едва уловимо, чтобы утверждать точно. Я просто почувствовал это. По её дыханию, глазам, дрожи тела, протяжному стону. Даже Мага не заметил этого, он продолжит долбить её в задницу, как отбойный молоток.

На секунду я вспомнил, что рядом Виталик, и моё лицо залило краской стыда. Видеть свою мать в столь грязном моменте – врагу не пожелаешь. Меня снедал стыд и злость, но я ничего не мог сейчас поделать. Я попросту боялся даже сдвинуться с места, оставаясь лежать на пыльном дощатом полу шалаша.

В моменте Мага стал замедляться. Он устал. Возомнил себя профессиональным порноактёром и не справился. Когда его член выскользнул из маминой задницы, он оттолкнул её вбок, и мама легла на траву, шумно дыша. Вся потная, красная, волосы прилипли к лицу, пышная грудь высоко вздымается в учащённом дыхании.

Мага же оправился быстрее. Отдышавшись, он вскочил на ноги и схватил маму за руку.

— Вставай, момми! Разлеглась тут! Мы ещё не закончили!

— Нееет... - устало простонала мама, когда он поднимал её на ноги.

— Идём, идём, мама. Шевели жопой! – рявкнул он, отвесив ей смачного шлепка по мясистой, трясущейся заднице, блестящей от пота. Травинки и земля налипли на мясистые, мокрые ягодицы. Он подвёл её к забору и загнул раком. Шлёпнул по заднице и велел:

— Давай, открывай жопу. Показывай мне свою жжжопу, моммми!

И снова мама тупо подчинилась. Она устало завела руки за спину, обхватила свои пышные ягодицы и развела их в стороны, демонстрируя моему главному обидчику свою растраханную анальную дырку. Её анус лоснился от пота и слюны, волоски вокруг дырки прилипли к коже. Сама дырка пульсировала, сокращалась, подрагивая красными краями. Изнутри вытекали остатки вспененной слюны и кишечной смазки. Всё это пузырилось вокруг растянутого отверстия.

Мага нагнулся и смачно харкнул на дырку, рассмеявшись.

— Ай, какая растрёпанная дыра!

Он надрочил свой член до свежего стояка и вонзил хуй маме в разбитый зад. Её анус бесстыже легко пропустил член внутрь по самые яйца. Мама издала слабый стон, её руки спорхнули с ягодиц и легли на бетонную стену. Мага обхватил её широкие бёдра и давай размашисто и резко ебать её фыркающую жопу.

Грязные звуки, растрахиваемого анала моей мамы, резали мои уши. Чваканье, фырканье, трескотня. Магомед просто разбивал её попу в пух и прах, нисколько не щадя. Будто хотел разорвать её дырку. Его бёдра ритмично и звучно врезались в её пышную задницу – ШЛЁП-ШЛЁП-ШЛЁП!

Его руки заскользили по мамины бокам и нашли потные, трясущиеся сиськи, жадно сжав их. Зарычав от похоти, грязный ублюдок вцепился зубами в кожа на маминой лопатке и ускорил фрикции бёдрами. Мама скривилась и застонала, принимая его грубость. Он начал ебать максимально быстро, обливаясь потом. Сжимал мамины сиськи так, что пальцы утопали глубоко в податливой мягкой плоти. Кусал её за спину, рычал ей на ухо пошлые оскорбления.

— Принимай в жопу, шлюха! Подставляй очко, чтоб твоего сыночка не обижали!

Последняя фраза ударила мне по самому сердцу. Я скорчился от стыда и мук совести. Мама пошла на это из-за меня... Я знал это. Но всё равно в голове не укладывалось, как она позволяет делать с собой такое. Её реакция была неоднозначной. Она не сопротивлялась вообще и даже кончала, я видел это собственными глазами. Даже сейчас, стоя у забора и получая член в задницу на бешеной скорости, мне показалось, что она кончила. Задрожала всем телом и издала высокий, протяжный стон.

Спустя полминуты Магомед замедлился и вскоре вообще остановился. То, что он кончил, я понял, только когда его член покинул мамин анус, и из разбитого, растянутого отверстия потекли густые ручьи спермы. Сперма мерзавца пузырилась вокруг её натруженной красной дырки, блестела на тёмных волосках вокруг. Мага двумя руками растягивал мамины ягодицы, любуясь конечным результатом.

— Убил твою жопу, тётя, - хмыкнул Магомед, шлёпнув маму по заднице. – Понравилось?

Издевательский вопрос остался без ответа.

— Сколько раз кончила? – задал другой вопрос Мага.

И тут мама неожиданно ответила. Устало, опустив голову, по-прежнему держа руки на стене.

— Три...

Это признание стало апофеозом для меня. Всё сложилось в одну мозаику. Она кончала... Я не ошибся... Она правда кончал... Это значит... Значит, что ей нравилось всё то, что с ней делал этот мерзавец. Безумие! Мой мир перевернулся с ног на голову.

И тут что-то рядом со мной упало с глухим стуком. Мама и Маге резко подняли глаза к шалашу.

— Что... Что там?! – всполошилась мама, инстинктивно прикрывая грудь и лобок, как это делают все женщины. Она тут же метнулась к своему жёлтому платью и прижала его к груди.

Я обернулся на Виталика. На его виноватую красную рожу, перекошенную от испуга. Рядом с его коленом лежал его грёбаный телефон, который, должны быть выпал из кармана шорт.

Мага взлетел вверх по веткам и резко отодвинул дверь-ковёр в сторону. Увидев нас, его брови взметнулись вверх от удивления. Пару секунд мы тупо пялились друг на друга. Наши глаза светились из темноты страхом, а его взгляд быстро сменился с удивления на ухмылку.

