Этот рассказ вдохновлен японскими фильмами с похожими названиями, хотя он не следует типичному сюжету этих фильмов. Основная тема — эксгибиционизм, с элементами первого опыта и легким акцентом на зрелость. Пожалуйста, обратите внимание, что все персонажи в этом рассказе не младше восемнадцати лет.

Джули всегда хотела быть учительницей. Это была ее мечта с младших классов. Конечно, тогда это, вероятно, было вызвано ее влюбленностью в учителя английского, мистера Сакса. Она часто оставалась после уроков, чтобы помочь ему: вытирать доску, убирать карандаши.

Но многие великие карьеры берут начало в счастливом случае, и теперь Джули действительно реализовывала свою мечту. Она была студенткой колледжа Ливингстон, получающей степень бакалавра в области образования, специализируясь на математике для средней школы. Она была только на втором курсе, во втором году обучения. Ей предстоял долгий путь. Но в этом семестре она наконец-то сможет преподавать. Она будет настоящим инструктором!

Ну, может, не совсем инструктором. Она будет всего лишь репетитором. Но, как только она узнала о возможности репетиторства, тут же записалась. Было бы так круто действительно влиять на будущее молодого человека, открывая ему или ей чудеса алгебры, а может, даже исчисления! У нее по спине пробегали мурашки от одной мысли об этом.

Математика всегда давалась ей легко. Она не могла объяснить почему. Просто казалось, что ее мозг был запрограммирован быть математиком, тогда как ее сердце было настроено быть учителем.

Она с нетерпением ждала, кто будет ее юным учеником. Она должна была признать, что надеялась на молодую девушку, которую она могла бы взять под свое материнское крыло, вдохновить как наставник следовать ее жизненному пути.

Однако она вскоре разочаровалась, узнав, что будет обучать другого студента колледжа. Она предполагала, что учеником будет какая-нибудь маленькая девочка или мальчик, тот тип учеников, для которых она однажды станет настоящей учительницей. И то, что это будет парень, не помогало!

Джули не чувствовала себя особенно комфортно рядом с мужчинами. Не то чтобы она их не любила. Просто она чувствовала себя такой запуганной и неуверенной рядом с ними.

Не совсем ясно, почему. Она предполагала, что отчасти это из-за того, что она такая миниатюрная. Джули была значительно ниже даже средней девушки. Парни казались такими большими и сильными, иногда даже угрожающими, хотя никто никогда не говорил и не делал ничего угрожающего.

Вероятно, это также было связано с тем, как ее воспитывали, или, по крайней мере, с тем, как ее воспитывала мать. Ее мать была довольно невротичной по поводу всего на свете. Она была очень опекающей, неуверенной и нерешительной почти во всем, нервное отношение, которое особенно проявлялось, когда дело касалось парней и свиданий.

Это точно не было потому, что она не интересовалась парнями. Напротив, у нее иногда были самые порочные сны, такие, о которых ты действительно никому не расскажешь, даже лучшей подруге. Они смущали даже ее, особенно потому, что она просыпалась такой теплой и влажной между бедрами.

Джули должна была признать, что преподавание мальчикам и девочкам, намного младше и меньше ее, было привлекательным отчасти потому, что она была бы комфортно главной. Она была бы большим человеком, доминирующей фигурой. Это, конечно, не было главной причиной, почему она так хотела быть учительницей, но она считала, что это, вероятно, играло небольшую роль.

Она всегда улыбалась, представляя, как наконец станет настоящей учительницей. Она надеялась вернуться в свой родной город Шарлоттсвилль, Виргиния, преподавать в школе, где ее изначально вдохновили. Может, даже мистер Сакс все еще будет там! Это было бы так круто. Он мог бы снова взять ее под свое крыло, показывая ей тонкости. Но, учитывая рынок труда, она не могла на это сильно надеяться. Она была бы просто благодарна за работу; на самом деле, она была бы в восторге быть учительницей, где бы она ни была.

В любом случае, она не радовалась тому, что ее первым настоящим учеником будет взрослый мужчина. Ну, на самом деле молодой человек, но всего на год младше ее! Как она могла внушить хоть какое-то чувство авторитета или уважения?

Он явно будет нуждаться в ее помощи и руководстве, по крайней мере, в математике. Ему придется признать ее авторитет в предмете. Это было важно помнить, по крайней мере, она продолжала себе это повторять, после того как представляла все возможные способы, как это может пойти ужасно неправильно, что было примерно тем, как ее мать думала о большинстве вещей.

По мере приближения дня первой репетиторской сессии она становилась все более нервной, но и взволнованной. Это будет ее первый ученик! Это было довольно значимым событием в жизни учительницы. Она так надеялась, что все пройдет хорошо. Боже, что, если она провалится? Что, если он провалится?

Ее учеником будет Арнольд Вудман, проваливший начальную алгебру в первом семестре. У него всегда были трудности с математикой, и он не сможет продолжать учебу в колледже Ливингстон, если не завершит успешно начальные курсы. Его родители были в отчаянии. Они умоляли о помощи от колледжа.

Джули могла стать тем человеком, который спасет ситуацию и, возможно, даже перевернет его жизнь, сделав возможным завершение его образования в колледже и достижение бог знает чего еще в течение остальной жизни! Боже, представьте, если однажды он станет президентом Соединенных Штатов и в своей инаугурационной речи поблагодарит ее, Джули Каплан, за то, что она разглядела его потенциал, не сдалась, была рядом, когда ему действительно нужна была помощь. Быть учительницей так fulfilling.

Джули с трудом удерживалась, чтобы не приехать к его дому раньше. Она так сильно хотела начать. Было очень трудно решить, что надеть. Она знала, что первое впечатление очень важно, особенно с родителями. Она решила, что деловой, профессиональный вид будет лучшим. Лучше переборщить с формальностью, чем недобрать, особенно на первом визите. К тому же, деловой костюм внушал бы больший авторитет. Она, однако, надела под темный деловой пиджак розовую шелковую блузку с рюшами. Было бы приятно добавить немного женственности. Это всегда заставляло ее чувствовать себя комфортнее. Быть полностью формальной и чопорной заставило бы ее чувствовать себя неестественно и неудобно. Важно было чувствовать себя непринужденно на первой сессии так же, как выглядеть профессионально, две цели, которые не совсем совместимы. В любом случае, виден был только воротник блузки с рюшами. Остальное скрывалось под простым черным пиджаком.

Конечно, такой наряд также требовал колготок и каблуков. Джули не была большой фанаткой колготок. Она иногда их носила, на формальных мероприятиях колледжа, свадьбах и других особых событиях, но точно не регулярно. Она находила их слишком нарядными. Хотя она признавала, что ей немного нравилось их ощущение, такое шелковистое и гладкое. К тому же, они заставляли ее чувствовать себя довольно женственной и зрелой.

Каблуки, однако, были совсем другим делом. Джули определенно их не любила. Ее лодыжки и пальцы ног в итоге болели, к тому же она находила их такими неудобными для ходьбы. Какой смысл ходить на цыпочках? Она ценила, что каблуки подчеркивали изгибы ее ног, а также попы, но это не очень ее интересовало, и точно не имело бы значения во время репетиторства.

Однако каблуки также делали ее немного выше и определенно более профессиональной. Она наденет их, по крайней мере, на первую ночь.

Она выехала к дому за полчаса до времени, желая убедиться, что не опоздает. Когда она подъехала к дому, она была на добрых 15 минут раньше, что почти так же плохо, как опоздать на пять минут. Поэтому она проехала мимо, припарковала машину и убила время, просматривая свои заметки к уроку.

Когда прошло достаточно времени, она завела машину и направилась обратно по улице.

Ее сердце билось так быстро, когда она поднималась по подъездной дорожке. Было трудно контролировать нервы, а также каблуки. Казалось, что почти каждый второй шаг она немного спотыкалась. Как ужасно было бы действительно упасть, возможно, даже порвать нейлон. Она очень надеялась, что комната, в которой они будут работать, не будет далеко от входной двери.

Когда она подошла к двери, она глубоко вздохнула, позвонила в звонок и надела на лицо большую уверенную улыбку. Ничто не казалось более чужеродным.

Ей, однако, не было причин нервничать. Мистер и миссис Вудман были так же рады ее приезду, как она была встревожена. Миссис Вудман широко улыбнулась, приветствуя Джули.

«Мисс Джули Каплан, мы так рады вас видеть. Пожалуйста, пожалуйста, входите!»

Улыбка Джули стала более расслабленной, более естественной. Было приятно чувствовать себя такой желанной и ценимой. «Здравствуйте, мистер и миссис Вудман, я Джули Каплан. Я буду репетитором Арнольда». Она репетировала эти строки множество раз.

Мистер Вудман улыбнулся ее формальности. «О, пожалуйста, зовите меня Алекс, а это, — добавил он, вытягивая вперед неохотного молодого человека, — наш юный ученый, Арнольд».

Джули подумала, как забавно было бы называть мистера Вудмана по имени. Он был достаточно взрослым, чтобы быть ее отцом.

Арнольд не выглядел таким уж юным. Он ничего не сказал.

«Поздоровайся с Джули, Арнольд. Прояви немного манер».

Он неохотно протянул руку. «Здравствуйте, мисс Каплан. Рад с вами познакомиться».

«И, — ответила Джули, перекладывая учебник в левую руку, чтобы с энтузиазмом пожать его, — я очень рада познакомиться с вами».

Он выглядел довольно молодо. Это ее порадовало. И, что еще важнее, он был довольно низким для парня. Он все еще был определенно выше ее, но не настолько, чтобы она сочла его слишком внушительным. Она была очень рада, что решила надеть каблуки.

Он также казался немного застенчивым. Было явно лучше, чтобы ученик был робким и застенчивым, чем оппозиционным и вызывающим, но это все еще могло быть проблемой. Тем не менее, она уже прошла курс образовательной психологии, так что чувствовала, что справится с вызовом.

«Ну, Арнольд, — предложила миссис Вудман, — разве твоя новая учительница не самая милая малышка?»

Арнольд закатил глаза, его лицо покраснело. «Да, мама», — тихо подтвердил он.

Это был факт. Джули действительно была очень, очень милой. У нее были волнистые светлые волосы, изящно лежавшие на плечах, искрящиеся зеленые глаза, длинные волнистые ресницы, задорный носик, красные розовые щеки и самая привлекательная, милая улыбка, которая обычно обнажала пару девичьих ямочек. Ее груди были довольно маленькими, и это было источником некоторого разочарования, даже смущения для нее, но на такой миниатюрной фигуре они были действительно, ну, как говорила ее мать, очаровательными.

Тем не менее, то, что его мать указала на ее миловидность вслух, было немного неловко для Арнольда. Первоначальное впечатление Джули об Арнольде было верным. Он был так же неловок рядом с девушками, как она рядом с парнями, и не помогало, что его репетитор будет такой красивой и привлекательной. Конечно, ни один парень никогда не пожалуется на такое. Это помогает смягчить боль изучения математики, когда глаза наслаждаются видом красивой учительницы, рассуждающей о какой-то скучной формуле. Но Арнольд также находил это немного пугающим. Эта девушка явно была вне его лиги.

Джули сама была смущена и раздражена комплиментом миссис Вудман. Ни одна девушка не против, когда ей говорят, что она красива, но в данный момент она предпочла бы, чтобы они прокомментировали ее навыки и квалификацию как преподавателя, а не то, какая она милая.

«Ну, Джули, — продолжила миссис Вудман, не замечая реакции обеих сторон на ее комментарий, — не хотите ли что-нибудь выпить?»

«О нет, миссис Вудман. Я в порядке».

«У меня есть свежий лимонад, — продолжила она, — я сама его сделала».

Джули не была уверена, что миссис Вудман имела в виду под напитком. Она, конечно, не была достаточно взрослой, чтобы пить, но, возможно, мать Арнольда этого не осознавала. Она не собиралась ее поправлять, поскольку ей было нормально, если они не знали, насколько она на самом деле молода. С другой стороны, было невежливо отказываться от чего-то невинного, что родитель, вероятно, приготовил специально для нее. «О, да, — ответила Джули, ее энтузиазм был очевиден в голосе, — звучит замечательно!»

Миссис Вудман была довольна. Она действительно считала, что делает хороший лимонад.

Арнольд снова закатил глаза. Его мать была такой матерью. Тем не менее, он должен был признать, что ему тоже нравился ее лимонад, хотя он бы это не признал.

Миссис Вудман предложила: «Почему бы вам двоим не устроиться в спальне Арнольда, а я принесу лимонад вместе с свежими имбирными печеньями».

«Имбирные печенья»! Арнольд не мог быть более смущен. «Да, мама, хорошо...» — неохотно согласился Арнольд и направился по коридору к лестнице в свою спальню.

Его спальня? Это было немного неожиданно для Джули. Она предполагала, что занятия будут проходить в каком-нибудь кабинете или гостиной. Ну, в плане урока всегда будут повороты и изгибы. Нужно принимать удары судьбы. Джули последовала за ним, пытаясь идти быстро, чтобы догнать, но это было немного сложно на каблуках.

Миссис Вудман немного нахмурилась на сына, который не был особенно терпеливым или вежливым со своим репетитором.

Однако Арнольд понял, добравшись до лестницы, что не должен был просто уйти в свою комнату, оставив репетитора семенить за ним. Он остановился и подождал ее у подножия лестницы, а затем жестом предложил ей пройти вперед. Женщину всегда следует пропускать первой.

Джули улыбнулась в знак признательности. Это было хотя бы некоторым проявлением уважения.

Однако, как только она начала подниматься по лестнице, она поняла, что, вероятно, предпочла бы, чтобы он шел первым. Ее попа, плотно обтянутая деловой юбкой, вероятно, покачивалась прямо перед его лицом. Она не осмеливалась представить, какое маленькое шоу она невольно устраивает, поднимаясь по лестнице, ее шаги теперь были еще более осторожными из-за трудности навигации в каблуках по узким ступенькам и ковру. По крайней мере, перила помогали ей сохранять равновесие.

Арнольд определенно наслаждался шоу. Он не пропустил ее вперед, чтобы наблюдать за покачиванием ее попы, но быстро оценил выгоду и полностью ею воспользовался. Временами его глаза были всего в паре дюймов от нее. Было так заманчиво притвориться, что он поскользнулся, и позволить своему лицу упасть прямо в эти тугие покачивающиеся подушки.

«Ой!» — внезапно воскликнула Джули, потеряв равновесие и упав назад, ее попа быстро соприкоснулась с лицом ученика, словно она намеренно села прямо на его нос и рот. Она крепче схватилась за перила одной рукой и уперлась другой в стену, но это было слишком мало и слишком поздно, поскольку ее попа покоилась на лице ученика.

Арнольд, будучи молодым джентльменом, потянулся вверх, чтобы помочь своему репетитору избежать дальнейшего падения. Конечно, если бы она упала, она, вероятно, утащила бы его вниз по лестнице. В любом случае, одна рука легла на ее тонкую, миниатюрную талию, другая — на бедро. Он крепко держал ее, пока она восстанавливала равновесие, но не убирал лицо от ее попы, которая, конечно, обеспечивала дополнительную поддержку, пока она восстанавливала опору.

