Часть первая: Очарование сознания от чтения книг.

Понедельник, такой же, как и многие другие.

Едва вернувшись из школы, десятилетний Дима первым делом идет искать в спальне своей старшей сестры Анны книгу, которую она каждый день поутру перед школой тщательно прячет под грудой своей одежды. Произведение имело довольно причудливое название: «Сексуальная жестокость в тропиках». По крайней мере уже раз в десятый он лихорадочно открывает книжку на странице семьдесят четыре, на главе «О наказаниях». Он с восторгом задерживается на страницах, которые знает наизусть.

«Чтобы наказать жену, муж не бьет её сам, как это делается во многих соседних деревнях, а использует гораздо более жестокие методы. Один из них - положить ей во влагалище крапиву, семена перца чили или пальмовую соль. После этого ей по-прежнему приходится делать свою обычную работу, но каждый шаг причиняет женщине ужасные страдания, которые она не может скрыть. Вся деревня становится свидетелем этого наказания. Стыд - это даже большее страдание, чем причиненная боль, цель наказания».

Как и каждый раз, когда Дима перечитывает эти страницы, кровь приливает к его лицу. Его дыхание становится прерывистым, а горло сдавлено переживаниями.

Другое наказание заключается в том, что женщину заставляют сидеть полностью обнаженной на муравейнике, в котором живут жалящие понериновые муравьи матабеле (Megaponera analis), привязав её ноги и руки к кольям, воткнутым в землю, на деревенской площади. Муравьи атакуют слизистые оболочки ануса и вульвы женщины и даже проникают в её влагалище. Подростки, как мальчики, так и девочки, получают удовольствие, наблюдая за этой пыткой.

Диме трудно себе представить, как красивая негритянка извивается своими толстыми ягодицами, сидя на муравейнике и будучи не в состоянии остановить набег жалящих её интимные места муравьев. «Может быть, ей просто нужно пописать, - логично подумал про себя Дима, - и муравьёв смоет на землю, но, как только душ из её мочи закончится, появятся новые насекомые!» Его восставший к потолку и переполненный спермой член начинает вызывать у него болезненные ощущения.

Публичная нагота ягодиц и низа живота у замужних женщин племени Матабунту постыдна. Наказанную женщину могут заставить оставаться обнаженной для всеобщего обозрения в течение трех дней. Её лобок перед этим предварительно бесцеремонно выбривается матронами племени, достигшими возраста постменопаузы, что возвращает жертву к состоянию не достигших половой зрелости девушек, поскольку пубертатные особи свободно и без всякого осуждения бродят повсюду по деревне, постоянно обнаженные, с лицами, поражёнными акне. Любой мужчина, возбудившись при виде осужденной женщины, может взять её и поиграть с её телом, как ему заблагорассудится, но дети, зачатые по этому случаю, останутся собственностью её мужа. Подростки пользуются возможностью хлопнуть жертву судилища по ягодицам, раздвинуть их, чтобы поиграть с её анусом и уколоть её бедра и половые губы колючками диких растений. Более смелые и решительные заставляют её сосать их необрезанные пенисы, и ей приходится глотать всё, включая сперму и мочу, потому что юноши плохо себя контролируют.

Читая эти строки, Дима плюёт себе на ладонь, смазывает слюной головку своего члена и медленно гладит себя. С каждым движением руки он всё сильнее сжимает основание своей обрезанной головки, чтобы усилить сексуальное ощущение, но он сознательно задерживает свою эякуляцию до конца ещё непрочитанной главы.

Садистское воображение никогда не бывает слишком быстрым. Женщину необходимо медленно обнажить, полюбоваться гладко выбритыми гениталиями, подождать, пока надзирательница-палач нанесёт ей не менее пятидесяти ударов гибким стеком, при этом женщина должна громко кричать от боли перед собравшейся на месте казни деревней.

