— А чему и где я должна их учить?

Задав этот вопрос Ванессе, Маргарет нервно переплела пальцы, тут же пожалев, что их первый разговор вообще состоялся.

— Конечно, здесь, в своей спальне, для этого самое лучшее место, моя дорогая, — уклончиво ответила ее спутница. — Кстати, я полагаю, что бóльшая часть образования скучна. Тебе так не кажется? Меня так пороли в детстве за то, что я не следила за своими суммами и орфографией!

— В самом деле? — с любопытством спросила Маргарет. Сидя поначалу на маленьком диванчике под эркерным окном, она затем перебралась на кровать, но после, посидев немного, беспокойно вернулась на свое прежнее место.

— О да! Моя гувернантка была в восторге от этого зрелища и часто позволяла моему кузену Алексу наблюдать за тем, как мне задирают юбки и поджаривают розгами мою бедную задницу, которую меня заставляли отставлять назад и держать так высоко, что ничто не укрывалось от его похотливого взгляда. Мне было семнадцать лет, а ему — всего пятнадцать, но уже тогда в нем чувствовалось явное возбуждение, которое нельзя было не заметить. Потом, пока я лежала, всхлипывая, с обнаженной покрасневшей попкой, моя гувернантка обхаживала его. Когда с него снимали бриджи, я не могла не заметить, как от прикосновения розог к ягодицам напрягался и поднимался его член. Мне кажется, у мальчиков в таком возрасте пенисы уже такие прелестные, не правда ли?

— Эээээ... да, моя дорогая... да, правда, — Маргарет сглотнула.

— Поэтому я считаю, что ты должна преподавать анатомию, Маргарет... я имею ввиду, и женскую, и мужскую. В противном случае, кое-какие грубые и развратные вещи мальчики познают сами, и не всегда от лучших друзей. Ты же, моя милая, сможешь их воспитывать и ободрять. Другими словами, Маргарет, ты поможешь им производить свои горячие выбросы, одновременно раскрывая те восхитительные части своей сладострастной фигуры, которые могут их получить.

— Я не... Я даже не знаю, как начать такое... ммм... обучение! О, ты непременно наставишь меня на путь греха! — ахнула Маргарет, однако в голосе ее чувствовалась значительная доля лжи.

— Пути греха часто оказываются путями наслаждения, Маргарет. Соберись с духом ради последнего, или, точнее, распусти свой корсет и подтяни чулки, и тогда ты окажешься во всеоружии. Пойдем, я помогу тебе, расстегну твое платье.

— О, нет! Пожалуйста, я не могу!

— У нас не всегда есть выбор в таких делах, моя дорогая, — сухо ответила Ванесса, которая еще не забыла своих первых встреч с викарием. Подняв Маргарет на ноги, она с удовольствием смотрела на ее раскрасневшееся лицо. Щеки слегка зарумянились, что выдавало ее мысли гораздо лучше, чем слова. — Быстрее, Маргарет, пожалуйста! У меня есть и другие обязанности. Отныне только я могу обеспечить твое уединение, отвлекая внимание других. Вот видишь, ничего сложного, раздеться как легко. Боже мой, какой дерзкий и откровенный на тебе корсет! Замечательно, он полностью открывает взору твою... ммм... шерстку. Такие гладкие бедра — и такие округлые и налитые! Теперь сядь на кровать и прислонись спиной к подушкам. Подтяни одно колено к себе, но бедра держи вместе, — именно так ты выглядишь очень соблазнительно. Едва заметный, едва уловимый вид твоей сладчайшей киски — это все, что им понадобится на первых порах, моя дорогая.

— Я не могу! Ты же знаешь, что не могу! — взволнованно воскликнула Маргарет, внезапно обнаружив, что она уже без одежды, а саму ее обнимают и укладывают так, что напряженные соски дерзко выглядывают из-под верхнего кружева корсета, а его край внизу оттенял нижнюю часть ее живота, оставляя открытой ее любовную сокровищницу цвета темной соломы.

