Слова

Майкл был в состоянии легкого шока. Его младшая сестра, которую он и в шутку, и с любовью называл Мышкой, была умной, с богатым воображением и энергичной. Она выдыхала идеи, как другие люди выдыхают воздух, и превращала многие из них во что-то существенное. Она создавала одежду, карикатуры, произведения искусства и, по-видимому, рассказы и стихи. Личные, тайные, греховные истории и стихи.

Он знал, что его сестра уже давно наслаждалась различными фантазиями об инцесте, в основном касавшемся его, к своему собственному удовольствию. Она также призналась, что у нее были сильные фантазии о том, как она была с их отцом, но она представила их в сочетании с вожделением с остекленевшими глазами и холодным, жестким реализмом. - Этого никогда не могло случиться, - сказала она. Ее отношения с отцом были слишком особенными для нее, и, в конце концов, уступка своим страстям причинила бы боль им обоим, а ее отец никогда бы не причинил ей боль. Никогда.

Майкл посмотрел на свой член, лежащий под столом. Теперь он был мягким и касался его бедра. Он блестел от его собственной спермы и любви его сестры. Он мог представить себе ее прекрасное лицо, все еще находящееся там. Он прислушался к звуку льющейся из душа воды в коридоре, и приятное изображение исчезло.

Майкл снова взглянул на слова на экране компьютера. Это была история, написанная Мышкой о Мышонке. По крайней мере, Майкл надеялся, что это была история.

"Я смотрела, как Тэмми неистово целует папу, а Лори игриво покусывает его ухо. Донна лизала и дразнила папин левый сосок. Он держал ее голову, одной рукой запутавшись в огненно-рыжих волосах, время от времени нежно опуская их вниз, чтобы погладить веснушчатое плечо, в то время как другой рукой массировал большую упругую грудь Тэмми. Лили стояла в стороне, переминаясь с ноги на ногу, и молча наблюдала за происходящим с выражением боли и неудовлетворенной похоти на лице.

"Тем временем я скакала на папином члене так, словно это был последний член на земле, издавая похотливые, но неузнаваемые взвизги каждый раз, когда опускалась на всю его восхитительную длину. Я уставилась на повязку на его глазах, отчаянно желая, чтобы она упала и открыла ему мое присутствие. Дав ему понять, что это его собственная, милая маленькая девочка, охотно скачущая на его члене, как законченная, безудержная и восхитительно счастливая шлюха.

"Мы, или, лучше сказать, Тэмми, Лори, Донна и Лили, так легко соблазнили папу. Я думала, что он продержится дольше. Что мой папа, из всех наших пап, будет сопротивляться хотя бы некоторым, хотя я не могла винить его за то, что он сдался так же легко, как и все они.

"Мы были пятью очень горячими молодыми студентками, приехавшими домой на лето и проводившими все свободное время в поисках чего-нибудь порочно-греховного. Те четверо, что соблазнили его, делали это бесстыдно и неотразимо у нашего бассейна, хихикая, в мокрых футболках и с девчачьими взглядами "иди трахни меня". Им не потребовалось много времени, чтобы затащить его наверх, завязать ему глаза, раздеть догола и начать ласкать каждую часть его тела своими горячими маленькими ртами и руками.

"Заговор, формула всего этого, была моей идеей. Мы уже проделали это с каждым из их отцов. Я была последней и самой удачливой.

"День за днем мы сменяли друг друга, когда позволяла возможность. Сначала нам пришлось избавиться от матерей и всех братьев и сестер.

"Мы вчетвером соблазняли отца пятой, всегда завязывая ему глаза, как только могли. Как только дело заходило достаточно далеко, одна девушка выскакивала, а его собственная дочь, незаметно для него, запрыгивала на ее место, чтобы сначала лизать и сосать его член, а затем позволить ему дико трахать ее, в любой позе, которую она выберет, маневрируя там с помощью других девушек.

"Тэмми получила это по-собачьи, Лори и Донна со своими папочками были сверху и твердо контролировали ситуацию. Отец Лори был медлительным и нежным, как и сама Лори, в то время как отец Донны безжалостно трахал ее, как солдат, только что вернувшийся с многолетней войны. Лили лежала на своем папочке задом наперед, и отец все это время грубо сжимал ее сиськи, а она стонала и кричала прямо ему в ухо.

"Что касается меня, то мне нравилось так: быть сверху, контролировать ситуацию и наслаждаться тем, как мои подруги наслаждаются им, и наоборот. Но больше всего мне хотелось увидеть его лицо, когда я заставлю его, моего дорогого, сладкого папочку, кончить в меня.

"Таким образом, мы все, наконец, получили то, чего отчаянно хотели, и о чем безостановочно говорили годами. Мы все трахались со своими отцами.

"Я наблюдала, как Тэмми засовывает свою большую сиську в папин рот, а Донна переходит от поцелуев папиного соска к поцелуям Тэмми со свойственным ей привкусом безграничной похоти, прикасаясь к ней влажным, ликующим язычком. Тэмми, несмотря на свои собственные частые протесты о незаинтересованности в других девушках, с такой же радостью откликнулась на предложение лесбийского поцелуя.

"Я продолжала скакать на папином члене с нескончаемой, распутной энергией и гордостью. Я была самой счастливой. Я знала, как завидовали другие девочки. Я увидела это на их лицах, как только вошла в комнату. Сладкий-пресладкий член моего дорогого папочки, без сомнения, был самым длинным и толстым из всех наших папочек.

"Затем наступило самое сложное. Я не из тех, с кем можно тихо переспать. Я по-настоящему грязная шлюха и горжусь этим. Мне нравится говорить то, что я чувствую. Мне нравится, чтобы мой возлюбленный знал, о чем я думаю и что чувствую. Я отчаянно хотела сделать это. Рассказать папочке, какой чудесный у него член и что он делает со своей маленькой распутной девочкой. Я хотела умолять его кончить в меня.

"Мне пришлось сильно прикусить нижнюю губу, чтобы сохранить все наши секреты в тайне, когда я снова плавно, легко и восхитительно опустилась на гигантский папин член".

Майкл прервал чтение, услышав, как открылась дверь ванной. Оттуда выходила Мышка.

Он быстро закрыл окно с документами, затем расслабился, поняв, что Мышка повернула в другую сторону, в свою спальню. Он просмотрел файлы, просматривая подборку других названий, в поисках других историй, которые могли бы рассказать ему о самых сокровенных желаниях его младшей сестры, и о вещах, о которых он никогда не подозревал до этой поездки к ней в гости.

Сообщения

Двумя днями ранее Майкл сидел за рабочим столом в своем офисе, уставившись в монитор. Из ящика "Входящие" на него обрушился поток электронных писем. Все утро, заполненное встречами и неожиданными проблемами, затянулось до второй половины дня. Теперь у него оставалось всего несколько часов, чтобы успеть ответить на целый день вопросов, просьбы и мольбы своих подчиненных.

Список неоткрытых электронных писем заполнил весь экран, и неизвестно, сколько еще их оставалось. Ему показалось, что он на самом деле чувствует, как они скапливаются у него на коленях и ступнях. Он быстро просмотрел темы, пытаясь выбрать самые важные. На глаза ему попалось одно от Мышки. К нему было прикреплено что-то.

— Черт возьми, - подумал он. Он уже предупреждал свою сестру, чтобы она не отправляла эти материалы на его рабочий аккаунт. Это означало, что они были в сети компании, где люди могли их видеть. Маловероятно, что даже корпоративная электронная почта считалась конфиденциальной, но они могли. Он переслал его в свой домашний аккаунт, готовый удалить эту копию, но не смог удержаться и открыл ее, чтобы бегло просмотреть.

Это было то, чего он ожидал, и даже больше - еще один забавный, дразнящий мультфильм Мышки. К этому времени у него уже была целая коллекция. На всех картинках была изображена сексуальная мышка женского пола, часто в сопровождении члена, который был почти вдвое больше мышиного, – его, как он всегда предполагал.

