16—17

Подготовка к пуску установки шла к завершению.

Два дня, целых два дня, нас никто не трогал.

В здравпункт, не смотря на предписание врача, я больше не ходил.

Студентки и дипломница куда-то исчезли.

С Марго всё ясно — праздники.

Но куда-то исчезла Дашима.

Света проходила, холодно кивая в ответ на приветствия и комплементы.

В библиотеку ходить не было надобности.

Домой, в гостиницу возвращались, проходя мимо каменных лиц дежурных.

В буфете вдруг исчезло хорошее пиво, но появились горбатые бутерброды с сыром и пережаренная сухая курица.

И ни одной приветливой улыбки.

Даже всегда готовая горничная Лариса избегала встреч с нами, а прижатая как-то в угол, призналась — нам объявили бойкот.

Полина сдержала слово, да ежё и настроила против нас весь коллектив. Это не касалось Виктора и его товарищей, которые, похоже, приобрели себе хорошую «группу поддержки», и всегда приветливо нас встречали, как закадычных друзей. Но это только озлобляло против нас женский персонал.

Запасы в холодильнике стремительно таяли. Назревал финансово — половой кризис. Привыкшие, за последние дни, к разгульной жизни, избытку и женщин, и их внимания, и вина и еды, которую они тащили в обмен на наши ласки, мы оказались в вакууме. Заскучать о половой близости мы ещё не успели. И половое воздержание было нам только на пользу. Но вот остального нам явно не хватало.

Так было до четверга, вернее его вечера.

Возвращаясь с работы, мы с Максом посетили гастроном, пополнить свои запасы, т. к. холодильник опустел совсем. По случаю купили и пива, и водочки и хотели тихо посидеть у телевизора.

— Вас вызывает к себе на ковёр директор гостиницы. Допрыгались, голубчики? Номер триста, в девятнадцать. — Злорадствовала Полина.

— Опаздывать не советую. Зверь. — Шепнул охранник.

— Да что он нам может сделать? — пыхтел возмущённый Макс.

— Например, выселить. — Предположил я. — Написать кляузу руководству.

— Ладно. Пошли. Времени даже переодеться нет.

________________________________

В трёхсотый номер, в торце коридора, вела не вытоптанная ковровая дорожка, да и убранство коридора, говорило, что здесь расположены номера «люкс». В своих свитерах и потёртых джинсах мы чувствовали себя не в своей тарелке. Постучали в широкую резную дверь из настоящего дерева. Тишина. Постучали ещё раз. Щелчок электронного замка и дверь приоткрылась, как бы приглашая нас пройти. Такой автоматикой нас не удивишь, но всё же.

Мы прошли и остолбенели. Но шикарный интерьер был тому причиной. Перед нами стояла женщина, сошедшая с экрана голливудского фильмы о жизни высшего света. Узкое, длинное в пол, нежно — розовое, почти белое, из блестящей мягкой, похожей на шелк ткани, платье обтягивало одно, доступное взору, стройное бедро. Длинная меховая горжетка скрывала всё остальное, кроме изящной руки с длинной сигаретой.

— Спасибо, Серж. Ты можешь идти.

Мимо нас с надменным видом прошёл официант в ливрее, и укатил пустой столик.

— Я представляла вас несколько иначе. — Она подошла вплотную, обдав волной незнакомого приятного запаха. Она не стеснялась седины. Её пышные локоны были уложены в причудливую причёску. Худощавое загорелое, не по сезону, лицо с красиво обведенными, но не яркими, по-детски выпяченными губами. Озорные карие глаза с лучиками прищура в уголках. Аккуратный прямой нос, даже с горбинкой. Что скажешь — лицо красивой, хоть и не молодой, волевой, богатой «светской львицы».

Хорошенько нас, рассмотрев, она повернулась, и пошла к столу, покачивая бёдрами. Мы с Максам дружно сглотнули. И было от чего. Спина, контрастируя загаром с тканью, рельефно поблескивала обнаженной кожей от плеч, прикрытых мехом, до середины ягодиц. Дальше вырез рассекал подол, в котором вальяжно появлялись стройные загорелые ноги на высоком каблуке. Только один единственный кокетливый бантик прикрывал, то, что было ниже копчика, так что у меня возник вопрос о наличии трусиков на этом теле. Видимо уловив ход мыслей, мой член рванулся вверх и оттопырил штанину. Я глянул на Макса. С ним было всё ещё хуже. Он имел вид кобеля, учуявшего запах суки с течкой.

Женщина, еще не проронившая в нашу сторону и пары слов, уже завладела нами. Она повернулась у стола к нам лицом. Видимо, произведённый ею на нас эффект её вполне устроил.

— До меня дошли сведения, сведения, а не слухи, что вы двое сексуально домогались, и не без успеха, как говорят, многих моих сотрудниц. Устраивали пьяные групповые оргии, приводили в номер посторонних женщин и девиц. Как вы можете объяснить столь аморальное своё поведенье?

