КАСТИНГ

Только для личной коллекции

Она была замужем.

Мы познакомились с Лилей на ресурсе, где слова пахнут телом. Где между абзацами текут соки, а между строками — зов, который слышат только такие, как она. Такие, как я. Наше общение не было случайным - она оценила мой рассказ, а я просто написал ей в личку. Я почувствовал её сразу — по формулировкам, по аккуратной смелости, по скрытому вежливому голоду. Она легко отвечала на мои вопросы, как будто мы давние знакомые, у меня тоже складывалось такое ощущение с первых минут общения. «Миниатюрная мама троих детей» - так она впервые себя описала. А потом было фото - неожиданно дерзкое и откровенное - стройная миниатюрная девушка, на вид максимум 25 лет, в коротких шортиках. Стройные ножки, рубашка расстегнута - очаровательные крепкие сисечки с задорно торчащими в стороны сосочками. Но главно - это взгляд - игривый, жаждущий, с огнем желания, пробивающимся изнутри. Она не кричала: “возьми меня”. Но весь ее образ говорил — “я готова, если ты решишься”.

Я решил.

Я предложил ей сняться, принять участие в откровенном кастинге.

Нет, не для сайта. Не для грязного канала в Telegram.

Только для меня - не скрою, самая большая моя страсть - такие девочки, с виду приличные и скромные. Но внутри каждой живет похотливая шлюшка, готовая проснуться в любую минуту. Разбудить ее, дать полностью раскрыться в своей сути - что может быть более волнующим?

Кастинг.

Частный. Без сценария. Только она. Камера. Свет. Я.

Реальная женщина. В реальном теле. В моменте, когда она перестаёт врать — себе, в первую очередь, своей истинной природе.

Она подумала. Один вечер. Потом ответила:

— Да. Только по-настоящему. Но только для частной коллекции, обещаешь?-

— Да.

Комната. Чистая, нейтральная.Свет расставлен заранее. Камеры — по углам. Фикс. Фон мягкий. Серый. Диван — чёрный, кожаный. На нём — одна подушка. Не для удобства. Для кадра. Я всё продумал. Она пришла вовремя, вошла. Неуверенный шаг. Но не из страха — из напряжения. На ней — платье. Приталенное, светлое. Подчёркивает линию груди. Слишком скромное, чтобы кричать. Слишком точное, чтобы не дразнить.Я закрыл дверь. Медленно. Подошёл ближе.

— Привет.

— Привет, — голос дрогнул. Совсем немного. Но я заметил.

— Ты готова?

— А ты?

— Я давно.

— Тогда... начнём?

Я кивнул.

Показал на диван.

— Присаживайся. Она подошла. Села. Осторожно. Колени вместе. Пальцы сцеплены. Я включил запись. Камеры зажужжали. Я обошёл её по кругу, замедлил шаг. Сел на край стола — напротив. Молчание. Пауза. Контакт.

— Почему ты согласилась?

— Я не знаю... — она сглотнула.

— Потому что хочу увидеть себя со стороны. Настоящую. Без мужа. Без статуса. Без стыда. Только... женщину. Которую хочет мужчина. Я медленно потянулся за пультом. Погасил часть света. Теперь остался только фронтальный. Тень подчеркнула её ключицы. Скулы. Соски — под платьем — сразу стали чётче. Я смотрел на неё спокойно, как оператор, как тот, кто знает — самое интересное начинается не с касания, а с вопроса.

— Сколько тебе было, когда ты впервые занялась сексом? Она отвела взгляд. На секунду. Но вернулась. Голос тихий, но твёрдый:

— Шестнадцать.

— Расскажи.

— Парень старше. Школа. Он пригласил меня на вечеринку. Было шумно, много людей, я волновалась, но... я пошла. Он уделял мне всё внимание. Потом — увел в комнату. Я слушал. Не перебивал.

— Мы остались наедине. Он спросил, не страшно ли мне. Я сказала: нет. Хотела казаться взрослой. Мы начали целоваться. Он стал меня раздевать — спокойно, без суеты. Я не сопротивлялась. Просто дышала и текла внутри.

