Раньше я упоминал, что среди моих «подружек» больше всех было Светлан. Вот решил первую из них обозначить буквой ее фамилии.

Может быть напишу еще что-то, связанное с этим светлым именем, кроме того, что было уже рассказано в первых моих опусах о «похотливой особе», «опасных фантазиях», в «вечере пятницы» и «незапланированном приезде» и более всего в «случайном попутчике». Имя той не надо обозначать буквами или цифрами. Ее имя надо писать большими буквами СВЕТЛАНА. Если кому будет интересно, можете перелистать те страницы. В них достаточно фантазии, но многие события и переживания взяты из жизни. Наша любовная связь с той Светланой продолжалась долгие тринадцать лет. Мистика? Может быть...

А Света С была первой в списке женщин с этим именем, осветивших и окрасивших мою жизнь. Так, посмотрим, что там, в имени этом?

Древнерусское имя, которое могло быть образовано путём сложения двух понятий — «свет» и «лан». Последнее слово в данном случае в переводе со старославянского означает «земля». Таким образом, значение наречения Светлана стоит трактовать как «свет земли».

Но есть еще одно - калька древнегреческого женского наречения Фотиния/Фотина, которое переводится на русский язык как «свет» или «светлая». Кстати, в арабской версии это Фатима.

Света С будет героиней этого рассказа и в дальнейшем для простоты написания и чтения букву «С» я снимаю.

Она была старше меня года на четыре или пять. Примерно как Тамара из этой серии воспоминаний. Но в отличие от нее уже имела ребенка и была разведена. Она училась в Сельхоз академии, располагавшейся как раз в том самом, описанном ранее, дворце Бирона.

Светлана была классически красива. Я не преувеличиваю. За ней гонялись фотохудожники той поры, заманивая на портретные сессии в столичные студии. Два ее портрета до сих пор хранятся в моем личном альбоме. Я не стану в подробностях описывать красоту ее лица и тела, потому, что не сумею. Представьте себе Софи Лорен в первых ее фильмах. Представили? Только не надо на меня наезжать, дескать, выбрал, тоже, эталон красоты?! Ну, красивая же женщина! Так вот, Света была еще красивее! Эти глаза и четко очерченные губы, стройность и выпуклости тела и копна черных волос, совсем не подходящих для ее имени, восхищали и приводили меня в трепет, когда она приходила к нам домой.

Да, она часто бывала у нас дома. Мама работала врачом во дворце спорта той самой академии, и в ее обязанности входил осмотр студентов в плане допуска на занятия физкультурой и в бассейн. Студентки знали, что моя мама хорошо шьет и некоторые из них приходили со своим материалом, чтобы заказать что-нибудь модное из последних журналов «Бурда модэн», которые мама покупала у моряков-загранников. Света была одной из таких студенток, ставшей постоянной клиенткой и просто подружкой моей мамы.

Мой старший брат был женат на красивой белокурой одесситке, но и он засматривался на Свету, когда случай сводил их в нашем доме (брат тогда жил в Риге). Вспоминаю, что пару раз они даже куда-то ходили вместе, то ли на танцы, то ли в кино... а может... Ладно, что было, то было.

Окончил я школу, скажем так, без «троек», хотя и «пятерок» было только две – по физкультуре и черчению (еще бы, в семье инженеров и не уметь чертить). Но эти оценки ни коим образом не отражали реальных возможностей моего «всесторонне развитого организма». Просто хватал я все на лету и не заботился о прилежании в школе. Все больше меня занимало «прилежание» с симпатичными девчонками. И решено было применить мою «всестороннюю развитость» в рижском политехе – вполне солидном ВУЗе даже в масштабах СССР.

Готовиться к экзаменам я отправился на рижскую квартиру брата, который в это же время с женой и дочкой уехали в отпуск в Одессу. Как шла подготовка вы, наверное, догадываетесь. Да, почти каждый вечер ко мне приезжала Дзинтра и иногда оставалась на ночь.

За день до экзамена я напрягался и сдал вполне успешно две математики (письменно и устно на «пять»), пока не пришло время экзамена по физике. Этот экзамен был письменный. Надо было ответить на семь вопросов точно по формулировкам и решить три задачи. Короче, получил «двойку». Когда подали на апелляцию, то увидели, что семь вопросов на «пять», один на «четыре» и две двойки за задачи. В одной я по чистой случайности в формуле не поставил в нужную строку коэффициент равный единице, а на него, сами знаете, хошь множь, хошь дели - все одно. А вторую задачу я даже не собирался решать, потому что напрочь забыл формулу маятника. В итоге, как объяснил нам председатель приемной комиссии: «Он поступает на физический факультет и не знает двадцать процентов физики!» А о среднем арифметическом по итогу работы они даже не морочили себе голову. Самое смешное, что полупроходной балл на тот факультет был 12, которые я набрал даже с «двойкой».

Пролёт и на завод! Вот так началась моя «разгульная» жизнь. В шесть тридцать подъем, завтрак и на завод. По вторникам и четвергам после смены на вечерние подготовительные курсы в Ригу в тот же политех, в среду, субботу и воскресенье играем на танцах в нашем клубе, оставшиеся вечера понедельника и пятницы репетируем. А еще надо и погулять! Девочек забывать нельзя. Короче, времени в обрез! Но, ведь на всё хватало того времени! Вот юность бесшабашная! Или как сейчас говорят, безбашенная.

А что Света? Света шьет у мамы новое платье. Попутно эти две «подружки» обсуждают меня с моими заморочками с девочками, музыкой и необходимостью «серьезно думать о будущем». Это они институт так называют, куда непременно в следующем году я должен поступить. Делают они это нарочито громко, чтобы я слышал их «трескотню» из своей комнаты. Потом вдруг переходят на шепот и через несколько минут на пороге возникает Света. Чёрт! Как же она хороша! Фигура даже в зимнем удлиненном прикиде вызывает совершенно определенную реакцию отравленного тестостероном организма юноши. Любуюсь ею, делая вид, что внемлю ее словам о необходимости учиться, «как завещал великий Ленин». Нет, классика она не вспоминает и смотрит так, что вот-вот рассмеется от собственных слов. Понимающе киваю и укладываю в портфель ноты – сегодня танцевальная среда!

