***

Артём, молодой смуглый мужчина, стоя сзади, на коленях, накачивал членом Наталью в задницу хлёсткими грубыми движениями, как бездушный типографский станок, при каждом ударе с силой вжимаясь в её ягодицы, стараясь всадить свой агрегат поглубже в анальное колечко обширной, но подтянутой попы этой взрослой и замужней женщины. Мужчина любил анальный секс и был опытным любовником, поэтому сношал Наталью под разными углами, чтобы ещё сильнее растянуть, раздолбить её сфинктеры. Было в этом что-то садистское, насильное, но при обоюдном согласии, развратное и скотское. Эта зрелая и голодная сука была замужем и попросила не оставлять следов, чтобы муж не узнал. Поэтому, лишённый возможности шлёпать, Артём вымещал избыток страсти, насилуя и растягивая дырки протяжно стонущей женщины.

— Раздвигай жопу, блядина!

Наталья послушно выполнила команду, разводя ягодицы руками. Она знала, чего Артём хочет. Он же ещё немного подвигался в ней и медленно вытащил, издав при этом звук выходящей из горлышка пробки.

— Заебись! Стой так!

Артём любовался проделанной работой. На него смотрело зияющее отверстие с неровными тёмно-алыми краями, темнеющее между двух аппетитных мясистых ягодиц зрелой женщины, чужой жены и мамочки. Красные ноготки на тонких ухоженных пальчиках раздвигали нависающие булки, анальная дырка то сжималась, то разжималась. Ниже, безобразно мокрое, в стекающей по губам смеси выделений и спермы поблёскивало красными опухшими складками большое рожавшее естество зрелки.

Он поднялся и взял со стола телефон.

— Не снимай, пожалуйста! — заскулила Наталья, не меняя позы и даже сильнее растянув ягодицы, выставляя истерзанный анус на камеру.

— Заткнись, тёчная мразь! — спокойно и беззлобно ответил Артём.

Он включил фонарик и посветил внутрь прямой кишки женщины. Наталья чувствовала себя подопытным бессловесным животным, которое изучают. Как кобылу или свинью. Дома её ждали любящий муж и сын. А она в дешёвой гостинице, следуя своим долбаным инстинктам и тёмным желаниям, стоит на четвереньках перед этим самцом, намного моложе её, и раздвигает свою жопу, чтобы он удовлетворил своё любопытство, изучая её нутро.

И смаковала эти мысли! Повторяя их про себя, оскорбления мужчины, она текла, представляя собственную низменную порочность, глубину развратной трясины, которая всегда присутствовала в ней, тщательно скрываемая от всех, кроме её любовников и самой себя. Женские секреты: юбка, маскирующая бёдра, лифчик, прячущий соски, трусики с прокладкой, скрывающие желание… Всегда есть тайна. И для обладания этой тайной мужчины ухаживают, стараются, а женщина решает, кому откроет свои секреты. А сейчас же, для этого по сути постороннего мужчины, пришедшего сюда, чтобы удовлетворить не её, а собственные желания, она была лишь куском мяса, тёплым, парным, от которого он получил всё, что хотел: заглядывал в зад, пихал пальцы, причмокивая и матерясь, изучал её внутренности, как разорванный пирог с печенью.

— Давай, теперь ты — мне! — скомандовал мужчина, бухнувшись на кровать и задирая ноги. — Полижи мне, блядская дырка!

Наталья покорно сгорбилась между его ног, вытягивая шею и язык, чтобы достать до заросшего волосами тёмного углубления между ягодиц.

— Ох, отлично, ещё, да, хорошо лижешь, сучка! Отличный юркий язычок. — Мужик, задрав ноги, подставлял свой сморщенный шоколадный глаз, размякший и разглаженный быстрым старательным язычком Натальи, уткнувшейся в промежность любовника носом и припавшей ртом к его раздвинутым, покрытым редкими чёрными курчавыми волосиками ягодицам.

— Ала-ала-ала! — Порхала она по шершавому заду любовника заострённым кончиком, уплотнившимся и проникавшим немного внутрь подрагивающей плоти.

— Лизунья моя анальная, шлюшечка шоколадная! Как ты мне хорошо так делаешь! Ты жополизка на все сто! — Причитал мужчина. Он подрачивал свой член рукой, изнывающий от возбуждения, секрет капал с конца, марая руку. — Давай теперь в ротик, в ротик!

Он опустил на кровать ноги и подсунул к вынырнувшему из ягодиц лицу женщины свою набухшую головку. Она натянула свой рот, мотнула головой с оттягом и смачно чмокнула.

— Ах, блять! Класс! Соси! Лижи его! Да! — Причитал любовник, суча ногами по простыне.

Наташа с жаром повиновалась. Сейчас она была, и сама не на шутку возбуждена, потому что ей было очень стыдно.

Это свойство её натуры, проявившееся довольно рано, вело её всю жизнь, заставляя ставить себя в неудобные положения и получать от этого необыкновенное удовольствие.

Конечно, она не была шлюшкой. Успешная, замужняя женщина со взрослым уже сыном, о чём, если не говорить явно, никогда бы никто не догадался. Настолько изящна и ухожена была её фигура. Высокий рост, небольшая грудь и тяжёлый, подтянутый зад, на который, как на крючок рыбку, можно было наловить дюжину мужчин за неделю. Вильнула и повела, а очередная щука, выскользнув из травы, уже ползёт за ней. Можно даже не оборачиваться.

«Как ты, шалава, при муже и такое вытворяешь?» — выговаривала она себе, но сама себе не верила, настолько упоительным было это чувство падения, переход границы приличной наружности и развратной внутренности. Минуя её, она ощущала во всём теле щекотание чувств и бурю эмоций: стыда и дичайшего возбуждения.

Ещё маленькой она познала это чувство, когда нельзя и стыдно, но безумно хочется и маняще приятно. Застукав дочку за ЭТИМ, мама стыдила её, упрекала, впервые назвав шлюшкой. «Этим занимаются только проститутки! Ты же не хочешь быть шалавой?!» Мама хотела как лучше, а вместо того навсегда связала хорошее с плохим.

И если другие, совмещая побои и первые удовольствия, становились любительницами унижений и боли, то огромное сладкое чувство, рождаемое под её маленькими, юркими и любопытными пальчиками, наполнялось также и стыдом, удушливым и всеохватным. Чувства смешивались, и чего там было больше, как именно из сплава ярких разноплановых ощущений рождались первые уткнувшиеся в тишину спальни оргазмы. Снова и снова Наталья боролась с собой. Даже думая о запретном, она возбуждалась так, что терпеть больше не могла. А последующие приступы быстрых и многократных наслаждений добавляли ей чувство окончательного собственного падения.

