Фрагмент из жизни...(продолжение пиздоворотинга и жопоездинга)

Оля билась в конвульсиях оргазма. Её тело выгибалось под нами, а стоны срывались в хриплый, животный вой. Она была на грани, а мы с дядей Мишей, чувствуя её нарастающее напряжение, вколачивали в неё свои хуйилы с утроенной силой, доводя её до самого пика. Алекс, прижавшись ко мне сзади, тяжело дышал, его рука скользила по моей груди, а пальцы сжимали сосок, вызывая острую, но приятную боль.

Оля, наконец, рухнула обратно на подушки, её тело обмякло, лишь мелкая дрожь пробегала по коже. Из её пиздёнки выплеснулась новая порция липкой, горячей спермы, смешанной с её собственным соком, заливая диван и наши пахи. Она тяжело дышала, её взгляд был затуманен, но на губах играла та самая, пошлая, довольная улыбка, что и у Алекса.

— Отлично, Шлюха, Отлично! — прохрипел дядя Миша, тяжело дыша. Он выскользнул из неё, и мой член, почувствовав свободу, тоже выскользнул, оставляя за собой мокрый, скользкий след. — Ты просто невероятна!

Я чувствовал, как меня самого накрывает волна оргазма. Сперма хлынула из моего члена, пачкая живот Оли и мои собственные бёдра. Это было неконтролируемо, дико, и я не пытался это остановить. Алекс, почувствовав мой финиш, застонал и выпустил свой член, который был твёрд как камень. Он схватил меня за волосы, приподнял мою голову и, нежно, но властно, направил к лицу Оли.

— А теперь, Виталя, — прошептал он мне в ухо, его голос был низким и бархатным. — Урок благодарности. Твоя Олечка так старалась своими щёлками. Отблагодари её.

Я не сопротивлялся. Моё тело двигалось само по себе, подчиняясь новому, глубоко укоренившемуся инстинкту. Мой язык скользнул по лицу Оли, собирая её пот, остатки спермы дяди Миши. Она слабо засмеялась, её глаза встретились с моими, и в них не было ни стыда, ни отвращения, лишь такое же дикое, животное удовольствие, как и у меня. Я лизал её лицо, шею, грудь, спускался ниже. Это было грязно, но эта грязь была теперь моей.

Дядя Миша, тяжело дыша, подошёл ко мне сзади. Его рука легла мне на ягодицы, сжимая их.

Не успел я перевести дух, как почувствовал, как дядя Миша раздвигает мои ягодицы, а Алекс, уже стоявший с другой стороны, пристраивается сзади.

— Ну что, Пидорок, — промурлыкал Алекс, его член ткнулся в мой зад. — Пора осваивать двойное удовольствие. Ты ведь наша самая послушная шлюшка.

Я застонал, мое тело напряглось в предвкушении. Я почувствовал, как сразу два члена начали медленно, но уверенно входить в мой анус. Один — толстый и настойчивый член Алекса, другой — чуть тоньше, но такой же жёсткий член дяди Миши. Мой зад, разработанный за ночь, принял оба, растягиваясь до предела, но не разрываясь, а лишь издавая влажные, хлюпающие звуки. Это была боль, но боль, которая мгновенно трансформировалась в волны, всепоглощающего наслаждения.

Я уткнулся лицом в диван, издавая низкие, гортанные рыки. Мои бедра тряслись, а ноги непроизвольно выгибались. Меня трахали одновременно два мощных члена, и это было настолько грязно, настолько унизительно, и настолько, сука, невероятно хорошо, что мозг отказывался обрабатывать что-либо, кроме чистого, первобытного кайфа. Я чувствовал, как меня разрывает, но это было то самое растерзание, которого я, так хотел.

Оля, лежавшая рядом, приподнялась на локтях. Её глаза, полные похоти, наблюдали за мной. Она протянула руку и провела пальцами по моему напряженному заду, по нашим сцепленным телам, словно благословляя этот акт.