На этой картинке был забавный вид сбоку на волосатый живот, яйца и бедра мужчины, а член торчал поперек страницы, как будто его рассматривали крупным планом. Член был заметно загнут вверх, как и у него. К сожалению, волосатый живот и ноги тоже были его. Ее фирменная мультяшная мышка была там, цепляясь за член изо всех сил обеими руками и ногами, в то время как она ловко запечатлевала влажный поцелуй прямо под основанием головки члена.

В соответствии с ее стилем, единственными словами на странице были "Писк!" и "Чмокни!". Майкл невольно улыбнулся, прочитав это.

Дверь кабинета Майкла открылась. Его секретарша резко влетела в кабинет, заставив его вздрогнуть. Он быстро и, как он надеялся, не слишком виновато провел компьютерной мышью по столу, чтобы нажать на кнопку закрыть в окне с изображением. Она бросила какие-то бумаги на его стол, слегка улыбнувшись ему. Она часто так делала, и ему это нравилось, поэтому ответная улыбка вышла естественной, легко скрывая его смущение.

Она ушла так же быстро, как и вошла, закрыв за собой дверь. Она даже близко не подходила к его экрану. Он услышал, как дверь со щелчком закрылась, и остался смотреть на ее серую краску, на простую фреску, изображающую чистую скуку, на неприметную дверь, которая теперь разделяла их двоих. - Еще одна женщина, за которой ему не разрешалось ухаживать, - подумал он про себя. Казалось, его мир полон ими.

Он поднял трубку, чтобы позвонить Мышке на работу.

— Привет, малыш, - сказал он.

— Привет. Как дела? - мелодично спросила она.

Он помолчал немного. Это было нелегко. Ему следовало подождать до вечера, когда у него будет больше времени и уединения, но он думал об этом уже несколько дней. Ему нужно было покончить с этим, и внезапно, несмотря на его первоначальные намерения, это показалось ему самым подходящим моментом.

— Я не уверен, стоит ли мне ехать, - сказал он. Он неосознанно сжал телефон в руке, ожидая ее реакции.

Теперь настала ее очередь сделать паузу. Последовало долгое молчание.

— Почему нет? – спросила она. По полному отсутствию эмоций в ее голосе он слышал, как бушует ее гнев.

— Мелани спрашивала меня, как у тебя дела.

— Что?

Удивление Мышки было слабым, но очевидным. Он почти услышал, как она выпрямилась.

— Несколько раз, - добавил он.

— Это глупо. С чего бы ей думать, что ты знаешь, как у меня дела? Мы с тобой презираем друг друга. Зачем спрашивать тебя? Почему бы просто не позвонить мне?

— Вот именно.

— Ты думаешь, она подозревает? Ты все еще думаешь, что она что-то видела в тот день? Она проверяет тебя? Да ладно, если бы она что-то видела, мы бы уже знали.

— Я не знаю, что она увидела. Может, и ничего. Я не знаю, но я уверен, что она подозревает. Она была вся внимание и во время ужина, и с тех пор. Она была слишком хладнокровна, когда чуть не застукала нас целующимися накануне вечером. Должно быть, она что-то увидела. И теперь она задает много наводящих вопросов, а потом ухмыляется, когда я замираю. Я не знаю. Может, в этом нет ничего особенного. Это просто ощущение.

— Мелани не стала бы ухмыляться, если бы думала, что ты трахаешь свою сестру, Майкл.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы это как следует осмыслить.

— Значит, ты не думаешь, что тебе стоит приезжать? - Спросила Мышка, приправив вопрос чуть слышным хныканьем разочарованной маленькой девочки.

— Я не знаю. Я просто не знаю.

— Мне нравится, что она думает, будто что-то происходит, - произнесла Мышка из глубины своего горла.

— Мышка!

— Давай просто скажем ей.

— Мышка!

— Представь выражение ее лица. Представь, как бы она взвизгнула, если бы узнала, что ее младший братец восхитительно трахает ее младшую сестренку.

— Мышонок, прекрати это.

— Ладно, ладно. Но мне нравится мысль о том, что она подозревает. Это делает все более... опасным. Более секретным. Более интенсивным.

Майклу показалось, что в последнем слове прозвучало что-то вроде рычания. Он почувствовал, как его тело отреагировало на это. Он возмущался и наслаждался властью, которую она имела над ним. Всего за это короткое время она превратила его из измученного и сломленного человека в похотливого и мужественного.

Что еще более важно, она высказала свою точку зрения. Столкнувшись с необходимостью откровенно рассказать Мелани о том, что происходит, Майкл подумал, как может одна маленькая поездка в гости к Мышке навредить делу.

— Отлично. Наверное, уже слишком поздно менять мои планы. - Майкл легко сдался, еще до того, как начал, зная, что так и будет. - Я буду присматривать за ней. Может быть, я просто скажу ей, что холодная война немного утихает.

— Не смей! Мне нравится, что она думает, будто мы ненавидим друг друга. Я хочу, чтобы наши отношения оставались такими, какими они были всегда... для них.

Майкл обреченно вздохнул. Он понял, что делал это часто. Мышка всегда побеждала. Она всегда побеждала и всегда будет побеждать. До того, как у них завязался этот роман, она всегда просто побеждала и переживала его. Теперь он быстро сдался, потому что отчаянно хотел, чтобы она была счастлива. Он подумал, что трофеи достаются победителю. Лучшее, на что он мог надеяться в отношениях с Мышкой, - это на трофеи.

— Хорошо, я закончу приготовления. В любом случае, это деловая поездка. Она и представить себе не может, что я устроил ее только для того, чтобы увидеться с тобой. Насколько она знает, это просто совпадение, что это в Чикаго.

— Я не могу дождаться.

— Кстати, в первые несколько дней мне придется много работать, - сказал он, меняя тему. - Я обнаружил, что у меня там действительно есть работа. Я даже придумал, как продлить поездку. Я могу остаться на выходные, так что у нас будет гораздо больше времени вместе.

— А как же Мелани?

— Я заявлю, что сэкономил компании деньги, прилетев в воскресенье. Если она осмелится спросить, я скажу, что как вице-президент по операционной деятельности я должен подавать хороший пример. Это даже отдаленно не соответствует действительности. На самом деле от руководителей ожидают, что они будут тратить деньги впустую, а затем увольнять людей, чтобы компенсировать это, но она никогда не узнает.

— Мне нравится, когда ты унижаешь нашу старшую сестру. Меня это заводит, - пошутила Мыщка театрально хриплым голосом.

— Тебя заводит все, - сказал он, но тут же спохватился, поняв, что кто-то может услышать. - Он был слишком параноидален, - сказал он себе. Дверь была закрыта. Ему показалось, что его голос за дверью звучал не очень отчетливо, но он не был до конца уверен.

Было бы здорово повидаться с сестрой в Чикаго, где его никто не знал. Он мог бы больше расслабиться. Пусть она для разнообразия побеспокоится о том, что ее увидят или услышат друзья и знакомые. Там, снаружи, он мог быть беззаботным.

— Кого он обманывает, - подумал он про себя.

— Мне пора идти. - вмешалась Мышка. - Они стучат в мою дверь, требуя эскизов, а я уже опаздываю. Люблю тебя. Я собираюсь сделать эти выходные особенными.

— То же самое.

— Никто не слушает, глупый, - пожурила его Мышка.

— Да, хорошо, пока.

— Пока, - сказала она, смеясь над ним, и повесила трубку.

*********************************

Мышка уставилась на телефон с улыбкой, слегка искаженной гримасой, затем положила его на свой стол. Ей хотелось, чтобы он повеселел. Никто не собирался выяснять отношения так легко и так быстро. Прошло всего два месяца с тех пор, как она приезжала домой в гости, и все это, в конце концов, произошло само собой. Она улыбнулась воспоминаниям.

Но он так боялся, что его поймают. Это было восхитительно.

Сны

Мышка беспокойно ворочалась во сне, обливаясь потом, откидывая в сторону хлопковые простыни в разгар ночи.

