От Авторки: "Ты можешь быть кем угодно - королевой, девочкой, музой, ведьмой, дикаркой, развратницей... И это всё ты."

День стоял знойный и тихий. Воздух дрожал над землёй, будто и сам не решался вздохнуть - боялся расплескать запахи трав, разложенных на солнце.

На деревянных лотках у дома лежали связки полыни, зверобоя, тысячелистника. В глиняных мисках густели настои, пахнущие терпко - с горечью и огнём. Я работала молча, сосредоточенно, не спеша, словно повторяя движения, которым меня учила бабушка.

Пальцы знали, что к чему: какая трава остудит жар, какая заживит, какая - вызовет пламя, от которого женщины краснеют и прячут глаза. «...и какая - от которой мужики будут кланяться, как кролики, но об этом они узнают позже».

Каждое прикосновение к траве ладоней будто пробуждала скрытую жажду, лёгкую дрожь по коже и жар, растекающийся по бёдрам

Солнце катилось к западу, и день, долгий, как обещание, клонился к концу. Сегодня — Праздник Теней. Ночь, когда зажигают костры и снимают границы.

Праздник Теней - древняя традиция соседнего городка. Раз в год, в самую короткую летнюю ночь, жители выходили на улицы в масках. Считалось, что в эту ночь граница между мирами стирается: можно встретить тень предка, чужое лицо - или самого себя, другого, тайного.

Люди танцевали, пели, исчезали в переулках и возвращались другими.

Я чувствовала, как тело просыпается, будто ждет чего-то.

И знала - ждет не зря.

Именно в эту ночь я решила устроить Свободную охоту. «Свободная охота - название громкое, а на самом деле всё просто: кто попадётся - тому и «сюрприз».

Я сидела за столом, пересыпая сушёные листья мелиссы, мяты и лепестки роз, отбирая самые ароматные и свежие. Рядом на подносе стояли пузырьки с настойками - одни горчили, другие тянулись сладкой дымкой, а третьи обещали неведомое. Я осторожно перемешивала их, прислушиваясь к тихому шуршанию стеклянных сосудов и колб, к мягкому скрипу деревянного стола.

На столе рядом со мной сидела Вестинка, моя маленькая ласточка. Она наклоняла голову, внимательно наблюдая за движениями моих рук, и время от времени щёлкала клювиком, будто пыталась «помочь» мне. Легкое воркование и тихий шелест крыльев создавали ощущение жизни, мягко оттеняя мою сосредоточенность.

В дверь постучали.

Я приподняла взгляд.

Он вошёл, закрыв за собой дверь, и на мгновение замер. Бургомистр. Я поднялась из-за стола. Моё домашнее платье облегало талию широким поясом, подчёркивая изгибы, а полы, уходящие в пол, разлетались мягкими складками при каждом движении бедер. Плечи были открыты. Пышная грудь нескромно приоткрыта, как и положено женщине, знающей себе цену. Рукава до локтя оставляли видимыми мои загорелые, изящные руки и длинные пальцы, идеально подходящие для работы с травами. На шее висел медальон с крошечным кристаллом розового кварца - сияющим, едва уловимо светящимся в мягком дневном свете. Волосы чуть присобраны на затылке, но длинные тёмные локоны вились по шее, плечам и спине. Ироничный взгляд. И лёгкая, почти неуловимая улыбка на сочных губах.

Мужчина высокого положения, почти безграничного влияния на своих сограждан, стоял передо мной, и в его взгляде читались совершенно другие желания - не править, а подчиняться. «Интересно, это впервые он узнал, что власть можно носить не на шляпе, а на изгибах женского тела?»

Взгляд метался между восхищением и борьбой с собой, между жгучим желанием и сдержанностью, словно каждая клетка его тела спорила с разумом.

Он переступал с ноги на ногу, дрожал подбородок, словно решая, можно ли прикоснуться к подолу моего платья, и не раз съезжал взглядом на мою грудь, будто там было его спасение. Я с трудом сдерживала улыбку: и правда, бедный бургомистр, слишком привык к тому, что ему кланяются, а тут - ирония судьбы, приходится самому мести подолом кафтана пол. «Наверное, он уже забыл вкус настоящей отчаянной просьбы. И это ему ново - сломать себя ради капли желания».

