Оля с Катей принялись обсуждать новую должность, Машенька влюблённо смотрела на меня, а Таня открыла свою тетрадку, внимательно изучая графики.

Не успел я погрузиться в воспоминания, как Таня решительно отодвинула тетрадь.

— Я должна вам всем признаться, - совершенно серьёзно объявила она. – Я стала женщиной вашего мужа…

— Ой, ты трахнулась с папочкой! – восторженно воскликнула Машенька, пытаясь обнять подругу.

Оля с Катей, которые независимо друг от друга принимали участие, попытались изобразить удивление.

— Мне бы хотелось считать, что это он меня… трахнул, - Таня продолжала сохранять серьёзность и на лице, и в голосе. – И может делать это в дальнейшем, когда пожелает. Или скажет участвовать с кем-то из вас. Надеюсь это никак не отразится на наших отношениях в остальном.

Впервые слышал, чтобы о сексуальной близости заявляли настолько официально.

— Фи! Это так скучно, - поморщилась дочка, и я был с ней согласен, но решил не просто поддержать девушку.

— Таня совершенно права, - весомо обвёл всех взглядом. – Напомню её слова, что мы не актёры, играющие определённую роль, а обычные люди, от которых она старается получить необходимую реакцию. Её наглые требования или обидные слова вызваны не личным отношением, а производственной необходимостью. Именно поэтому Татьяна старается дистанцироваться от остальных.

— Да, мы понимаем, - Оля кивнула. – Со своей стороны обещаю не обижаться на Таню, что бы она не говорила или не требовала.

— Поддерживаю! - голые сиськи Кати решительно качнулись над столом.

— Танька, мало тебе командовать только мною! – возмущение Машеньки было откровенно наигранным. – Но если заставит тебя развлекаться…

— Ты получишь ровно столько, сколько я позволю, - моя суровость тоже не была настоящей.

— У нас осталась последняя пробная съёмка, - Таня напомнила о нашей основной задаче. – Секс втроём.

— О-о-о! Это интересно, - женщины оживились.

— Предполагается, что близость с Аделаидой произойдёт позже, когда Варя родит, поэтому третьей будет Глафира, - девушка вновь уткнулась в тетрадку. – Мы сделаем полный грим и одежду, раз уж всё готово. Заодно проверим, как это всё выглядит на экране. Завтра можно будет начать полноценную съёмку.

— Вот, моя новая работа некстати подвалила, - вздохнула Катя. – Когда всё наладится, я смогу увиливать, но в первые дни…

— К счастью, вы наша самая опытная актриса, - внезапно польстила Таня. – Надеюсь, с этим не возникнет сложностей. Если все уже поели…

Все решили, что уже поели и началась суета, которую я раньше неоднократно наблюдал со стороны в театре. Переодевание, причёска, грим… Подержи здесь, помоги там, подправь немного… Теперь сам оказался в гуще подобных событий. Бородка неприятно тянула кожу, грим резко пах, а нелепая одежда раздражала и тело, и душу. Когда обнаружилось, что Ольга знает о видео и почему-то заинтересована в его производстве, очень захотелось всё прекратить. Если бы она заставляла нас, принуждала и направляла, можно было протестовать и перечить. Сейчас же, словно всё происходило само и случайно, и мы сами этого хотим.

— Исидор, вы любите свою дочь и побаиваетесь её, - начала инструктаж Таня. – Ваша жена, обнаружившая вашу связь, пытается конкурировать со своей дочерью за ваше внимание. Варя, ты презираешь мать, используешь отца и… Нет, не соревнуешься с матерью. Но и не доминируешь пока ещё.

— Я выше этого! - воскликнула Машенька, поправляя платье. – Может начнём сразу с нижнего белья?

— Нет, процесс раздевания будет важен. Садитесь за стол, - девушка одну камеру поставила на штатив, вторую взяла в руки. – Адель, ты будешь ассистировать. Останешься за кадром, но постарайся проникнуться чувством – твой любимый человек оказался в плену лавочницы и коварной дочки. Они обе хотят его использовать, когда ты готова подарить безбрежную любовь и пылкую страсть.

— Таким чувством будет легко проникнуться… - именно такие варианты Таня использует, подумал я, вживаясь в роль… кого? Двойного куколда?

Женщины поменяли сервировку, убрав со стола явные анахронизмы.

— Исидор, чуть сутулься, нерешительно оглядывайся, - девушка начала командовать. Она же обещала секс втроём? – Варя, всё внимание на отца. Тебе плевать на маму. Жена, пытаешься услужить мужу, неприязненно поглядываешь на дочь. Начали!

— Поешь ещё этих сладких французских булок, - сладострастно произнесла Катя-Глафира, стрельнув взглядом в "дочку".

Едва я удержался от смеха, как добила Машенька.

— Или поешь мои сочные розовые булочки, - выдохнула она, облизнув губы.