Они с Майклом стояли под палящим солнцем, держась за руки, у большого павильона на лужайке. Он выглядел потрясающе в черном смокинге, подпоясанном красным кушаком, и шелковом носовом платке, наполовину засунутом в нагрудный карман. Мышка крепко сжала его руку, зная, что он пожмет ее в ответ. Она чувствовала себя такой маленькой рядом с ним, а ее собственная маленькая ручка была такой крошечной и уютной в его большой, обхватывающей ее руке.

Платье самой Мышки было прелестным. Свадебное платье принцессы, из белого шелка, кружев и оборок, струящееся вокруг нее, развевающееся то тут, то там на сильных летних порывах ветра, превращая ее в яркий маяк среди толпы улыбающихся, красочно одетых зрителей.

Мышка прислонилась головой к сильной руке брата, пока шафер произносил зажигательный тост за будущих жениха и невесту, а ее собственный отец радостно улыбался ей.

Все люди ушли. Все, кроме Майкла. Мышка лежала на спине на прохладной траве, глядя в пронзительно голубое небо, а голова Майкла была спрятана у нее под платьем, между ног. Несколько маленьких одиноких облачков плыли по небу, как заблудившиеся беспечные ягнята в голубом поле.

Язык Майкла быстро обвел вокруг большого бугорка клитора Мышки. Она хихикнула за него, но тут же отругала себя. Она ненавидела хихикать во время секса. Трах был слишком серьезным, слишком напряженным, чтобы хихикать, хотя, казалось, она все еще делала это достаточно часто. Она пошевелила подошвами своих ног под широким платьем, прокладывая дорожку вдоль задней части ног Майкла и его задницы, а затем вверх по спине, и еще выше, пока они не оказались у него за шеей. Она согнула пальцы и подошвы своих ног, а затем прижала их к задней части шеи и головы Майкла, с силой вгоняя его в свое влагалище.

Майкл с энтузиазмом откликнулся на невысказанную команду, сильно посасывая ее клитор, надавливая на него языком и одновременно касаясь области вокруг него краешками зубов, угрожая укусить ее. Теперь Мышка не могла удержаться от смеха, когда она прижалась к нему бедрами, зажимая его как в тисках, угрожая раздавить между тазовой костью и ногами.

— Майкл, ты милый, противный мальчик. Оближи это. Оближи сладкую киску своей сестры, Майкл.

Майкл повиновался ее командам, жадно пуская слюни по ее влагалищу.

— Правильно, Старший брат. Подготовь меня к тому, чтобы трахнуть. Подготовь меня к нашему первому горячему супружескому траху.

Это быстро вывело Майкла из себя. В считанные мгновения его сила одолела маленькую Мону, когда он протиснулся между ее ног и оказался в ее объятиях. Его голова показалась из-под ее платья, как у морского бога, поднимающегося из волн. В одно мгновение он оказался внутри Мышки, заполняя ее с божественным вожделением.

Майкл мог быть таким нежным с ней, таким заботливым со своей огромной фигурой и с ее собственным сильным, но хрупким телосложением. Но не в этот раз. Мышка не хотела, чтобы он был нежным. Мышка почувствовала, как его огромный член раздвигает ее, заставляя чувствовать, что все ее тело должно расширяться, чтобы принять его. Она чувствовала, что с каждым толчком становится все более влажной.

Мышка зажмурилась и истерично закричала в небо, почти распугивая облака своими криками.

— О, Майкл, вот и все. Трахни меня. Я хочу, чтобы меня трахнули. Я хочу, чтобы меня трахнули.

— Да, это так, маленькая шлюшка. Твой брат должен жестко трахнуть тебя, и когда я закончу, я буду твоим любящим мужем навсегда. А ты будешь моей шлюхой навсегда.

Мышка открыла глаза, когда Майкл сделал ей один восхитительно глубокий и долгий толчок. Гости вернулись. Они встали вокруг Майкла и Мышонка широким кольцом, вежливо аплодируя и мило улыбаясь новым жениху и невесте, когда Майкл заставил Мышонка опуститься на траву.

Все заулыбались и зааплодировали, кроме Мелани, всегда державшейся как старшая сестра. Она стояла, выпрямившись, с каменным выражением на лице. Каждый мускул и жилка на ее лице были напряжены, пока Мелани изо всех сил старалась не смотреть на Мышку и Майкла исподлобья.

Мышка попыталась отвернуться, уставиться на павильон, или на голубое небо, или закрыть глаза и наслаждаться ощущением члена своего брата, раздирающего ее зудящее, горящее влагалище невесты-шлюхи. Но она не могла отвести глаз от старшей сестры Мелани, когда в одиночестве ворочалась в своей постели.

Встреча

Мышка посмотрела на себя в зеркало, размышляя, красива ли она. Точнее, насколько красива. Она знала, что сексуальна, но не обязательно красива. Она всегда сомневалась в том, что на самом деле она более чем привлекательна. Она всегда сомневалась в этом, хотя мужчин явно тянуло к ней, как пчел на мед. Или, скорее, подумала она в порыве откровенности с собой, как портовых рабочих к шлюхе. - Нет, - подумала она, - это слишком грубо.

Но она определенно не была милашкой.

Она была симпатичной и обладала сексуальной привлекательностью, но ей казалось, что никто никогда не назовет ее больше, чем просто хорошенькой.

Нос, конечно, был великоват. Она терпеть его не могла. Если она поворачивала голову так, чтобы смотреть на него прямо, это было не так уж плохо. Он был... орлиным. Слишком длинный, но не слишком широкий. Прямой обзор даже скрывал небольшую выпуклость посередине, которую она терпеть не могла. Она ненавидела свой профиль и отказывалась смотреть на него снова.

Она знала, что у нее красивые глаза. Она считала, что они посажены слишком близко, но они были темными и искрящимися, что было ее лучшей чертой. Цвет ее лица был темнее, чем у ее светлокожих старших брата и сестры. Не совсем оливковый, но темнее. Это было неплохо. У нее было милое лицо в форме сердечка с широким высоким лбом и треугольной челюстью. Еще одна приятная черта.

Ее рот был слишком маленьким, а губы - слишком тонкими. На самом деле они были полными пропорционально ее рту, но в целом все было слишком маленьким. Она растянула губы в улыбке. По крайней мере, это было приятно. Ее улыбка сияла. Она хорошо знала, какое приятное впечатление это производит на людей, и часто использовала это в своих интересах.

У нее был небольшой неправильный прикус. Два передних зуба были немного крупноваты, а остальные - слишком малы, как у мыши. У нее были маленькие мышиные зубки в крошечном мышином ротике на крошечном мышином личике.

Темные, слегка вьющиеся волосы обрамляли ее маленькое личико. Черты лица были мелкими, и в целом она выглядела удручающе по-детски.

— И ее тело тоже, - подумала она, - ее тело было как у ребенка. - Она знала, что у нее великолепное тело. Сексуальное. Она слегка повернулась, чтобы полюбоваться округлостями своей груди под облегающим топом, возвышающимися над плоской, узкой линией талии. Это определенно была не детская грудь. Да, она была маленькой, но пропорционально ее фигуре была большой и правильной формы. Ее твердые соски всегда соблазнительно торчали, иногда к ее смущению, но чаще как очевидный соблазн для мужчин. Она знала, что Майкл всегда любил их. Это была единственная вещь, на которую он всегда обращал внимание.

Она держала свое тело подтянутым и спортивным, как у танцовщицы или гимнастки, с чуть широковатыми мускулистыми плечами и бедрами, которые были шире мизинца. Она ненавидела свои бедра и то, как ее задница выпирала, словно пузырь. Она знала, что это красиво и привлекает мужчин, но сама с пренебрежением считала, что они ей велики. Тем не менее, когда она правильно двигалась, особенно когда танцевала, мужчины не могли отвести от нее глаз.

Ее живот был плоским и мускулистым. Ее ноги были сильными, хотя и немного худыми, но мускулистыми и стройными, что намекало на хрупкую силу, таящуюся в них.