Лицо Джули покраснело, когда она переставила ноги, ее попа покачивалась о нос молодого человека. «Простите», — тихо пробормотала она.

Член Арнольда набух в брюках, пока он наслаждался удовольствием от мягкой круглой податливости попы Джули, прижатой к его лицу, его руки сжимали маленькие, изящные изгибы ее талии. Это было не так, будто он действительно занимался с ней сексом, но это было самым близким, что он мог ожидать от секса с такой красивой девушкой, как Джули. «Ничего страшного, мисс Каплан», — ответил он, когда ее попа отстранилась от его губ. — «Я сам спотыкался на этих ступеньках».

Было приятно слышать, что вина в равной степени лежала на ступеньках, как и на ней, но Джули все еще чувствовала, что не начала с правильной ноги, буквально. Она поднималась по оставшимся ступенькам медленнее и осторожнее, факт, который не остался без внимания Арнольда, которому теперь фактически предоставили поэзию движения в замедленном темпе.

К тому времени, как они добрались до верха лестницы, он был полностью в эрекции, что эффективно переместило потенциальное смущение с Джули на него, поскольку он понял, что не будет хорошей идеей, если она заметит его твердость. Он просунул левую руку в карман, схватил свой твердый член и крепко прижал его к животу.

Джули ждала его на верху лестницы, чтобы он указал ей на его комнату, что он неуклюже сделал правой рукой, показав, что это первая дверь за лестницей.

«Да, да, конечно», — ответила она, заметив его довольно странный способ жестикуляции.

Она вошла в его комнату. Она была по крайней мере очень аккуратно убрана, хотя это, вероятно, было заслугой его матери. Его стол был хорошо подготовлен, с открытым учебником алгебры на нужной главе, блокнотом и карандашом перед ним, с наполовину решенными задачами, а также калькулятором и компьютером.

Однако уроки прошли не так хорошо. Джули чувствовала, что сказала все правильно, или, по крайней мере, предоставила отличные инструкции и руководство, но Арнольд, казалось, никогда ничего не усваивал и не запоминал. Порой он вообще не слушал. Откровенно говоря, если быть полностью честной в своих заметках о прогрессе, его глаза были больше прикованы к ее ногам, чем к страницам учебника. Ей неоднократно приходилось возвращать его внимание к формуле, алгебраическому доказательству, поскольку его глаза явно блуждали.

Это временами было довольно тревожно. Она гадала, проблема ли это для большинства женщин-учителей. Неужели все мальчики пялятся на своих учительниц? Она представляла, что это, вероятно, правда. Возможно, это естественно. Мальчики есть мальчики, и кажется естественным, что они восхищаются и наслаждаются видом красивых изгибов тела своей учительницы. Но ей все еще было трудно это принять.

Ну, это по крайней мере подтвердило ее намерение преподавать гораздо младшим мальчикам и девочкам.

Когда карандаш соскользнул со стола, она пошла за ним, прежде чем он закатился слишком далеко под кровать. Ей следовало позволить Арнольду взять его, поскольку она знала, что ее попа снова устраивает шоу, когда она опустилась на колени, лицом к полу, попой вверх, потянувшись за карандашом под кроватью. Она была по крайней мере рада, что не надела короткую юбку, но чувствовала, как плотно она обтягивает и растягивается вокруг ее попы.

Она гадала, стоит ли упомянуть это своему наставнику, мистеру Каттеру. Однако даже мысль об этом заставляла ее краснеть.

Лимонад и печенья, однако, были чертовски хороши, но она чувствовала вину, наслаждаясь ими. Она не заслуживала никаких особых угощений за работу этого вечера.

Когда они закончили, она не была счастлива, и последующая оценка его домашней работы подтвердила ее страхи и сомнения.

И в следующие несколько недель не становилось лучше. Она пыталась быть более строгой, более авторитетной, более критичной. Пыталась быть более благосклонной, более сговорчивой, более хвалебной. Ничего не помогало.

Это было действительно очень разочаровывающим, а также неловким. Его неудача была ее неудачей, и особенно удручала неудача ее самого первого ученика, единственного ученика, прямо под внимательными взглядами его родителей и ее наставника, с которым ей приходилось еженедельно обсуждать оценки Арнольда за домашнюю работу. Ей не хотелось думать, как Арнольд справится с первым тестом. При текущем темпе он, скорее всего, провалится. Она была бы унижена и опустошена.

Однако ее наставник, мистер Каттер, никогда не казался обескураженным, что было очень успокаивающим для Джули, поскольку она была на пределе. Она знала, что не может сдаться, но представьте, возвращаться к ученику неделя за неделей, только чтобы наблюдать его продолжающееся разочарование, уныние и ухудшение. Она явно была не годна в репетиторы и вряд ли будет успешной учительницей. Это осознание, признание, было просто разрушительным. Все ее мечты рушились на землю.

«Джули, — объяснил мистер Каттер, — возможно, если бы ты поговорила с ним, спросила, что его мотивирует, что он нашел бы поддерживающим, подкрепляющим, вдохновляющим. Стать великим учителем — это больше, чем просто применять уроки из книги. Это плыть по течению, позволяя естественным мотивациям и интересам ученика проявиться». Мистер Каттер был своего рода гуманистом. «Каждый молодой человек хочет учиться. Все мы в основе своей хороши внутри. Ты должна найти, что хорошего в Арнольде. Глубоко внутри него есть способность расти, учиться. Это просто вопрос нажатия правильных кнопок, нахождения секрета его роста, его развития, его жажды знаний».

Но она слышала эти разговоры много раз раньше. Она нажимала на все кнопки, которые знала. «Откровенно говоря, мистер Каттер, все, что его, кажется, интересует, это, ну...» Она заколебалась, боясь, что это каким-то образом отразится больше на ней, чем на нем. Она тихо сказала: «...я».

«Ты?»

Она неохотно кивнула.

Мистер Каттер сначала не понял, но затем осознал, что она имеет в виду. Джули действительно была очень красивой, привлекательной девушкой. Он, конечно, сам это заметил, но только потому, что это было естественно. Нельзя было не заметить ее привлекательность, ее красоту, даже если она, похоже, сама не осознавала ее силы и потенциала. «Джули, — он успокаивающе улыбнулся, — ты сделала это».

«Что?»

«Да, используй эту силу, этот двигатель, для мотивации, извлекая из него его врожденные математические навыки».

«Что?!» Джули совсем не была уверена, что предлагает мистер Каттер. Он же не предлагал то, что она подумала, правда?

Мистер Каттер, однако, успокоил ее по этому поводу. Он усмехнулся над ее наивностью. «Нет, нет, нет, я не предлагаю ничего, что ты сочла бы неуместным или оскорбительным. Боже мой, нет. Но, — пояснил он, — если учитель обнаруживает, что ученик лучше всего реагирует на строгую дисциплину, то она использует дисциплину, чтобы извлечь из него лучшее исполнение. Если учитель обнаруживает, что ученик лучше реагирует на более открытый, свободный и либеральный подход, то лучший учитель приспосабливается и к этому ученику. И, конечно, если наш молодой мистер Вудман находит вид красивой леди привлекательным, ну, тогда используй немного блеска в глазах, легкую улыбку, руку, лежащую на плече, в свою пользу. В этом действительно нет ничего страшного».

«Правда?» Это был подход, о котором она пока не читала ни в одном из своих учебников.

«Ну, конечно. Подумай, например, о мисс Хаббершолл, преподавателе истории». Мисс Хаббершолл была бомбой. Это был единственный способ ее описать. Она была просто великолепна и нисколько не стеснялась выставлять напоказ свои прелести. «Не случайно, что она одна из самых популярных профессоров среди студентов-мужчин, но, что наиболее важно, она добивается от них лучших результатов и оценок, чем любой другой преподаватель. Они так отчаянно хотят получить ее одобрение, ее улыбку, ее признательность».

Это был хороший аргумент. «Я никогда об этом не думала, мистер Каттер».

«Ну, это тот вид продвинутого обучения, который обычно не преподают в книгах, мисс Каплан. Откровенно говоря, мы обычно не делимся такими знаниями со студентами до последних одного-двух лет их обучения, но, видя, что у тебя есть трудности с молодым мистером Вудманом, я считаю лучшим пропустить вперед в твоих уроках».

«Спасибо, мистер Каттер. Я благодарна, правда». Она, без сомнения, была очень искренней. В конце концов, была еще надежда!

«Дорогая, — успокоил ее мистер Каттер, — так же, как ты должна извлечь алгебраические навыки, присущие нашему молодому мистеру Вудману, так и ты должна позволить проявиться своему внутреннему учителю. Он у тебя есть, я знаю это, поверь мне, девочка, я это вижу. Ты должна доверять себе, своим инстинктам, своему внутреннему сенсею».

Вау. Это было довольно глубоко для Джули, но она чувствовала себя успокоенной. Она давно поклялась стать учительницей. Она не собиралась сдаваться теперь! Она сделает все, что потребуется!

Она решила прийти на следующий урок хорошо подготовленной, надев одну из своих самых коротких летних юбок, которую она, на самом деле, редко носила на кампусе, находя ее слишком откровенной, особенно в ветреный день.

Однако в последнюю минуту она передумала. Родители Арнольда явно не одобрили бы. Она переоделась в более консервативную юбку, хотя все еще плотно облегающую ее изгибы. Она надела прозрачную шелковую розовую блузку, под которой был виден ее розовый кружевной бюстгальтер, но сверху надела деловой пиджак, застегнутый до верха. Блузка была для Арнольда, пиджак — для его родителей.

Когда она шла по дорожке к его двери, ее сердце колотилось. Быть успешной учительницей оказалось гораздо большим, чем она ожидала. Она была ошеломлена волнением и нервами, так надеясь, что этот новый план сработает, хотя у нее не было четкого плана. Что, собственно, она собиралась делать? Она честно не знала.

Когда она поднималась по лестнице, она шла медленно, на этот раз не столько из осторожности, сколько чтобы устроить соблазнительное маленькое покачивание. Она слышала шорох своих нейлонов, трущихся о бедра, когда она акцентировала качание бедер, их шаги были иначе полностью бесшумными, ни один из них не вел привычную мелкую беседу, направляясь в спальню Арнольда.

Ее лицо, однако, снова покраснело. Это казалось таким неправильным и неуместным — дразнить своего ученика таким образом, но это было, на самом деле, совершенно правильно, хотя и довольно шалов. Ну, это была невинная шалость, шалость ради правильной причины. Мистер Каттер, конечно, одобрил бы, так она предполагала. Она поняла, что действительно должна была разработать четкий план урока с ним.

Когда они добрались до комнаты Арнольда, она не была уверена, что делать дальше. Это же не так, что она просто снимет одежду! Дрожь пробежала по ее спине при одной мысли о таком. Как это делает мисс Хаббершолл, гадала она. Ну, на самом деле, мисс Хаббершолл, вероятно, ничего не делает. Ее большие груди делают всю работу за нее. Джули вздохнула с раздражением, глядя на свои собственные... груди, если их можно так назвать. Они были далеки от дынь. Она чувствовала, что они даже не персики. Они были больше похожи на изюминки. Ну, это, вероятно, было слишком критично. Но они были далеки от педагогических инструментов, доступных мисс Хаббершолл.

Когда он занял свое место за столом, Джули стояла рядом с ним справа, она сказала: «Боже, сегодня вечером здесь очень тепло, не так ли, Арнольд». Довольно банально. Она это знала, но у нее не было опыта в таких вещах.

Арнольд даже не взглянул на нее. Он просто ответил: «Пожалуй», — пробормотал он, находя свое место в учебнике алгебры. Он так ненавидел эти занятия.

Джули чувствовала, как ее сердце колотится. Она знала, что должна хотя бы сделать, и это снять пиджак. Не было бы смысла носить прозрачную блузку, если Арнольд не собирался ее видеть. Но теперь, когда она была готова это сделать, у нее были вторые мысли, мягко говоря. Тем не менее, это не так, будто она собиралась раскрыть многое. Он только мельком увидит, намек на ее бюстгальтер под блузкой, или, по крайней мере, так она теперь себя убеждала, расстегивая пуговицы пиджака. Одно было точно: мистер Каттер лучше бы оказался прав в этом!

Арнольд не обращал внимания. Его глаза стекленели над списком домашних заданий, которые он еще не закончил. Он все больше и больше отставал в классе, его мысли были полны того, что он просто не может это сделать, и это так, так, так скучно! Зачем его родители еще больше наказывают его, заставляя проходить репетиторские занятия, которые только подтверждают его некомпетентность, его глупость.

Было некоторое утешение в том, что девушка сегодня пахла особенно приятно. Она также иногда касалась его рукой или плечом своими грудями. Это было, конечно, немного, но все же намного лучше, чем алгебра, мягко говоря.

Когда все пуговицы были расстегнуты, Джули начала снимать пиджак.

Но затем передумала. Она просто не могла зайти так далеко. Это слишком походило на то, что она действительно устраивает стриптиз для молодого человека, и это просто не казалось правильным, или, по крайней мере, это было бы слишком далеко. Она, однако, наклонилась вперед, позволяя пиджаку раскрыться, указывая на проблему в учебнике Арнольда, которая доставляла ему особые трудности.

Частично открытый пиджак Джули попал в периферическое зрение Арнольда, и его глаза тут же переместились, как у собаки, внезапно заметившей белку, его глаза расширились с сопоставимым интересом и волнением. Он мог видеть бюстгальтер мисс Каплан через ее блузку!

Теперь это было определенно намного лучше, чем алгебра. Было так завораживающе, как женственно, мягко, округло и красиво выглядела ее грудь, спрятанная в ее кружевной розовой чашечке. Член Арнольда быстро набух в брюках. Он придвинул учебник алгебры ближе к телу, эффективно скрывая промежность, и опустил левую руку в пах, чтобы слегка сжать свой член, а также переместить его в более удобное положение, где он мог расти и набухать по своему усмотрению.

Джули не была неосведомлена о зачарованности Арнольда ее частично открытым пиджаком. С одной стороны, она была очень рада, что его глаза были прикованы к ее прозрачной блузке, поскольку он не заметил бы сильного покраснения ее лица. Тем не менее, ей было ужасно трудно просто позволять ему так пялиться, зная, что он, вероятно, видит хотя бы немного ее бюстгальтера. Ее сердце колотилось, и ее груди поднимались и опускались с тревожным волнением. Она знала, что преподавание временами будет очень, очень трудным, но она никогда не думала, что это произойдет так быстро, так скоро, и уж точно не таким образом.

«Теперь, ты понимаешь эту конкретную формулу, Арнольд?» — наконец спросила Джули, указывая на проблему в учебнике, пытаясь оторвать его глаза от ее блузки. Ясно, что если этот метод должен сработать, ему придется в какой-то момент смотреть на задачи по алгебре.

«Что? О, да, да, э-э, дайте посмотреть», — ответил Арнольд, его собственное лицо теперь покраснело, когда он понял, что она могла заметить, как он пялится на ее грудь. «Да, э-э, дайте посмотреть», — повторил он.

