Он тащил меня по коридору, и на этот раз я почти не сопротивлялась. Что-то внутри сломалось. Та самая часть, что кричала, цеплялась за дверные косяки и верила в спасение, теперь молчала. Я видела взгляды женщин, когда мы проходили мимо комнаты с заложниками. Они были не просто поникшими - они были пустыми. В них не было ни ужаса, ни сострадания, лишь глубокая, животная покорность судьбе. Они уже видели, как меня уводили и возвращали разной - порванной, молчаливой, другой. Они приняли это как данность. Моя судьба перестала быть их болью; она стала просто частью пейзажа их собственного кошмара. Любая моя просьба о помощи уперлась бы в эту стену отрешенности и была бы бессмысленна. Его пальцы, железные обручи на моем запястье, не оставляли сомнений. Я сделала последнюю, чисто инстинктивную попытку - упереться свободной рукой в косяк двери куда он тащил мен. Но он лишь дернул сильнее, и мои пальцы соскользнули, оставив лишь царапины на старом дереве. Сопротивление было бесполезно. Он был сильнее. Не просто физически. Он был сильнее всей этой ситуации, этого хаоса, в который мы были вброшены.

Мы оказались в соседней комнате. Запах пыли, затхлости и его собственный, густой, животный запах ударил мне в нос. Он захлопнул дверь, и щелчок замка прозвучал для меня уже как нечто привычное, почти ритуальное. Он повернулся и взглянул на меня. Его глаза, блестящие и пустые, скользнули по моему лицу, по порванному платью, и в них читалось лишь одно - ожидание. И я поняла. Поняла окончательно и бесповоротно. Сейчас нет смысла сопротивляться. Сопротивление только разозлит его, сделает больнее, унизительнее. В этой комнате не было места гордости или достоинству. Здесь были только он, я и он. Логика выживания, примитивная и холодная, диктовала одно: подчиниться. Пережить. Выжить.

Я попыталась говорить. Мой голос был хриплым и предательски дрожащим.

— Пожалуйста... не надо. Я... я заплачу. Деньги. У нас есть деньги.

Он не понимал. Или не хотел понимать. Мои слова были для него просто шумом, помехой. Его взгляд был прикован к тому, что его интересовало. Штаны в районе его паха оттопыривались. Это было его желание, физическое, простое и неоспоримое. Он быстрым движением отстегнул толстый армейский ремень с массивной пряжкой. Металл звякнул. Он приспустил камуфляжные штаны, а вместе с ними и трусы. Переминаясь с ноги на ногу, он окончательно освободился от одежды ниже пояса и плюхнулся на грязный матрас, прислонившись спиной к стене. Его член, крупный, темный, с ярко-розовой, блестящей от смазки головкой, напряженно стоял. Он был жилистым, мощным, с толстой веной, пульсирующей на его поверхности. Я стояла, вжавшись в стену, боясь пошевелиться, пытаясь стать невидимкой, слиться с пыльными шторами и фарфоровыми лицами кукол.

Захватчик что-то скомандовал на своем гортанном языке. Потом он сделал отвратительное, причмокивающее движение губами, явно имитируя минет. И указал на меня, а потом на свой член. Я замерла. Нет. Только не это. Ладно насилие, как акт доминирования, как животное утверждение власти. Но это... это требовало моего участия, моего, пусть и вынужденного, согласия. Это было другим уровнем унижения. Я стояла как вкопанная, надеясь, что он передумает. Но он нетерпеливо повторил движение, на этот раз сопроводив его двумя руками, показывая, как я должна двигаться. Он помнил, как я делала это рукой. Память о том, как мои пальцы скользили по его коже, вызвала новую волну тошноты. Понимая, что выхода нет, что любая задержка только ухудшит положение, я сделала шаг вперед. Потом еще один. Мои ноги были ватными. Я нерешительно протянула руку и взяла его член. Кожа была горячей, почти обжигающей, упругой и странно шелковистой. Он пульсировал у меня в ладони, живой и отвратительный. Он с удовлетворенным видом раздвинул ноги пошире, приглашая меня расположиться между ними. Абсурдная, сюрреалистичная картина, я, в порванном платье, сажусь между ног террориста. В голове, словно спасательный круг, мелькнула мысль: «Это же наше свадебное путешествие с Вовой». Мы должны были сейчас пить вино на балконе, смеяться, строить планы. А я сижу здесь, на коленях, с членом врага в руке.