— Мы никого не насиловали и не склоняли к сожительству. Нам не в чем оправдываться.

— А как же посторонние женщины? Это же предательство! К вам женщины всей душой...

— И телом. — буркнул Макс.

— Да, и телом! И всё это происходит в моей организации, и, заметьте, без моего ведома. А я отвечаю за моральное и душевное состояние коллектива!

— Извините, мэм, но вас ведь здесь не было? Вы не могли... Да и женщина вы не нашего круга. Вернее, наоборот, мы не вашего...

— Теперь я здесь! Не называйте, мня — «мэм». Я — Виктория. Просто — Виктория.

Горжетка скользнула к её ногам и повергла нас в очередной ступор. Фронтальный разрез платья был столь же откровенным. Он заканчивался на лобке, и всё, что было ниже, прикрывал такой же бантик. Зато в районе грудей ткань расходилась как ей или, вернее, хозяйке вздумается. Её грудь, хоть и тронутая возрастом, была по-прежнему упругая, округлая, с весело торчащими сосками, продетыми в отверстия накладок в виде ромашек с жемчужными лепестками, которые то и дело покидали предписанную для них территорию и выглядывали из складок. Нас кадрили. Макс согласно кивнул. Женщина хотела испытать, то, что про нас ей наговорили.

— У Вас, Виктория, жарко. Мы всё поняли, и больше не будем привлекать посторонних. Будем, как это?... общаться исключительно с персоналом вашего отеля. И если пожелаете, будем держать вас в курсе событий, с кем и как. Может, мы пойдём? Или как?

— Или как. — Она наклонилась, разливая вино по хрустальным бокалам, вероятно, лишь для того, чтобы еще раз продемонстрировать свои изысканные груди. — Проходите к столу, мальчики, присаживайтесь.

— Можно хоть свитер снять? — Не дожидаясь разрешения Макс, сдёрнул свитер с майкой и предстал с торсом Апполона. Мне пришлось последовать его примеру, хоть я и многое проигрывал при нашем сравнении. Мы подошли к столу, и она протянула нам бокалы. Когда же она повернулась за своим бокалом, наши ладони легли ей на упругие ягодицы. Она слишком поспешно повернулась. Застёжка, оказавшаяся под бантиком, наткнувшись на мои пальцы, расстегнулась. Ничем не сдерживаемая ткань начала стекать с её загорелого тела, открывая его нашему жадному взору. Она инстинктивно пыталась прижать ткань к телу, но передумала, выпрямилась во всей своей красоте, перехватила бокал другой рукой, окончательно освобождаясь от платья. Теперь её наряд состоял из длинного жемчужного колье, широких жемчужных браслетов, сережек и жемчужных накладок, в центре которых торчали налитые соски. Взгляд, невольно, скользнул вниз, и наткнулся на жемчужный уголок, опушенный кучеряшками темных волос и прикрывающий её щель. Она была раздета, но не была голой.

— Очень красиво.

— Пикантно и не пошло.

— По-моему, следует поднять бокал, за обворожительную хозяйку этого отеля любви.

Выпили, изумительного вкуса, красное вино.

— Надеюсь, что хозяйка окажется такой же вкусной, как её вино.

Она снова отвернулась к столу, наполняя бокалы, и демонстрируя нам бархатные, равномерно загорелые ягодицы.

— Вы отдыхали на яхте?

— Угадали! Но откуда вы узнали?

— Так изумительно можно загореть только в море, когда солнце отражается от воды и освещает тело со всех сторон.

— Да вы романтик. Ходили под парусом?

— Нет! Что вы, это только мечты.

Она стояла с двумя бокалами в руках, такая желанная, так близко, протяни руку, и так далеко, на борту яхты в лазурном море.

С грациозностью кошки, она потянулась за своим бокалом, нагнувшись вперёд чуть больше чем это было нужно, и выставив напоказ холёные ягодицы. И тут я заметил ещё одну деталь — к её анусу прижимался блестящий шарик. Очень сексуальное зрелище.

— За воплощение желаний!

Она подошла и провела рукой по нашим вздыбленным фаллосам. Но стоило попытаться прикоснуться к ней, она грациозно увёртывалась.

— Вы увидели меня? Теперь я хочу увидеть вас. Но я хочу сама добраться до своей цели. Прошу не мешать мне. Хорошо?

— Мы в вашей власти. — Заверил её Макс.

— Что ж, ловлю на слове. Договорились?

Мы с Максом переглянулись и согласно кивнули. Должен сказать — опрометчиво. Какая у Виктории цель, мы не сомневались. Путь к её достижению простой, снять с нас штаны. Как это сделать, зависело от её фантазии. Не думали мы, что в голову ей могло прийти что-нибудь экстравагантное.