Джули чувствовала, что позволила ему увидеть достаточно, и теперь была его очередь вернуть услугу, или, по крайней мере, выполнить свою часть сделки.

Арнольд, однако, не был уведомлен, что здесь есть какой-то контракт, и все, о чем он мог думать в данный момент, — это то, что бюстгальтер мисс Каплан, покрывающий грудь, был всего в одном быстром взгляде вправо. Как может мальчик сосредоточиться на алгебре в такой момент! Он мог удерживать внимание на математике лишь ненадолго, постоянно крадя быстрые взгляды. Это было так чертовски сладко видеть эту розовую круглую чашечку, так открыто видимую через блузку. Почему девушки должны быть такими сексуальными?!

Джули видела, что даже этот подход к репетиторству, похоже, терпит неудачу. Дело не в том, что Арнольд не был ею заинтересован. Он был слишком заинтересован! Но, как часто говорила ее мать, столкнувшись с лимоном, сделай лимонад!

«Арнольд Вудман!» — внезапно воскликнула она и выпрямилась, ее рука сжала пиджак. — «На что ты смотрел?!»

«Что?!» — глаза Арнольда быстро вернулись к книге, его лицо покраснело, сердце заколотилось. — «Нет! Э-э, я не знаю. Что?» Это было нехорошо.

«Арнольд, я думаю, ты точно знаешь, на что смотрел. Ты смотрел на мои, мои...» — ее голос понизился, когда она сказала, — «груди».

«Что?! О боже, нет, нет, точно нет, мисс Каплан! Правда. Честно!»

Джули продолжила дразнить молодого человека, по крайней мере, еще немного. «Арнольд, ты хочешь, чтобы я обсудила это с твоей матерью? Как ты думаешь, что она скажет, если узнает, что ты подглядывал за грудями своего репетитора?»

Ему это совсем не понравилось бы. Он наконец повернул голову, чтобы посмотреть ей в глаза, выражая самый умоляющий взгляд щенка, который мог собрать. «О, пожалуйста, не делайте этого, мисс Каплан, пожалуйста, правда. Я буду работать в два раза усерднее. Я действительно постараюсь, честно, постараюсь».

Может, в этом новом подходе что-то есть, подумала Джули. Она попыталась звучать как строгий, авторитетный учитель. «Ну, тогда почему бы тебе не начать прямо сейчас, молодой человек».

«Да, мэм», — быстро ответил Арнольд и так же быстро повернулся к учебе, вливая свой разум в ранее проваленные домашние задания, как никогда раньше.

Джули улыбнулась. Это был первый раз, когда Арнольд назвал ее «мэм». Но, что более важно, она наконец пробилась к своему ученику, своему первому ученику, теперь работающему так усердно, так прилежно, его маленький разум наполнялся всякой новой информацией. Она стояла за ним, наклоняясь над его плечом, наблюдая, контролируя его работу.

Арнольд вдыхал аромат духов мисс Каплан, стоящей так близко позади него. Он даже чувствовал мягкое прикосновение ее грудей, касающихся его спины, прижимающихся к нему. Это было так отчетливо, так ясно, что он гадал, не открыла ли она на самом деле свой пиджак, чтобы контакт был более личным, более интимным, но, конечно, это было лишь его воображение, которое, естественно, было немного чрезмерным, учитывая то, что он так опасно увидел ранее.

Джули была так взволнована, видя своего ученика, работающего так усердно, так пылко, что чувствовала, что молодой человек заслуживает немного больше поощрения, и поэтому она распахнула свой пиджак, наклоняясь над его плечом, слегка прижимая свои груди к его спине. Она чувствовала, как они немного вздымаются от ее взволнованных дыханий. Это было действительно так странно. Она никогда раньше не была так открыто кокетлива с парнем, прижимая, даже тирая, свои груди о его спину. Но вот она это делала, как профессиональный учитель. Ее соски затвердели от возбуждения. Она гадала, заметит ли он.

Глаза Арнольда расширились, когда он почувствовал, как соски его репетитора твердеют против его спины. Он гадал, осознает ли она, что происходит, но явно не должна, иначе она не держала бы свои груди так сильно прижатыми к нему. Он чувствовал себя очень удачливым и поистине вдохновленным. Он посвятил себя решению задач, его член набухал и дергался в брюках. Алгебра никогда раньше не была даже отдаленно такой стимулирующей, такой веселой.

Арнольд был очень против того, чтобы родители наняли репетитора, особенно девушку, едва старше его самого. Весь опыт, вероятно, был бы таким неловким, даже унизительным, и уж точно скучным. Откровенно говоря, его не волновало, если он провалит алгебру. Это дало бы ему хороший повод вообще бросить колледж. Но теперь он определенно чувствовал себя совсем иначе. Его единственным разочарованием было то, что он не мог использовать левую руку на своем члене, решая задачи. Он улыбнулся про себя, осознав, как странно это было, хотеть мастурбировать, решая задачи по алгебре. Он пролетел через работу, решая одну задачу за другой.

Дыхание Джули ускорилось. Она держала рот закрытым и дышала через ноздри, стараясь контролировать дыхание, не желая, чтобы ученик чувствовал его на своей шее. Конечно, возможно, чем больше он заметит, тем более вдохновленным станет, но она действительно должна зайти только так далеко. Слишком далеко, и это стало бы очевидным и явно неуместным. Она, однако, слегка подула воздухом в его правое ухо.

«Вот оно!» — внезапно воскликнул Арнольд, завершив все задачи, которые он должен был сделать на прошлой неделе, и в рекордно короткое время. Ну, по крайней мере, рекордное для него.

«Правда?» — Джули на самом деле почувствовала легкое разочарование, весьма удивительная реакция репетитора на успех ученика, но часть ее хотела, чтобы работа продолжалась, по крайней мере, еще немного. Ну, на самом деле, может, и могла. Она еще теснее прижалась к нему, якобы чтобы лучше рассмотреть его работу, обхватывая его обеими руками, ее мягкие груди теперь придавливали его спину. «Давай посмотрим на эти...»

Она не торопилась, изучая его работу, иногда слегка смещаясь влево, затем вправо, все время мягко тирая, массируя свои мягкие податливые грудки и твердые соски о его верхнюю часть спины.

Арнольд убрал руки с планшета, убирая их с пути, чтобы его репетитору было легче рассмотреть точность его решений, переместив их в пах, где они могли заняться работой более важной.

Молодой человек действительно решил все домашние задачи прошлой недели. Это было, буквально, его лучшее выступление на данный момент.

«Ну, — наконец произнесла Джули, — да, да, это действительно замечательная работа, Арнольд. Я действительно очень довольна и горда».

«Спасибо, мисс Каплан», — ответил Арнольд, хотя больше за груди, чем за комплимент, особенно поскольку они все еще прижимались к нему.

Но его учительница наконец отошла, к его разочарованию. Она твердо положила руки ему на плечи и слегка повернула его.

Он повернулся в ее сторону, его левая рука все еще покоилась в паху, надеясь скрыть то, что, вероятно, было бы довольно оскорбительной реакцией, хотя вполне понятной, учитывая то, что предстало перед его глазами. Мисс Каплан снимала пиджак.

Джули стянула рукава, чувствуя себя ужасно нервной и неуверенной. Но в своем сердце, как учительница, она знала, что это правильное действие. Она делала, как наставлял мистер Каттер, доверяя своим инстинктам.

Как только пиджак был снят, она аккуратно положила его на стол и повернулась прямо к нему лицом, ее две круглые кружевные розовые чашечки смотрели ему в лицо.

Арнольд сжал свой член через брюки. Он был заворожен. Он не мог говорить. Он мог только пялиться. Да, подумал он, так должны одеваться большинство женщин. Зачем прятать что-то такое красивое, такое провокационное, такое манящее, как кружевной бюстгальтер, плотно обхватывающий мягкие маленькие круглые грудки. Ее бюстгальтер выглядел таким женственным, таким интимным. Ее грудки были чертовски маленькими. Он должен был это признать. Но это никоим образом не уменьшало их привлекательности. Они были просто такими драгоценными и горячими. Он гадал, может ли он даже различить соски Джули, проступающие через кружево. Он определенно мог видеть явные очертания острых кончиков.

Джули тихо сказала: «Ну, ты выполнил больше, чем я планировала на этот вечер, Арнольд. Может, нам стоит попробовать сделать еще больше?»

Это было очень многозначительное предложение. «Э-э, ну», — тихо ответил Арнольд, его глаза были прикованы к ее грудкам, гадая, что именно она имела в виду. — «Да, конечно».

Джули чувствовала себя так некомфортно. Она никогда раньше не испытывала, чтобы мужчина так открыто пялился на ее груди. Но она также чувствовала странное возбуждение, хотя не была уверена, отражает ли ее колотящееся сердце ее амбивалентность, неуверенность, возможно, даже страх, или тепло, развивающееся в ее бедрах. «Сделаешь мне одолжение, Арнольд?»

«О да, конечно, мисс Каплан», — быстро ответил Арнольд. Сейчас он сделал бы для нее почти все.

«Не могли бы вы выполнить все домашние задания на эту неделю?»

«Что?» Он оторвал глаза от этих восхитительно женственных маленьких грудок, чтобы посмотреть мисс Каплан в глаза. Все? То, что он уже сделал, завершив все, что ранее не смог выполнить, было чертовски хорошо для него. Но действительно выполнить новые задания вовремя? Что за безумные разговоры?!

Джули подошла ближе к нему, ее грудки теперь были всего в нескольких дюймах от его глаз, так быстро вздымаясь и опускаясь в тесных пределах ее кружевного розового нижнего белья. «Я была бы очень, очень довольна». Она потянулась и слегка погладила его ухо. «И... благодарна».

«Конечно», — внезапно ответил Арнольд и тут же повернулся к текущей главе.

Это была непростая задача — действительно полностью догнать. До сих пор Арнольд постоянно отставал. Он явно не мог достичь этого нового уровня успеваемости самостоятельно. Это потребовало бы немалых навыков Джули как преданного репетитора, чтобы помочь ему действительно завершить домашнюю работу вовремя.

Пока его пальцы усердно работали над задачами, ее пальцы не менее усердно расстегивали пуговицы блузки, хотя с гораздо большей неохотой и колебаниями. Тем не менее, время шло, и вскоре все пуговицы были расстегнуты. Она глубоко вздохнула, ее грудки приподнялись в своих маленьких чашечках, распахнула блузку и снова прижала груди к нему, на этот раз выше, наклоняясь над ним, чтобы помочь с работой.

Арнольд слегка дернулся, затем замер от прикосновения мягких грудок своей учительницы, прижатых к его плечам.

«Теперь, — тихо проинструктировала Джули, — будь хорошим мальчиком и держи глаза на своей работе. Не останавливайся и не оборачивайся».

«Да, мэм», — тихо ответил он и вернулся к заданию, но его сердце колотилось от ощущения мягких маленьких грудей репетитора, и на этот раз это казалось еще более интимным. Он чувствовал кружево ее бюстгальтера.

«Давай посмотрим, — тихо объяснила она, — в этой задаче тебе нужно обратить особое внимание на квадратный корень знаменателя...» Джули медленно, осторожно объясняла нюансы задачи, все время поглаживая его спину и шею мягкими, мясистыми холмиками своих грудей, покрытых бюстгальтером.

Арнольд убрал руку с колен, используя обе для работы над задачами. Он был впечатлен тем, сколько он на самом деле может сделать, и еще больше тем, как приятно ощущать грудки, прижатые к нему сзади. Очевидно, ему просто нужно было немного поощрения, немного мотивации.

Джули снова пожелала, чтобы ее груди были побольше. Эта мысль иногда приходила ей в голову, особенно когда она смотрела в зеркало, как плохо она заполняет свитер или купальник. Она, однако, ругала себя за такую мелочность, такую поверхностность. Ее целью в жизни было стать учительницей, а не королевой красоты. Но, как ни странно, теперь она гадала, не улучшат ли большие груди ее преподавательские способности, по крайней мере, в данный момент. Ну, она обходилась теми инструментами, что у нее были. Хороший учитель не жалуется на недостаток ресурсов. Какой школьной системе когда-либо полностью, или даже адекватно, хватает ресурсов?

Арнольду потребовалось некоторое время, чтобы завершить все задачи. Однако, когда стало очевидно, что он действительно их закончит, он замедлился, желая убедиться, что не сделает ошибок, но больше — чтобы растянуть процесс как можно дольше.

Джули не возражала. Ей почти так же нравился этот массаж, как и мальчику. Ну, это, наверное, было не совсем правдой, но определенно верно, что ее соски чувствовались такими воспаленными, такими горячими, и явно очень, очень твердыми. Временами она ненадолго отстранялась, чтобы быстро их ущипнуть. Это было так чертовски приятно. Они были такими зудящими, покалывающими. Она знала, что сегодня вечером, когда будет дома одна в постели, она будет делать гораздо больше, чем просто щипать свои соски, и представлять гораздо больше, чем просто тереть их о спину молодого человека.

Когда Арнольд наконец закончил, Джули отстранилась и быстро застегнула блузку, прежде чем мальчик обернулся. Арнольд мог бы повернуться, чтобы быстро взглянуть, но он знал лучше. Лучше уважать приватность своего репетитора. К тому же, он был не менее смущен своей очень крепкой эрекцией. Если бы он повернулся, чтобы мельком увидеть ее расстегнутую блузку, она могла бы так же легко заметить его твердость.

Когда Джули застегнулась, она потянулась за пиджаком и, надевая его, сказала: «Да, ну, э-э, мы можем продолжить на следующей неделе. Я, э-э, сама найду выход». Она теперь чувствовала себя довольно неловко, больше не погруженная в процесс урока, в порывы своего возбуждения. Ей вспомнилось, как она чувствовала себя после мастурбации. Желание сделать это было таким интенсивным, таким требовательным. Но, когда это было сделано, она чувствовала себя немного виноватой, особенно осознавая, что проходило через ее разум, когда она это делала.

«Хорошо», — ответил Арнольд, нервно глядя на нее, чувствуя большое облегчение, что ему не придется провожать ее до двери. Демонстрировать эрекцию родителям, провожая репетитора, было бы довольно неловко и трудно объяснить.

Джули тоже считала идею провожания до двери немного неловкой, но по другой причине. Ей было трудно смотреть Арнольду в глаза. Она гадала, заметил ли он, как сильно она возбудилась, и даже если нет, она чувствовала себя немного неловко из-за всего этого. Она просто делала свою работу, но это все же казалось немного грязным, возможно, даже немного пошлым.

Однако ее наставник, мистер Каттер, был очень доволен, узнав о ее прогрессе.

«Джули, это замечательно! Он теперь полностью догнал остальной класс? И все задачи решил правильно?»

«Да, ну, насколько я могу судить, да».

«Джули, ты должна так гордиться собой».

Джули не была так уверена. Оправдывает ли цель средства? Она не объяснила мистеру Каттеру, что именно она сделала, чтобы добиться улучшения Арнольда.