Я расхохотался…

— Импровизация приветствуется только в рамках сюжета, - сурово заметила девушка, глядя на нас поверх камеры. – В остальных случаях вы будете наказаны. Исидор, сделаете пару тех агрегатов для наказаний, чтобы можно было использовать в будущих сценах… Катя говорила вам?

Я кивнул и заржал ещё сильнее.

— Что теперь было смешного? – озадаченно спросила Таня.

— Катя говорила, - достал платочек, протирая губы. – Представил, как на меня посмотрят, если начну собирать пыточные станки в бутафорском цеху.

— Действительно, смешно, - она кивнула головой без тени улыбки. – Можно вернуться к работе?

Мы начали изображать семейное чаепитие, обмениваясь улыбками и любезностями. Уже привык видеть женщин в таких платьях, но сейчас не просто смотрел на них.

— Папенька, вы не устали, - спросила Ма… Варенька с любезной угодливостью. – Вы так утомлённо выглядите.

— Да, доченька. Твой папа немного устал, - кивнул я, растерянно улыбаясь.

— Оставь папеньку в покое, - Глафира подлила мне чаю. – Теперь ему придётся ещё больше работать, чтобы прокормить детей, которых ты нагуляла.

— Ничего страшного. Первое время я сама буду их кормить, - Варенька сжала свои груди, выдавливая из декольте мягкие полушария. – Если папенька захочет, я и его накормлю своим молочком…

— Что ты такое говоришь! – глаза "жены" удивлённо округлились. – Совсем стыд потеряла!

— И вовсе я не теряла! У меня замечательный папенька! – в глазах дочери сверкали злость и ревность. – Он всё прекрасно понимает и поможет мне! Папенька, вы же любите свою сочную кувшинку?

Кувшинку? В каком смысле?

— Э-э-э… Ну-у-у… - хотелось спросить, почему меня заранее не ознакомили с этим диалогом. – Конечно, я люблю тебя… И э-э-э…

— А кого вы больше любите: меня или маменьку? – не унималась дочь.

— Ну-у-у… Это разная любовь… - на Таню я старался не смотреть, но она явно продолжала снимать. – Нашу маму я люблю как жену, а тебя… Э-э-э… Как дочку.

Глафира гневно смотрела на свою "дочь", словно подбирала какие-то нехорошие слова.

— Но вы не можете любить маменьку, как дочку, - кокетливо проворковала Варенька. – А меня можно любить и как дочку, и как… жену…

— Ты что такое говоришь? – "жена" вскочила, гневно вращая глазами. – Ах ты ж мелкая… распутница!

— Ну и что? – дочь осталась сидеть, надменно посматривая на "мать". – Ты даже не знаешь, что папеньке нравятся распутницы!

— С чего… Откуда ты это знаешь? – только сейчас понял, что ни разу не был участником семейной ссоры и не представляю, что в таких случаях делать.

— М-м-м… Девочки… То есть… женщины… Э-э-э… Не надо… - на мой жалкий лепет не обращали внимания и казалось, что сейчас вцепятся в волосы.

— …конечно видела! – скандал продолжал разгораться. – Лежишь как бревно, глазами вращаешь! А со мной папенька…

Варенька осеклась, испуганно глянув на меня.

— Продолжай, продолжай… - лицо Глафиры исказилось змеиной ухмылкой. – Что папенька с тобой?

— Э-э-э… Вовсе не обязательно… - вновь попытался встрять я.

— Что "не обязательно"? – "жена" нависала над головой своей огромной грудью и захотелось вскочить, хлопнуть по столу кулаком… Но вовремя вспомнил, как с ней общалась "дочка". Глубоко вздохнув, указал Глафире на её стул.

— Присядь, если хочешь выслушать.

— Выслушать? И что ты скажешь в своё оправдание? – угрожающе проговорила она.

Молча повторил приглашающий жест, и, сжав губы, та села.

— Я не собираюсь ни в чём оправдываться, - наличие камер и дурацких нарядов не помогало поверить, что идёт съёмка. Ощущение, что две близких мне женщины поссорились, было совершенно настоящим, и это ещё больше сбивало с толка.

— Папенька, скажите ей, что любите меня! – встряла «дочка».

Осадил её суровым взглядом, который перевёл на "жену".

— Вы обе забываете, что я – глава семьи, - старался говорить спокойно, не повышая голоса. Хотя и сам не понимал – играю я роль или стараюсь погасить конфликт. – В чём могу признать свою вину – что сам не взял у тебя то, что ты отказывалась мне дать.

Глафира открыла рот, но в следующий момент опустила взгляд.

— В чём моё оправдание – я не пошёл искать другую женщину, а нашёл утешение с дочерью, оставаясь со своей семьёй… С другой моей любимой женщиной.

За такое наглое оправдание инцеста ревнители нравственности должны меня ногами забить. Почему в нормальном состоянии мне подобное в голову не приходило?

— Покажи нашей девочке свои груди, - проговорил я более мягким тоном.

