***

— Ну вот, Олеська, нравится? А говорила «я не такая!». – Злорадно заметила Анна, поднимая ритмично качающуюся голову Олеси за её длинные спутанные темные волосы и заглядывая в лицо. Глаза сестры были закрыты, рот издавал чуть слышные стоны удовольствия.

Сестра была зажата между двумя мужскими телами и казалась на их фоне еще более хрупкой. Молодая миловидная девочка, раздираемая двумя мощными членами.

— Когда бы ты со своим такое попробовала? – Продолжала говорить старшая сестра, попутно ныряя камерой телефона в мешанину ног, чтобы заснять процесс в подробностях. Члены методично ходили в измочаленных отверстиях её сестры, пребывающей в полуобморочном состоянии то ли от количества выпитого, то ли от изнурительного траха.

Аня вынашивала эту идею очень долго. Олеся всегда считала себя такой «чистенькой», правильной, смотрела на неё как на шлюху, нос воротила, презирала. Нередко, вроде бы вскользь, у неё звучало пренебрежение и отвращение. Анна старалась не обращать внимание, но часто срывалась и отвечала сестре. Жили бы раздельно - забыли бы друг о друге. Но им приходилось видеться довольно часто, так как была у них на двоих одна квартира, оставленная родителями.

И тут Олеське досталась сама большая комната, «потому что она живёт с мужем»! А где этот муж? Уезжает на неделю, потом пару дней дома и снова в рейс. Считай, что и нет мужа. Вот и стала Олеська одинокие вечера коротать за бутылочкой пивка. Анне это оказалось только на руку. Посмотрит, что та уже пивом накачалась, пригласит на рюмочку. Сама одну закинет, а младшую так развезет, что пьет пока не упадёт. И делай с ней в это время, что угодно. Так кто после этого шалава?

Так и родился её план.

— Сеструха моя без мужа совсем заскучала, пьет, грустит. Надо её развлечь! – Пригласила она своих знакомых по одному общему дельцу. Мужчины не были обременены излишней моралью и поэтому охотно согласились.

Только Олеся долго ничего не понимала. Когда пришли гости, она уже была хорошенько подшофе, и при виде мужчин заметно оживилась. Заметно было, что мужчины её заинтересовали. Она хихикала с ними пьяными ужимками, однако близко не подпускала, откидывая руки опускавшиеся то на её плечо, то на колено. Мужчины и не торопились, бухали потихоньку, мацали Аньку прямо перед сестрой, один даже залез к ней в трусы, тем самым поднимая общий градус вечеринки.

Наконец, Анна решила, что пора приступать к основной части программы. Она подала знак мужикам и предложила потанцевать. Ей требовалось только вытащить пьяную Олесю из-за стола. Та упиралась, едва держась на ногах, но сестра вытянула её на середину комнаты, где к ним присоединились мужчины. Они стали обнимать, трогать сестер якобы в такт музыке. Олеся сразу и не поняла, что происходит, но когда её зажали и стали мять мелкие острые титьки, а потом и стаскивать футболку, резко образумилась и протрезвела.

— Эй, вы что?! Я- замужем! Пустите! Аня, скажи им! - Пыталась она вырваться.

— Алё, успокойся. Не надо гостей разочаровывать! – Прикрикнула на неё Анна. – Весь вечер глазки строила, а теперь в кусты? – Грозно продолжала она. – Не ломайся, чай не девка! — Тебе понравится! Попробуешь настоящего хера! – Под смех мужчин добавила она.

Сестра кричала «нет-нет!», и пыталась отбиваться. Но что она могла противопоставить двум мужикам и помогавшей им сестре. Втроем они быстро раздели её и опустили на пол. Один сразу навалился на извивающуюся женщину, даже толком не раздевшись, технично зажал ноги и резко, без сантиментов вошел в неё.

Анна удовлетворённо смотрела как сестра от неожиданности ахнула, распахнула глаза, а потом по ним побежали пьяные обильные слёзы. Она еще поупиралась в грудь навалившегося мужика, но с таким же успехом она могла попробовать сдвинуть холодильник. Потом обмякла вся и будто вообще отключилась. Её долбили, но она только слабо шевелила губами.

Пришлось спасать ситуацию и брать второго на себя. Давненько она не «давала» кому-то за просто так. Но тут надо было поучаствовать ради дела – «подогреть» второго. Они устроились рядом, на диване. Саша быстро её раздел и без прикрас вошел, смазав член хорошим плевком. Анна охнула от резкого начала, но была профессионалкой и быстро пристроилась, расположила ноги поудобнее пододвинула попку, и мужчина овладел ею полностью, нависая на крепких руках. Анна, между тем, была занята наблюдением за Олесей.

У той слезы уже высохли, и чем дальше её имели, тем оживлённее она становилась, дыхание учащалось, а на щеках появился румянец. Сучке стало нравится! Не мудрено – сидеть неделями без мужа!

Когда Олег остановился и перевернул Олесю на живот, а потом поставил раком, она уже не упиралась, покорно развернулась, нагнулась, дала себя осмотреть, пощупать. Мужчина широко развёл ягодицы, выставив на общий обзор все её «достопримечательности»: разверзнутую, сразу после секса, мокрую вагину и узкую светло—коричневую дырочку ануса повыше. Потом приставил рельефный член и вошел одним быстрым движением. Олеся клюнула головой и пьяно опустила её на сложенные руки, еще сильнее отклячив ягодицы навстречу мужчине.

«Задница у неё может и ничего, но грудь явно подкачала», - думала Анна, разглядывая как острые соски сестры гуляют в такт ударам мужского тела.

— Погоди, ты не распаляйся, - шепнула Анна «своему», помнишь, мы договаривались?

— Помню! - Громко дыша на ней ответил Саша. Он держал Анну за ноги и любовался своим членом наполовину погруженным в женское естество. – Проверь там, у своей, вторую дырку, готова, нет? - кинул он Олегу.

Олег плюнул на палец и вогнал его Олесе в зад. Женщина выгнулась дугой от боли и неожиданности: «Не-е-е-ет! Больно! Не надо!» - Завопила она.

Но все только рассмеялись.

— Ну пожалуйста! – Молила она.

Но Олег поковырял там немного не останавливая движения членом, а потом достал палец, но только, чтобы снова плюнуть и вставить туда сразу два. Последовал новый истошный крик. Поняв, что от ее воплей ничего не меняется, Олеся притихла, молча и безропотно переживая дальнейшее насилие над её дырочками.

— Давай поменяемся, сравним сестричек! – Предложил приятелю Саша. Он быстро встал с Анны, и не снимая презерватив подошел к трахающейся на полу парочке.

— Сейчас погоди еще немного, я только разошелся. Дай ей пока на язык, - предложил он.

Пришлось Саше снимать резинку. Он опустился рядом на пол с  качающейся головой Олеси и сунул свой член ей под нос. Та заупрямилась, отвернула голову. Но Аня на неё грозно прикрикнула, что бы не ерепенилась, а Саша сгрёб волосы девушки в кулак и с силой направил её лицо на свою головку:

— Открой ротик, пососи дядечке! – Настаивал он.

Олеся сжала зубы, и член мягко тыкался в закрытый рот.

— Олег, засади как ей в жопу по полной! У нас тут нехочуха нарисовалась! – Весело попросил Саша.

— Нет! Нет не надо! – Запротестовала Олеся и покорно приняла член мужчины в свой рот. Он сразу вошел почти полностью.

— Вот так-то лучше. Давай! – Комментировал Саша, с силой насаживая голову девушки на себя. Олеся пыталась держать дистанцию, на принимать слишком глубоко, но потом шея устала и она полностью покорилась мужской руке. Член заходил все глубже пока её не прижали носом к животу. При этом головка достала ей до горла. Непроизвольно пошел рвотный рефлекс, еще сильнее зажимающий головку внутри пульсирующего горла, и Саша держал её так пока она не начала задыхаться.

— Отличная сука! Горло, что надо! – Заметил её мучитель. Он подождал пока она продышится и снова беспощадно насадил её голову на себя до упора. Такого с ней еще никогда не было.

Анна пользуясь моментом включила камеру. Кадры уже были прекрасные. Милая сестрёнка была насажена на члены с двух сторон, истекая слюнями она заглатывала член, размазывая слюни по волосатой мошонке, прижимаемая сверху сильной рукой, сзади её имели сразу в две дырки, пальцами и членом. Олеся не сопротивлялась и на экране всё выглядело как обычное пьяное блядство. Что и требовалось.

Олег на мгновение остановился, вытащил член из нижней дырки и приставил к верхней, которую он уже давно разрабатывал пальцами. Она уже не сжималась так сильно, как в начале, пообвыклась, и пустила скользкий член в резинке почти без сопротивления. Олеся гулко замычала, с набитым ртом. Снова пыталась вырваться, брыкаться, но прижатая носом к волосатому лобку мужчины с горлом, забитым до отказа,  быстро сникла, поняв, что брыкаться бесполезно.

— Жопа - девственная, - восхищенно заметил Олег. – Узкая, пиздец! А ну, давай сучка, подмахивай! – Скомандовал он, с силой надавливая на круглые ягодицы жертвы, всё шире гоняя член внутри кишки.

— Мн-мну-ны! – Прохрипела Олеся.

— Резинку дай! – Скомандовал Саша Анне, та сунула ему новый запечатанный квадратик. – Ладно сосочка, отдохни, - отпустил он Олесину голову. Та отпрянула, пьяно и устало водя мутными глазами и тяжело дыша. Весь подбородок был у неё в слюне, она задыхаясь прокашлялась.

— Давай её на меня, - снова распорядился Саша, когда одел презерватив. Он лег на спину и стал подлазить под стоящую на коленях Олесю. Олег толкнул ее вперед и вскоре девушка поравнялась головами с Сашей. Тот уже шарил у нее между ног, нащупывая нижний вход.

Девушка поняла, что происходит опять с опозданием, когда второй член уже заполнил её влагалище. Опять последовали непродолжительные и сдавленные крики, но мужчины были глухи к её мольбам, и работали членами как отбойные молотки: ритмично, резко и сильно.

Горячее тело снизу, мощный мужчина сверху, наполненность внутри, необычные, хоть и незваные ощущения вызывали в пьяном теле женщины и приятные события. Боль от анального проникновения быстро утихла, а второй член во влагалище, непроизвольно вызывал у Олеси сладостные переживания, после долгого воздержания. Смирившись с происходящим, она отдалась зову тела, и приняла мужчину как и должно. Ей становилось все приятнее и приятнее, два члена делали её особенно тесной внутри, обостряли восприятие и чувственность, и в какой -то момент она забылась и расслабилась, вошла в ритм и стала подмахивать, всё распаляясь сама!

Аня с камерой жадно ловила эти изменения в лице Олеси. Лицо разгладилось и просветлело, а глаза закатились. Сучка отдавалась, она сжимала из последних сил свои пунцовые губы и теперь мычала уже от удовольствия.

— Ну вот, Олеська, нравится? А говорила «я не такая!». – Аня снимала лицо сестры в упор, и ей хорошо было видно, как та кусает губы, чтобы не закричать. Тело сестры, зажатое между мужчинами начало вдруг дрожать, руки судорожно вцепились в плечи лежащего снизу Саши. Ноги засучили по полу.