Мистер Каттер видел беспокойство в ее глазах. «Джули, ты мне что-то не договариваешь. Что-то не так? Что-то тебя тревожит?»

Джули было трудно рассказать, признаться. Но важно было полностью информировать своего наставника. Она могла бы попасть в большие неприятности, если бы что-то утаила. «Ну, сэр, я, э-э, сделала немного больше, чем просто улыбнулась ему».

Мистер Каттер нахмурил брови. Что она подразумевала? Что она могла сделать? «Правда?»

«Да, сэр», — тихо ответила она. «Джули, — твердо, но тихо сказал мистер Каттер, — расскажи мне... все». Когда студент неохотно что-то рассказывает, это обычно не к добру.

Джули признала: «Да, ну, э-э, я, ну... сняла пиджак».

«Ты сняла пиджак». Это не звучало так уж плохо.

«Да, ну...» Такое признание было трудно сделать любому наставнику, но вдвойне трудно, когда наставник — мужчина. «Моя блузка была довольно... прозрачной».

«О», — тихо ответил мистер Каттер, устно. Его другой ответ был явным набуханием в брюках. Он представил, как красиво это было бы, если бы она надела прозрачную блузку во время надзора. «Ты, конечно, была в... бюстгальтере».

«О да, сэр! Определенно! Боже мой, да, конечно». Ей было приятно, что она могла успокоить его в этом, по крайней мере. Но она была не слишком рада, что он мог подумать, что она, возможно, не носила бюстгальтер. Боже, как он мог такое подумать?! Конечно, он еще не знал всей картины. «Но, э-э... ну, я, однако, в итоге, э-э...» Ее голос стал очень тихим. «Сняла блузку».

«Ты позволила ему увидеть тебя без блузки?» Мистеру Каттеру пришлось скрестить ноги.

«О нет, сэр! Точно нет!» — снова решительно заявила она. — «Боже мой, конечно нет. Я все время была за его спиной. Он ничего не видел».

Ну, это казалось довольно бессмысленным. «Тогда зачем ты, э-э... знаешь». Ему было немного трудно говорить об этом так открыто с ней. У мистера Каттера не было детей, и он даже не был женат. Говорят ли отцы с дочерьми о таких вещах? Он не мог представить, чтобы делать это, не возбудившись ужасно, и это было бы так неуместно.

«Ну...» — Джули отвернула голову. Она не могла смотреть мистеру Каттеру в глаза, объясняя: «Я, ну, прижала свои, э-э...» Она еще больше понизила голос. «Груди к его спине». Она закрыла лицо руками. Это было действительно так неловко. Произнести это вслух, своему наставнику, звучало так неправильно, так неуместно. Она внезапно осознала, что вся ее карьера может закончиться. Боже, учителя теряют работу за такие вещи! Что она наделала?! О чем она думала?! В тот момент это казалось таким невинным, но, боже, она выставила свой бюстгальтер перед учеником, терла свои груди о него, поощряла его сексуально возбудиться! Все ее надежды и мечты рухнут! Ее родители будут так смущены, так пристыжены. Ей вдруг захотелось плакать.

Мистер Каттер был на мгновение ошеломлен, но так же возбужден. Он положил левую руку на колени, как сделал молодой человек, чтобы скрыть свою эрекцию и прикоснуться к ней, почувствовать ее. Когда он пришел в себя, он заметил, как расстроена девушка. «Джули, все в порядке, не о чем беспокоиться».

Джули почувствовала внезапный прилив облегчения. Неужели это правда? Ее мечта, ее стремления внезапно исчезли, и вот так же быстро вернулись? Она медленно, осторожно убрала пальцы с глаз. Она посмотрела на своего наставника с такой неуверенной надеждой. «Правда?»

Мистер Каттер успокаивающе улыбнулся. Он чувствовал себя так плохо за девушку. У него всегда была слабость к молодым и красивым студенткам. Каждый раз, когда одна из них приходила в его кабинет, расстроенная из-за плохой оценки, он шел им навстречу, особенно если они начинали плакать. Возможно, это было несправедливо по отношению к студентам-мужчинам. Но мужчине, особенно старшему, так трудно не помочь молодой леди в беде. Это, должно быть, инстинктивно — хотеть защитить их, успокоить, сделать все лучше. «Джули, тебе не о чем беспокоиться, не о чем стыдиться. Я думаю, то, что ты сделала, было замечательно, очень смело и, самое главное, очень успешно. Наш молодой мистер Вудман никогда не достигал так многого за такой короткий период времени. Представь, на что способен этот молодой человек, что ты можешь извлечь из его внутреннего я».

«Сэр?» — Джули было трудно успокоить свое сердце, прояснить разум.

«Да, я думаю, ты меня понимаешь, Джули. Я думаю, ты обнаружила репетиторский подход, который может быть весьма новаторским. Вы оба взрослые. Ты не сделала ничего незаконного. Вы даже не занимались сексом. Ты просто поощряла молодого человека так, чтобы он понял, так, чтобы вдохновить его быть всем, чем он может быть, в алгебре».

Джули была на мгновение ошеломлена. Она даже не рассматривала возможность, что то, что она сделала, может быть незаконным. Ну, слава богу, это не так. «Да, сэр», — робко ответила она, снова чувствуя себя довольно неуверенно.

«Представь, сколько молодых людей, их образование, их жизни могли бы быть спасены, если бы такой подход был опробован в прошлом. Джули, ты как ученый, который наткнулся на прорыв, на правду, которая была упущена, если не проигнорирована, на протяжении многих, многих лет. Это может быть настоящей инновацией в педагогике».

Джули снова была ошеломлена, ее сердце колотилось, но теперь по другой причине. Как любая молодая и наивная студентка колледжа, она надеялась когда-нибудь сделать большие открытия в своей карьере, которые действительно изменят мир. Всегда нужно стремиться к величию, даже если это в действительности довольно маловероятно. Великие дела совершают те, кто мечтает о великом. Но Джули не представляла, что это случится так быстро, так рано в ее карьере. Ее слезы превратились в улыбку. Но все, что она смогла вымолвить, было: «Правда?»

«Абсолютно. Я думаю, тебе определенно стоит дальше исследовать возможности. Конечно, важно держать меня в полной осведомленности. Я должен знать каждую мелочь, независимо от того, насколько она тривиальна, насколько, ну... неловка. Важно, когда исследуешь новые техники, которые другие могут счесть, ну, провокационными, держать связь с кем-то другим, с кем-то, кто не вовлечен напрямую, с кем-то более опытным и объективным, просто чтобы быть уверенным, что ситуация не выйдет из-под контроля».

«О да, сэр, спасибо, сэр, абсолютно». Она сделала открытие! Она действительно сделала научное открытие. Она может даже продвинуть педагогику в новые инновационные методы. Возможно, они даже назовут это в ее честь! Ну, это, вероятно, немного перебор. Но, в любом случае, она была так рада, что решила поступить в Ливингстон. Ее родители хотели, чтобы она училась в государственном колледже. Боже, как они будут удивлены, узнав, что она делает!

Мистер Каттер продолжил. Это была очень деликатная ситуация, и он хотел быть уверен, что девушка понимает. «Я хочу, чтобы ты вела очень хорошие записи о том, что происходит, включая то, что ты делаешь, и как Арнольд реагирует. Будь честной, будь точной. Важно быть откровенной, когда вмешательство не работает, не только потому, что это правда, но и откровенно потому, что это помогает достоверности отчета. Никто не поверит тебе, если ты нарисуешь слишком розовую картину, и, конечно, мы захотим, чтобы другие могли успешно воспроизвести результаты».

«Мы собираемся это опубликовать?»

«О да, абсолютно, определенно, в какой-то момент. Ты, конечно, будешь первым автором».

Первый автор?! Вау, это действительно что-то: публикация как первый автор. Джули почувствовала легкое головокружение. Все происходило так быстро.

«Однако, естественно, не делись этими, ну... деталями ни с кем другим. Я не думаю, что тебя удивит, что некоторые могут возражать против твоих исследований, твоих инноваций, и лучше позволить эксперименту естественно продвигаться к своему финальному завершению, без вмешательства извне. К тому же, ну, откровенно говоря, должен признать, кто-то может просто украсть твои идеи. Понимаешь?»

«О да, сэр, понимаю, определенно понимаю». Откровенно говоря, она была рада это услышать. Если в итоге это не сработает, она не могла не гадать, не попадет ли она в неприятности. Лучше держать это в тайне, пока они не будут уверены, что действительно успешны.

Мистер Каттер предоставил Джули несколько релевантных статей, которые могли бы послужить моделью для ее возможного отчета, хотя он не был полностью уверен, что захочет это публиковать. Может, лучше, если они вообще сохранят все это в полной тайне, даже когда все будет сделано. Он серьезно сомневался, что администрация Ливингстона поймет, будет поддерживать, даже если это сработает. Но это не могло навредить попробовать, и, кроме того, подумал он, пока его большой палец размышлял о его члене, это могло быть довольно интересно.

После сессии надзора Джули чувствовала себя намного лучше, так успокоенной и так взволнованной. Она не только собиралась помочь молодому человеку с его образованием, она собиралась продвинуть дело науки! Она не могла дождаться следующей сессии с Арнольдом.

Однако, неудивительно, она также была довольно встревожена следующей сессией, особенно потому, что не обсудила с мистером Каттером новые идеи, новые подходы. Она чувствовала себя немного не в своей тарелке, мягко говоря. Она решила, что должна внести дальнейшие изменения в свой наряд. Конечно, она не могла одеваться так провокационно, чтобы вызвать подозрения родителей, но все же возбуждение Арнольда было так центрально для эксперимента. Она покраснела при одной мысли об этом. Но как лучше возбудить парня? Она действительно была не в своей тарелке. Почему в школе не учат таким вещам!

Она решила не надевать бюстгальтер под блузку, которая снова была весьма прозрачной. Ей пришлось купить еще одну прозрачную блузку. Это не тот тип одежды, который заполнял ее гардероб. Но она была красива: шифоновая с длинными рукавами и рюшами цвета ржавчины. Кровь прилила к ее щекам, когда она любовалась собой в ней, ее белые круглые задорные груди так ясно видны под шифоном, ее соски проступали. Было как-то круто быть такой сексуальной. Боже, это было то, что она представляла надеть в свою брачную ночь!

С блузкой она надела новую коричневую деловую юбку и пиджак, что резко увеличило стоимость ее преподавательской одежды. Но у нее не было ничего в гардеробе, что подходило бы к блузке, и продавщица была очень убедительна в том, как хорошо блузка сочетается с коричневым костюмом. Она гадала, сможет ли мистер Каттер помочь финансировать это исследование. У него должен быть доступ к счету для исследований. Если нет, то ее родители будут довольно расстроены, когда получат счет. Она теперь значительно превысила свой бюджет на одежду.

Арнольд был очень рад ее видеть, когда она приехала, как и его родители. Они были в восторге. Они сияли, показывая его оценки за домашние задания. Он решил все задачи правильно. И учительница была так удивлена, что попросила его повторить пару задач после урока, гадая, не оказывает ли репетитор такую помощь, как иногда предоставляют членам футбольной и баскетбольной команд. Но Арнольд явно понимал задачи. Его учительница была действительно впечатлена. Его родители были в восторге.

Миссис Вудман говорила за них обоих, когда сказала: «Что бы вы ни делали с Арнольдом, продолжайте в том же духе. Мы не могли быть счастливее, мисс Каплан, и мы действительно благодарны и признательны».

Арнольд стоял рядом с ними, с большой улыбкой на лице. Он тоже был благодарен и признателен.

И Джули не могла быть счастливее. Есть ли что-то более приятное для учителя, чем слышать благодарность родителей ученика? «Ну, я очень рада быть полезной, но, конечно, не я изучаю материал. Арнольд, ваш сын, тот, кто делает работу». Она повернулась к нему, чтобы спросить: «Арнольд, хотел бы ты достичь еще большего?»

«Абсолютно», — ответил он, большая улыбка появилась на его лице. Мистер и миссис Вудман сияли от гордости за энтузиазм сына к изучению алгебры.

Джули гордо и уверенно направилась в его комнату, но также с некоторой неуверенностью. Что она будет делать дальше? У нее была лишь тень плана.

Когда они прибыли в комнату Арнольда, он объявил: «Я очень усердно занимался, мисс Каплан. Вот, смотрите», — сказал он, беря свою текущую домашнюю работу. «Я уже сделал большинство задач». Он протянул листы бумаги своему репетитору, широко улыбаясь.

Джули была более чем просто довольна, оценивая его работу. Было несколько ошибок, но они были незначительными, и факт, что он начал все это самостоятельно без руководства или помощи, был действительно впечатляющим. «Ну, Арнольд, — сказала она, возвращая бумаги, — такая инициатива заслуживает награды, не думаешь?»

«Ну, — ответил Арнольд, занимая свое место за столом, — если вы так считаете».

Джули улыбнулась ему, начиная расстегивать пуговицы пиджака. Она не ожидала начать так быстро, но если она чему-то научилась на вводной психологии, так это тому, что хорошее выступление нужно немедленно подкреплять.

Арнольд тоже улыбнулся. Он взглянул на свой айфон. Он гадал, не сможет ли он сделать пару снимков. Наверное, нет, но снимок точно помог бы позже. Память заходит только так далеко. Тем не менее, он не мог представить, что забудет какую-либо конкретную деталь того, что сейчас видел.

Джули отвернулась, ее сердце стучало, как говорила ее мать, пitter-patter. Она храбро, но нервно улыбнулась, снимая рукава пиджака и стоя перед учеником, ее руки висели по бокам, хотя ей так, так отчаянно хотелось защитить свою скромность. Она знала, что он видит почти каждую деталь ее по сути обнаженных задорных грудей. Она так надеялась, что он не будет разочарован тем, какие они маленькие. «Тебе нравится моя новая блузка, Арнольд? Я купила ее для твоего урока».

«Да, мэм», — ответил он. — «Она, э-э... очень красивая». Формальность разговора была довольно неловкой, но, тем не менее, она была его репетитором.

Арнольд действительно очень любил ее блузку, что было очевидно по немедленному затвердению в его брюках. Он размышлял, надеть ли трусы или боксеры. Он выбрал боксеры. Он хотел, чтобы его член полностью и комфортно набух. Но его одолевали сомнения, когда Джули приехала, поскольку его член начал оживать в предвкушении того, что может произойти. Это было как собака, встающая и танцующая при приходе любимого друга. Однако теперь, когда он был в безопасности и уединении своей спальни, он был доволен своим решением, как и его член.

Это были первые обнаженные груди, которые он видел, по крайней мере, в реальной жизни. Они были такими замечательными: такими круглыми, такими белыми, такими задорными и горделивыми с тугими твердыми сосками, стоящими так высоко на переднем кончике каждой маленькой персиковой груди. Ему так хотелось пососать одну из них. Возможно, это было бы немного инфантильно, сосать сосок своего репетитора. Ну, никто не должен знать. Он робко спросил: «Можно мне их потрогать?»

