Во времена начала нулевых мы с семьей, часто отправлялись в походы. Разные места в пределах нашего края. Иногда меня даже отпрашивали из школы для таких мини путешествий. Трудно это было назвать полноценными походами. Денег было не очень много и поэтому варианты отдыха были не сложными. Но очень интересными, особенно когда ты молод и у тебя вся жизнь впереди. Чувствуешь всё остро. Взгляд не замылен. Сознание как белый лист. Не насмотренный живой взгляд. Хорошо работает воображение и много желаний познавать новое.

Моя мама была очень красивой, стройной женщиной. У неё не вышло с моим отцом. Они развелись когда я был совсем ребенком. Лет через 8-10 она нашла нового мне папу Петю. И у меня появился сводный брат, моего возраста, Женя. Который периодами присутствовал в гостях у отца. Но так как папа Петя жил в нашей квартире, то и Женя иногда жил у нас. Но в основном он был на выходных и каникулах. Ведь у него была своя мама Люда. С ним мне было гораздо веселее и интереснее. Когда в твоем мире появляется новый человек, он привносит частичку своего опыта. Делится тем, что прошло в жизни мимо твоего внимания. Вспоминается он мне очень контактным и любопытным. О его любопытстве я расскажу позже поподробнее. Я в отличие от него в меж личностных отношениях был более скованным и осторожным. Мама меня учила некому самоконтролю с самого детства. Я постоянно думал о том как себя веду и не опозорит ли моё поведение маму. Женя же себя вёл более спокойно и просто без долгих обдумываний.

— А вы гораздо красивее моей мамы!, - сообщил с детской непосредственностью мой братик Женя.

— Можно я буду вас называть "Мама"?, - улыбаясь сообщил моей маме с порога он.

— Называй меня Мамой конечно!, - ответила радостно она. Ну и далее по тексту я буду называть её именно Мама.

Это была одна из типичных особенностей моего новенького брата Жени. Открытость и способность к быстрому обретению контактов приятелей и друзей. Потом прада, с завидным постоянством выползали побочные следствия. Как то спустя время ко мне стали подходить во дворе ребята и задавать вопросы, которые они мне никогда не задавали. Личные, про семью, про одежду. Или же заводить со мной не типичные темы о моей маме. Или интересоваться о Жене и его обещаниях. Или когда он им вернет ручку, кепку или долг. Причем подходили ко мне и ребята гораздо старше меня. С которыми я никогда даже не общался, хоть и жил в одном квартале. Женя погулял во дворе на славу и свинтил в другой двор. А я общаюсь с его приятелями. Я тогда понял, что будет весело. Но не надолго. Меня воспитывали совершенно по другому. И в первую очередь маме это всё совсем не понравится. Я не стал с ней делится этими мелочами, ибо не хотел его сдавать. Мне было одиноко и он вселил мне надежду, что у меня есть Брат!. А братьев не сдают.

— Привет, Макс!, - крикнул мне с порога Женя, - Включай денди я картридж принес Контра 16 !

— Да какая там контра 16, - скептически пробубнил и закрыл дверь за братцем, который приехал к нам в пятницу вечером на очередные выходные, - Ты как умудряешься выменивать картриджи одноигровки на картридж "9999 игр" ?

— Это мой секретик Макс!, - и уловив мой взгляд добавил, - У всех есть свои секреты!

Родителей не было дома. Я достал приставку из под тумбочки. Мама мне не давал играть больше 30 минут в день. Мне приходилось обманывать её. Играл я гораздо чаще. Для того, что бы не попасться в неположенное время играющим и сажающим кинескоп дорогого телевизора, пришлось приспособиться. Из коробки я приставку никогда не доставал. Вместо этого я прорезал отверстия для подключения джойстиков к приставке. И прорези для адаптера с антенной. Поэтому когда кто то открывал входную дверь. За пару движений можно было спрятать улики. Поэтому в каком то смысле я был с Женей на одной волне. Действительно секреты были у всех. И узнавать о них было очень волнительно.