— А-а-а-а! – Не выдержала больше и заголосила сестра, и мелко затряслась вся,  - Боже, а-а-а-а!

Голос все повышался пока не перешел в визг. Мужики услышав звуки кончающей самки тоже разогнались и долбили Олесю в два смычка резко и сильно. А она, повысив голос до фальцета протяжно крикнула, кончив, а потом обмякла, растеклась между мужчинами как безвольная прокладка. Аня продолжала снимать, обходя бутерброд из тел с разных сторон и стараясь не захватить лица мужчин. В кадре была только её сестра, лицо и тело, которое с наслаждением принимало мужчин, пока собственный муж был в командировке.

Это было то, что требовалось Анна для её дальнейших задумок. И пока всё выходило в лучшем виде.

***

Главное теперь было не дать сестре слишком много думать и найти какой-то выход.

— Эй, - постучалась Анна в её комнату на следующее утро, едва дождавшись девяти часов. Мужики пробыли у них полночи. Еще дважды поимели обеих, а Олесю еще и «накормили» напоследок. Она к тому моменту была почти без сознания от усталости и алкоголя, поэтому послушно открыла рот и приняла жалкие остатки спермы как долгожданное избавление. – Эй! Вставай, соня! Хочешь опохмелиться!?

Анна знала, что важно было предложить алкоголь, когда человек только проснулся, в ужасном состоянии и не может рационально мыслить. Она вошла в комнату, где на постели валялась Олеся. Вчера мужики голую отнесли её на постель и прикрыли одеялом. Так она и лежала, похоже, без движения, всю ночь, как неживая.

— Эй. Ты там как? – Толкнула Анна сестру по оголённой ноге.

Та через некоторое время со стоном зашевелилась:

— У-у-у-у-у! Как мне плохо! – Было первым, что произнесла разодравшая глаза Олеся. Она увидела в руках сестры открытую бутылку пива и рвотные позывы выкинули её из постели, увлекая в туалет.

Анна успела приготовить себе завтрак, когда бледная сестра как привидение вплыла на кухню, запахивая тонкий цветастый халатик.

— Садись, поправь здоровье! – Кивнула Анна напротив себя, там был приготовлен бокал все с тем же пивом.

— Аня, ты дура что ли, я не могу, меня тошнит от вида пива! – Возмутилась Олеся.

— Это тебя с похмелья крючит. Выпей и все пройдёт! Проверено! – Убеждала её сестра.

— Да я даже запах его не переношу! – Олеся села за стол и на пробу понюхала напиток в бокале.

— Ты нос зажми и быстро, залпом выпей! – Настаивала сестра. – Да не жмись, точно тебе говорю! Когда я тебе плохое советовала!?

Олеся посидела немного, поморщившись, но потом следуя увещеваниям сестры и правда зажала нос пальцами и залпом выпила половину стакана. С минуту она сидела, прислушиваясь к себе, потом хмыкнула и допила остальное.

— Ну вот, другое дело! – Удовлетворённо похвалила её Аня и выставила остатки пива в бутылке.

Тут же мгновенно захмелевшая и подобревшая Олеся, замахнула их тоже, довольно отрыгнув. Аня открыла ей еще пива и через полчаса сестра снова была вдрабадан пьяна.

— Ты мне сегодня вечером будешь нужна. – Начала издалека Аня, наблюдая как сестра в пьяном голоде уплетает мешая все в кучу найденное на кухне съестное.

— Что такое? – Промычала оглодавшая Олеся.

— Надо скрасить досуг одним достойным джентльменам!

— Это как вчера что ли? Нет уж, Аня! Это ты у нас эскортница со стажем, меня в это не впутывай! Мне это не надо! – Олеся была категорична.

— А кто тебя спрашивает, вообще? – Анна повысила голос и выразительно посмотрела на сестру, - Скажу идти, пойдешь! Скажу сосать, будешь сосать! Я видела какая ты на самом деле, нечего из себя целку строить! Может ты забыла как вчера под мужиками кричала? Могу напомнить! Это не твой водила, одну палку за неделю! Ты - обычная блядь, как все трахаться любишь! Так что пойдешь как миленькая! А не то скину твоему муженьку «веселые картинки», которые вчера наснимала, путь полюбуется! Там его жена во всей красе, и сзади и спереди, и в две дырки сразу, и сперма на лицо! Он же любит хорошую порнушку? Вот и полюбуется! И актриса в главной роли – знакомая! Может еще мужикам другим покажет, похвастается, какая у него жена замечательная двухстволка!

— Ты этого не сделаешь! – Олеся поперхнулась, закашлялась и покраснела. Весь хмель слетел с неё в одночасье. Подбородок женщины задрожал, а из глаз сами собой полились пьяные слёзы: Ну пожалуйста, на надо, удали видео! Я всё сегодня сделаю! Всё, что скажешь, только удали!

Она заламывала руки и была готова пасть на колени. Аня удовлетворённо смотрела на достигнутый результат.

— То-то же! Будешь послушной девочкой, всё удалю! – И немного помолчав, распорядилась, - Иди поспи теперь, к вечеру нужно, чтобы ты была в форме!

***

Вечером такси высадило двух девушек у обычной свечки на одном из проспектов. Олеся выдохнула, так как боялась, что её увезут за город, где и на помощь позвать некого. Тут все-таки был центр, и на крайний случай можно было заорать из окна. Она выспалась и снова чуть-чуть опохмелилась под строгим контролем Анны, была накрашена и приодета также согласно указаниям сестры. Короткая юбка не прикрывала ноги и она сразу озябла на ветру. В этом коротком платье-тряпочке, с безвкусным макияжем она чувствовала себя настоящей придорожной блядью.

— Нам туда! – Скомандовала Анна, показывая на крайний подъезд.

Олеся ехала в лифте и терялась в догадках, будет ли это один мужчина, или снова двое. Ей всегда казалось, что Анна встречается только с богатыми, которые могут позволить себе её содержать и возить в путешествия. «Если так, если она меня в это втягивает, может и мне тогда придется ездить куда-то за границу?» - То ли мечтая, то ли страшась думала женщина.

Они доехали до ничем не выделяющегося темного этажа, Анна осмотрела номера квартир, сверяясь с сообщением на телефоне, и уверенно двинулась в правый тамбур. Их встретила видавшая виды обшарпанная дверь. Из-за неё доносилась какая-то восточная музыка. На этаже стоял тяжелый запах смеси мусорки, мочи и курева. Звонок не работал, и Анна понажимав на хлипкую кнопку, долбанула в дверь ногой.

Дверь быстро и распахнулась, открыв взору обшарпанный коридор и подранными зелеными обоями, и нескольких мужчин замерших под желтой лампочкой без абажура.

Олеся вскрикнула от ужаса, но Анна толкнула её вперед и сама уверенно зашла внутрь.

— Помнишь! – Зашептала она Олесе на ухо, - Видео! Муж! Делать, что сказано!

Сестра только кивнула оглушено, сжавшись в комок от предчувствия унижений.

Мужики, увидев их, загалдели, стали смеяться и переговариваться на непонятном языке. Они все были откуда-то с востока, судя по их лицам.

Анна с сестрой вошла в большую комнату, где две стены были заняты нарами в три яруса. У свободной стоял стол, заваленный продуктами и грязными тарелками. По стенам ничего не таясь открыто ползали крупные жирные тараканы, пол, покрытый линолеумом был исшаркан до дыр, под которыми обнажилась цементная стяжка.

Олеся глядя на это только тихо ахала от брезгливости и ужаса происходящего и зажимала легкую куртку руками.

— Куда ты меня завела?! – В шоке зашептала она Анне, вцепившись в нее руками.

— Туда, где тебе и место! – Просто и зло ответила ей сестра, вырвала свою руку, и вытолкала Олесю в центр комнаты. – Вот, мальчики, как и договаривались: молодая, симпатичная, русская, чистая, замужняя, прошу заметить! Долго томилась одна! Но сейчас даёт везде, можно втроём сразу! Чур, только в резинках! Спускать можно на нее и в рот, она проглотит!. Когда закончите, вызовите ей такси, надеюсь она адрес вспомнит! Хорошего вам вечера!

Она забрала у крайнего протянутые деньги, пересчитала, потом развернулась и выпорхнула из квартиры. Мужики обступили обомлевшую и онемевшую Олесю.

***

— Эй, ну вы что её пугаете! Всё успеется! Дайте ей приготовиться! – Вышел вперед встречавший их мужик. Он был чуть постарше других, которые, в основном были смуглыми молодыми парнями. Они смотрели на неё голодными, черными как уголь глазами, жадно и пристально. – Деточка, как тебя зовут, хочешь чаю? – Заботливо спросил он у девушки.

— Олеся… - Прошептала она. – И лучше водки, - прохрипела она.

Мужики одобрительно загалдели. Кто-то метнулся на кухню. Ей освободили стул и усадили за стол, расчистив на нём немного места. Хлопнула крышка, зазвенело стекло и перед ней появилась бутылка со стопкой. Она чуть ли не залпом выпила первую, потом повторила, все так же, под пристальными взглядами мужчин и не закусывая. За спиной что-то двигалось, готовилось, освобождалось место. С балкона двое втащили широкий видавший виды матрас, весь в разводах и рыжих пятнах, который брошенный на пол, занял почти все свободное место комнаты.

«Вот тут я и сдохну», - уныло подумала про себя Олеся, ощущая вновь нахлынувшее опьянение. В воздухе висела атмосфера напряженного ожидания. Мужчины ждали её, а она никак не могла унять дрожь в ногах и сдвинуться с места, представляя как этот десяток мужчин раздерет её на части, выпотрошит и спустит в мусоропровод частями. «Может и хрен с этим видео, пусть бы рассылала! Я же не знала, что сестренка подготовит мне такую подставу! Лучше уж было с мужем развестись! А теперь обратного хода нет, не выпустят! Просто придушат.» - Уныло думала про себя Олеся.

— Сестренка, долго еще ждать? – Выдавил один и мужиков, заметно разминая мотню штанов.

Олесю будто торкнули: «А всё, не надо ждать! Налетайте!». С этими словами она начала срывать с себя платье, кинув его на стул, дальше полетели трусики. Туфли также были откинуты под стол, и она сама определив для себя приемлемую позу бахнулась перед мужиками на четвереньки: «Ебите, гости дорогие!!»

Тотчас к ней потянулись горячие жадные руки. Они ощупывали каждый сантиметр её кожи. Шея, грудь, спина, ягодицы, бедра, даже ноги. Всё трогалось и мялось. Кто-то уже лизал её между ног, раздвинув булочки, вводил ей палец в отверстие. Перед лицом тоже нарисовался коричневый обрезанный член, и Олеся покорно открыла рот. Вскоре хоровод наладился. Пока она сосала одному, второй имел её сзади, потом из рта член кочевал в неё, а ей подсовывали очередную обрезанную штуковину. Простояв так с полчаса она устала и перевернулась на спину.