— Это был твой первый раз?

— Да. Он вошёл не сразу. Было больно. Но я молчала. Хотела... чтобы он гордился мной. Потом — пошло легче. Он был терпеливый, нежный, но настойчивый. Пробовал не только классический секс. Мы целовались, он гладил всё тело. Исследовал меня. И в какой-то момент — захотел больше.

— Ты позволила?

— Я ничего не запрещала. Я хотела... чтобы он чувствовал, что я взрослая. Я сделал пометку. Не из формальности. Просто, чтобы не потерять точку.

— Ты вспоминаешь этот вечер с теплом?— Да. Хоть и было немного грубовато. Я была не готова ко всему, что он хотел. Но это стало моим стартом. Я тогда поняла, что у меня есть тело — и оно может всё. С того вечера я больше не боялась близости. Я сел ближе. Но не трогал. Она сидела напротив. Уверенная. Ноги чуть раздвинуты, плечи ровные. Свет — выставлен. Камера идёт. Только голос.

— Ты замужем?

— Да. Восемнадцать лет.

— Секс с мужем? Она усмехнулась. Коротко. Без горечи, но немного грустно. — Раньше — часто. Сейчас... редко. Один-два раза в месяц, если повезёт. Он стал уставать, а я — учусь терпеть.

— Как он тебя трахает?

— Обычно — миссионерская. Он любит, когда я закидываю ноги ему на плечи. Тогда он входит глубже. Сначала ласки. Потом я ему... делаю приятно. Минет. Он это любит. Потом — сам секс.

— Он трахает тебя в попку? Она покачала головой.

— Нет. Не умеет. Или не хочет учиться. Пробовали — больно. Он прямолинейный. Без разогрева, без понимания. Быстро сдаётся.

— У него большой?

— Больше, чем у моего первого мужчины. Но меньше, чем моя игрушка Макс. Сантиметров 14–16. Но толстый. Макс — это мой вибратор. Силикон, с венками. Натуральный. Я с ним... чаще, чем с мужем.

— Хочешь больше?

Она посмотрела в камеру. Щёки розовые. Губы влажные. Взгляд — прямой.

— Да. Хочу! Настоящий живой член. Большой. Горячий. Не пластик. Чтобы чувствовать — все. Себя. Его. Как он берет меня всю.

Я сменил ракурс. Сел ближе.

— А порно ты смотришь?

— Да. Для того, чтобы возбудиться. Жестко. Грубо. Где девушку берут. Не просят. Делают с ней что хотят. Люблю групповуху. Особенно — межрасовое. Когда мужчина в два раза больше. А она — маленькая, хрупкая.Тогда я представляю себя. Не как жену. А как самку. Которую ебут. Потому что она — вкусная. Влажная. И послушная.

— Ты дрочишь под это?

— Да. Иногда с игрушкой. Иногда — пальцами.Быстро. Или медленно. Смотрю. Представляю. Что кто-то заходит — сильный. И входит в меня, пока я даже не открыла глаза.

Я встал.

Не сразу — с паузой. Чтобы дать ей время осознать: сейчас что-то начнётся, и это будет не «игра», не «ролевое» — а реальность. Камера продолжала писать. Свет не гас. Лиля сидела — полуобнажённая, ноги чуть раздвинуты, грудь тяжело дышала. Она уже не в «кастинге». Она — в процессе. В правде. В том моменте, который никогда не повторится таким же. Только сейчас. Только с этим телом. Я подошёл ближе.

Остановился. Протянул руку.

— Покажи мне, — сказал я.

— Что?

— Как ты это делаешь. Когда одна. Под порно. С Максом. Или без.

Она на секунду зажмурилась. Вдохнула — медленно сняла платье. Потом вытянула ногу, подтянула другую, опёрлась на спинку дивана.

Теперь её киска была прямо передо мной. Открытая. Мягкая. Уже влажная.

Она коснулась её кончиками пальцев.