«Это нормально, это не запретно, ты не какая-то падшая, ты — обычная здоровая женщина со своими потребностями», — став взрослой и начитанной, уверяла она себя, но стыд навсегда уже стал для неё спутником срама. В голове, в теле и в жизни.

Странное дело — секс с парнями нельзя и стыдно, и так притягательно! Стыдясь и истекая от возбуждения, рано познав возможности своего тела, Наталья до замужества совсем не была паинькой. Чем хуже была ситуация, чем сильнее её использовали, принуждали, издевались, забывая на следующий день, как отработанный материал, тем больше она стыдилась своего распутства и ещё сильнее жаждала повторения.

«Да, я шлюха, потаскуха, даже блядь! Упрекая и стыдя себя, могу кончить от одних только мыслей!» — признавалась она самой себе. «Но секс в супружестве в обществе принят за норму и не вызывает у меня никакого особенного стыда. Как это работает?»

Стыд может присутствовать в чём-то, чего обычно не делают или стараются не афишировать. Вот. Например, довольно быстро муж распечатал Наталье попу. Не последнюю роль в этом сыграло то, что это было извращением в понимании Натальи. А если так, то это стыдно, а если стыдно — значит очень и очень притягательно. Сам анальный секс не приносил ей какого-то особенного удовольствия, но ей было так совестно чувствовать себя анальной шлюхой, что накатывающее возбуждение на фоне ревущего от удовольствия мужа с лихвой окупало небольшие неудобства. А лёгкое прикосновение к безотказному клитору после заставляло её саму истекать и биться в собственном потрясающем оргазме.

Дрочить в душе было стыдно. Она, взрослая замужняя женщина с ребёнком, запирается, как школьница от мамы, и, сгорая от стыда за собственное распутство и интерес к «запретным местам», наслаждается яростной дрочкой, думая об изменах, вылавливая из раскрытой и сочащейся промежности один оргазм за другим. Если в такой момент кто-то толкнёт дверь ванны и окликнет её, нахлынувший оргазм мог даже свалить её на пол.

На работе кончить пару раз в туалете — стыдно и невероятно возбуждающе. Можно пройти, качая бёдрами между столов, чувствуя, как в них впиваются мужские взгляды. Вот бы уединиться с одним из их обладателей в подсобке и, как развязная шлюха, опуститься на колени, открыть ярко накрашенный красным рот, вывалить побольше титьки, чтобы совсем как в фильме про босса и секретаршу, поднять глаза и увидеть потрясённое лицо коллеги и, заглотив его солёный пахучий член, быстро и настойчиво высосать из него порцию застоявшейся от сидячей работы спермы, набрать полный рот, подержать и громко, собрав в комок и сгорая от стыда, проглотить — всё под тем же ошарашенным взором мужчины, одновременно с унижением и стыдом чувствуя неимоверное возбуждение. Такому потенциальному коллеге и невдомёк, что в эту секунду, когда она идёт в туалет, а он глазеет на её зад, их нач.отдела Наташа находится в такой половой прострации, что её можно смело изловить, поставить на четыре точки и драть хоть членом, хоть шваброй, хоть втроём, хоть всем этажом — настолько она не в себе и «хочет».

Но никто не знает. По её отстранённому, формальному лицу невозможно догадаться, что через минуту она полураздетая будет дрочить себя в кабинке. Мокрые трусики потом можно снять и в удушливом полуобмороке идти на место, розовея от стыдливого румянца.

Муж любил её и делал своё дело старательно и молча. Он ни разу не обругал её, не предал, не поставил на колени специально, чтобы унизить. Он был слишком нежен и после. А она так хотела быть грязной и использованной, как дырка, немая давалка, подзаборная блядь! Но признаться, попросить такое было выше её сил.

— Теперь вставай на колени, ниже голову, раздвинь булки. Жопу раздвинь, я сказал! — Любовник, повелительный и резкий, встал, разглядывая её униженную позу. Его и не надо было ни о чём таком просить. Для него Наташа была обычной давалкой, ничего не значащей по большому счёту. Сегодня одна, завтра другая. Для него она хотела секса, а он ей его давал, грубо, по-самцовому, думая только о себе, ни во что не ставя «тупую дырку».

— Ох, ну и зад у тебя, Наташка, произведение, а не зад! — Щёлкнул языком мужик и, хорошенько размахнувшись, жахнул её по ягодице.

Волна пошла по всему телу, от резкого удара кожу защипало. Может, для таких случаев она и ходила в спортзал, и качалась, держала форму, медитировала на йоге. Чтобы вот так очередной любовник присвистнул, шлёпнул по крутому заду и сказал:

— Держи-держи, не отпускай, растяни сильнее, хочу увидеть, как раскроется твоя грязная срака!

Волна стыда и возмущения прошла по скорчившейся в неудобной позе женщине, и она старательно стала расслаблять анус, представляя, как он сейчас, нерешительно дрогнув, разгладится, расправит звёздочку входа, разойдётся истончившимися неровными краями, открывая уходящую глубоко в неё розовую пещеру и запустит внутрь под одобрительные возгласы только что насосанный и налитой, как слива, член любовника.

— Ах, отлично! — Заполнив через тупую боль её всю одним нетерпеливым движением, он навалился сверху всей тушей, размазав её по постели. Член был где-то глубоко внутри, вызывая небольшие неудобства, но она уже протиснула руку спереди, нащупывая нужное место. Напряжённые ноги выпрямились в струнку, а стыд от мощного животного анала превратился в сильнейший клиторальный оргазм, даже слегка преждевременный, как оказалось.

— Ты, блять, кончила что ли? Ну ты шлюшка и ненасытная! — Почувствовав её трепыхания под собой, любовник остановился и попенял за её поведение. — Хочешь в рот мой хуй после жопы? Хочешь, сучка? — Поддал он в глубину бёдрами, тяжело навалившись. Дёрнулся несколько раз и остановился, не выходя из неё, охватил руками и стал заваливаться на бок, на постель, одновременно утягивая и переворачивая женщину за собой:

— Давай сверху и задом!

От неожиданности она хватала воздух руками, стараясь удержаться на любовнике, потом ей удалось сгруппироваться, подогнуть ноги и сесть поудобнее. Он только крепко держал её за жопу, чтобы член не выскочил во время их кульбитов.

