Стакан холодный, липкий от конденсата. Кофе внутри — слишком сладкий, с привкусом металла и дешевого сиропа. Первый глоток — и язык немеет. Живот сводит волной огня, клитор пульсирует, как сумасшедший моторчик под кожей. Трусы промокли мгновенно, кружево впивается в кожу. Кабинка вокзального туалета. Воняет ржавой водой, мочой и спермой предыдущих "гостей". Он хватает меня за волосы, вонзает пальцы в кожу, толкает на колени. Кафель ледяной, колени тут же краснеют.Член в рот — горячий, соленый, с прожилками вен. Вкус дешевого мыла, пота, чужих рук. Давит глубже, до рвотного спазма. Слезы текут сами, слюна пузырится. Он смеется, хлопает меня по щеке своим мокрым от моих слюней членом.

— Шире, шлюха.

Я сосу, стараясь не задохнуться, но он резко разворачивает меня, поднимает, ставит на колени. Спина выгнута задница к верху, ноги разбросаны, как у куклы. Вагина принимает его слишком легко — дурацкий возбудитель сделал ее мокрой и ненасытной. Он вгоняет член в меня себя, вагина хлюпает, внутри смесь смазки и его спермы.

Мысль: "Беременность?"Но не успеваю испугаться — их уже четверо.

— Ебать, у нее даже из жопы течет!

— Препарат работает, сука даже не сопротивляется.

Я не хочу быть давалкой, но тело уже само тянется, выгибается, требует больше. Руки хватают мою грудь, сжимают, скручивают соски. Чужие пальцы в анусе, во рту, в киске.

— Прошу... глубже.

— Вот же ненасытная шлюха!

Они смеются. Я тоже. Оргазм бьет волнами, спазмы, судороги, я больше не человек — я просто дырка, мокрая и довольная.

— Это ведь твой муж виноват, — шипит он, втискивая член в мой рот. — Неблагодарная сука. Дома не ебут — вот ты и расползаешься по членам.

Резкий вдох — и сознание врезалось в меня, как нож в мягкое масло. Тело — одно сплошное больное пятно: потное, липкое, с тупой пульсацией в самых неожиданных местах. Пустое купе пахло дешевым дезодорантом. Проводницы нет — только скомканные простыни и этот чертов спортивный костюм, облегающий мое тело так плотно, будто пытался стереть границы между тканью и кожей. Кофта нещадно жала под грудью, подчеркивая каждый мой вздох. Да, я все еще чертовски красива — но в этом убогом наряде выглядела как потасканная проститутка, только что вылезшая из-под груды пьяных матросов. Хотя, если сравнивать с тем, что было ночью... это был настоящий гламур. Не стала ждать проводницу. Да и что я могла ей сказать? "Спасибо за костюм"? Вышла, не оглядываясь. Она — единственная, кроме них, кто видел меня... такой. Размазанной по грязному полу вокзального туалета. Использованной, как одноразовый презерватив. Человеческой подстилкой, на которую вылили все свои самые грязные фантазии.

Дорога домой растянулась в бесконечность. Каждый шаг отдавался ноющей болью между ног, где до сих пор сохранялась припухлость и липкость. Препарат выветрился, оставив после себя только странную пустоту и...

Стыд? Нет.

Отвращение? Тоже нет.

Жажду повтора?

И тоже нет.

Будь я девочкой лет восемнадцати — да, это сломало бы меня. Но в своей жизни я пережила куда более унизительные вещи. Более грязные. Более пошлые.Я ловила себя на том, что зубы сами сжимаются, когда вспоминаю, как первый из них вошел в меня без предупреждения. Как боль — резкая, обжигающая — моментально превратилась в нечто другое. Как мое тело, предав все принципы, начало двигаться навстречу, жадно, ненасытно.

Тогда. 18 лет назад.

Дневная я — студентка в костюмчике, с волосами, убранными в тугой пучок. Губы — нейтральный блеск, взгляд — опущен в конспекты. Я делала вид, что не замечаю, как преподаватели разглядывают мой изгиб талии, как их пальцы постукивают по столу, когда я наклоняюсь за упавшей ручкой.

Ночная я — совсем другая.

Неоновый свет стрип клуба пробивался сквозь слой тонального крема, которым я замазывала синяки на бедрах. Здесь мужские руки хватали меня, грубо, оставляя следы.