Он сделал робкую попытку приблизиться, но тут же замер, будто невидимая сила держала его на расстоянии. Наконец, медленно, почти смиренно, опустился на колени. И пополз к моим ногам, ухватился за мои лодыжки и припал губами к босым ступням.

Когда он опустился на колени, пальцы моих ног невольно напряглись, а внизу живота пробежил лёгкий жар, волнующий и странно приятный.

— Марвина... - дрожащим голосом проговорил он, - вы... вы будете моей... Моей самой... самой... Я сделаю для вас всё. Всё, что захотите... Только дайте мне быть рядом. Прошу. Умоляю...

Нечто подобное уже было, и не раз. Мне было не жаль его. Нет. Один из многих. Тех, кто приходил молить о капле «любви», кто обещал, клялся... ночью. А днём переходил на другую сторону улицы, пытаясь скрыть от окружающих свой интерес и стыд.

Я подняла руку и, сдержанно и спокойно, сказала:-

— Нет. Вы пришли напрасно. «Иногда приятно видеть, как великан падает на колени - хотя бы на минуту».

Он на мгновение замер, словно пытался осознать, что власть, к которой привык, здесь не действует. Его дыхание прерывисто перехватывало ритм. Я, наблюдая за этим, подумала про себя с лёгкой иронией: «Мужчина с бородой и статусом, а как ребёнок, когда хочется запретного пирога». Он взглянул на стол, на бутылочки, словно ещё надеясь найти там опору, - и наконец поднялся, вынужденный признать: снова поражение.

Как побитая собака он поплёлся к выходу. Уже у самой двери он обернулся. И прошипел теперь уже не дрожащим от страсти голосом, а злым, колючим, едким:

— Ты пожалеешь об этом. Ты могла получить всё...

Когда дверь за ним закрылась, в доме вновь воцарилась тишина. Только Вестинка коротко щебетнула, будто выражая своё неодобрение - или насмешку.

Я чуть улыбнулась. Всё шло своим чередом. Мужчины приходят, мужчины уходят. Их слова - как лёгкий ветер, шумят, но не трогают глубину.

Я привыкла к этому давным-давно, с тех пор как поняла, какой властью может обладать женщина, если не боится смотреть прямо в глаза. С тех пор как осознала свою красоту, научилась жить рядом с мужским желанием - не подпитывая и не отрицая его. Привыкла к тому, что мужчины на словах готовы землю и небо положить к моим ногам, а повстречав в людном месте, отворачиваются. Это стало привычным, даже скучным. Одни зовут это чарами, другие грехом - а я называю это просто знанием. Знанием того, кто ты есть и что ты можешь.

Вестинка перелетела ко мне на плечо, задев кудри, и я машинально провела пальцами по её мягким перьям.

— Всё хорошо, - сказала я ей тихо. - Всё хорошо.

Я вернулась к столу. Травы благоухали густо, обещая тепло и огонь. День клонился к вечеру, и тени уже тянулись по полу. Совсем скоро они оживут. Совсем скоро начнётся Праздник Теней - и моя охота.

<>

Вечер. Воздух стал плотным, как вино, - терпкий, наполненный дыханием чего-то древнего.

Я надела своё охотничье платье. Глубокий вырез открывал нескромному взгляду очертания груди. В одном месте подол был высоко задран, будто сама ночь зацепила его когтем. Под ним - мягкие кожаные штаны, облегающие, как вторая кожа, чтобы легче было скакать. Никакого белья - тело должно дышать свободно, чтобы чувствовать зов.

Волосы я распустила. Они упали на плечи и спину, как знак - охота началась. На запястье мягко звякнул серебряный браслет, отзовясь на движение, будто узнавая мой пульс.

Потом - духи. Несколько капель, едва заметных, но они задышали в воздухе, пробуждая память кожи. Это были духи искушения - не для соблазна, а для власти. Для тех, кто знает, как идти по следу желания и не потеряться.

Я посмотрела в окно. Мир как будто замер в ожидании. Вестинка щебетнула с полки, словно благословляя путь.

— Время, - сказала я тихо. И ночь послушно дрогнула в ответ.