Так ей открылась вся картина обступивших её молодых мужчин с торчащими загорелыми членами. Пока один трудился у неё между ног, другие или дрочили глядя на неё, или присаживались и мяли её грудь, трогали лобок, залазили пальцами в задницу. Олеся дергалась от последнего, с тупой покорностью ожидая анала. И вот один из мужчин, то ли самый смелый, то ли самый продвинутый, остановился внутри её онемевшего влагалища, вытащил свой мокрый член и приставил её в Олесиному заду.

Она полагала, что будет так же ка вчера, почти безболезненно, после подготовки, но, видимо, сегодня никто об этом не позаботился, и тупое орудие, ворвавшееся в её анус буквально разорвало её болью на части.

Олеся извиваясь от боли и застонала. Но возбужденные мужчины приняли её стоны за звуки удовольствия. Снова загалдели, а ее мучитель стал еще активнее двигаться в многострадальной кишке, растягивая за щиколотки её прямые поднятые ноги в разные стороны.

Олеся металась от боли, хватаясь руками за матрас, дёргая попкой. Но её крепко держали, и деться было некуда. Член пронзал её насквозь, жопа горела огнём, а боль выворачивала наизнанку. «Аа-а-а-а!!» - Заорала она, - «Боже!».

Мужик даже через резинку почувствовал, что в очке совсем сухо, остановился, плюнул, растёр, и член тут же стал двигаться в девушке намного легче. Она и сама почувствовала облегчение. Кто-то прилёг рядом с ней, и повернув ее голову к себе, придерживая за щеку начал деловито давать ей в рот, намереваясь спустить. Соски снова крутили и мяли. Кто-то добрался рукой до её вагины и стал пихать туда пальцы. Она замычала протестуя, но никто ее не слушал. После первого, в анал захотели попробовать и другие. Сколько их было, она сбилась со счета, кажется они уже пошли на второй круг.

Остальных она принимала уже без такой боли, даже запросто. Члены погружались в неё, она опьянела, и несмотря на ужас происходящего ей стало приятно. Мужики снова заголосили на своем, потом её, в конец обессиленную подняли, и она поняла, что сейчас будет. Один из парней улегся вниз, сверху положили её на спину, а третий пристроился сверху. Олеся покорно ждала два члена в себе. Она помнила, как неожиданно ярко кончила вчера с двумя мужчинами, и теперь немного опасалась своей реакции. Ей не хотелось показывать этому зверью, что ей хорошо с ними. «Двустволка» - Она вспомнила как это называется. «Я теперь двустволка», - подумала она. «И не только! Я теперь: минетчица, давалка, шлюха, блядь, шоколадница, или как там… Какие еще можно придумать прозвища женщине, которая переспала более, чем с одним мужчиной, - всё это теперь – я!».

Члены вошли в неё, и Олеся сразу ощутила тесноту внутри. Они уже знакомо распирали её естество, заполняя и массируя. Она чувствовала это дурманящий мужской напор и желание. Ей хотелось принять их еще глубже, чтобы члены заполнили её везде. Будто угадывая ее желание, еще один член появился перед её лицом, и она не раздумывая схватила его губами, принявшись жадно сосать. Сладострастный туман охватил её, а все мысли кончились. Уже не мужчины двигались в ней, а она упершись руками и ногами энергично и сильно дергала телом на их членах, жадно принимая их. Они синхронно выходили из нее и погружались вновь, пока она заглатывала у третьего.

Внутри зародилось какое-то неописуемое счастье! Ей стало совсем хорошо, вот сейчас, в этот момент, с этими мужчинами! «Наверно, быть шлюхой не так уж и плохо», - пронеслось у нее в голове. Но и эта мысль улетучилась, когда накрыла волна всепоглощающего удовольствия. Олеся выпустила член изо рта, закатила глаза, прогнулась в спине и высоко и протяжно крикнула. Знакомая дрожь захватила тело, ноги и руки затряслись и обмякли. Она рухнула на того, что снизу, придавленная телом второго и растеклась под ними вялой прокладкой.

Мужчины в ней будто только этого и ждали. Сначала один, а потом и второй провозгласили свой финал коротким вскриком. Потом были еще члены, но она уже ничего не чувствовала, воспринимая происходящее как плохой сон. Наверно и мужчинам заниматься сексом с женщиной в беспамятстве было неинтересно и они потихоньку оставили ее в покое. Бросили на матрас, а оставшиеся стали срывать резинки и спускать на её подрагивающее тело. То тут, то там на тело падали горячие капли. Многие летели на матрас. И тут Олеся поняла откуда тут так много застарелых пятен. И от этой мысли ее чуть не вытошнило.

Потом её обмякшее тело кое-как одели и вытолкали на улицу. Пошатываясь она брела к стоящему в темноте такси.

Водитель косился на неё всю дорогу. Олеся представляла в каком она сейчас виде и не осуждала его. «Да, везешь блять с работы! Что тут такого!?». Едва держась на ногах она поднялась по лестнице и вошла в свою квартиру.

На кухне горел свет. Анна выскочила в коридор, встречая сестру.

— Ну как ты? – Чуть нервничая спросила она.

— Прекрасно! – Олеся как могла слабо улыбнулась. – Я все сделала как ты сказала! Ты довольна!? Сделала меня такой же шлюхой как и сама! Теперь уничтожишь запись?

— Посмотрим, - процедила сестра удовлетворённо осматривая её плачевный вид. – Может я и шлюха, но только с десятком азиатов за раз не трахалась. Это только ты у нас такая способная. Поэтому даже если и уничтожу, то пропасть такой талантливой шлюшке теперь точно не дам!»

***

***

— Егор, а Егор, тебе девушки нравятся? — Да-а-а! — Идиот изменился в лице, и его постоянная улыбка на припухшем лице разъехалась в стороны, как пасть сома.

Его глаза блестели предвкушением. Вся массивная фигура выражала готовность к действию.

— Что ты хочешь от них? — не унималась Олеська, будто специально поворачиваясь к высокому неуклюжему парню то передом, то задом, глядящему на неё большими, чуть раскосыми глазами с редкими ресницами.

При каждом её движении он тяжело дышал, чувствуя запах женского возбуждения.

— Поце… поце… поцелуев! Поцелуев? Куда? Ебаться! — назвал детина своё любимое слово.

— С тобой? Олеська, отстань от парня! — окликнула её Анна, всё ещё намереваясь оттащить сестру от дурачка.

Она заметила, как член Егора начал наливаться кровью под взглядом Олеси.

— Сейчас, погоди, смотри! — не унималась та. — Так что ты от девушек хочешь, Егорка?

— Да всё! — довольно осклабился парень. — Тама и здеся! — ткнул он полусогнутым пальцем.

— А тебя уже целовал кто-то?

— Да! — довольно закивал Егор.

Анна заметила, как его член теперь торчит колом из штанов.

— Кто же? Скажи! Ань, слушай!

— Мамка! И тётка Лариса! — задумчиво поднял глаза к небу идиот, топорща и кривя пальцы, будто считая.

— Мамка любит тебя? Любит целовать?

— Гы…

— А ещё что любит?

— Ебаться!

— С тобой? Олеська, что ты такое выспрашиваешь, отстань, стыдно же! Нельзя такое спрашивать!

— Ой, да он дурак, никто не поверит! С ним наши девки уже развлекались! Егор, а Егор! А чтобы ебаться, у тебя член-то есть? Большой член-то?

— Да, да, да! — бесхитростно обрадовался Егор.

— А покажи нам, Егор! Мы посмотреть хотим!

— Егор, не надо, не хотим! Олеся, зачем, он же не понимает, что ты издеваешься над ним!

— Мамка запрещает другим показывать, — промычал он в нерешительности, взявшись за край штанов.

— Мы разрешаем, Егор, мы же девушки, нам надо решить, хотим ли мы с тобой ебаться или нет. Так что показывай, не стесняйся! Смотри!

Егор и вправду потянул штаны вниз, выпустив неестественно огромный, на взгляд Анны, член с ярко-сизой головкой. Он был полутвёрдый, пружинисто распрямился, вызвав у Олеськи громкий переливчатый смех и недоуменную оторопь у Анны.

— Идиотка, — прошипела она. — Спрячь скорее, а то мамке пожалуюсь! — крикнула она Егору, и тот, испуганно озираясь, натянул штаны обратно. — Это не признак ума — над убогим издеваться. Он думает, что тебе нравится, а ты его позоришь!

— Ой, Анечка, если такая сердобольная, так и трахалась бы с ним. Тебе не всё равно разве с кем?

У Анны потемнело в глазах, и она угрожающе пошла на Олеську.

— Ну а что я такого сказала? Разве не правда? — закудахтала младшая, отбегая от сестры на безопасное расстояние.

— Ладно, потом поговорим. Пошли уже, дома ждут!

Анне почему-то вспомнился этот эпизод из недалёкого прошлого. Ну как недалёкого — по меркам произошедших с того времени событий будто целая жизнь прошла. Но если считать по годам — не так уж давно. Может, тогда это и сложилось: пренебрежение и насмешки сестры и её ответная ненависть. Олеська считала себя «чистенькой», в то время как Анна слыла у местных парней безотказной и постоянно «ходила» то с одним, то с другим. Так повелось: потеряла девственность на вписке, по пьяни, даже не помнила, сколько их тогда было в первый раз, и понеслось. Олеська ей потом взахлёб рассказывала, как её, бездыханную, парни крутили, ставили в разные позы, радостно гоготали, совали в неё члены, пальцы и бутылки. И не столько Анне было обидно, что она ничего не помнила, сколько то, что всё это происходило при родной сестре, которая видела, как её насилуют, и никак этому не помешала, даже, наоборот, довольная, наблюдала за процессом. Именно она на следующее утро рассказала сестре, что с ней произошло, своим скудоумным умишком даже не подумав, какие эмоции это может вызвать. И вызвало.

После того случая с комнатой, полной гастарбайтеров, было ещё несколько заказов. Олеська много пила и быстро распустилась. Из примерной жены превратилась в послушную куклу, которую использовали все, кому не лень. Анна, сначала из мести, а потом ради выгоды, сделала из неё товар. Олеська пила, плакала, но чаще молча подчинялась. Её жизнь теперь состояла из вопросов: «Когда?» и «За сколько?».

Анна держала её в постоянном подпитии. Так было проще. Утром Олеська спала, вечером и ночью выполняла приказы. Чем грязнее и отвратительнее были клиенты, тем больше удовольствия получала Анна. Она наблюдала, как сестра, некогда красивая и гордая, превращалась в бледную, худую тень. Почти прозрачная кожа, огромные глаза, полные боли, нервный подбородок. Иногда Анне хотелось ударить её, но она сдерживалась. Олеська была её инструментом, и ломать его было невыгодно.

Клиенты, богатые и извращённые, любили Олеську за хрупкость, безволие, готовность подчиняться. Анна объясняла сестре, что они для этих мужчин — просто тела, дырки, которые должны выполнять их грязные фантазии. Сестра плакала, спрашивала, почему все такие жестокие. Анна успокаивала её, но в душе наслаждалась её страданиями.

