Маша и Даня в Турции

Лето осталось позади, и теперь Маша и Даниил, неразлучные, отправились в Турцию, где море ещё хранило тепло. В автобусе от аэропорта до отеля Маша, едва устроившись, сбросила трекинговые ботинки, обнажив босые ступни. Её ноги, с чуть огрубевшей, но все же мягкой кожей, украшали тёмные завитки волос на пальцах и подъёмах стоп, сразу притянув взгляд Дани. С этого момента Данил ни разу за весь отдых не увидел ее обутой: её подошвы звонко шлёпали по полированному граниту в столовой, оставляли влажные следы у кромки бассейнов, где её пышные бёдра, покрытые тёмной порослью, мелькали под короткими шортами. Вечерами она ступала босыми ногами по мягкой траве у отеля, её длинная коса, украшенная яркими лентами, раскачивалась, а загорелая кожа сияла под фонарями. Даня, высокий, с подтянутым торсом, рельефными руками и лёгкой щетиной, не мог оторвать глаз от её по-детски лёгкой непосредственности. Его собственное тело, с тёмными волосами на груди и ногах, уже тронул загар, подчёркивая мужественные линии.

Маша была воплощением дикой естественности. Её округлые, слегка рыхлые бёдра покрывала густая тёмная поросль, струящаяся от колен до верхней части ног, где она сливалась с мягкими ягодицами, над которыми вилась тонкая полоска кудрявых волосков, уходящих к пояснице. Её лобок обрамлял пышный чёрный куст, едва скрывающий полные, бордово-алые губы, а оттуда тянулась узкая дорожка волос, извивающаяся до пупка, словно природный орнамент. Под мышками курчавились причудливыми узорами, тёмные, чуть вьющиеся пряди, которые она никогда не трогала. Её полные груди, мягко свисали, с крупными тёмно-вишнёвыми сосками, колыхались при каждом движении, а кожа, бархатистая и тёплая, пахла травами и солнцем.

После заселения в номер — небольшой, с видом на море — Маша заперлась в ванной. Даня, лёжа на кровати в одних шортах, переключал каналы телевизора, но вскоре почувствовал, что терпеть больше нет сил.

— Маш, пусти, я сейчас описаюсь! — взмолился он, стуча в дверь.

— Подожди, я тут надолго! — отозвалась она, смеясь, но её голос тонул в шуме воды.

Даня ещё пару раз повторил просьбу, пока Маша, наконец, не открыла дверь. Мокрая после душа, она стояла, блестя от воды: тёмные завитки на бёдрах, под мышками, пышный лобок, дорожка до пупка — всё сверкало каплями. Она юркнула за душевую шторку, а Даня заметил, что лейка душа откручена, и струя душевого шланга бьёт прямо в стену. Он, не теряя времени, справил нужду, чувствуя лёгкое смущение. Маша, приоткрыв шторку, смотрела на весь процесс с озорным любопытством. Не удержавшись, она протянула руку, подставляя ладонь под его струю.

— Маша! Ты чего? — воскликнул Даня, краснея.

— Прости, не удержалась, — хихикнула она. — Всегда хотела посмотреть, как мальчики это делают.

Она выпроводила его, продолжая свои водные процедуры, а Даня, сбросив шорты, голый растянулся на кровати. Его тело — мускулистая грудь, подтянутый живот, тёмные волосы на ногах и паху — уже пылало от предвкушения.

Маша вышла, сбросив полотенце. Её кожа блестела, тёмные кудри на икрах и ягодицах, пышный лобок, дорожка волос до пупка и мягкие груди с вишнёвыми сосками создавали образ дикой, необузданной красоты. Даня, как всегда залюбовался этим зрелищем, но вспомнив не удержался и спросил:

— Маш, что ты там так долго делала?

— Готовила попу для секса, — ответила она, лукаво улыбнувшись.

Даня, уже возбуждённый, почувствовал, как его член напрягся.

—Попу? М-м-м... Почему сейчас? — спросил он хрипло.

— Хочу отблагодарить за Турцию, — сказала Маша, садясь рядом. — Сосу я тебе и так часто, а сейчас хочется чего-то особенного.

Она достала большую бутылку смазки с дозатором, выдавила щедрую порцию и начала медленно натирать его толстый член, поглаживая и дроча его. Даня выдохнул, глядя на тело своей дикарки — ласковые прелести покачивающиеся в такт её движениям. Маша, закончив, вытерла руки об полотенце, и стала рачком на кровати, раздвинув ягодицы, обнажив сморщенную дырочку, окружённую тонкими чёрными волосками.