«Крутись, шлюха!»

«Раздвинь ноги шире… Ты же для этого здесь!»

Я попала сюда благодаря Кристине.

Мы встретились у торгового центра после провального собеседования. Кристина сидела на лавочке, курила «Приму», и дым кольцами выходил из ее ярко-красных губ.

— Ну и хуйня, дорогуша, — она окинула меня взглядом, будто раздевала на месте. — С такими сиськами и этим ангельским личиком тебе только на шесте трястись… Или на коленях, с членом в глотке.

Я покраснела. Где-то глубоко внутри, в самой потаенной яме живота, дрогнуло что-то горячее и стыдное.

— Я учусь на международных отношениях… — пробормотала я, сама не понимая, зачем оправдываюсь.

Кристина фальшиво ахнула, приложив руку к груди:

— О, божечки! Значит, будешь самой образованной дырочкой в нашем клубе. Представляешь, как эти толстожопые будут кончать быстрее, когда ты начнешь шептать на французском, как хочешь, чтобы они кончили?

Ее рука скользнула по моему бедру, пальцы впились в кожу — не лаская, а проверяя.

— Смотри, умница, — она наклонилась так близко, что я почувствовала запах дешевого вина и сигарет. — Ни один «приличный» мужик не возьмет тебя замуж, если узнает правду. Но зато… — ее ноготь провел по моей шее, — ты можешь заработать на том, что у тебя между ног. И поверь, они заплатят за него втридорога.

Я закусила губу. Похоть и азарт смешались в комок в горле.

— А если я передумаю?

Кристина хрипло рассмеялась

— Ты не передумаешь. Потому что я уже вижу, как ты будешь вылизывать их яйца, как станешь заглатывать их до самого горла, давясь, но не останавливаясь… Как будешь скулить, когда они будут заливать тебя спермой, а ты — благодарно подставлять ротик, чтобы ни капли не пропало.

Она сунула мне в руку визитку. На ней — адрес клуба и жирная губная помада в виде отпечатка поцелуя. Я же опешила от её прямоты. Ни одна женщина в моей жизни не говорила со мной так грубо, так... откровенно похабно. Её слова обжигали, но с странным, пьянящим покалыванием.

"Она права", - промелькнуло у меня в голове, пока я наблюдала, как Кристина лениво затягивается сигаретой, её накрашенные губы плотно обхватывали фильтр. Я вдруг поняла: эта встреча не была случайной. Кристина и не думала устраиваться на работу - она высматривала здесь, у торгового центра, новых девчонок. Стрип-клубов в городе хватало, но этот стрип клуб славился другим - там можно было не только посмотреть, но и купить девушку на час. А я, глупая, жадная до денег студентка, сама нарвалась на её цепкий взгляд.

"Ты даже не представляешь, сколько они готовы платить за такую..." - её пальцы скользнули по моей щеке, - "...чистенькую. С твоей внешностью и подачей. Будешь выбирать, кого пускать между ног, а кого гнать в шею."

Я сглотнула. В горле стоял ком - смесь того самого, грязного возбуждения, которое я боялась в себе признать. Кристина видела это - её глаза сузились, будто она читала мои мысли.

"Не бойся,. Мы начинаем с иллюзий, " - она бросила окурок и раздавила его каблуком, - "Но быстро понимаем - лучше быть богатой шлюхой, чем честной нищенкой."

Её рука вдруг сжала мою грудь через тонкую ткань блузки, грубо, по-хозяйски. Я вскрикнула, но не отстранилась.

"Видишь? Ты уже завелась, " - она засмеялась, убирая руку, - "Тело умнее тебя. Оно уже сказало "да". Осталось только твоей гордыне заткнуться."

Через день я уже сидела в кабинете директора клуба, старательно рассказывая о своей спортивной юности. Мои пальцы нервно перебирали диплом - единственное, что связывало меня с той, чистой жизнью. "Гимнастика... да, я могла сесть на шпагат без разминки", - говорила я, а директор, толстый мужчина с потными ладонями, даже не скрывал, как смотрит мне на грудь.