Деньги текли рекой. Анна оставляла себе большую часть, но и Олеське хватало. Новая одежда, косметика, еда — всё это стало доступно. Сестра молча шла на встречи, предварительно напиваясь, чтобы отключить голову. Она отдавалась без сопротивления, делая всё, что просили. Но что бесило Анну больше всего — Олеська часто получала удовольствие. Неважно, кто был перед ней — урод или отморозок, она могла отрешиться и наслаждаться. Это было её неподдельное желание, и мужчины это чувствовали. Они восхищались ею, в то время как Анна злилась.

Она была довольна только тогда, когда сестре было плохо. Но что бы она ни делала, Олеська всегда находила способ получить хоть каплю удовольствия. И это сводило Анну с ума.

Перерывы в их похождениях случались, только когда возвращался муж. Олеська была на седьмом небе, а Анна запиралась в своей комнате и старалась не вслушиваться в шум за дверью.

Прозвенел дверной звонок, которого давно ждали, и открывшая дверь Олеська громко завизжала и бросилась на шею входящему мужу. Худая и нервная, в коротком халатике, она прилипла к большой мужской фигуре, как белка-летяга к ветке, засвечивая голубые трусишки на выглянувшей из-под халатика заднице.

«Дождалась, сучка», — с гулким раздражением подумала Анна, выйдя из своей комнаты на шум звонка и теперь наблюдая сопливую картинку, пренебрежительно скривив рот.

Андрей сбросил сумку, подхватил жену, сжав ладонями её ягодицы так, что та довольно взвизгнула, сбросил носками кроссовки и, не обращая внимания на Анну, пронёс, шумно целуя Олесю, в свою комнату.

Дверь хлопнула, но, скрипнув, приоткрылась, и Анна, проходя будто бы мимо на кухню, приостановилась, заглянув внутрь чужой спальни. Всё мелькало: силуэты, одежда, руки. Супруги быстро раздевались. Но вот спина мужчины повернулась, открыв вид на диван. На нём уже сидела Олеся, расставив голые белые ноги, халат был распущен, красивый полупрозрачный розовый лифчик подпирал небольшую грудь сосками вверх. Голый Андрей подошёл к ней, она приподнялась и вцепилась руками в его бока, жадно открыла рот, ярко выделявшийся на бледном лице, и голодно засосала его член, уже вздыбленный и налившийся.

«Хм, быстренько они. А Олеська-то как старается! Бельишко, минетик!» — презрительно подумала Анна. — «Мужичкам моим она не с такой охотой сосала, шлюха! Ладно-ладно!» Остывшая было ненависть после произошедших событий вдруг разгорелась с новой силой. Никогда бы Анна не призналась самой себе, что ревнует сестру к семейной жизни и вниманию мужчин. «Не хватало ещё бэбика здесь мне кричащего!» — подумала она, всё ещё наблюдая оральные ласки сестры. Та глубоко вбирала член мужа, втягивая щёки, крутила головой, закатывая глаза, и довольно громко стонала.

Это продолжалось несколько минут, пока до Анны не донёсся голос Андрея:

— Давай презерватив, уже тебя хочу!

— Андрюша, — подняла к нему глазки Олеська и заныла жалобно и просяще, — может, ну его, давай так? Мы же говорили о ребёнке… — канючила она.

«Вот, блять, не дай бог!» — чуть не рванулась к ним в комнату Анна, стиснув зубы.

— Сейчас что ли? — мужчина почесал затылок, при этом освободившийся член смешно заколыхался, как стрелка тахометра. — Да ну, нам сейчас ремонт делать, на ипотеку насобирать, холодный сезон впереди, одежды прикупить, какие дети?

— Так это же не скоро, только через девять месяцев! И если получится! Чего я дома сижу, ничем не занимаюсь? — настаивала Олеся, для убедительности сбросив халатик и призывно раздвинув худоватые длинные ноги. Трусики тоже были розовые, в комплект. — Да и не обязательно, что сразу получится, ты же хотел бы без всего? — закусила она губу, посмотрев снизу вверх максимально призывно.

— У тебя всё получится! Ты у меня девка что надо! — подытожил муж. — Но сейчас давай резинку, мне так спокойнее!

Олеся тяжело вздохнула, наклонилась к тумбочке и, покопавшись, достала золотистый квадратик.

Убедившись, что очередная опасность миновала, и выдохнув, Анна довольно покинула свой наблюдательный пост, предоставив супругам возможность заняться любимым делом. С чем они благополучно справились. Из приоткрытой двери ещё полчаса доносились сдавленные крики сестры и скупые вскрики её мужа. Олеся отрабатывала свой обязательный выходной номер.

— Неужели ты серьёзно думаешь, что твой Андрей всю неделю терпит и только на тебе отрывается? — как-то спросила сестру Анна.

Олеся выпучила глаза:

— Конечно! А как? Я же его жду!

— Но почему ты думаешь, что он тоже? Знаешь, сколько работниц на дороге? И простых блядей, которые за сигарету готовы? Некоторые так и ездят: кто подберёт, тот и отдерёт!

— Фу! Вечно ты всякие гадости рассказываешь! Для тебя вообще ничего чистого нет? — Олеся включила свою любимую шарманку про чёрное и белое, будто забыла, как сама вывалялась в дерьме усилиями Анны.

Той так хотелось припомнить младшей сестре её приключения в квартире переселенцев, но она оставила это для более подходящего случая. И сейчас, слушая шум совокупляющейся пары даже через две двери, она злорадно и неспешно обдумывала свой очередной ход.

Андрей не стал тянуть с планами и уже на следующий день, с воскресного утра, пораньше, Анну разбудил шум передвигаемой мебели. Семейка взялась за ремонт. Разрушители воскресного утра возились целенаправленно и долго, освобождая вторую свою комнату в их родительской трёшке, вытащив что можно на балкон, а остальное равномерно распределив по коридору. Анна, пышущая ненавистью ко всему живому с недосыпа, села за комп, прикидывая, куда бы свалить на время этого нежданного несчастья, и сопоставляя свои сбережения с запросами турагентств. Они никак не сходились. По всему выходило, что, если и ехать, то только по работе. А работать она в ближайшую неделю почти не могла. Считай, калека. «Прости, дорогой, у меня эти дни» грозили чёрной меткой в профессии и раздолбанным в отместку анусом. Были, конечно, любители «красненького», но с такими извращенцами Анна лично не встречалась.

Освободившаяся комната превратилась в площадку для двух «строителей», найденных у ближайшей остановки общественного транспорта. Те, конечно, уверяли, что «всё умеют и сделают быстро и качественно». Кажется, верил в это только сам Андрей, но не все остальные, включая самих строителей.

Анна хмурилась, наблюдая утроенный в квартире бардак, но при Андрее возмущаться не рисковала. Снабдив рабочих подробными и суровыми указаниями, которые они, похоже, наполовину не поняли, а понятое не имели возможности реализовать, муж Олеси поцеловал с языком жену на прощание и во вторник умчался в срочную и долгую поездку на другой конец континента, оставив Олесю «за всем присматривать».

Рабочие же, заметив исчезновение «хозяина», тут же перестали делать вид, что работают. Появлялись к полудню, весь день лениво скреблись, а к семи вечера тихо исчезали, оставив после себя только взвесь мелкой белой пыли. Она постепенно распространялась по коридору и на кухню и даже стала проникать в комнату Анны, несмотря на положенную под порог мокрую тряпку. Олеся никак не управляла происходящим, предпочитая сидеть в телефоне или гулять с подружками. И к четвергу Анна поняла, что ремонт — это беда, которая пришла к ним надолго. Пора было взять решение в свои руки.

Дождавшись ухода сестры, она вломилась в комнату, пострадавшую от ремонта, и критично осмотрела строителей. Один был довольно молодой и высокий парень, смуглый, с чёрными волосами и карими глазами. Второй — мужчина средних лет с загорелым до шоколадного цвета лицом, обветренными губами и необычно странно смотрящимся на фоне такого загара почти белым телом под растянутой майкой. В комнате было влажно и жарко, на полу валялись ошмётки обоев, мусор и инструменты. Оба ковыряли старые обои, размачивая и сдирая их шпателями. Работа, похоже, шла тяжело, и полуголые рабочие истекали потом. Они подняли на неё глаза, когда она ворвалась, старший даже состроил несчастное лицо на всякий случай, зная, что будут ругать.

— Ну и долго вы собираетесь мучить эту несчастную комнату? — раскричалась Анна на них.

— А вы кто такая, чего кричите? — ушёл в несознанку старший, хотя уже видел её в квартире.

— Я тебе сейчас покажу, кто! Вызову участкового, и в срок восемь часов на родину наладят! Так что не дерзите мне тут! — встала Анна, руки в боки, в классической позе русской женщины, качающей права.

— А что мы можем? — сменил тон старший. — Видите, какие стены. Обои мёртво приклеены, мочим, отдираем, никак быстрее!

— Вижу, что никак! Надо больше работать, а то вы в одиннадцать приходите, в пять уходите.

— Как иначе, город большой! Нам ехать далеко домой! Рано выходить, туда-сюда!

— А зачем вам ехать домой, здесь ночуйте! У хозяйки до выходных муж в отъезде, так что место есть!

— А она?

— Что она?

— Что скажет?

— Что я скажу, то и скажет! — успокоила рабочих Анна.

— Эй, тогда добавляйте, братцы, — бросил старший, согласно кивая.

— Что добавлять?

— Ну, денег, много работы, долго, новые часы!

— Сейчас прямо! — Анна хотела добавить пару крепких слов, но тут вспомнила кое-что и более приятным голосом предложила:

— А может, вас женская ласка интересует? Тоже затраты, а тут бесплатно будет, как бонус?

— Ты что ли предлагаешь? — улыбнулся загорелый, выпрямившись и подбоченясь.

— Причём тут я, — пожала плечами Анна, — у вас хозяйка есть, вы же для неё стараетесь, пусть она и отрабатывает!

— А она даст? — округлил глаза молодой.

— Даст, даст, куда денется! Это я вам гарантирую! — замахала Анна руками. «А как приятно всё складывается!» — предвкушала она цирк.

Олеся появилась под вечер, подвыпившая, и очень удивилась, услышав активно работающих в комнате рабочих. Она зашла к Анне на кухню и недоуменно указала на шум за дверью.

— Это они чего?

— Я с ними договорилась, чтобы быстрее закончить, чтобы тут ночевали.

— Ночевали? Здесь? — не поверила Олеся.

— Ну да, один в твоей комнате, а второй… тоже в твоей.

— Как у тебя в голове это укладывается? — встряхнула головой сестра.

— Да не дрейфь, я им постельное бельё выдала. Одеяло наше, второе у соседки. Чайник у них есть, подушку притащила, так что не пропадут.

— И почему они согласились?

— Сказала, что будешь им давать до приезда мужа.

— Как давать?

— Как дают, спереди и сзади! Можешь переспросить, если не веришь!

— Нет-нет, я на такое не подписывалась. Каким-то вонючим рабочим…

— То есть принцу бы дала?

— Пожалуй, а этим точно нет, — решительно ответила Олеся, закрывая тему.