Джули покраснела. Было немного неловко слышать, как ученик так открыто говорит о ее грудях. Но такой интерес следовало ожидать, и, к тому же, это облегчало включение их присутствия в план урока. «Ну, не знаю, Арнольд. Возможно. Но сначала, не думаешь ли ты, что тебе стоит закончить домашнюю работу?»

«О да, конечно, конечно», — послушно ответил он и тут же повернулся к своей работе. Это была немалая жертва, но он понимал, что с его терпением и упорной работой, скорее всего, придет еще большая награда.

Джули расслабилась, когда пронзительный взгляд глаз мальчика оторвался от ее грудей. Она гадала, как стриптизерши могут выносить часы глазеющих глаз. Это, конечно, очень льстило, но также заставляло ее чувствовать себя ужасно неловко и обнаженно.

Арнольд работал некоторое время, но это явно было борьбой. Он хотел впечатлить Джули, действительно выполняя домашнюю работу без ее помощи, но он мог сделать только столько. Задачи, которые он не завершил, естественно, были самыми трудными.

Джули видела, как он борется. Она подошла к мальчику и ободряюще положила руку ему на плечи, ее молодые свежие груди возвышались на груди прямо справа от него. «Знаешь, я действительно очень горжусь тобой, Арнольд. Ты работаешь очень усердно и многого достигаешь».

Арнольд естественно повернул голову, чтобы ответить, его глаза расширились от похотливого желания от того, что они были в лучшем случае в дюйме или около того от ее левой груди. Его член так чертовски жаждал маленького укуса, маленького поцелуя, быстрого посасывания. Как можно устоять перед такой задорной маленькой обнаженной грудкой.

Джули слегка повернула тело, ровно настолько, чтобы кончик ее соска слегка коснулся его губ. Контакт был электризующим для них обоих.

Но, как только Арнольд подался вперед, Джули отстранила ее. «Теперь, я знаю, ты можешь это сделать, Арнольд. Просто сосредоточься немного сильнее».

«Да, мэм».

Арнольд вернулся к своей работе с новым рвением и решимостью и тут же достиг прозрения относительно отрицательных показателей. Он покачал головой, осознав источник своих предыдущих ошибок и теперь свой будущий успех. Он действительно понял задачу. Он разобрался в ней. Он не осознавал, насколько умным он может стать. Он быстро прошел через остальные задачи. Вскоре он воскликнул: «Готово!» Он поднял руки в триумфе, подражая не менее восторженному состоянию своего члена.

Джули отпрыгнула назад, поскольку Арнольд чуть не задел ее груди. Но с его достижением придет и его награда. Не то чтобы она не была довольна и горда. Она следила за его работой, предоставляя минимум помощи. Очевидно, эксперимент продолжал быть успешным, но следующая задача для нее не будет такой легкой, не для девушки, такой неопытной, такой неуверенной, как Джули.

Она отошла от стола и встала прямо, выпячивая свои миниатюрные груди так далеко, как могла, что явно не было очень далеко, и тихо объявила: «Теперь можешь их потрогать, если хочешь».

Арнольд вскочил со стула. Ему так понравилось открывать решение алгебраических задач, опыт, с которым он был совсем незнаком. Но он будет наслаждаться этим столь же новым опытом гораздо больше. Он так быстро вскочил со стула, что забыл учесть, что его удовольствие от награды было очень очевидно.

И это не осталось незамеченным Джули. «Боже мой», — воскликнула она, когда острый рост в его брюках попал ей в глаза.

«О черт», — воскликнул Арнольд, быстро прикрывая свое смущение руками.

Но трудно было ожидать, что молодой человек не получит эрекцию, учитывая такую форму репетиторского обучения. На самом деле, это, вероятно, следовало принять, поскольку это был явный знак того, что он отзывался на ее педагогику. «Все в порядке, Арнольд», — успокоила она его, хотя не была так уверена, что это в порядке для нее. Быть учителем может быть очень трудно, но быть на передовой неизведанной территории — это совсем другая история.

Джули глубоко вздохнула, ее маленькие груди приподнялись, к большому удовольствию Арнольда, который убрал руки с промежности, шагнул вперед и потянулся, чтобы положить их на более желанную цель — молодые, мягкие, задорные груди мисс Каплан.

«Боже мой», — снова тихо воскликнула Джули, почувствовав, как пальцы ученика схватили каждую из ее грудей. Никто раньше не трогал ее там, и это было откровенно электризующим. Как странно, правда, ведь она сама трогала, сжимала и даже ласкала их, но ощущение чужих рук там было совсем другим. Она инстинктивно заскулила от удовольствия.

Арнольд наслаждался прикосновением еще больше. Какой мальчик не наслаждался бы первым прикосновением к женской груди, но было так удивительно, как восхитительно и удовлетворительно было прикосновение, ощущение мягкой, податливой, упругой груди, контрастирующей с твердым острым соском. Он не мог поверить, что девушка действительно позволяет ему это делать.

Он сжимал и лапал, ласкал и обхватывал, щипал и качал. Джули в итоге преодолела свою нервозность и даже иногда издавала хихиканье, вздох или еще один скулеж. Она никогда не чувствовала себя такой счастливой, и не только потому, что у нее складывались такие крепкие отношения с учеником. Так много раз она сомневалась в своих грудях, их привлекательности, их желанности. Эти чувства теперь явно были разрушены. Было очевидно, что Арнольд не мог быть счастливее.

Однако она, возможно, теряла из виду задачу. Как долго ученик должен трогать и ласкать груди своего репетитора за выполнение домашнего задания? Не было инструкции, которую Джули могла бы проконсультировать. Ей пришлось доверять своему собственному суждению, своим инстинктам, но, возможно, именно ее более базовые и фундаментальные инстинкты теперь сбивали ее с пути.

Она даже потянулась рукой и слегка положила кончики пальцев прямо на мягкую, круглую, выступающую головку твердого члена Арнольда.

«Мисс Каплан», — ахнул Арнольд, его тело и разум были охвачены интенсивным наслаждением, его глаза закрылись, его руки сильно сжали ее груди.

Но его сильное сжатие было сигналом тревоги, который разбудил ее. «Да, ну», — воскликнула она, вырывая свои груди из его хватки, отступая назад. — «Может, ты можешь достичь еще большего сегодня вечером?»

«Больше?» Что еще она могла хотеть? Он закончил домашнюю работу. Уроки на эту неделю были выполнены. Что еще может сделать ученик?

«Арнольд, может, ты начнешь следующую главу? Разве не впечатлишь ты своего учителя, если будешь уже знать часть материала, который она будет преподавать на следующей неделе?»

Вау! Это было просто смешно. Какой ученик делает больше домашней работы, чем назначено? Кто-нибудь действительно начинает работать над следующей главой? «Мисс Каплан, я имею в виду, ну, должен ли я?»

«Нет, нет, ты не должен, Арнольд, но это так впечатлит твоего учителя и твоих родителей».

Это было правдой, но стоило ли это всей этой работы?

Джули добавила: «Я тоже буду очень благодарна и, — сказала она с девичьей улыбкой, — вознаграждающей».

Арнольд понятия не имел, что она могла бы подразумевать, но это, вероятно, было бы чертовски хорошо. Может, она теперь даже позволит ему пососать одну из ее грудей. Конечно, не стоит слишком высоко поднимать свои надежды и ожидания. Черт, он, вероятно, сделал бы работу просто за шанс снова ее потрогать. «Хорошо, конечно, я попробую».

«Это все, о чем я прошу», — ответила Джули, хотя она действительно хотела, чтобы он сделал больше, чем просто попробовал. Она хотела, чтобы он преуспел.

Решение некоторых задач из следующей главы, однако, оказалось довольно трудным. Это не было большим продвижением от предыдущей главы, но требовало расширения уже изученного и освоения пары новых концепций.

Джули, однако, помогала ему с этим. В конце концов, это была ее работа, и с ее помощью он действительно сумел немного понять новый материал и решить пару задач.

Это было не так много, как она изначально надеялась. Начинающему учителю трудно осознать, насколько сложным будет материал даже для среднего ученика. Нужно быть реалистичным и терпеливым. Для Арнольда это действительно было чертовски большим достижением. Изучение хотя бы немного из следующей главы более чем впечатлит его учителя алгебры.

«Это действительно замечательно, Арнольд. Теперь я хочу, чтобы ты обязательно ответил на некоторые вопросы на следующем уроке. Покажи своему учителю, что ты действительно изучил материал заранее».

Арнольд был неуверен в этом. Он редко участвовал в классе и никогда не вел себя как выше среднего ученики, которые любили хвастаться, сколько они знают. Его сердце даже немного заколотилось при мысли о том, чтобы так высовываться.

Джули почувствовала его нерешительность. «Сделаешь это для меня, Арнольд?» Она отошла от стола, положила свой учебник на его кровать, наклонилась, положила руки на колени и посмотрела на него через плечо, выпячивая попу назад.

Она спросила с милым кокетливым, девичьим выражением: «Пожалуйста, пожалуйста?»

«Да, мэм, сделаю», — быстро ответил Арнольд, его член так же быстро набух.

«Обещаешь?»

«Клянусь сердцем».

Джули улыбнулась и потянулась назад, чтобы взять юбку.

Она медленно потянула юбку вверх по бедрам, что было не так просто, поскольку она была довольно обтягивающей. Откровенно говоря, легче было бы задрать ее до того, как она наклонилась, но она не хотела начинать заново, тем самым показывая Арнольду, что она сделала ошибку, что она новичок в таких вещах. Никогда не хорошо, когда ученик понимает, что учитель действительно не знает, что делает. Так что ей пришлось извиваться и покачивать попой, пока она старалась задрать юбку через попу.

Арнольд был ошеломлен. Мисс Каплан действительно задирала юбку, выпячивая попу назад к нему? Он действительно, действительно хотел сделать снимок этого, и, возможно, он мог бы это сделать, поскольку ее спина была повернута к нему. Но он чувствовал, что это было бы неуважительно, если не эксплуататорски. Тем не менее, это было такое красивое зрелище. Он теперь открыто сжал свою эрекцию через брюки, сжимая и тирая ее, пока юбка продвигалась мимо ее бедер, покрытых нейлоном, вплоть до маленьких круглых изгибов ее попы, плотно заключенной в колготки и, под ними, белые хлопковые бикини-трусики. Есть ли более восхитительное зрелище, чем девушка, наклонившаяся, демонстрирующая миниатюрную попу, покрытую трусиками?

Когда она задрала юбку полностью через попу, Джули глубоко вздохнула и посмотрела назад на ученика, чувствуя себя ужасно неловко и неуверенно. Она не планировала это делать, но это казалось естественным и уместным, по крайней мере, в тот момент. Ей нужно было что-то сделать для молодого человека. Он достигал так многого. Ей нужно было предоставить соответствующую награду.

Ее лицо покраснело, когда она увидела, как он сжимает свою твердость, его глаза похотливо смотрели на вид ее открытой попы. Она спросила: «Тебе нравится смотреть на мою попу, Арнольд?»

Он сначала просто кивнул, чувствуя себя довольно ошеломленным, но затем тихо добавил: «Да, мисс Каплан, да, нравится».

Ну, теперь не было смысла останавливаться. «Хорошо, Арнольд, можешь достать его, если хочешь, и потереть о меня».

Она быстро отвернула лицо, не желая смотреть, как он его достает. Ну, на самом деле, она была более чем просто немного любопытна. Ей было интересно, как это будет выглядеть, но это заставляло ее чувствовать себя еще более тревожно и некомфортно, если бы она смотрела ему в глаза, пока он это делал. Она определенно не хотела, чтобы он увидел нервозность, опасение, неуверенность в ее глазах. Это не тот вид впечатления, который репетитор хочет произвести на ученика.

Арнольд быстро достал свой твердый член. Сначала он просто сжал его в руке, наслаждаясь тем, что он теперь вне клетки и свободен бродить, и было ясно, куда он хочет пойти. Блестящая набухшая головка голодно указывала на попу Джули, тыкающуюся назад к нему в ответ.

Он подошел к ней, его голый член покачивался и махал с каждым шагом. Он немного жалел, что Джули отвернулась. Он хотел впечатлить ее его силой, мужественностью, размером. Мальчик любит впечатлять своего учителя. Но не все фантазии сбываются.

Когда он добрался до нее, он слегка сжал бедро Джули.

Она инстинктивно дернулась. Она не могла не чувствовать, что находится в какой-то опасности, словно ее собираются заколоть или проникнуть. Она чувствовала себя такой уязвимой, выпячивая попу назад, не зная, что может сделать ее ученик.

Когда она почувствовала, как кончик его головки ткнул ее прямо в щель попы, она сжала щеки, крепко стиснув сфинктер. Конечно, она не была уязвима для проникновения. Он не мог засунуть эту штуку прямо через ее колготки и трусики. Но все же это казалось немного инвазивным и навязчивым — быть ткнутой в попу твердым членом; также откровенно немного странно, и все же странно интригующе.

Арнольд подошел ближе и начал гладить и тереть свой набухший член о шелковистый гладкий нейлон, натянутый на мягкие круглые изгибы попы своего репетитора. Арнольд любил вид женщины в колготках. Он не был уверен почему. Он не мог этого объяснить. Это просто выглядело так провокационно, так сексуально, так маняще. Он никогда не представлял себе возможности тереть свой голый твердый член о колготки женщины, по крайней мере, когда она их носит. Он прижался к ней еще теснее, сильно притягивая ее попу к себе, пока он лапал и тер свой член, сухо трахая попу своего репетитора, как собака в течке.

Теперь для Джули это действительно казалось странным. Не так много учителей подвергаются сухому траху от своих учеников. Это не то, что она думала, когда представляла себе учительскую работу. Ее преподаватели точно никогда не предупреждали, что однажды это произойдет. Но она также не могла отрицать ощущение тепла и влаги, развивающееся между ее бедрами. Она ответила, извиваясь, крутя и корчась своей попой назад к нему.

Глаза Арнольда расширились от похоти, когда он тактильно и визуально стал свидетелем похотливо непристойных движений своего учителя. Не так много учеников имеют учителей, которые сухо трутся попой о них. Он даже не ожидал бы этого от однокурсницы. Ее попа выглядела такой милой, такой задорной, такой извивающейся и покачивающейся.

Арнольд чувствовал, что приближается. Его яички бурлили, сокращались, и его движения становились более неистовыми, более животными, более непристойными. Он крепко держал ее бедра, пока толкался и горбился.

Джули знала, что он может эякулировать. Она не была уверена, что действительно хочет, чтобы он сделал это по всей ее попе. Это казалось немного противным и гадким. Но не должно быть слишком сложно очиститься, по крайней мере, достаточно, чтобы это не просочилось через юбку, когда она ее опустит. Хотя, возможно, будет странно чувствовать, когда она поедет домой, зная, что сидит на мальчишеской штуке, пропитавшейся в ее колготки и трусики.

«Иду! Я забыла печенья!»

«Что?» — воскликнула Джули, тут же выпрямляясь, хватая юбку и дергая ее вниз.