Дима закрывает глаза, чтобы насладиться вкусом этой последней фразы. Он визуализирует удары хлыста на горящем лобке жертвы. Каждый последующий удар немного громче и сильнее предыдущего, и он слышит крик женщины. Его череп готов взорваться. Он понимает, что не сможет долго так продержаться, не разразившись струёй страсти из своего пениса.

Обрезание клитора - самое жестокое наказание в этих краях. Оно применяется к молодым женщинам, обвиняемым в злобном колдовстве, «нимфомании» (то есть половом акте, который не контролируется мужем и, следовательно, вызывает у него чувство стыда), детоубийстве или инцесте. Обрезанию подвергаются также пленники-заключенные, захваченные во время частых боев с соседними племенами. «Иссеченные», то есть женщины, подвергнуты обрезанию, становятся сексуальными рабынями, чьи беременности прерываются, а дети уничтожаются. Любое обрезание - это праздник на деревне. Обнажённую женщину привязывают к столбу, привязав её широко расставленные ноги к двум кольям возле него, во дворе посреди деревни. Во время танцев и звуков барабана джембе, однообразных и гипнотических, клитор женщины самолично отрезает её муж или, если женщина не замужем, старейший шаман племени. Её связывают веревкой, которую набрасывают на шею женщины, которая должна оставаться обнаженной в таком положении в течение трех дней, презираемая всеми своими соплеменниками.

Дима фокусирует свой взгляд на трех цветных фотографиях, которые доставляют ему одновременно как невероятное наслаждение и восторг, так и ужас. Первая — это фотография красивого эрегированного клитора, который с удовольствием выступает из вульвы, и чья ярко-розовая головка удалена, как и обрезана кожа на его, Диминой головке. На второй фотографии изображена кровоточащая плоть грациозного маленького клитора, теперь изувеченного только что произведённым обрезанием, между уцелевшими нимфами, жалко свисающими по краям, а на третьем фото крупным планом показано лицо девушки, только что подвергнутой обрезанию, искаженное страданием. Он не в состоянии контролировать свой интенсивный оргазм, освобождающий тело от всего этого сладострастного ужаса. Дима запыхался. Его сестра сейчас вернется домой. Он тщательно и изо всех сил вытирает капли спермы, испачкавшие одну из иллюстраций книги и ковер на стене. Он кладет книгу обратно в тайник и бежит в ванную освежить лицо холодной водой, чтобы скрыть румянец на щеках.

Среда

Дима возвращается домой из школы со своим другом Мишей. В принципе, они должны вместе повторить школьный урок истории. Дима, немного поколебавшись, показывает ему свою «Секретную книгу». Он ревностно решил сохранить в тайне главу о наказании для себя, но решил показать ему главу под названием «Секс-рабыня».В ней читателю рассказывали трагическую историю одной белой женщины, захваченной во время дерзкого рейда на соседнюю деревню, где она пряталась от преследовавшей её в Европе полиции из-за дела о наркотиках. Словом, это была банальная торговля людьми. На одной фотографии она изображена обнаженной на четвереньках перед празднично украшенной хижиной, вероятно, домом местного вождя. Её тело покрыто небольшими язвами, из которых кровь течет по спине, ягодицам и бедрам. В тексте под фотографией поясняется, что «туземцы, которые хотят овладеть ею, сначала самолично делают на теле женщины след ножом, этакое индивидуальное тавро, как на скоте - коровах или свиньях. Этот знак констатирует тот факт, что они овладели её телом. Коитусы проходят публично, и каждый мужчина пытается кончить несколько раз подряд, демонстрируя окружающим свою мужскую силу. Молодые девушки, которых на следующий день выдают замуж, как и их матери, с интересом наблюдают за этим состязанием мужественности их избранников. Ни один мужчина, даже женатый, не откажется от этого нездорового удовольствия, иначе он стал бы посмешищем для всей деревни. Но на самом деле вид крови, текущей по белой коже европейки, ужасно заводит этих чёрных мужчин и женщин."

— Проститутка… но, господи, как красива эта проклятая сучка, с её распахнутой всему белому свету белоснежной задницей!