— Может, тебе напомнить, что ты не в том положении, чтобы выбирать? К тому же, я знаю, какая ты на самом деле. Пока мужа нет, развлечёшься и ремонт сделаешь. Он приедет: «Какая молодец, жена у меня, всё успела!» Правда здорово? — Анна наслаждалась, наблюдая за растерянным лицом сестры.

— Нет-нет, — в ужасе повторила Олеся и, всё повторяя, тихо шмыгнула в свою комнату. Анна слышала, как изнутри щёлкнул замок, сестра заперлась.

Она дала ей время свыкнуться с неизбежным, подождав пару часов, а рабочим — закончить в установленное для шума время. Ей самой не терпелось увидеть, как они поступят с сестрой, и она сидела как на иголках, даже немного возбудившись от предвкушения.

В полдевятого к ней постучался старший и, кивнув, сообщил:

— Ну, мы всё на сегодня. Вы обещали нам… хозяйку, она не открывает, мы стучали.

— Она готовится, сейчас всё будет, — пообещала Анна и направилась к двери сестры.

— Олеся, тебе пора, тебя тут так ждут молодые и не очень молодые люди! — проворковала она в замочную скважину.

— На хрен иди, я не выйду! — прокричала с той стороны сестра.

— Милая, это не я сейчас туда пойду, а ты, сладкая. Всё, как ты любишь: два мужика, два члена, в обе дырки! Твой идеальный расклад! Я сейчас смотрю наше видео, ты тут так сладко стонешь и глаза закатываешь, мне кажется, даже кончаешь! Муж же знает, как выглядит твой оргазм, сможет его опознать на видео? Ты с ним удовольствие-то хоть раз получала? Или только в две дырки кончаешь? Я же не знаю! Скажи, милая, стоит отправлять?

Не успела Анна договорить, как дверь резко открылась, обдав её сместившимся воздухом.

— Ненавижу тебя, — прошипела Олеся, выйдя наружу в своём коротком халатике.

— Я тоже, маленькая! — почти любовно ответила Анна, поворачиваясь боком и предоставляя сестре дорогу.

— Здесь что ли? — нахмурилась Олеся, зайдя в свою бывшую спальню.

За сутки здесь стало ещё грязнее. Пол был покрыт обрывками бумаги, стены, теперь почти освобождённые от старых слоёв, были мокрыми от разводов. Рабочие притащили две раскладушки, на табуретке стоял чайник, а рядом — два мешка нехитрых пожитков.

Мужики молча встретили её появление, ожидая обещанного представления. Молодой смотрел восхищённо и удивлённо, взрослый — чуть ухмыляясь, но скорее недоверчиво.

— Ну как, вы справитесь сами или мне помочь? — распорядилась Анна.

— Сами!

— Помочь!

Ответили рабочие разом.

Олеся переминалась в дверях в своих красных домашних тапочках и не проявляла никакой инициативы.

— Рассказываю, — продолжила Анна, показывая на сестру. — Это — баба, она любит трахаться, даёт всем, причём куда хотите! Мужу неверна! Так что не стесняемся, налетаем! Давайте я ей ещё помогу!

Она подошла и сдёрнула с сестры халатик и, после непродолжительной борьбы, оставила её в одних трусиках, с голой грудью, которую та сразу закрыла руками.

— Закрылась, и долго собираешься так стоять? — осуждающе спросила сестра.

— Можно мне выпить? — умоляюще попросила Олеся.

— Вот ещё, так уже должна давать! Хотя, погоди. Почему нет?

Через минуту она принесла сестре сто грамм водки и солёный огурец. Та жадно выпила водку и заела огурцом.

— Эй, мальчики, иди сюда! — подозвала она рукой молодого. — Сюда, сзади трусы сам снимешь, — руководила она.

Тот и вправду подошёл и стянул с Олеси трусики. Та уже не сопротивлялась.

— Трогай женщину, вот сюда руку суй, — продолжала она, положив руку молодого сестре сзади между ягодиц. Тот благодарно и восхищённо начал там щупать, от чего стоящая столбом Олеся стала чуть приседать, сжимая колени и виляя задом.

— Ну вот, — удовлетворённо заявила Анна, — дело пошло. Теперь ты, — подозвала она старшего, — штаны-то снимай.

Тот подошёл, расстегнул пыльные и грязные штаны, выкатив на свет коричневый полумягкий член из чёрных трусов.

— О, хороший член! Дай его ей в руку! — одобрила Анна. Олеся уже без подсказок взяла член у подошедшего рабочего и ритмичными движениями стала обрабатывать рукой.

— Ну как, мокрая она? — уточнила Анна у молодого.

Тот не сразу ответил, погружённый в восхищённое осязание Олесиной промежности, но потом закивал довольно:

— Мокрая!

— Ну вот, я же говорила, — терпеливо добавила Анна. — Резинку надевай и всовывай!

— Аня, иди уже отсюда, мы сами всё решим, — зло цыкнула на неё сестра.

— А, всё, настроилась, дело пошло? Резинка-то есть? — Рабочий отрицательно покачал головой. — У-у-у, бестолочи, ничего у них нет! — Анна метнулась в комнату сестры, нашла её «семейные» презервативы и забрала сразу три штуки, довольно представляя, как сестра будет оправдывать их отсутствие перед мужем.

Вернувшись в соседнюю комнату, где Олеську в четыре руки лапали мужики, она отдала две штуки молодому и один — загорелому. Дрожащими руками молодой попытался натянуть скользкую резинку на свой крепкий член, вынув его из трико. Но, видимо, взялся не с той стороны и никак не мог раскрутить его по стволу.

— Дай сюда, горе луковое! — всплеснула руками Анна и, склонившись, помогла парню облачиться своими опытными руками. Напоследок пожав кулаком твёрдый ствол, она подтянула его к Олесиному заду, направляя горе-любовника. Молодой закатил глаза, направляя себя рукой под белыми ягодицами сестры. Та ойкнула, и он, довольный, взялся руками за её бока, нетерпеливо притягивая к себе.

Дело пошло, и Анна решила удалиться, чтобы наблюдать за всем со стороны. Она оставила троицу, выйдя из комнаты и прикрыв дверь ровно настолько, чтобы видеть через широкую щель. У неё был припасён телефон, которым она стала снимать происходящее из коридора. «Теперь оправдывать свои измены перед мужем насилием и опьянением у Олеськи точно не получится!»

Член пожилого азиата тоже окреп. Не очень большой, он налился в руке Олеси довольно основательным орудием. Под ударами сзади женщина всё сгибалась ниже, и, осмелев, мужчина положил руку на её голову и притянул к своему члену. Он сунул его ей в губы, но Олеська не открыла рот и отвернулась. Тогда последовала пощёчина по её щеке, от которой она вся вздрогнула и затравленно подняла к мужчине глаза. Ничего не говоря, он снова сунул член ей в лицо, и та теперь покорно приняла его в рот. Теперь сестру имели с двух сторон. Боже, как Анне нравилась эта картина! Она не забывала снимать, но всё больше увлекалась развернувшимся представлением!

Какое-то время троица не издавала ни звука, только будто в немом кино ритмично двигались фигуры. Но потом тишину нарушила Олеся, принявшись мычать при каждом ударе сзади. Молодой вцепился в её ягодицы и на глазах ускорялся, превратившись в отбойный молоток. От этого всё тело женщины содрогалось, ноги подгибались в коленях, некрасиво укоренившись на грязном полу.

— А-а-а-а, — высвободила свой рот Олеська и закричала в голос. Молодой резкими шлепками долбил её со скоростью швейной машинки. Похоже, ей это даже нравилось, потому что она вся напряглась, выгнулась в спине и запрокинула голову. — А-а-а-а! — не унималась она. На остервенелое лицо молодого было страшно смотреть. Как злобный янычар, он сверкал глазами. Старый сказал что-то своему напарнику, и тот нехотя сбавил темп, а потом и вовсе остановился, вырвав у Олеси стон разочарования.

— Блять, ну чего остановился? — пьяно сматерилась она, оглянувшись на молодого. Но тот не стал отвечать, вынув член, основательно сдобренный женскими выделениями, он с сожалением перебрался к Олесиному лицу, уступив место тому, что постарше. Тот подошёл, раздвинув белые ягодицы женщины, нагнулся, рассмотрел безволосую щель и темнеющий глаз задницы, а потом смачно плюнул ей в очко.

— Э-э-э, ты чего, не туда! — сразу всё поняв, заголосила Олеська. Она хотела вырваться, спасая свой зад, но старый что-то снова сказал молодому, и тот ловко зажал голову женщины между своими ногами, прихватив и её упирающиеся руки своими.

— Э-э-э, пусти! Кому говорю! — заверещала женщина, водя задом и взбрыкивая. Голова её была зажата между бёдер молодого, а руки заломаны за спину. Тут старый шлёпнул Олесю по заду, чтобы она остановилась, деловито прицелился, растягивая её гладкие ягодицы, и, кряхтя, надавил членом на очко. Она всё повторяла «нет-нет!», но её никто не слушал. Проникновение ознаменовалось новым криком: «А-а-а, блять, больно!» И крепкие мужские руки легли на Олесину талию, не давая ей ускользать. Загорелая задница ритмично заходила, вызывая новые, но постепенно затихающие крики женщины.

Видя, что она уже не сопротивляется, молодой отпустил Олесину голову и, стянув презерватив, заполнил членом её открытый от боли рот.

— Жопа для любовника, — отдуваясь, произнёс старый, расставляя ноги для лучшей опоры. Он двигался размеренно, будто шлифовал штукатурку, выверенными скупыми движениями.

— Угум, гум-гум! Слишком! — протестовала женщина.

Молодой держал её за растрёпанные волосы, загоняя ствол в гудящий рот брюнетки. По щекам женщины катились слёзы — то ли унижения, то ли от боли. Но она покорно сносила всё, что с ней делали, не сопротивляясь, расставив ноги и прогнувшись в спине.

Анна с удовольствием снимала открывшуюся сцену, вполне дотягивающую до неплохого постановочного ролика. И обстановка была живописной: голые ободранные стены с разводами, покрытый рваной бумагой пол, чёрное окно и два загорелых тела на фоне белой рафинированной женщины. Только не было видно, как член того, что сзади, буровит очко сестры. Старый иногда останавливался, выходил, поплёвывал в открывшееся тёмно-красное жерло, вот тогда было видно, в какое именно место сношают Олесю. Но потом волосатая спина снова закрывала обзор, ягодицы резко двигались, вызывая ответный вскрик боли у Олеси, а мужики довольно смеялись.

Анна не засекла, сколько времени это продолжалось, но её рука уже устала держать телефон неподвижно. Тут старый снова вышел из Олесиного зада, крикнул что-то второму, тот освободил её рот, и первый, подбежав к её лицу, стал с утробным радостным криком самурая кончать на неё, поливая густой белой спермой лоб, глаза и щёки женщины. И снова Олеся с негодованием закричала, закрываясь руками и отплевываясь.

Но для неё ещё ничего не кончилось. Молодой уже натягивал второй презерватив. С ним у него получилось быстрее, и через минуту Олеся стояла раком на полу, а он пристраивался к ней сзади. Кажется, он пошёл по стопам опытного коллеги, потому что женщина снова жалобно и негодующе застонала, когда он входил в неё. Потом она уронила усталую голову на сложенные руки и уже никак не реагировала на дальнейшее. А молодой повис на её заде, как макака на лошади, и стал лихорадочно сношать её мелкими быстрыми движениями.