— Давай повыше, — скомандовал он. — Вперёд наклонись. Не вижу твоё очко! Вот так, заебись видок, жопа века! Давай теперь подвигай, медленно выходи, вот та-а-а-к! Нравится ебаться? В жопу любишь? Наташка — Ананашка!

Наверное, он хотел схохмить про анал, но вышло про онанизм, ещё одну больную тему, вызывающую у неё мучительный стыд, и она замычала в ответ что-то неопределённое — говорить она не могла. Горячий член внутри, как подтверждение её грехопадения. «Раскорячившаяся фигура, расставленные ноги, с пиздой навыворот, напяленная на хуй». Перебирая самые гадкие слова, смакуя их в душе, словно виброшарик во влагалище, она преисполнилась ожидаемым предвкушением скорой расплаты за свои грехи. Средний пальчик со свежим маникюром углубился в красное, растраханное нутро, довершив дело.

Подняв голову, она увидела себя в зеркале гостиничного номера, запыхавшуюся, обнажённую и растрёпанную, подпрыгивающую на члене и с рукой на бесстыже вывернутой кисе. Ей было мучительно стыдно за себя и дико приятно! Вглядываясь в эту женщину, сошедшую прямо с сайтов разврата, Наташа опять не удержалась, разогналась, ускорив скачки и лихорадочные взмахи руки, и, не дождавшись любовника, забилась в сильнейшем громком и судорожном наслаждении, кончая, кажется, всеми местами сразу.

Потом он вертел её как куклу, меняя позы и отверстия. Насыщаясь её телом, этим храмом и достоянием женщины, низведя её до роли бессловесной полужидкой субстанции. Она служила, давала, принимала, истекая от стыда за разврат и измену, лелеяла своё унижение, упиваясь грязью и низостью происходящего. «Вот ваша мать, дети, её ебут третий час в номере мотеля! Ебут во все дырки, засовывая хуй в рот после жопы, в пизду после рта. А ей это нравится, она для этого сюда и шла от вашего слишком воспитанного папочки!». И опять текла, стонала и кончала, тихо всхлипывая, почти плача от счастья и срамоты, шаря обезумевшими глазами по комнате, глубоко в собственных ощущениях и переживаниях.

Обессилев, она рухнула навзничь, а он навалился и, дёргая красный от стараний член, стал кончать ей на лицо. Она только закрыла глаза — сперма невыносимо щипала. Рот открыт. Что попало мимо, было собрано пальцами и отправлено туда же. Съела и открыла глаза. Дойти до ванны не было сил. Сейчас бы полежать и поспать — она чувствовала себя пустой и ослабевшей.

Любовник, напротив, будто и не устал. Вскочил и уже одевался. Рубашка, брюки, носки. Прыгая на одной ноге, он заботливо заметил:

— Номер ещё на два часа, думал, дольше выйдет. Так что смотри. А мне пора, я что-то уже натрахался… — Натянув второй носок, он застыл и, секунду подумав, добавил: — Нормально сегодня оторвались!

«Может, он и поцеловал бы её на прощание, но на ней сохла его сперма, да и шлюх в губы не целуют», — мелькнуло у Натальи в голове. Дверь за ним захлопнулась, оставив её одну. «Ещё один подарок — бросил использованную, выжатую тряпку, её приличную женщину, любимую мать, важного и опытного сотрудника! Потому что никакая она не приличная, а шлюха, блядь и давалка! В ней кончили, и теперь она не нужна». Невесёлые мысли гнали новую густую волну стыда, разгоняли кровь и связанные с этим желания. Может, ему было и достаточно, она могла бы и оставшиеся два часа провести в том же режиме! Мельком отметив оставшееся время, она откинулась на спину, расставила ноги, согнув в коленях и уперев пятками в постель, накрыла лобок рукой и на пробу пробежала пальчиками по вспухшей вагине. Средний палец занял натруженное место, накрыв и чуть надавив на клитор, замер, а потом ритмично задвигался, сдвигая кожицу на самой его шишечке. Наталья закусила губу и откинула вторую руку за голову, выгибаясь в спине.

***

Перейдя сорокалетний рубеж, Наталья вдруг познала ещё один стыд. Мысли о молодых мальчиках. Они стали занимать её всё чаще по мере взросления сына. Думать о чём-то таком с родным ребёнком она могла беспрепятственно и благополучно познала эту часть своих извращённых фантазий, начиная с игр украдкой его писюном в совсем маленьком возрасте. Но претворить в жизнь большинство из них она никогда бы не смогла. Пятна на белье, мельком замеченные волосы на лобке, увеличивающийся пенис, всё чаще — с неконтролируемой эрекцией — всё это было. Она замечала его бурный рост, превращение в мужчину, ловила себя на срамных мыслях, возбуждалась и фантазировала. Смачные картинки приходили в неожиданные моменты, и тогда она казалась задумчивой и взволнованной. Они стояли перед глазами в минуты интимного уединения и даже с мужем. Но не более. Даже у её падения есть предел.

Но подросшие приятели сына, становящиеся прямо на глазах статными юношами, такого внутреннего запрета для неё не имели. И о них она могла фантазировать и мечтать без всяких внутренних барьеров. Говорят, что взрослые мужчины помешаны на юных нимфетках. Зрелые женщины не меньше без ума от сладеньких молоденьких и аппетитных мальчиков, уж поверьте!

Муж посмеивался над ней за то, как она хлопотала над мальчиками — друзьями сына, часто приходившими к ним в гости. Во дворе их дома была сооружена импровизированная качалка из подручных материалов. На ней мальчики часто занимались, когда позволяла погода. Летом она позволяла делать это почти ежедневно. Парни снимали майки, оставаясь в одних шортах, подтягивались, тягали железо. Теперь уже не мальчики, а юные мускулистые мужчины.

Наташа застывала у окна, любуясь их фигурами, скользя взглядом по мокрым телам, сравнивая, оценивая тугие комки под шортами, и мечты уносили её вместе с навязчивыми взмахами пальца в размокшей щелке. Она сжимала ноги, охала, придерживаясь рукой, чтобы не рухнуть, и кончала по нескольку раз прямо здесь же, у окна, спрятавшись за ажурной занавеской. «Извращённая развратная блядь, помешанная на молодых мальчиках».