Встал и направился к двери. Света стоит, как ни в чём не бывало, загораживая проход. Остановился напротив нее и вопросительно смотрю прямо в глаза. А она, плутовка, продолжает говорить прописные истины достаточно громко, чтобы слышала мама, и с улыбкой на лице, чтобы я понял ее несерьезность. Оценил! Еще постоял, любуясь красотой, пока назидания не были исчерпаны. А шустрый «хулиган» в штанах от близости такой женщины выдавил горб под ремнем, что не скрылось от глаз красотки. Да, я видел как она взглянула вниз и резко сменила лукавое выражение лица на серьезное. Мне вдруг стало стыдно. Подумал, что надо было бы портфелем загородиться...

Потом, кажется в феврале, случился еще один эпизод, когда Света снова говорила со мной, но уже без назиданий, а нормально. А произошло это у нас дома, когда еще одна «подружка» Светы и мамы зашла к нам с мужем отблагодарить маму и отметить их отъезд в Израиль. Тогда вышло какое-то послабление и вот чета Серого и Серой, фамилия у них такая еврейская, зашла к маме с благодарностью за пошив модных нарядов, чтобы было в чем блеснуть на исторической родине. Это был один из выходных дней и до танцев еще оставалось достаточно времени. Мне тоже налили фужер шампанского и усадили за стол рядом со Светой.

Как же она хороша! Особенно в платье, край которого поднялся выше колен и повергал воспаленный юношеский мозг в эйфорию фантазий, скользивших по капрону чулок дальше к другому краю - краю пропасти в нежное лоно. Аромат ее духов и чего-то особенного женского кружил голову. Член опять испытывал на прочность брючную ткань. Бросил на колени салфетку. Она поняла зачем... Видел, как дернулась ее голова, когда я развернул и потащил вниз салфетку.

— У тебя есть девочка? – вдруг спросила Света.

— Ну, я хожу с одной...

— Ходишь и всё? – спросила с улыбкой.

— Ну, да...- «нукал», не зная как себя вести.

— Понятно. Это вы так называете отношения. Да? – продолжала пытать меня Света.

— Какие отношения? - тупил я.

— Вместо того, чтобы сказать, что дружите, целуетесь и может быть что-то еще вместе делаете, вы говорите «ходим». Да?

— Ну, да...

— А вы со своей подружкой уже далеко «ходите»? – она умышленно акцентировала на этом «ходите».

— В смысле?

Света опять улыбалась, почти срываясь в смех.

— В смысле, далеко зашли уже? Ну, невеста она тебе или так только пообжиматься по углам?

Я чувствовал, как краска заливает мое лицо от этого «пообжиматься». Я понимал к чему она ведет и даже подумал, что, возможно, это мама просила ее узнать о характере наших отношений с Дзинтрой. Хотя, у мамы и без этого был миллион доказательств нашего секса: упущенное на простыню семя, трусы в белесых присохших пятнах, полные презервативы в ведре (если не упрятать под мусор). Значит это интересно самой Свете. Ух! Что же мне так стыдно-то?

— Да, нет, ничего такого... - мямлил я себе под нос, чем еще больше веселил Свету.

— Ладно, не смущайся ты так... покраснел, как девица невинная.

Я не знал, что ответить и молчал. Она подавляла меня своей манерой говорить – напористо и свысока. Рядом с ней мною овладевало странное состояние возбуждения и подавленности. Хотелось овладеть телом, но желание это подавлялось могуществом ее красоты. У вас такое было? А у меня вот так. Собственно говоря, именно это и стало причиной события, из-за которого Светлана С оказалась на этих страницах. А случилось вот что.

В самом начале мая, сразу после праздников меня вызвали... в общем, куда надо, туда и вызвали. Скажем так, в военкомат. Мужчина в штатском, как бы извиняясь, но тоном, не терпящим пререканий, поставил меня в известность, что начать отдавать долг родине мне придется уже в этом году и прямо в день рождения. Причиной того он назвал особый статус команды, в которую я определен, и недобора в ней быть не может, так как просто с улицы кого-нибудь в нее не записывают. Вот так фокус! Поэтому до исполнения восемнадцати лет меня призвать нельзя, а вот в день рождения в самый раз. Там же вручили повестку.

Дома, конечно, мамины слезы и отцовские перекуры, звонки родным, попытки уложить меня в больницу на обследование (благо, тетка моя зам.главврача города), обращение в кадры завода, чтобы написали просьбу отменить призыв такого оху...незаменимого слесаря-сверловщика... Ну, вы понимаете. На все это я твердо сказал «ша»! Пойду служить и точка (во, прям как про гамбургеры получилось)! Мама сокрушалась, конечно. Она-то войну прошла в военном госпитале, повидала...

Эх, девчонки, держись! Вовку в армию забирают! Ноги на плее-чо! И понеслось!

На следующий же день пошел и уволился с завода. В запасе без малого три недели. А тут еще и Славке (гитаристу нашему, помните(?) повестка пришла на неделю раньше меня забирают. Вообще группа распадается. За оставшееся время трудно найти замену сразу двоим и тем более освоить репертуар. Значит и танцы в клубе будут прощальными.

Вы бы видели, как плакали фанатки, которые занимали весь ряд стульев под сценой. Новость в городке разлетается быстрее пресловутого Интернета. Да его и не было тогда в природе. Девчонки реально рыдали, и тогда мы приглашали их в перерыве в артистическую. Дзинтра метала злые взгляды, когда я уходил после танцев с кем-нибудь из «ткачих». Но и ей надо было давать отдых – практически каждый день после смены, пока мама с отцом еще на работе, мы успевали «снять напряжение» этих последних вольных дней. Все-таки классная была у меня девчонка Дзинтра!