Тем временем, она усадила нас на низкую кушетку и вручила по пустому коньячному бокалу. Руки сами тянулись к её загорелому телу, когда она, покачивая задницей, плавно проходила рядом. Начало многообещающее. Но вместо коньяка она принесла, если не водку, то что-то прозрачное. Наливая жидкость нам в бокалы, она так высоко поднимала бутылку, что жидкость с пеной разбрызгивалась по сторонам и изрядная её часть нам на брюки. Не беда, высохнет. Чокаясь с нами она, как специально, расплескала на нас часть содержимого своего бокала и как раз на ширинки. Жидкость оказалась весьма крепкой и качественной чачей. Это она привезла, как-то, с Кавказа. Выпили. Убедившись, что мы не курим, она взяла себе сигарету, прикурила и... О! Ужас! бросила спичку Максу на ширинку. Макс вспыхнул, всплеснул руками, пытаясь сбить пламя и расплескал на себя и меня остатки чачи из недопитого бокала. Пламя перекинулось на меня. Запахло палёными волосами, но ожогов я не чувствовал. Макс бросился на пол, и стал кататься по ковру, сбивая пламя, я бросился за ним. Неудержимое желание освободиться от пылающей одежды практически мгновенно обнажило нас. Голые, взбудораженные происшедшим, мы топтали свою, ещё дымящуюся, одежду.

— Теперь и я увидела вас в полной красе. Теперь я вижу перед собой не самонадеянных, сексуально озабоченных, мальчишек, а уверенных мужчин, не впадающих в панику и достойных моего внимания. Давайте выпьем за настоящих мужчин.

— Ах ты дрянь!

Такая злость поднялась во мне на эту самонадеянную суку. Я подхватил её на руки и, положив поперёк колена, стал отвешивать увесистые шлепки по её великолепным ягодицам. Ягодицы заколыхались. О! Как они колыхались! Вдобавок, её свисающие груди тёрлись о мои ляжки. Злость тут же схлынула, обнажив вожделение. Я по-прежнему шлёпал её по заднице, но уже нежно, беззлобно. Она всё ещё вскрикивала и пыталась вырваться, когда мой член, учуявший близкую добычу, упёрся ей в бок. Покрасневшие ягодицы, ну просто, манили к себе бархатной кожей, чтобы прижаться к ним губами, что я и попытался сделать. Но, подоспевший Макс, перевернул её, у меня на коленях, на спину. Он со злобным выражением лица, размахивал своим членом, как дубинкой, нанося беспорядочные удары по её голове, пытаясь изобразить пощечины. Она прикрыла лицо ладонями и скорее с любопытством, чем со страхом, сквозь пальцы подглядывала за экзекуцией, не приносящей ей никакого вреда. Я, тем временем, изображая злость, сотрясал груди и шлёпал их ладонями. Накладки цветочки — ромашки слетели с сосков и я, приподняв её под спину, всосал грудь. Её томный стон прервал все «наказания».

— Мальчики. — Одной рукой она прижала к себе мою голову, другой обхватила член Макса и прижала его к щеке. — Мальчики, какие же вы ещё мальчики. Давайте, всё же выпьем за вас.

Мы шли к столу, тесно прижавшись к её шелковистому телу, не в силах оторвать от него ни рук лежащих на грудях и ягодицах, ни бёдер прижатых к её бокам. Она же, неспешно переступая, помахивала нашими торчащими членами. Мы так и плюхнулись, как прилипшие, на длинный диван. Макс полез целовать её в губы и тут же получил по ним.

— А вот этого, не надо! И вообще! Отстаньте!

Она снова стала «светской львицей», не терпящей возражений и понуканий. Порывисто встав, она направилась к столу и разлила по бокалам, на сей раз, видимо, коньяк. Шарик возле её ануса, призывно поблёскивал, приглашая устроится рядом. Она, зная о завораживающем воздействии своих ягодиц, покачивала бёдрами, переминаясь с ноги на ногу. Создавалось впечатление, что ей невтерпёж в туалет, или у неё чешется между ног, или эта штука на неё так действует? Но, так или иначе, от этого вида, хотелось сунуть ей, как можно быстрей и глубже и я, уже не стесняясь, нежно затачивал свой клинок. Макс занялся уборкой опалённых волос со своей груди и не замечал всей красоты момента. Виктория вернулась, держа сразу три бокала.

— Саша? — она протянула бокал куда-то между нами. Боже! Мы же до сих пор не представились. Я взял бокал, — Спасибо, — и поцеловал руку выше запястья.

— Максим, не пригласить ли вам моего парикмахера? Она быстро удалит все излишки вашей растительности.

— Спасибо. Я обязательно воспользуюсь вашим предложением, но в другой раз. — Он взял бокал из её руки. — Или, может быть, попозже.