Глафира понимающе улыбнулась и стянула вниз платье, обнажая мягкие розовые полушария, увенчанные возбуждённо торчащими сосками. И что в происходящем её так завело?

— Доченька, твоя мама дала тебе жизнь и выкормила своим молоком. Никогда не забывай этого, - не слишком ли глубокая мораль для порнофильма, который мы снимаем? – Ты всегда должна относиться к ней с уважением.

— Извините, папенька и маменька, - дочка опустила взгляд и вполне правдоподобно всхлипнула. – Маменька, я вовсе не собиралась забрать… твоего мужчину. Я лишь хотела… утешить его. Папенька, вы захотите меня наказать?

— Это необходимо, - я вновь добавил суровости. – Но к сожалению, это наказание получат и мои… Э-э-э…

— Да ладно тебе, - хмыкнула Глафира, оставаясь с голой грудью, словно повторяя наш недавний ужин. – Я уже догадалась. Кто ещё смог бы обрюхатить нашу девочку, с которой я глаз не сводила!

— Великолепно! – голос Тани ворвался в наш девятнадцатый век настолько неожиданно, что я вздрогнул.

Катя сразу же упрятала свою грудь, а Машенька откинулась на спинку, тяжело выдохнув.

— Ё-моё! Не думала, что это окажется настолько трудно! Физически трудно! – она повернулась к Оле. – Пожалуйста, сделай нам чаю.

— Это не было похоже на импровизацию! – проговорил я, стараясь сдержать возмущение. – Почему меня не предупредили?!

— Мы оговорили с Машей в общих чертах направление разговора, - Катя широко улыбнулась и посмотрела на Таню. – Спрашивай с нашей начальницы. Сам её назначил.

— Никто не мог знать, как Исидор отреагирует, - спокойно ответила девушка. – Кстати, у меня не было точного сценария вашего секса, но теперь думаю – будет логично, если начнётся с женских ласк. Варенька ласкает место из которого появилась на свет. Исидор говорит мудрую речь, а потом берёт дочку вагинально. Про анальный секс Глафира узнаёт в последний момент и сильно возмущается.

— А ещё моя героиня признаёт свою вину за холодное отношение к мужу и принимает на себя наказание дочери, - предложила Катя.

— Понравилось тебе принимать наказание, - хмыкнула жена, расставляя чашки и наливая всем чай.

— Догадываюсь, что Таня будет крупным планом снимать не только мою жопу, но и моё страдающее лицо. Очень хочется посмотреть на свою мимику в такой момент.

— М-м-м… Надо в титрах заменить, что Варя не просто видела секс родителей, а может фото показать. Конечно, снятые от двери они будут не особенно откровенные, - она вновь уткнулась в тетрадь. – О, я заставку придумала! Проявляющееся фото в кювете!

— Мне кажется, мы пропустили часть сюжета, - напомнил я.

— Напомню, это всё ещё пробная съёмка, - строго заметила Таня. – Необходимо посмотреть, как вы взаимодействуете втроём не только в сексе. У вас будет три-четыре близости с Глафирой. Две-три с дочерью, причём только анальные. Вы обиделись, что она обманула вас. И вот как раз после этого ужина вы признаёте в ней женщину…

— Признаю? Мы же с ней уже… того… этого.

— По сценарию вы брали дочь только в попку. Единственный вагинальный секс завершился беременностью. Мы подчеркнём разделение, что анал – для чувственного наслаждения. Именно потому Варю вы использовали именно так – для удовольствия. И Аделаида имеет к нему склонность.

— Не слишком ли сложно?

— Напротив! Это позволит показать ваши отношения и их изменение через сцены секса! – глаза девушки загорелись. – Мы не перегружаем сценарий разговорами и размышлениями. Кто захочет – может смотреть просто порно.

— В каком-то смысле это напоминает наши семейные отношения, - усмехнулась Оля. – Именно дочка привнесла в наши отношения… чувственность и приучила меня к аналу. Ох, наверное, не надо такое говорить?

— Маша мне всё рассказала, - усмехнулась Таня. – Понимаю, это это её версия событий и потом я выслушаю каждого из вас, но сейчас пора возвращаться к работе. Спальня, втроём… Не представляю, как я туда влезу. Так, несмотря на свои извинения, Варя пытается привлечь внимание к себе, а Исидор заставляет её… поклоняться матери. Варя, для тебя это первый опыт с женщиной. Изображай удивление, брезгливость, осторожность.

— Догадываюсь, - Машенька поморщилась. – У нас в раздевалке на физкультуре девочки начали дурачиться, и я упала лицом в промежность одной. Хоть на ней и были трусы, меня чуть не стошнило.

— Настолько отрицательные эмоции не надо показывать, - поморщилась девушка, устанавливая камеры. Одну из них она положила объективом вверх у самой кровати. – Над ней и располагайтесь, только не затопчите.

Сама Таня забилась в угол, рассматривая нас в видоискатель.