И все же ей не нравилось свое тело. Она была такой миниатюрной. В ней было всего 150 сантиметров, в то время как остальные члены ее семьи отличались высоким ростом: ее брат был выше 180 сантиметров, а старшая сестра - чуть ниже. Даже когда Мышка стояла среди женщин среднего роста, она чувствовала себя крошечной, как ребенок. Казалось, что у нее игрушечное тело, как будто она была игрушечной женщиной, предназначенной только для мальчиков, а не для мужчин.

С легким вздохом Мышка прекратила заниматься самоуничижением и принялась за нанесение макияжа, вынужденная довольствоваться тем, что у нее было. Для начала она собиралась избавиться от образа маленькой девочки. Кудряшки пришлось убрать. Она достала выпрямитель.

********************************

Рабочий день в четверг прошел в медленной агонии школьного урока математики. Мона то и дело поглядывала на часы, как ученица, ожидающая звонка. Она убивала время, пока не прошло ровно столько времени, сколько требовалось для того, чтобы воспользоваться предлогом и сбежать пораньше на встречу с Майклом. Он сказал, что закончит к трем или четырем. Она дала себе час на то, чтобы съездить за город на склад его компании в пригороде, надеясь оказаться там в тот момент, когда он освободится.

Он позвонил, чтобы сказать, что опаздывает, и что он перегружен работой. Там было больше работы, настоящей работы, чем он мог ожидать от выдуманной деловой поездки. Мыщка изменила свой план и прождала до половины пятого, когда больше не смогла этого выносить.

Поездка по шоссе I-55 была еще более мучительной, усугубленной пробками, которых она надеялась избежать, выехав пораньше. Мышка не могла поверить, как сильно ей хотелось увидеть Майкла. Месяцы пролетели как годы, день - как месяц, а этот последний час - как один день. - Лучше бы ему быть готовым, этому ублюдку, - подумала она.

Она провела два месяца без секса, не позволяя другому мужчине прикасаться к себе, ожидая его. Они дразнились и играли, мучая друг друга по телефону и Интернету, но это было на редкость неудовлетворительно, как перекусить, когда хочется мяса с прожаркой.

В тот день Мышка была одета на работу немного лучше, чем обычно, но не так хорошо и соблазнительно, как, по ее мнению, ожидал Майкл. Она намеренно не торопила события. Она планировала довести их до кульминации, как в сексе.

На ней были обтягивающие брюки, которые облегали ее тело от лодыжек до талии. Ей нравился этот эффект, потому что он подчеркивал ее обнаженную фигуру, не обнажая ни одной части тела, что-то вроде лучшего из двух миров, образа "прикрытой шлюхи". Поверх этого она надела красную тунику без бретелек. Внизу он свисал чуть ниже ее ягодиц, намекая на то, что, если бы на ней не было штанишек, она была бы открыта всему миру, и с ней было бы легко переспать.

Сверху туника представляла собой топик, плотно облегающий форму ее груди и не слишком заметный, позволяющий ее соскам заметно выделяться. Широкий серебристый пояс, расположенный высоко на груди, удерживал все это на месте, приподнимая и подчеркивая грудь. На работу она также надевала простую, открытую шелковую блузку, накинутую на плечи, чтобы прикрыть большую часть обнаженной кожи и скрыть свои вызывающе торчащие соски. На работе она также носила туфли без каблуков, но после этого как можно быстрее перешла на красные туфли на шпильке. На работе ей нужно было меньше выглядеть шлюхой, но теперь все было кончено.

Для старшего брата Майкла шлюха была хороша. Шлюха была великолепна. Она надеялась, что общий эффект будет идеальным.

Кулон в виде звезды на толстой серебряной цепочке соблазнительно свисал между ее грудей, почти скрываясь из виду, заставляя любого наблюдателя наклониться и рассмотреть его поближе. Этому трюку она научилась у своей старшей сестры Мелани. Но у Мелани был бюст, чтобы по-настоящему подчеркнуть это, подумала про себя Мона, с гораздо более глубоким декольте.

Весь ансамбль дополняли длинные блестящие серьги, которые свисали почти до плеч, и блестящая помада "пожалуйста, поцелуй меня", которая придавала блеск ее лицу и притягивала взгляд к губам.

Она была готова к встрече с ним.

Когда она добралась до обшарпанного здания без окон, было около шести часов. За стойкой администратора никого не было. Она бесцеремонно толкнула двойные вращающиеся двери и оказалась на просторах оживленного склада. Майкл был прямо там, в центре беспорядочного хоровода людей и погрузчиков, которые быстро двигались взад и вперед, по-видимому, с определенной целью, как пчелы в улье.

Майкл спокойно стоял в центре этого хаоса. Он был неуместен среди активных "синих воротничков", одетых в хорошо сшитый темно-серый костюм и галстук. Она редко видела его одетым подобным образом. Она восхищалась его внешностью. Он излучал силу.

Это было очень сексуально.

В ухе у него было надето устройство связи. С его помощью он властно разговаривал в пустоту, отдавая кому-то приказы, в то время как его взгляд был устремлен в пространство, или метался по комнате, наблюдая за своим взводом рабочих. На Мышку это произвело потрясающее впечатление. Он выглядел таким мужественным, таким сильным и таким зрелым. Он выглядел старше, чем она обычно считала, и гораздо больше походил на мужчину, чем на того очень молодого человека, с которым она выросла.

Тут он заметил ее и улыбнулся. Это еще раз потрясло ее - то, как его суровое лицо расплылось в улыбке при виде нее. Она почувствовала, как тепло разливается по ее щекам, почти как румянец, когда улыбка перешла от него к ней, соединяя их, а затем вспыхнула на ее собственном лице.

Он немедленно подошел к ней, преодолевая расстояние между ними широкими, властными шагами, словно боевой корабль, бороздящий океан и неудержимо стремящийся к своей цели.

— Привет, старший брат, - ласково поздоровалась она. Как только он оказался в пределах досягаемости, она обхватила его рукой за шею и приподнялась на цыпочки. Она нежно, по-сестрински поцеловала его в шею, чуть ниже линии подбородка, и тут же опустила губы обратно. Она восхищалась маленьким отпечатком своих губ, который оставила там помада. Она оставила на нем свой след.

Как только ее пятки коснулись земли, она приподнялась, чтобы снова поцеловать его в подбородок, на этот раз дьявольски, незаметно высунув язык между губ, как змея. Они касались щетины, отросшей за день работы, и это приятно царапало ей язык.

Она откинулась назад во второй раз, наслаждаясь румянцем, появившимся на его лице, и властью, которую он имел над ней. - Действительно, большой, могущественный руководитель, - подумала она.

Майкл смущенно огляделся по сторонам. - Тебе не следует здесь находиться, Мона. - Она заметила, что он назвал ее по имени, а не ласкательным прозвищем. Очень официально, очень профессионально и нарочито отстраненно от секса.

— Я думала, ты вице-президент, который собирается наказать меня?

Он скорчил недовольную гримасу. Тем не менее, он положил свою сильную руку на ее крошечное плечо и решительно повел ее к двери. Оглянувшись, он прокричал на весь зал хорошо поставленным властным голосом.

— Я объявляю, что с этим покончено, Джефф. Пусть они двигаются. Разберитесь со всем этим, как мы и договаривались, а я проверю это утром.

Серьезный мужчина в рабочей одежде кивнул ему с другого конца огромной комнаты, как показалось Мышке, с неудовольствием, а затем мужчина быстро потерял интерес, переключив свое внимание на какую-то ошибку рабочих, выкрикивая приказы, углубляясь в проблему. Майкл еще раз оглядел комнату, а затем шагнул вперед, положив одну руку на плечо Мышки, словно перышко в объятиях. Она легко обняла его за талию, а другой пощекотала ему живот.

— Ты невозможна, - сказал он ей.

— Но я такая милая, - мелодично сказала она, смеясь. - А ты сильный и очень, очень сексуальный.

Майкл инстинктивно оглядел приемную.

— Никто не может нас услышать, - пожурила Мышка его невысказанный страх. - А я всего лишь твоя младшая сестра. Мы близки, разве ты им не сказал? - Последние слова были произнесены с едва уловимым намеком на подмигивание, когда они шли через парковку.