Еще через день я уже стояла на сцене рядом с Кристиной. Ее опытные пальцы расстегнули мой лифчик с театральной медлительностью, будто давая зрителям насладиться моментом. Холодный воздух клуба ударил по обнаженным соскам, и я почувствовала, как между ног стало предательски мокро. Кристина шептала мне в ухо, пока толпа ревела: "Смотри, как они тебя хотят, дипломница. Сегодня ты будешь самой дорогой дыркой в этом клубе."

А еще через день... Я уже стояла на коленях в грязной подсобке, упираясь лбом в продавленный матрас. Одной рукой я водила по члену первого мужика, круговыми движениями у головки. Другой - стягивала в сторону кружевные трусики (те самые, что купила на первые деньги), подставляя себя второму. "Глубже, шлюха", - хрипло сказал он, вгоняя в меня всю длину разом. Я застонала - не от боли, а от того, как его яйца шлепнулись о мою кожу, горячие и тяжелые.

Но из этих липких воспоминаний меня вырвал голос — пронзительный, как скрип ножа по стеклу.

— Алина-а! — соседка Лена растягивала мое имя, будто пробуя на вкус. — Что это ты в таком... интересном наряде?

Ее пальцы с длинными фальшивыми ногтями впились мне в плечо, разворачивая к себе. Я постаралась прикрыть пятна на спортивных штанах — те самые, что проступили за ночь.

— Просто... утренняя пробежка, — выдавила я, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

Лена фыркнула, ее взгляд — скользнул вниз:

— Пробежка? В три часа дня? — Она наклонилась ближе, и я уловила запах ее дешевого парфюма, смешанный с чем-то кислым. — Или... пробегали тебя, милочка?

Ее рука вдруг дернула воротник моей кофты, обнажая синяк.

— Ой-ой-ой, — зашептала она, и в ее голосе заплясали мнимые соболезнования, — Да тебя целая футбольная команда пробежала, судя по отметинам...

Где-то внутри все сжалось — не от стыда, а от ярости. Эта же самая Лена два года назад вылизывала мои туфли, когда я помогла ее сыну с поступлением. А теперь...

— Кстати, — ее голос стал сладким, как испорченный мед, — Вчера видела очень интересное видео в одном паблике... Там девушка — ну вылитая ты! — так артистично...

Я резко дернулась назад, но ее хватка лишь усилилась.

— Расслабься, соседушка, — она облизнула тонкие губы, — Я же не осуждаю. Просто... любопытно — муж-то в курсе, что его женушка...

Меня прошиб ледяной пот. В одно мгновение перед глазами пронеслись картины:

Коллеги в офисе, шепчущиеся за моей спиной, тыкающие пальцами в экраны смоченными от возбуждения губами

Марк, швыряющий мои вещи на лестничную клетку: "Я тебя, шлюху, любил, а ты..."

Дочки - Ева с ее предательски взрослым взглядом: "Мама, это правда ты?" и маленькая Алиса, не понимающая, почему все плачут

Всё. Всё, что я строила годами - карьера, семья, репутация - рушилось в один момент.

— Ты чего, Алин, напряглась? — Лена вдруг рассмеялась, по-дружески хлопнув меня по плечу. — Я же шучу! Просто не надо носить спортивку на голое тело, тем более такую... потасканную.

Мое сердце, которое секунду назад готово было выпрыгнуть из груди, вдруг замерло. "Зря паникую. Она ничего не знает. Еще не знает."

— Да я... просто вспотела на пробежке, — выдавила улыбку, замечая, как Лена пристально рассматривает мое декольте. Мой взгляд автоматически опустился вниз - ах да, кофта расстегнута, и синяк в форме пальцев явно просвечивает над левой грудью.

Лена сделала вид, что не заметила. Но в уголке ее глаза заплясал тот самый, знакомый блеск - блеск шакала, учуявшего кровь.

Я ввалилась в квартиру, прислонившись спиной к двери, как преступник, вернувшийся на место преступления. Тишина. Только тиканье часов на кухне отсчитывало секунды моего временного спасения.

На холодильнике желтел стикер:

"Уехали к маме в деревню. Вернемся завтра вечером. Еда в холодильнике. Не скучай."

"Повезло..." — прошептала я, чувствуя, как смешно это звучит.

Повезло. После того как:

— Меня трахнули четверо в вокзальном сортире

— Сперма до сих пор сочится между ног

Я расхохоталась, резко оборвав смех, когда заметила в зеркале:

— Синяк на шее

Холодильник гудел, предлагая "еду" — вчерашний борщ, который я так и не успела доесть перед тем вокзалом. Жизнь продолжалась, будто ничего не случилось.

