За столом стояла горячая кружка чая, о которую, словно о печь, грелся совсем ещё маленький ребёнок.

На плите шипя, жарилась яичница с сыром. От неё тянуло ароматным паром, пахло уютом и сытостью.

Мокрый, завернутый в полотенце Витя, сидел, сжавшись калачиком на стуле, тихо попивая чай из большой кружки Лены.

Там, за окном, кружились крупные хлопья снега, словно вальсируя в страстном танце, падая на землю.

Свет лампы ярко горел, заливая всю уютную кухню жёлтым светом.

Вванной Лена полоскала замаранные «неприятной неожиданностью» штаны мальчика, чтобы закинуть их в стиральную машинку.

Как только из ванной донёсся грохот стирального барабана, Витя снова сжался, скукожился, словно ожидая неприятных вопросов.

Мысли крутились у него с такой частотой, что порой он забывал, где находится.

Тем не менее, главная мысль, а точнее чувство стыда, никуда не пропадало. Мальчик будто точно знал, что его будут допрашивать, но, как только высокий силуэт Лены показался из ванной, Витя слегка выдохнул.

Безмятежно смотря на мальчика, женщина лишь выключила плиту своими уставшими, шрамированными руками.

От неё веялосладковатым ароматом ягод или фруктов, смешанным с запахом порошка.

До сих пор Витя, кроме её имени, ничего не знал. Это ощущение утомляло мальчика, но безмятежность холодного вечера действовала подобно снотворному.

Казалось, будто это сладкий сон после тяжёлого учебного дня, а между тем, это была реальность.

Её длинные русые волосы спускались ниже плеч, подобно лианам. В её движениях была какая-то тревога, лёгкая нервозность, словно она тоже стеснялась.

Молчаона поставила перед ним ужин — горячую яичницу с сыром и ветчиной. Витя стеснялся этой заботы. Ему почему-то казалось, что он сам должен себя обслуживать, он ведь не безрукий.

Очевидно, тут сыграло роль воспитание его жестокой бабушки, но он этого пока не понимал.

С каким-то огнём интереса в глазахЛена села напротив, разглядывая мальчика, как картину. Её взгляд был не напряжённым, почти незаметным, но между тем, телесно ощутимым.

Она села, подперев голову руками, и просто смотрела.

Витя елс жадностью голодного и уставшего ребёнка, практически сразу заглатывая горячие комки еды.

—Вкусно? — испугав своим глубоким грудным голосом, спросила Лена.

—Очень, — ответил мальчик.

—В каком классе учишься?

—В четвёртом, — сказал с набитым ртом Витя, запивая еду большими глотками тёплого чая.

—Классно. Молодой ещё, — сказала Лена, наливая себе кипяток в кружку, наслаждаясь горячим, пускай и дешёвым, кофе.

—А вам сколько лет? — спросил вдруг паренёк, доедая.

Лена, слегка прихлёбывая из кружки, тут же опустила её и с улыбкой гордо произнесла:

—Вот когда ты со мной на «вы», я точно чувствую себя уже бабушкой. На твой вопрос я отвечу так — не так много. Конечно, больше чем тебе.

Вкухне повисло молчание. Они вдвоём знали, к какой теме перейдут, но пока этого не делали, наслаждаясь тишиной.

Атмосфера напоминала предвоенное время, тот самый момент «за час до катастрофы», когда и воздух становится суше, и само время становится сладким, как шоколад, который вот-вот растечётся от жара войны.

Лена изучала Витю, а Витя отсиживался за кружкой. После упоминания слова «бабушка» из уст Лены ему стало как-то дико страшно. «Она ведь сейчас ищет меня, ругается, ищет ремень и накажет так сильно, что это эхо будет преследовать меня всю жизнь».

Тем не менее, Лена молчала. Внезапно её голос:

—Снова осень... Ты знаешь, что по-английски слово «осень» переводится как «Fall». Но, между тем, в английском языке есть омоним — то есть, точно такое же по написанию слово, которое означает «падение».