Ладо похрапывал в стойле, предвкушая предстоящее путешествие. Я подошла, провела ладонью по его гриве, пальцы скользили по мягкой, густой шерсти, словно узнавая зверя. Я чувствовала мощь Ладо под рукой - тепло, силу и ритм его дыхания, которые пробуждали во мне такой же огонь, готовый вырваться наружу.

Подала ему яблоко - сладкий запах сочного плода смешался с запахом его тела и седла, создавая ощущение полного присутствия, полной гармонии.

— Мой верный друг, - прошептала я, и Ладо мягко фыркнул, будто соглашаясь.

Я шагнула к седлу, взяла поводья, взвесив их в руке. Один скачок - и я уже на спине коня, готовая раствориться в тени и стать частью ночи.

Мы мчались сквозь тёмный лес. Ладо чувствовал дорогу, его копыта уверенно дробили мягкую землю, разбрасывая листья и мелкие ветки.

Лес постепенно расступался, и перед нами открылась дорога, ведущая к окраине городка. Сначала показались одиночные низкие домики с соломенными крышами, дымок лениво клубился из труб. Дорога стала шире, утрамбованной, с колеями от повозок и телег.

Послышались голоса - тихое мужское гудение, женские смех и напевы. Уже горели первые костры. Их свет танцевал на стенах домов, играл на лицах в масках, переплетался с длинными тенями, скользил по земле, словно шёпот чего-то тайного. Ароматы дыма, выпечки и трав накатывали волнами, возбуждая и замирая вместе с каждым шагом.

Мы влились в толпу. Пульс города сливался с моим: дыхания, шепот, смех, приглушённые шаги - всё стало частью этой живой ткани. Я спешилась. Сняв плащ, надела маску. Хлопком по крупу, отпустила Ладо.

Ночь шептала обещания, тайные и манящие, и я шла по ней свободно, легко, точно тень, растворяясь среди людей и огня. Я чувствовала взгляды, скользящие по телу, и сердце отвечало лёгкой дрожью. Я была тенью, но тенью, что манит, что играет с желанием, скрытым в каждом шаге и дыхании.

Людская масса жила своим особым ритмом, но глаза большинства были устремлены к полю, где проходили кулачные бои. Один на один - простой, примитивный, но честный поединок. Сражались крестьяне, торговцы и даже знатные вельможи, скрывающиеся под масками. Все были одинаково открыты правилам праздника, все - под властью ночи и огня.

Я шагала по направлению к полю. Ловила на себе взгляды, которых не было смысла избегать. Мужчины пожирали меня глазами, женщины наблюдали с любопытством, но всё это было лишь фоном. Главной точкой притяжения для толпы были кулаки, удары, стук тел, дыхание боя и азарт.

И я знала, что среди этих тел, среди этого стука и пота, сегодня я выберу свою «жертву»... Не для боя, а для удовольствия.

Проходя мимо стола, заставленного явствами, подхватила бокал с медовым вином.

Я сканировала толпу, ловила запахи, слушала свой голод. И зацепилась взглядом за одного из выступавших. Он только что сошёл с поля: грудь вздымалась и опадала в звуках запального дыханья, кожа блестела потом и пылью, рубленые мышцы дрожали от адреналина. Маска была сдвинута набок, так что видно было половину лица - и этого было достаточно.

Он сел на бревно у края арены, отряхивал кулак, и его глаза - те самые, что ещё только что искали слабое место противника - встретились с моими. В них было и утомление, и удивление, и то самое притяжение, которое мне нравилось вызывать: живое, стальное, необузданное. Он не знал меня, я его. Эта ночь давала нам право быть друг для друга тем, кем захотим.

Я приблизилась, улыбнулась сквозь маску - лёгкая, почти невинная - и присела рядом, на то же бревно.

— Ты хорош в бою, - прошептала я, не отводя взгляда. - А что ты ещё умеешь?

Он засмеялся, сухо, губы едва дрогнули.

— Попроси, - сказал он, и в голосе слышалась готовность, почти осязаемая, как тепло. - Попроси... и получишь всё, что захочешь.

Он взял мою руку и прижал её к губам. Я лишь улыбнулась ещё шире, чувствуя, как его дыхание рядом с моей кожей стало плотным. Он провёл губами по тыльной стороне моей руки, не поцелуем, а с настойчивой потребностью. - Дай мне, - будто сказал взглядом, - дай, и я отдам всё.