Он строчил её, как отбойный молоток, жёстко шлепая по женским бёдрам. Голова Олеськи моталась в разные стороны, будто она скакала галопом. Старый ходил вокруг них, задумчиво дёргая полувставший член. Дождавшись, пока молодой приостановился, переводя дыхание, тот рывком поднял голову Олеськи и сунул свой член в рот. Удивлённая женщина чуть не поперхнулась и, давясь, принялась сосать, стараясь оттолкнуть мужчину руками. Как во сне, она, отключившись от реальности, послушно сосала и заглатывала, водила языком по головке, облизывала яйца и уздечку, принимая максимально глубоко, и смотрела в глаза, как преданная собачонка. Старый притоптывал и кряхтел от удовольствия. Молодой пытался продолжить, но уже без прежнего пыла.

Тут Анна не выдержала и, заглянув в комнату, подала голос:

— Она с двух сторон сразу любит! Бутербродом! — показала она, сложив ладошки.

— Аня, падла, уйди! — завопила сестра.

Но старый всё понял. Кивнул и что-то негромко сказал молодому. Тот поднялся и бросился к раскладушке, где улёгся на спину, расставив ноги. К нему второй подтащил вялую Олесю, показав забраться сверху.

Толкнув в спину, он определил Олеську на молодого, заставив её склониться и лечь на него плашмя. А сам, снова натужно склонившись и смачно плюнув в алое приоткрытое очко, переступил узкую раскладушку и пристроился сверху. Олеся приняла его покорно и с коротким вскриком.

— В жопу ебать надо неверных жён! В пизду пусть муж ебёт! — почему-то повернувшись к Анне, пояснил старый.

«Надо же, с принципами мужчина», — подивилась та, продолжая снимать. С её места дальнейшее виделось плохо, и она тихонько снова пробралась в комнату, стараясь запечатлеть всё происходящее в деталях. Почему-то вид растерзанной Олеськи примирял сестру с ней, даже вызывал приступы сострадания. Два смуглых члена синхронно двигались в её сестре, а на её застывшем распаренном лице пробегали гримасы то ли страдания, то ли удовольствия. Стоны Олеськи становились всё громче, она уже подбадривала и руководила скоростью и ритмом проникновения, призывая мужчин ускориться. Анна взяла лицо сестры крупным планом, стараясь ухватить тот самый миг наивысшего удовольствия. И он не заставил себя ждать. Между двумя сопящими мужчинами тело Олеськи напряглось, вжимаясь в молодого, руки схватили его за плечи, лицо сморщилось, как от лимона, рот приоткрылся, из него вырывались ритмичные «а-а-а-а!», и вдруг прозвучало «о-о-й» и «а-а-а-х!». Нос собрался в складках гримасы, а потом лицо расправилось, разгладилось, став снова красивым, молодым и довольным.

Олеся приоткрыла глаза, фокусируясь на действительности. Взгляд её уткнулся в стоящую рядом сестру с телефоном, и она, облизав засохшие губы, грубо произнесла:

— Какая же ты тварь, Анька!

— От бляди слышу, — парировала Анна. Может, на этом она бы и успокоилась, но измождённое оскорбление Олеси снова подстегнуло её воображение.

Она дождалась, пока мужики кончат, и сестра уплетётся в ванную, и предложила рабочим ещё одно развлечение, запустив соответствующий ролик на телефоне. Те с интересом смотрели, качая головами, но старший потом ухмыльнулся и отказался. Зато молодой радостно закивал.

Заручившись его согласием, Анна повела его в ванную. Открыла снаружи защёлку и ввалилась в наполненную паром комнатку под возмущённые возгласы сидящей в воде сестры.

— Аня, что ты опять придумала? Сколько можно? Отстань от меня! И этот тут зачем?

Анна толкнула парня вперёд, поднимая телефон. Тот подошёл и, вынув член, почти сразу выдавил из него струю мочи. Она полетела на голую грудь, руки закричавшей и прикрывающейся Олеси.

— Аня, гадина! Тварь, паскуда! Совсем охренела! Мне теперь всю воду менять придётся, уродка! — уворачиваясь от струи, вопила женщина.

Но Анна не отвлекалась, стараясь записать картину унижения сестры во всех подробностях. Жаль только, что струя иссякла довольно быстро, и ей пришлось выключить телефон. Олеська беспомощно сидела в полной ванне с мочой и затравленно смотрела на неё.

«Блистательная у тебя семейная жизнь, сестрёнка, не то, что у меня», — довольно ухмыльнулась Анна перед тем, как уйти.

Мужики работали ещё пять дней, и каждый вечер Анна приводила к ним Олеську. Она безропотно давала им по очереди или вдвоём. Пару раз Анна замечала, что сестра трахается с молодым и днём, в собственной комнате. По крайней мере, рабочий украдкой выходил от неё. Похоже, это уже было для удовольствия, и Анне это не очень нравилось. Но работать строители стали активнее. Поэтому к приезду Андрея смогли закончить комнату и даже помогли вернуть в неё мебель. На ней же Олесю и поимели, напоследок хорошенько начистив ей задний проход. Это событие Анна уже не записывала, потому что в отместку Олеське сама дала молодому, пока старый насиловал её сзади.

Так, общими усилиями, сёстры завершили ремонт. Приехавший Андрей придирчиво осмотрел готовую комнату, похвалив жену за надлежащий надзор. О роли Анны он и не догадывался. А так бы, наверное, тоже поблагодарил. На несколько дней Анна улетела по работе, а вернувшись, обнаружила пьяную Олесю одну.

— Чего маешься? — брезгливо осмотрела она неряшливую и пьяную сестру. — Совесть заливаешь?

— Моя совесть чиста! Это всё ты! Ты, ведьма! — угрожающе потрясла перед её носом кулаком Олеся.

— Ладно, хватит киснуть! Надолго твой уехал? — уточнила Анна, стараясь перевести разговор в более спокойное русло.

— На десять дней! — всхлипнула Олеся, потянувшись за бутылкой.

— Эй, погоди! Не заливай! Сейчас иди отоспись, а завтра мы с тобой двинем в деревню, на речку. Как-никак лето, надо позагорать! — похлопала Анна сестру по плечу, пытаясь поднять ей настроение.

— Куда, блять? Не поеду. Ничего не хочу! — решительно махнула рукой Олеся. — Дай! — потянулась она за бутылкой, уплывающей от неё в холодильник.

— Хватит, я сказала! А то приведу кого-нибудь, будет тебе худо! Ты меня знаешь! — пригрозила Анна, хотя в голосе её звучала скорее забота, чем злость.

— Знаю… — понуро согласилась сестра.

— Вот и иди тогда, не зли меня! — вырвавшаяся сама собой идея с деревней Анне очень понравилась. Она уже представляла, как они с сестрой будут отдыхать на природе, вдали от городской суеты.

На такси до вокзала, полчаса на электричке — и перед ними открылся совсем другой мир. Олеся мучилась с похмелья, всю дорогу ехала грустная и мрачная, налегая на воду. Но даже она, выйдя на дорожку, петляющую по заросшему кустарником березняку в сторону деревни, преобразилась. Глубоко вдохнув аромат трав, она просветлела лицом. Основная дорога шла в центр деревни, но они свернули левее. Прошли через поле, к прибрежной роще, и, попетляв ещё минут пятнадцать, оказались на высоком берегу. Стояла тишина, нарушаемая лишь стрекотанием насекомых и пением птиц. К воде вела узкая тропинка, наискосок прорезающая обрывистый берег.

Они сняли обувь и спустились к реке. Здесь было полно топляка, но они нашли подходящее место, расстелили тряпку и разделись. Анна посидела в купальнике, осматриваясь, а потом решительно потянула за лямки и сняла верх.

Олеся недоуменно посмотрела на сестру:

— Ты чего? Тут местные ходят. Увидят — не отобьёмся.

— Так и в купальниках не отобьёмся. Так хоть без полосок позагораю, — ответила Анна, снимая и складывая в пакет купальник. Она выставила солнцу свои «кормилицы». Грудь чуть подвисла без опоры, но всё равно неплохо держала форму. Анна с удовольствием помяла её, размазывая крем для загара по пышным округлостям. В этом она была однозначно лучше сестры, слабые тощие сиськи которой едва дотягивали до первого размера. Даже такое маленькое преимущество поднимало самолюбие Анны. Зато в остальном хрупкая и стройная фигурка Олеси была куда аппетитнее крупной и начинающей заплывать жирком сестры. Тут тебе и пошедший складками живот, и начинающийся на ляжках целлюлит, с которым та давно и безуспешно боролась.

Олеся не стала снимать верх, легла так. Солнце неплохо жарило, прохладная водичка плескалась рядом, и Анну накрыли воспоминания.

Часто в детстве они приходили сюда с сестрой, когда отдыхали у бабушки. У них была большая компания, куда входили мальчишки из города и местные. Одну Анну не отпускали, а с Олесей — пожалуйста. Типа та была совестливая и правильная, не давала Анне влезать во всякие переделки. Именно с ней отпустили её тем вечером, когда парни притащили настойку на спирту. Сладенькая, пилась она легко, и после стало весело. Но потом её накрыла такая тяжёлая пелена, что дальнейшее Анна помнила смутно. Именно в тот вечер её лишили девственности. Кто это был, так и не признался. Олеся клялась, что увидела происходящее, когда Анну уже пустили по кругу, напяливая её юное тельце на торчащие колом отростки гогочущих парней.

Даже сейчас Анне было стыдно это вспоминать. С того вечера парни стали требовать от неё секс как само собой разумеющееся. А ей как-то и неудобно было отказывать — дала ведь уже. Так и стала она в их компании «давашкой». Не одна, конечно, остальные девочки тоже участвовали. Но только не Олеся. Та сразу обозначила, что она — маленькая, и её трогать нельзя, иначе она сдаст всех в милицию. И парни её побаивались. Так и разошлись их с сестрой дорожки после того лета. У Анны были свои интересы, у Олеси — свои. И они не пересекались.

На солнце их разморило, и они задремали. Из полудрёмы их вывели громкие звуки, периодически возникающие, но неумолимо приближающиеся. Кто-то шёл к ним по берегу и со всей дури лупил по воде длинной палкой.

Олеся приподнялась и села, прикрыв рукой глаза и вглядываясь в приближающуюся фигуру:

— Какой-то мужик, идёт и палкой по воде бьёт. Дурак какой-то. Кажется, надо сматываться. Ещё зашибет. С местных станется!

Анна тоже села, вглядываясь в даль. Возможно, сестра и была права. На всякий случай она вернула на тело верх купальника, между тем призвав сестру не делать преждевременных выводов. Что-то в фигуре незнакомца показалось ей знакомым, и она почему-то вспомнила дебелого Егора из деревни. «Вот бы это был он, можно было бы неплохо повеселиться», — промелькнуло у неё в голове.

Мужчина всё приближался, удары становились всё громче и страшнее.