— А эти негры… какие у них большие огромные причиндалы!

— Эта сучка всех их попробует их на вкус. И её кровь из ран потечёт ещё сильнее… ведь их станет больше, и все они немного покромсают её тело… возбуждёнными членами и ножами.

— Как ты думаешь, эти туземцы порезали и её грудь тоже?

— По фото это невозможно разобрать… слишком плохое качество … непонятно!

Дима предлагает:

— Подрочим? Давай, я подрочу тебе, а ты мне!

— Мы же не педики!

— Помочь друг другу кончить – это совершенно ничего такого не значит! Просто, мы получим удовольствие посильнее и побыстрее. Нет, это не будет означать, что мы с тобой педики. Во-первых, гораздо забавнее, когда тебя дрочит кто-то другой. К тому же, это что-то новое, чего мы до сих пор не испытывали. А педики… те трахают друг друга в рот… они трахают друг друга в жопу! Мы же не дураки и не будем этим заниматься, лишь поможем друг другу руками. В конце концов, так просто удобней рассматривать картинки...

— Да ты шутишь !

— Гарантирую! Спроси в Google!

— Хорошо, согласен, но честно говоря, это сумасшествие. Ладно, давай подрочим. Поищем другое фото?

Их заинтересовала короткая глава под названием «Извращенное скотоложство». Автор рассказывает о своём посещении села с особенно суровыми сексуальными нравами.

Старейшины этой деревни издревле выращивали и дрессировали большую собаку, которую они приучили покрывать женщин, наказанных Советом старейшин. Когда приговор бедняжке был вынесен, специально для этого праздника в центре села сооружали помост и устанавливали ограду. Юных девушек помещали в первый ряд зрителей, чтобы побудить их сознание вести себя в будущем благопристойно, подчиняться мужчинам. Затем приводили осуждённую женщину и собаку, которую ведьмы предварительно напоили отваром из возбуждающих трав. Осуждённая женщина в собачьей позе должна была представить животному свои бедра и ягодицы, предварительно смазанные жидкостью, которую прямо перед экзекуцией извлекли из вагины мастурбирующей женщины. Пес, немного полизав предложенную ему вульву и анус своим большим грубым языком, жестоко проникает в её влагалище.

Это наказание применялось также к мужчинам, виновным в инцесте или изнасиловании «важной» женщины, то есть дочери или жены вождя или другого знатного в этих краях человека. Стыд был тройным: во-первых, быть изнасилованным публично, во-вторых, перед всеми женщинами и подростками деревни, то есть людьми второго сорта, и в третьих и прежде всего, собакой.

Затем на наказанных таким образом мужчину и женщину смотрели свысока, отнеся их к людям низшей касты, а также, конечно, лишали их любых половых сношений.

Эту историю иллюстрировала фотография собаки во время соития с женщиной, довольно юной, но с большой грудью, которая могла бы сделать её в другое время и при других обстоятельствах хорошей кормилицей. Но мальчики, Дима с Мишей, предпочли вернуться к абзацу с окровавленной женщиной. Картинка им настолько нравится, что они одновременно начинают эякулировать, успев в последний момент закрыть глаза и отодвинуть в сторону книгу, чтобы не испачкать фотографию.

Урок истории, который они собирались повторить, был успешно «позабыт». Миша возвращается домой, возбуждённый этими жестокими эротическим историями и другими идеями, о которых он ещё не успел прочитать. Дима пообещал показать ему другие страницы книги. Для Миши неделя будет длинной!

В следующую среду

Миша пребывает в лихорадочном состоянии. У него перехватывает горло, как будто он собирается в бордель, в котором он, правда, ещё никогда не был, но о котором столько читал. Он и Дима входят в квартиру, к счастью, безлюдную. Дима бросается к книге, лежащей на видном месте в комнате его сестры. Она оставила в ней закладку в главе «Праздник кастрации.»