И вздрогнула.

— Дальше. Не прячь. Пусть всё видно. Камера работает. Она раздвинула губки.

Розовая мокрая киска, приоткрытые губки. Пальцы — аккуратно, но уверенно — скользнули по клитору. Кругами. Потом вниз. Один палец — внутрь.

Она застонала.

— Громче.

— Я... стесняюсь...

— Громче, Лиля. Ты не дома. Ты не с мужем. Ты здесь, в кадре. В кастинге. Для меня.

Второй палец вошёл. Она выгнулась. Ноги задрожали. Я стоял рядом. Смотрел сверху. Её рука между ног, движения — уверенные. Она двигалась сама, как привыкла — без посторонних рук, без театра. Честно. Я видел, как её грудь трясётся. Как живот дёргается в такт. Как она закрывает глаза — не от стыда, а потому что внутри уже поднимается волна.

— Тебе нравится, когда смотрят?

Она кивнула.

— Когда знаешь, что камера пишет, а кто-то... вот так, снаружи, смотрит, и видит — как ты трогаешь себя, как течёшь, как дрожишь...

— Да... — прошептала она. — Меня это разрывает...

— Значит ты готова, девочка. Готова?

Она открыла глаза. И посмотрела на меня.

— Да.

Я расстегнул ремень. Медленно. Без спешки. Сначала металл. Потом пуговица. Потом — молния. Член — тяжёлый, напряжённый, вышел наружу.

Она замерла. Смотрела. Не на меня — на него.

— Ты хочешь?

— Я уже вся мокрая... — прошептала. — Если не войдёшь сейчас, я сойду с ума.

Я подошёл. Встал между её ног. Провёл головкой по её входу — не вталкиваясь, только касаясь. Она выгнулась.

— Пожалуйста...

Я вошёл. Медленно. До упора. Глубоко.

Её глаза закатились. Она застонала громко. Грудь рванулась вверх. Я почувствовал, как её влагалище пульсирует, как киска втягивает, как будто я — не просто член, а то, чего она ждала годами. Я начал двигаться.

Медленно. Ритмично. Каждый толчок — как удар током. Камера писала, как её тело принимает меня, мой член.Как дрожит подо мной ее тело. Как я держу её за бёдра, сдвигаю к краю дивана, насаживаю, раз за разом.

Она не молчала.

— Боже... ты... чувствуешь меня?

— Вся твоя. Каждый сантиметр.

— Еби... не останавливайся...

Я наклонился. Схватил её за волосы. Тянул голову назад. Грудь натянулась. Соски — как кнопки. Я впился в один губами, сжал другой пальцами.

— Чей ты кастинг проходишь, шлюха?

— Твой... — прошептала она, почти плача. — Только твой...

— Тогда разворачивайся. Сейчас будет по-настоящему.

Я вышел. Резко. Она вскрикнула. Я перевернул её. На колени. На диван.

Попка — вровень с моим членом. Узкий, подтянутый анус — как мишень.

— Ты знаешь, что будет дальше?

— Я догадываюсь...

— Боишься?

— Нет... Я хочу... Только медленно...

Я взял смазку. Капнул на пальцы. Смазал вход.

Один палец — внутрь. Плотно. Она вздохнула. Второй — шире. Её ягодицы подрагивали. Она не сопротивлялась.

— Я готова...

Я смазал головку члена. Направил. Прижал. Давление — растущее. И медленно — вошёл. В анус. По сантиметру. Плотно. Она взвизгнула.

— Боже... ты весь... в моей попке...

Я замер. Ждал.э, чтобы она привыкла. Она дышала — как загнанная. Потом — кивнула.

— Еби меня. Не жалей.

И я начал трахать её.

В задницу.На камеру. Ровно. Глубоко. Грубо. Она стонала. В голос.

— Дальше... ещё... не останавливайся...

Я бился в неё до конца. Сцены были реальны. Камера это писала. Она кончила. Сначала тихо. Потом — криком.