— А ведь и правда, — скорее себе, чем сестре, проговорила вслух Анна, — это же Егор, хер моржовый!

— Что? Кто? — всполошилась Олеся. — Егор? Тот самый Егор? Анна, давай валить отсюда, пока он нас не заметил! — стала она лихорадочно собирать вещи.

— Да, тот самый, которого ты дразнила и за член дёргала!

— Я дёргала? Да он сам его всем направо-налево показывал!

— А ты смеялась, довольная!

— Ну и что такого? Подумаешь! Он и не помнит ничего! Давай пойдём, ну пожалуйста! — вцепилась в руку сестры Олеся.

— Да поздно, увидел, сюда бежит! — резюмировала Анна, поглядывая на неуклюже приближающуюся фигуру.

Егор был уже совсем близко. Его грузная фигура, облезлая футболка, широкие шорты и громкие крики вызывали смешанные чувства — от страха до смеха. Хотя Анна помнила, что с ним шутки плохи, но в то же время ей было любопытно встретиться с дурачком через столько лет.

Он быстро подошёл, замедлив шаг и в открытую разглядывая женщин.

— Здрасьте! Здрасьте! — закивал он, подойдя совсем близко. Он подслеповато щурился, напрягая глаза на таком солнце. — А я Егорка! Егорка я! — стукнул он себя в грудь. Его член теперь выпирал огромной бугристой головкой из шорт, а яички были размером с кулак.

— Привет, Егор! — ответила Анна, вставая. Он всё ещё держал свою палку, и она спросила, показывая на неё: — Ты зачем речку бьёшь, обидела она тебя, что ли?

— Я не речку! — разулыбался парень. — Я рыбу бью. Глушу рыбу. Рыбачу! Я — браконьер! — Его взор был прикован к голым ногам Олеси. При этом его рука начала медленно расстёгивать шорты, показывая мощный член, который уже высовывался из трусов.

— Ух ты! И много наловил?

— Нет. Не наловил ещё! Надо стараться, — протянул Егор им свои пустые руки, будто извиняясь. — А вы чего здесь одни? — всё же умудрился он сформулировать свой вопрос, буравя взглядом хрупкую фигурку Олеси.

— Что, Егор, вспомнил нас? — продолжила Анна, немного приободрившись. Парень, да скорее уже мужик, не выглядел агрессивным и довольно мило пускал слюни на полуголых женщин. С этим «можно было работать».

— Нет, нет. Вы кто?

— Ну как же. Я — Анна, это Олеся! Мы сёстры! Помнишь Олесю? Ту, которой ты ещё хуй показывал, а она тебя крапивой гоняла, дураком называла, яблоками гнилыми кидалась, отгоняла? Любовь же твоя, неужели забыл?

— Аня, не надо, что ты такое говоришь! — всполошилась Олеся. — Не слушай эту тварину, не было ничего такого! — бросила она мужику, натягивая рубашку на голые плечи.

— Олеся! Олеся! Олеся! Гы! Да! Олеся! — громко засмеялся дурачок. Это прозвучало и весело, и немного угрожающе. В шортах у него давно дыбилось, а тут напряглось особенно явно и теперь тряслось при смехе.

— Ой, Олеська, смотри, он вспомнил! Егорка! А как у тебя сейчас с сексом? Девки целуют?

— Совсем мало! Хочу всё время. А они гоняют! Мужики бьют, — погрустнел Егор, насупившись и перехватывая свою палку руками. — Я им тоже по башке звездюлей! — показал он.

— А мамка твоя как? — поинтересовалась Анна.

— Оставь его, пусть идёт, чего докопалась! — зашипела Олеся.

Но Егор уже был слишком заведён. Его член торчал во всю длину, покачиваясь перед их глазами.

— Мамка… — мужик тяжело, громко вдохнул и долго, протяжно выдохнул. — Нет её. Померла. Давно.

— Бедненький, некому тебя теперь целовать? — пожалела его женщина. — А знаешь что! Тебя сейчас Олеся пожалеет! Она теперь научилась, стала добрая и отзывчивая и за все прошлые свои проделки тебе сполна отплатит! Беги к ней, она тебя поцелует! — радостно сообщила Егору Анна, у которой уже давно зародилась эта шальная идея. — Только ты её сначала поймай, смотри, она убегает!

Олеська и вправду, пока они разговаривали, уже собралась и, прихватив в руки босоножки, пятилась по направлению к тропинке. Егор, увидев, что жертва сбегает, взревел и кинулся за ней. Та громко взвизгнула и припустила по берегу. Откуда в этом огромном грузном теле взялась такая прыть? Егор грузно бежал, но семимильные шаги быстро сокращали расстояние от женщины, которая петляла, перепрыгивая разбросанные ветки и стволы топляка, стараясь не повредить ноги. Олеся успела взлететь на тропинку вверх, следом рванул Егор, и они скрылись из поля зрения Анны. Поэтому, заинтересованной итогом погони, ей тоже пришлось собираться и выходить на высокий берег.

Поднявшись над рекой, Анна осмотрелась и не сразу увидела Егора с сестрой. Среди травы будто виднелись чьи-то фигуры. Она пошла в их сторону и, уже подходя ближе, услышала умоляющий Олеськин голос:

— Егор, только ты осторожнее, не торопись! Сначала поиграй! Всё будет, обещаю!

Анна подошла ближе и увидела парочку, лежащую на земле. Егор придавил Олеську всей тушей, порвал её рубашку и жадно хватал губами сосок левой груди, сдавливая вторую огромной ручищей. Сестра, красная от погони и напряжения, придавленная и шумно дышащая, упрашивала его быть понежнее.

— Да, Егорка, ты не торопись. Как тебя мамка учила? Учила же? Нежно нужно! — присоединилась Анна, присаживаясь рядом на траву и доставая телефон.

— Анька, ты опять за своё. Убери, прошу тебя! — взмолилась Олеська, увидев камеру.

— Да ты что, такие кадры! Потом вместе вечерами будем пересматривать! — парировала сестра, не переставая снимать. — Давай, Егорка, пора уже, она готова, снимай с неё трусы!

Олеся упёрлась в грудь мужика, пытаясь его оттолкнуть. Но он и сам поднялся, но не затем, чтобы уйти. Схватив ручищей ноги Олеси за щиколотки, он рывком задрал их вверх, подвесив женщину, как кролика, а второй рукой содрал с неё низ купальника, обнажив ослепительно белые ягодицы.

Олеська заверещала, размахивая бесполезными против этого великана руками. Егор сложил руку в кулак, который, как в замедленной съёмке, распрямил в указательный палец, неторопясь приставил его к слипшемуся женскому пирожку и грубо двинул внутрь. И снова Олеська вскинулась, заорала благим матом, пытаясь вырваться. Куда там. Егор ковырял её пальцем, странно осклабясь и выпучив глаза.

— Егорка, Егорка, но ведь не этим надо девушку ебать! Ты разве не помнишь? — заметила Анна. Как ни радовала её картина перевёрнутой сестры, эти грубые пихания пальцем даже ей показались слишком травматичными.

Егор кивнул, отпустил Олесю на землю. Та тут же вскочила, намереваясь снова бежать, но запуталась в трусах на ногах, промедлила. А там Егор снова настиг её, перевернул и бросил ничком обратно на траву. Теперь перед его носом оказалась белая Олесина задница. Он подтянул её руками к себе, зарылся в неё носом, зарычал, как зверь, оглашая все прибрежные заводи своим рыком, и навалился сверху. Штаны его сползли, показался знаменитый огромный член во всей красе и пропал между бьющихся ног Олеси.

— Егор, Егор, нет! Не надо! — вопила она.

Но мужик пыхтел и пихал елдак куда-то между её ног. Анне казалось, что он никогда не засунет его по назначению, но Олеся вдруг знакомо высоко ойкнула и протяжно заскулила, закатив глаза — гигант нашёл дорожку к ней внутрь.

— Егорушка, ну пожалуйста, поосторожнее, он у тебя такой большой, — заумоляла Олеська, суча ногами. — Ой, мамочка, какой огромный! Егорка, ты меня порвёшь! Тихо, тихо!

Но Егор, кажется, совсем не соображал. Попав внутрь и пристроив свой член, он замер в восхищённой паузе, потом стал мощно и медленно двигаться на Олесе, совсем придавив её к земле весом громадного тела. Он рычал и сношал, а Олеська, тяжело отдуваясь, хватала ртом воздух под ним. Чем дальше, тем больше Егор набирал обороты, и вскоре он вколачивал в Олесю уже на полную, буравя мягкие ягодицы девушки, рыча, как медведь.

— Ну как, Олеська, нравится? Этого ты хотела? Признайся, когда просила его хуй показать? Давно мечтала о таком? Дурачок дурачком, а как ебёт? Загляденье! Не елда, а ракета! — подбадривала парочку Анна.

— Анька, он меня раздавил совсем, попроси его перевернуться, — взмолилась Олеся. — Я сама на него сяду.

— Егор, Егор! — Анне пришлось почти кричать, чтобы привлечь внимание мужчины. — Ложись на спину, она тебя поцелует!

— Да! Ага! — осклабился мужик и тяжело кувыркнулся на спину. Член его с влажным чмоком выскочил из Олеси. И та смогла облегчённо вздохнуть:

— Фу, он и тяжёлый!

— Ну, соси теперь! — резюмировала Анна.

Олеся сморщила носик, оглядываясь на гиганта. — Давай ты тоже! — попросила она Анну.

— Я-то что, он тебя любит!

— Сука!

— Блядь, — обменялись они любезностями, и Олеся со вздохом склонилась над тушей мужика, раскрывая рот, как голодная акула. Но даже в таком положении член с большим трудом вошёл только головкой. Сестра выпучила глаза и замычала, помогая себе руками. Она прилегла задом к Анне, и та невольно обратила внимание на её промежность. Всегда гладенькая и аккуратно сомкнутая, теперь она была красная и вывернутая наружу.

Глядя на эти беззащитные белые ягодицы, Анна придумала ещё одну шутку. Она оставила парочку заниматься своими делами, а сама отошла, вернувшись через несколько минут с пучком надранной крапивы. Она не пожалела даже собственной кожи, срывая сочные и крепкие стебли, больно жалящие руки, но была довольна собственной задумкой.

— Егор, ну-ка придержи Олесю, чтобы не дёргалась! — скомандовала Анна, и не сразу, но до него дошло — тяжёлая рука придавила Олеську сверху к животу мужчины. — Так и держи теперь, не выпускай! Сейчас мы её накажем за то, что тебя дразнила! — сказала она и, подойдя поближе, с размаху стеганула сестру крапивой по голому заду!

— Ай, Аня, ты что делаешь! — взвизгнула Олеська. На её заднице расцвёл пунцово-красный след.

Анька стеганула ещё и ещё, пока сестра не зашлась истошным воплем, а ягодицы её не превратились в ярко-красный сигнал светофора.

— За что? — кричала Олеся чуть не плача. — За что ты так?

— Ну-ка, за что? За то, что Егора дразнила и унижала, за то, что меня доводила, за то, что тогда тех парней не остановила, которые меня насиловали!