И я поняла - я выбрала верно. Тело откликнулось мгновенно: дрожь пробежала по спине, грудь напряглась, соски уперлись в ткань платья. Пальцы сжались, предчувствуя. Желание вспыхнуло ярко, тягучей волной растеклось по телу. Мы не говорили о согласии - оно было в каждом его движении, в моей улыбке. Мир сузился до запаха пота и духов, до жара дыхания и негромких ударов сердца.

В изогнутом тёмном проулке за однажды брошенной телегой он прижал меня к стене. Провёл ладонью по моей щеке, затем по шее, вниз - к вырезу платья. Я вздрогнула, когда его пальцы коснулись груди, сердце замерло в ожидании следующего движения, кожа заискрилась. Пальцы его были крепкими; он не церемонился.

Я откинулась назад, почувствовав, как его язык скользнул по коже, как пальцы шуршат по ткани платья, как ладонь нашла моё бедро и сжала. Несколькими движениями он расстегнул пояс брюк и одним широким жестом спустил их до щиколоток. Ещё пару манипуляций - и я стояла перед ним нагая. Он подхватил меня за ягодицы и посадил себе на бедра. Я раздвинула ноги шире и прижалась к нему всем телом. Толчок его тела встряхнул меня целиком, мышцы напряглись, дыхание перехватило.

Его движения были как вопль, как крик, словно он продолжал бой - дикие, грубые, требовательные. Он врывался и уходил, тело его работало ровно и неумолимо. Я кричала, потому что была жива, потому что каждая клетка пела, потому что ночь позволяла нам без имен и правил быть только плотью и ритмом. Его руки крепко держали меня за бедра, будто он опасался, что я ускользну.

Мысли отступили. Остался только жар и соль на языке. Звук наших стонов. Стук его сердца под моей ладонью. «Если бы кто-то видел нас сейчас, наверное, решил бы, что это новая форма спортивного состязания».

Он трахал с такой самоотдачей, словно бился «не на жизнь, а на смерть». И когда он ворвался в последний раз, его тело на секунду замерло, а потом по нему пошли судороги. Он изливался. Горячо, обильно, иступленно. Я закрыла глаза и отпустила всё, сошла, как река, сорвавшаяся с берега - волной, взрывом, криком, светом.

Он охранял меня губами и руками, пока я не утихла, и тогда мы оба медленно опустились на тёплую землю, слегка трясясь от оставшегося жара.

Ночь вокруг была нашей сообщницей, скрывая от посторонних взглядов. Костры горели, люди праздновали, а мы, двое незнакомцев под масками, ещё минуту лежали, слушая звуки арены. Затем я встала, привела себя в порядок и, не оглядываясь, растворилась в толпе - охота продолжалась.

<>

Толпа снова поглотила меня, тёплая, шумная, пахнущая потом, дымом и сладким вином. Я шла, как будто плыла - тело ещё отзывалось на недавнюю близость лёгкими судорогами под рёбрами. Внутри меня всё ещё жил отзвук его толчков. Но в этом и была магия ночи: никто ничего не знал, никто ничего не спрашивал, каждый был сам себе тайной.

Праздник пылал, и я впитывала его жар. Яподнимала глаза - и лицо за маской менялось. Я опускала взгляд - и каждый шаг отзывался чем-то глубже, чем просто походкой.

Мои пальцы были липкими от его прикосновений, бедра - от его следов. И это чувство... это ощущение сильнее любого амулета. Смешение чужой силы и моей магии. Я пахла страстью.

Но даже это - было только началом.

Потому что «ведьма» не ищет мужчину. Я ищу след.

Силу.

Пульс.

Жажду.

И праздники вроде этого - моя стихия так же, как драки для тех, кого я выбираю.

Мысль об этом тянула уголки моих губ, пока я шла мимо столов, костров, шумных компаний. Всё вокруг мерцало: огонь, пыль, блеск металла, пот с плеч дерущихся. Воздух стал плотнее, как ткань, натянутая между пальцами.

Я ощущала, что где-то здесь...

Где-то неподалёку...