— Твои племянники ждут тебя, Маргарет. Я послала твоих сыновей с поручением в город. Элис заперлась в своей комнате, а с Мейбл я разберусь сам. Завтра же Берти и Хью получат свои первые уроки от твоих ловких пальчиков.

— Они? Нет, нет! О нет! Только не они! Оооойй! — ойкнула вдруг Маргарет, когда рука Ванессы властно хлестнула ее по щеке.

— Послушание, Маргарет, — необходимое условие воспитания. Когда я пришлю к тебе твоих племянников, я запру дверь снаружи. И у тебя будет час, чтобы побаловаться самой. Используй свое время с умом и заставь их прекрасные молодые члены лопаться от избытка наслаждения и выплескивать на тебя всю свою мужскую силу.

— В... Ва... Ванесса!!!

Но молодая женщина уже выбегала из комнаты, и крик Маргарет повис в воздухе, когда дверь резко распахнулась и вновь закрылась. Она почувствовала, как горит ее щека от жгучего удара Ванессы. Встав на ноги и выставив свои великолепные груди из-под корсета, обтягивающего талию, она склонилась к зеркалу туалетного столика, чтобы посмотреть, где на ее левой щеке растекался красный румянец.

«Боже! Это невозможно! Она ведь ударила меня!» — изумленно подумала Маргарет, и в то же время ее живот наполнился желанием. Сейчас ее в открытую заставляли делать то, что она раньше проделывала украдкой, тайком, и в то же время сейчас она уже была под защитой, под наблюдением и под покровительством этой странной молодой женщины, которая, казалось, позволяла все при условии, что ей подчинялись.

Погладив свою щеку, Маргарет решила, что у нее есть еще несколько свободных минут, и уселась на мягкий табурет перед зеркалом, отчего налитые персики ее попки, чуть раздвинувшись, соблазнительно выступили над задним краем. Взяв расческу, она принялась приводить в порядок свои волосы, как вдруг дверь снова открылась, и Фредди с Джорджем, — такие молодые, обнаженные и с торчащими в полной готовности членами, — были втолкнуты внутрь спрятавшейся за дверью Ванессой.

Увидев их в зеркале, Маргарет на мгновение замерла. Оба мальчика, нерешительно потоптавшись, приблизились и остановились по одному с каждой стороны от нее. При каждом шаге напряженные символы их мужской природы нетерпеливо покачивались.

Затем послышался звук ключа, поворачиваемого в замке снаружи.

— Леди сказала... — нерешительно начал Джордж.

— Какая же она развратная... — тихо произнесла Маргарет. Ее глаза закрылись, а голова откинулась назад. Опустив руки вниз, она нежно провела пальцами между их крепких молодых ног и обхватила их твердые органы своими теплыми ладонями.

— Она сказала... она сказала, тетя, что пока мы будем заниматься с тобой этим, дверь будет запертой. — добавил Фредди.

«Это все сон... Дерзкий, развратный, но все же сон!» — решила Маргарет. Фредди уже начал осторожно ласкать ее выпуклые груди, так эротично покачивающиеся над корсетом, а нетерпеливый Джордж грубо откинул ее голову назад и прижался губами к ее рту. Их языки встретились, соприкоснулись, стали влажными и начали жадно ласкать друг друга. Табурет выскользнул из-под нее, с глухим стуком упав рядом, но они не дали упасть своей тете и все трое мягко опустились на пол.

— На полу, тетушка... давай сделаем это на полу! — прохрипел Джордж, который оказался сверху у нее на животе. И ее бедра раздвинулись, и ковер потерся о спину, когда навершие юного мальчишеского, но такого нетерпеливого, члена скользнуло промеж губок ее сладкой норки. Маргарет поняла, что он кончит слишком рано, но это уже не имело никакого значения — ведь у них еще было время, достаточно времени, было очень много времени...

Впрочем, как сейчас и у Ванессы. Ее аудитория — ибо таковой ее можно было назвать под влиянием ее образа действий — состояла из удивленного, встревоженного, с трудом сохранявшего невозмутимость, но крайне заинтригованного Эрика Партриджа и юной Мейбл.