— Мы можем взять твою машину, - сказал он стоически, все еще изображая из себя руководителя, который держит все под контролем. - Я попросил Джеффа заехать за мной сегодня утром и оставил взятую напрокат машину в отеле.

— Удобно, - сказала она. Она неохотно отпустила его и села за руль.

— Куда мы пойдем ужинать? - спросил он, садясь в машину. - Я умираю с голоду. Тяжелый день.

Он казался встревоженным, возможно, из-за долгого рабочего дня в дороге. Он не просто пропустил весь день, как она.

— Я тоже, - солгала она. - Я поискала в интернете кое-какие места. Поиск получился дерьмовым, но еда меня не особо волнует. Мне нравится компания. - Она одарила его еще одной застенчивой улыбкой.

С этими словами она тронулась с места и влилась в вереницу других машин, спасаясь от будничного мира и окунувшись в прелести ночной жизни четверга, которая почти закончилась в выходные.

*******************************

Он сидел напротив нее. Она восхищалась им в сшитом на заказ костюме, сидящим прямо, с видом профессиональной зрелости. Это казалось ей неуместным. Он выглядел таким неуместным. Она огляделась по сторонам, отмечая других мужчин всех возрастов, одетых так же, как он, и выглядевших в точности как он. Так почему же он был не на своем месте?

— Потому что он был ее братом, - подумала она. Он был тем братом, который дразнил и ругал ее. Он был братом, которого она дразнила и мучила в отместку. Они ссорились. Они ненавидели друг друга. И это был Чикаго, это был ее новый дом вдали от дома. Именно сюда она сбежала.

Ему здесь было не место. Он не подходил ей. Это был ее мир. Место, где она могла быть Моной, а не Мышкой. Место, где она могла жить как полная, окончательная версия самой себя, в которую она превратилась. Это был дом для настоящей Моны, которую она в конце концов создала.

Майклу, казалось, было так уютно. Он чувствовал себя в своей тарелке здесь, в ресторане. Это не давало ей покоя. Перемена, произошедшая после того, как они покинули склад, была поразительной. Она в третий раз огляделась в поисках знакомых лиц. Она не знала, почему продолжает это делать. Почему ей не все равно. Она заставила себя вернуться к меню. Майкл смотрел на нее.

— Ты нервничаешь, - сказал он с едва скрываемой улыбкой, опуская глаза к своему меню. - Ты на самом деле нервничаешь.

— Я не нервничаю, - отрезала она, только сейчас осознав, что нервничает. Он был не единственным, чье отношение резко изменилось. - Я просто еще не придумала, как мне вести себя с тобой здесь. В чем заключается моя история.

— Какие есть варианты? - спросил он с интересом, прекрасно зная, в чем они заключаются. Они неоднократно обсуждали все это до его прихода.

— Насколько я вижу, здесь можно выбрать мясо, рыбу или пасту, - ответила она. Она почувствовала, как он поднял на нее глаза. Она не отрывала взгляда от меню. - Я думаю, я буду рыбу. Палтус, - добавила она. Майкл, к счастью, понял намек и больше ничего не сказал на эту тему.

Она могла бы представить его как своего брата. Тогда им пришлось бы вести себя прилично на публике, что привело бы к их взаимному отчуждению. Это, в свою очередь, сделало бы их интимное времяпрепровождение более эротичным, если только соседи не услышат, какой шум она неизбежно поднимет. Рано или поздно она скажет что-нибудь обличительное. В этом она была уверена.

Или она могла бы представить его как своего парня, и они могли бы флиртовать и прикасаться друг к другу на публике. Это само по себе было бы очень эротично, зная, что они демонстрируют свои кровосмесительные желания перед другими людьми, даже если никто не знал, свидетелями чего они были. Что Майкл и Мышка были близкими родственниками.

— Что она делает, - спрашивала она себя. - Что происходит? - Дома все было так просто, так очевидно. Он нервничал, беспокоился и чувствовал себя виноватым, а она легко отмахнулась от этого, объяснив это в нескольких разговорах с ним. И вот теперь она была здесь, вернулась домой, в свой дом, в свой новый дом, и все это не так-то просто подходило. Он не подходил. Не здесь.

Ее поразило, насколько резкой и глупой была перемена. На складе она была маленькой врединой, грязной кокеткой. Это далось ей легко. Это было частью его мира, а не ее, и там было легко быть беззаботной. Но как только они покинули склад, они снова оказались в ее мире, на ее территории, и все внезапно осложнилось.

Это было абсурдно, сердито подумала она. Пора вести себя как Мышонок. Или как Мона, поправила она себя.

— Ты собираешься уволить кого-нибудь из своих парней за то, что они пялились на мои сиськи? - небрежно спросила она, пытаясь вывести его из себя.

— Что? - ответил он, отрываясь от своего меню.

Идеально.

— Я спросила, не собираешься ли ты уволить кого-нибудь из этих грязных извращенцев на складе за то, что они пялились на красивые сиськи твоей сестры. - Она отложила меню в сторону и театрально выпятила грудь, широко улыбаясь.

Майкл быстро огляделся, чтобы убедиться, что никто не подслушивает и не наблюдает за нами. Но никто не подслушивал.

— Я не заметил.

— Да ладно, Майкл. Такая горячая красотка, как я, врывается, одетая для траха, на склад, полный потных, мужественных мужчин, и ты думаешь, они этого не заметили?

— Они бы заметили, конечно, но не более того. У них была работа. Я босс, а ты моя младшая сестра.

— Ты сказал им об этом? Ты сказал им, что я твоя младшая сестра?

— Нет, - сказал он, пытаясь скрыть свой дискомфорт.

— Два очка в пользу Мышки, - подумала она, обдумывая свой выбор вина.

— Мне нравятся твои волосы, - прокомментировал он. - Мне нравятся такие прямые волосы. Так ты выглядишь старше. Это сексуально.

— Еще два очка в пользу Мышки, - подумала она. - Я просто набираю очки.

— Мона! Эй, что ты здесь делаешь? - раздался за ее спиной певучий голос. - О, черт, - подумала Мона. - Этого не может быть. Только не это.

Алисия подошла к их столику, теребя пальцами финик. Она молча улыбнулась Моне, а затем Майклу в знак приветствия. Она тоже окинула его едва заметным взглядом, задержав на мгновение их зрительный контакт, прежде чем снова повернуться к Моне.

— Если бы я знала, что ты пойдешь по моему пути, мы могли бы назначить двойное свидание. Это Джон. Джон, это Мона, мы знаем друг друга по старой работе. Старой, паршивой работе, - сказала она, смеясь. Джон улыбнулся в знак приветствия, явно чувствуя себя неловко. - Первое свидание или второе, - догадалась Мышка.

— А разве не все они такие? - пошутил Джон.

Они все соответственно рассмеялись. Затем настала очередь Мышки. - Это Майкл. Он... из моего родного города. Он приехал в Чикаго по делам на пару дней. Его офис находится неподалеку отсюда.

— О, - понимающе протянула Алисия, на самом деле ничего не понимая. - Это удобно… - Подтекст повис в воздухе. Мышка проигнорировала его.

— Да, мы подумали вспомнить старые времена. Он мог бы рассказать мне о доме.

— Ты была там всего несколько месяцев назад, не так ли? - Спросила Алисия довольно невинно.

— Да, но ненадолго, по семейным обстоятельствам. На самом деле я не видела никого, кроме членов семьи, - объяснила она. Она почувствовала, как у нее горят уши от запутанности лжи, скрывающейся за правдой. Она с трудом подавила румянец, который заливал ее лицо. Что она делала сегодня?

— Итак, ты... - Начала Алисия, но тут же прервала себя. - О, Джон, я думаю, наш столик готов, - поспешно сказала она. Она широко улыбнулась Майклу с Моной и помахала на прощание, пошевелив пальцами на одной руке. - Что ж, - сказала она, неохотно отступая, - если у нас будет шанс, может быть, мы сможем собраться все вместе в эти выходные. Это было бы весело.