Витя внимательновыслушал девушку и задумчиво произнёс:

—Прикольно.

Лена лишь улыбнулась.

—Ну давай, рассказывай, приколист, чего ты весь день тут сидел? Почему домой не вернулся? Почему обкакался? Только давай без обид, пожалуйста. Я за тебя переживаю, — сказала уверенно девушка, положив ладони на руки мальчика.

—Да... я просто гуляю, — сказал, притворно смеясь, мальчик, почёсывая переносицу.

—Да-да, так я тебе и поверила. Давай, ты из меня дуру не будешь делать. Я прекрасно понимаю, что у тебя проблемы, и просто хочу помочь. Ты ещё в силу возраста даже не представляешь, в какую жопу, извини за выражение, ты мог попасть, — говорила громко и эмоционально девушка, вытащив из холодильника шоколадку и долив в кружки чаю.

Витя тревожно забегал глазами.Ему было стыдно за свой поступок, за ситуацию, за штаны, даже за своё поведение сейчас.

Дрожащим голосом мальчик сказал:

—Простите меня, пожалуйста... — начинал плакать. Только сейчас он осознал, в каком одиночестве находится. Ему стало очень тревожно, казалось, что мир, даже такой хрупкий, вот-вот рухнет, обвалится и придавит его.

Но вдруг за спиной он почувствовал руку, которая нежно гладила его по оголённой спине.

Лена чуть опустилась, поцеловала ребёнка в лобик, а после проронила:

—Никто тебя здесь не осуждает, милый. Я просто хочу тебе помочь. Мы же друзья? Так?

—Так, — сказал Витя приглушённым от всхлипов голосом.

—Ну вот. Даже если у тебя проблемы в семье, поверь, я тебя не оставлю и не брошу. Я сама прошла через такое же и на своей шкуре знаю, что такое, когда тебя все бросили.

Лена подняла подбородок мальчика и с хитрой улыбкой произнесла:

—Ты же мощный мужик! Весь день, как настоящий спартанец, мокрым и голодным проходил, даже туалет тебе не помеха. Так что давай, не стесняйся, пей чай, кушай шоколад и рассказывай.

Витя улыбнулся шутке Лены.Ему показалось комичным, что она сравнила его страх перед бабушкой с сильными греческими войсками, которые не боялись ничего.

Паренёк слегка покраснел и улыбнулся.

—Ну вот, ты улыбаешься. Уже хорошо.

Хочешь, я зажгу свечки на кухне и выключу свет? Будем с тобой как заговорщики в старом замке, — озарилась идеей Лена.

Лена быстро побежала за свечками и канделябрами для них, напевая какую-то знакомую для Вити песню.

Слова были просты, но так изящны, они так сладко лились из Лены, что освобождали душу от проблем. Казалось, что все еще можно исправить, ошибки, неудачи. Вместе с ней. С неизвестной подругой.

Когда девушка обставила стол, зажгла перламутровые свечи, испуская синий, горький дым, выключила свет во всей квартире, на мгновение, Витя подумал, что это его "ожившая мама".

Никогда ему не было так весело и хорошо, так просто, будто он вышел из горящего, задымлённого здания на свежий воздух.

За столом зажглись сосиски свечек. На кухне внезапно возникла какая-то странная атмосфера близости. Точно за этими тремя свечками не было больше ничего, будто весь мир находился только здесь, в этой уютной кухне.

Тени от свеч тянулись длинными колбами по полу.

Напротив сидела довольная своей затеей девушка с глазами почти как у ребёнка. Они зажглись этой яркой вспышкой и перестали быть тяжелыми.

— Ну вот, граф, рассказывайте вашу историю. И с подробностями. Графине де Дягилева ждет полную удивительных приключений и воспоминаний историю вас, молодой человек.

Витя проронил слезы радости, но тут же сделал вид, что протирает слезы из-за зевоты.