Из них двоих девушка была более встревожена, хотя в ее шелковистом животе порхало множество бабочек, вызывая то приятно-томное тянущее ощущение. Совершенно не готовясь к подобной тройной встрече, она успела надеть только одно из своих полупрозрачных одеяний, под которым были белые панталоны с красными шелковыми завязками, белые чулки с розовыми подвязками, которые плотно и гладко стягивали их верху на середине бедер, и красивые туфли, инкрустированные искусственным жемчугом.

Несколько ошеломленная тем, что папа видит ее в таком легком интимном наряде, она, будто в стремлении прикрыться, одной рукой придерживала сорочку, отчего ее молочно-белые груди казались еще более выпуклыми там, где вокруг них натягивалась ткань.

— Мейбл делает потрясающие успехи, мистер Партридж. Я подумала, что должна поставить вас в известность об этом. Она превосходно впитывает все знания. Разве не так, моя девочка?

— Я... ээээ... да... я не знаю. Я имею в виду... — девушка запнулась, потому что в своей милой суете она, как ни старалась удержать нижние складки сорочки, упустила их и они разошлись, обнажив кремовые колонны бедер и милые штанишки панталон.

— А скромность ей к лицу! О, простите меня за то, что я стою, но я иногда люблю так делать, — томно сказала Ванесса, прислоняясь к каминной полке в своей комнате, в то время как двое расположились напротив нее в креслах, которые она специально расставила. Мистер Партридж от волнения время от времени почесывал одну сторону шеи, поворачивая голову, чтобы снова и снова украдкой увидеть соблазнительные линии ног Мейбл и профиль ее молочных грудей.

— Как я уже говорила раньше — разве не приятно иногда перескакивать с места на место — эти новые слуги, которые у меня появились, чрезвычайно забавны. Знаете ли, я чувствую себя почти в Средневековье, потому что в некотором смысле они являются моими добровольными вассалами, к тому же обладающими эдакой необузданной животностью! Глядя на них, время от времени вспоминаешь о поведении фермеров. И все же в нем есть определенное очарование — эта невинность желания, и настоящее бурление источников страсти. Говорила я вам, нет? Да, я только что говорила вам, что было неплохо наказать Элси плетью. Она примерно твоего возраста, Мейбл, и так же очаровательна.

— Ээээ... мисс... мисс Маркхэм, я хотел бы... — начал было Эрик, у которого слегка закружилась голова от такой откровенности. Он уже собирался предложить им поговорить наедине, так как чувствовал благоговейный трепет перед возможностями, которые могли открыться в результате такого разговора, но в то же время его губы подергивались от нервного возбуждения.,

— Да? Может быть, рюмочку хереса? О, восхитительно! Можно мне налить? Вы позволите мне поухаживать? Мейбл, ты, конечно же, не откажешься. Да, я знаю, ты бы так и сделала, — бодро ответила Ванесса и, пока ее ошеломленные собеседники сидели, тяжело дыша, наполнила три бокала и с удовольствием протянула им.

— Ах, как приятно расслабиться и быть спокойной, — продолжила собеседница. — о чем это я говорила? Уже забыла.

— Насчет ваших слуг... насчет Элси, — нерешительно вставил Эрик, а щеки Мейбл залил густой румянец.

— Ах, да, конечно. О ее порке. Девушка, конечно же, плакала и визжала, стоя — прошу простить мне эти слова — с полностью обнаженным задком. У нее очень красивая попка — такая же, как у тебя, Мейбл. О, я вижу ты краснеешь, но не стоит, ведь мы находимся в тесной и конфиденциальной компании. Признаюсь, я очень удивилась тому результату, к которому привел мой удар плетью по ее прелестным половинкам. Я поручила ее отцу установить несколько полок в соседней комнате. Грубоватый в своих манерах, но сдержанный и послушный, он не стал расспрашивать меня о ее визгах, и я внезапно спросила себя, — что могло бы произойти, если бы я оставила Элси в том же обнаженном и дерганном состоянии наедине с ним? На самом деле это было очень интересно. Я имею в виду конечный результат.