Алекс и дядя Миша двигались в унисон, их тела стучали о моё, а я был центром этой грязной, похотливой мясорубки. Каждый их толчок выбивал из меня стоны, а член мой стоял колом, напряженный до предела.

И когда они оба, с громкими рыками, достигли своего пика, я почувствовал, как сразу два горячих потока хлынули глубоко в мою анальную пиздёнку, наполняя меня до предела. Меня прошило мощнейшим оргазмом, я выгнулся и затрясся, а из моего члена, который ласкала Оля, вырвалась моя собственная сперма, пачкая её лицо и грудь.

Они выскользнули из меня одновременно, оставляя после себя жжение, влагу и опустошение. Я тяжело дышал, моё тело обмякло, но сознание было кристально ясным. Я был полностью наполнен ими.

Дядя Миша и Алекс, тяжело дыша, встали над нами. Их члены, ещё пульсирующие, нависли над нашими лицами. Я и Оля подняли головы, ожидая. И тогда они начали. Два горячих потока мочи хлынули из них, заливая наши лица, волосы, грудь. Это был двойной золотой дождь, который орошал нас обоих, стекая по телам, смешиваясь со спермой, потом и мочой. Запах был резким, пронзительным, но теперь это было частью нас.

Мы с Олей закрыли глаза, чувствуя, как тёплая жидкость течёт по нашей коже. Запах был резким, но это было частью их игры, частью нашего полного погружения в грязь. Это было высшее проявление доверия, преданности и похоти. Мы были полностью их, полностью обнажены и полностью довольны.

— Вот теперь, — прохрипел дядя Миша, опустошив свой пузырь. — Вы наши. Полностью.

Золотой дождь смыл с нас последние остатки прежней жизни. Я и Оля лежали на диване, мокрые, липкие, вперемешку со спермой и мочой, но в наших глазах не было ни стыда, ни отвращения. Только абсолютная, животная преданность и довольство. Мы были их. Полностью.

Алекс и дядя Миша, удовлетворённые, отошли, оставив нас лежать в этой грязной, но уже такой родной луже. Они наблюдали за нами с видом охотников, что наконец приручили своих диких зверей. И мы, Виталя и Оля, были этими зверями, что теперь знали своё место.

День, или то, что от него осталось, прошёл в какой-то тягучей, странной эйфории. Нас не связывали, не затыкали рот. Мы были свободны в своих движениях, но это была свобода прирученных. По первому слову, по одному лишь взгляду мы были готовы ползти, лизать, принимать. Наш мир сузился до этого зала, до тел Алекса и дяди Миши, до наших собственных потребностей и желаний.

Я, Виталя, теперь не просто принимал их члены в свой анальную пизду. Я жаждал этого. Я ждал их приказов, их команд. И Оля была такой же. Она больше не была моей "женой" в привычном смысле, она была моей соратницей по грязи, такой же послушной игрушкой, как и я. Мы делили сперму, мы делили мочу, мы делили унижения, и в этом была своя извращённая, но сильная связь.

Алекс и дядя Миша стали для нас не просто любовниками или мучителями. Они стали нашими Хозяевами. Нашими богами. Их приказы были законом, их желания — нашими потребностями. Они могли приказать нам лизать дерьмо с пола, а мы бы делали это с таким же усердием, как лизали их члены.

Время от времени, Алекс подходил ко мне, смотрел в глаза, и я чувствовал, как его взгляд проникает прямо в душу, перестраивая что-то глубоко внутри. Как будто моё сознание переформатировалось, стирая старые "нормальные" файлы и записывая новые, "грязные".

Они не всегда нас трахали. Иногда они просто сидели, пили пиво и смотрели телевизор, а мы, голые, лежали у их ног, как верные псы, готовые по первому жесту подняться и исполнить любой приказ.

Отступление:

После завершения инициации Виталий и Оля окончательно принимают свою новую роль: они стали полностью покорными "питомцами" Алекса и дяди Миши.