Ровно за неделю до моего дня рождения Света пришла к маме, которая взяла на этот день отгул, то ли на примерку, то ли за новым нарядом. Она уже знала, что меня призвали и сочувственно кивала мне головой, произнося какие-то дежурные слова типа «держись», «ну, ничего страшного», «в мирное время, все-таки» (это уже больше для мамы). Но замечал я какую-то особую теплоту в глазах, когда случайно перехватывал ее взгляд.

— Мам, я в парикмахерскую пойду, а то «там» оболванят, а здесь я аккуратно постригусь, - сказал, расчесывая своего «гавроша», разметавшегося по плечам.

— Иди, пусть под полубокс постригут. Совсем налысо не надо.

— А давай я тебя постригу. Я умею, - неожиданно в разговор вмешалась Света, - Я все равно пока без дела тут сижу.

— А точно умеешь? – недоверчиво спросил.

— Увидишь. Тебе понравится, - Света даже как будто оживилась.

— Идите в твою комнату. Табурет возьми, - сказала мне мама, а потом, обращаясь к Свете, - А ты вот эти «ножни» возьми, - мама так называла еще довоенный «Золингенский» инструмент, который использовала для мелких и особо точных швейно-кройных работ. (Эти ножницы, почерневшие от времени, до сих пор режут без заточки).

Я снял рубашку и уселся на табурет лицом к окну, пока Света еще о чем-то говорила с мамой. Потом услышал, как зарылась дверь и шаги Светланы.

— Ну, что? Начнем? Давай смочу немного волосы, чтобы не разлетались, - она полила на ладони из принесенной чашки и прижала к волосам.

От этого прикосновения веяло какой-то материнской лаской. Нет, не материнской, скорее любовной... иначе, с чего бы было вдруг взбодриться члену? А тут еще ее колени коснулись спины и локтей. Пиздец! Так захотелось обнять эти ножки, лицом прильнуть к промежности, захлебнуться ее влагой и... Фантазия чуть не лишила меня чувств.

— Сиди смирно, а то уколю, - Света ловко работала «ножнями», отстригая годами рощенные пряди, - Полубокс не получится – машинки нет, а вот короткую прическу тебе сделаю.

— Хорошо, - только и смог пробурчать себе под нос – язык окаменел.

Какое-то время она молча орудовала сзади и с боков, а потом сказала:

— Ноги расставь, мне спереди зайти надо, - Света вплотную подошла ко мне, ножкой раздвигая мои колени.

Я сам не ожидал от себя такого. Я обнял ноги и прижался лицом к лобку. Через ткань ощутил его мясистый бугорок. Ждал, что сейчас раздастся крик или жесткий удар. Но ничего не произошло, только перестали стрекотать ножницы и Света вздохнула как-то странно.

— Господи, я уж думала, что ты никогда не решишься, - прошептала она, - Милый мой мальчик. Мне так жаль тебя... а может себя, потому, что ты так скоро уедешь...

Вот это поворот! Оказывается, она ждала от меня решительных действий. А я, болван, всё не решался подойти. Да как к такой подойдешь? Она же такая красивая и взрослая... В общем, я был в смятении. Ничего не мог сказать, только вдыхал аромат ее платья и того, чего-то женского, в нем. Света отложила ножницы и расческу и просто гладила мою голову, говоря что-то доброе и ласковое. Слов ее я не различал, ловя только вибрации голоса. Руки подняли край платья и гладили ее ноги, поднимаясь все выше к ягодицам. Член методично пульсировал, разрывая ткань.

— Пойдем на лодке покатаемся, - выдавил из себя.

— Да, сейчас. Дай минуту я тебя достригу...

Она оттолкнула мою голову, улыбаясь посмотрела на пьяные от похоти глаза, картинно погрозила пальцем и усадила в прежнюю позу.

Мама, ах моя милая умная мама! Какими глазами она смотрела на нас, убегавших из дома, как нашкодившие дети. Света быстро попрощалась, а я только и сказал:

— Мам, если отец спросит, то я на лодке. Мы немного прокатимся...

Схватил ключи от эллинга и рыбацкий рюкзак со всякой полезной мелочью. Погода для середины мая была отличная. И у нас со Светой была еще половина дня, а там как получится. Главное, чтобы завелся мотор.

У нас их было два и лодки тоже две. «Казанка» с «Вихрем» для рыбалки и выездов на море, а дюралевый глиссер с форсированной «Москвой» был моим средством «девок катать». Про мотор думал не случайно. На днях тоже был «прокат девочки». На остров доехали с ветерком, а вот обратно на веслах – зачихал моторчик. Если бы не секс, обматерил бы мотор. А так даже романтично получилось – на веслах по реке прокатились, а потом еще разок совокупились в эллинге на надувном матрасе. На следующий день пришлось повозиться с движком. Завелся в итоге, но гарантии не дал!

И вот, иду я весь такой на нервах. Обалдевший от счастья и предвкушения неминуемого обладания этим роскошным телом и одновременно трясущийся от страха перед взрослой (по юношеским меркам) женщиной. А тут еще этот мотор... будь он... э, нет, не так. Будь он ладен!

Пока шли по городу держали дистанцию. Только изредка соприкасались руками. А когда вошли в дворцовый парк, то стали целоваться чуть ли не у каждого дерева. Так и не дошли бы до лодки, но оба горели желанием отдаться друг другу целиком и полностью, поэтому стали как сумасшедшие лапать друг друга еще в моторном сарае. Вовремя остановились – это не место для секса. Мотор не подвел и мы рванули к острову.

Остров располагался вверх по течению и был пустынным в будни. Рыбаки тоже не особо туда ехали, предпочитая места поглубже с ямами, богатыми лещами, жирными щуками, крупным окунем и судаками. Только по выходным сюда приезжали на лодках городские и местные отдохнуть с шашлыками. Но в середине мая можно было с уверенностью сказать, что остров не будет занят.

Ох, как летела моя лодка навстречу событию, итог которого стал, наверное, главной причиной написания этого рассказа. Около получаса длилось путешествие, во время которого я не сводил глаз с моей спутницы. Ветер, налетавший с разных сторон, развевал ее волосы и постоянно подбрасывал подол платья. Света не предпринимала никаких усилий, чтобы удержать легкую ткань, а намеренно поворачивалась на скамейке так, чтобы усилить впечатление моих расширенных до предела глаз.