Десяток фотографий, невыносимых по жестокости, но при этом таких возбуждающих. Обнаженные мужчины, со связанные руками и ногами врозь, привязанные к столбам, расположенным в виде косого креста, символизирующего распятие Андрея Первозванного. Прямостоячие. Судорожные лица. По телам обильно течёт кровь. На одной из них крупным планом изображен нож, перерезающий основание великолепных яичек, а на другой - деревянная чаша, в которой эти органы, уже отсеченные от плоти, лежат, залитые кровью. Девственницы - девочки-подростки, танцуют перед беснующейся толпой полностью обнаженными. Они ласкают друг друга своими маленькими заостренными грудками, политыми кровью этих кастрированных, словно свиней, мужчин.

Военнопленных, а точнее, захваченных в плен мужчин из враждебных племён в результате заурядных локальных сражений на почве кровной мести, систематически кастрируют и используют в качестве пассивных мужчин-спинтрий или продают в качестве рабов. Так наказывают насильников важных женщин и девушек, осквернителей могил, предателей, строящих заговоры заодно с врагами. Эти кастрации проводятся во время шумных ночных праздников. По этому случаю готовят в больших количествах пиво, приправленное травами-афродизиаками. Можно поначалу удивляться, увидев на некоторых фотографиях детородный орган будущих жертв в состоянии эрекции. Причина проста - принудительное употребление этого восхитительного пива. Всю ночь в деревне царит полная сексуальная свобода, за исключением дев, запертых под охраной в «Доме девственниц», но только после того, как они посмотрят на кастрации своими невинными глазами, привыкая ко всем видам жестокости.

— Твоя сестра, она, наверняка, теребит свой холмик между ног, когда смотрит на эти картинки!?

— Не сомневайся. Ей только пятнадцать, а она уже настоящая стерва! Представь себе, что она постоянно отправляется вместе со мной в душ и трёт свою девичью грудку об мою спину. Сиськи у неё такие твердые, конические, с крупными бутоньерками. Она покусывает мне уши и шею, намыливает мои ягодицы и дрочит мне.

Дима умалчивает, что ему особенно нравится, когда его сестра всовывает намыленный палец ему в анус на всю длину и шевелит им повсюду, пока из головки его пениса не вылетит струя спермы прямо ей на живот. Боится, что его сочтут «педиком»! Он продолжает свой рассказ.

— Мне это нравится. Но мне, если я хочу приласкать её ягодицы или сиськи, я получаю пару пощечин в ответ!

— А что говорит на этот счёт твоя мама?

— Это её забавляет. А как иначе, если по вечерам она ходит по квартире голая и смеется, когда видит мой возбуждённый от этой картины член! Она часто спит с Анной, и я слышу их сладострастные стоны.

— Чем занимается твоя мама? Где она работает?

— Секретарша в одной фирме, которая продаёт бетон, дерево и прочие стройматериалы. И, в основном, она служит подарком, бонусом для «хороших» клиентов.

— Что ты имеешь в виду ?

— Ты что, на самом деле не понимаешь, или придуриваешься? Дурачок! За каждый подписанный контракт на небольшие деньги она трахается с клиентом ровно час. За четыре миллиона рублей это целая ночь. За шестнадцать миллионов рублей это выходные в 5-звездочном отеле, предложенном её боссом. Она хвастается тем, что обеспечивает успех компании на рынке! И мы с сестрой видим, как она уходит на «работу» одетая, как шлюха, с разрезами на юбке до бедер и прозрачными блузками.

Миша застывает с мечтательным выражением на лице.

— Ну у меня дома, честно говоря, тоже самое!

Часть вторая: я уменьшил мою сестру!

В следующую среду

Какое разочарование! Любимой книги больше нет. И всё же Дима с другом продолжают, с маниакальным упорством, повсюду её искать в комнате сестры: в кружевных трусиках всех цветов на полке шкафа, под шёлковыми нарядами её кукол, в тумбе с грязным бельём и других не слишком очевидных местах. Всё напрасно. Убедившись в тщетности своих усилий, он открывает свой блокнот под названием «Светская мораль и республиканские ценности».