Наша двухкомнатная квартира, с недавних пор, стала тесной обителью для четверых. Мы с Женькой делили зал – комнату проходную, словно мост между мирами нашей семьи. Наши родители обитали в спальне, дверь в которую, пусть и стеклянная, была надежно скрыта от наших глаз слоем обоев, наклеенных со стороны зала.

В выходные дни, когда спешить было некуда, мы позволяли себе подольше понежиться в постели, но, как правило, просыпались раньше родителей. И вот тут-то и начиналась странная игра, в которой главным действующим лицом выступал мой брат Женька.

— «Что ты там у двери в спальню вечно трёшься?» – спросил я у него, проходя из зала в туалет. Голос мой был полусонным, но в нем чувствовалась легкая нотка раздражения.

— «А тебе-то что, жалко?» – ответил Женька, не поднимая глаз от пола. «Я на турнике занимаюсь!» – добавил он, с деланным энтузиазмом.

— «Мне не жалко, но ты не занимаешься, а делаешь вид!» – прикрикнул я на него, уловив неискренность в его тоне. «Ты стоишь у двери, и стоит мне подойти ближе, как ты тут же повисаешь на турнике. И так всегда», – высказал я свое подозрение, которое копилось во мне уже несколько выходных подряд.

И действительно, я стал замечать его странное поведение. Все начиналось одинаково: он вставал, шел к двери спальни, бродил вокруг нее, словно хищник вокруг добычи, зависал на перекладине в дверном проеме, всем своим видом имитируя спортивные занятия. Но я чувствовал фальшь, я чувствовал, что за этой маской скрывается тайна, и меня, как и всегда, неудержимо тянуло к ней, словно к запретному плоду.

— «Блин, вот ты достал, Макс!» – нервно ответил Женька, всем своим видом демонстрируя, что я отрываю его от чего-то крайне увлекательного. Он делал вид, что я был незваным гостем в его “тайном мире”. «Ладно, а то самое интересное пропустим из-за тебя!» – затараторил он шепотом, поддавшись любопытству. «Иди сюда покажу, только обещай сохранить эту тайну!»

— «Ну что там у тебя за тайна? Очередной фантик турбо свистнул у лошка!» – решил я выравнять свое положение, унизив его явное превосходство в креативности и находчивости. Я не хотел признавать его лидерство, поэтому решил сбить его с толку, унизив его возможную тайну.

Напряжение росло, интрига затягивала, словно петля. И я был готов к тому, что мне откроется что-то необычное. Что-то, что навсегда изменит мое представление о моем брате, и, возможно, о самом себе.

— “Ты когда-нибудь видел прелести у своей мамы?” – произнес Женька, не скрывая волнения, его глаза расширились, словно в предвкушении чего-то запретного. Взгляд его был прикован ко мне, пристальный и волнительный, пронзающий мою утреннюю сонливость.

Я почувствовал, как сердце застучало в груди, словно пойманная птица. Меня охватило странное, непередаваемое ощущение, смесь стыда и волнения. Дыхание участилось, подстраиваясь под неровный ритм дыхания Жени. В голове заметались обрывки мыслей, вопросы без ответов, обрывки воспоминаний. Мозаика лиц друзей и знакомых из нашего двора смешалась с образами близких людей, и вот я, словно попав в эпицентр бури, застыл в точке, где переплелись три сущности – Женя, Мама, ее “прелести”, и я сам. Какого черта эта комбинация сошлась здесь и сейчас?

Мое оцепенение было прервано азартным выпадом Жени в сторону двери. Он опустился на колени напротив спальни, аккуратно отогнул край обоев, и, взглянув на меня горящими глазами, прошептал: “А я вот видел!”.

— “Что ты, долпед, там видел?” – ревностно и сбивчиво прошептал я, стараясь скрыть свое волнение.

— “Прелести твоей мамки!” – радостно и восторженно прошептал мой младший брат, расплываясь в широкой, загадочной улыбке.