— М-м-м… Нет! Точно нет, - она тяжело вздохнула. – Придётся тащить Машу наверх в родительскую спальню.

— Зачем тащить? – возмутилась дочь. – Просто подстрахуйте. Я из-за живота ног не вижу.

Мы старательно доставили Машеньку на чердак, после чего начали переносить камеры, штативы и отражатели, пока дочка с Олей о чём-то шептались на диване. Когда Таня принялась готовить съёмочную площадку, я обратил внимание на странные выражения лиц дочери и жены. Машенька смущенно рассматривала свои колени, а Оля изумлённо закатила глаза и уставилась в потолок. Стало интересно, о чём они могли говорить. Вопросительно уставился на них, и первой обратила внимание на мой взгляд жена.

— Можешь рассказать папе, - она пожала плечом. – Даже интересно, сможешь ли его удивить.

Насколько хорошо успел узнать свою дочку – удивить она всегда сможет.

— Здесь Таня и Катя, - изобразила сомнения Машенька, но было заметно, что её устраивает их присутствие. Иначе можно было найти время, когда мы останемся втроём. - Ну-у-у… Это я вспомнила свою детскую фантазию…

Она проговорила медленно и сделала паузу, словно приглашала всех к прослушиванию.

— Иногда, когда вы с папой… спорили… И ты отказывала ему… - Оля вновь уставилась в потолок. – И папа был раздражённый…

— Это было всего пару раз! – не выдержала жена.

— Я лежала в постели и думала, что папа может войти ко мне… И взять меня, - вот теперь мои глаза изумлённо закатились. – Я буду плакать, отбиваться, но всё будет бесполезно! Он сорвёт с меня одежду и возьмёт силой. Я даже пижамные штанишки стягивала на колени, чтобы ему легче было… взять меня… Я рыдаю и умоляю, но его огромный твёрдый член пронзает мою попу…

— Почему попу? – удивился я и растерянно посмотрел на остальных. – Вообще не думал о дочери в таком смысле… В смысле, и про обычный секс не думал! С чего ты такое вообще взяла?

— Ну, я в писю уже вставляла пальчики и кое-что другое. Мне нравилось, - Машенька поясняла с незатейливой невинностью. – В попу было больно. Вот я и подумала, что ты должен взять мою попу.

— Э-э-э… Ты хотела, чтобы я сделал тебе больно? – покосился на Таню, которая слушала этот дикий разговор с пониманием на лице.

— Вообще-то, я хотела, чтобы ты взял меня силой. Потому что самой предлагать папе секс неприлично. А так – ты во всём виноват. И даже больно мне сделал!

О том, что дети могут представлять в качестве первых партнёров своих родителей, я знал даже из популярных статеек, которые иногда почитывал. Но, что это может принимать настолько извращённые формы!

— Машенька, мне кажется… я всегда вёл себя… тактично. Никогда не позволял себе… - понимал, как глупо оправдываться за дурацкие фантазии дочери, но происходящее настолько выбило меня из колеи, что…

— Это как раз очевидно, - спокойно произнесла Таня. – Если она считала подобную близость запретной, то хотела быть за неё наказанной болью. И сдержанное поведение отца заставляло желать его, в форме необузданного зверя. Тебе хочется такого сейчас?

— Нет конечно! То есть, мне нравится, когда папа настойчивый и немного грубый, но такого как я фантазировала… - Машенька улыбнулась мне. – Пап, я не мечтала о таком. Это просто была фантазия, которая меня безумно возбуждала, и я феерически кончала, когда дрочила. В реальной жизни ты нравишься мне какой есть. И в детстве тоже! Ты у меня идеальный папа!

— Ладно, может вернёмся к съёмке? – чувство внутреннего дискомфорта и обиды только усиливалось.

Возможно я и выгляжу полным идиотом, но в то время мне более чем хватало внимания жены. Я не заглядывался даже на других женщин, уж тем более – на собственную дочь! Если бы с Олей тогда начались проблемы, не могу утверждать... Но! Ничего такого не было! Вообще!

— Дорогой, мы ничего такого о тебе не думаем, - жена подошла и обняла меня. – Я не думала, что тебя это так расстроит. Потому и разрешила ей рассказать. Мне эта история показалась забавной.

— Нихрена себе! Забавно! – пришлось замолчать, чтобы не вырвалось кое-что покрепче.

Машенька сползла с кровати на колени и молитвенно сложила руки на груди.

— Прости меня, папочка! После того, как Таня призналась, что она тоже твоя, мне захотелось поделится чем-то сокровенным. Показать, как я люблю и доверяю тебе.

