Поздний вечер. Таня, моя давняя подруга в теме сексвайф, пишет:

— Есть один мужчина. Его жена мечтает попробовать себя как сексвайф. Она красива, почти нереально: жгучая брюнетка, длинные ноги, модельная внешность. Хочешь— дам тебе его номер, я могу порекомендовать.

Таня умеет такие вещи. С ней я проходил уже не один опыт — она открывала двери туда, где желание становится чем-то большим, чем просто секс. Она знала, кому доверить, а кому лучше даже не пытаться.

Я молча беру контакт. В переписке он прост. Открыт. Сдержан. Без лишней бравады. У него есть главное — готовность сделать шаг в сторону, чтобы его жена раскрылась в теме.

Через несколько дней я получаю её номер. Али́на.

Первое сообщение — короткое, чуть настороженное:

— Привет. Таня сказала, что ты... понимаешь такие истории.

Я отвечаю спокойно. Не тороплю. Даю ей пространство. И постепенно слова текут иначе: ровнее, откровеннее, будто она ждала, что кто-то наконец спросит прямо о ее фантазиях и желаниях.

— Иногда я представляю, — пишет она, — что меня берут... как женщину, а не как жену. Жёстко... может даже... как шлюху.

Я читаю и вижу её тело в этих строках. Её дыхание между словами.

— Мне нравится, когда я не знаю, что будет дальше, — продолжает она. — Когда меня ведут. Даже если это опасно. Особенно если опасно.

Я отвечаю короткими фразами. Но внутри чувствую — она уже раздевается в своих сообщениях.

— Я хочу, — пишет Алина, — чтобы муж видел. Чтобы он знал, что я принадлежу ему... но в этот момент могу принадлежать ещё кому-то.

Между строк — дрожь. Я слышу её почти физически, будто она сидит напротив, в полутёмной комнате, в тонком платье, с приоткрытыми губами.

Я улыбаюсь. Это не просто фантазия. Это её естественная потребность — раствориться, отдаться, быть ведомой. Она сама открывает сценарий, шаг за шагом. А я — лишь собираю её слова в единое целое. Переписка с Алиной становится всё откровеннее.

Она сначала стеснялась — короткие фразы, осторожные слова. Но потом будто сорвалось что-то внутри.

Я читаю и вижу, как у неё дрожат пальцы, когда она пишет. Её возбуждает даже сама форма признания.

Иногда я пишу мужу отдельно. Спрашиваю:

— Слушай, а чего ты сам хочешь? Что для тебя в этом важнее?

— Мне важно, — отвечает он, — чтобы она была счастлива.

— Слушай, а чего ты сам хочешь? Не то, что, как ты думаешь, «надо» ей. А твоё. Твоя картинка.

Он отвечает почти сразу. Будто давно держал это в себе:

— Хочу, чтобы первую встречу я просто наблюдал. Чтобы я видел вас. Словно тайный свидетель.

— По FaceTime?

— Да. Чтобы не быть рядом, но быть внутри.

Я улыбаюсь. Это решение зрелое. Так делают мужчины, которые боятся потерять контроль, но всё же хотят шагнуть в игру. Я пишу ему:

— Хорошо. Тогда скажи, что именно ты хочешь видеть.

Он молчит дольше обычного. Чувствую, что руки дрожат над клавиатурой. И вдруг приходит сообщение:

— Я хочу видеть, как ты кончаешь ей на киску. На губки. Чтобы сперма стекала по ним.

— Ты уверен? Для первого раза это может быть слишком.

— Нет, — пишет он, — не слишком. Меня не смущает ничего. Может, я просто слишком возбуждён. Но я хочу именно это.

Я пишу Алине:

— Хочешь знать, чего он хочет видеть в первый раз?

Она отвечает мгновенно:

— Конечно. Скажи.

— Он хочет, чтобы я кончил тебе на киску. На губки. Чтобы сперма стекала. Чтобы он видел, как это происходит.

