Продолжение. Начало см. чч. 1-2.

Уж не знаю, "образование" ли наше помогло, или просто откровенность, но после этого разговора Витя осознанно определился, наконец, со своей сексуальной ролью. Чтобы доехать до нас по жаре, в том числе, проехать мимо станции и через наш людный пляж, он продолжал одеваться по-лёгкому девочкой. Но уже чётко и цинично понимал, что это только игра, и игра вынужденная. Она его не тяготила, а даже веселила, как и нас.

В свой следующий приезд он достал из рюкзачка два варианта, на выбор: ещё один девичий цельный купальник и нормальные мальчишеские плавки — более высокие и с небольшой, но принципиально важной вытачкой спереди.

— Что мне сегодня надеть? — кокетливо спросил он.

— Плавки, конечно, — немедленно отозвалась жена. Я, как всегда, протупил и протормозил, так что моё мнение уже и не требовалось. Сегодня будешь у нас мальчиком. И вообще ты мальчик. А это, — показала кивком на купальник, — оставь, вдруг кто придёт, чтобы на тебя не пялились.

В плавках он выглядел, на самом деле, гораздо естественнее, чем можно было ожидать. Осознав, что мы не будем смеяться над ним, он распрямил спину, расправил плечи — нештатные образования у него на груди немного растянулись и уже не так резали глаз. Соски, правда, выделялись сильно. Ну и ладно.

Под плавками было, конечно, пустовато. Даже эта эластичная ткань не натягивалась настолько, чтобы растянуть всё место, пропорционально предназначенное для среднего мужского хозяйства. Но мы же не извращенцы, чтобы так пристально туда вглядываться.

— Так лучше? — поинтересовался он, красуясь перед женой.

— Так хорошо, да. Можешь себе селфи на память сделать. Через пару лет посмотришь, каким был.

— А что будет через пару лет? — не сразу понял он.

— Другим ты будешь, — сказала, как отрезала (пардон за каламбур). — Вырастет у тебя всё, что положено, рассосётся что не положено. Про свой маскарад только вспоминать будешь.

— А-а… Думаете, через два года я как все мальчики буду, да? Хотелось бы, конечно.

— Вот и начинай быть мальчиком. Тебе ещё мужчиной вырасти надо.

— А вы сегодня меня дальше образовывать будете?

Хм, вопрос с подтекстом…

— Непременно. Ещё и экзамены сдавать заставим, — язвительно ответила жена.

Витя покосился на её грудь таким взглядом, что даже ей стало неловко.

— Пока хватит, — проворчала она, натягивая купальник. — Дальше одна теория пойдёт, от неё без практики мало пользы. А практиковаться тебе сейчас нечем ещё.

— Ну во-от… — разочарованно протянул Витя. — Мне сначала подрасти надо, да? А на сколько подрасти? На столько хватит? — показал большим и указательным пальцами предполагаемый размер. — Или на столько? — показал пальцами двух рук в воздухе.

— Вот на столько! — показал я ему от локтя, со зловещей ухмылкой.

— Да хоть на сколечко, — примирительно проворчала жена, устраиваясь на коврике. — Ложись, прогреемся, прежде чем в воду лезть. Не важно, на сколько. Размер дело десятое. Лишь бы функцию свою исполнял.

— Правда, не важно? Большой, маленький — всё равно? А я думал…

— Это все мальчики так думают. И мужчины тоже почти все. Ерунда. Во-первых, женщины тоже всякие бывают, и там у них всё по-разному. И большие нужны, и маленькие, и тонкие, и толстые, и прямые, и кривые. На всяк товар свой купец найдётся. Так что про это вообще забудь. Что вырастет — то и в дело пойдёт. А во-вторых, голова важнее. Та, которая на плечах, не перепутай. Той, которая там — ещё надо пользоваться уметь, тогда она любая хороша будет. Но это мы тебя потом научим… Правда, научим? — скабрёзно оглядывается на меня.

— Непременно, — жёстко отзываюсь я. — Я ещё и советов дам, как это надо делать.

Она понимает, о каких именно советах идёт речь, и быстро тушуется.

В этот день мы таких острых разговоров больше не начинали. Витя обдумывал всё сказанное за два дня, и заново привыкал ходить в мужских плавках перед чужими глазами.