— Хорошо, хорошо, - отмахнулся я. – Тема закрыта. Думаю, лучше ложиться спать. Совсем нет настроения…

— К счастью, Анатолий наделил меня диктаторскими полномочиями, - нагло усмехнулась Таня. – Так что, Исидору придётся подчиниться. Тем более, эта история натолкнула меня на мысль… Варя понимала, что отец использовал её для удовлетворения своей похоти, именно поэтому решила от него забеременеть – поднять свой статус. Теперь ей надо опустить свою мать – сделать из неё шлюху в глазах отца. Поэтому скажет отцу взять её в попу. Точнее, нет – убедит мать дать ему в попу. Я хотела подрезать монолог Исидора за ужином, но теперь он оказывается к месту. Отец указал дочери её место, и она пытается…

— Думал, они начнут робко изучать друг друга, подстраиваясь к тройной близости, - я перебил путанную речь, не понимая, как это всё выразить в сцене секса и зачем это в порнофильме.

— Это не в характере Вари. Она молода, импульсивна. Родители не могут настойчиво противостоять её напору, потому что она их дочь и беременная. Так, первой входит в комнату Варя, она буквально тащит за собой отца. Он слабо упирается. Немного растерян, но ситуация его скорее забавляет. Следом идёт Глаша. Она не осознаёт, что произойдёт, мягко улыбается, посматривает на мужа. Варя достаточно сообразительная. Она понимает, что должна угодить отцу и знает – ему понравится, если она уговорит мать…

Мы старательно слушаем режиссёрскую задумку… Или сценарную? И у меня такое чувство, что женщины понимают, о чём идёт речь.

— В постели начнём с лица Глаши. Если ей не получится отыграть нужные эмоции, придётся переделать сцену.

— Я постараюсь, - Катя была на удивление серьёзна.

Пару раз мы зашли в комнату, но Таня осталась недовольна.

— М-м-м… Нет, не то! Варе плевать на маму. Варя, придерживай мать за локоть, говори с ней, но поглядывай на отца. Исидор, ты не понимаешь, что происходит, но заинтересован. И ещё – заменю это в титрах, но тогда было принято обращение на "вы" к родителям .

Понимающе улыбаясь я кивнул. Лучше бы мы просто трахнулись.

— Маменька, вам непременно это понравится! – восторженно воскликнула дочка. – Как я смогла заинтересовать нашего папеньку? Я позволила делать со мной, что он захочет. И он захотел именно этого!

— Нельзя позволять мужчинам делать, что они хотят, - проворчала Глаша.

— Если хотите остаться одинокой. Нам повезло, что я оказалась рядом и оставила папеньку в семье! Давайте, я вам помогу, - женщины избавились от платьев, оставшись в нижнем белье… Которое прикрывало больше, чем современные уличные наряды, но…

— Маменька, нет, не ложитесь, - Варя поставила "мать" на четвереньки на кровати, встав перед ней на коленях. – Вам сначала будет немного больно, но потом так понравится!

Она мечтательно закатила глаза и приглашающе кивнула мне. Если действия и отношения женщин Таня проговаривала, то мне приходилось импровизировать. Точнее, действовать по обстоятельствам. Кстати, я ещё в одежде! Про меня забыли или… Я начал медленно раздеваться, а Таня залезла на кровать, взяв крупным планом лицо Глафиры.

— Ты в ожидании, ты волнуешься и немного боишься, - прошептала девушка. – Подними глаза и смотри на дочь! Обхвати её живот… Хорошо! Прижмись щекой, продолжая смотреть. Да-а-а… Глаша, сможешь изобразить страдание без проникновения? Или тебе лучше что-то вставить?

— Мамину пробку! – сразу предложила дочь.

— Слишком бездушно, - возразила Катя… Или Глафира? – Пускай вставит в меня пальцы!

Бездушно? Странное определение. Не настолько странное, как засовывать пальцы в задницу…

— Насколько я поняла, ты спокойно относишься к боли? – спросила девушка.

— Что? Нет! Мне вовсе такое не нравится! – резко перебила её Глаша… Или на этот раз Катя? – Мне нравятся сильные ощущения, которые я получаю от… от своего мужа… Сильные… И не имеет значения, наслаждение это или страдание…

— Прекрасно сказано, - сухо кивнула Таня. – Надо будет потом использовать эту фразу. Можем начинать?

— Смотри на мои ступни, - вставшая на четвереньки женщина обернулась ко мне. – Если широко раздвигаю – можно усилить воздействие или добавить палец. Если свожу вместе – немного ослабь.

— Ага, понятно… - принял из рук Оли тюбик с лубрикантом, старательно смазывая пальцы и сморщенное колечко.

Я уже привык заниматься сексом перед камерой и потом смотреть, как это выглядит, но… намеренно причинять боль? То есть, я её отшлёпал, и это наверняка было больно, но… Трахать руками! То есть, пальцами… Я трахал свою дочь на пару с её сыном, но происходящее сейчас кажется извращением… Моральные терзания не помешали мне погрузить два пальца в тугой сфинктер, растягивая его.

— Тебе надо показать страдание, - напомнила Таня начинающей актрисе.

— Слишком слабо. Добавь ещё один, - скомандовала мне Глаша и, едва в неё вошёл третий палец, взвыла. – Да-а-а! О, нет! Нет, не надо!