Она опустилась перед нами на ковёр и уселась, выпрямив спину,... по-турецки! Я думал, что жемчужный уголок сейчас же отвалится, открывая скрытые им тайны, но ничего подобного не произошло, он как приклеенный сидел на месте. Открылись только загорелые, как и всё её тело, гладко выбритые, вернее, безволосые паха. И ещё я увидел, потому, что никуда больше смотреть не мог, что угольник имеет наружный продольный гребень с отверстиями, как на кастете для пальцев. Интересно? Она перехватила мой взгляд и, как мне показалось, одними губами произнесла — «Потом».

— За ваш пыл, — она прыснула двусмысленности слов, — за неудержимый темперамент и необузданность желаний. — И первой до дна выпила. — Я долго испытывала ваше терпение. Теперь пора и... — она встала, причём так, что я подумал — сейчас возьмёт в рот, но только обдала меня дыханием — пора и поужинать. Я думаю, что после работы, вам это не повредит.

Виктория подошла к столу, сняла серебристую крышку с подноса, на котором, в очередной раз, поразив нас изысканностью, лежали деликатесы, названий, многих из которых я даже не знал. В животе предательски буркнуло, подтверждая истину, что путь к сердцу мужчины... и. т. д. Даже мой сладострастный дружок, как-то сразу сник, уронив головку на стол, к которому мы подошли. Садиться не стали, а обходя широченный стол, выхватывали из его недр, понравившийся кусочек и тут же отправляли себе в рот, а если кусок оказывался большой, то скармливали его друг другу, пачкая руки и лица, слизывая, друг с дружки, крошки или соус. Безусловно, самой измазанной оказалась Виктория, и облизывали мы её с повышенным рвением. Но, ни целовать себя в губы, ни облизывать их, она категорически не давала. Наши языки исследовали её до пояса, но не ниже. Мы уже изрядно выпили, т. к. почти каждый обход стола заканчивался рюмкой горячительного. Было весело. Но, несмотря на обнаженность наших тел, их частое и нежное соприкосновение, наши члены упорно не хотели участвовать в этих «детских» игрищах, и болтались между ног, не привлекая, ни чьего внимания.

— А вот и «горячее». Мальчики, хватит закусывать! Пора поесть. Прошу!

Я выронил изо рта сунутую туда секунду назад маринованную устрицу. В комнату вкатилась тележка с накрытыми крышками блюдами. Но, ни это заставило меня открыть рот, и не то, что эту тележку, бесцеремонно, без стука, не взирая, на наш, более чем пикантный вид, вкатила официантка, а её вид. На первый взгляд ничего необычного. Чёрная, ну, несколько коротковатая, но вполне обычная юбка, обтягивающая аппетитный зад. Белая блузка, как блузка, ну, расстегнутая чуть ниже, чем обычно, и видна в него достойная всяческой ласки грудь. Фирменный кокошник придерживал непослушные пряди волнистых темно-русых волос. Вся изюминка её наряда состояла в полном отсутствии нижнего белья. Стоило ей склониться над тележкой, как в разрезе блузки заплясали тёмные кружки сосков. Поворот, наклон и я увидел бархат голых ягодиц и «заячий хвостик» торчащий из её ануса. Теперь я был уверен и в наличии угольника на её лобке. Как мне захотелось задрать ей подол! И, как будто прочитав мои мысли, она присела, как в старину, в книксен, приподняв коротенький подол, мол, всё исполнено. Угольник был на месте, но не жемчужный, как у хозяйки, а алый. Мой пенис, встрепенулся и в считанные секунды превратился в фаллос. Увидев мою реакцию, официантка зарделась и продолжила суетиться у стола, то демонстрируя голые ляжки, то выскакивающие из блузки груди.

— Я вижу, вам обоим захотелось «горяченького»? — Рука Виктории властно легла на мой член. Я посмотрел в её сторону и увидел, что член Макса то же трепещет в её руке.

«Герцогиня, удерживает двух борзых, готовых броситься на дичь. « — Это сравнение, возникшее в моём захмелевшем мозгу, вызвало у меня приступ щенячьего веселья. Я сделал ручки «лапками», высунул язык и задышал, подражая собаке.

— Хозяйка, скажи — «Фас!», и я поймаю этого зайчика! Р-рррр! Ав! Ав!