Несколько секунд — тишина. Я жду её реакции. И вдруг приходит короткое:

— Да. Я тоже... Очень хочу.

Я чувствую, как она завелась. И следом — новое сообщение:

— Знаешь, я вообще хочу многого. Хочу, чтобы у любовника было право делать то, что мужу нельзя. Чтобы граница была чёткой. Муж — это нежность, тепло. А любовник — то, что только моё тело может выдержать. То, что я буду помнить ночами.

Я отвечаю коротко:

— Например?

И она вдруг пишет, без паузы:

— В попу. Я никогда этого не пробовала. Но хочу. С ним (с мужем) — нет. Никогда. А вот с тобой... возможно, да. Но не сразу. Не в первую встречу. Я должна подготовиться.

— Ты понимаешь, что это не просто «секс»? Это шаг. Ты даёшь мне власть, которую не отдаёшь мужу.

— Да, — отвечает она. — И мне это нужно. Чтобы он знал, что есть то, куда он не заходит. Но куда могу пустить тебя.

Я ощущаю — они готовы. Оба - первая встреча будет только началом.

Она приезжает на один день. Утром поезд — вечером обратно. Пять часов в дороге ради пяти часов плотского настоящего. На ночь пока не готова. В реальность происходящего трудно поверить: красивая женщина едет десятки километров, чтобы провести день в отеле с мужчиной, которого видела только на фотографиях и знала лишь по переписке.

Я снова поражаюсь фантазиям некоторых пар. Насколько они разные.

Я встречаю её на вокзале. Да, всё как на фото. Даже лучше. В движении в ней есть та самая хрупкая энергия, которая на снимке только угадывалась. Высокая. Стройная. Взгляд — чуть настороженный, но в нём нет сомнения.

Мы садимся в такси. Она молчит. Смотрит в окно. Я чувствую, как внутри неё сталкиваются два состояния — тревога и возбуждение. Страх и желание. И это правильно: без страха не бывает настоящего желания.

Хилтон. Прекрасный номер, светлый, с панорамными окнами. Тихий кондиционер, белоснежные простыни. Она осматривается. Снимает пальто. Я вижу, как её грудь слегка поднимается от учащённого дыхания.

— Мне нужно немного подготовиться, — говорит она тихо.

Я киваю.

— Конечно.

Она уходит в ванную. Я спускаюсь в бар. Жду. По плану — обед. И всё остальное. Весь день впереди. Я представляю, как она стоит перед зеркалом в ванной. Как смотрит на себя. Как проверяет бельё, поправляет волосы, трогает губы. Как думает о том, что всего через полчаса будет раздвигать ноги для мужчины, которого ещё утром знала только по буквам на экране. И это чувство — ожидание — возбуждает меня сильнее, чем любая порнографическая сцена.

Она появляется в баре. В платье. Чёрное, мягкое, струящееся. Походка — чуть осторожная, но уже в ней есть вызов. Я знаю: под ним чулки. Мы это обсуждали в переписке. Мы садимся в ресторан отеля. Белая скатерть. Бокалы. Лёгкий шум голосов. Я заказываю вино, она кивает — соглашается молча. Я замечаю, что телефон в её руке вибрирует. Она пишет что-то Жене.

Я улыбаюсь.

— Передаёшь

— Конечно. Он ждёт.

Она кладёт телефон рядом с тарелкой.

Мне нравится это видеть. Мне нравится, что она делится этим. Что он включён, что он рядом, пусть и виртуально.

Вино. Еда. Обычные блюда кажутся почти театральной паузой перед главным действием. Она говорит мало. Я тоже не тороплю. Смотрю, как её губы касаются бокала. Как она поправляет прядь волос. Как колено, прикрытое тканью, двигается под столом.

И в какой-то момент я наклоняюсь и говорю тихо, почти в её ухо:

— Я знаю, что под этим платьем чулки.