С этими словами она повернулась, чтобы снова увести Джона за руку.

Когда их спины скрылись за лесом столиков и посетителей, Мышка закрыла лицо руками, а затем посмотрела на Майкла сквозь пальцы. Он улыбался ей.

— Ты хорошо справилась с этим, - невозмутимо произнес он. Она скривила губы в быстрой усмешке в ответ, а затем снова уткнулась в меню.

— Так что в этой поездке я тебе не парень и не брат. Невзрачный приезжий из другого города - это мой фирменный стиль, я полагаю, - категорично заявил он.

Она подняла на него глаза. Теперь настала его очередь продолжать изучать меню. Она поняла, что ему было больно.

— Черт, - подумала Мышка. - Они пробыли вместе меньше часа, а она уже снова причинила ему боль. - Она не могла смотреть на него. Вместо этого она оглядела ресторан, как будто там можно было увидеть что-то интересное. Она собралась с духом и повернулась к Майклу.

— Мне жаль, правда жаль. Прости, прости, прости. Она просто застала меня врасплох. Я уже нервничала, все еще пытаясь понять, чего же я хочу, и тут она, по сути, сказала: "Решайся, Мона, что это будет?" Я запаниковала.

— Да, ты это сделала, - был бесцветный ответ Майкла.

— Прямо как ты на складе, говнюк, - сказала она.

Майкл, не поднимая головы, посмотрел на нее исподлобья. На мгновение их взгляды встретились, а затем Майкл заметно расслабился, сел прямее, отвел взгляд и вздохнул.

— Все идет не так, как надо, - заметил он.

— Нет, это не так.

— Послушай, мне жаль, - сказал Майкл, по-видимому, желая разрядить обстановку. - Просто это был долгий день после долгого перелета и больших ожиданий. Я веду себя по-детски. Мы оба ведем себя по-детски.

Она слабо улыбнулась ему, а затем глубоко вздохнула.

— Ладно, начнем сначала. Какие у нас варианты? Рыба, мясо или макароны. Я буду палтус. Нет, нет, я буду лосось, обязательно лососину. По крайней мере, обязательно рыбу. Или макароны. - Мышка быстро все рассказала. Под конец она уже улыбалась.

Он засмеялся, и она была счастлива это видеть.

***************************

Ужин был приятным, но не таким веселым, как Майкл и Мышка представляли в своих фантазиях. Мышка, как всегда, была неугомонной, но усталость Майкла и настроение Мышки держали их обоих в подавленном состоянии, поэтому моменты взаимного веселья наступали лишь урывками. На самом деле они провели большую часть ужина, ссорясь, как обычно. Ни один из них не признался бы в этом, но возвращение к старым временам было освежающим и даже веселым.

После того, как они закончили есть и выпили кофе, Майкл полез в карман пиджака, чтобы вытащить маленькую шкатулку для драгоценностей. Он небрежно поставил ее на стол между ними. Лицо Мышки просветлело, но она смотрела на нее и на него настороженно.

— Надеюсь, это не обручальное кольцо, - сказала Мышка с притворной серьезностью. - Боюсь, еще слишком рано. Ты даже не представил меня своим родителям.

Они оба непринужденно рассмеялись. Мышка нетерпеливо потянулась к коробочке и взяла ее в руки.

— Черт возьми, драгоценности есть драгоценности. Мне все равно, что мне придется сделать, чтобы их заработать, - сказала она, многозначительно взглянув на него.

Она открыла коробочку и обнаружила маленькое колье на изящной серебряной цепочке. Подвеска на конце была сделана из серебра и белого золота. На ней был изображен серебряный полумесяц с маленькой бриллиантовой звездочкой наверху. Крошечная бело-золотистая мышка сидела, прислонившись к внутренней стороне лунного диска, и читала книгу, совсем как ее мультяшная мышка на недавнем рисунке, прильнувшая к изогнутому мужскому достоинству Майкла. На самом деле, это была точная, пусть и общедоступная, копия другого мультфильма, который Мышка прислала несколько месяцев назад, одним из своих первых. Двусмысленность в отношении Мышки и Луны, Мышки и Майкла, была неизбежна. - Даже бриллиантовая звезда на кончике луны имеет для них свою параллель, - подумала она.

— О-о-о, Майкл. Майкл, мне это нравится! Где ты это нашел? Это прекрасно, это волшебно! - проворковала она, держа его перед собой, чтобы рассмотреть поближе.

Майкл широко улыбнулся. - Тебе правда нравится?

Мышка закатила глаза в ответ. - И это после того, как я так отвратительно обошлась с тобой сегодня. Я чувствую себя паршиво. Спасибо. - Она театрально нахмурилась, но тут же снова улыбнулась. Она расстегнула ожерелье, которое уже было на ней, бросила его в шкатулку для драгоценностей и надела на его место кулон.

— Не скрою, это стоило целое состояние, - вставил Майкл. - Я заказал его у друга, у которого есть подруга, которая занимается ювелирными изделиями.

— Не могу поверить, что ты это сделал. Что ж, я знаю, что того стою, но я не могу поверить, что ты был таким заботливым, - сказала она, и блеск в ее глазах опровергал ее слова.

— Не могу поверить, что я был таким заботливым, или не могу поверить, что думал о тебе?

Это заставило ее улыбнуться еще шире. Это было лучше любого подарка, который он мог принести.

— Ты такой милый, - застенчиво сказала она, внезапно почувствовав, что по необъяснимой причине не может смотреть брату в глаза. Затем ее глаза расширились. - И я чувствую себя таким дерьмом! Я ничего для тебя не приготовила.

Майкл опустил взгляд в чашку с кофе.

— Мы что-нибудь придумаем, - сказал он с улыбкой.

*******************************

Позже тем же вечером, после ужина, но перед тем, как они покинули ресторан, Мона направилась в дамскую комнату. К ее ужасу, Алисия подкараулила ее там. Нервозность вернулась к ней уже во время ужина. В присутствии подруги тревога мгновенно усилилась, как будто никогда и не уменьшалась. Алисия сосредоточилась на ожерелье.

— Я видела, как он дарил его тебе, - сказала она с широко раскрытыми глазами. - Я имею в виду, я не шпионила... вот именно, - лукаво добавила она. - Ну, я пыталась…я пытаюсь понять, симпатичная ли вы пара…подходит ли он тебе. - Она наклонилась поближе, чтобы рассмотреть кулон.

Она улыбнулась. - Оставь его себе. Это не в моем стиле, но тебе идет, и любой парень, который прилетит повидаться с тобой и осыплет тебя драгоценностями, станет твоим любовником. Он в твоем вкусе. Пожилой, высокий, лысый. Я всегда вижу тебя с таким парнем. И у него такие же теплые глаза, как у тебя. Он тебе нравится, да? Я имею в виду... таким?

Мышка почувствовала, что ее приперли к стенке потоком мнений и вопросов. Ей потребовалось время, чтобы собраться с мыслями. Комментарий "глаза, как у тебя" застрял у нее в голове. Она все еще была не готова, но, по крайней мере, на этот раз она хорошо импровизировала. Она знала, что выборочное использование правды всегда помогает при импровизации.

— Он милый. Немного придурковатый, - рассеянно сказала Мона, но легко нашла нужные слова. - Может быть, немного скучный, но мне нравится скучать. Во мне достаточно индивидуальности для нас обоих, - сказала она, смеясь.

— Я не шучу. Он хорош в постели?

— С чего ты взяла, что я с ним спала?

— Мона, перестань. Это я, Алисия. Ты спала с ним, без сомнения.

— Может быть, так, а может, и нет. Может быть, я хочу, чтобы это было что-то особенное, - сказала она, пытаясь намекнуть, что это не так, и зная, что Алисия никогда бы на это не купилась. Это было единственное место, куда она действительно не хотела заводить этот разговор. Но Алисия не стала настаивать. И Майкл был особенным в том смысле, что она никогда, ни за что не должна была с ним спать.