Руки Виктории мастурбировали наши члены и выступивший сквозь загар пятнистый румянец, говорил о её крайнем возбуждении. Макс не выдержал пытки первым и, развернув Викторию, прижал к себе, облапил её ягодицы и впился поцелуем в губы. «Герцогиня» отпустила мой член и махнув рукой, что я истолковал, как «фас», закинула её Максу на шею. Свобода! И полуголое прелестное создание передо мной. Я хотел эту девочку натянуть на, истосковавшийся за три дня воздержания, член, сейчас, немедленно! Раскинув руки в стороны, чтобы не упустить добычу, с торчком наперевес, я двинулся к официантке. Толи вид у меня был действительно страшный, толи она тоже захотела поиграть, но она с криком «Ой! Мамочка!», стала от меня убегать, потряхивая хвостиком и нежными ягодицами. Мелко семеня стройными ножками на высоченных каблуках, она бегала вокруг стола, и её пышная грудь прыгала в такт шагам, выскакивая из блузки, расстегнувшейся ещё на пару пуговиц. Кокошник перекосился, и локоны блестящих волос выбились на плечи. Эта беготня возбудила меня ещё больше. Прыжок и вот я обхватил её сзади, прижал к себе и дал волю рукам, которые тут же проникли под блузку, под юбку. Наслаждаясь бархатной кожей живота бёдер, упругостью грудей и ягодиц, я закопался в волосы, и, вдыхая чудный запах, целовал ей шею и плечи. Рука опустилась вниз живота и наткнулась на бархатный уголок. Пальцы с трудом вторгались между подушечкой и телом, чувствовалась металлическая основа.

— Не так! Так больно! — рука девушки опустила мои пальцы к гребню с отверстиями. — Выдерни вниз.

— Что это за «пояс верности» такой!?

Мне, ну, очень захотелось всё увидеть своими глазами, и я, опрокинув девушку на диван, развёл ей ноги. Забавная это оказалась игрушка. Металлическая никелированная дуга расширяющимся, зачехлённым в бархат, концом, плотно прилегала к лобку, перекрывая доступ к женским гениталиям. Плотность прижатия обеспечивалось жестко пружинящей скобой, погруженной во влагалище. Другой конец дуги, в данном случае, заканчивался анальной пробкой, заведённой в анус и кисточкой в виде заячьего хвоста. У Виктории в анусе виднелся просто блестящий шарик. Не высокий гребень был чем-то вроде ручки, за которую я осторожно и потянул. Скоба стала вылезать из влагалища, раздвигая стенки грушевидным, приличной толщины, набалдашником с волнистой поверхностью и наконец, с хлюпающим звуком, покинула влажную вагину. Анальная пробка оказалась оснащенной шариком достаточно большого размера. Оба отверстия девушки пульсировали, как будто она только что испытала оргазм.

— И как ты с этой штукой ходишь?

Задавая вопросы, я не стал откладывать, то чего так желал, и загнал пылающий член в пульсирующую плоть. Девушка охнула и скрестив ноги у меня за спиной, тесно прижалась к члену, силой пропихивая его себе в глубину.

— Так зачем тебе эта штука?

Повторил я вопрос, не переставая наслаждаться близостью распростертого подо мной тела, колыханием больших, уже ничем не прикрытых, грудей, видом раскинутых по дивану, по телу мягких локонов.

— Эт-та — шту-к-ка-не-ме-шае — т-т. На-обо-рот. Воз-буж-дае-ет. Мо-жно — и — кон-чи-т-ть.

Говорила она на выдохе, в такт нашим движениям. И действительно, она почти сразу кончила и теперь дожидалась меня, помогая, чем только могла. А у меня, как нарочно, всё перегорело. Было чертовски приятно, но оргазм скрылся за горизонтом, так и не показавшись на небе. Я перевернул красавицу и хотел взять её сзади, но в этот момент увидел Викторию. Стоя на четвереньках на кушетке, она делала Максу глубокий минет, от которого у бедного закатились глаза. Шарик по-прежнему поблескивал между ягодиц. Я бросил готовый принять меня зад девицы. Подошел к Виктории и развёл загорелый зад. Шарик был вершиной айсберга утопающем в её анусе. Она только на миг повернула голову в мою сторону, а я молниеносно, с хлюпающим звуком выдернул дугу из всех дыр и вставил член вместо анальной затычки. Бедная «герцогиня», насаженная мной сзади, налетела на член Макса, так что он полностью ушел ей в глотку. Она поперхнулась, закашлялась. Никогда не думал, что кашель может доставить столько удовольствия. Кашель вызывал спазмы живота, и внедряться в конвульсирующую плоть, или даже просто находиться в ней было очень приятно. Несмотря на судорожный кашель, я накачивал и накачивал зад Виктории, почувствовав, наконец, прилив. Она несколько раз шлёпнула меня по бёдрам, но вырываться не стала.

Макс тоже понял, что платина прорвана. Не вынимая члена, я лёг на кушетку и завалил спиной на себя, стройное загорелое тело, обнял её за груди. На секунду Макс завис над нами, и я почувствовал, как его дрын прижимает мой член к её позвоночнику. Долгий протяжный вопль и всё — бабочка на иголках. Видимо влагалищная игрушка держала и её в постоянном тонусе. Стоило Максу хорошенько задвинуть в неё член, как она тут же забилась в оргазме, жадно сжимая наши тесно прижатые гениталии. Я кончил залив в неё трёхдневные накопления, но не переставал двигаться, ощущая потребность кончить ещё раз, не вынимая, но не успел. Макс взвыл и резкими толчками стал запихивать сперму в переполненную вагину. Виктория снова забилась в оргазме, награждая нас объятьями нутра. Они оба замерли, придавив меня весом своих тел. Я с трудом выбрался. Выдернул из ануса всё еще торчащий член. Я искал официантку.