Она вздрагивает. Медленно поворачивает голову. И шепчет:

— Да.

— Он тоже знает?

— Конечно. — Она улыбается. — Я ему уже написала.

Я беру бокал. Пью. Чувствую, как воздух между нами становится плотнее. Она будто сама ждёт, когда пауза закончится.

Телефон снова вибрирует. Она берёт его, читает и на лице меняется выражение — лёгкая виноватость, как у девочки, что ослушалась.

— Женя... обижается, — говорит она тихо. — Я не сделала то, что он просил.

— Что именно?

Она прикусывает губу. В её глазах — и стеснение, и вызов одновременно. Подвигает стул чуть ближе к столу, подгибает ноги. Её руки медленно уходят под платье. Она смотрит в бок, словно проверяя, не видит ли кто-то вокруг. Через секунду её пальцы вытягивают крошечный кусочек ткани. Чёрные кружевные трусики появляются из-под стола. Она держит их в руке, потом — кладёт передо мной, прямо на скатерть, подвинув так, чтобы видел только я.

Она берёт телефон, подвигает трусики ближе к бокалу, щёлкает снимок и отсылает. Через секунду приходит ответ. Она улыбается, румянец растекается по её щекам.

— Он доволен, — говорит она.

Я беру этот кусочек ткани и сжимаю в кулаке. Подношу к лицу, втягиваю её запах — тёплый, влажный, сладко-острый. Смотрю на неё.

— Теперь и я доволен.

Мы направляемся в номер. В лифте я почувствовал её жар раньше, чем коснулся. Ткань платья скользнула, моя ладонь уверенно легла на бедро, скользнула выше, под подол. Она не сопротивлялась. Наоборот — раскрыла колени, впуская. Там было уже мокро, горячо, как будто она ждала этого касания весь пятичасовой путь на поезде. Я скользнул пальцами глубже, едва нащупал мягкие губки, она прикусила губу и чуть качнулась ко мне. В глазах — смесь страха и азарта, но тело уже выдало всё. Она хотела. Она горела. Номер. Дверь захлопнулась. Я толкнул её к стене, впился в губы. Поцелуй — жадный, со всей страстью предыдущего ожидания. Она выгнулась, прижимаясь, ногти вцепились в мою рубашку. Платье сползало, я дёрнул его вниз. Она стояла в чулках, в туфлях, с распущенными волосами и бешеным дыханием. Я скинул одежду с себя так, будто она мешала дышать. Она облизала губы, глядя на мой стояк. Но вдруг — пауза. Она вспомнила про него.

— Женя... — выдохнула она.

Телефон. Вибрация. Я видел, как внутри неё борются два чувства — преданность и похоть. Она дрожащими пальцами нажала «ответить». На экране появился мужчина. Его взгляд я знаю — я видел его сотни раз у других. Эта смесь страдания и дикого возбуждения. Он хотел и боялся, ревновал и гордился, дрожал от боли и кайфа одновременно. Мужчина в теме.

Но мне сейчас было уже плевать на него. Всё моё внимание — приковано к ней - этой замужней шлюшке с пожаром между ног.

Она поставила телефон на тумбочку так, чтобы муж видел всё. И в этот момент я набросился на нее снова. Губы, язык, зубы — я разрывал её поцелуями, впивался в шею, в соски. Она стонала, выгибалась, вжимала голову в подушки, горела, извивалась, ловила каждый рывок.

— мммммм... — выдохнула она, — я сейчас сойду с ума...

Я видел — Женя на экране не дышит. Он, судя по всему, дрочил, глаза впились в неё, в нас. Я натянул резинку — быстро, уверенно. Член стоял как камень, жилы надулись, он был готов разорвать её изнутри. Я чувствовал собственный жар — не просто возбуждение, а звериное желание взять, подчинить, отодрать.