Ласково наблюдающая женщина замерла.

— Все началось с момента смерти мамы. Мне было тогда четыре. Честно, даже понять не мог, что она реально умерла. Отца у меня не было, он куда-то ушёл. Я остался жить с бабушкой. — говорил Витя.

За окном валил снег, а тусклые фонари обливали медовым светом тёмные холодные углы и закоулки.

На часах на кухне, возле большего, толстого телевизора, показывало одиннадцать ночи. В это время бабушка бы уже спала и Витя был с чувством опустошение после домашнего задания с бабушкой.

— Я остался с бабушкой. Она иногда добрая, но чаще всего строгая. После смерти мамы, бабушка кричала и резала себе вены. Я помню этот день, когда она истекала кровью в ванной комнате и лужи красной кровью текли по полу, да так, что меня напугали. Я тогда громко кричал, плакал, но не мог понять, что делать и позвал соседей

.

— Герой — сказала тихонько Елена сосредоточено смотря на мальчика совершенно по-новому. По-взрослому.

— Когда я позвал дядю Мишу, он громко сказал, что «Гореть ей в аду». После этого я наброисля на него, но получил крепко по голове. Благо, в это время, тетя Оля из полиции подошла и узнав о бабушке тут же позвонила в скорую, а сама побежала к нам.

Уже Елена сидела и тихо всхлипывала, пытаясь не зареветь.

_ Тетя Оля, хоть и чуть младше тебя, тетя Лена, но она быстро нашла бинты в аптечке и перетянула бабушке руки. Когда она зашла в ванную, она громко крикнула мне :

— Стой ! Не заходи ! — и закрыла дверь, будто не зная, что я уже все видел.

— Бабушка спасли ? — спрашивала Елена, протирая слезы с глаз.

— Да, но... — дрожащим голосом начал мальчик, ощущая как непреходящий ком проникал все глубже в горло.

— Но что, милый ?

— Бабушка сказала, что я всё как всегда испортил. — заревел громко Витя, резко трясясь, судорожно извиваясь.

Лена быстро взяла мальчика на колени, точно сына.

Она нежно стала прикасаться губами к его лицу, точно забирая его боль. Её волосы укрыли его тело, спрятали от терний жестокого и несправедливого мира.

Лена нежно и монотонно повторяла:

— Я люблю тебя, милый, никогда не брошу, слышишь ?

Внезапно, мальчик успокоился, все так же прикасаясь рукой к её тонкой женской шеи и к чудесным шёлковым волосам, которые струились уже и по телу Вити.

— тридцать — сказала Лена, поглаживая колени ребёнка.

— Что ? — спрашивал устало мальчик.

— Мне тридцать. Вчера исполнилось.

Всегда думала, что добравшись до этого момента, стану уже полностью взрослой, свободной женщиной, обрету семью, дом, работу. Всегда была мечта, словно завтра будет лучше.

— С днем рождения — сказал мальчик укрываясь её волосами и обнимая её шею.

— Спасибо, родной.. Спасибо.

В этой темноте таилось всё. Любовь, тоска, но больше всего было спокойствия.

Удивительного спокойствия, которое точно пламя, исходила от Лены.

—Лен...

— Да ?

— Почему у тебя шрамы на руках ?

— Хах... Последствия глупых ошибок..Препаратов... Героина.

—Героина ?

— Да, солнышко, героина. Борюсь до сих пор с ним, с этой ядовитой сранью... Самое страшное в жизни наркомана отсутствие смысла. Вот бросил ты героин, кокаин и прочие ужасные вещества, а что дальше ? Жить ? Без друзей, родных... Ты существуешь, пробуешь себя, но ничего, как правило, не выходит, потом рецидив, снова зависимость и так ровно до тех времён, пока ты не совершишь глупость.

— Ты тоже резала вены ?

— Резала, любимый...

— Лен

— Ммм ?

— Что мне делать ?

— Жить, сладкий... Просто жить.