Она сидела напротив меня на узкой скамейке для пассажира. Собственно, глиссер спортивная лодка, но в моем варианте скамейка напротив рулевого позволяла сесть двум худеньким девчонкам. Света же свободно разместилась на ней и пристально с улыбкой следила за моими действиями, периодически отвлекаясь, чтобы полюбоваться на открывающиеся по берегам виды. Из-за рева мотора говорить было трудно, но и не хотелось. Глаза говорили больше слов.

Поднял мотор и лодка по инерции носом выкатилась на пологий берег. Быстро перебрался по носу на сушу и подтянул так, чтобы волной не унесло наше плавсредство.

— Выходи... Наступай только аккуратно, а то лодка качнуться может, - протянул Свете руку.

Она подняла ножку, чтобы наступить со скамейки на борт и в тот момент ветер легко поднял колокол ее платья, как на той фотографии Мерилин Монро в Париже над решеткой воздуховода метро. Света реально испугалась, вскрикнула, выдернула руку и, если бы не я, упала бы за борт. Я схватил ее в охапку и мягко опустил на песок. Края платья так и остались под моими руками, обнимавшими женскую талию.

Этот поцелуй был нескончаемым. Одной рукой я специально придерживал ткань на талии, когда другая рука скользила по ее бедрам и ягодицам. А как мы дышали! Это был стон! Света теребила мои короткие волосы, сильнее прижимая свой ненасытный рот к моим губам. Это было что-то ранее не испытанное мною. Меня еще никто никогда так не целовал. У Светы был большой рот. Я же сравнивал ее с итальянской актрисой, а помните, какой рот у Софи?

Я уплывал или улетал... невесомость – вот где я был в тот момент. Но все же надо было перехватить дыхание и уже найти место для дальнейших забав.

— Света, вот, возьми покрывало и поднимайся на берег... там есть удобные места... Я сейчас, только лодку привяжу. А можем палатку поставить. Хочешь?

— Нет... приходи скорее...

Для надежности привязал лодку концом к ветвям, взял рюкзак и поднялся на берег. Светы нигде не увидел. Пошел вдоль кустарника и... застыл как каменный – она стояла полностью обнаженная на фоне зеленых ветвей, через которые проглядывала водная гладь. Рождение Венеры великого Боттичелли только с черными волосами. Меня реально парализовало. Света тоже стояла неподвижно, одной рукой как бы придерживая налитую грудь, а ладонью другой, прикрывая лобок. Солнечные блики, пробивавшиеся сквозь листву оживляли картину.

Мой паралич восторга не проходил. Я так и стоял с рюкзаком в руке и смотрел на женщину.

— Ну, что ты остановился? Иди уже ко мне, - в голосе Светы проскочили нотки нетерпения.

«Дурак, - подумал в ту же секунду, - бросай поклажу, раздевайся скорее, ты же мечтал об этом». Расстегнул рубаху и брюки. Всё на землю и босой по траве иду к ней, не чувствуя под собой ног. Но, что это?! Я не чувствую собственный член! Что происходит? Почему так? Задаю себе вопросы, но ничего не могу поделать – член не встал и, кажется, не хочет это делать. Чёрт, полнейшая фрустрация. Стало до отчаяния стыдно. Еще шаг и обнимаю ее. Какая гладкая у нее кожа! Грудь сосками упирается в мою. Ладони по спине к ягодицам... О, вот так... все, как мечтал! Она гладит мне спину, трогает, трется лобком.

Но почему не встает хуй? Что это? Ужас! Так еще никогда не бывало. Стыдно-то как!

Света целует меня, нежно гладит «мертвый» отросток и шепчет:

— Успокойся... так иногда бывает... какой же ты еще...

Какой же я? Я так и не узнал. От стыда все пошло наперекосяк. А когда Света опустилась передо мной на колени и обняла красивыми губами «упрямца» мне стало еще хуже. Он даже теперь не думал вставать.

Потом, уже с приходом в Союз растлевающей, но и образовывающей литературы, я прочел у дедушки Фрейда, что подобное растворение в женщине из-за ее красоты или иных достоинств, грозит фрустрацией и отсутствием эрекции. У юношей это даже может стать вечной преградой сексуальной жизни. Умеренная агрессивность и разумное унижение женщины способствуют хорошей эрекции, вывел формулу Фрейд. А тогда я чуть не заплакал. Нет, честно, стыдно было до слез.

Света поработала ротиком еще несколько минут, но тщетно. Она встала с колен, поцеловала меня сочно в губы и на ухо мне прошептала:

— Мы никому не скажем, а завтра я приду к тебе снова и у нас все получится. Ты это знай!

Она говорила уверено, тоном ведьмы-ворожеи так, что у меня даже мурашки по коже пробежали. Сразу после этого она, как ни в чем не бывало, оделась, скрутила покрывало и подошла ко мне, подпрыгивающему в одной штанине.

— Ты запомнил, что я сказала? – тот же ведьмин тон.

— Да, завтра мама с утра на работе будет, - вернулась ко мне память.

— Значит и я приду утром. А сейчас ни слова больше об этом... У нас была прекрасная прогулка и всё. Ты понял?

— Понял...- я стоял как «описавшийся пудель». (Кажется так у Богомолова в «Августе сорок четвертого»). Точнее не придумаешь.

По дороге домой ветер все так же играл ее платьем, но теперь она автоматически придерживала край ткани, не давая ветру шалить. Проводил Свету до общежития. Расстались без поцелуев, но многозначительно прошептав «до завтра».

Мама удивленно посмотрела на меня и на часы.

— Что? Нагулялись? Я думала ты поздно вернешься. Ужинать будешь?

— Нет, мам. Позже чайку может попью.

Маму не обмануть. Она сразу поняла, что что-то у нас не сладилось, но, умудренная жизненным опытом, не стала расспрашивать.

Я не спал почти всю ночь - мысли о случившемся не давали. Но чем больше я искал причину, тем глубже залезал в проблему. В конце концов, сосредоточился на том, что сказала Света и с многократно повторенной как мантра фразой «и у нас все получится» под утро заснул.