Алина упала на спину. Чулки, шпильки, разметавшиеся волосы. Ножки широко, слишком откровенно, будто она уже шлюха, давно к этому готовая. Взгляд — зовущий, но я не спешил... наклонился, взял член в руку и медленно провёл головкой по её губкам. Сначала вверх — вдоль клитора. Она выгнулась, застонала. Потом вниз, скользя по всей длине киски, чувствую как она мокрая, горячая, вся в ожидании... я не входил... снова и снова дразнил её, касался, давил, будто собирался войти — и отступал.

— Ну же... — прошептала она, глаза закатились, бёдра сами тянулись ко мне.

— Что? — я остановился у самого входа, упёрся головкой и замер.

— Возьми... пожалуйста... — голос дрожал.

— Что именно? — я смотрел в её лицо, в её корчащуюся похоть.

— Трахни меня... — выдохнула она, хватая простыню пальцами.

Я усмехнулся, снова скользнул членом вдоль её щёлочки, ещё больше намочил резинку её соками. Женя на экране...лицо красное. Он ждал этого так же, как она, как и я. Но я держал паузу. Я мучил её. Пусть сама попросит ещё раз. Пусть сорвётся окончательно.

— Скажи громче, — рыкнул я, сжимая её бёдра.

— Трахни меня! — сорвалась она, выгибаясь всем телом.

— Громче! — ещё сильнее упёрся головкой, давя, не входя.

— ТРАХНИ МЕНЯ, БЛЯДЬ! — крикнула она, и в этот момент я мощным ударом ворвался. Член вошел в её киску на всю толщину, я навалился сверху, прижал её своим телом. Вошёл под углом, чуть сверху, так чтобы мой ствол постоянно тёр её клитор. Она завизжала, выгнулась, будто ток прошёл сквозь неё.

— Боже... как ты это делаешь... я никогда... — её голос был смесью крика и стонов.

Я не давал ей отдышаться — продолжал входить под тем же углом, почти вертикально, каждое движение било прямо в точку, от которой её тело тряслось. Она задыхалась, хватала простыню, ногти царапали мои плечи... закинул её ножки себе на плечи. Теперь я долбил глубже, жёстче, в самое нутро. На всю длину, прямо в матку. Она ревела, как зверь, содрогалась подо мной, и я чувствовал — её оргазм разрывает всё изнутри.

— Ааааааааа! — сорвалось с её груди.

Её тело билось, киска сжимала меня судорогами, волнами, выталкивала.

Я тоже был на грани... сорвал резинку. Член вздулся в моей руке, и сперма рванула наружу — густая, горячая, сильная... направил прямо на её растраханную киску... струи залили раскрытые губки, блестели на смуглой коже. Она смотрела вниз, глаза в безумии, дыхание сбито.. сперма стекала по губкам киски жемчужными каплями, тянулась нитями к простыне.

Алина тряслась. То ли от оргазма, то ли от того, что впервые в жизни муж видит её такой. Она приподнялась на локтях, посмотрела вниз — сперма стекала нитями, собиралась в тёплую лужицу между ног. Телефон мигнул. Камера. Женя. Его лицо на экране. Зрачки расширены, рот приоткрыт. Он не говорил ни слова, только смотрел. Смотрел, как я заливаю его жену, как сперма блестит на её киске, как она сама раздвигает губки, чтобы показать ему всё.

— Ты видишь? — хрипло спросил я, наклоняясь к экрану.

Он кивнул, судорожно глотая воздух.

Алина облизала губы, тихо прошептала:

— Я хотела... чтобы ты видел... чтобы ты знал...

Её пальцы скользнули вниз, собрали тёплую сперму. Размазала по губкам киски, по клитору, застонала снова — будто и этого ей мало. Женя не выдержал, его рука метнулась вниз за кадром.

Она поймала момент, посмотрела прямо в экран, и уже громче сказала:

— Я шлюха. Твоя жена шлюха. И я хочу ещё.

(продолжение следует)