Кто бы из этих юношей догадался, что творится в голове у этой ухоженной и строгой мамы их друга, как она хочет им служить, загибаться, раздвигать, сосать и давать, сделать для них всё то, в чём сейчас молодые девчонки в силу возраста и глупости отказывают им, упуская бесценную, данную только раз возможность! Как они тогда будут к ней относиться? Как к шлюхе? Старой бляди? А что подумает собственный сын, что его мамочка — проститутка, ненасытная дырка и распутная баба? Она буквально видела его перекошенное от омерзения лицо! Стыд захлёстывал Наталью, она кусала губы, почти плакала, осознавая всю свою испорченность, и с облегчением спускала в трусы новую порцию вязкой смазки, изгоняемой содрогающимся от оргазма влагалищем.

Дождавшись мужа после таких «смотрин», она набрасывалась на него, непонимающего причин её дикого желания, и он получал её всю и везде, рычащую от исступления. С любовником она проигрывала в голове картинки со двора, вспоминая потные мускулистые тела с гладкой юной бархатистой кожей. Когда они заходили к ним домой после тренировки, от запаха их потных футболок у Натальи кружилась голова. Как течная кошка, она была готова тереться затвердевшими сосками по их телам с набухшими мускулами, стонать и лизать их ароматную кожу. Чтобы она сделала с их молоденькими, гладкими, упругими членами!?

Полнейшее безумие. Сладостное наваждение. Раньше никогда даже не могла предположить, что желание может быть таким постыдным и развратным. Немыслимость и запретность её фантазий возбуждали сильнее прежних приключений. Срам был чудовищным и нестерпимо сладким!

Особенно притягивал её взгляд один парень, друг сына — Алексей. Высокий, загорелый, накаченный самец. В полном значении этого слова. Она представляла, как его должны обожать все девочки-мокрощелки: улыбчивый, обходительный, рослый и решительный. Женщины таких обожают. Наталья готова была слизывать с него капли пота, нервно кусала губы при его приближении и замирала, будто боясь выдать себя чем-нибудь. Взгляд её невольно останавливался, и повисала неловкая пауза. Ей казалось, что все понимают, как сильно она хочет получить этого молодого красавчика, как испорченная, озабоченная, перезрелая баба, что все понимают, какая она проститутка, смеются над ней, презирают. И правильно, есть за что! Самоуничижительные мысли вызывали жгучий стыд, а с ним и всё остальное. Она ощущала мучительные пульсации между ног, текла, низ живота ныл и томно пульсировал. Она терялась, говорила невпопад, что-то роняла. Алексей в такие минуты внимательно и пристально на неё смотрел и многозначительно улыбался. Не выдерживая этого долго, она обрывала разговор на полуслове и убегала подальше с его глаз, чтобы спрятаться и перевести дух. Вот так они все мучили её, эти мальчишки. Одним своим видом, близким соседством. Изводили желанием и срамными мыслями, заставляли делать стыдные вещи в ванной до полного изнеможжения. Но это было всё не то, горячая юная кожа — вот что хотелось ощутить ей на своей груди и щеках!

А потом случилось это.

На дворе у них стояла прекрасная баня с большим предбанником и сделанной уже по новым веяниям большой парной. На майские праздники, после дворовой качалки, муж пригласил сына и его друга вместе с ними в баню. Он был уже немного подшофе, и ему страстно хотелось компании. Накрыли стол и расселись на открытой террасе у бани. Наталья тоже пришла. Тут был и стол, и лавки. Вид отсюда открывался на весь участок. В саду уже вовсю цвели яблони, у дома — черёмуха. Вместе с солнечным выходным днём это придавало всем особенный романтичный и игривый настрой.

Муж достал пузырь с пивом, и все немного выпили. Парней запустили в баню первыми, довольно быстро они выскочили, отдаваясь и смеясь. Завёрнутые только в полотенца, тела их повергли выпившую Наталью в жаркий соблазн. Она пыталась не смотреть, но вместо этого впилась в Лёшу голодным взглядом, разглядывая квадраты его грудных мышц, сильные руки, кубики пресса и чёрную дорожку от пупка до полотенца. Ей даже показалось, что она увидела набухший член, холмом выпирающий из-под полотенца. Невольно она проводила этот бугор взглядом, пока он не скрылся с её глаз, и, зажмурившись, стиснула ноги в приступе возникшего возбуждения.

Теперь была очередь их с супругом. Не удержавшись, она встала так, чтобы Алексей хорошенько увидел и рассмотрел её в лёгком домашнем платье. Под ним были только трусики, и через неплотную ткань на просвет вполне можно было разглядеть её сочные крупные титьки. И мальчик глядел. Она могла бы поклясться! Поэтому медлила сколько могла, растягивала этот сладкий миг соблазнения. В баню она ворвалась с горящими глазами.

— Где там твой боец? — кинулась она к раздевшемуся мужу, хватая за обвислый член.

— Ты что, сейчас?! — огорчённо спросил муж. Наталья вместо ответа продолжала наяривать его руками, нетерпеливо сжимая бёдра и суча коленками.

— Да хочу! Сейчас! — она отпустила его, скинула халат и трусы, мельком заметив, что дверь осталась не заперта. Опасность быть застигнутыми тоже волновала сегодня! — Возьми! Сзади! — она поманила мужа за собой в парную.

— Ната, там жарко, давай тут! — муж указал на диван в предбаннике.

Она метнулась на указанное место — спорить было невтерпёж. Коленями на диван, руки на спинку, зад отклячен и маняще выгнут навстречу.

— Ох ты, разгорелась, — попробовав её промокшую щель рукой, муж пристроился сзади. Она безумно возбудилась, и член вошёл как по маслу, толкнув её вперёд, к спинке грудью, заставив прикусить губу, чтобы не зашуметь. Муж взялся за задницу крупными грубыми руками и начал ритмично, сильно и глубоко наполнять Наталью знакомыми ощущениями удовольствия.

«Ах, если бы это был любовник, он бы уже давно отхлестал меня по заду, назвал шлюхой и блядью, и я бы сразу кончила!» — пронеслось у неё в голове. С мужем ей не хватало именно этого перчика, запретности и непотребства, он просто молчал, тяжело дыша и сношая её. «А если бы это был Алексей, она бы умерла от одной мысли, что трахается с молоденьким ровесником её сына. Или постарше?» — она не могла точно сказать его возраст.

Дверь бани дёрнулась и открылась. Последовал мальчишеский удивлённый возглас, и дверь закрылась обратно. Муж чертыхнулся:

— Мы дверь не закрыли! Кто-то нас запалил! Давай заканчивать!