Я испуганно попытался извлечь пальцы.

— Блять! Я сказала, смотри на ноги! Не слушай, что я говорю! – раздражённо вскрикнула женщина.

Блять, такой хернёй мне точно не приходилось заниматься! – раздражённо подумал я, вновь загоняя пальцы в раскрытый анус.

— Милый! Умоляю! – снова взвыла "жена". – Какая боль! Какая боль!!!

Аргентина-Ямайка, пять ноль, - чуть не подхватил я, но вовремя удержался.

— Да, великолепно! Губы искривила, да! В глазах мольба! – радовалась Таня. – Толкай её в задницу! Исидор, сейчас ты ебёшь её в задницу. Жёстко и жестоко!

Ну-у-у… Хорошо. Начал загонять пальцы более решительно, чувствуя себя полным идиотом. Под внимательными взглядами жены и дочери.

— О-о-о! Слёзы! Прекрасно! Прикуси губу, - девушка кинула мне одобрительный взгляд. – Страдание во взгляде! Да, это настоящее страдание! Верю! Кричи от боли!

Станиславский сейчас кричал бы от боли… Глафира рыдала, выла, извивалась, но её суровый Исидор был неумолим, продолжая загонять пальцы в покрасневший сфинктер.

— Прекрасно! Хватит пока, - Таня перевела объектив на моё лицо. – Ты насилуешь свою жену! Дёргай бёдрами! Ты мстишь ей за годы страдания и унижений! Холодный, надменный взгляд! Нет, тебе не надо кривить губы. Ты презираешь эту шлюху! Ты выше этого!

Выше чего? Я топорщил бородку, покачивался и… Вот сейчас точно выгляжу, как идиот. Оля подняла брови, едва удерживаясь от ухмылки, а Машенька рассматривала происходящее с искренней заинтересованностью.

— Исидор, не гримасничай! Попрошу дочку засунуть пальцы в твою задницу! – девушка всерьёз завелась. – Можешь вставить член, только постарайся не кончать! Нам ещё сцену секса снимать.

— Может, сначала секс? – предложил я.

— Нет! Должна ощущаться твоя неудовлетворённость!

О-о-о! Вот с неудовлетворённостью у меня полный порядок. Её у меня полно… Другой вопрос – чтобы кончить, надо начать, а с этим проблема. Моральные терзания не особенно стимулируют…

— Я вам помогу, папенька! – неожиданно вызвалась Ма… Варя. – Посмотрите, какая огромная, сочная задница у вашей жены! Она столько лет не впускала вас!

Поглаживая напрягшиеся ягодицы "маменьки", она угодливо заглядывала мне в глаза.

— Пришлось предложить свою, чтобы вы остались с нами! Возьмите, что вам принадлежит! – покрасневший сфинктер едва сумел сжаться, поблескивал смазкой и выглядел крайне… привлекательно… возбуждающе…

— Варенька, ты всё правильно говоришь, - я поглаживал тонкий шёлк, покрывающий бедро дочери. – Твоей маменьке будет немного больно, но ей придётся потерпеть…

— О-о-о! Не просто потерпеть! – теперь доченька злорадно ухмылялась. – Я готова её придерживать, чтобы мой любимый папенька мог проявить больше… настойчивости… Войдите в неё… как любите входить в меня! Не пожалейте эту девственную дырку!

Сбивала с настроения Таня, снимающая наши лица, но это уже не имело значения.

— Я не пожалею! – мои губы сами растягивались в ухмылке. – Я сумею передать ей твои страдания!

— О, папенька! Вы так прекрасны! Вы такой… мужчина! – Варя подняла на меня восторженный взгляд, и я резко и решительно засадил член в податливое отверстие. Недавно растянутое тремя пальцами оно легко приняло затвердевший стержень, но Глафира взвыла, выгибаясь всем телом.

— Потерпите, маменька! – дочка навалилась всем весом на плечи "маменьки". – Вам должно это понравится!

— О, нет! Умоляю! Не будь так жестока, моя… - женщина на секунду сбилась. – Не будь так жестока, мой цветочек!

Ощущение, что я действительно насилую Глафиру, пока наша дочь удерживает её, оказалось… показалось настоящим. Да, она сама дала согласие, и анус без труда поглощал мой стержень на всю длину, но…

— Я не хочу слушать твои протесты! – довольно сильно шлёпнул напрягшуюся задницу. – Кричи, как тебе нравится моя любовь!

Таня одобрительно кивнула головой, отползая чуть дальше и делая знаки Оле. Как оказалось, та стояла на коленях внизу, тоже с камерой.

— Пожалуйста! Прошу! М-м-м… Мне нравится! Да-а-а! – Глаша всё пыталась отодвинуться, но дочка была неумолима.

— Маменька, не дёргайтесь! Вы же не хотите навредить вашим внучатам? Ах-ха-ха! – безумно расхохоталась она. – Не кокетничайте, маменька! Ваша дырка уже достаточно растянулась. Уж мне прекрасно это известно!