Я вытащил член. Стал перед ней. Она села на колени. Слюна, пот, волосы спутаны. Губы мокрые.

— Соси.

Она взяла в рот. С жадностью. Без пауз.

Я трахал её в рот. Глубоко.

Пока не почувствовал — сейчас.

— Смотри в камеру.

Она подняла глаза. Я кончил. В рот. В лицо. На щёки. Она не закрывала рот. Проглотила. Медленно. До капли.

— Молодец, Лиля.

— Кастинг... пройден?

— Это только ПЕРВАЯ сцена:).

Я отступил на шаг. Камера продолжала писать. Её лицо — в фокусе. Щёки в сперме. Губы приоткрыты. Глаза — расплавлены. Она сидела на коленях, но не как сломанная женщина, нет — как принятая. Уже не гостья. Уже часть. Уже — не просто материал, главная героиня.

Я взял пульт. Нажал кнопку.?Раздался щелчок магнитного замка. Она повернула голову.

— Что это?

— Сейчас увидишь.

Дверь открылась. Вошли двое. Чёрные. Высокие. Молча. Одеты в чёрное. В одинаковом ритме. Спокойно. Как будто не впервые.

Лиля застыла. Не в испуге — в напряжении. Пальцы дрогнули. Плечи приподнялись. Губы приоткрылись.

Я подошёл ближе, сел на край дивана, рядом с ней. Положил ладонь ей на затылок.

— Это мои помощники. Они пишут. Монтаж. Свет. Постпродакшн. Она глотнула воздух.

— Прямо сейчас?

— Да. Они должны видеть, как это выглядит.

— А...

— Ты можешь одеться, если хочешь. Можешь выйти. Никто тебя не держит.

— Нет... — тихо, почти шёпотом. — Не хочу уходить.

— Посмотри на них.

Она обернулась. Они стояли. Молча.

Один — сложил руки за спиной. Второй — достал телефон, включил съёмку.

Они не улыбались. Не смеялись. Не комментировали. Они смотрели. Как профессионалы. И как мужчины.

— Они будут только смотреть.

Пауза.

— Если ты не пригласишь их сама.

Лиля вдохнула. Я видел, как у неё сжался живот. Как колени дёрнулись.

Как губы сжались — от напряжения. И желания.

— Я... могу...

— Что?

— Если ты скажешь.

— Я ничего не говорю.

— Тогда... пусть...

— Пусть что?

Она посмотрела на меня.

В глазах — блеск. Влагалище мокрое, зовущее. На подбородке — остатки моей спермы.

— Пусть останутся. И... если один из них... захочет... я не против.

— Почему?

— Потому что хочу, чтобы меня видели. Трахали. Снимали. Чтобы я была не просто чьей-то женой. А женщиной, которую хотят. Я кивнул. Сделал знак.

Первый подошёл. Сел в кресло. Рядом. На расстоянии метра. Второй встал за ней. Я положил её ладонь на подлокотник.

— Сейчас ты будешь делать то же, что раньше. Только медленнее. Только красивее. Только под их взглядами.

Поняла?

Она кивнула.Села на диван. Ноги раздвинула. Пальцы — на клитор. Медленно. Не торопясь. Как будто всё заново. Но теперь — перед тремя мужчинами. И двумя камерами.

Каждое движение — для нас, зрителей. Каждый кем вздох — наш. Я наклонился к уху:

— Смотри им в глаза.

— Зачем?

— Потому что ты хочешь, чтобы они захотели тебя. Прямо здесь.

Она сидела на диване. Обнажённая. С мокрыми губами и тяжёлым дыханием.

Между её ног — пальцы.Медленно. Плавно.Не для себя. Для них и для меня.

Я стоял рядом, как режиссёр. Мои люди — по обе стороны. Один — мулат, мощный, с короткой стрижкой, чёрная футболка натянута на грудь, будто вот-вот порвётся. Второй — выше. Плечи как створки шкафа. Темнокожий, с руками, которые могли бы держать её целиком.

Они смотрели. Без лишних слов. Как будто это не женщина. А сцена. Кадр. Материал.