Очередной день начался уже не так удачно. С самого утра на нашей поляне успело расположиться большое семейство: мамаша, папаша, не старая ещё бабушка и выводок из четырёх детей — старшему лет десять, младшее в коляске. Довольно шумное, конечно, и устроилось здесь надолго. Ничего не поделаешь, выходной, погода слишком хорошая… В других местах сегодня ещё хуже.

— Что теперь делать? — тихо спросила Вика. Да, сейчас она ещё Вика, в чём приехала. Совсем уже осмелела, вошла во вкус. Маечка с кружевной спинкой, шортики обрезала ещё дальше "галочкой", прямо как купальник — аж кармашки с изнанки высовываются. Светлые волосы ещё подросли за время нашего знакомства, теперь она их собирает в пучок на затылке, под резинку. Девочки часто так завязывают.

— Доставай купальник… Будешь сегодня Викой весь день.

Вика неохотно вытягивает из рюкзачка вчерашний цельный купальник — увы, пришла и его очередь. Только было она привыкла быть снова Витей...

— Подожди, не переодевайся здесь, — говорит жена, опять с какой-то хитринкой в голосе. — Люди ж смотрят. Пойдём в кустики, там переоденемся.

Берёт свой купальник, сумку-банан, и идёт в кусты. Вика, не очень понимая смысла, плетётся за ней. Возвращаются оттуда они уже в купальниках. Вика вся сияет — на ней он сидит идеально. В том числе и внизу. Ничего подозрительного.

— Это мы там пластырем заклеили для верности, как ты советовал, — шепчет жена.

Поня-атно. Она часто натирает ноги, поэтому пластырь у неё всегда лежит с собой в сумочке.

— Что, серьёзно? Я-то тогда просто пошутил. А в воде не отвалится?

— Не должен. Хороший пластырь, белый, который ещё по советской рецептуре. Это нынешние импортные отваливаются на "раз". А его ещё отскребать придётся. Хорошо, что там волос нет, а то бы ещё и депиляцию сделали заодно.

— А самое-то главное как делать? Вы там совсем всё заклеили, что ли?

Вика хихикает:

— Нет, мы заранее. Пока не надо, а там видно будет. Можно потом ещё заклеить. Если приспичит.

Идут купаться, вылезают, ложатся загорать. Пластырь, судя по всему, держится — Вика в этом купальнике у нас прямо красавица-блондинка! Соседи иногда поглядывают на нас, но, судя по отсутствию реакции, никакого нашего секрета не замечают. Вика даже укладывается нарочно с их стороны, время от времени бегает туда-сюда по какому-нибудь поводу, ходит мимо них по берегу, разглядывая головастиков в воде… Ноль внимания. Мы хитро перемигиваемся друг с другом.

— Ты только играй уж до конца, — тихонько поучаю я её. — На мелочах не спались. На велосипед на ходу не запрыгивай и не слезай "пистолетиком" через седло, девочки так не делают никогда. Стоя на месте, переносишь ногу через раму — только так. Разговаривай поменьше и помедленнее, чтобы вдруг с окончаниями не ошибиться. Ну и пи́сать, не забывай, девочки должны сидя. Играть — так играть, надо вжиться в роль.

Кстати, об этом самом — пластырь Вике пришлось-таки разок пойти отодрать, потом переклеить. До второго раза дело не дошло: ближе к обеду семейство собралось и отвалило восвояси — надо же детей кормить. Вика с облегчением убежала в кустики и обратно заклеивать уже не стала.

Купальник менять, однако, не стала тоже — наверное, сама себе в нём понравилась. Или уже не захотела менять роли по десять раз на дню. Да и вдруг опять кто-нибудь припрётся, народу сегодня много на пруду. Так и ходила и загорала в нём до вечера. Внизу у неё иногда немного выступало, но это надо было или знать, или очень внимательно приглядываться, чтобы что-то заподозрить. Выглядела она всё равно отлично и естественно. Только вечером, когда она стала переодеваться, оказалось, что у неё спина незаметно загорела строго по вырезу купальника. И шея спереди тоже. Оплошка вышла… Ладно, она всё равно никому, кроме нас, не показывается. А с открытой маечкой так даже натуральнее.