— Каких парней? — закричала Олеся сквозь слёзы. — Ты о чём, мать твою?

— Твою мать тоже! Тех самых, которые меня напоили и трахнули здесь, в деревне! Вспомнила теперь? — тоже кричала Анна, не останавливаясь, лупцуя сестру. Через несколько ударов крапива превратилась в зелёные вялые сопли, пришлось остановить экзекуцию. Анна устала, запыхалась и выдохлась, она села рядом и приказала Егору отпустить сестру.

Та высвободилась и, разъярённая, вскочила на ноги.

— Ты, ты… совсем охренела, тварь паскудная! Достала меня, сука конченая! Всё обиды свои мне высказываешь! Я что ли тебя под тех парней положила? Сама жопой крутила, из себя опытную строила! Вот они и решили, что ты уже продвинутая. А когда кровь пошла, даже испугались! Да уже всё, потом и понеслась. Так что я тут ни при чём, думала, тебе самой нравится!

— А тебе сейчас с Егором понравилось? — Анька тоже вскочила, встав напротив сестры.

— Так это ты, сука, и тут его на меня натравила! И тут, и раньше, всех тех! Это же из-за тебя я теперь без бухла заснуть не могу и плачу целыми днями!

— Да потому что ты тварь последняя, чистенькую всё из себя строила, блядища!

— От бляди слышу. Кто бы говорил!

Они старались перекричать друг друга, пока солнце им не заслонила поднявшаяся во весь рост фигура Егора.

— Что нам теперь с ним делать? — указала Олеся на стоящего перед ними мужчину.

— Так ты начала, ты и заканчивай!

— Он мне и так всё растянул и чуть не порвал. Давай ты!

— Вот ещё!

— Егор! Хочешь с Аней? — повернулась к нему Олеся. Тот, довольный, снова закивал. Вместе с ним кивала головкой и его монструозный член.

— Ох, блин! — протянула Анна. — Ну, ложись тогда обратно! — скомандовала она. Расположившись на огромной туше, она сдвинула в сторону купальник, плюнула на руку, обильно смазав сухой вход, и, тяжело вздохнув, приставила к нему большую головку. Многое она испытала в жизни, но таких огромных членов, кажется, ещё не было. Кряхтя и пыжась, она по сантиметру впускала толстый конец в себя, пока не поняла, что он заполнил её полностью. Выпрямившись и уперевшись ладонями в жирное брюхо Егора, Анна начала тихонько колыхаться, заставляя член внутри ходить туда-обратно. Несмотря на перерастянутое влагалище, это было на редкость чувствительно и приятно.

— Не знаю, что ты возмущалась, член-то хороший, — минуту спустя проговорила Анна, томно закусывая губу и уже уверенно качаясь на мужчине своей попкой.

— Я не из-за члена, а потому, что он раздавил меня, боров чёртов!

— Интересно, а у него дети могут быть?

— Такие же идиоты!

— Ты фильтруй базар, он же слышит!

— Ну а что я сказала? Долго ты ещё? Солнце печёт!

— А я откуда знаю. Егор, а ты кончаешь? Водичка из тебя брызгает?

Егор приоткрыл зажмуренные от удовольствия глаза:

— Водичка? Белая? - Поводил он глазами будто стараясь отыскать ответ на небе, - Брызгает! Редко. Это надо долго! Мамка всегда ругалась, что долго.

— Егор, блять, да ты уникум, на тебе можно деньги делать! На тебя в городе будет огромный спрос!

— Вот-вот, лучше им займись, чем меня всяким извращенцам продавать! — поддакнула Олеська.

— Но как долго? Прямо долго? — активнее закрутила задницей Анна.

— Да, долго-долго! — снова подтвердил Егор, не выказывая никакого приближения развязки.

— Блин, сестрица, придётся тебе тоже… а то я скоро… уже, ах, больше не смогу, — быстро задёргалась Анна, вихляя всем телом, а потом рухнула на грудь деревенского дурачка.

— Вроде профессионалка, а ничего не можешь толком закончить! — сокрушённо покачала головой Олеська, меняясь с сестрой местами. — Ох, чёрт! — замотала она головой, насаживаясь на беспощадный член. Села до предела, посидела немного и тоже начала раскачиваться взад-вперёд, прижимаясь лобком к большому животу мужика.

Так, на пару и меняясь местами, они резвились с Егором до вечера и чуть не упустили вечернюю электричку. Чтобы он наконец кончил, Анне пришлось самой сдрочить его огромный член, поставив Олеську раком и заставив её раздвигать ягодицы, дразня его. Только тогда Егор, громко взревев, выдал длинную тугую струю, пронзившую пространство и попавшую аккурат между ягодиц Олеськи, что вызвало у той возмущённые матюки и гомерический хохот Анны.

— Ну и кто мы теперь? — спросила Анна утомлённая Олеся, сидя рядом с ней в вагоне.

— Кто и всегда, — философски заметила старшая сестра.

Та история немного примирила сестёр, их противоречия не проявлялись теперь так ярко. Олеська иногда брала заказы, когда позволяла ситуация дома. Анна перестала подставлять ей откровенную дичь. А через пару месяцев по их тематическим группам промчался запрос на большую вечеринку в загородном доме. Собрались состоятельные господа с особыми запросами. Им нужны были девушки, отобранные по строгим критериям: фото, рост, вес, фигура. Анна знала, кто стоит за этим предложением. Толя БМП — полукриминальный бизнесмен с устрашающей внешностью и крутым нравом. Девушки, попадавшие к нему, возвращались не всегда и не в лучшем состоянии. Что с ними происходило, выжившие предпочитали не рассказывать, боясь Толиных «длинных рук». Но по характеру повреждений становилось ясно: их били и мучили. Толя, увлечённый культуризмом, ради быстрого эффекта подсел на гормоны. Мышцы выросли, но с остальным вышла неудача. Теперь девушкам приходилось часами «работать» над ним, чтобы добиться результата. Если не получалось, Толя вымещал зло на их телах другими способами.

Анна, сидя над открытым чатом, задумалась. Палец тянулся к клавиатуре, но риск был велик. Если что-то пойдёт не так, муж Олеси начнёт задавать вопросы, и её маленький бизнес рухнет вместе со свободой. Да и сестру, как ни крути, ей было жаль. Глупая, безвольная, но всё-таки единственная родня. Совесть шептала: «Не делай этого». Но алчность, злорадство и желание доказать своё превосходство взяли верх. «Не так уж часто у Толи кто-то пропадает, в основном все возвращаются», — успокаивала себя Анна. Те, кто побывал там хоть раз, больше не соглашались, несмотря на приличный гонорар. На удочку попадались только новенькие, не знавшие особенностей клиента. «Пусть едет, может, ей даже понравится», — обманывала себя Анна, отправляя фото Олеси для рассмотрения.

Вечером она сообщила сестре:

— У тебя выезд!

— У меня? — удивилась Олеся. Она уже немного выпила и была в благодушном настроении. — Кто такой? Куда ехать? Что надеть? Когда выезжаем?

— Ты не поняла. Я остаюсь. Ты едешь одна.

Олеся, начавшая было вставать, снова села.

— Это почему? Я одна не поеду!

— Это твой шанс, — с укором сказала Анна. — Ты всегда хотела чего-то большего, вот и пробуй.

— Я бы поехала, но меня не берут. Я слишком старая, — терпеливо объясняла она.

— Ты? — удивилась Олеся, но в её глазах мелькнула радость.

— Да. А ты им понравилась. Там отбор, деньги серьёзные. Хотела новый телефон? Вот и купишь, как вернёшься.

— А как я мужу объясню, откуда деньги? Мы на квартиру копим.

— Скажи, как есть, — предложила Анна.

— Я скажу, что дали за то, что отдавалась, — парировала Олеся.

Анна подавила желание наброситься на сестру и вырвать у неё клок волос. «Скоро ей всё объяснят», — подумала она.

— Сейчас уже некуда отступать. Я согласилась, задаток пришёл. Машина будет ждать в девять.

— Почему так поздно? Когда я вернусь?

— К утру, — равнодушно ответила Анна.

— Ты их знаешь? Кто они?

— Обычные бизнесмены. У них свой клуб, иногда собираются, пьют, веселятся, девочек приглашают. Ничего необычного. Только не напивайся до вечера, я тебя прошу. Там всё серьёзно.

— Когда я напивалась?

— Да и правда, — саркастически подтвердила Анна.

Машина пришла вовремя. Олеся, нарядная, в лучшем платье, выпорхнула из подъезда. Анна наблюдала за ней из окна, повторяя легенду на случай неприятностей: «Не знаю, куда она поехала. Видела, что нарядилась и ушла. Машина её ждала». Но тревога не отпускала. Она смотрела на телефон, ожидая звонка или сообщения от сестры. Но надежды было мало. Всю связь внутри отбирали, возвращали только по окончании. Господа боялись слежки.

Анна мучилась в неизвестности. Утро не принесло облегчения. Олеси не было. Она ждала до полудня, но вестей не дождалась. Тревога росла. Анна хотела написать организатору, но чат был удалён, номер неизвестен. Номер Олеси был выключен. Паника накрыла её с новой силой. Остаток денег не пришёл, адреса она не знала. Что делать? Куда бежать? Заявлять об исчезновении было рано. Бежать спасать — поздно.

Анна корила себя: «Сама убила сестру. Собственными руками. Из мести, из злости, из зависти». Она заигралась в сутенёршу и перешла черту. Муж Олеси возвращался послезавтра, и до этого времени ей следовало исчезнуть, чтобы не отвечать на его вопросы. Она начала лихорадочно искать билеты и варианты побега. Надежда таяла с каждым часом. «Дура, зачем тебе это надо было? Ты и так её унизила, зачем рисковать? Теперь всё кончено», — думала Анна, смахивая слезу.

За этими приготовлениями она не сразу услышала, как дверь квартиры открылась, и каблуки застучали по полу. Сердце забилось, и Анна выскочила в коридор. Со спины она не сразу узнала сестру. Та будто стала выше, а на плечах её была накинута роскошная белая шуба. В руках Олеся держала пакеты с логотипами бутиков.

Олеся повернулась на шум и спокойно приветствовала сестру:

— О, и моя сестричка тут. Чего такая встревоженная?

— Ты где была? Позвонить можно было! — набросилась Анна.

— Позвонить? — задумалась Олеся. — Не могла. Телефон отобрали, потом сел. И твой номер не помню.

— Этим заплатили? — хмуро спросила Анна, указывая на шубу.

— Нет, это подарок. Деньги отдали отдельно. В долларах, почему-то.

— Ну давай в долларах.

— Зачем?

— Мой процент.

— Ты аванс ещё не отдала. Какой тебе процент? Я сама по себе теперь.

— С каких это пор?

— С сегодняшнего дня. Хочу — иду, не хочу — не иду.

— Вот как. И кто же тебе такую уверенность дал?

— Были люди, — уклончиво ответила Олеся и прошла мимо, оставив Анну в коридоре.

— И что теперь? — догнала её Анна и заглянула в лицо.

— А теперь иди и молись, чтобы я решила, что мы квиты.

*** конец ***