— Ладно, Миша, не переживай, мне удалось скопировать сюда эту книгу. Это не тоже самое, что оригинал, не слишком прикольно. Ни иллюстраций, ни оригинального шрифта.

Оба они читают название главы: «Права мужчин».

Глава семьи владеет своими женами и их детьми, независимо от того, является ли он их биологическим отцом, или это авторство другого мужчины. Также он свободно распоряжается своими коровами и их телятами. Жены - драгоценное имущество. Он расплачивался за них скотом и зерном, которое он «предлагал» их семьям. Он покупал их для работы в поле и для производства детей.

Именно глава семьи решает, предложить ли своих женщин какому-нибудь выдающемуся гостю, либо одолжить их на несколько ночей в знак признательности за оказанные услуги. Он может также просто сдать их в аренду заинтересованным соседям или обменять одну на другую на согласованный сторонами период времени. Обмен женами позволяет замаскировать возможное бесплодие мужа, считающееся в этих краях краях позорным пороком.

Акт дарения или аренды женщины всегда совершается в присутствии других жен хозяина дома. Отказ гостя от предложенной ему жены, дочери или племянницы является серьезным оскорблением. Кто всегда доволен этим предложением, так это, христианские миссионеры, прибывшие в эти края для обращения местных дикарей в религию. Они искренне радуются этому обычаю, который приносит им большую пользу, потому что их очень уважают, и они с удовольствием задерживаются в деревнях, где практикуют такие порядки.

Женщина не имеет права голоса, не может выбрать, какой мужчина будет ублажать её влагалище и, возможно, оплодотворит её. Прелюбодеяние и отказ отдаться мужчине, которому муж её предлагает или сдаёт в аренду, очень сурово наказываются, возможно, с циркумзицией в случае рецидива (см. Главу о наказаниях).

— Как ты думаешь, эта цитата понравится учителю?

— Он попросил нас провести исследование по теме «Права человека». Думаю, этот отрывок ему понравится. А ты нашёл что-то интересное?

— Да. Я чуть не кончил, читая. Это описание казни Пугачева, парня, который пытался стать царём.

Миша достает свой блокнот и читает: «При произнесении чтецом имени и прозвища главного злодея, также и станицы, где он родился, обер-полицеймейстер спрашивал его громко: "Ты ли донской казак Емелька Пугачев?" Он столь же громко ответствовал: "так, государь, я донской казак, Зимовейской станицы, Емелька Пугачев". Потом, во всe продолжение чтения манифеста, он, глядя на собор, часто крестился, между тем, как сподвижник его Перфильев, немалого роста, сутулый, рябой и свиреповидный, стоял неподвижно, потупя глаза в землю. По прочтении манифеста, духовник сказал им несколько слов, благословил их и пошел с эшафота. Читавший манифест последовал за ним. Тогда Пугачев сделал с крестным знамением несколько земных поклонов, обратясь к соборам; потом с уторопленным видом стал прощаться с народом; кланялся на все стороны, говоря прерывающимся голосом: "прости, народ православный; отпусти мне, в чем я согрубил пред тобою; прости, народ православный!" - При сем слове экзекутор дал знак: палачи бросились раздевать его; сорвали белый бараний тулуп, стали раздирать рукава шелкового малинового полукафтанья. Тогда он сплеснул руками, опрокинулся навзничь, и вмиг окровавленная голова уже висела в воздухе: палач взмахнул ее за волосы».

— Правда, жестко! Но при этом как волнительно. «Голова висела в воздухе… держал её за волосы!» Супер! А что ты подготовил для завтрашнего урока по литературе?

— Одну забавную вещицу: «Как я уменьшил свою сестру! " Я сам её написал.

Понедельник

За ужином наша мама объявляет, что её вызвал к себе директор школы, возмущённый «творчеством» её сына.