Это была мать Арнольда, поднимающаяся по лестнице. Откровенно говоря, им очень повезло, что она заранее окликнула. Если бы она этого не сделала, она бы вошла в комнату, пока ее сын трахал попу своего репетитора своим членом, возможно, даже в момент, когда он брызгал своим зарядом по ее попе. Но у них все еще было мало времени.

Арнольд повернулся, чтобы рвануть к своему стулу за столом, намереваясь скользнуть в него, спрятав свою эрекцию под столом, но Джули схватила его.

Он был шокирован, что она действительно остановила его. Неужели она намеревалась заставить его выставить себя перед матерью? Какой это был бы урок?!

Джули, однако, была не менее, если не более, обеспокоена собой. Она успела бы опустить юбку, но не было шанса надеть пиджак. Она взглянула на него, лежащий на столе. Просто не хватило времени. Она вручила Арнольду свой учебник, чтобы он прикрыл им промежность. Она сомневалась, что у него хватит времени даже засунуть член обратно в брюки и застегнуть молнию. Черт, даже если бы он это сделал, большой бугор все равно был бы очевиден.

Сердце Арнольда сильно и быстро билось. Это было плохо. Это было действительно, действительно плохо.

Конечно, это не было первым разом, когда такое происходило. Его мать и в другие времена входила в его комнату в довольно нескромные моменты. Она редко стучала, и даже когда делала это, стучала, уже открывая дверь. Стук не имел реального смысла, кроме как объявить, что она входит. Не раз он был в процессе мастурбации. Пару раз он был за компьютером и придвинул тело вплотную к краю стола, эффективно скрывая свой твердый член, пока переключал экран на другой сайт и выключал звук. В другой раз он был в постели и тут же перекатился на бок, скрывая переднюю часть от взгляда. Он притворился, что спал. Во всех этих случаях он мог только надеяться, что она не попросит его что-то сделать, например, помочь переместить что-то, чтобы она могла убраться за этим.

На этот раз было гораздо хуже. Все, что у него теперь было, — это открытая книга, прижатая к промежности. Это было немного странное место для держания книги.

Ситуация Джули была едва ли лучше. Она могла только спрятать свои обнаженные груди за ним, пока заканчивала опускать юбку.

Но план, каким бы слабым он ни был, был правильным выбором, потому что, как только юбка была опущена, дверь открылась, и вошла миссис Вудман.

«Вот вы где! Простите, что забыла принести это раньше», — объяснила она, входя в комнату, с подносом печений в правой руке. — «Я знаю, вы почти закончили, но лучше поздно, чем никогда, я всегда...» Она не закончила предложение. Перед ней стоял ее сын, держащий учебник алгебры у брюк. Мисс Каплан стояла позади него. Это казалось немного странным.

«О, это очень мило с вашей стороны, миссис Вудман», — ответила Джули, слегка наклоняясь вправо, чтобы выглянуть из-за ее сына. — «Мы только что заканчивали с устной тренировкой». Она повернулась спиной к миссис Вудман и ее сыну и сказала: «Теперь, Арнольд, еще раз, не подглядывая в ответы в книге, какие простые числа».

«Э-э, да, э-э, ну, 2, 3, 5, 7... 11, 13... 17», — перечислил Арнольд, глядя в потолок, в глубокой концентрации.

Это была не плохая уловка. Миссис Вудман даже не показалась обеспокоенной присутствием пиджака Джули на столе. В комнате было немного тепло. Она спросила: «Хотите, чтобы я включила кондиционер?»

«О, нет, нет. Все в порядке, миссис Вудман», — ответила Джули, все еще держа спину повернутой. Она надеялась, что мать Арнольда не заметила, что она не носит бюстгальтер. Но, конечно, даже если бы она заметила, она, вероятно, предположила бы, что передняя часть блузки не такая прозрачная, как задняя.

Джули завоевала большое доверие у родителей Вудман. С их точки зрения, она почти могла ходить по воде. «Ну, я не буду вас долго беспокоить. Мне просто жаль, что я не принесла это раньше. Я оставлю вас одних, и вы сможете вернуться к своим упражнениям». Ей захотелось обнять сына. Она чувствовала такую гордость за него. Он так усердно работал и так сильно продвинулся. Но она знала, что это смутило бы его перед репетитором.

«Спасибо, миссис Вудман», — крикнула Джули.

«Да, спасибо, мама», — добавил Арнольд.

Когда она вышла из комнаты, оставив дверь слегка приоткрытой, Джули сказала: «Хорошо, Арнольд, где ты остановился? Семнадцать?»

«Э-э, да, э-э, 19... 23... 29». Задача была для него не такой уж простой, и ему приходилось продумывать каждое число. Но, как только он услышал шаги матери, спускающейся по лестнице, он остановился.

Они оба молчали, пока не перестали слышать что-либо.

Джули решила, что урок, вероятно, окончен на этот вечер. Настроение определенно ушло, и, откровенно говоря, она чувствовала себя немного неуверенно.

Арнольд хотел бы счастливого финала, но не стал настаивать.

Они съели несколько печений, и затем он проводил ее до двери.

Мистер Каттер был очень, очень доволен на следующей сессии надзора, узнав о немедленном прогрессе, который Джули поддерживала, эффективно применяя принципы положительного подкрепления. Он также был впечатлен, что она была готова и способна зайти так далеко в упражнении. Он настаивал на том, чтобы услышать все детали: насколько ее груди были видны через блузку, какого цвета были ее трусики под колготками, как она себя чувствовала, выпячивая попу таким образом, и, конечно, каково было ощущать, как Арнольд тыкает и трет свой твердый пенис о ее попу.

Джули было немного тревожно делиться со своим профессором всеми этими интимными деталями, но она понимала, что важно держать наставника в полной осведомленности, и, в любом случае, все это в итоге должно быть в отчете, в возможной публикации. Боже, когда-нибудь даже ее родители прочитают об этом. Она не могла не чувствовать себя немного тревожно и неуверенно по этому поводу.

С другой стороны, чем больше она рассказывала мистеру Каттеру все детали, тем больше ей начинало нравиться это рассказывать. Она немного извивалась на стуле, объясняя, как она сильно извивалась, прямо перед тем, как миссис Вудман окликнула.

Когда она объяснила, что купила блузку специально для репетиторской сессии, мистер Каттер немедленно согласился финансировать Джули через счет для расходов. Он определенно не хотел, чтобы ее родители платили за такую одежду. Однако он не мог выставить счет на департамент образования. Финансовый сотрудник потребовал бы чеки, и он сильно сомневался, что сможет оправдать покупку женской одежды.

«Да, ну, просто попроси магазин отправить счет прямо мне».

«Был также новый костюм, мистер Каттер, чтобы сочетался с блузкой».

«О». Он задумался, сколько это могло стоить. «Да, ну, хорошо, конечно, отлично. Попроси их отправить этот счет мне тоже».

«Ну, — сказала Джули, — это облегчение. Я не была уверена, что мои родители поймут».

Нет, подумал мистер Каттер, он не думал, что они вообще поймут. Родители часто не ценят настоящую ценность научных исследований.

Мистер Каттер гадал, если он покроет расходы, не позволит ли Джули ему увидеть ее в одном из нарядов. Он определенно хотел бы увидеть ее в прозрачной блузке. Возможно, ей стоит продемонстрировать ему, что именно она делала с Арнольдом. Естественно для наставника позволять стажерам практиковать свои уроки с инструктором. Испытание плана урока намного информативнее, чем просто рассказ о нем. Его член дернулся при мысли о том, чтобы потереть свою эрекцию о хорошенькую маленькую попу Джули в трусиках.

Джули прочитала статьи, которые предоставил мистер Каттер. Ей не очень понравились работы мистера Питерса, которого многие считали самым новаторским педагогическим ученым своего поколения. Однако большая часть его работ касалась дисциплины девочек, что не было релевантно для Джули. И даже случайная статья, связанная с его коллегой, мисс Хардинг, не привлекла ее внимания. Она не видела необходимости шлепать Арнольда или кого-либо еще, и даже если бы это казалось уместным для Арнольда, она вряд ли могла бы это сделать, не вызвав подозрений у его родителей. Нет, подход Новой школы был не для нее. К сожалению, мисс Нишида никогда не публиковала свой собственный подход к педагогике (см. «Мисс Нишида мотивирует мальчиков»). Однако Джули понравилась статья о проверке трусиков (см. «Мистер Питерс и трусики»).

Темплтон, где работал мистер Питерс, требовал, чтобы их юные леди носили белые хлопковые трусики, отсюда и необходимость проверки трусиков. В Ливингстоне не было такого требования, и Джули была свободна носить любые трусики, какие предпочитала. Черт, она могла бы вообще не носить трусики, если бы захотела. Тем не менее, учитывая, что ее одежда была неотъемлемой частью успеха репетиторства, было, пожалуй, вполне уместно, чтобы мистер Каттер оценил ее выбор.

Она встала со стула, чтобы встать перед мистером Каттером, потянулась вниз, взяла подол юбки и подняла ее. «Как вы думаете, мои трусики уместны, мистер Каттер?»

Глаза мистера Каттера расширились от шока. Никогда еще его юная студентка не поднимала юбку перед ним, прямо в его кабинете. Он быстро взглянул на дверь, чтобы убедиться, что она закрыта. Она была закрыта, но не заперта. Его глаза, однако, не задержались там надолго, поскольку было что-то гораздо более привлекательное для разглядывания, чем закрытая дверь кабинета.

Джули носила пастельные бикини-трусики с веселыми желтыми ромашками, украшающими мягкую прилегающую ткань. Они были такими прилегающими, что мистер Каттер задумался, не различает ли он даже маленький верблюжий пальчик на мягком женственном холмике Джули.

Он откашлялся, прежде чем заговорить. «Да, ну, э-э, это то, что ты планируешь носить в доме Вудманов?»

На самом деле, нет. Она задалась вопросом, почему импульсивно решила показать их мистеру Каттеру. Тем не менее, она могла постирать их вовремя, если мистер Каттер считал, что они хороший выбор. «Я не уверена. Что вы думаете, сэр?»

В тот момент за мистера Каттера думал его член. Он знал, что, вероятно, сделал бы мистер Питерс в такой момент, но мистер Каттер также знал, что у него нет смелости, решимости человека вроде мистера Питерса. Он не осмелился бы прикоснуться к трусикам девушки, и уж точно не к ее милой маленькой круглой попе. Какова была бы причина, оправдание, особенно если бы она вдруг обиделась, возможно, даже возмутилась. О, но он так, так сильно хотел увидеть, почувствовать, что едва скрыто под этой тонкой хлопковой тканью. «О, э-э, ну, я думаю, они были бы отличными. Да, очень милые, э-э... трусики».

Джули надеялась, что мистер Каттер осмотрит их поближе, как это делал мистер Питерс. Может, ей стоит предложить ему это сделать? Но, очевидно, в такой проверке трусиков не было реальной необходимости. Боже, он, вероятно, был бы шокирован и ужаснулся, что она вообще делает такое предложение. Она знала, что часть ее наслаждается шаловыми частями репетиторства Арнольда, но также знала, что это не очень профессионально с ее стороны. Она опустила юбку. «Спасибо, сэр». Она сделала ему легкий реверанс.

«Э-э, ну, э-э, Джули, — осторожно предложил мистер Каттер, — учитывая, что я, ну, я имею в виду, департамент образования будет покрывать расходы на твою репетиторскую одежду, возможно, будет лучше, если, ну, в будущем я буду сопровождать тебя, когда ты будешь закупать, э-э, учебные материалы. Я полагаю, мне стоит осуществлять хотя бы некоторый надзор, знаешь, на случай, если в какой-то момент будет, ну, аудит».

«О да, конечно, сэр, абсолютно», — тут же согласилась Джули. Было бы нереально предоставить студентке бакалавриата полную свободу покупать все, что она захочет. «Может, э-э, в эти выходные вы сможете сопровождать меня в торговый центр. Я думала взять еще трусиков».

Яички мистера Каттера отчаянно бурлили в его брюках. Он откашлялся и затем согласился: «Да, да, отлично, э-э, ну, э-э...» Он гадал, не стоит ли ему заехать за ней. Это было бы вежливо, но он не был уверен, не будет ли это неуместно, или, по крайней мере, это может вызвать некоторые подозрения. «Во сколько ты хочешь, чтобы я встретил тебя там?»

«Давай в три часа дня, перед Диллардсом. У них действительно хорошее белье».

«Да, да, э-э, я представляю, что так, ну...» Мистер Каттер чувствовал себя все более некомфортно и взволнованно. Его член с нетерпением ждал покупок трусиков. Он поспешно завершил остальную часть надзора. Он начал чувствовать себя немного растерянным.

Следующая сессия Джули с Арнольдом была до ее поездки за покупками с мистером Каттером, поэтому она надела трусики, которые ему показала. Однако, когда она приехала на урок Арнольда, было очевидно, что ее трусики не будут играть большой роли.

«Я гадаю, дорогая, — объяснила миссис Вудман, — не могли бы вы сегодня работать на кухне».

«Что?» — Джули была удивлена и заметно разочарована. Она взглянула на Арнольда. Он тоже был явно разочарован.

«Я знаю, это не так уединенно и тихо, как вы могли бы предпочесть, но мы будем в гостиной и убавим телевизор. Обещаю вам это. Просто я не успела убраться наверху на этой неделе, и мне было бы действительно неудобно, если бы вам пришлось работать в такой неубранной комнате». Она взглянула на Арнольда и посмотрела на него так, что ясно дала понять, что он тоже несет некоторую ответственность за эту проблему. Похоже, Арнольд не убрал свою комнату, как просила мать.

«О, это нормально, миссис Вудман, правда».

Джули имела в виду, что ее устраивает, если комната в беспорядке. Черт, ее собственная комната никогда не была особенно аккуратной.

Но миссис Вудман истолковала это замечание как согласие работать на кухне. «О, хорошо, я так рада это слышать. Я даже поставила для вас лимонад там, и, опять же, обещаю, что вас не будут беспокоить. Мы просто в восторге от прогресса, который делает Арнольд. Ну, э-э...» Она неловко постояла немного. «Да, ну, я оставлю вас двоих одних».

Джули последовала за Арнольдом на кухню.

План урока Джули на вечер теперь был в полном беспорядке. Было бы слишком рискованно выполнять на кухне какие-либо из запланированных упражнений. Несмотря на обещания его матери, она подозревала, что она или мистер Вудман могут в любой момент зайти на кухню. Ни один вечер перед телевизором не обходится без закусок и напитков. Ну, возможно, было бы хорошей идеей посмотреть, как Арнольд справляется без поддержки ее поощрения.

Вскоре стало очевидно, что он совсем не справляется, когда она не предоставляет свою особую форму вдохновения. Его энтузиазм, его мотивация были явно слабыми, если не отсутствовали вовсе. Он быстро вернулся к старому Арнольду: скучающему, легко разочаровывающемуся, даже отчаявшемуся.

С одной стороны, это была хорошая новость, или, по крайней мере, полезная информация. Это было твердое эмпирическое доказательство того, что ее новаторская техника была ключевой в его прогрессе. Как только она была убрана, его результаты явно пострадали.