Кто-то пульсирует ровно в ту частоту, которая нужна мне.

Не пьяная страсть мужика с арены.

Не грубое тело, ломающее воздух.

Не горячка боя.

А другое.

Глубже.

Темнее.

Я остановилась.

Как будто меня подтолкнули: невидимая рука - внутренняя. Моя собственная.

Ночи.

Я повернула голову и увидела... не сразу кого.

Сначала - вспышку.

Как будто лампа задымилась внутри меня, и в горле стало сухо.

В стороне, у самого края поляны, где не было ни боёв, ни танцев, ни вина, стоял мужчина в чёрной маске. Не деревянной, как у большинства. Не простенькой, не сельской. Он явно не местный. Маска - гладкая, тёмная, с длинным резным профилем.

Одежда - чёрная, дорогая.

Он стоял так, будто всё вокруг происходило только для его наблюдения.

И самое странное - он смотрел прямо на меня.

Не просто смотрел.

Ждал.

Я поняла: охота привела меня туда, куда нужно.

Но не я выбрала следующего.

Меня выбрали.

Охотник? Нет, нечто другое!

Иногда и охотник становится добычей.

Я поняла это не разумом - телом.

После недавней близости я оставалась всё ещё раскалённой, распахнутой, уязвимой в самом сладком смысле. И стоило моему взгляду встретиться с его - настоящим, хищным, внимательным - как внутри меня что-то сорвалось, схлопнулось, затянуло.

Словно под самым нутром открылась воронка жара. Будто между ног кто-то втолкнул длань невидимой силы - только одним взглядом.

Он был таким же, как я.

Или сильнее.

И моё тело узнало это раньше, чем я успела вдохнуть.

Он сделал шаг - почти бесшумный, плавный. Как будто не шёл, а скользил.

Я почувствовала этот шаг внизу живота, как толчок изнутри.

Словно он ступил не по земле, а по мне.

Толпа между нами вдруг стала ничтожной - рябью, шумом, ненужным слоем. Она продолжала жить своей жизнью, кричать, пить, валяться у костров, целоваться в темноте... Но всё это стало плоским, выцветшим.

А он - наоборот.

Он замер, будто позволял мне рассмотреть его силу. Не движения - силу. В нём не было суеты, не было желания понравиться, не было попытки подойти “правильно”. Он не искал удобного момента.

Он создавал момент.

И маска... Чёрная, гладкая, хищная. На миг мне показалось, что она вовсе не украшение - что она живёт. Что она тоже смотрит.

Он сделал второй шаг. И я - вдохнула. Глубоко, резко, как будто после долгого холода окунулась в горячую воду.

Между нами осталось всего несколько метров.

Ничего не происходило. Но в этом «ничего» я слышала больше, чем в любом ударе сердца.

Власть. Пульс.

Тот самый частотный отклик, который я искала. Тот, что совпадает с моим не на уровне кожи - на уровне природы.

Мужчина в маске чуть наклонил голову.

Едва-едва.

Он видел, что я узнала.

Разрешал подойти.

Не звал.

Не тянул.

Не делал жест.

Он просто... открыл пространство.

Для меня.

Я шагнула.

Один раз.

Этого хватило, чтобы ночь плотнее обняла нас обоих - как будто мир понимал, что дальше люди больше не нужны.

Он не отводил взгляд.

И в его неподвижности было больше приглашения, чем в любом шёпоте.

Но когда я подошла совсем близко - почти на расстояние дыхания - он заговорил.

Голос - низкий, спокойный, ровный, как поверхность чёрной воды.

— Ты долго искала.

Не вопрос.

Не сомнение.

Констатация.

И я почувствовала, как всё внутри меня отвечает ему без слов.

Да.

Я искала.

И нашла.

И только тогда я поняла: вся ночь до этого была всего лишь дорогой.

<>

Мы шли молча, наши шаги сливались с шорохом травы под ногами. Я ощущала его взгляд, нервный импульс, передающийся через силу его тела. Он не вел меня за руку, не вел словом - мы просто двигались вместе, как два охотника, ведомые инстинктом, притягиваемые чем-то более глубоким, чем случайность.