"Очень повезло, " — повторила я вслух, начиная дрожать. Потому что знала — это не удача. Это затишье перед бурей. Завтра они вернутся. Завтра мне придется целовать дочек, принимать объятия мужа... и делать вид, что я все та же Алина.

А не та, что, содрогаясь от чужой спермы в вокзальном туалете, ловила себя на мысли: "Когда они придут снова?"

Я механически проглотила борщ, стоя у микроволновки. Потом набрала ванну до краёв, как в тот вечер двадцать лет назад - после первого рабочего дня в стрипухе.

Горячая вода обжигала синяки. Я смотрела, как сперма (их сперма, чужая, липкая) всплывает белесыми нитями. Мыло пенилось розовыми пузырями, но не могло перебить запах - этот едкий микс дезинфектора, пота и мужских выделений.

И я ненавидела их. Но не за насилие.

За правду.

Потому что где-то между третьим и четвертым клиентом, когда мое тело предательски затряслось в оргазме, я вспомнила: я люблю это. Люблю быть дыркой. Люблю, когда используют. Люблю этот момент, когда перестаешь быть человеком и становишься просто мясом.

Вода остывала. Я сжала мочалку до хруста в пальцах. Проблема не в том, что они меня трахнули. Проблема в том, что они сорвали крышку с котла, который я так старательно запечатывала годами - с карьерой, детьми, дорогими костюмами.

А вчера в вокзальном туалете, с содранными коленями и ртом, полным спермы, я на секунду стала настоящей. И это страшнее любого шантажа.

Я погрузила лицо в воду, пытаясь утопить правду. Но тело помнило всё - как влагалище сжималось в пустоте, требуя новых членов.

Пора выходить.

Мое состояние ухудшалось с каждой минутой, а воспоминания накрывали новой волной. Этот проклятый стрип-клуб, который так пафосно называл себя "элитным заведением", а на деле был обычной дырой для маргиналов.

Костюмы, подчеркивали унижение: стринги, настолько узкие, что врезались в кожу, и бикини которые едва прикрывали соски.

Клиенты — от пьяных офисных работников до откровенных уголовников, которые смотрели на нас не как на людей, а как на мясо.

Матрас в подсобке — пропитанный потом, спермой и моими же выделениями, с желтыми пятнами, которые уже не отстирывались.

Но хуже всего были девчонки.

"Смотри-ка, наша дипломница опять делает умное лицо", — хихикала Рыжая, пока я переодевалась.

Рыжая стерва Вика с силиконовой грудью четвертого размера и комплексом богини. Она обожала унижать меня:

Засовывала свои потные трусики мне в нос со словами: "Понюхай, как пахнет настоящая женщина, дипломница"

Странная вещь - время. Спустя годы я ловила себя на мысли: будь я мужчиной, моей женой стала бы либо Рыжая Вика, либо сама Кристина. Эти две шлюхи.

Вика.

Ее ненависть ко мне была чище любой любви. Она засовывала свои пропитанные потом трусики мне в нос не просто так - это был урок. "Ты думаешь, только мужики умеют трахать?" - хрипела она, прижимая мое лицо к своей огненной лобковой растительности. Я давилась, плакала, но научилась. Научилась находить клитор языком, чувствовать, как дрожит женское тело перед оргазмом, отличать фальшивые стоны от настоящих.

Кристина.

Она не врала. Никогда. "Ты будешь сосать за деньги" - и я сосала. "Они будут называть тебя шлюхой" - и называли. "Ты полюбишь это" - и я...

Я проснулась в поту. Утро светилось болезненной желтизной за грязными шторами. Температура. Не просто жар - внутренний пожар, будто все унижения, вся грязь тех лет вспыхнули разом.

Рука автоматически потянулась между ног - проверить. Не та ли это болезнь, что подарил мне вокзальный ублюдок? Или... или это просто тело вспоминает. Вспоминает потные ладони Вики на моих бедрах, ее прокуренный голос: "Глубже, сучка, или хочешь, чтобы весь вуз узнал, какая ты трусливая дыра?" Год спустя до меня наконец дошло — игра не стоила свеч. Я пришла в Стрип-клуб, ослепленная блеском: хотела тех самых туфель Louboutin, что красовались на сокурснице Кате, мечтала о часах Cartier, как у декановой дочки.