— “давно ты за ней подглядываешь?” – подойдя ближе к дырочке, величиной с пивную крышку, прошептал я. Женька, словно наркоман, получивший свою дозу, издал свое коронное “ыых пошла мазута”, прильнув к отверстию и сцепив руки в замок, приготовившись к священнодействию. Он с огромным возбуждением и трепетом погрузился в созерцание “святая святых”, пока внезапно не вспомнил что-то важное, и жестом не пригласил меня присоединиться.

— “Макс, смотри, только давай как-то по очереди, или надо еще одну дырочку сделать, аккуратно” – с этими словами не дожидаясь моего ответа, деловито он стремительно упорхнул в сторону кухни и так же быстро вернулся с кухонным ножом. С удивительной осторожностью он стал прорезать с другого края двери обои, создавая второе “смотровое окно”. А я, поддавшись искушению, погрузился в тайную атмосферу маминого обнаженного естества.

Она лежала на кровати рядом с Петей. Было лето, и они оба были не накрыты. Простони лежали рядом, словно сброшенные одежды с поля битвы. Мама, словно сошедшая с полотна художника, размещалась на кровати прямо напротив наших смотровых окон. Она лежала на животе, но расположение ног, словно у балерины, придавало её позе некий эротический флер.

— “О даа, абалдеть какая” – зашептал Женька, прорвав наконец “окно” в спальню и присоединившись к созерцанию. - “Божественно, ну где бы ты такое еще увидел, Макс!” – с восторгом прошептал он, словно мы попали на тайное представление, доступное лишь избранным. И в этот момент я понял, что тайны, даже самые запретные, могут быть невероятно притягательными, а детское любопытство порой ведет нас в самые неожиданные места. Но больше всего меня волновало, как в эту божественную интимную тайну влез какой то посторонний жучара и стал вонять своим соучастием. С другой стороны если бы не он. Возможно я бы не имел никогда такого волнующего опыта. В то время мальчишки только и обсуждали, как подсматривали за девочками и что кому удавалось увидеть. Но я и в мысля не имел, вот так с посторонним по сути человеком получать опыт подглядывания за собственной мамой.

Вот так мы и стояли на коленях, волнительно дыша и шепча друг другу обрывки слов восхищения. В основном конечно шептал Женя, комментируя мою спящую голую маму. Я же помалкивал и прибывал даже в каком - то оцепенении. До этого мне конечно приходилось видеть письки у девочек, но то были девочки, а тут взрослая женщина, абсолютно не достигаемая. Лежала сейчас перед двумя подростками, абсолютно голая. Спальная была не большая типичной хрущевки. Кровать стояла у стенки в углу. Двери с дыркой были в противоположном углу. Поэтому в хорошо освещенной комнате, можно было прекрасно разглядеть заветную промежность между ножками.

— Блин, Макс, клёво, а сейчас она проснется, встанет и подойдет ближе к вешалке и мы увидим её пизду во всей красе в 10 см от лица, - прогнозировал действия завсегдатай вуайерист Женька. Мама пошевелилась и перевернулась на спину. Зевнув в слух и потянувшись она сама того не подозревая открыла нам новый шикарный вид на её подстриженный и подбритый лобочек. Рисунок был в виде прямоугольной полосочки. Мамина щель, до этого казалась просто ложбинкой с выступающими неровными малыми губками и черненьким овалом вокруг, стала более освещенная из окна и стали проглядываться новые волнующие пикантные детали её секретного места.

— Господи какая же у неё охуенная пизда Макс!!, - заскулил Женя часто дыша от волнения и адреналина

— А ты раньше что не видел ?

— Ну не так подробно, только урывками. Боялся спалится перед тобой, - с досадой прошептал братик - А весной они всегда одетые были в трусах, лифчике или покрывала натягивали

— А теперь типа не боишься спалится ?, - под воздействием вдруг нахлынувшей ревности отрезал резко я.

— Да ладно тебе Макс, мы же братья!