— Подумаешь! — низким грудным взволнованным голосом отозвалась Наталья. — А то они не знают, как мужья с жёнами… ах! Не выходи! Ещё! Да! Сильнее, любимый!

«Кто-то видел, как она стоит раком и её натягивают на член, ебут, сношают, имеют… Может, это даже был Алексей! И теперь он будет знать, кто она, как её можно загнуть, что она ДАЁТ! Будет вспоминать, представлять её!» — мысль эта была мучительно стыдна и приятна, и просто срывала крышу. Она покраснела от лба до шеи, и даже кожа на груди пошла пятнами — то ли от стыда, то ли от возбуждения. А главное — внутри её естества зародилась долгожданная волна, захлестнувшая тело сладостным содроганием. Она вцепилась зубами в диван, чтобы не заорать, и забилась, как выдернутая на берег рыба: мощно, резко и обречённо. Муж ненамного отстал, оросив её внутренности горячим плевком.

— Теперь сил у меня тебя парить не будет, — пожаловался он.

— Тогда давай я — тебя! — предложила Наталья. Она, наоборот, чувствовала прилив энергии.

Когда, обёрнутые полотенцами, они вышли обратно к парням, которые старались выглядеть невозмутимыми (видимо, уже обсудив увиденную картину их секса в предбаннике), жадные их взгляды на её теле не ускользнули от Натальи. Наверное, она даже ждала этого, намеренно повязав полотенце на груди как можно выше, из-за чего снизу оно прикрывало наготу только чуть-чуть. Алексей уткнулся в её распаренные и мокрые бёдра таким взглядом, что у неё внутри опять сжалось и задрожало от удушливого стыда. «Дрянь, что ты делаешь, соблазняешь ребёнка. Показала себя с мужем, теперь пиздой светишь!» — упрекала она себя и беспокойно ёрзала на скамейке, суча коленками и сжимая бёдра. «Она могла бы, да, могла совершенно точно, если бы рядом не было мужа и сына, раздвинуть ноги под полотенцем так, чтобы мальчик видел её там — чистую и мокрую, текущую, парящую, изнывающую от желания! Может, она даже показала бы ему ещё что-нибудь, от чего ком застрял бы у него в горле и глаза выкатились из орбит! А она хоть и застыдится, но поиграет с собой — совершенно точно!» Невинный поход в баню превратился в сексуальную пытку, где не было ей никакой пощады. Стыд и срам!

Посидев, в парилку сходили парни, задержавшись там чуть дольше, чем в первый раз. Наталья уже заждалась их, изнывая от волнительного возбуждения. Потом вышли два красавца — красные и прекрасные своей юностью и статью. Настала их с мужем очередь. Скинув полотенце, она легла на полок, втайне мечтая, как супруг, увидев её гладкую упругую попку прямо перед собой, не выдержит, запустит ей руки между ляжек, схватит, оттянет ягодицу, чтобы добраться до её щели. А дальше… Она очень хотела продолжения! Но он просто замочил в кипятке веник и стал размеренно и умело стегать её по всей спине и ногам, наполняя тело жаром. Тогда она представила, что её наказывают за блядство, которое она вынашивала в душе, за её мысли и чувства. Покрепче сжав ноги, она лежала и напрягала мышцы бёдер в такт ударам веника. «Раз-два, три-четыре!» Это было приятно, но кончить так она бы не смогла, только всё больше возбуждалась и текла. Они поменялись, и Наталья немного поколотила мужа в отместку, пока от жары у неё не закружилась голова.

В третий заход муж, разомлевший и совсем захмелевший, отказался идти с ней в парилку: «Вон, молодёжь пусть тебя отходит!»

— Отходит?! — слово с двояким смыслом так всколыхнуло Наталью, что она нервно засмеялась, переспросив. — Так ведь я там голая буду, это же стыдно! — залепетала она, как птичка.

— Чего они там не видели, даже парни? — хмельно хихикнул супруг. — Ляжешь на живот — всё спрячешь! Зад твой они и так каждый день видят! Давай, мать, иди, вон, Алексей с тобой сходит!

— Да я не умею даже! — пытался отказаться парень, осторожно поглядывая на друга.

— Дело нехитрое, я тебе покажу! — скомандовал муж. — Иди давай! Мы сейчас придём! — бросил он уже Наталье.

Так она повиновалась, пошла, не чувствуя ног под собой, постелила полотенце, легла на него, прижав руки по бокам и плотно сжав бёдра. «Чтобы ничего не было видно», — повторяла она про себя слова мужа, но чувствовала, что была бы не прочь показать всё сама. С надеждой и страхом она смотрела на дверь. Та отворилась, и вошли муж с Алексеем.

— Ната, отвернись, мы тоже полотенца скинем, — скомандовал супруг.

— Чего я там у тебя не видела? — недовольно буркнула женщина, но повиновалась.

Отвернувшись, она представляла двух обнажённых самцов, склонившихся над её голым телом. Один давно знакомый и надоевший, и второй — молодой парень с красивым накачанным телом и таким же, как мышцы, толстым и рельефным членом, который при виде её непременно должен был подняться во всей красе, угрожая красавице немедленной расплатой.

— Вот так берёшься, веник сюда, а потом вот так! — стал объяснять муж, показательно хлестнув жену пару раз по заднице. — Теперь ты!

Следующие удары, выполненные Алексеем, были намного слабее и пришлись по ногам. «Стесняется!» — горячо отметила про себя женщина, ещё сильнее сжимая бёдра в притворном стеснении.

— Да ты не жалей, хорошенько приложи! Она любит пожёстче! — пьяно хохотнул супруг.

— Эй, ты там ерунду не говори, напился, что ли? — шутливо построжилась женщина, а сама ощутила ещё больший прилив стыда и похоти: «Алексей решит, что я люблю пожёстче! А ведь я и вправду люблю!»

Дело пошло бойчее. Под одобрительные возгласы мужа парень обрабатывал её тело, пуская ударами по нему волны жара и удовольствия, пока супруг не взмолился:

— Всё, не могу больше, жарко, — проговорил он и вывалился из парной, напустив внутрь холодного воздуха. Как он сейчас оказался Наташе кстати пришёлся!

— Может, и мы выйдем? — пролепетала она, приподнимаясь на локтях. Но вспомнив, что все голые, ойкнула и бухнулась обратно. Однако мельком привидевшаяся фигура мускулистого молодого красавца уже заполнила её до краёв.