Алисия на мгновение задержала на ней взгляд, а затем, не спрашивая больше ни о чем, проводила ее обратно. Оба мужчины ждали у входной двери, разговаривая о спорте. Алисия взяла Джона под руку, и Мышка сочла своим долгом сделать то же самое с Майклом.

Раз уж Алисия была здесь и мешала, Мышка решила, что сможет ее использовать. Она достала из сумочки цифровой фотоаппарат и протянула его Алисии.

— Не могла бы ты оказать мне услугу, Алисия? Не могла бы ты нас сфотографировать? Мы нечасто видимся. И я никогда не видела, чтобы он причесывался и был в строгом костюме.

— Конечно, - радостно согласилась Алисия, забирая у Мышки фотоаппарат. Она слишком долго делала слишком много снимков, а потом вернула фотоаппарат обратно.

— Боже мой, Мона. Я только что поняла, что вы двое похожи на брата и сестру, - сказала она, поворачиваясь к Джону. - Ты видишь это по глазам и носу? И по щекам?

— Я не знаю, - уклончиво ответил Джон. - Я имею в виду, что он выше ростом, а она, в лучшем случае, маленькая. И она далеко не такая лысая, как он.

Все рассмеялись над этим замечанием. Мышка воспользовалась моментом, чтобы поспешно ретироваться, и, попрощавшись, утащила Майкла за собой, прежде чем Алисия успела спросить, не хотят ли они присоединиться к ним.

Как только они оказались в машине, Майкл и Мышка уставились друг на друга широко раскрытыми глазами, а затем расхохотались.

— Вот черт! - заявила Мышка.

— Ты это сказала, сестра, - согласился Майкл.

— Ш-ш-ш, - прошипела Мышка. - Не называй меня сестрой. Они могут подслушивать.

Они оба еще немного посмеялись, когда Мышка завела машину. Она отстранилась, понимая, что в этот момент слово "нервничала" не совсем подходит для описания этого чувства.

**********************************

Она подъехала к его отелю, прямо к подъезду, а не к парковочному месту.

— Вот ваша остановка, сэр, - сказала она профессионально.

Майкл посмотрел на нее с недоверием. Он даже не произнес этого вслух. Он решил, что это шутка, и не хотел на нее попадаться.

— Прости, Майкл. Я знаю, что мы планировали это целый месяц. Я очень, очень хочу прийти. Но я просто... Мне просто нужно время подумать, понимаешь? Ты устал.

Он начал протестовать, но она оборвала его.

— Ты устал, и я устала. Я сегодня немного не в себе. Дело не в тебе, а во мне, но все же. Я просто должна во всем разобраться. Всего одна ночь. Обещаю, завтрашний день будет особенным. Обещаю.

Майкл был ошеломлен. Он вышел из машины, уже чувствуя, как затихает ее быстрый поцелуй. Она сказала: - Ожерелье такое красивое, - а затем уехала, и все это без его ведома. Он все ждал, что она развернется и вернется, смеясь. Но она этого не сделала. Она вышла из машины и направилась домой. Он поднялся в свою комнату, чтобы притвориться перед самим собой, что смотрит телевизор, пока не заснул, совершенно подавленный.

— Я превратилась в полнейшую дурочку, - подумала Мышка. Она превратилась в одну из тех чокнутых женщин, которых презирала, из тех, что не знают, чего хотят, и хотят только того, чего не могут получить, пока не получат это, а потом им это больше не нужно. Что она делала?

Она съехала на обочину и решила вернуться. Она почти так и сделала. Но ей действительно нужно было подумать. Она не могла вернуться, пока не была уверена, что знает, что делает и почему. - У него действительно были теплые глаза, - подумала она, как и говорила Алисия. Она не могла вернуться, пока не будет уверена, что снова не причинит ему боль.

Наказание

Мышка лежала на кровати, пытаясь довести себя криком до оргазма. Четыре пальца, скользкие от соков, неистово вонзались глубоко в нее, но это не мог быть член Майкла. Они и близко не могли проникнуть в нее так глубоко, как он. Она держала одну руку, крошечную ручку на своей груди, сжимая сосок, но это было совсем не похоже на его массивные, сильные пальцы и ладонь.

Это всегда было так просто. Она проделывала это тысячи раз, на протяжении многих лет. Она представляла себя со своим братом, а затем с легкостью доводила себя до одного, двух, трех оргазмов или больше. Она могла бы растянуть это на какое-то время. Она бы не торопилась. Она бы воплотила в жизнь одну из своих многочисленных замысловатых фантазий. Он бы прикасался к ней и целовал ее, а она - его, выстраивая, исследуя, проверяя границы, пересекая их, идя дальше. И всегда, каждый раз Майкл заставлял ее кончать. Ее брат, просто копия ее брата, каждый раз мог довести ее до полного оргазма.

Она не могла кончить.

Он был совсем рядом, на другом конце города. Она могла бы остаться с ним. Она была такой глупой. Он мог бы быть с ней прямо сейчас. Он мог бы быть внутри нее прямо сейчас. Она могла бы целовать его, прикасаться к нему, пробовать его на вкус, быть с ним. Он мог обнимать ее, давить, терзать, делать все, что хотел. Все, что он делал, доставляло ей удовольствие. Он мог сидеть в комнате и наблюдать за ней, ни разу не прикоснувшись к ней, и она знала, что кончит.

Она не могла кончить.

Пришло время пустить в ход тяжелую артиллерию. Мышка подошла к своему гардеробу, к самому дальнему его отделу, чтобы вытащить платье, тщательно завернутое в пластик. Оно было без бретелек, но в остальном слишком стильное и вычурное, сшитое из мерцающего атласа пастельно-зеленого цвета, с оборками и складочками, маленькими цветочками из ткани и многим другим. Мышке приходилось переделывать его каждые несколько лет, чтобы убедиться, что оно по-прежнему сидит на ней, но выглядела она все так же по-детски сексуально и наивно-распутно, как и в тот первый вечер, когда она надела его. Единственный вечер, когда она надевала его на публике, на свой выпускной бал.

Она мгновенно надела его, затем наклонилась к задней стенке шкафа, чтобы вытащить "Майкла Четвертого", один из нескольких пластиковых членов, которые она нашла и которые идеально подходили Майклу по размеру и форме. В этом вибраторе использовались батарейки.

Лежа на спине в темноте, Мышка подумала, что фантазия разыгралась так, как и должна была разыграться этой ночью. Ее предполагаемый кавалер заболел (он не заболел). Ее мать позвонила Майклу, чтобы он срочно назначил свидание (она не звонила). Он отчаянно сопротивлялся (он бы так и сделал), но в конце концов сдался (он бы никогда этого не сделал).

Он появился у ее двери в своем лучшем темном костюме. Ей только что исполнилось восемнадцать. Ему тогда было двадцать девять, слишком много для того, чтобы вести девочку-подростка на выпускной бал. Кроме того, он все еще был холост, и ему было трудно знакомиться с девушками, хотя Мышка считала его самым сексуальным мужчиной на свете. У него все еще было юношеское телосложение. Он много занимался баскетболом и другими видами спорта. Мышке редко доводилось видеть его в плавках, и она ненавидела этот аспект их жизни, потому что не могла любоваться его обнаженной плотью так сильно, как ей хотелось. Все шансы увидеть его в душе были давно упущены из-за ее единственной неудачной попытки.

Вечер прошел ужасно. Каждый из них дрался изо всех сил, и все ее друзья утешали ее, рассказывая, как это ужасно, что ей пришлось пойти со своим братом, который, тем не менее, был старым ворчуном, а потом даже не позаботился о ней. На самом деле, он был милым, но Мышка обошлась с ним грубо. Мышка все затеяла, а потом выставила все так, будто это его вина, просто чтобы он продолжал извиняться. Это дало ей власть над ним.

Но ее подруги, несмотря на все свои комментарии в его адрес "ах ты бедняжка", продолжали бы флиртовать с ним, как и всегда. Они вели бы себя так, будто собирались спасти Мышку, соблазнив его и забрав у нее из рук. Ее собственные подружки начали бы ревновать, беспомощно глядя Майклу в лицо или за его спиной. Мышка наслаждалась бы каждым моментом.