Но, вероятно, не стоило позволять его прогрессу слишком сильно откатиться назад. Если он регрессирует далеко, весь достигнутый прогресс может оказаться напрасным.

Джули сидела напротив него. Она изменила положение, чтобы сесть прямо рядом с ним, справа. Она действительно села очень, очень близко к нему, придвинув стул так, что между ними почти не было пространства. «Теперь, я знаю, ты можешь это сделать, Арнольд. Тебе просто нужно приложить усилия».

«Я не знаю, мисс Каплан. Эти новые задачи такие сложные».

«Ну, иногда, — мягко сказала она, прижимаясь к нему, ее левая рука обхватила его плечо, правая рука скользнула ему в пах, мягко опустившись на его промежность, ее маленькая грудь прижалась к его руке, — твердые вещи могут быть действительно хорошими».

Арнольд повернул к ней лицо, его глаза были очень взволнованы. Он глубоко вдохнул через ноздри сладкий аромат ее духов и нервно сглотнул, взглянув через ее плечо на открытый коридор, в котором могли внезапно появиться его родители. «Правда?»

Джули взяла его молнию большим и указательным пальцами и потянула.

Это было не так просто — опустить молнию. У нее не было реального опыта с расстегиванием молний у парней. Это не было ракетной наукой, но делать это впервые вслепую, под кухонным столом, было не так просто.

Арнольд, однако, помог, слегка приподняв таз, чтобы как можно больше выровнять переднюю часть брюк.

Джули хихикнула, почувствовав и услышав, как опускается молния. Если и был звук, который был шаловливым, то это определенно он. Она быстро взглянула направо, ненадолго задумавшись, не слышен ли этот характерный звук до самой гостиной. Вряд ли, конечно, но она почувствовала импульс хотя бы проверить.

«Теперь, давай посмотрим», — произнесла она, возвращая внимание к делу, ее рука проникла в открытую ширинку, исследуя внутри брюк клапан его боксеров. «Как трудно это может быть», — предложила она, ее глаза были на его алгебре.

Арнольд гадал, есть ли лучшее чувство, чем рука девушки, исследующая внутри его брюк, ищущая его член? Очевидно, должно быть, но сейчас было бы трудно убедить Арнольда в обратном. Его член быстро набух, словно пытаясь поднять большой флаг, чтобы сообщить учительнице, где он прячется.

Он подыграл. «Это довольно трудно, мисс Каплан».

«О, пока не так трудно», — предложила она, найдя то, что искала. Она просунула пальцы внутрь клапана, обхватила его набухающий ствол и вытащила его член из боксеров и брюк.

Теперь настала очередь Арнольда воскликнуть: «Боже мой», — когда его член был выпущен на открытый воздух кухни. Он снова взглянул направо, через плечо репетитора, чтобы проверить, нет ли там кого. Было что-то действительно странное и замечательное в том, чтобы выставлять себя в другой комнате дома. До сих пор он ограничивал свои эрекции только спальней и иногда ванной. Иметь большой твердеющий стояк прямо на кухне, когда родители были дома, было совершенно новым опытом. Конечно, то, что девушка держала его в руке, было главным удовольствием, но место и контекст добавляли довольно захватывающую дополнительную остроту.

Джули никогда раньше не гладила член мужчины. Она не была уверена, что знает, что делать. Конечно, насколько это могло быть сложно? Это не было алгеброй. Она крепко сжала ствол и начала скользить кулаком вверх и вниз по стволу. «Теперь он начинает становиться довольно твердым», — признала она.

«Да, мэм», — ответил Арнольд.

«Но давай посмотрим, что ты можешь сделать. Я знаю, ты можешь это сделать, и я буду продолжать тебя поощрять, пока ты продолжаешь пытаться».

«Да, мэм», — снова ответил Арнольд и вернулся к своей работе, теперь находя очень конкретную и убедительную мотивацию работать более усердно и эффективно. Возможно, было немного отвлекающе чувствовать, как его член так сладко ласкают и гладят, но факт, что это было явно связано с достижением хорошей работы, побуждал его наслаждаться как поглаживанием, так и решением задач.

Джули тоже это нравилось. Было довольно приятно держать в руке толстый, твердый пенис молодого человека, чувствуя его крепость, твердость, мужественность. Она ласково сжала его плечо левой рукой, прижимая свою мягкую грудь к его руке.

Но она быстро поняла, что, вероятно, стоит убрать руку с его плеча. Его мать или отец, вероятно, нашли бы это немного странным, если бы внезапно вошли в комнату. Репетитору, вероятно, не стоит обнимать мальчика, прижимая к нему свою грудь. К тому же, ей действительно нужна была хотя бы одна рука, чтобы направлять его в работе.

Она отпустила его пенис правой рукой и заменила ее левой. Было легче использовать правую руку на его члене, но выглядело бы естественнее, если бы левая рука была под столом, когда они сидят так близко друг к другу. Теперь они выглядели вполне естественно, с ней, сидящей близко справа, карандаш в правой руке, пока она наклонялась к нему, чтобы помочь с работой. Конечно, под столом картина была совсем другой.

Арнольд делал хорошие успехи, и то, что его внимание частично было сосредоточено на алгебре, помогало сохранять достаточный самоконтроль. Без алгебры он, вероятно, быстро бы кончил. Было просто так шокирующе, насколько более стимулирующим, возбуждающим, захватывающим было чувствовать пальцы другой руки, руки красивой девушки, на своем члене, чем свою собственную. Конечно, его собственная рука чувствовалась чертовски хорошо, так что это было большим признанием, что пальцы Джули чувствовались еще лучше.

Джули перешла от простого поглаживания к исследованию, ласкам и поглаживанию. Ее особенно заинтриговала набухшая головка. Она чувствовалась намного больше, чем она представляла, и ее форма была такой любопытной, как головка большого тарана. Конечно, это все имело смысл, учитывая ее назначение.

Арнольд был впечатлен, насколько искусно чувствовались пальцы Джули на его члене. Конечно, она, должно быть, делала это со многими своими учениками. Это заставило его чувствовать себя немного ревниво, немного разочарованным. Он бы предпочел быть ее особенным учеником, единственным, с кем она бы делала такие вещи. Это, конечно, было естественным чувством, когда тебя дрочит девушка, но он знал, что в этом случае это нереально. Тем не менее, он мог хотя бы притвориться, что это правда.

Джули так сильно хотела взглянуть на него. Не то чтобы она не знала, как это будет выглядеть. Она видела их фотографии, даже фотографии больших твердых. На интернете их трудно избежать. Они просто продолжали выскакивать.

Но это было бы совсем другое — увидеть настоящий, живой, тем более ее первый. Боже, он сейчас был в ее руке! Соблазн, любопытство были такими интенсивными.

Она, однако, решила, что стоит оставить его под столом. Тело Арнольда было прижато прямо к краю стола, и это, вероятно, было к лучшему. Если бы она могла посмотреть вниз и увидеть его, то это мог бы сделать и любой, кто войдет в комнату.

Ее пальцы исследовали вверх и вниз, вокруг, как слепой человек, пытающийся составить картину, как выглядит это странное новое увлекательное животное, ощупывая и исследуя каждый дюйм.

Арнольд иногда дергался и извивался, когда пальцы Джули касались особенно чувствительных нервов. Ему особенно нравилось, когда она щекотала его прямо под короной. Он внезапно взвизгнул: «Ой!» — но это было потому, что он только что решил одну из более сложных задач.

«Это так хорошо, Арнольд. Ты делаешь очень хорошую работу», — проворковала Джули, давая ему особое ободряющее сжатие.

Джули иногда останавливалась. Она начала беспокоиться, что он может эякулировать. Она понятия не имела, сколько времени потребуется, чтобы парень, ну, выпустил свою штуку, и, насколько она знала, это могло случиться в любой момент. И если бы он сделал это на кухне, это было бы очень трудно объяснить его родителям. Она и Арнольд, возможно, могли бы убрать пол, но как объяснить мокрые брюки? Конечно, всегда можно найти какое-то объяснение для чего угодно, и его родители вряд ли заподозрили бы, что она действительно его дрочит. Тем не менее, лучше было ошибиться в сторону осторожности. К тому же, вероятно, лучше было дозировать подкрепление, делая его более зависимым от реального решения задачи или хотя бы хорошего прогресса.

Арнольд не был счастлив, когда Джули отступала, но быстро понял, что, когда он решает задачу правильно, когда он продвигается вперед, она возобновляла ласки и поглаживания, и отпускала, когда он, казалось, шел в неправильном направлении. Вот это были подсказки и советы, которые ценит ученик! Он работал все усерднее, даже переходя к следующей главе самостоятельно, что заработало ему внезапное ускорение в ее поглаживании, быстрое битье ее кулака вверх и вниз по его стволу.

«Разве это не захватывающе, Арнольд. Ты снова опережаешь класс!»

«Да, мэм», — ахнул он, чувствуя себя действительно очень взволнованным. Было бы так приятно кончить в ее руку, и он чувствовал себя так близко.

«Как дела у нашего усердно работающего ученого, мисс Каплан?»

«Что?!» — Джули быстро отпустила твердый, пульсирующий член Арнольда и повернулась, чтобы увидеть, как его мать подходит к кухонному столу.

«Вы двое выглядите такими поглощенными. Я в восторге, видя Арнольда таким взволнованным своей домашней работой!»

«О да, мэм», — объяснила Джули, — «мы были на особенно кульминационной точке... в книге».

«Да, я могу представить». На самом деле, она не могла. Она всегда не любила математику и не могла понять, как кто-то может действительно ею наслаждаться. Но она ценила, что решение особенно сложной задачи может быть кульминационным триумфом, по крайней мере, для некоторых. «Ну, Джули, вы явно знаете, как нажимать правильные кнопки с Арнольдом. Я никогда не видела его таким взволнованным алгеброй».

«У меня к этому хорошая рука», — согласилась Джули. На самом деле, она должна была сказать, что у Арнольда хорошая хватка. Это просто как-то вырвалось.

Миссис Вудман, однако, не нашла ее замечание странным. «Ну, я уверена, что так. Его улучшение действительно так замечательно. Вы явно попали пальцем прямо в проблему».

Джули танцевала кончиками пальцев по скользкой гладкой короне Арнольда, как маленькие ангелы, танцующие на булавках. «Да, я думаю, я попала».

Арнольд старался не извиваться, но это было действительно очень, очень трудно. Даже просто сохранить невозмутимое лицо требовало значительных усилий и решимости, и он сомневался, что преуспел в этом. Это просто чувствовалось так чертовски хорошо.

Было что-то очень приятное в том, чтобы быть надроченным прямо под носом у матери. Возможно, это было что-то фрейдистское. Арнольд не знал, но его делом было не размышлять почему. Его делом было просто откинуться и наслаждаться. «Да, мама, — добавил он, его голос немного задыхался, — мне действительно это нравится».

«Да, ну, я вижу». Она гадала, не подхватил ли ее сын что-то. Он выглядел довольно раскрасневшимся и взволнованным. Но, вероятно, это была просто мать, чрезмерно беспокоящаяся о сыне. «Ну, не учись слишком усердно». Она добавила с улыбкой: «Не хочешь, чтобы твоя голова так наполнилась, что внезапно взорвется». Она улыбнулась своей маленькой шутке.

«Да, — добавила Джули, — она может просто брызнуть повсюду».

Теперь это звучало довольно странно для миссис Вудман. Какое странное выражение. Но у сегодняшних детей всевозможные причудливые новые выражения. Она никогда не могла угнаться за подростковым сленгом. «Да, ну...» Она не знала, что еще сказать, особенно в ответ на это последнее замечание.

«Но не волнуйтесь, миссис Вудман», — успокоила ее Джули. — «Я слежу, чтобы Арнольд не перенапрягался», — и, чтобы продемонстрировать это Арнольду, она отпустила его член.

Арнольд был естественно разочарован, хотя, очевидно, было бы рискованно действительно эякулировать под столом, пока его мать стояла прямо там, хотя сама мысль об этом вызвала моментальный всплеск в его яичках.

«На самом деле, — добавила Джули, вставая из-за стола, — я думаю, нам стоит закончить пораньше сегодня. Для него это было довольно трудно вечером».

«Он выглядит немного раскрасневшимся».

«Мама!» — запротестовал Арнольд, но он был больше расстроен Джули. Он повернулся к ней. «Мисс Каплан, пожалуйста, еще немного. Я почти дошел».

«Да, я подозреваю, что ты был близко, но я уверена, что ты можешь закончить это самостоятельно». Ее явно было не остановить, поскольку она уже собирала свои материалы, чтобы уйти. Она, однако, добавила, наклоняясь над столом: «Ты обязательно участвуй в классе. Дай мисс Юзуки знать, как много ты выучил».

«Да, мэм», — угрюмо согласился Арнольд.

Джули, вне поля зрения его матери, медленно облизнула губы языком, стараясь глазами выглядеть как можно более соблазнительно и сексуально.

Глаза Арнольда загорелись. «Да, и я буду учиться очень усердно! Я буду сверхготов к следующей неделе!»

Джули улыбнулась. «Я уверена, что будешь». Она повернулась, чтобы направиться к входной двери.

Миссис Вудман, однако, нахмурилась на сына. «Арнольд, сейчас же вставай и проводи своего маленького репетитора до двери».

Арнольд переместил обе руки под стол и начал лихорадочно работать над тем, чтобы засунуть свой твердый член обратно в брюки.

Джули действительно была маленькой, но ей не нравилось, что миссис Вудман так о ней говорит. Это просто не выражало того уважения, которого она хотела. Но она не показала своего раздражения. «Все в порядке, миссис Вудман. Я хочу, чтобы Арнольд закончил то, над чем работал».

Мистер Каттер приехал на добрых полчаса раньше на встречу с Джули в субботу. Он был понятно нервным. Это, вероятно, было немного неуместно — помогать молодой студентке покупать нижнее белье. Он огляделся и с облегчением увидел, что не узнает никого. Как бы он объяснил это коллеге? Он не слишком беспокоился о встрече с близкими коллегами или администраторами колледжа. Это не те люди, которые проводят много времени в торговом центре. Но как насчет студентов? Место кишело молодыми людьми. Он не узнавал никого из них, но у него не было хорошей памяти на каждого студента, который был на его занятиях. В некоторых классах было до сотни человек. Что подумает и сделает один из них, если увидит его с симпатичной студенткой, вместе покупающих в торговом центре, да еще и нижнее белье?

«Здравствуйте, мистер Каттер!» — весело объявила о своем прибытии Джули. Она сама приехала немного раньше. Она не хотела рисковать опоздать и заставить своего профессора ждать. Так что она приехала рано, но, похоже, все же заставила его ждать. «Простите, сэр. Я не знала, что вы приедете раньше».

«Нет, нет, это нормально, э-э, да, ну, давай зайдем в магазин». По крайней мере, в магазине было меньше людей, чем там, где они сейчас находились.