Сесть было неудобно. Мне пришлось прилечь набок, облокотившись на левый локоть, чтобы правая рука могла свободно двигаться. Я начала механически водить ладонью вверх-вниз по его стволу. Ему нравилось. Он закинул голову назад и издал тихий, хриплый звук.

И тут снова этот шум. Дверь открылась. В комнату, не смущаясь, вошел его напарник. Он что-то быстро и возбужденно сказал на своем языке. Между ними завязался короткий, отрывистый разговор. Я замерла, убрав руку, надеясь, что это какая-то важная новость, которая прервет этот кошмар. Но Азим лишь раздраженно хмыкнул, схватил мою руку и грубо положил ее обратно на свой член, зло сверкнув на меня глазами. Приказ был понятен без слов. Мне ничего не оставалось, как продолжить. Я чувствовала на себе тяжелый, оценивающий взгляд напарника. Он стоял в дверях и смотрел, как я дрочу его товарища. По его позе, по тому, как он переминался с ноги на ногу, было ясно, что он тоже возбужден и хочет разрядки.

Они закончили разговор. Напарник, не спеша, направился к выходу, но на прощание еще раз обернулся и долгим, похотливым взглядом окинул меня, согнувшуюся между ног его друга. Я продолжила двигать рукой. Член снова был твердым и влажным. Мои пальцы скользили, покрытые его липкой, прозрачной смазкой. И тут, в самый неподходящий момент, в мою голову прокралась крамольная, предательская мысль. Я на секунду представила, как было бы классно, если бы такой член был у Вовы. Такой крупный, жилистый, с такой массивной, красивой головкой. Я бы каждый вечер его ласкала, наслаждалась его силой... Я резко отогнала эту мысль, чувствуя, как горит лицо от стыда. Это была защитная реакция психики, попытка найти что-то хорошее в этом абсолютно чуждом и ужасающем опыте.

— Азим

Он показал на себя большим пальцем.

— Азим

Потом ткнул тем же пальцем в меня, подняв бровь в вопросе.

— Наташа, - прошептала я.

— Натяща, - повторил он, коверкая мое имя. И ухмыльнулся. Вот мы и познакомились. Теперь у моего насильника было имя. Азим.

От него пахло потом, грязью и чем-то еще... сладковатым, травяным. Я поняла, что он курил травку. Я вспомнила этот запах из студенческих лет, с вечеринок, где мальчишки предлагали попробовать. Я попробовала тогда один раз, затянулась, закашлялась и так и не поняла, в чем удовольствие. Но аромат запомнила. И вот сейчас, в этой кошмарной реальности, я вдруг с тоской вспоминала ту, беззаботную студенческую жизнь, продолжая механически дрочить член террористу и пытаясь представить, что это Вова.

Азим снова издал тот же чавкающий звук и указал на свой член. Я опустила глаза, надеясь, что пронесет. Но нет. Его тяжелая, шершавая рука легла мне на затылок и начала мягко, но неумолимо направлять мою голову вниз, к его паху.

— Натяща, мма мма...

Мои губы снова оказались прижаты к горячей коже его члена. Я продолжала работать рукой, отчаянно надеясь, что этого будет достаточно, что он скоро кончит. Но ему было мало. Он взял и двумя своими пальцами, грубыми и сильными, вдавил мне в щеки. Стало больно. Он сжимал все сильнее, и его пальцы через кожу буквально раздвигали мои зубы. Я не могла больше держать рот закрытым. Чувствуя, что сопротивление бесполезно и может закончиться сломанной челюстью, я расслабила мышцы и открыла рот. В тот же миг его вторая рука с силой надавила на мой затылок, и я впустила его в себя. Он заполнил все пространство, упершись головкой в горло. Я попыталась отстраниться, поднять голову, мне удалось отодвинуться всего на пару сантиметров, но он снова погрузил его глубже, вызвав рвотный спазм. Слезы выступили у меня на глазах. Смазка на вкус была соленой, но терпимой. Я впервые в жизни держала во рту такой крупный член, и я ненавидела себя за то, что мой мозг в этот момент анализировал именно это.