В конце концов, они поссорились. Короткое замечание переросло в бурную ссору. Ссора переросла в сдерживаемый гнев. Гнев сменился холодной, а затем горячей яростью. Они ссорились, и она требовала, чтобы он отвез ее домой пораньше. Тогда он почувствовал бы себя виноватым. Он попытался бы уговорить ее остаться, хотя это было последнее, что он хотел бы сделать. Она заставила бы его попотеть, наслаждаясь его мольбами и слабыми попытками извиниться, но в конце концов заставила бы его увести ее оттуда.

Они продолжали ссориться и разговаривать, и она сказала ему, что он не может отвезти ее домой, потому что мама разозлится на них обоих, если они вернутся домой слишком рано. И они пошли куда-нибудь припарковаться и поговорить, что, по-видимому, означало продолжить ссору.

Соблазнить его тогда, в ту ночь, в этом платье, было бы так просто, если бы у нее была такая возможность. Его младшая сестра смотрела бы на него грустными, одинокими, вопрошающими глазами. Выражение ее лица спрашивало бы его, почему он так поступает с ней. Почему он не заботился о ней? Она позволила маленькой слезинке скатиться по щеке, хотя мужественно старалась ее сдержать.

В конце концов, чувствуя себя виноватым, он протягивал руку и касался ее виска, нежно-преданно. Мышка тихонько терлась щекой о его ладонь. Он оставлял ее там. Она закрывала глаза и терла ее еще немного, затем прижималась губами к его большому пальцу. Он не шевелился, и она сложила губы в поцелуе, одном нежном поцелуе. Потом еще и еще.

Он, конечно, замерзнет. Он понятия не будет иметь, что происходит и как с этим бороться. Она возьмет его за руку и уткнется головой ему в плечо. Он услышит, как она всхлипывает, и обнимет ее, прижимая к себе, чтобы утешить. Она чувствовала тепло его огромных, сильных рук на своем обнаженном плече, а лицо - обжигающий жар его груди.

Тогда она могла бы поднять голову. Она целовала бы его в шею, нежно, несколько раз, так легко, что он даже не был уверен, что понимает, что происходит. В конце концов, он посмотрел бы на нее, и она поймала бы его взгляд. С открытыми глазами, глядя в его глаза, она приподнималась, прижимаясь губами все ближе и ближе. Он снова замирал. Но это было то, чего он тоже хотел, чего он всегда хотел, даже если у него не хватало смелости, как у нее.

Затем они целовались. В какие-то мгновения страсть закипала в них обоих. Он прижимал ее к себе крепко, почти до боли, неистово прижимаясь губами к ее губам, и она терялась в нем, отдаваясь его губам, как глупая маленькая девочка, которой, как она знала, она и была.

Мышка умилилась этой мысли, но ей пришлось продолжить фантазировать. Это было еще не все. Она так тщательно все продумала, предусмотрела каждую деталь, но сегодня вечером, сейчас, она торопилась.

Она страстно целовала его, пока он трахал ее в машине. Они оба все еще были полностью одеты, но она сидела на нем верхом, держа его член внутри себя, и ее платье ниспадало на них обоих. Он нетерпеливо стянул с нее верх платья, обнажив ее груди, чтобы она могла по очереди подставлять их ему, как для своего удовольствия, так и для его. Он любил их и жадно брал каждую в широкий влажный рот, доставляя ей невыразимые волны удовольствия.

— Вот и все, Майкл. Моей маленькой сиське хочется ощутить на себе твой горячий ротик. Ты всегда этого хотел, не так ли, грязный мальчишка? Ты всегда пялился на сиськи своей младшей сестры, и как только они начали расти, ты начал пялиться и захотел попробовать их на вкус.

Он стонал ей в ответ, не в силах оторваться от них, пока его язык сжимал, покручивал и насиловал ее твердый сосок.

— Пососи мои сиськи, Старший брат. Пососи их хорошенько, пососи сиськи своей младшей сестренки хорошенько.

Его член был таким приятным на ощупь. Даже тогда она не была девственницей, но у нее определенно никогда не было такого члена, как у него. Ни у кого не было такого члена, как у него. Член ее брата наполнил ее и проник внутрь, как ни у кого другого. Изгиб, этот порочный, восхитительный изгиб, коснулся тех мест в ней, которых не было ни у кого другого. В то же время она чувствовала, как ее клитор трется о его кожу, вызывая дрожь во всем теле.

— О, Майкл. Ты заставишь меня кончить. Ты заставишь свою милую сестренку кончить. Ты пригласил меня на выпускной, а теперь трахаешь меня. Доводишь до сладкого оргазма шлюшки с выпускного.

Тогда он отпускал ее грудь и отвечал ей своим глубоким, серьезным голосом, но с дрожью в голосе, потому что он не контролировал себя. Она никогда не позволяла ему контролировать себя.

— Я люблю тебя, Мышка. Кончи для меня. Я хочу быть тем, кто заставит тебя кончить. Позволь своему старшему брату заставить тебя кончить для него. Будь моей шлюшкой на выпускном и кончи для меня.

Мышка хватала его за волосы... тогда у него еще были волосы... и запрокидывала его голову назад, чтобы жадно прижаться губами к его губам.

Это было то, что нужно. Это всегда помогало. Он поцеловал ее, крепко, глубоко и безраздельно. Он забывал обо всем, кроме ее губ, в то время как она отдавалась ему полностью и безоговорочно. Тем временем она чувствовала все: его губы, зубы и язык, едва заметные хрящи на его подбородке, которые терлись о ее, ее нос прижимался к его лицу, его волосы были у нее в руках. Она почувствовала, как его огромные, изумительные ладони с пальцами легли ей на спину, прижимая ее хрупкое тело к его сильно накрахмаленной рубашке, а шелковый галстук нежно прижимался к ее соску.

И его член…она чувствовала его член. Больше всего на свете член ее брата Майкла наполнял и раздвигал ее. Она была такой крепкой…просто крепкая, невинная маленькая девочка на выпускном вечере, а мужчина, огромный, взрослый мужчина-брат, трахал ее жестко и глубоко, так что его член ощущался как огромный, горячий шпиль из мясистой, живой породы, пробивающийся внутрь нее. Оргазмы взрывались глубоко внутри нее и пронизывали ее насквозь, подбрасывая ее вверх. Она отчаянно пыталась двигаться, извиваться, но ее замечательный старший брат прижимал ее к себе, прижимал ее сиськи к себе, ее рот к своему рту, а ее влагалище крепко, жестко насаживалось на его член, когда она кончала для него, и он входил в нее.

Искусственный член "Майкл Четвертый", теперь был по уши в Мышке. Один палец отчаянно тер ее клитор, в то время как пластмассовый член извивался и двигался быстрее, чем когда-либо удавалось Майклу, отчаянно пытаясь достичь всех нужных мест, в нужное время и в нужном темпе.

Мышонок старалась изо всех сил, но этого было недостаточно.

Она не смогла кончить.

Мышка сдалась в полном отчаянии, доведя себя почти до слез. Она вытерла мокрые пальцы о подушку, намереваясь наказать себя тем, что уснет на мокром месте. Она перевернулась на другой бок и рассеянно посмотрела на часы. Три часа ночи. Она села, думая, что могла бы позвонить ему или просто одеться и приехать без предупреждения. Она могла бы извиниться, и он трахнул бы ее, и все было бы хорошо. Он бы все уладил.

Она знала, что это глупо. Им обоим нужно было на работу всего через несколько часов. Но он был так близко, и пробудет в Чикаго совсем недолго. Всего через два дня он снова уедет.

Мышка снова упала на кровать в отчаянии.

Она была такой глупой. Глупая, глупая, глупая.

Продолжение следует......

P.S. Дорогой читатель! Понравилось? Если да - пожалуйста, перечислите 10 рублей на карту № 2202200858517376. Вас это сильно по карману не ударит, а для меня это единственный источник дохода. Заранее благодарен. Ваш ЛюбительКлубнички.