С какой радостью утром увидел торчащий член. Значит, все нормально! Значит, держись Светка! Выебу!

Вот с таким настроением и встретил ее. Вел себя как придурок малолетний, чем немало веселил женщину. А она только подбадривала и улыбалась. С порога рассказал ей, как обрадовался утренней эрекции. Она смеялась и сказала, что была уверена в сегодняшнем дне.

В таком супер мини я ее еще не видел! Даже ветра не надо было, чтобы разглядеть ее бедра почти до половины. Казалось, еще чуть и можно увидеть нижний обвод ягодиц. Показалось, что она чуть ярче накрасилась, чем еще больше раззадорила меня. Член стоял!

Не задавая никаких вопросов про чай, кофе и прочее, потянул за руку в комнату, где приветливо был раздвинут и застелен диван. Набросился на нее, как голодный волк на овечку. Она только успевала поворачиваться, чтобы дать волю моим раздевающим рукам. На себя надел только рубашку и спортивные брюки, которые теперь топорщились на коленках и не меньше на лобке.

Свету, похоже, забавляла моя напористость. Она была податлива и игрива до того самого момента, когда я с налета врезался членом в ее пизду.

— Осторожно! Ой, так не надо... Ох, он у тебя какой...

После этого она плавными качками и глубоко вздыхая, насадилась на хуй до конца.

— Ой, божечки, какой большой...

На самом деле пизда Светы не произвела на меня такого впечатления как вся она. Не о красоте сейчас речь. Просто после узких влагалищ моих юных партнерш и нерожавшей Тамары, пизда Светы была менее тугой. Зато какой она была мокрой и мягкой! Я ревел от восторга, врезаясь в ее глубины.

Света завелась не на шутку. Она отдавалась всем телом и громким стоном возвещала о радости совокупления. Ее груди, тяжелые, насосанные ребенком, колыхались широкой амплитудой, крутясь и сталкиваясь, чем приводили меня в восторг. Периодически ловил их ртом или рукой, сдавливал соски. Залезал пальцами в ее роскошный рот. Целовал как безумный. Ревел от удовольствия и сознания, что не импотент. И ебал, ебал, ебал...

Женщина уже дважды вздрагивала и прогибалась в спине, норовя вытолкнуть из себя член. Потом, после минуты покоя снова начинала извиваться. Уже и я был готов кончить, но еще сохранял темп. Света, наверное, почувствовала, как раздулся член, готовый выплеснуть семя и прокричала:

— Не в меня... пожалуйста... не надо...- а сама при этом ухватила меня за бедра и прижимает сильнее к себе.

Вот пойми их!

— Отпусти, я уже близко, - только и успел сказать, как начал выстреливать.

— Да, да, да... еще, еще... милый... еще... сильно! Да!- кричала она, прижимая мои бедра.

Она опять выгнулась дугой и мелко дрожала. Все ее тело в мгновение покрыли капельки пота и заблестели в полосе солнечного света, пришедшего к нам. Такое я видел впервые. И, наверное впервые, испытал одновременный оргазм.

— Подожди, не вырывайся так... я хочу тебя поцеловать там...- я с трудом удержал Свету, пытавшуюся скорее убежать в ванную, чтобы промыть влагалище.

— Где там? Ты этому где научился!? Юноша!? – Света явно удивилась, когда я поцелуями с груди и живота опустился на лобок.

Только сейчас я вблизи рассмотрел это чудо. Она явно брила излишки волос и постригала лобок, придавая ему четкий вид треугольника. Такое я еще не видел у моих подружек. Аромат пизды возбуждал. Я поцеловал бугорок и лизнул в верхней точке, от чего Света дернулась и ахнула. К тому времени я уже догадывался - здесь что-то прячется такое, что радует женщин.

— Всё, поцеловал и хватит... дай мне подмыться и продолжим, - она выбралась из под меня, сделала несколько шагов к двери, остановилась и лукаво, - А мне понравились эти твои поцелуи.

— Слушай, а мама или отец на обед домой не придут? – услышал голос Светы.

— Не придут. Мама знает, что ты придешь, - как само собой разумеющееся выдал ей.

— Ты что, с ума сошел?

— Она просто спросила, почему вчера так рано пришел, не поссорились ли мы. Ну, я просто сказал, что нет, что ты сегодня еще придешь и мы подольше погуляем, - как мог вывернулся я.

— Ну, смотри у меня! – притворно грозно сказала Света.

— Я бы лучше на тебя посмотрел.

— Смотри! – полотенце полетело на стул и женщина приняла ту же позу, как на острове.

— Ты очень красивая!

— Я знаю. Ты доволен, что такая красивая и твоя?

— Я вообще летаю на небе от тебя... Вчера тебе мало было?

— Больше так не будет. Я к тебе все оставшиеся дни буду приходить. Хочешь?

— Хочу! Конечно! Ты еще спрашиваешь... А тебе со мной как? Ну, нормально? Или ты только потому, что в армию иду?

— Дурак ты, Вова! Никогда не спрашивай женщину об этом, а смотри в ее глаза, когда вы... близко.

— Прости... я просто...

— Так, а что это за поцелуи были только что? А? Я тоже хочу поцеловать у тебя.

Во втором акте, как вы поняли, в качестве прелюдии звучали причмокивания наших губ. А как она сосала! После Тамары некоторые подружки брали в рот, но чтобы так! Ее язык выписывал невероятные пируэты вокруг головки, пальчики двигали и скручивали кожу вокруг ствола, нежно сжимали мошонку. Знаете, потом еще много было минетов, но светкины я помню до сих пор. Она не заглатывала до горла, как сейчас показывают в порнухе. Не знаю, кому это нравится? Женщина давится слюной с вонючим желудочным соком... Блевотина какая-то по бороде стекает. А потом целовать ее такую как? Даже запах пиздятины меня лично не отталкивает, а этот... фу!