— Мне нормально, тётя Наташа, я могу ещё! Сейчас я вас, а потом вы — меня! — хохотнул он.

— Хорошо, — легко согласилась женщина, буркнув ответ в стену. Наедине с молодым парнем, голая, и в бане! Муж — за дверью! Туго сжатые всё это время ягодицы от усталости и возбуждения задрожали, ослабли, ноги качнулись на носках, разъехавшись пятками в разные стороны, обнажая взору парня внутренние части её объёмных бёдер.

Удары прекратились. Наташа замерла, как мышь, затаив дыхание.

— Теть Наташ, вы такая красивая! — в сердцах вымолвил Лёша, так и застыв с занесённым над ней веником.

— Ты тоже, Лёша! — не удержалась женщина. Сказала так, что сама устыдилась — низким ласковым голосом с придыханием, от которого у любого мужчины дрогнет. Сказала и осеклась, панически перебирая в голове, что же ей делать дальше.

Лёшка вздохнул:

— Как жаль, что наши девчонки не такие, как вы.

— Какие?

— Ну так… э-э-э… сочные…

— Ой, ну всё, пересмотрел и перегрелся! Захвалил меня, старушку! Давай меняться, — пискнула Наталья, поднимаясь вместе с полотенцем, прикрывшим срам. Лёша повернулся к ней боком, прикрываясь веником, но она отчётливо увидела его набухший член. Довольно большой, с оголившейся головкой, нависающей над вытянувшейся на жаре мошонкой.

«Наверно, у него уже были девочки!» — мелькнуло у Натальи в голове. — «Вон, головка уже открытая!» Парень неловко, боком забрался на полок, представ перед взволнованной женщиной во всей своей первобытной красоте юности, отвернувшись к стене.

— Сейчас я тебе дам! — пригрозила Наталья, погружая веник в кипяток.

— Ой-ой, — запричитал Лёша от каждого её удара. Наталья лупцевала со всех сил, а сама ласкала кожу парня глазами, наслаждаясь мужественными изгибами. Мускулистые ноги, упругая попка, мышцы. Она представляла, как сильно Алексей сжал бы её в своих объятиях…

Полотенце слетело от быстрых движений, и она бросила его на пол, взявшись за веник обеими руками.

Разгорячённая, она не заметила, когда Лёша повернул к ней голову. Увидела только, как он пожирает её взглядом — жадно и пристально. От неожиданности она остановилась. Глаза парня горели в сумраке, полные яростного желания. От неожиданности и стыда она была готова провалиться сквозь землю и кончить одновременно.

— Это ты куда смотришь, бесстыдник, ну-ка отвернулся! — прикрикнула она и, схватив с пола спасительное полотенце, прикрылась. Ей и самой стало плохо от накрывшего возбуждения, уже плохо контролируемого.

— Хватит с тебя бесплатных впечатлений, давай выходить! — скомандовала она, всё ещё медля. И была вознаграждена: когда Лёша перевернулся и стал вставать, Наталья увидела прямо перед собственным лицом набухший большой эрегированный член. Это была уже проблема! Догадка сорвалась с её губ быстрее, чем была осмыслена:

— Ну и как ты теперь пойдёшь? — сгорая от стыда, спросила она, наслаждаясь тем, как парень безуспешно пытается скрыть стояк полотенцем. Член топорщил ткань, как древко — флаг.

— Ну да, неудобно так! Ещё что подумают! — всё ещё смущаясь, но уже с вызовом вторил ей Алексей, пододвигаясь ближе. — Вот если бы мы могли…

— Чего могли, ты офонарел! Ничего мы не могли! Тебе сколько лет, а мне?! — возмутилась Наталья уже вполне чистосердечно.

— Ничего такого, тётя Наташа, может только рукой! — робко предположил Алексей.

— Слушай, давай-ка сам, я отвернусь, не так же выходить, в самом деле! — предложила женщина. Но у самой руки непроизвольно потянулись к молодецкому отростку, болтающемуся прямо перед ней. Алексей изменился в лице и вплотную подошёл к женщине, вложив свой член в её ладонь. Ещё не закончив фразу, она почувствовала, что держит друга собственного сына за твёрдый горячий член. Всё произошло стремительно, без её согласия, с мужем и сыном за дверью. Ноги её дрогнули, но руку отпустить она не смогла. На глаза накатила пелена, а на тело — истома. Как можно ласковеe, но твёрдо, она стала скользить по упругому мокрому стволу рукой, заглядывая Алексею в лицо. Парень закрыл глаза и, обняв её за плечи, стоял неподвижно, отдавшись ласке.

Вместе с невероятным страхом в душе и сумасшедшей невероятностью и немыслимостью происходящего её собственное возбуждение достигло таких запредельных высот, что сдерживать его становилось невозможно. Случай был милостив. Ещё минутой больше — и она бы рухнула перед парнем на колени, всасывая его головку своим блядским ртом, умоляя выебать её немедленно и жёстко, невзирая ни на какие последствия! Но этой минуты не случилось — её спасло то, что Алексей задергался задом, крепко вцепившись в её в плечо, и тихо застонал, орошая её бедро тяжёлыми горячими каплями спермы. Наталья облегчённо выдохнула — она была спасена. Не навсегда, но сейчас!

— Ах, какой дерзкий негодник! — вытирая руку полотенцем, укоряла его Наталья. — Только никому, особенно сам знаешь кому! — повторяла она, пытаясь найти в довольной и расплывшейся в хмельной улыбке парня хоть чуточку понимания. Красная от стыда и возбуждения, она вырвалась из парной, оставив парня приводить себя в порядок.

— Что-то вы долго, — поднял осоловелые глаза муж. — Это чем вы там занимались? — в шутку предположил он. Но этот вопрос, попавший в точку и оттого больной, резанул женщину в самое сердце.

— Дурак ты, что ли, такое при сыне говорить, кабан! — гневно заорала она и, проскочив веранду, вылетела из бани на дорожку в сторону дома.

***

Её трясло, она насилу успела добежать до спальни, как была: в полотенце на голое тело, в испарине, мокрая везде. Закрыв за собой дверь на собачку, прижалась к ней стоя и, запустив руку под полотенце, с нетерпением погрузила её в сочащееся лоно. Оно было раскалено и пылало! «Сука, озабоченная шалава, конченая проститутка, дрочила мальчику! Испорченная гадина!» — повторяла она про себя, лихорадочно шуруя по истекающей выделениями щели. Оргазм был совсем близко, на волоске, и по мере того, как огромный липкий стыд за содеянное накрывал её, он превращался в небывалой силы и глубины потрясающий оргазм. Хватая воздух немым ртом, дергаясь, как от ударов, она задрожала, гулко застонав, рухнула на колени, удерживая рвущийся наружу срам вместе со слизью и мочой. Её били судороги, скручивая ноги и выгибая спину. По ногам полилось. «Кончила и обоссалась», — вот же блядская дура! — сквозь слёзы смеялась она.