Скрывшись за старым амбаром, я почувствовала, как пространство вокруг нас сжалось. Сеновал встретил нас тёплым ароматом сена и прохладной тенью. Здесь не было ни арены, ни толпы, ни света праздника - только мы и эта хищная близость, которая не нуждалась ни в словах, ни в правилах. Его взгляд, скрытый под гладкой чёрной маской, сказал мне всё, что мне было нужно: эта часть ночи только наша.

И я позволила себе двигаться так, как подсказывало желание. Подхватив подол, подняла руки и медленно стянула платье через голову. Штаны спущены и откинуты в сторону. Ни тени смущения. Я жила любовью, наслаждалась ею... Любовью телесной. Не отказывала себе в радости познавать и быть познанной. Брала и отдавала. И сейчас я стояла перед ним, позволяя ему разглядеть меня.

Он не делал резких движений, не хватал - он просто был рядом, смотрел, и этого было достаточно, чтобы жидкое пламя потекло по телу.

Неторопливо он скинул свою одежду, оставив лишь маску. Тело греческого бога. Тело хищника, готового к броску.

— Дааа...

Я хочу стать твоей добычей. Хочу.

Его руки скользнули по моим плечам, затем по спине, вниз - и вся моя кожа загорелась. Я застонала тихо, почти непроизвольно, и он улыбнулся, едва заметно.

Он слегка приподнял мой подбородок, и наши глаза встретились через тьму сеновала. Я видела в них всё - власть, концентрацию, уверенность.

Он наклонился, губами коснулся моей шеи, затем плеча. Я чувствовала, как пульсирует его тело рядом с моим, как тепло и сила проникают в каждый нерв, каждую клетку.

Я откинулась назад, позволяя ему вести, чувствуя каждое его движение, каждое прикосновение, каждую отдачу. Мир вокруг зашатался, осталась только страсть, чистая и неумолимая. Он припал к моему уху горячим и тяжелым дыханием.

— Поймал, - прошептал он так, будто это были не слова, а энергия, пронзающая меня насквозь.

Я ответила жестом - ладони скользнули по его спине, пальцы впились в мышцы. Я трепетала. Меня колотило, будто электрический ток прошёл через всё тело. Он плавно прижал меня к себе, и мы слились словно в танце.

Он опустил руки ниже, не спеша, почти с издевкой, будто проверяя, насколько я готова, а я - поддавшись, дышала глубоко, позволяя себе быть полностью здесь и сейчас. Наши тела двигались вместе, в едином ритме.

Он подхватил меня за талию и посадил на тюк сена, стоявший неподалёку. Я пискнула от того, что жёсткая солома оцарапала ягодицы. Раздвинул мои ноги, чуть согнул колени и направил свой член в меня. Я охнула и застонала. Первые несколько толчков - как разведка боем. Поняв, что ему рады и ждут, он усилил давление и частоту проникновений. Я откинулась на стог, а он - уверенный и стремительный - следовал за каждым моим откликом. Мысли утекали: остались только запах, жар, звук дыхания и стук сердец, совпадающих с ритмом тел.

Он прижимал к себе с силой, которая одновременно была охраной и командой. Я чувствовала каждую его мышцу и отвечала так же - с такой же интенсивностью, с таким же желанием.

Схватил мои ноги и положил их себе на плечи, не меняя темпа. Теперь я чувствовала его еще сильнее. Мое лоно сжимало его в своих объятиях как долго жданное, вымоленное...

Я плавилась, текла...

Каждым резким движением он ставил печать обладания, клеймя меня собой... своим желанием...

Чуть наклонившись, вцепился мне в шею и сжал пальцы. Я задыхалась. Не стонала, а хрипела. Лёгкие разрывались, умоляя о глотке воздуха. Глаза застилала густая пелена... Сердце отбивало оглушительный ритм...

Всё!!!. .. Конец!. .. Я ухожу...

Пальцы размыкаются... и я взлетаю!!!!

Меня разрывает... разносит на частицы!

Находясь в эпицентре стихии, слышу его рык и восходящий до фальцета стон... Дааааааа!!!!....

Буря, сметающая всё на своём пути...

Тело сотрясают конвульсии... Катарсис...

И слёзы потекли ручьём... Как освобождение! Как спасение!. ..

[Глубина - это не только про красоту. Это и про уязвимость.]