— О! — только и смог воскликнуть мистер Партридж, снова украдкой взглянув на стройные ноги Мейбл, затянутые в чулки.

Девушка, казалось, хотела что-то сказать. Ее губы шевелились, кадык поднимался и опускался. Вопросительно подняв брови, Ванесса спросила, что ей угодно.

— Я полагаю... мне было бы интересно... услышать о моих уроках, мисс, — наконец выдавила Мейбл с ноткой отчаяния в голосе.

— О, конечно, но уроки воспринимаются очень многими способами, моя дорогая. Вы не согласны, мистер Партридж? Но, увы, я опять упустила нить своей речи.

— Вы... ээээ... вы... оставили девушку раздетой и выпоротой плетью, мисс Маркхэм?

— Да, конечно же, так и было! Я удалилась в уборную и мой уход был услышан в соседней комнате. Не успела я это сделать, как... Мейбл, надеюсь, что не оскорблю твои уши, но ты помнишь, что я говорила тебе об изучении природы? Ну, помнишь?

От девушки донеслось лишь невнятное бульканье, которое Ванесса, очевидно, восприняла как знак согласия, потому что кивнула, как будто довольная ответом своей ученицы.

— Произошло все так, как петух поступает с курицей, как бык поступает с коровой. Как вы думаете, не слишком ли откровенно я сделала такое приглашение? Об этом так трудно рассказывать. Как бы то ни было, почти сразу же за моим уходом последовала утешительная помощь, — в подобных обстоятельствах девушки могут быть удивлены ей, но с охотой ее принимают. Элси издала один-единственный писк и затихла, когда с довольно примитивным и все же божественным пониманием ее насущных потребностей, между тех самых половинок, которые я разогрела плетью, был вставлен могучий мужской поршень. Послышалось шумное чмоканье и стук ее попки о его живот. Их бормотание и стоны были совершенно непристойного характера, но так божественны для слуха. Звуки плоти быстро нарастали. Боюсь, что такие люди, как они, не проявляют особой утонченности в такие моменты, но все же обильно плодоносят в своих удовольствиях. Я полагаю, что некоторым это показалось бы ужасно неприличным, но все же я чувствовала их глубокое, страстное удовольствие — чувствовала его в своих венах. Все происходило так, как если бы я была частью этого действа и все же отдалена от него. И я не смогла найти в себе силы помешать им, только позволила себе выйти на цыпочках из уборной и, заглянув в дверь, увидеть последние мгновения их оргазмического экстаза. Ну правда же, Мейбл, тебе надо допить свой коктейль.

— Б... б... б... — запинаясь, пробормотала пунцовая от такой откровенности Мейбл.

— Ну-ну, моя милая, все это лишь та часть великолепия жизни, которую мы часто, на свой страх и риск, упускаем из виду, не так ли? Невежественное притворство — это то, что я нахожу крайне раздражающим, даже неприятным. Когда он медленно извлекал из нее свой вздыбленный член, я наблюдала, как ободок ее сладкой розочки запенился от того наслаждения, которое он в нее излил. Так было всегда и так это часто бывает, моя милая. Ты хочешь, чтобы я скрывала от тебя факты жизни?

— Я хочу... Я хочу в уборную! — в отчаянии завопила Мейбл.

— Сейчас? В такой момент? Под кроватью стоит горшок, глупышка. Поднимись и воспользуйся им, — произнесла Ванесса к огромному, но возбужденному изумлению Эрика.

— О, нет! Я должна выйти!

— Ты действительно это произнесла, Мейбл. Сейчас же наверх! Наверх! Быстро! Неужели все мои частные уроки оказались напрасными?

С этими словами Ванесса шагнула вперед и, схватив Мейбл за запястья, резко подняла ее на ноги, да так быстро, что бокал девушки накренился, и три четверти содержимого пролилось ей на сорочку.