Подперев голову ладошками, она с вожделением наблюдала за тем, как беззастенчиво двое мужиков терзают тело её хозяйки. Она так и осталась на диване в той позе, в которой я её оставил, на коленях с голым задранным задом, так и просящим немедленного соития. Она даже шевелила им, как будто уже чувствовала член у себя внутри. Я двинулся к ней.

Встав на колени, она освободилась, наконец, от болтающейся на плечах блузки, освобождая торчащие шары бюста. Вложив член в ложбинку между грудями, я потёрся им, мошонкой, наслаждаясь ощущением прикосновения к нежной коже, перекатыванием набухших сосков по коже моего паха. Головка, выныривающая из распадка между её холмов, тёрлась о её шею и просилась ей в рот. Положенная ей на затылок рука подтолкнула её выразительные губы навстречу к члену. Обняв меня за ягодицы и уперевшись лбом мне в живот, она глубоко погрузила головку в рот, прижимая венец языком к ребристому нёбу. Божественно! Отдав себя в её власть, я расслабился, закрыл глаза и весь сосредоточился на чувствах. Её ноготки нежно царапали мой зад, раздвигали ягодицы в такт её сосущим движениям. И вдруг ещё одна пара рук обвила моё тело, ещё пара сосков упёрлась мне в спину. Отведя руки назад, я обхватил

за ягодицы, подошедшую сзади Викторию, и прижал её живот к себе. От блаженства кружилась голова, хотелось, чтобы этот миг, миг замершего оргазма, длился бесконечно. Медленно введённый в моё анальное отверстие палец, поверг меня в шок, его шевеление открыло какой-то клапан, доселе сдерживающий напряжение, и струя спермы с вибрацией изверглась официантке в глотку. Я был выжат, высосан. Член ещё дёргался, раскидывая по сторонам капли семени, а коленки подкосились, и я сел на диван. Окончательно добивая меня, пара язычков, перекидывая друг другу член, слизывали с него остатки спермы.

— Ну, что, мальчики? Наелись?

— Я догадывался, что среди женщин встречаются садистки. Спасибо. Накормили. Я чувствую себя, как апельсин, из которого сделали свежий сок.

— Сока и в самом деле получилось много. Предлагаю восстановить силы. Жанна, что ты нам принесла?

Жанна, оказывается, так звали официантку, вскочила и, виляя всем телом, так, что мне снова захотелось её, ну, хоть погладить в этот момент, поспешила выполнять свои прямые обязанности.

— Максимушка, может, ты нальёшь всем чего-нибудь? Мне вставать лень.

Виктория удобно устроилась у меня на ляжке. Макс встал с кушетки, на которой отлёживался после бурного оргазма, обтёр мокрые причиндалы льняной салфеткой со стола, сел рядом со мной и придвинул к себе стол. Выбрал он коньячок. Жанна, разложив на тарелки хорошо прожаренное душистое мясо со сложным гарниром, подала их нам и сама, после благосклонного разрешения хозяйки прислонилась к Максу. Вероятно, это после рюмки коньяка, аппетит разыгрался зверский. Хоть мяса было и много, но, перемежая его тостами за прекрасных дам, съели мы всё очень быстро. Тепло и сладостная истома овладевали нашими телами. Эх! Поспать бы сейчас! Но разве с бабами уснёшь?

Закончив, вернее, прервав трапезу, т. к. на столе оставалось полно, не тронутых даже, блюд и непочатых бутылок с красочными этикетками, Виктория предложила раздвинуть диван, не тесниться же на кушетке? Мы с Максом уже собрались приступить к действиям, когда дверь распахнулась и в комнату, ни на кого не глядя, с бесстрастным лицом вошла горничная.

— Не царское это дело. Просто отойдите в сторонку и дайте человеку сделать свою работу. Алина, милая, застели-ка нам диван.