Но Лиля не отворачивалась. Она смотрела прямо. Сначала на одного. Потом — на другого. Потом — на меня.

— Я... хочу, — сказала она.

— Что именно? — голос мой был ровный, как нож.

— Чтобы вы... трое.

— Вместе?

— Да... Один — в рот... Другой — в меня...

Я молчал.

Тишина длилась секунду. Может, две.

Я кивнул.

— Стань на колени.

Она сползла с дивана.

На пол. Между нами.

Первый подошёл сзади. Снял футболку.

Живот — пресс. Руки — канаты. Он расстегнул джинсы. Освободил член.

Большой. Чёрный. Тяжёлый. Напряжённый.

— Соси, — сказал я.

Она подняла глаза.

И взяла. Открыла рот — как шлюха, не задавая вопросов. Он вошёл. Медленно.

До горла. Она закашлялась — не оттолкнула. Только вздохнула — и снова глубже. Руками держалась за его бёдра.

Слюна стекала по подбородку.

Второй обошёл. Стал сзади. Я подал ему презерватив. Он поймал взглядом. Натянул молча. Опустился на колени. Раздвинул её ягодицы. Посмотрел на меня.

— В киску, — сказал я. — Анус будет мой.

Он кивнул. Я видел, как он водит головкой по её щели. Как скользит — медленно. Как она вздрагивает. Он вошёл. Не резко. Не мягко. По-мужски.

Сразу — до упора. Она вскрикнула, но не убрала рот. Теперь она была между.

На коленях. В её горле — член мулата.

В киске — другой. Она стонала. Дрожала. Слюна текла по подбородку. Её руки держались за бёдра первого. Я смотрел, стоя перед ней, и знал: это именно то, чего она хотела.

Она не была женой. Не была матерью.

Сейчас она была — дыркой. Глоткой. Киской. Открытой. Готовой. Шлюхой на кастинге. Только для меня.

Я присел сбоку. Взял камеру. Навёл фокус. Запись шла.

— Говори.

Она вытащила член изо рта на секунду.

— Я шлюха. Ваша. Ебите меня.

И снова — взяла. Сама.

Парни двигались. Слаженно.Один — трахал рот. Другой — киску. Её звуки — влажные, гортанные. Её тело — как мост между нами. Каждое движение — волна.

Каждый толчок — звук. Слюна. Влага. Кожа по коже. Я подал знак. Первый — с мощным телом, с кожей цвета тёмного кофе, лёг на диван, раскинув руки, будто знал, что сейчас она будет принадлежать ему полностью. Его член стоял — туго, в ожидании, как стрела, натянутая до скрипа. Он не звал, не уговаривал — просто смотрел, как мужчина, который уверен: в этот момент всё, что ей нужно, уже перед ней. Лиля встала на ноги. Голая. С растрёпанными волосами. На губах — следы слюны и спермы. Между ног — капли желания. Она не играла. Не красовалась. Просто подошла — и села сверху. Медленно. Сжимая губами. Глотая. Принимая. Без стонов — только с тяжёлым вдохом. Так, будто входил не член, а суть мужского тела. Глубоко. До конца. Я видел, как её спина выгнулась. Как пальцы вцепились в его грудь. Как она закусила губу — и начала двигаться. Не быстро. Не ради кадра. Ради себя. Она сидела на нём.

Колени расставлены. Руки — на его груди. Тело двигалось само — в такт, в нужный ритм. Глубоко. Медленно. Без остатка. Каждое движение — как шаг вглубь себя. Как признание. Второй стоял сзади. Молчал. Дышал ровно, но в его взгляде уже пульсировало напряжение.

Он наклонился. Провёл ладонями по её спине, по пояснице. Остановился на ягодицах. Раздвинул. Посмотрел — на меня. Я кивнул. Он открыл тюбик. Смазка — прозрачная, тёплая на пальцах. Он не торопился. Сначала — один палец. Медленно. Вдавил. Подержал. Почувствовал, как её тело сжимается.

