(Примечание: этот рассказ является художественным произведением и предназначен только для взрослой аудитории. Персонажам этого рассказа исполнилось больше 18 лет. Автор не одобряет поведение дамочек)

(Главный герой: Анатолий - взрослый парень оператор аватара биороида в форме ребёнка. На момент действия акта сексуального характера 25 лет)

(Читать на свой страх и риск)

Стоя на сцене, избитый и в синяках от побоев со стороны рабыни-госпожи, я не мог не наблюдать за происходящим вокруг. Через прозрачные стены всё было отчётливо видно. Это место, этот бункер, было притоном беззакония, где сексуальное рабство практиковалось открыто и без стыда.

Я наблюдал, как несколько охранников с электрошоковыми дубинками патрулировали территорию, сменяя друг друга каждые пару часов. Скорее всего этим дубинками они наказывали рабынь, как делал это один из главных бандитов в этом городе. Их присутствие было постоянным напоминанием о расстановке сил, действовавшей в этом месте. Я заметил, что у одного охранника были противогазы и кислородные баллоны — необходимая мера предосторожности в таком замкнутом пространстве, как это. То что этот бункер размером с бомбоубежище для приличного количества людей, не отменяет возможности пожара. Пожар под землёй гораздо опаснее, чем на поверхности. Опасность представлял не столько огонь, сколько дым, он просто не может выйти через окна или какие-нибудь прочие отверстия. Дым будет подниматься вверх, а значит через выход на поверхность. Нужно очень постараться, чтобы добраться до поверхности, не задохнувшись. Противогазы были нужны в случае эвакуации при возгорании. Люди здесь хорошо подготовились.

Готовя обед для госпожи, я не мог не обратить внимание и на другие детали. Я увидел кабель, идущий вдоль стены, обеспечивающий освещение главной сцены. Я также изучил местонахождения камер, расположенные по всему видимой мною части бункера и следящие за каждым нашим шагом. Но мое внимание привлек тот бандит, следящий за своим товаром. Он стоял в отдаленном месте, вдали от любопытных глаз камер.

Глухая или слепая зона, как там выражаться правильно? Видимо он не хотел светиться, и администрация специально выделила ему эту зону. Однако, он должен двигаться. Возможно ли, что тут есть маршрут, где можно быть не замеченным камерами? Я не проходил, по всем коридорам, поэтому естественно не знал обстановку. Я должен узнать, где помещение мониторинга. Скорее всего там можно найти весь компромат на эти лица в зале, и то что твориться в этом месте. Если мне удастся попасть в комнату, и получить данные, то я могу нанести серьёзный удар этой организации. Они легко могут замять одно дело, но смогут ли они справиться с массовым разоблачением их клиентов?

Итак, я вижу очертания плана. Я устраиваю пожар, начинается паника, я захватываю балончик с кислородом, где-то рядом должна быть кислородная маска. Противогаз не подходит. Слишком крупный, а моя голова маленькая. Я захватываю один из электрошокеров дубинок, используя маску, бегу в комнату мониторинга по слепым зонам. Вырубаю охранника электрошокером, если он будет ещё там и беру флэшки, диски и любые другие носители информации. Ну и сматываюсь, конечно. Есть много переменных и одна большая проблема, которые мешают сформировать этот план целиком. Как забрать маску и электрошокер? Мне нужна зажигалка или спички. И как, чёрт возьми, исполнить этот план в теле ребёнка?

Мой взгляд привлекла моя мать, которая сидела в первом ряду и выглядела совершенно расстроенной. Ее глаза были широко раскрыты от беспокойства, а руки крепко сжаты на коленях. Я почувствовал укол вины за то, что причинил ей такие страдания, но знал, что все это было частью плана. Да и пора ей перестать жить в своём наивном извращённом мире. Рядом с ней была моя няня Соня, застенчивая и робкая женщина. Она теперь горячо молилась, ее глаза были закрыты, а губы молча шевелились. Я знал, что она просит небеса о моей безопасности и благополучии, и почувствовал, как тепло разлилось по моей груди. Несмотря на ситуацию, я был благодарен за ее присутствие и ее непоколебимую веру в меня.