— Это непристойно! Это греховно! – "жена" продолжала протестовать, но начала подмахивать бёдрами. – Муж не должен так брать свою супругу…

— Теперь ты не только супруга! – решил я вернуться в диалог. – Ты моя покорная шлюха, Глашенька! Как и наша дочь!

Поняв, что приближается завершение процесса, вопросительно глянул на Таню, и та одобрительно кивнула головой. Прекрасно! Совершенно не сдерживаясь, перешёл в режим неконтролируемого траха, наполняя податливую кишку спермой. Едва успел извлечь член, как Варенька жадно заглотила его, старательно облизывая и обсасывая.

— Маменька, ваша задница такая вкусная, - заурчала она.

— Что ты делаешь?! – лицо обернувшейся Глафиры исказилось от брезгливости. – Доченька! Немедленно прекрати! Он же только что… Фу!

— Не переживай! Я видела, где он побывал! – Варя попыталась поцеловать маменьку в губы, отчего та пыталась увернуться.

— Поцелуй дочку! – прикрикнул я, снова шлёпнув по ягодице.

Женщина обмякла, смиренно принимая в рот похотливый язычок.

— Задницу пока лизать не надо, - решила Таня, спрыгивая с постели и забирая камеру у Оли. – Очень… Очень неплохо! Исидор поначалу был зажат, но потом…

— Я слишком завелась, - перебила её жена… Моя настоящая жена. – Можно мне с мужем…

— Нет! Он сегодня с дочерью, - резко отказала Таня. – Если будут силы, пусть её возьмёт. Глафира, ваши отношения с Адель ещё не прописаны, но если ты ещё остаёшься в образе…

— Лизать я не в силах, - выдохнула та, глядя затуманенным взглядом в потолок. – Могу просто пальцами трахнуть. Желательно во влагалище…

— Подходит, - кивнула девушка. – Здесь уже ты доминируешь, на правах жены. Та-а-ак… М-м-м… Любовница пытается совратить твоего мужа, но ты уже понимаешь, какое влияние получила благодаря своей покорности. Слабое влияние. Можешь его потерять, если прямо откажешь. Но достаточное, сделать всё на своих условиях. Мягкое, осторожное доминирование…

— У-у-у… Постараюсь, - Глаша уселась на краю постели, обхватив за бедро, подтащила к себе Оль… Аделаиду. – Хочешь получить моего мужа, сучка?

Она задрала её платье, запуская пальцы в вырез трусов.

— Снять платье? – одними губами прошептала Адель.

— Да… Нет! Сначала пытайся прикрыться, - жена потянула подол вниз. – Глаша, начинай ей дрочить! Так, теперь поднимай его выше… Ещё выше! Ты начинаешь отдаваться ласкам! Глаша, амплитуду сильнее! Долби её пальцами! Панталоны чуть оттяни в сторону… Да, чтобы только лобок виден… Сложи пальцы в горсть! Не обязательно глубоко, но резко… Ага, именно так! Адель, твои ноги подгибаются… Бёдра дрожат… Прекрасно дрожат!

Они действительно прекрасно дрожали. Оленька закинула голову назад, со стоном кусая нижнюю губу, едва держась на подгибающихся коленях.

— Адель, можешь кончать, - скомандовала девушка, хотя в этом и не было необходимости. Олины всхлипы перешли в крик, и она буквально повалилась на постель, рядом с подругой.

— Девочки, великолепная импровизация, - Таня сухо кивнула. – Можно возвращаться в столовую. Лично я не против перекусить.

Судя по её глубокому дыханию и покрасневшим щекам, она хотела не только перекусить.

— Если съёмка закончилась, возвращаю себе бразды правления, - усмехнулся я. – Таня, ты недавно призналась, что готова принадлежать мне, как и остальные женщины.

— М-м-м… Да, - она вопросительно посмотрела на меня. – Не собираюсь отказываться от своих слов. Но вам потом с Машенькой…

— Это я тоже помню. Все мои женщины уже доказали свою покорность и открытость. Хотелось бы убедиться в тебе. – было приятно заметить, как девушка начала волноваться. – Раздевайся… догола! Милые, освободите постель.

Оля и Катя сразу же встали, причём Оля поправила свой наряд. После того, что мы вытворяли под руководством Тани, было забавно смотреть, как она сама раздевается, смущаясь, краснея и отводя взгляд. Взял обнажённую девушку за руку, поворачивая её перед остальными.

— Мои прекрасные и любимые… - я ободряюще улыбался, глядя в лицо пытающейся сжаться Тани. – Надеюсь, вы примите нашего прекрасного режиссёра и сценариста, как мою любовницу. Она не такая опытная и… распутная, как вы… Но надеюсь, с вашей помощью…

— Да, конечно! С радостью! - все кивали и улыбались.