Как мышцы пробуют сопротивляться.

Лиля выгнулась.

Голова — на груди первого. Губы приоткрыты. Глубокий вдох. И медленный выдох. Второй палец — шире.

Он входил осторожно, но без вопросов.

Без театра. Только с знанием, как взять женщину туда, где она ещё не была с другим. Она не просила остановиться.

Только сказала глухо, в пространство:

— Я готова. Не бойтесь меня сломать. Я уже давно не целка. Он смазал член. Обильно. Настроил дыхание. Подвёл головку к входу.

Пауза. Напряжение. Камера шла.

Я стоял перед ней. Молча. Она посмотрела вверх. На меня. На член. И открыла рот. Я вошёл. Она вздрогнула — от тройного натяжения. Один — внутри. Глубоко. Второй — готов войти. Я — в горле. В этот момент времени не существовало.Только звук. Тело. Толчки. Смазка. Влажность. И она — в трёх точках, распятая. Но не страдающая. Обретающая себя, отдаваясь.

Он начал входить в ее анус. Медленно.

Плотно, растягивая. С каждым миллиметром — её спина дрожала.

— Ты... Вы... Блядь... вы везде... — прошептала она, хрипло, между вдохом и толчком.

— Вы... берёте меня... всю...ебете меня, как суку...

Я держал её за волосы. Трахал в рот.

Первый — сжимал ей бёдра, удерживал снизу. Второй — двигался сзади, растягивая ее заднюю дырочку, всё глубже, пока не слился с её телом окончательно.

Теперь мы были в ней, все трое.

Сзади. Спереди. Я — в горле. И это было не порно. Это было посвящение.

Она тряслась. Пот лился по спине. Слюна текла по подбородку. Глаза — мутные.

Но в этом мраке была чистота. Настоящая. Как будто она именно ради этого согласилась на кастинг. Чтобы не играть. А исчезнуть. И появиться снова. Уже другой. Она тряслась. На них. Вокруг них. В себе.

Каждый толчок сзади — как вспышка, как удар глубоко под рёбра.

Каждое движение снизу — как подкидывание на костре. Мой член — в горле. Глубоко. Без пощады. Без слов.

Она больше не говорила. Только звуки.

Только дыхание. Рваное. Животное. Живое. Пальцы цеплялись за чужую кожу. Колени дрожали. Киска сжималась на члене снизу. Анус — в напряжении, натянут, как струна. Я чувствовал, как её горло вздрагивает на каждом толчке.

Она держалась. Но уже была на грани.

— Сейчас, — выдохнула она. — Я... не могу...

Я вытащил член изо рта. Она взвизгнула, взорвалась. Тело выгнулось. Молча. Потом — с криком. Как будто вылетела из себя. Оргазм — как волна. Один. Второй. Третий. Без перерыва. Как будто всё, что она сдерживала годами — вышло. Она стонала в голос. Без фильтра.

Рот открыт. Слёзы текут. Бёдра дрожат.

Соски — как кнопки. Живот дёргается.

Я дал знак. Они вышли из нее, оба. Лиля рухнула на пол. На колени. Голова опущена. Волосы — в поту. Спина — в пятнах. Киска пульсирует. Анус дрожит.

Рот открыт. Она не плачет. Она — здесь.

Я подошёл ближе. Снял резинку. Член — мокрый, тяжёлый.

— Посмотри на меня, — сказал я.

Она подняла лицо.Медленно. С покорностью. Открыла рот.

Я кончил. Прямо в рот. Сильно. С рывком.

Первый — подошёл сзади. Залил спермой ее грудь. Второй — на лицо. Медленно. Обильно.

Теперь она была вся в сперме. Вся. Рот — наполовину полон. Щёки — в следах.

Шея, грудь, соски — залиты спермой. И она... улыбалась. Не глупо. Не дешево.

А так, как улыбается женщина, которая наконец-то позволила себе быть не женой, не приличной, не правильной.

А настоящей. Я выключил камеру. И молчал.Потому что всё уже было сказано её телом.