Продолжая нарезать овощи и помешивать кастрюлю, я заметил, что некоторые зрители начали расходиться. Вероятно, они ожидали, что представление уже должно было закончится, и устали ждать. Но людей все еще оставалось много, и я чувствовал на себе их взгляды, пока работал. Те, кто остался, больше не выкрикивали оскорблений и не издевались надо мной. Они словно поняли, что нет смысла кричать на ребенка за его глупые слова. Но я видел гнев и разочарование на их лицах и знал, что задел их нерв. Я понимал их "горе". Если бы кто-то сказал мне, что я трахаю женщину неправильно, я бы тоже разозлился. Да даже просто написал об этом. Это как сочинить порно-рассказ с одной тематикой, и оскорбить сексуальный фетиш читателя. Явный способ заиметь хейт в свою сторону. Но мне нужен был их гнев. Провокация была частью плана. Но чего я не ожидал, так это реакции некоторых зрительниц. Я предполагал, что большинство женщин любят альфа-самцов и что они будут на стороне мужчин, которые меня ненавидят. Никто не станет на сторону пиздолиза, пусть и мелкого. Это не моя низкая самооценка. Это факт. Раз они тут, то они явно не святые. Они любят посмотреть на страдания других баб. Они также презирают их. Но оглянувшись вокруг, я увидел в их глазах отсутствие ненависти ко мне. Вместо этого я увидел любопытство и интригу. Именно сейчас я понял, что женщины не так просты, как я думал. Они были сложными и многогранными, и их нелегко было классифицировать. Возможно, им просто надоело смотреть на одно и тоже, а тут что-то новое. Из-за болезни в прошлой жизни я мало общался с женщинами. Да и никто мне не давал. Больной дохляк мало кого привлекал. Точнее вообще никого. Я считай "помер" девственником. Поэтому мне сложно судить о женских пристрастиях.

Комната была наполнена напряженным ожиданием начала четвертого этапа шоу. Я приготовил обед для своей госпожи-рабыни и принес ей в столовую. Она сидела за столом, глядя на меня, пока я обслуживал ее. Пока она ела, я стоял на коленях под столом и послушно ласкал языком ее ноги. Вкус ее кожи был солёным от пота. Ведущая со смесью удовольствия и отвращения наблюдала, как я обслуживаю свою госпожу.

«Посмотрите на это жалкое существо», — усмехнулась она. «Выпрашивает объедки, как собака». Моя госпожа рассмеялась, ее голос был холодным и жестоким, но чувствовалась фальшивость в её действиях. Всё-таки ей не подходит быть госпожой. «Да, он моя собака. И собака должна знать свое место». Она сильно ударила меня ногой по лицу, отбросив меня на пол. Я как обычно это принял. Я знал свое место в данный момент и делал все возможное, чтобы доставить ей якобы удовольствие.

После обеда ведущая объявила, что нам пора переходить в бассейн. Ну, ничего себе, сколько всего есть в этом бункере. Видимо его строил миллиардер. Рабыня потащила меня за ошейник, выражение ее лица было суровым и непреклонным. И всё же я чувствовал ее беспокойство за меня, но знал, что не могу позволить остановить меня. Мне нужно было сосредоточиться и делать то, что мне сказали.

Когда мы подошли к бассейну, ведущая сделала объявление, которое застало меня врасплох. Мне нужно было лизать киску рабыни под водой. Мысль об этом заставила мое сердце колотиться от... смеха. Я был уверен, что смогу справиться с этим. Зрители начали кричать и издеваться, их голоса наполнили зал. «Он никогда этого не сделает!» Они плакали от смеха. «Он слишком слабенький, он же просто ребёнок, хоть и выскочка! Даже взрослые мужики не смогли пройти это испытание». Действительно. Дальше этого этапа как я понял, никто не продвинулся. Если верить сказанному ведущей, парня заставляли лизать под водой очень часто с разными интервалами времени. И самый большой интервал был: две минуты. Одновременно задерживать дыхание и лизать было не по силам испытуемому. И это после, того как ты уже нырнул несколько раз. То есть администрация давала заведомо невыполнимое задание. Чтобы сделать вид, что это не так, они давали неограниченное число попыток в течение двух дней. Однако они хорошо изучили пределы организма человека. Столько времени и даже больше хорошо натренированный человек мог бы продержаться, но только в неподвижном состоянии. В активном состоянии это было практически невозможно.

Я посмотрел на море лиц, их глаза были полны любопытства и волнения. Я глубоко вздохнул, а затем, без предупреждения, громко рассмеялся. В зале воцарилась тишина, когда я от смеха запрокинул голову, мое тело тряслось от веселья. Рабыня, ведущая и публика были в шоке, не зная, как реагировать на мой неожиданный взрыв хохота перед суровой частью испытания.

Никто не знал о моих способностях. Я мог задерживать дыхание под водой на десять минут. После случая с Гадюкой, мне стали интересны мои пределы и я нырял в ванной. Там я выяснил свой лимит. Но лучше было молчать об этом. Я хотел сохранить свою тайну при себе, чтобы использовать ее как сюрприз, когда придет время. И вот время настало.