Ирония? Мои родители — мать-учительница и отец-военный— исправно присылали деньги. Мне хватало. На еду, на книги, даже на те самые духи. Но этого оказалось мало — мне нужен был блеск, жизнь, где покупают любовь за кольцо с бриллиантом.

Год превратил меня в идеальную дырку для слива. Я научилась:

— Глотать, не морщась, даже когда член пахнет

— Кончать по команде, когда клиент тыкал пальцем в мой клитор, как в кнопку лифта

— Улыбаться, когда мне плевали в лицо, называя "общественным туалетом"

Мне это нравилось. Нравилось чувствовать себя нужной, желанной, даже если ценой было превращение в мокрую плоть без имени.

Тот последний рассвет застал меня на коленях в подсобке, вытирающей липкие бёдра бумажными полотенцами. Третий клиент этой ночи

Телефон вибрировал. Новое сообщение от "агента":

"Готов контракт. Групповуха с, 50к за съемку. Плюс бонус за пирсинг сосков".

Я подошла к зеркалу, размазывая по щеке чужую сперму. В глазах не было ужаса - только глубокая, костная усталость. Не от работы. От понимания, что вот оно - дно. Следующая ступень:

Силиконовая грудь, как у Вики

Татуировка "Суй" над лобком

Анальные сцены за дополнительную плату

Кристина нашла меня так - стоящей перед зеркалом в рваных чулках.

"Ну что, дипломница, - она выпустила дым мне в лицо, - готовишься к кастингу?"

Мы говорили спокойно. Без истерик. Она пыталась убедить:

"Ты же родилась для этого. Лучшая дырка в клубе".

Но я уже видела дальше - 30 лет, изношенные отверстия, клиенты, требующие всё более жёстких сцен.

Денег было достаточно. Опыт - бесценен. Я вышла из Стрипклуба с одной сумкой, оставив там:

3 пары трусов с чужими ДНК

На прощание Вика сунула мне в карман свои кружевные трусики:

"На память, интеллигентная ты наша".

Ушла я вовремя — за два месяца до того, как Этот стрип клуб громко прикрыли. Видела Кристину и Вику по телевизору: мои бывшие наставницы в наручниках, с растрепанными волосами, но все такими же наглыми ухмылками. Грустно и смешно. Эти стервы до сих пор мои лучшие подруги — кто еще так честно скажет тебе, что ты "кончаешь, как раненая лань"?

В универе многие удивлялись: откуда у скромной Алины машина и дизайнерская сумка?

"Копила, " — лгала я, поправляя воротник, скрывающий следы от зубов.

Правда же была в другом:

— Я стала профессиональной дыркой

— Научилась кончать по команде

— Запомнила вкус семидесяти трех разных членов

Но главное — добилась своего. Те самые туфли Louboutin теперь пылились в шкафу. Cartier тикал на запястье. А по ночам... по ночам я ловила себя на мысли позвонить бывшим клиентам. Их номера все еще хранились в телефоне под именами:

"Максим-юрист (хороший наклон)"

"Серега-стоматолог (любит в попу)"

Но тогда появился Марк. Мой будущий муж.

Марк. Мой муж.

Бывший гопник с перебитой переносицей и детской непосредственностью во взгляде. Мы познакомились, раздавая листовки у метро - он тогда стеснялся, что не умеет читать быстро. Его дружки - такие же быдловатые ухари - тут же облизывались на меня, но Марк почему-то решил, что я "недотрога из института".

Ирония?

Я, прошедшая через:

93 члена (если считать только вагинально) Групповухи в подсобке, делала вид, что краснею от пошлых анекдотов.

Его измены

Он даже не скрывал. То "загул с братвой", то "девчонка из кафешки". Его друзья, похабно подмигивая, докладыли мне подробности - видимо, надеясь, что после ссоры я лягу под них. Они не знали, что их потные предложения "развести тебя на измену" стоили дешевле, чем мой часовой сеанс.