Сбив так охотку и кое-как успокоившись, она дождалась мужа и принудила его к героическим подвигам, скача на нём невзирая на его пьяные просьбы о пощаде. Сегодня она была ненасытна, горяча и развратна. Она хотела получить его везде и непременно лёжа ничком, как в бане! И это не муж был с ней — в голове она отдавалась молодому парню, член которого она сегодня трогала и довела до конца.

Будто вся жизнь перевернулась у Натальи из-за этой истории. Как смотреть мужу в глаза? А сыну? А попадаться под глумящийся взгляд Алексея, который, как назло, зачастил к ним в дом? Она старалась избегать оставаться с ним наедине, да так старательно, что даже сын спросил, всё ли у неё нормально, что она избегает его друзей.

Она заверила, что всё хорошо, и прекратила чураться их компании так яростно. Но всё было очень далеко от нормального. Раздираемая стыдом и желанием из-за собственной распущенности и озабоченности, она находилась в том полуобморочном состоянии, когда не спишь несколько суток и кажется, что теперь всё вокруг нереально, будто со стороны, и надо срочно выспаться, чтобы всё встало на свои места. Но ничего не вставало и к лучшему не менялось. Розовый туман постоянного возбуждения мешал думать и даже двигаться, делая ноги ватными. Она передвигалась будто сонная муха, пребывая в полуобморочном состоянии из-за наплыва мыслей, страхов и постоянного возбуждения. «Так, наверное, и сходят с ума, не пережив наплыва собственных мыслей, раздирающих голову и тело!» — грустно думала Наталья. Она хотела этого парня, его руки, его член, его улыбку — страстно, страшно и постоянно, стыдилась этого и ничего не могла изменить.

Подруга Женька, заслушав Наташкины жалобы на озабоченность молодыми парнями, только понимающе скривила физиономию.

— Понимаю тебя, подруга, они такие сладкие, эти мальчики! Сама от них без ума! Гладкие, свежие, пахнут хорошо, а какие ненасытные... У-у-у!

— Блять, ты мне совсем не помогаешь! — запричитала Наталья, сжимая колени.

— Ну и блять, ну и что?! А кто не блять? Ты что ли?! — обиделась подруга. — Не вижу в твоём случае ничего особенного! У тебя же любовник вроде был, не вывозит?

— Есть. Вывозит. Но это не то! Совсем ДРУГОЕ!

— Ну будет ещё один! Молодой, горячий! Я уже тебе завидую! Эх, надо мне на охоту выйти. Ты знаешь, они как котята — им сиську покажи, они всем выводком пришлёпают и на ней повиснут!

— Фу, подруга! Я представила их парочку под твоим боком, с сиськами во рту! Как мне теперь это развидеть?! — Подруги выпили, и Наталья продолжила. — А вдруг сын узнает? Они же болтуны, все рассказывают друг другу!

— Так ты столько огласки боишься? Как сын отнесётся? Тогда сиди в монашках, сын же! Он вскоре совсем уедет, как ВУЗ закончит, и забудет про тебя и чего ты там творила. А время будет упущено! Эти мальчики — продукт скоропортящийся, не лучше девочек. Такими ладными и свежими будут всего несколько лет, а потом выпивка, курево, бессонные ночи, работа, заботы — и получаются из них такие же унылые вонючие дядьки, как и их папашки! Так что пользуйся, коли на тебя глаз такой красавчик положил! Расскажи, хоть какой он, жутко интересно!

— Да какой! Красавчик, одним словом! Высокий, загорелый, накаченный, вот такие мышцы! А когда на турнике занимается — так вообще теку струёй!

— Аж самой захотелось, как рассказываешь! А член?

— Член... — Наталья задумчиво посмотрела на свою руку, прикидывая, — наверное, вот такой и такой, — сложив пальцы кружочком, показала она на просвет. — Да, такой!

— Ну, и больше видали, — заключила Женька, скептически сморщив уголки рта.

— Но всё вместе... — мечтательно закатила глаза Наташа. — Дуры мы с тобой были, когда по молодости недавашек строили! Вон они какие, смачные, когда молоденькие!

— Может, кто и дурой был, но лично я никогда себя в этом не ограничивала! — расхохоталась Женька. — В общем, решено: от судьбы не бегаем, а ловим её и отдаёмся в самой извращённой форме! Жизнь одна — не успеешь, проворонишь! Кстати, а у сына твоего ещё друзья есть? Может, замутим на четверых? У меня и хата пустая!

— Развратная ты, Женька! Я прямо не могу! Засмущала совсем, хоть выжимай!

— А то ты у нас благородная девица! — подтвердила подруга, разливая пиво, и разговор покатился дальше.

Наступило лето. Парни готовились к экзаменам, в том числе и сын Натальи. Ходил нервный и озадаченный. Наталья, может, и хотела бы, но не знала, чем ему помочь. Такие же озадаченные стали и все его друзья. У всех с учебой было не очень, но если раньше о ней можно было просто не вспоминать, то оказаться один на один с экзаменационным заданием и без интернета страшило всех без исключения.

Сбрасывать стресс, как и раньше, парни приходили к ним во двор, на турник и «качалку», собранную из всякого металлолома и для приличия покрашенную. Поговорка «тягать железо» в их случае максимально соответствовала действительности. Наталья хлопотала по дому и краем глаза любовалась стройными и гибкими телами парней. Сегодня их было трое, с её сыном в придачу. К неизменному другу Лёше присоединился парень пониже и поупитаннее — Паша. После каждого захода Лёшки, который быстро, динамично и чётко отрабатывал серию, тот повисал на турнике, как мешок, смешно дергая ногами и стараясь приподнять своё тело над землёй. Но не отступал, пытаясь сделать хоть одно подтягивание. Наконец друзья, устав смотреть на героические усилия, подхватили Пашу с двух сторон и дотянули-таки его подбородок до заветной перекладины. После чего, смеясь и обтираясь полотенцами, отправились в дом.

— Ребята, будете оладьи? — окликнула вошедших Наталья.