Почувствовав, что барьер пройден, Азим отпустил мою голову, предоставив мне свободу выбора. Я осталась в нелепой позе с его членом во рту и не знала, что делать. Выплюнуть, значит вызвать его гнев. Продолжать самой, значит окончательно принять свою роль. Но второй вариант сулил скорейшее окончание этого унижения. Ради свободы, ради того, чтобы просто уйти отсюда, я была готова на все. Я медленно, сама, начала опускать голову, погружая его член глубже в горло, и поднимать ее, стараясь активно работать языком, как когда-то делала это для мужа в порыве страсти. Теперь это было пародией на ласку. Было сложно привыкнуть к его размеру, я постоянно давилась, и слезы текли по моим щекам. Когда я подняла глаза, то увидела, что он прикрыл свои, и на его лице застыла маска блаженства. Он получал удовольствие. И тут я с ужасом почувствовала, как внизу моего живота стало тепло. Мне... мне стало не по себе, в моем теле пробудилось что-то, какая-то физиологическая реакция, не зависящая от воли и разума. Это осознание добавило происходящему еще больше извращенной пикантности. Я ненавидела себя за эту слабость, за это предательство собственного тела.

Снова скрипнула дверь. Я инстинктивно попыталась отстраниться, но рука Азима снова легла на мою голову, удерживая на месте. Его напарник вошел и на этот раз ничего не говорил. Он просто молча подошел поближе и стал наблюдать. Он смотрел, как я, Наталья, жена Владимира, сосу член террориста в комнате. Он шепотом, чтобы не спугнуть, что-то сказал Азиму, и пошел к выходу, но его взгляд, полный похоти, на мгновение встретился с моим. И в этот самый момент, под этим двойным взглядом, я почувствовала, как член Азима напрягся, набух и мощно пульсируя, выбросил в мое горло горячую, густую сперму. Ее было очень много, она заполнила мой рот, и я, не знаю почему, начала глотать. Возможно, сработал инстинкт, боязнь, что она попадет на меня, на его одежду, вызовет новый приступ гнева. Странное, иррациональное решение, но я его приняла. Мои глотательные движения и сокращения его члена чередовались, я еле успевала, давясь и кашляя.

Когда он наконец закончил, я выпустила его мягкий член изо рта и отползла в сторону, опустив голову. Я присела на корточки, обхватив себя руками, и стала ждать, чувствуя во рту противный соленый привкус и жжение в горле. Я надеялась. Надеялась, что это было последнее унижение. Что я заслужила его жалость или, по крайней мере, отдых. Что он оставит меня в покое. Он неспешно встал, потянулся с видом человека, хорошо выполнившего свою работу, и натянул штаны. Потом кивком головы показал, чтобы я шла за ним. Мы вышли в коридор. Я шла, глядя в пол, чувствуя себя пустой оболочкой. В дверях помещения с заложниками стоял его напарник. Когда мы поравнялись с ним, он внезапно схватил меня за руку и резко притянул к себе. Его хватка была еще грубее, чем у Азима. Испуганная, я инстинктивно посмотрела на Азима, ища защиты, хоть какого-то намека на то, что я теперь его и он меня не отдаст.

Но я увидела лишь замешательство, переходящее в равнодушие. Он что-то невнятно буркнул, пожимая плечами, как будто говорил: «Делай что хочешь». Я схватила его за рукав, вцепилась в ткань, пытаясь найти опору, но он лишь отстранился, освобождая свою руку. В его глазах не было ни ревности, ни собственничества. Я была для него вещью, которой можно поделиться. Мне стало не просто больно от железной хватки нового захватчика. Мне стало обидно. Унизительно и обидно до слез. Эта последняя, крошечная надежда на какую-то, пусть извращенную, но стабильность, рухнула в одно мгновение. Я осознала окончательно и бесповоротно - я абсолютно одна. Азим мне не поможет. Никто не поможет.

Азим просто занял его место у двери, став новым часовым, а его напарник, с торжествующей ухмылкой, поволок меня обратно в комнату. Дверь закрылась, и я осталась наедине с новым насильником. Цикл начинался снова. Только теперь уже без тени надежды.

Удивительное продолжение вы можете прочитать на https://boosty.to/cuckoldpornstory

Если вам понравился рассказ поднимите его повыше оценкой. Чем больше оценок, тем быстрее я выложу продолжение сюда.

Не забываем про мой ТГ канал https://t.me/cuckoldpornstory