Зато светкин язычок как крылья бабочки порхал по головке и вдоль члена, теребил уздечку так, что я отвлекался от лизания и замирал от кайфа. Признаюсь, что ее пизда и пахла иначе, чем у молодых девок. Что-то «взрослое» было в том аромате. Так вечерние духи отличаются тяжелым бархатистым ароматом от ветрено свежих дневных.

После интимных поцелуев мы опять отдались друг другу с неистовой силой. В тот день это произошло еще один раз, когда в конце Света умоляла меня скорее кончить, потому что лежала без сил и не могла что-то испытать от усталости.

Так продолжалось еще три дня, а на четвертый, за день до отправки на сборный пункт в Ригу, мы отметили мой день рождения. Гостей собирали вечером. Мама наготовила и напекла заранее и ушла на работу, зная, что с утра у меня будут посетители.

Утром раньше всех перед работой прибежала Дзинтра. Мешкать было опасно, могли прийти другие поздравители. Поэтому быстро, в привычной манере, отыграли акт и распрощались до вечера. Буквально следом пришла одна поклонница с фабрики с огромным букетом роз и задранной юбкой. (Не удивляйтесь, что мне дарили цветы. Так в Латвии было принято). Второй акт был так же стремителен. А вот потом пришла Света.

Пока мы не насытились друг другом я не реагировал на звонки телефона и в дверь. Когда я открыл ее, то на пороге лежали три букета цветов, а на ручке висел завернутый в бумагу подарок.

Вечером была веселая попойка. Пришли все, кто мог и хотел. Комнаты было мало, поэтому гуляли во всех трех, на кухне и на лестничной клетке. Света держалась поближе к маме, чтобы гости ничего такого не подумали про нас с ней.

Ближе к полуночи, когда уже все разошлись, я пошел провожать Свету до общаги. Устоять не смогли. За кустами возле ограды универмага, сдерживая стоны, мы еще раз полюбили друг друга. С нею можно было начинать без предварительных ласк и прелюдий. Она всегда была мокрой настолько, что хуй влетал во влагалище сразу и на всю длину. Это только в первый раз насторожило Свету, а потом она как будто только этого и ждала. Она говорила, что «моего размера в ней еще не бывало». Не знаю, может и так, но влагалище у нее тесным не было, хотя обнимало нежно и приятно. Ух, как ярко я вспоминал потом эти пять дней со Светой.

С нею было легко и без всяких условий и разговоров о будущем. Она понимала, что после службы я, скорее всего, не вернусь домой. Я тоже подсознательно не строил никаких планов ни с кем из познанных мною девчонок, в том числе и Светой.

Утром она единственная из моих подружек пришла провожать меня на вокзал. Она была одета в простое длинное ситцевое платье. Волосы, собранные в хвост, лицо без макияжа, разве что реснички подкрашены, в сандалиях на босу ногу – она выглядела как «баба из кино про войну». Мама даже обняла ее.

Мы расцеловались со Светой на перроне. Ну, не дать - не взять, как на войну проводы. Я стою на подножке отправляющейся электрички (тогда автоматических дверей еще не было) и машу ей рукой, а она стоит такая тонкая и грустная, разве что платок к глазам не подносит.

Брат встретил нас с мамой и отцом в Риге. Еще успели заехать к нему домой и выпить за день рождения по стакану сухого и потом на его машине в Румбулу, где я должен был найти второго парня из нашей команды и сесть в самолет до Москвы. Накануне меня снова вызывали в «тот» кабинет в горисполкоме, где вручили пакет сопроводительных документов, назначили старшим группы, сказали, чтобы без фортелей, пояснили, что на призывной пункт ехать не надо, а сразу в аэропорт, где у военного коменданта я получу дальнейшие инструкции. Сами понимаете уровень ответственности для шалопая! Нет, шутить с людьми из «того» кабинета не было никакого желания, поэтому все выполнил, как предписано и вечером ужинал в подмосковном учебном пункте вместе с другими пацанами.

Письма от Светы приходили часто. Она подбадривала, рассказывала, как учится, про дочку, про родителей, которые жили в Литве в Шауляе. Иногда напоминала о наших с нею «приключениях» словами, понятными только нам двоим. Честно скажу, ждал этих писем. От других девчонок тоже иногда прилетали послания, но эти дежурные письма не грели так, как светкины. Но со временем письма стали приходить реже, а ко времени моего отпуска вовсе прекратились. Да, отпуск.

На первых же контрольных стрельбах с отсечкой в два патрона положил все мишени из АКМ, хорошо попал в мишень со ста метров из СКС, а из ПМа выбил 28 из 30, но так кучно (десятка и две девятки прямо у черты), что приехавший с инспекцией новобранцев замкомполка с характерным «оканьем» перед строем сказал: «Ну, что боец, послужил бы ты хотя бы полгода поехал бы в отпуск. А пока объявляю благодарность за отличную стрельбу и отпуск. Поедешь, когда командир разрешит». Вот так боец Иван Бровкин заслужил «красные революционные шаровары». Шучу. Но прошел год службы и я приехал в отпуск.

В военкомате сразу запросили мою фотографию на доску почета и военком, отец одной моей школьной подружки (я в каком-то из рассказов упоминал о ней), лично радушно принял меня в кабинете и сразу сказал, что продлевает мне отпуск еще на пять дней «для чтения лекций в школах на тему патриотического воспитания молодежи». Ясно, что никаких лекций я не читал. Вот, что значит «блат всемогущий»!

Незадолго до приезда в письме маме спросил, что делает Света, приходит ли еще к ней за шитьем? Мама написала, что связь прервалась, но про Свету ходят «разные» слухи, которые и «повторять стыдно». Понимаете, что с такой информацией трудно было оставаться непредубежденным. Маме я верил. Тем боле, что последние письма от Светы были простой формальностью типа - «ну, ты как там(?)».

В первые же дни дал жизни всем гормонам и выпустил на волю сперматозоиды. Дзинтра была по-прежнему предана и радовалась моему приезду. Досталось и другим, менее известным читателю подружкам. Раздав «всем сестрам по серьгам», решил все-таки подробнее расспросить маму о Свете и, возможно, встретиться с нею.