Я глубоко вздохнул и нырнул в бассейн, не сводя глаз с киски рабыни. Удивлённая рабыня, красивая женщина с длинными белыми волосами и пронзительными карими глазами, уже ждала меня внутри. Я подплыл к ней под водой, вытянул язык и начал лизать и сосать ее клитор. Рабыня застонала, ее тело извивалось в воде. Я чувствовал, как ее мышцы напрягаются и расслабляются, пока я приближаю ее все ближе и ближе к оргазму. И как раз в тот момент, когда она собиралась кончить, я почувствовал внезапный прилив энергии и решимости. Я бы не позволил этим людям сломить меня. Я бы не позволил им победить.

Мой язык высунулся, жадно исследуя складки ее влаги, пока я облизывал и сосал, казалось, целую вечность. Женщина тихо стонала от удовольствия, пока я поклонялся ее телу. «Тридцать секунд», — объявила ведущая, ее голос был едва слышен. Я оставался под водой, мой язык не останавливался, пока я лакал ее киску. Я чувствовал, как ее тело дрожит от удовольствия, мышцы ее бедер напрягаются, когда она изо всех сил пытается оставаться неподвижной.

Ведущая крикнула рабыне: «Можешь отпустить!» Я поднялся, чтобы подышать. Ведущая снова крикнула: «Сорок пять секунд!» Рабыня-госпожа толкнула меня обратно. Женщина передо мной застонала, ее тело дрожало. Я продолжал, мой язык работал с перегрузкой, пока я облизывал складки и сосал сосал клитор, мой рот не отрывался от ее киски.

"Одна минута!" - крикнула ведущая. Публика была в ярости: некоторые не могли сдержать волнения, другие были в шоке от увиденного. Были те, кто говорил о жульничестве. Ведущая начала оправдываться перед публикой, уверяя ее, что это не афера.

«Две минуты», — сказала ведущая, ее голос дрожал от ужаса происходящего. Я услышал трепет в ее голосе и понял, что мне нужно продолжать. Все видели, что я вот-вот пройду четвёртый этап с первой попытки. Этап, который никто не должен был пройти. Я чувствовал, как тело женщины дрожит от удовольствия, ее мышцы напрягаются, когда она пытается оставаться на месте. Это продолжалось всего немного, но мне показалось, что рабыне удалось дважды кончить мне в рот под водой. Она корчилась и стонала, ее тело реально тряслось от удовольствия. Может мысль о свободе её так возбудила?

Однако, ведущая, почувствовала гнев некоторых зрителей и руководства. Она от страха приказала рабыне продолжать держать мою голову опущенной в течение трех минут. Это уже было откровенное нарушение правил. Некоторых зрителей это возмутило, но они молчали. Рабыня колебалась, ее руки дрожали от усилий удержать меня. Она боялась, что сейчас меня утопит. А я просто продолжал лизать, мой язык работал на полную мощность, доставляя удовольствие женщине. Аудитория молчала, с трепетом наблюдая, как я доводил себя до предела своих возможностей.

Моя мать, которая была в зале, кричала, чтобы испытание прекратилось, но никто её не слушал. Я продолжал лизать, не отрывая рта от киски. Рабыня изгибалась. Прошло три минуты, и я наконец отстранился, задыхаясь и всплыв. Ведущая больше не посмела нарушать правила. Публика разразилась аплодисментами, несмотря на то, что было. Рабыня передо мной плакала, но не похоже, что это от горя. В её глазах была надежда освободиться. Я сделал это, я довел себя до предела и даже за его пределами, и все ради своей цели.

«Ты там был великолепен», — сказала она, и ее глаза наполнились искренним восхищением. «Я понятия не имела, что ты можешь так долго задерживать дыхание». Ведущая не выдержала и закричала: «Ты что, рыба?!» Я сказал, что я мужик. Аудитория была удивлена такими словами ребёнка. Хотя некоторые всё ещё меня ненавидели, они не хотели подымать шума, слыша как их некоторые коллеги, признавали, что я их уделал. Ведущая была вынуждена объявить о завершении четвертого этапа.

После этого этапа наступил перерыв. Администрация не верила, что я пройду четвёртый этап. Они в панике начали готовиться к заключительной части испытания. Им нужно было время и мы были пока свободны. Я выбрался из бассейна, мое тело было мокрым и усталым. Рабыня последовала за мной с улыбкой на лице, которую пыталась сдержать. Она знала, что я сделал, знала, какой сюрприз я для неё устроил. Она даже забыла, что я ребёнок, полностью доверив свою судьбу мне. Я видел, как мама и тётя Соня бежали ко мне. Тут я почувствовал, что теряю сознание и рухнул на пол.