— Позвольте! — воскликнул Эрик, вскакивая и поднимая упавший бокал, и это движение заставило его принять такую позу и приблизиться к Мейбл, что он удостоился божественного взгляда на промежность ее панталон, где он смог рассмотреть нежные завитки ее интимных волос.

В этот момент у Мейбл тоже вырвался крик, хотя и другого тона, — Ванесса быстро, как только могла двигаться, сдернула с нее до пояса тонкую сорочку, рукава которой затянулись, сковав ей руки.

— Ах, нет! Папа, прошу тебя, не смотри! Позвольте мне уйти!

— Сбежать? Вот какова твоя воля и твоя философия? Очень хорошо — иди. Вот он, ключ. Ты можешь взять его и отпереть дверь, — холодно сказала Ванесса.

С этими словами она отпустила девушку и, вынув из-за пазухи ключ, швырнула его через всю комнату на пол, в то время как застывший от всего происходящего Эрик, стоял неподвижно будто соляной столб.

Ее единственным желанием в этот момент было сбежать, и дрожавшая от возбуждения Мейбл, с налившимися грудями, свободно покачивающими своими красивыми коричневыми сосками, с дрожащим звуком «О!» слетевшим с ее губ, в несколько шагов подскочила к ключу, и нагнулась, чтобы подобрать его. Однако именно этого момента и ожидала Ванесса, и двигалась она гораздо быстрее девушки, чей задок так возбуждающе торчал вверх. Схватив Мейбл за талию и крепко обхватив ее, она нанесла по благородным юным полушариям девушки три жгучих шлепка, которые так кольнули и обожгли эти упругие сочные полумесяцы, что юное создание завизжало и стало выгибаться, будто школьница, и наконец упала лицом вперед, извиваясь всем задком, будто пыталась уплыть.

— У тебя есть ключ. Вставай, Мейбл, встава-ай! — нараспев произнесла Ванесса.

Вновь поднявшись на колени, а затем стыдливо вскочив на ноги, покачивая открытыми мячиками мраморных грудей, девушка издала крик притворного отчаяния и, пошатываясь, направилась к двери, пытаясь нащупать ключ в замке, но голос Ванессы вновь догнал ее, ударив как плеть.

— Мейбл! Ты ведь понимаешь, что мне придется потом тебя выпороть? Понимаешь это? Отвечай мне, девочка!

Охваченная благоговейным страхом, Мейбл повернула голову и встретилась с холодным взглядом своей наставницы.

— Ну? — последовал повторный строгий вопрос.

Всхлипывая, задыхаясь и заикаясь, Мейбл издала протяжный звук, очень похожий на звук «Да».

— И ты знаешь почему? Не выходи через эту дверь, пока не ответишь мне правильно.

Словно зачарованная этим необыкновенным моментом, со своими пальцами, дрожавшими на дверной ручке, Мейбл, казалось, надолго задержала дыхание и опустила голову. Произнесенное шепотом слово, наконец сорвавшееся с ее губ, едва достигло ушей двух слушателей и заставило Ванессу потребовать, чтобы она повторила его.

— Я же сказала... Я сказала, да... оооох! — выдохнула Мейбл и, повернув ключ, убежала.

— Боже мой! — воскликнул Эрик.

— Твоя... хмм... добродетельность, если ее можно так назвать — а она вполне может быть таковой, если ее правильно использовать, — замечательно себя проявляет, — заметила Ванесса, многозначительно глядя на эрекцию, выпиравшую у него из-под бриджей и которую Мейбл также не могла не заметить.

— Ты действительно хочешь ее выпороть? И когда же?

— Что за нетерпение? — засмеялась Ванесса. — Другого выхода нет, мой дорогой, и она прекрасно это знает. Теперь ее прелестные нижние половинки будут пульсировать и напрягаться весь день при мысли о том, что вскоре произойдет. И она будет очень темпераментно выгибаться для тебя, когда ты станешь присовывать ей свою кочергу.

— Ты думаешь, что это возможно? Сегодня вечером?

— Возможно... — парировала Ванесса, подплывая к двери. — Держи свой член наготове, мой милый. Он ей скоро понадобится. Потому что я так распорядилась!