Я оставался с дурацкой бородкой и в костюме, но решил не отвлекаться на это. Бережно усадил девушку на край постели.

— Ты не хочешь этого делать, но я заставляю тебя. Тебе приходится подчиняться… - Таня приоткрыла рот, но всего лишь кивнула. – У тебя красивое тело и сейчас оно обнажено. Все видят, какая ты красивая…

Все снова соглашались и кивали. Девушка заливалась румянцем, не поднимая взгляд.

— Погладь свои крепкие грудки… Приласкай их пальцами, - она обречённо вздохнула и накрыла соски ладонями, и резко вздохнула. – Тебе это нравится. Скажи остальным, как тебе приятно.

— Мне… приятно… что вы смотрите, - пролепетала девушка и резко добавила. – Только не говорите со мной!

Понятно, она пытается сделать вид, что ничего особенного не происходит. Усилить неловкость, или напротив – заставить её… Чёрт, у меня нет выбора! Придётся доминировать и командовать, даже если мне этого не хочется! Надо из скромной, застенчивой и в каком-то смысле – забитой девушки, сделать волевую и доминирующую.

— Таня, ты придумываешь прекрасные сценарии для нас. Тебя возбуждает представлять, что мы будем делать по твоей воле, - медленно проговорил я. – Тебе нравится играть с нами, как со своими куклами…

— Что? Нет! Вовсе не так, - девушка мотала головой, продолжая поглаживать соски. – Я стараюсь, чтобы вы делали то, что сами хотите.

Вообще-то, действия Ольги навеяли мне такое сравнение, но озвучивать это не стал. Она манипулирует нами или помогает воплотить наши собственные желания? Я собрал себе гарем или это женщины используют меня, создавая комфортное для себя окружение? Таня воплощает с нами свои фантазии или…

— Это означает, что ты очень заботливая девочка. Ты бережёшь свои куклы, - коварно усмехнулся. –. Покажи нам, что можешь делать перед нами, что захочешь. Ты поиграла с куклами, расставила их по полкам и сейчас хочешь поиграть с собой… Придумай сценарий для себя…

— Я… Я придумаю… - растерянно пробормотала девушка. Обхватил её запястье и опустил руку по животу вниз к лобку. Она не сопротивлялась. – Мне действительно нравится… распоряжаться вами… повелевать!

— Прекрасное слово, - покосился на замерших женщин, которые с интересом смотрели на происходящее. – Повелевать можно не только словами, но и действиями.

— Если… Если вы хотите лучше рассмотреть, как я себя ласкаю… Вам лучше опуститься на колени, - голос девушки дрожал, но появилось ощущение, что мы говорим о большем, чем говорим. Причём, не могу осознать всю глубину нашего диалога. Возможно, её там и нет?

Женщины действительно опустились на колени. Мне пришлось придержать Машеньку за локоть, и она благодарно улыбнулась.

— Мои куклы могут смотреть, как я развлекаюсь. Я не должна этого стыдиться, - голос Тани дрожал, а щёки заливал румянец. – Ох-х-х… Я… Я могу кончить прямо перед ними… Они увидят какая я… развратная… похотливая… Такая же, как они… А-а-а…. А-а-а-а-а!!!

Она действительно кончила, причём очень бурно и, насколько успел заметить, едва поглаживая клитор. Вспомнил, как она вела себя в театре – пожалуй публичная демонстрация заводит девушку очень сильно. Таня откинулась на кровать, глубоко дыша и подрагивая всем телом. Женщины покосились на меня, словно ожидали дальнейших инструкций. Посмотрел на Олю, перевёл взгляд на Таню, и жена понимающе кивнула.

Пока мы с Катей помогали дочери спуститься по лестнице, за спиной слышалось тихое воркование. Они давно знают друг друга, и у них уже есть общая тайна. Оля поможет девушке справится с очередным приключением.

— Как твоя задница? – поинтересовался я, когда уселись за стол.

— Честно говоря, побаливает. Когда всё происходило – хотелось ещё больше.

— Постараюсь запомнить допустимый диаметр, - усмехнулся я.

— По внутренним ощущениям… - Катя закатила глаза. – Что мне приходилось изображать лицом, вы все смотрите, потом будут смотреть совершенно посторонние люди… Какая-то безумная смесь ощущений! Причём, когда членом, это ладно. Но, пальцами… Это настолько извращённо! Мерзко! Гадко! Ещё хочу!

Мы с Машенькой рассмеялись.

— Ладно, давайте спать готовиться, - вспомнил я о времени.

— Пап! Ты со мной сегодня! – сразу оживилась Машенька. – Наша начальница так сказала!

— Если сказала – придётся… - я изобразил печальный вздох и дочка обиженно надула губки. – Ты же понимаешь, что не устою против твоей красоты, и тебе придётся удовлетворять мои похотливые желания?

— Наконец-то! То есть, какой ужас! – она игриво хихикнула.

Благодарность за помощь в редактировании текста - ШабашНик.