По этому поводу я стал уже давненько сомневаться. Но в слух не стал обсуждать. Да это и не уместно было в данный момент Братья конечно. Так нас настраивала мама и его.. отец поддакивал. Что ему еще оставалось делать находясь "под пилоткой". Когда такая красота в твоем полном распоряжении - да, языком начесать - для этих Пети и Жени, явно была не проблема ! И я сквозь возбуждение, волнение и тягу к открытиям секретиков собственной мамы, почувствовал одновременно жалость и стыд за неё. Отпрянув от дырки двери и посмотрев на Женьку.

— А я и трусики её нюхаю, такие пахучие ммм, - продолжая стоять на коленях нервно постукивая ножом о ладонь похвастался вдруг Женя, - Она только из ванны выйдет, я залетаю, беру из тазика грязненькие трусики и вдыхаю её ароматную манденку! Ах, это так чудесно брат!

— Ну просто утро откровений, - подумал я про себя, аккуратно поправляя давно стоявший колом член, - Въебать ему что ли? - промелькнуло эхом в голове. Адреналин зашкаливал, словно я бежал марафон, а не просто стоял у двери в родительскую спальню. Уши горели, а сердце колотилось в бешеном ритме. Я чувствовал, как во мне пробуждается какая-то смелость, ранее мне неведомая. И вот тут, в этом горячечном состоянии, меня начали терзать вопросы.

С кем, черт возьми, Женька делился всем этим пережитым? С кем он обсуждал свои тайные вылазки и наблюдения, если не со мной? Ведь получается, что он действовал втайне даже от меня, пробирался в “святая святых”, как настоящий лазутчик, и наверняка потом делился своими открытиями с моими друзьями, нашими общими знакомыми, старшеклассниками и прочими, с кем так легко находил общий язык. Он же наверняка хвастался, что “трусики трогал”. Везучий урод! И почему эта грязная мысль так возбуждает?

Я не мог перестать думать об этом, о том, что Женька на шаг впереди меня, что он уже знает то, чего не знаю я. И этот факт меня, правильного, воспитанного и послушного мальчика, не на шутку бесил. Он был моей полной противоположностью, и вот к чему это привело: он дружил со всем двором, даже со старшеклассниками, а я как “ботаник” сидел дома.

И вот мы сейчас смотрим на письку и сиськи чьей мамки? Нет, не на его мамашку. Мы смотрим на мою маму. Мой отец с его мамой? Нет, это его отец трахает мою маму. Какой позор! И как этот позор меня возбуждает! Это было удивительное, не укладывающееся в рамки моего понимания, чувство. Чужому мужику можно мою родную маму иметь, а мне даже голой на нее посмотреть нельзя. Я вдруг вспомнил, как она, застигнутая врасплох моим внезапным возвращением из школы, в панике прикрывалась дверцей шкафа и кричала: “Выйди, я раздетая!”. А теперь вот она лежит раздетая за дверью с чужим мужиком и не кричит. Парадокс. Кого она сильнее любит?

Что касается сравнения себя с Женькой, то позже я понял, что быть правильным и послушным – это совсем не гарантия успеха. И в этом, как мне кажется, была скрыта горькая правда. Социальные правила и нормы часто тормозят наше развитие, а их несоблюдение, ведет к биологической эффективности. Да, есть риск получить пулю в лоб, но это не точно, это как лотерея, и порой эта лотерея является залогом успеха. Пониженная социальная ответственность, то, что у Жени явно диагностировалось, давала ему огромные биологические преимущества. И в будущем, я был уверен, его ждало материальное процветание и головокружительный взлет по карьерной лестнице. А я, воспитанный и правильный, так и останусь стоять на месте, с моей “правильностью”.

И эта мысль, вместе с жаждой познания, с ревностью и возбуждением от увиденного, будоражила мой разум. Я хотел не только посмотреть на мамкины “прелести”, но и узнать все тайны, которые так тщательно скрывал от меня Женька. Ведь теперь для меня это было делом принципа.

Продолжение следует

7374   270 16   +9.84 [12] Следующая часть

мамку спалили, подглядывание, чужие дома