Рассказ мамы основывался не только на слухах. Несколько раз она видела Свету в «нехорошей» компании тренеров из дома спорта. Эту компанию я знал тоже. С одним из участников этой шайки ёбарей-перехватчиков по имени Боря мы некоторое время вместе занимались плаванием! Так сложилось, что мы с ним не только плавали.

Когда я еще учился в десятом классе, он поступил в Рижский институт физкультуры на тренерский, где среди предметов была ритмика. Читатели, возможно, помнят такой урок танцев, некоторое время активно внедрявшийся в программу школьного, а в Латвии и ВУЗовского образования. Так вот в их РИФе по данной дисциплине был зачет. Как, вы думаете, танцевал Борис? Никак. И практически все его однокурсники так же. А как, вы думаете, он выкрутился из ситуации? Правильно, позвав меня станцевать за него! Я же говорил, что занимался и даже успешно в городской студии бального танца.

Впервые я выступил в роли другого человека, да еще предоставив на подпись зачётку с фотографией. Но, танцами «за Борю» это не ограничилось. По просьбе преподавательницы пришлось перетанцевать со всеми девушками курса, потому что других партнеров, способных обеспечить им зачет, в зале не нашлось.

На том этапе мы ненадолго сблизились, в результате чего я узнал, как проводит время их компания с девушками. Это были провинциальные оргии, в которых участвовали и сложившиеся пары, и случайные люди. Но я в них не участвовал, а знал только из рассказов Бориса.

Собственно говоря, того, что Свету видели в компании Бори, было вполне достаточно, чтобы представить себе дальнейшее. Тем не мене я решил найти Свету. Был июнь и я полагал, что в академии еще идет сессия и смогу застать ее в общаге. В один из дней пристроился к компании студентов и без пропуска просочился мимо дежурного в общагу. Шел наугад, потому что она могла сменить комнату или вообще перебраться на съемную квартиру. Но, повезло!

Постучал в знакомую дверь и услышал:

— Не закрыто... заходите.

— Привет, - непринужденно, насколько смог, приветствовал Свету, - Как дела? Не ожидала?

— Ой, Володечка! Милый мой...

Так хотелось выругаться за этого «милого», но сдержался опять. Странное состояние овладело вдруг мною: внутри все кипело злобой и нетерпением вывалить на эту особу все, что я узнал о ней, другая же субстанция хотела овладеть этим порочным и по-прежнему прекрасным телом. Реально, член напрягся уже после того, как за дверью услышал ее голос. Что за колдовство в этой женщине!? Смотрел на нее и не знал, что делать дальше. Это внутреннее противоречие парализовало мои мысли, руки, ноги, но не половой орган. Твердая плоть прижималась к животу Светы, обнимавшей меня, осыпавшей поцелуями лицо, шею, шептавшей что-то ласковое.

— Ты одна здесь живешь? – едва смог выдавить из себя эти несколько слов.

— Да... я закрою дверь...

— Подожди... может не здесь...

— Здесь... сейчас... я хочу тебя, милый мой...

Всё! Я сдался! Куда делась та злость и желание унизить ее откровением? Она делала из меня послушного котика. Сука! Она была неотразима. Я бы принял эту мою податливость, возможно, в первый день после приезда, когда желание секса было неконтролируемым. Но сейчас, после череды совокуплений с подружками, казалось бы мог себя сдержать... Нет. Руки непроизвольно расстегивали пуговицы на ее халате, мяли ничем не стесненные груди. Падает с плеч эта преграда и опять не могу оторвать глаз от прекрасного тела. Когда она успела раздеть меня? О, как я этого хотел...

Она на коленях с хуем во рту. Сотни раз в армейской койке представлял я себе эту сцену, однажды испытанную со Светой в те последние дни на гражданке. Соси, соси, сука! Повторял про себя, чем еще больше напрягал срамную мышцу. Злость возвращалась при виде женщины, стоящей передо мной на коленях. Так и надо! Я выебу тебя со всей накопившейся злостью и обидой... Нет, обиды нет. Только злость! Как же это возбуждает!

— Повернись задом, - почти по-военному скомандовал ей.

— Какой ты стал мужественный, родненький мой, - сказала и подняла на меня восторженные глаза, - Такой ты мне еще больше нравишься...

— Повернись... - хотя на языке было совсем другое.

Хотелось бросить: «А ты мне совсем не нравишься, потаскуха! Грязная шлюха, которую пользуют все подряд и вместе. Думаешь, я не знаю, через чьи руки ты прошла? И эти твои «милый» и «родной» мне противно слышать из твоего грязного рта, в котором хуи сменяли друг друга весь этот год, когда я, как последний дурак, вспоминал тебя и мечтал снова любить». И тут же останавливал себя. «Э, братишка, не слишком ли ты строг? Разве ты сам не переёб только что десяток девок, прежде, чем прийти к ней и выяснить отношения? А какие, в сущности, отношения? Не было их и нет. Есть связь! Яркая, острая сексуальная связь человеческих самца и самки. Вот и делай свое дело!» И я делал.

Света подошла к столу, оперлась на край руками и прогнулась. Роскошные ягодицы разошлись. На это невозможно было смотреть без восторга. Света, по всей вероятности, каким-то образом удаляла растительность на лобке и в промежности, хотя в то время мои знакомые девчонки подбривали только то, что выходило за разумные пределы холмика. Света была девственно гладкой в этих местах. Это меня возбуждало и злило одновременно. Так следить за своей пиздой, в моем представлении, надо было отнюдь не из гигиенических соображений, а по причине постоянного ее использования в сексуальном обольщении.

Света специально расставила пошире ноги, чтобы максимально открыть моим глазам скрытое между ягодиц. Наружные губы разошлись, предъявив бутон из лепестков малых губ, а анальное отверстие манило к себе как ротик жеманницы. Захотелось поцеловать этот ротик. Оба входа были рядом и вид их возбуждал неимоверно.