— Да, мам, будем. Мы с Лёхой. А Паша воздержится!

— Это почему? — раздался обиженный голос полненького.

— Потому что худеет! — рассмеялся сын.

Парни ввалились, источая плотный и резкий мужской запах пота и гормонов, от чего у Натальи ослабело в ногах. Хорошо, что хоть майки набросили, а то эротический шок женщины стал бы критичным.

Накрыв на стол, она хотела выйти из кухни, но в дверях столкнулась с Лёшей, который будто специально заставил её протискиваться мимо себя. И, может, ей и показалось, но рука парня прошлась по её бедру, требовательно его сжимая.

— Ах! — Кровь прилила к щекам, и она скрылась в спальне, прикрыв за собой дверь.

Она мучилась от смешанных чувств, раздираемая желаниями и стыдом, прислушиваясь к шуму на кухне. Слышала, как ребята смеялись, как гремели вилками и тарелками, потом как мылась посуда, потом заглянул сын и поблагодарил за еду.

— Мам, мне надо к отцу, ребята ещё немного у нас во дворе побудут? — спросил он, засунув в комнату одну лишь голову.

— Конечно, сынок! — кивнула Наталья.

Оставаться одной с Лёшей? Тогда ей следовало отсидеться тут. Хотя, не одной — есть ещё Паша! Хорошо! Тогда она могла спокойно и без опасений выйти. Проверив платье, поправив и покрепче затянув его поясом, она выбралась из своего убежища. Дом был пуст. На улице полураздетые парни продолжали дурачиться под ярким летним солнцем.

Она подошла к окну, высматривая парней. Потом привалилась к краю, из-за шторы наблюдая за Алексеем. Сама собой её рука нырнула под юбку, задрав её и ловко проскочив в трусики. Она расставила ноги, прислонившись лбом к стене: «немножко, чуть-чуть, чтобы кончить и не думать! Это же лучше, чем отдаться ему на самом деле?!» — уговаривала она себя, стыдясь своей потребности, наваждению, сладкой распутной стыдной привычке, но и безумно желая кончить прямо сейчас, с Алексеем на глазах. Разом не обошлось. Открыв глаза после очередного — которые сегодня гладко приходили один за другим почти без перерывов, — она испуганно отдёрнула руку: парни возвращались в дом!

— Ужас! — заметалась Наталья, не зная, что предпринять, но тут же взяла себя в руки. — Хотя, почему ужас? — Остановившись, она оглядела себя. «Поправить юбку — и полный порядок! Только пальцы». Пальцы пахли её мокрой щелью, и она бросилась мыть руки на кухню.

Через минуту парни зашли в дом.

— Тётя Наташа, можно спросить? — услышала женщина голос Алексея и вздрогнула от нехороших предчувствий. Внутри, ранее натянутое и дрожащее, вдруг что-то оборвалось.

— Да, Лешенька, что такое? Я здесь, на кухне! — позвала она.

— Тётя Наташа... — Лёша был смущён, когда вошёл и потянул воздух носом, как хищный зверь. Остановившись, он закрыл собой весь дверной проём. — Давно хотел...

— Чего тебе?! — удерживая ровный голос, спросила Наталья, отвернувшись к окну.

— Тогда, в бане...

— Ой, ну вспомнил! Это была братская помощь! Забудем, — махнула рукой женщина, стараясь говорить максимально безразлично.

— Ну вот, вам мелочь, а мне сильно помогло!

— Помогло? В чём? Хотя, я, наверно, знаю! А что, девушки нынче разучились такое делать? В наше время все поголовно так умели! — улыбнулась женщина, обернувшись.

— Сейчас девушки такие... Им прежде подавай и пятое, и десятое. А мы студенты, у нас только на проезд!

— Ой, да ладно заливать, всегда были девушки, которые больше за интерес... — начала Наталья и осеклась, поняв скользкость темы. — Ну а я-то тут причём?!

— Не могли бы вы ещё раз... так же... Как тогда в бане. После этого голова чистая, и можно нормально заниматься! Не отвлекаешься на всякие сексуальные мысли! — выдохнул Алексей и испытующе глянул на женщину.

— Хм, ну я не знаю! Я же взрослая женщина, тебе девушку для этого надо... — Наталья нахмурилась, изображая крайнее сомнение и серьёзность на лице. Уловка парня была такой бесхитростной, что она умилилась.

— Мне не нужна девушка, мне нужны вы! — сжав зубы, проговорил Алексей и двинул на неё своей мускулистой глыбой.

Она метнулась в маленькую кухню, да куда тут денешься: через мгновение Наталья была прижата к холодильнику, а в её руку, сорвав вниз шорты, Алексей втиснул своего набрякшего кровью жеребца.

— Пожалуйста, пожалуйста, — повторял он, не давая ей вырваться.

— Ну... ну... — силилась заговорить женщина, а сама уже прошлась рукой по горячему стволу, нащупала край головки, зажав его в ладони... Прижатая волнующим телом, вдыхая его умопомрачительный запах, она уткнулась носом в его каменную грудь. Что творилось у неё между ног — и вовсе невозможно было описать!

Дальше она помнит смутно. В липком забытьи стыдливого возбуждения она дрочила парню член, как восьмиклассница на дискотеке. Ей было смешно и безумно приятно. Будто сравнялись они в возрасте и времени, принимая и отдавая себя в дар единому богу удовольствия. Когда парень сжал её плечо и задрожал, она подставила вторую руку и направила в неё обильные молодые струи. Он спускал долго, много, вздрагивая и дрожа. Сама Наталья дрожала вместе с ним от невероятности происходящего и его невозможной сладости.

Лёша заглянул в её глаза — удовлетворённо и восхищённо.

— Спасибо, тётя Наташа! Теперь я точно всё сдам! Только можно… можно мне ещё прийти завтра? Для экзаменов, конечно!

— Ещё? Ну ты и наглец! Даже не знаю... — Она покачала головой, сжимая ладошку с горячей жижей. (Как она хотела размазать сейчас её по своей ненасытной вагине и яростно дрочить скользкими руками, стоная в голос!). Хотя знала свой ответ сразу. — Ну ладно, если без этого никак! Но только между нами и когда сына нет дома! Сможешь устроить?

— Да, всё будет сделано, тётя Наташа! — обрадовался парень.

— Какая я тебе теперь тётя, называй меня просто Наташей, — обречённо махнула рукой ему вслед женщина.

*** продолжение следует ***