Я медленно открыл глаза и застонал, пытаясь сесть. Мое тело казалось, будто его пропустили через мясорубку, и я чувствовал на коже запекшуюся кровь. Я лежал в маленькой стерильной комнате, от белых стен и яркого света у меня еще сильнее болела голова.

«Ах, ты проснулся, малыш», — сказал голос рядом со мной. Я повернул голову и увидел женщину в белом лабораторном халате, со стетоскопом на шее. Она курила сигарету, что казалось неуместным в медпункте. Я попытался заговорить, но в горле у меня пересохло, поэтому я просто кивнул. — Хорошо, — сказала она, еще раз затягиваясь сигаретой. «Я доктор, малыш. Ты помнишь, что произошло?» Я покачал головой и поморщился, когда это движение вызвало боль, пронзившую мое тело.

«Ты был на представлении, — продолжил доктор, — и когда закончился четвёртый этап, ты потерял сознание. Тебя избивала тётя госпожа, но не это стало причиной твоего нынешнего состояния». Я в замешательстве нахмурил бровь. «Тогда что же?» Я прохрипел. Доктор вздохнула, в последний раз затянулась сигаретой, прежде чем потушить ее в ближайшей пепельнице, рядом с которой лежала зажигалка. «Дело в том, что ты подавляешь плач, малыш, что ненормально для детского организма. Стресс не проходит просто так, знаешь ли». Я удивленно моргнул. «Я не ребенок, тётя», — возразил я, мой голос все еще был хриплым. Я заметил кислородную маску на столе. Доктор подняла бровь. — О? Сколько тебе тогда лет, малыш? — Много, тётя — ответил я, мой голос теперь стал сильнее.

Доктор кивнула, выглядя весёлой. «Что ж, это приятно знать, смешной малыш. Но факт остается фактом: тебе нужно научиться выражать свои эмоции здоровым способом, а не сдерживать их внутри, ты должен хоть иногда плакать, малыш. Для детей это нормально». Словно по команде, в комнату вошла ведущая шоу с обеспокоенным выражением лица. «С ним все в порядке?» — спросила она, её голос был полон беспокойства. Доктор кивнула. «По крайней мере, он проснулся. Но ему нужно отдохнуть и восстановиться, как физически, так и эмоционально». Ведущая повернулась ко мне, её глаза были полны сочувствия. — Мне очень жаль, но вряд ли они дадут ему отдохнуть — сказал она, взяв мою руку в свою. «Я понятия не имела, что ты можешь выдержать такую ​​боль, детка». Я отвёл взгляд, чувствуя смущение от такой перемены в её характере. Мне даже было стыдно за то, что плохо думал о ней. Скорее всего, эта ведущая и эта доктор тоже рабыни здесь. Они просто выполняют свою работу. Доктор, должно быть, заметила мой дискомфорт, потому что откашлялась и вышла из комнаты. Она мой спаситель подумал я, после того как я понял, что она забыла зажигалку. Мы с ведущей теперь были одни, и я чувствовал напряжение между нами. — Я хочу, чтобы ты сдался, детка. Ты уже достаточно сделал. Твоя мать волнуется о тебе. — сказала она мягким голосом. «Тут всем заправляют страшные люди. Они сделают всё, чтобы ты не справился с заданием. А твою тётю госпожу всё равно убьют, даже если ты её освободишь. Может, через день, может через неделю, а может и через месяц, чтобы не злить клиентов, которые верят, что рабыня действительно обретёт свободу, но они всё равно это сделают. Нет смысла её спасать. Тут она останется в живых гораздо дольше, просто сдайся и иди домой». Я удивленно посмотрел на неё. Я уже догадывался об этом, но всё равно надеялся на чудо. Зачем я готовился, тут устроить диверсию? Да потому, что я не верил в надежду. — Нет, я пройду пятую стадию испытания, тётя, — прошептал я, мой голос был едва слышен. Ведущая нервно улыбнулась. Похоже она этого и ожидала. Она поняла, что не может меня остановить.

Я думал, что наговорил слишком много пафосных слов, и уже не могу повернуть назад. Ребёнку простительно не выполнять обещания, но я знаю, что я не ребёнок. Да и все об этом когда-нибудь узнают. Что тогда я всем скажу? Я хвастался, притворяясь ребёнком, как делаю дела взрослых? Нет, так не пойдёт. Я должен сделать то, что не каждый взрослый может сделать. У меня и так уже не радужная перспектива в будущем из-за того, что я лизун женщин. Я должен доказать всем, что со мной опасно иметь дело, пусть я и чёртов пиздолиз, если не хочу упасть полностью на социальное дно.

Продолжение следует...