— Послушай, Анна, как интересно пишет Дима! К тому же, это напрямую касается тебя! Итак, опус твоего брата называется довольно необычно: «Как я уменьшил свою сестру!» Начнём с первого абзаца. Она приступает к чтению: «Разработав, как я считал, электронный прибор для улавливания космических лучей, я обнаружил, что, если повернуть его ручку влево, наша кошка, спящая рядом с ним, уменьшится до размеров мыши. Повернув ручку в другую сторону, вправо, я смог восстановить животное до его обычных размеров. При этом, к моему удивлению, как мне показалось, что кошка ничего не заметила.

Ночью я немного возбудился, размышляя о возможностях моего изобретения и не раздумывая ворвался в спальню своей сестры. Я застал её спящей безмятежным сном, и моментально повернул ручку своего электронного прибора влево. Я уменьшал свою сестру до таких размеров, пока она стала не выше своей самой большой куклы. Я вытащил Анну из пижамы, чтобы она не утонула в ней. Сестра проснулась, обезумев от того, что обнаружила себя обнаженной в моих руках, неожиданно огромных для неё. Я крепко сжимал её за талию, потому что она хотела вырваться и убежать. Демонстративно ущипнув её за грудь, чтобы дать ей понять, что она находится в моей власти, я воткнул иголку в её ягодицы. Было забавно видеть, как сестра кричит и борется со мной, не понимая, что это бесполезно. Но я хороший и добрый брат. Я успокоил её, потерев перышком из подушки между её ягодицами и поласкав пушком влажную промежность. Анна начала стонать, также, в той же самой тональности, как с мальчиками, которые приходят каждую субботу в наш дом, чтобы провести несколько часов в её комнате (но я-то всё слышу). Меня позабавила возможность засунуть сестру в большую клетку с нашими тремя морскими свинками, но, поразвлекшись с ней таким образом буквально пять минут, я быстро понял, что она мне надоела и, в итоге, я вернул Анне её нормальный размер. Сестра так и не сообразила, что с ней произошло, подумав, что ей просто приснился кошмар. Я сообщил Анне, что она кричала во сне, и я пришел посмотреть, не нужна ли ей помощь и поцеловал на прощание в лоб.»

Мать стала мне доходчиво объяснять:

— Директор школы хочет предупредить отдел психологической гигиены Министерства образования. Она считает, что ты пишешь порнографические тексты! Хотя, между нами говоря, я нахожу состряпанную тобой историю довольно забавной.

— Послушай, мама. Учитель, когда давал нам домашнее задание, сказал: «Освободите ваше воображение, как в «Алисе в стране чудес», «Гулливере» или «Путешествии к центру Земли». Поразмышляв, я остановился на Гулливере. Так что я не понимаю, в чём проблема?

Тут с некоторой задержкой до моей сестры дошла суть написанного мной сочинения и то, что это прочитали вслух в нашей школе. У неё моментально случился истерический приступ:

— Маленький поросенок. Малолетний придурок. Ты мечтаешь о том, как бы уменьшить меня, чтобы твой недоразвитый отросток соответствовал моему телу! Что ж, я тебе реально помогу и сейчас кое-что укорочу у тебя при помощи секатора, как это делают с евреями и африканцами. А затем заставлю красных муравьев съесть твой писюк и засуну тебе в задницу перец чили.

Дима ошеломлён. Его сестра достала нож из кухонного ящика и стала угрожающе поводить его лезвием между ног брата.

— Но этого недостаточно, - продолжила Анна, - я перевяжу леской яйца твоему малышу. Они станут синими, как у покойника, и ты будешь благодарить меня за то, что я не отрезала их, как твой член, чтобы они превратились в огромные жёлуди, как у толстого хряка!

— Мама, помоги мне, спаси, она сошла с ума!

Мать от души засмеялась. Дима бросился на колени и спрятал лицо между её грудей, чтобы больше не видеть свою сестру, которая продолжала угрожающе орать:

— Ты обо мне мечтаешь, фантазируешь! Что ж, я превращу твои фантазии в быль, ты истечешь кровью! Я научу тебя уважать семейные ценности.