В руках Алины массивный с виду диван в мгновение ока распахнул свои крылья и превратился в необъятное ложе, где могло разместиться с пяток пар и совершенно не мешать при этом друг другу. Мягкое постельное бельё, извлечённое из шкафа, запорхало в воздухе и почти без складок легло на поляну предстоящих гульбищ. Я с интересом наблюдал за молодой, ничем не выделяющейся женщиной. Движения быстрые, уверенные, но глаза, совершенно безразличные, скользили взглядами по нашим обнаженным, в откровенных позах, телам без тени любопытства или смущения. Для неё нас в комнате просто не было. Но она-то здесь была! Виктория видимо специально подбирала персонал и одевала его в соответствующую спецодежду. И прижав меня к стенке и лаская мои повисшие гениталии, она с любопытством поглядывала то на меня, то на Макса, пытаясь понять нашу реакцию. Я начал приглядываться, чувствуя подвох, членом, буквально, потому, что Виктория усиленно его мяла, пытаясь восстановить его эрекцию. Что же у неё ни так? Кокошник на гладко уложенных в пучок волосах, длинная тонкая, как у балерины, шея, покатые плечи, форменное, достаточно длинное, тёмное платье с белым кружевным воротничком, белый передник, стройные ноги в тёмных чулках, на высоком каблуке. Словом — сама скромность. Но вот, простыня легла на постель. Руки девушки опустились. Фартук! То, что я сначала принял за белую ткань, оказалось белоснежной кожей сияющей в капле видном вырезе от ключиц до верха чулок и ничего более, ни нитки. Два небольших розовых соска на аккуратных грудках и, дразнящая высунутым языком клитора, щекастая мордочка гладких половых губ. Челюсть у меня, в противоположность члену, отвисла. Тем временем, скромница нагнулась, поправляя постель, и полы платья разошлись до пояса. Разрез явил свету гладкую попку, всё с тем же, сдобным пирожком, прикрывающим вход во влагалище, и маленький тёмный кружок другой мишени. Жаль, а может и к лучшему, что Макс этого уже не видел, уткнувшись носом между ног Жанны.

— Виктория, если Жанна была на «горячее», то для чего здесь Алина?

— Разве она тебе не нравится? И ничего не говори. У меня для этого в руках есть весомый аргумент.

— Возразить мне нечем. Все козыри у тебя на руках. Её губки мне приглянулись. Но почему в её глазах такое безразличие?

— Она наказана. Ей предписано такое поведение на месяц. Если проявит, хоть малейшее любопытство — уволю, к чёртовой матери, с «волчьим билетом»!

Виктория подошла к женщине, стоящей на коленях поправляя постель, и наотмашь ударила по мягким губам, выглядывающим между ляжек. Алина вскрикнула и спрятала лицо в подушку.

— Чем же она заслужила такую не милость?

— Своим наглым поведением отбила у меня мужчину. Вот чем! Ты же тоже её захотел? Но ты молодой тебя на всех хватит, а тот, увы, в годах. И нужен был мне не как любовник, а как деловой партнёр. Я хотела привлечь его через постель. А эта стерва, всё испортила. Мне пришлось отдать её, а не удовлетворить его самой. Сделка, конечно, состоялась, но дивиденды я потеряла серьёзные.

— Можно я её накажу?

— Ха! Испугал бабу мудями! Накажет он её! Ей всё это только в радость. Нет! Пусть смотрит, сука и облизывается! Пусть соками изойдёт, а только глянет не так, уволю. Да и тебя пусть подзадорит своим голым задом. Стой так и ноги раздвинь. Ишь, как слюни распустил-то! Иди уж, я тебя успокою.

Что спорить с обиженной женщиной. Ночь-то ещё впереди. А Виктория повалила меня на спину, подтянула Алину, так чтобы её ухоженная вагина разместилась над моим лицом. Сама легла мне на ляжки и засосала член. Я раздвинул ноги и её груди провалились между ляжек. Она сосала с желанием. Это, прежде всего, ей доставляло удовольствие. Чтобы поощрить её действия, я просунул под неё ногу и пристроил коленку к клитору. Благодарный стон. А надо мной блестела желанием, приоткрыв губы, вульва Алины. Одной рукой я гладил затылок Виктории, а пальцы другой, не смотря на запрет, погрузил во влагалище. Алина напряглась, втянула и без того впалый живот и кончила. Мне на лицо по пальцам, зажатым вагиной, сползла мутная струйка. Я отдёрнул руку, чтобы не навлекать на женщину беду и вовремя. Виктория оторвалась от моего члена и подняв взгляд увидела липкую паутинку эякуляции, тянущуюся из её лона.

— Много же тебе надо, коль от одного вида мужчины ты кончаешь? Встань!

Алина послушно выпрямилась, а Виктория, сунув в неё пальцы продолжила истязания. Алина сжала коленки, открыла в беззвучном вопле рот, по её ногам текло, тело задёргалось, и она повалилась рядом со мной.

— Ладно. Возьми её.

А почему бы и нет? Я навалился на женщину и со скрипом, стенки влагалища были мокрыми, но не скользкими, вошёл в неё. Платье я задрал ей на шею и придавил тонкую фигурку всем телом. Её влагалище было глубоким, а ещё не утихший оргазм, дарил мне спазмы горячих объятий. Она отдавалась с желанием истосковавшейся по сексу женщины и, к моему удовольствию, кончила еще три раз подряд, пока её ноги безвольно не упали на мокрые простыни.