Предложение

Он сделал его пьяным, в грязной подъездной обшарпанности. Я уже носила под сердцем Еву - третью его "залётную"

Правда о нас спустя 18 лет. Он был ужасным мужем - пивной живот к тридцати, храп как у трактора, привычка оставлять следы чужих трусиков в карманах джинсов. Но когда впервые взял на руки нашу дочь - этот громила дрожал, боясь сломать хрупкое создание. Теперь, когда я зарабатываю втрое больше, он хвастается моей карьерой перед друзьями в гараже, ревнует к моему начальнику (о боже, если б он знал правду), и до сих пор свято верит, что до брака у меня был "всего один неудачный опыт".

За эти 18 лет всё устаканилось. Я научилась не замечать его ворчание по утрам. Мы как два старых дерева, чьи корни переплелись так сильно, что уже невозможно понять, где заканчивается одно и начинается другое.

Я любила его. Сильно. Несмотря на его измены в начале брака, несмотря на мои тёмные секреты, несмотря на то, что мы оба знаем друг о друге далеко не всё. Он стал частью меня его привычка кряхтеть, когда наклоняется завязать шнурки, его смех, когда он действительно радуется.

И если бы он сейчас спросил: "Ты счастлива?" - я бы ответила "да". Потому что за 18 лет мы прошли путь от страсти к привычке, от привычки - к усталости, а от усталости - к этой странной, тёплой привязанности, которая крепче любой страсти.

Gроспала весь день, разбитая, как после ночной смены. Марк ввалился в квартиру с дочками

— Ну что, королева, как ты? — Он шлёпнул меня по заднице

Я прикрыла лицо рукой, делая вид, что потягиваюсь, — лишь бы не видеть его взгляда.

— Устала... Работа.

Он хмыкнул, уже копаясь в холодильнике:

— А я с пацанами в бар. Ева за старшую.

Дверь захлопнулась. Тишина.

Ева — моя 15-летняя копия, только без грязи. Добрая. Чистая. Не знает, что её мать когда-то раздвигала ноги за деньги. Я села у окна, сжимая телефон. Найти их. Этих ублюдков с вокзала. Не для мести — мне нужно было убедиться, что видео не гуляет по сети.

Но тело подвело. Температура подскочила, будто напоминая: ты больше не та крепкая шлюха

Через пару дней я позвала Кристину с Викой - только они могли понять. Марк увез дочек в аквапарк (слава богу за его вечную потребность "развеяться с детьми"), оставив мне поле для исповеди. Я выложила все. Про вокзал. Про четырех ублюдков. Про то, как мое тело предательски кончало, когда они называли меня шлюхой. Я разлила по бокалам вино (дорогое, "для приличия"), когда речь зашла о самом страшном — о препарате.

— Это китайская дрянь PCPA — фыркнула Вика

Кристина мрачно добавила:

— Держится в жировой ткани до 90 дней. Половина девчонок в "Сапфире" до сих пор на антидепрессантах.

Я машинально потрогала живот — там, под слоем дорогого крема, возможно, всё ещё плавали эти молекулы.

— Фишка не в химии, — Вика резко сбросила шутливый тон. — Он не просто разьдает мозг — он его выворачивает наизнанку. Особенно бывших нимфок и шлюх: вытаскивает всё дерьмо, которое ты годами закапывала. И если физиология добавит ощущение вечной овуляции, то тут ещё и помножай это на десять, восторг для профессиональных дырок. Ха! Можно сказать, они попали в яблочко.

"Самое пиздецовое, " — Вика налила себе еще коньяку, "что теперь, когда эта химическая дверь распахнута, твоя шлюшья сущность будет норовить вылезти наружу. Как та старая клиентка помнишь? Та, что кончала от оскорблений?"

— Вариантов у тебя три, — Кристина перечислила на пальцах:

Психушка. Исчезнуть на три месяца. Дать волю чуствам.

— Так что… — Вика встала, поправляя своё дорогое теперь пальто. — Делай как знаешь. Ты же умная девочка.

Они ушли, оставив после себя только ещё больший страх.

И спустя неделю началось — то, о чем предупреждали Вика с Кристиной, Я пыталась бороться. Но чем сильнее сопротивление — тем изощреннее становилось мое тело...

Никогда не оставаться одной

Я набивала дни встречами, как проклятая. Офисные планерки, школьные собрания для Евы, даже походы в церковь. Между планерками и отчетами врывалась в кабинку, срывала с себя мокрые трусы и, прижав ладонь ко рту, чтобы не застонать. Клитор пульсировал,, — и чем сильнее давила, тем яснее понимала: это не просто пальцы. Кончала быстро, грязно, с судорогой в животе — и через пять минут уже докладывала начальству, как будто между сладкими судорогами и дедлайнами не было ровно ничего.