— Не бойся, мой цыплёночек, твоя сестра злится и хочет напугать тебя, но она не причинит тебе вреда. [Затем она тихо произнесла, чтобы Анна не слышала.] Сегодня ты будешь, от греха подальше, спать со мной. Я тебя защищу .

Ободренный этим обещанием, Дима зарылся лицом между её приветливыми и мягкими грудками.

Этой ночью.

Дима лежит в постели со своей матерью. Они оба голые. Дима уже давно завидовал своей сестре Анне, ведь она уже успела не один раз к тому времени переспать с мамой, проведя с ней множество ночей. Желание сделать то же самое, наконец сбывается после короткого мгновения ужаса, когда она прочитала его школьное сочинение по литературе. Он забывается в тепле материнской плоти, в запахе её пота от подмышек и сексуального возбуждения, исходящего от её вагины. Дима робко кладет руку на внутреннюю поверхность бедер, там, где её кожа становится особенно шелковистой и влажной.

— Мой милый цыплёночек, лизни мою грудь, пососи мои соски. Ласкай мои бедра!

Её грудь, приятная и вкусная, как его любимый молочный шоколад «Алёнка», и формой похожая на шарик из хлебного теста, прижимается к груди Димы, а возбуждённый грубый сосок буквально царапает его юную кожу. Он вдыхает тёплое дыхание из её рта, потоком страсти омывающее его шею. Его мать сама направляет его худенькую руку к низу своего живота. Она широко раздвигает бедра, приглашая эти всё ещё колеблющиеся пальчики продолжить исследование её трепещущего от возбуждения тела. Рука касается расщелины бритого лобка и, немного поколебавшись, накрывает мягкие и сочные половые губы, опухшие от нетерпения. Они приоткрываются, предлагая проникнуть внутрь.

— Встань на колени и поцелуй мои ягодицы.. . Покопайся в моей вагине! Изнасилуй меня своей невинной рукой! Да… изнасилуй свою мать!

Моя рука лихорадочно исследует тело матери, и, наконец, она проникает в пещеру между её липкими губами. Мать нежно дает сыну почувствовать её возбужденный клитор, приподнимая бедра над кроватью, а затем умело вводит несколько пальцев его руки во влагалище. Одновременно она засовывает два пальца другой руки Димы в свою тугую дырочку ануса и заставляет сына ощутить её мускусный аромат, вынудив поднести пальцы к носу и вдохнуть их аромат. Вернувшись к клитору, она указывает его послушной руке ритм и давление, которые она предпочитает.

— Продолжай, мой любимый сучёнок, не останавливайся, это слишком хорошо. Намного лучше, чем с твоим отцом, когда мы тебя зачали.

Она помогает себе кончить при помощи руки сына. Дима чувствует мощный стон наслаждения, исходящий из глубин тела матери, пронизанного спазматическими сокращениями, что поначалу немного пугает его. Он переполнен неведомыми ощущениями, поскольку оргазм матери буквально пронзил его тело, и это не похоже на тот экстаз, который он испытывал, когда эякулировал при мастурбации. Он тронут до слез.

— Мама, я люблю тебя... Я тебя обожаю! Я люблю тебя !

— Я тебя тоже, мой большой птенчик! Я люблю тебя всем моим сердцем. Теперь твоя очередь!

И с любовью она стала медленно дрочить Димин пенис, заставляя его кончить буквально через пару минут, и ему это нравится намного больше, чем то, что случилось с ним и его с сестрой в душе.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Читатель-лицемер, извращенец, сексист и вуайерист, вас обнаружили!

Файл с этим текстом содержит файл cookie, который позволяет нам найти вас. «Общество Борьбы с Извращенцами» будет уведомлено о вашей персоне! Вы можете ожидать полицейских проверок и судебных разбирательств, поскольку ваши предпочтения в чтении книг будут тщательно проанализированы.

Юридическая информация: «Общество Борьбы с Извращенцами» является партнерами «Бюро общественных ценностей», оперативного подразделения Министерства по неотъемлемым правам женщин.