— ЧТО ТАМ?! – послышался снизу перепуганный голос мамы.

Мага медленно задёрнул штору и прохрипел:

— Белки... Грёбаные белки, хах!

— Белки? – переспросила мама.

— Ага, две белки. Свили гнездо, - посмеялся Мага. – Такие здоровые суки!

— Господи... - выдохнула мама в облегчении. – Я уже подумала, что там кто-то есть...

Мага лишь хмыкнул и потянулся за сигаретой, кинув взгляд вверх на шалаш. Мама впопыхах натянула платье на голое тело, разглаживая его по потной коже. Её рваные трусы и лифчик остались валяться на траве.

— Хватит рвать моё белье, - пробубнила она Маге. – Скоро вообще нечего надеть будет.

— Но мне это так нравится, - ухмыльнулся Мага, глубоко затягиваясь сигаретой.

— Ты грубое животное! – пожурила его мама, но как-то без злобы, как мне показалось.

— Но вам же это нравится, - хмыкнул Мага.

Мама на удивление ничего не ответила, будто согласилась с ним.

— Одевайся, нужно идти, - сказала мама, отряхивая колени и вычищая волосы от травы и земли. – Я сказала сыну, что иду к подруге.

Мага досмолил бычок и затушил его об дерево, на котором стоял шалаш. Он напоследок кинул взгляд вверх, ища нас взглядом через щели в досках. На его устах промелькнула издевательская ухмылка.

— Оденусь, - сказал он, глядя вверх, но обращаясь к маме. – Если покажете жопу ещё раз.

Он почему-то снова начал обращаться к ней на «вы». Я не мог понять эти перемены. Они были похожи на какие-то издёвки. Мама закатила глаза и покачала головой. Но повернулась к нему спиной, нагнулась раком, откинула платье на спину и развел голые ягодицы в стороны. Мага подошёл к ней встал сбоку, положив свои руки на её руки.

— Шире попу, момми, шире, - лукаво произнёс он, глядя то на её разбитый, припухший, волосатый анус, блестящий от спермы, то наверх, на шалаш. Он раскрывал её ягодицы откровенно для меня. Издевался, мерзавец. Смотрел на меня свозь доски старого шала и растягивал попу моей мамы.

— Ай, какая растраханная жжжопа! – прорычал Мага, ухмыляясь нам, тайным наблюдателям. – Мамочка работает очком ради сына, да, момми?

Мама ничего не ответила, лишь фыркнула и попыталась разогнуться, но Мага не дал ей этого.

— Стой. Давай сама теперь. Тяни жопу шире. Раскрывай свою ёбаную дырку, показывай... мне...

Мама что-то пробурчала себе под нос, но шире развела ягодицы. В этот момент из её попки вытекал густая ниточка спермы, пузырясь вокруг разбитого, опухшего ануса.

— УУУФ... - выдохнула она, будто с облегчением. – Сколько ж ты в меня накончал?

— Достаточно, чтобы ты срала спермой весь день, - хмыкнул Мага, шлёпнув её по жопе. Он прильнул к её мясистой заднице, жадно лапая её, раздвигая булки и любуясь чвакающей, растянутой дыркой. – Моя жжжопа! Да?! Скажи это, момми!

— Твоя, твоя... - согласилась мама, лишь бы он отстал.

— Что я могу с ней делать?

Мама замялась на секунду, а потом на выдохе сказала:

— Всё, что хочешь.

Мага сплюнул на её влажный, волосатый анус и засунул внутрь два пальца. Мама скривилась и прокряхтела.

— Ну хватит уже мучать мою жопу...

Мага ещё немного пошурудил пальцами внутри, затем вынул, вытер их об мамино платье и шлёпнул её по жопе, что называется от души.

— Классная жопа, тётя!

Мама выпрямилась и опустила платье, скриви личико. Она явно ощущала дискомфорт в области анального отверстия. Мама быстро натянул трусы, шорты, майку, обул кроссовки и был готов. Обнял мама за талию, он повёл её обратно через лес. Его рука издевательски мяла её пышные ягодицы через платье.

Когда они ушли, я тут же вылез из шалаша и спрыгнул на землю. Виталик слез следом. Он молчал, явно чувствуя свою вину за телефон. Я поднял с земли мамин порванный лифчик и тупо уставился на него. Перед моими глазами проносилось всё только что увиденное. На сердце было ужасно тяжело, стыд съедал изнутри. Ненависть к Маге сглаживалась маминым поведением. Не было ощущения, что он её насильно принуждает к этому. А лучше было бы так.

Как теперь жить дальше? Что делать? Как смотреть маме в глаза? Сотни вопросов крутились у меня в голове, ломая мой юный мозг. Я присел на пенёк и долго смотрел на мамин лифчик, сжимая его в руках. Виталик присели рядом, сохраняя молчание. То, свидетелями чего мы стали сегодня, останется в нашей памяти на всю жизнь. Но это было только началом...

Продолжение следует...

P.S. Благодарю за прочтение рассказа, уважаемый читатель. Также ознакомьтесь с другими моими работами.

Полный список смотрите в публикациях. Ко всем рассказам есть продолжение, пишите мне на почту torres9111@mail.ru или в личные сообщения на сайте.

Продолжение ко всем моим рассказам есть на boosty - https://boosty.to/russel91

С 31 декабря по 3 января на бусти Новогодние скидки (на всё 50%)!!!

Также пишу на заказ. На любые темы, по вашему сценарию, предпочтениям и пожеланиям. Обращайтесь!