Это было ужасно. Я никогда — даже в самые годы — не чувствовала такого безумия в крови

Метро. Утро.

Его руки — чужие, наглые — скользнули под юбку в толчее вагона. Я не оттолкнула.

Пальцы впились в кожу бедер ровно так, как мне было нужно.

Дыхание незнакомца — перегар и дешевый кофе — вспыхнуло в ноздрях наркотиком.

Я прикусила губу, чувствуя, как: Трусы промокают за секунды Спина выгибается сама, подставляясь под ладонь

Запахи как наркотик Я начала нюхать всё:

Коллега Наташа пахла дешевыми духами и чем-то кисловатым под юбкой. Когда она наклонялась за файлами, я закрывала глаза, вдыхая глубже. Даже Евины трусы в корзине для белья... Стыд гнал прочь, но нос все равно ловил этот невинный аромат подросткового возбуждения.

Я шла домой с работы пешком — специально, чтобы унять это проклятое тело. Но судьба, как всегда, решила надо мной поиздеваться...

Дождь хлестал по лицу, как плеть, но я не ускоряла шаг. Пусть холод прошибает до костей — хоть так можно было заглушить ту дрожь, что копилась между ног.

И тут — ржавая "Лада" с подвывающим двигателем.

Окно опустилось, и Сергей, самый мерзкий из друзей Марка

— "Алина? Ты че, без машины?!" — Его голос хриплый от сигарет, ухмылка наглая.

Он притормозил, брызги грязи заляпали колготки:

— "Садись, подвезу!" — Его взгляд скользнул по моей мокрой блузке, прилипшей к груди.

Я должна была отказаться.

Но ноги уже несли меня к машине. Он пахнет так же, как те четверо вокзале. Я села в машину, знала, что Сергей давно мечтал меня трахнуть. И сегодня я позволю этому случиться.

Дверь захлопнулась с глухим стуком. Сергей ухмыльнулся, будто только что выиграл в лотерею.

— "Ну что, Алина, давно не виделись..." — Его голос хрипел, как мотор его ржавой "Лады".

Я не ответила, но ноги сами раздвинулись чуть шире.

Он заметил. Мы говорили ни о чем: Как работа? Как Марк? Как дождь

Но его рука уже лежала на моем колене. Обычно я бы взвизгнула, отшлепала его по пальцам, пригрозила .

Но сейчас...

Я расслабилась в сиденье, позволив его ладони скользнуть выше.

Его пальцы впились в кожу бедра.

— "Ты вся мокрая..." — прошептал он, и не уточнил, от дождя или от чего-то еще.

Я не отстранилась.

Вместо этого — прикрыла глаза, чувствуя, как: Дыхание учащается, трусы промокают окончательно, тело само подставляет себя, как в старые времена

Я наклонилась, пальцы вцепились в его ремень, и через секунду его штаны были спущены до колен. Передо мной предстал его толстый, волосатый член, уже наполовину возбужденный, с каплей преякулянта на головке. Запах ударил в нос — густой, мускусный, смесь пота, кожи и чего-то животного, что заставило мое сердце бешено колотиться. Я не стала ждать, не стала притворяться — просто взяла его в рот сразу, до конца, чувствуя, как он заполняет мое горло.

Сергей ахнул, его пальцы впились в мои волосы, но не для того, чтобы остановить, а чтобы прижать глубже. "Ну наконец-то, шлюха..." — прохрипел он, и в его голосе звучало что-то между торжеством и презрением. Он столько лет меня добивался, столько раз намекал, прижимался в гостях, шутил похабно, а теперь я сама лезу к нему в штаны, сама опускаюсь на колени в его вонючей машине.

И самое страшное — мне это нравилось.

Его циничность, его подлые шутки, даже то, как он грубо дергал меня за волосы, заставляя глубже брать его в рот — все это будило во мне что-то грязное, давно забытое. Я чувствовала, как слюна капает мне на грудь, как его яйца шлепаются о мой подбородок, и внутри все сжималось от дикого, постыдного возбуждения.

продолжение а так же полная первая часть на моем бусти https://boosty.to/diholeass