— Больше не могу. — Взмолилась она, останавливая мои попытки или возбудить её снова, или самому кончить, в конце концов.

— Не уж-то, наеблась досыта?

— Вика, отстань от неё. Иди лучше ко мне. Попку твою я уже попробовал, а вот до твоего женского нутра так дело и не дошло.

— Тогда возьми меня сзади. Не очень я люблю таскать тяжести. О! Жанна опять улетела.

Жанна. Девочка умела и, что главное любила оргазм и не ждала своих партнёров, а кончала, когда могла, доставляя всем уйму удовольствия. Но на сей раз Макс до апогея не добрался, а измученная серией оргазмов, Жанна уже лежала не в силах шелохнуться.

Я нежно развёл Вике губы вульвы и без надрыва, себе в удовольствие начал плавание в море наслаждений. Виктория знала толк в любовных играх и подыгрывала мне, посылая приятные пассы. Не удовлетворённый Макс приблизился к нам, предлагая свой член Виктории в рот. Но, видимо, она уже была сыта его глубокими проникновениями в глотку и показала на Алину, начавшую приходить в себя.

— Вот. Бери её, как хочешь и сколько угодно.

И Макс, не мудрствуя, поставив Алину, бок обок с Викторией, и загнал в неё свою елду. Не знаю, в какое именно дупло он угодил, но Алина закричала, пытаясь вырваться, но было поздно, клинок вошел в тело. Она подняла на меня, округлённые, полные слёз глаза и тяжело дышала открытым ртом. Белоснежный зад, по которому нещадно хлопал ляжками и лобком Макс, контрастировал с шоколадной кожей Виктории, но слиянию обводов женских талий и бёдер в своеобразный знак, как «инь и янь», мешало платье горничной. Я расстегнул ей пуговицы на спине и стянул платье через голову. Кокошник сдвинулся на бок. Поправляя его, я увидел, что гримаса боли на лице женщины сменилось на сладострастие. Она по-прежнему вскрикивала, но от того, что была близка к кульминации. Я же, не меняя темпа, наслаждался Викторией, её умением двигаться, скользя вагиной по члену. Одной рукой я поглаживал ягодицы Виктории, а другой теребил соски на маленькой груди Алине. Жанна пришла в себя и просунув руки под женщин начала мастурбировать им клиторы. Назревал всеобщий катаклизм. Ожидание оргазма густым облаком повисло над нами. Первой, не выдержав напора, сдалась Алина и наградила Макса россыпью спазмов, которые довели парня до желанного взрыва. Макс зарычал, облапив задницу Алины одной рукой и сжав грудь Виктории, другой. Вика вскрикнула, подалась назад, наползая на мой член, и разрядилась, плотно сжав влагалище. Меня долго упрашивать не пришлось, и я триплетом разрядил свой ствол.

Пятёрка распалась. Обнаженные тела в красочном беспорядке разметались по дивану, переводя дух. Мой взгляд упал на настенные часы — 23: 10. Надо же, как быстро пролетело время.

— Пора по домам, однако. Дамы, давайте выпьем на посошок. И айда до дому, до хаты.

— А я не прочь остаться ещё, ну на часок, хотя бы. Уж больно девчонки хороши! Девочки, вы как смотрите на то, чтобы мы вас ещё по-каруселили?

— Это как? — Алина прищурила глаза.

— Всё очень просто, мальчикам захотелось поиметь нас всех одновременно во все щели. Я правильно тебя поняла, Максик? Ну, так вот, в рот я тебе больше не дам, да и задница у меня не резиновая.

— Я тоже, извини, Макс тебе больше не дам. И так чуть не порвал.

— Всеобщим голосованием оргия отменяется. — Подвёл я итог.

— Почему это, всеобщим? — обиженно пропищала Жанна, — Макс, если они отказываются, то можешь взять меня, как хочешь! Вот!

— А это уже другая игра. Мне сейчас с двумя уже не справиться. Ты Макс можешь оставаться, здесь или с Жанной, а я домой. Извините, девочки. На дорожку?

— Надеюсь, что ваше обещание о моём персонале, вы будете соблюдать. Больше никаких посторонних.

Жаль уходить от этих симпатичных женщин, но сил на ласки и, тем более, на секс, у меня больше не было. Пообещав о встрече, мы распрощались.

— Я не против того, чтобы получить ещё пару, тройку, таких нагоняев.

— Да. И жрачка, что надо.

— Ага. А вот пиздятинки я сегодня не отведал. Ты видел, какие «уши» у Алины.

— Ты всё про вульву? Видел, уж больно большие. Мне больше у Вики понравилась.

— В следующий раз с этого и начнём.

— Думаешь, позовёт?

— А то!

3291   2    +9.29 [7] Следующая часть