В страстном порыве прижался губами к этой щели. Целовал, водя языком снизу вверх, ласкал оба вожделенных отверстия, вызывая приглушенный стон любовницы, которую любил и ненавидел одновременно. Надолго меня не хватило – слишком велико было напряжение. Член ворвался в пизду со звуком паровозного гудка. Когда такое произошло впервые, я рассмеялся схожести со звуком «выстрела» из другого отверстия. Но теперь мне было не до сравнений. Поразил простор женского влагалища. Никогда еще моему «толстяку» не было так вольготно. Стенки влагалища прижимались, но не обнимали член. Тогда я не знал еще сравнения «карандаш в стакане», а теперь в рассказе могу его применить.

Год тому назад светина пизда тоже была не тугой, но то, что я ощутил теперь, было из ряда вон... Казалось, туда мог спокойно влезть еще один хуй. А может быть и влезал? Как только догадка, что ее могли вот так ебать двое посетила мой воспаленный мозг, я ожесточился. Сильнее сжал руками белые ягодицы и с неимоверной силой и скоростью стал вбивать член во влагалище, как будто надеялся в глубине его найти узкое местечко и ощутить объятие плоти. Света, однако, пыталась заглушить крик, засунув в рот угол подушки. Неужели она что-то чувствует?

— Ложись на спину...

— Кровать скрипит сильно...

— Ничего...

Эта женщина подо мной была прекрасна в своей доступности. Все в ней дышало похотью. Всё, начиная от взгляда, выражало ненасытное желание совокупляться. Глаза околдовывали и манили, колокола груди раскачивались в такт ударам, как греховный набат, живот сжимался от импульсов сладострастия, гладкий лобок блестел от влаги вожделения и эти ноги, призывно раскинутые в стороны. Я овладевал ею жестко и нетерпеливо. В этой позе что-то поменялось у нее внутри и влагалище казалось более узким, но все равно хлюпало и издавало те самые звуки «изношенной пизды».

— Володя... тише... пожалуйста... ах... ой, не могу... тише...

Я не обращал внимания на женщину, из-за скрипа кровати не слышал ее слов и стонов. Кажется, это был ее второй или даже третий оргазм, а я все никак не мог кончить. Надо было что-то предпринять. И тут вдруг вспомнил весьма соблазнительный вид ее ануса. Остановился.

— Встань, как в начале... не могу кончить...

— Может... я... ротиком? – перехватывая дыхание проговорила Света.

— Встань, как сказал... - я был груб.

Света молча повернулась и приняла прежнюю позу.

— Ноги шире. Шире... еще... вот так.

Несколько раз провел головкой вдоль всей щели, смазав таким образом анус, и прижался членом к дырочке.

— Ай, Володя... не надо... я не готова... не надо... прошу... пожалуйста не надо туда...

Она двинулась вперед, пытаясь уйти от напора, но колени прижались к ящикам стола и в ту же секунду головка раздвинула сфинктер (я даже не знал тогда как называется то колечко, что закрывает проход) и утонула в горячей кишке. Света только длинно простонала. Постепенно продвигаясь внутри, член наконец-то почувствовал «объятия». Света то ли плакала, то ли так стонала от боли, но терпела. Пусть у меня был и небольшой опыт анального секса, но я уже знал, что в этом деле нельзя спешить. Медленно, сантиметр за сантиметром проталкивал член под стоны женщины и вошел почти наполовину. Этого было вполне достаточно. Теперь назад... теперь вперед... еще и еще... Света уже не стонет плаксиво, а просто молчит и глубоко дышит.

Ей нравится. Это понятно по тому, как заиграла ее попа. А на меня опять злость напала, как представил, что у нее в пизде два хуя и еще один в жопе. Сука, и ты еще меня милым называешь? Сколько таких «милых» тебя ебли одновременно, пока я там... А что я там? Как будто на войне! Ха-ха. Ладно, оставим это. Но злость так и пёрла из меня.

— Вот так, вот так... получай, сука... - я чувствовал приближение и потерял над собой контроль, - Вот тебе за твою верность, сука... за блядство твое... я думал, что ты... а ты с кем здесь только не перееблась...

Света пыталась вырваться и что-то выкрикивала, но я крепко держал ее за бедра и вколачивал в жопу член. Вот оно! Пришло! В мошонке закрутился смерчик оргазма. Еще секунда и... вдруг в голову бьет дурная мысль и я быстро выхожу из ануса и вставляю в пизду. О, какой поток я залил тогда в ее похотливое чрево!

— Всё, я ухожу... - я быстро натягивал брюки, а Света упала ничком на кровать вздрагивая и всхлипывая.

— Когда твой отпуск кончается, - не поднимая головы спросила она.

— Завтра, - я не хотел говорить ей правду.

— Почему? Ну почему ты так со мной? Я же живой человек...

Она пыталась что-то объяснить мне, призывая к жалости, но ни одним словом не дала понять, что все, сказанное мной в запале страсти, было неправдой. Ни на секунду не усомнился в своей правоте. Я оправдывал свою злость и грубо мстил не столько за ее измену, сколько за позор, испытанный мною тогда при первом нашем сближении. Я так думал, но одновременно испытывал сильнейшее чувство плотской любви к этому грешному телу. Света была прекрасна!

Через два дня вечером мы с соседом Валеркой шли мимо общаги в гости к его бывшим одноклассницам, которых встретили на танцах на островке. Мы договорились с девчонками, что купим выпить, а они в это время приготовят на стол. Вдруг из окна:

— Володь... ты не уехал? – Света.

— Да, разрешили задержаться на три дня, - особо распространяться не хотелось.

— Может, тогда зайдешь? Пожалуйста, Володенька... - в ее молящем тоне не было фальши – она была искренней.

— Нет, Света... извини. Мы сейчас торопимся.

— Может тогда завтра?

— Не знаю. Извини. Надо идти.

Это была наша последняя встреча. Через год, когда я отслужил, Света уже уехала. По слухам, она взяла академический и уехала к родителям. Осенью я уехал на учебу в Москву и потом появлялся дома только на каникулы, но попыток найти Свету не предпринимал.

(следует)

15619   168 202   +10 [36] Следующая часть

молодая любовница, фрустрация, проводы в армию, минет, куни, анальный секс, грубый секс