— Давай, — сказала она. — Только смажь всё хорошенько.

Даня выдавил смазку, тщательно нанёс её продавив палец в горячую и узкую дырочку, чувствуя, как она расслабляется под его движениями вперёд-назад. Затем он упёрся своей алой головкой в её анус и слегка надавил. Маша глубоко дышала, её тело напряглось.

— Потужься, как будто хочешь вытолкнуть меня, — посоветовал он.

Она послушалась и ахнула, его член преодолел тугое колечко её ануса. Маша издала протяжное «Ссссс...», вцепившись пальцами в простыню.

— Можем, остановимся? — спросил Даня, замерев.

— Даже не думай! — выдохнула она. — Давай до конца!

Он медленно продвигался, сантиметр за сантиметром, пока его тяжёлые, полные яйца не коснулись её влажной, тёплой пещеры, обрамлённой густыми чёрными кудрями. Маша, почувствовав это, радостно застонала, осознав, что приняла его целиком. Её тело — пышные бёдра, мягкие ягодицы, тёмные завитки волос — дрожало от напряжения и удовольствия. Не веря себе, она завела руку за спину ощупала основание члена Данила у входа в свою попу, и довольно заурчала.

Даня начал двигаться, сначала осторожно, затем смелее, под её восторженные, визгливые стоны. Он надёжно взялся за ее податливые бёдра, а Маша подмахивала ему навстречу, её голос звенел радостью, а её груди с вишнёвыми сосками покачивались в такт.

Маша, стоя раком на кровати, стонала от каждого движения Дани. Его толстый член медленно, но уверенно продвигался в её тугом анусе. Она глубоко дышала, помогая себе расслабиться, а её правая рука скользнула вниз, к густому чёрному треугольнику на лобке. Пальцы, ловкие и уверенные, привычно нашли её тёмно-бордовые губы, раздвинули их и начали теребить клитор. Маша двигала пальцами кругами, то ускоряясь, то замедляясь, её стоны становились все громче, переходя в острые вскрики. Каждое её прикосновение к своей "пиздульке", как она ласково называла свою писю, усиливало ощущения от Даниного члена, полностью заполнившего её попу. Когда его тяжёлые яйца коснулись её влажной писи в очередной раз, она задрожала, чувствуя, как оргазм накатывает волной, и ускорила движения пальцев, доводя себя до пика снова и снова.

Даня, видя её реакцию, двигался всё смелее, его руки сжимали её ягодицы, покрытые тонкими кудрявыми волосками. Он смотрел на растянувшийся обволакивающий анал, а Маша, теребя клитор, подмахивала, её тело сотрясалось от удовольствия. Она исступлённо проговорила:

— Кончи в меня, Дань!

И он, не сдерживаясь, ускорился, кончая внутрь с громким стоном и ощущая как ее тугой анус сжимает его. Маша, всё ещё лаская себя, пережила ещё один оргазм, её пальцы замедлились, но продолжали мягко гладить влажные губы, пока она не обмякла. Она, счастливо и сбивчиво посмеиваясь, рухнула на кровать, чувствуя наполненность в попе семенем любимого и тяжело дыша.

Маша, лёжа рядом, повернулась к Дане, её загорелая кожа блестела, а глаза сияли.

—Знаешь, Дань, — начала она, заправляя за ухо влажную прядь из косы, — это было... как будто я вся открытая, как будто отдалась тебе целиком. Твой член в попе — это так полно, так глубоко, и когда я теребонькала... Ха... Себя, всё смешалось: удовольствие, лёгкая боль, твои яйца, бьющиеся о мою киску. Я чувствовала себя... Так сильно!

Она рассмеялась, её голос был тёплым и искренним.

—Мне нравится, что ты принимаешь меня такой. Это было как подарок, как доверие. Хочу ещё, но пощади пока и дай мне отдышаться!

Даня, улыбаясь, потянулся к ней, целуя её в плечо.

—Маш, с тобой каждый раз — как приключение, — сказал он, и они оба сплелись жарко и неистово целуясь, зная, что их жаркая Турция только начинается.

Они лежали, тяжело дыша, её босые ноги, с тёмными волосками на пальцах, обхватили его. Её тело — мягкие формы, тёмная поросль, распластанные груди — прижималось к нему, тёплое и родное. Маша обвивала Данила, улыбаясь, поцеловала его, шепнув:

— Это только начало, Даня. Турция будет жаркой.

Он целовал ее милое личико, понимая, что с этой босоногой, дикой Машей его жизнь — одно сплошное удовольствие.