Но, как только он вошел, его тревога возросла, когда они направились к отделу женского и девичьего нижнего белья. Он проходил мимо этого отдела раньше, всегда украдкой поглядывая на эротичные витрины ярко окрашенных, кружевных, прозрачных бюстгальтеров и трусиков, надеясь, что никто не заметил, насколько он заинтересован. Он пытался выглядеть равнодушным, но не мог долго отводить взгляд.

Ему особенно нравилось видеть их на манекенах. Он знал, что это довольно глупо, поскольку они не настоящие, но все же находил это сексуальным. Он также ценил, что теперь у всех них были соски. Если бы они еще добавили прорези, чтобы трусики могли иметь верблюжий пальчик.

В любом случае, он теперь делал больше, чем просто проходил мимо, бросая взгляды. Он входил глубоко в недра отдела интимной женской одежды, чтобы внимательно рассмотреть, осмотреть и, возможно, даже потрогать нежное, личное, приватное женское нижнее белье, в сопровождении не менее чем симпатичной девушки, достаточно молодой, чтобы быть его дочерью.

Джули, однако, не чувствовала такой неуверенности. Очевидно, для нее не было ничего странного в покупке красивого белья. Может показаться необычным, что ее сопровождает мужчина старше, но кого это действительно волнует? Он мог бы быть ее парнем. Какое их дело, если она встречается с мужчиной старше. Или он мог быть ее отцом. Ну, это, возможно, было бы немного странно, если бы отец помогал ей выбирать белье.

С другой стороны, факт был в том, что он был ее профессором, и они покупали учебные материалы. Маловероятно, что кто-то спросит, почему они покупают нижнее белье вместе, но если бы спросили, на самом деле было бы очень хорошее объяснение, или, по крайней мере, так она себе говорила.

Это было, однако, довольно весело. Она улыбнулась с кокетливым восторгом, когда они вошли в отдел белья и быстро столкнулись с широким ассортиментом красивых трусиков: некоторые хлопковые, некоторые атласные, некоторые просто белые, некоторые ярко окрашенные, некоторые с животными, некоторые с просто красивыми узорами, звездами, горошинами, конфетами, вишнями, бананами, персиками, некоторые с рюшами, некоторые с кружевом. Их было так много на выбор! Джули воскликнула с очевидной радостью, взяв пару: «Разве некоторые из них не замечательные, мистер Каттер!»

Мистер Каттер хотел сказать ей, чтобы она говорила тише, но также считал, что лучше создать впечатление, видимость, что они действительно не делают ничего плохого. Выглядеть нервным и неуверенным только заставило бы его выглядеть подозрительно. Он, однако, огляделся, чтобы проверить, не замечает ли кто их. Затем он обратил внимание на трусики в руке Джули. Они были действительно милыми: желтые хлопковые бикини-трусики с танцующими и прыгающими котятами, белками, медвежатами и другими животными. Его член дернулся и набух. Он ответил, почти шепотом: «Да, да, очень милые. Ты можешь взять эти». Он чувствовал, что чем скорее это закончится, тем лучше.

«Мистер Каттер, давайте будем более избирательными», — упрекнула его Джули. — «Какого рода трусики должен носить хороший репетитор?»

Это был вопрос, о котором он никогда раньше не задумывался. Он откашлялся. Выбор был действительно ошеломляющим. Откровенно говоря, он считал, что почти все они чертовски милые и сексуальные. «Ну, э-э, конечно, ну, для этой цели, знаешь, я считаю, они определенно должны подчеркивать привлекательность. Они должны быть... ну, знаешь...»

Джули закончила мысль за него. «Они должны быть действительно сексуальными, не так ли, сэр».

«Ну, да, да. Я имею в виду, в этом как бы цель». Он чувствовал себя действительно некомфортно с этим разговором, но также так взволнованно. Он подошел ближе к столу с витриной, пытаясь скрыть свой нарастающий бугор. Черт, представь, если бы сейчас подошла продавщица, чтобы помочь!

«Боже мой, мистер Каттер, посмотрите на эти!» — Джули пришлось немного покраснеть при виде следующей пары: светло-голубые кружевные бикини-трусики... без промежности. «Боже, я думаю, эти были бы довольно откровенными». Она немного самосознательно улыбнулась, поднимая их для него, чтобы он оценил, что ничего не скроет ее киску.

«Джули!» — мистер Каттер наконец должен был проявить хоть какую-то осторожность и сдержанность. Он выхватил трусики без промежности из ее рук. «Давай не будем увлекаться», — тихо упрекнул он ее, хотя было неясно, имеет ли он в виду ее репетиторство или их покупки.

«Вам нравятся трусики в стиле бойшорт, мистер Каттер?»

«Что?» — Он на самом деле не знал, что это значит, но когда Джули приложила пару плотно к своему тазу, чтобы он понял, он определенно понял.

Глаза мистера Каттера расширились, когда он представил их на ней.

Джули объяснила: «Они действительно хороши для подчеркивания изгибов попы и, — добавила она, к счастью понижая голос, — они также обычно очень плотно сидят спереди».

Это становилось действительно слишком трудным для мистера Каттера. «Да, отлично, ну, ты выбери, скажем, несколько пар. Я уверен, ты сделаешь хороший выбор».

Джули изучила еще несколько. Это был действительно очень трудный выбор. Что, если результат всего исследования зависел от ее выбора? Ну, это не было бы правдой. Арнольду, вероятно, понравились бы почти любые трусики, которые она выберет, и было явно очень щедро со стороны мистера Каттера, что департамент покрывает их стоимость. «Знаете, трудно сказать, не примерив их. Хотите посмотреть, как они на мне сидят?»

Член мистера Каттера набух до полной эрекции. К счастью, он носил плотные трусы, решение, которое не было случайным, прекрасно зная, что такая проблема может возникнуть. Ему действительно хотелось бы поправить его положение, чтобы он мог подняться удобнее, но поправлять эрекцию, рассматривая трусики в универсальном магазине, вероятно, не лучшая идея.

Конечно, если они пойдут в примерочную, возможно, он сможет это сделать. Его сердце колотилось при этой мысли, почти так же, как его член жаждал. Он огляделся. Это вообще законно? Может ли парень зайти в примерочную с девушкой? Ну, на самом деле, почему нет? Мужья, должно быть, делают это постоянно со своими женами. Он почти слышал, как бьется его сердце, когда ответил, стараясь звучать бесстрастно и объективно: «Конечно, э-э, да, это, вероятно, была бы хорошая идея».

Джули просияла. «О, здорово. Я действительно хочу вашего совета». Она взяла пару. «Я примерю только эту. Иногда им не нравится, когда ты берешь много одежды в примерочную».

Он гадал, понравится ли им, если кто-то примеряет трусики. Разве это не особо гигиенично?

«О!» — Джули кое-что поняла. «Мне также стоит взять подходящий бюстгальтер».

«О, да», — тихо согласился мистер Каттер. Он гадал, сможет ли он вообще дойти до примерочной, не потеряв сознание.

Джули подошла к множеству бюстгальтеров, таких же разнообразных по цвету, ткани и дизайну. «Я подозреваю, что мне не нужно брать бюстгальтер для каждой пары трусиков, но пара из них была бы хороша». Она изучила этикетки на одном из них, а затем посмотрела на мистера Каттера, который нервно стоял рядом. «Знаете, я не уверена, что хочу, чтобы вы знали мой размер. Это немного личное», — и также несколько неловко. Она была так самосознательна из-за того, какие они маленькие.

«О, да, да, конечно. Я, э-э, подожду у примерочных». Он быстро ушел, с облегчением получив повод не участвовать в выборе бюстгальтера.

Когда он добрался до примерочных, он не был слишком удивлен, увидев несколько мужчин, ждущих снаружи. Их жены или подруги, вероятно, примеряли что-то и собирались выйти, чтобы узнать мнение партнера. Мистер Каттер гадал, не покажется ли им странным, что он зайдет с Джули. Но не то чтобы они ожидали, что она выйдет из примерочной, чтобы показать ему, и им, как она выглядит в бюстгальтере и трусиках.

Джули недолго задержалась. Она просто прошла мимо, похоже, совсем не беспокоясь о парнях. Она помахала бюстгальтером мистеру Каттеру и весело сказала: «Пойдем посмотрим, правда?»

Мистер Каттер быстро последовал за ней и не осмелился оглянуться, чтобы посмотреть, как парни реагируют на то, что мужчина заходит в примерочные, чтобы, похоже, увидеть, как бюстгальтер и трусики сидят на девушке, которая явно намного моложе его. Его дочь? Неясно, что было бы хуже: иметь подругу намного моложе себя или смотреть, как его дочь, которой, должно быть, около 18, 19 или 20, примеряет белье.

Мистер Каттер почувствовал огромное облегчение, когда они вошли в уединение примерочной. Он все еще был очень нервным, но теперь это было больше от чистого волнения от того, что должно было произойти, и он едва мог в это поверить. Когда Джули впервые предложила показать ему, как выглядят трусики, он предположил, что в лучшем случае она просто наденет их, не снимая юбку, а затем просто поднимет юбку. Конечно, это было бы чертовски фантастично. Но теперь ей придется снять блузку и бюстгальтер, чтобы примерить бюстгальтер. Возможно, она просто снимет и юбку. Он был в восторге от возможностей. Когда она повернулась к нему спиной, чтобы положить одежду на скамейку, он быстро поправил свой член и посмотрел вниз, чтобы оценить серьезность бугра. Это было не так плохо, или, по крайней мере, так он себе говорил.

Когда Джули раскладывала одежду, она взглянула на мистера Каттера в зеркале и заметила, как он поправляет свой затвердевший пенис в брюках. Она улыбнулась, но это также усилило ее тревогу. Ее сердце билось довольно быстро. Ей действительно хотелось его профессионального мнения, но она знала, что это также довольно захватывающе и дразняще. Она будет раздеваться перед старшим мужчиной, уважаемым профессором, своим наставником. Это все было очень невинно, конечно, но также довольно кокетливо, мягко говоря.

Она держала спину повернутой к нему, начиная расстегивать блузку.

Мистер Каттер оглядел маленькую комнату, или, скорее, большой шкаф. Не было многого, на что можно посмотреть, кроме себя в зеркале или раздевающейся Джули. Было трудно притворяться, что он не сильно заинтересован, но на что еще смотреть? Он смотрел, как она раздевается, внимательно.

Он сглотнул, увидев, как она сзади распахивает блузку, чтобы вынуть руки из рукавов. Он нервно заерзал, когда она полностью сняла блузку, открывая его глазам лямки бюстгальтера на спине. Она аккуратно повесила блузку на крючок.

Он гадал, не предложить ли помочь расстегнуть бюстгальтер. Он должен хотя бы с чем-то помочь. Казалось немного глупо просто стоять там, ничего не делая.

«Не могли бы вы расстегнуть меня, профессор Каттер?» Это был первый раз, когда она назвала его профессором. Это помогало быть немного более формальной, когда в остальном она была довольно неформальной.

«Да, конечно», — ответил он, потянувшись, его пальцы слегка дрожали. Он не указал, что теперь может видеть размер ее бюстгальтера (30 B). Он не хотел заставлять ее чувствовать себя неловко. Он потянул за лямки и расстегнул их, чувствуя себя довольно хорошо за то, что не запнулся.

«Спасибо, сэр», — ответила Джули, позволяя чашечкам упасть с ее грудей в ее руки, а затем повесила бюстгальтер на крючок вместе с блузкой. Она естественно прикрыла свои груди другой рукой. Это было так странно и так захватывающе!

Она колебалась, что делать дальше. Ей не нужно было снимать юбку, но зачем зайти так далеко и не сделать следующий естественный шаг?

Она потянулась к боку юбки, расстегнула застежку, опустила молнию, позволила ей упасть на пол и вышла из нее.

Глаза мистера Каттера расширились от сильного возбуждения, когда он увидел, как в поле зрения появились трусики Джули. Он считал, что пара, которую она носила сейчас, была чертовски хороша. Это были белые хлопковые трусики с красивой, изящной розовой кружевной отделкой по поясу и отверстиям для ног, или, он гадал, называют ли их отверстиями для бедер? Он действительно не знал, как их называют.

Джули чувствовала себя немного неловко из-за своих трусиков. Она сомневалась, что мистеру Каттеру они действительно понравятся, поскольку они такие простые. Но она скоро наденет что-то получше. С глубоким вдохом она слегка наклонилась, выпятила попу к мистеру Каттеру, потянулась назад, взяла пояс трусиков и стянула их с попы, позволяя им упасть на пол, когда они миновали ее изгибы.

Мистер Каттер едва мог сдержаться. Его яички бурлили так же сильно, как его член был тверд. У Джули была такая милая девичья круглая попа: такая белая, такая чистая, такая изящная. Она просто умоляла, чтобы ее поцеловали и приласкали. Он сжал свой член, размышляя о задорной маленькой вкусности.

Джули слегка повернулась, чтобы краем глаза взглянуть в зеркало на мистера Каттера, сжимающего себя, когда она вышла из своих трусиков. Теперь она была полностью обнажена перед мужчиной, впервые. Ну, не совсем обнажена. На ней все еще были носки и туфли, но по всем параметрам она была буквально голой попой. Ее соски были такими твердыми. Ее киска чувствовалась воспаленной.

Ей так хотелось повернуться, притворившись, что это все так невинно, но очевидно, это не было бы так. Не было академической, профессиональной причины для него видеть ее обнаженные груди и киску, но она хотела, чтобы он хотя бы мельком взглянул. Она повернулась еще левее и слегка повернулась, ровно настолько, чтобы он мог видеть ее переднюю часть в зеркале, притворяясь, что совершенно не осознает, что он может что-то видеть.

Она посмотрела на него через плечо.

Он быстро убрал руку со своего твердого члена.

«Это не придется включать в отчет, правда, сэр? Что вы видели мою попу всю голую и все такое?»

«Нет, нет, конечно нет. Отчет об экспериментальных результатах, естественно, будет ограничен только репетиторскими сессиями с Арнольдом».

Она улыбнулась ему и затем переключила внимание на новые трусики.

Глаза мистера Каттера широко раскрылись, когда он заметил отражение Джули в зеркале. Теперь он мог видеть большую часть передней части ее тела: ее такие твердые, задорные, маленькие миниатюрные грудки, соски такие набухшие, такие твердые и тугие, и даже холмик ее киски, хотя он был довольно скрыт мягким кудрявым пушком.

Однако его угостили еще большим, когда девушка наклонилась, чтобы надеть трусики, поскольку задние губы ее киски полностью появились в поле зрения, выглядывая на него из-за ее изящных мягких бедер. Он быстро взглянул на дверь. Она была заперта, слава богу. В момент паники он задумался, не вызвал ли кто из мужчин охрану. Но, конечно, зачем бы они это делали? Это все было полностью законно. Они не нарушали никаких законов. Они оба были совершеннолетними. Да, ее родители, вероятно, не одобрили бы, как и администрация колледжа Ливингстон, но сейчас эти мелкие моменты бледнели по сравнению с бледными женственными губами, которые, казалось, так бесстыдно флиртовали с ним.

Джули, похоже, также добавила немного лишнего покачивания и извивания, когда натягивала трусики. «Это бледные кружевные трусики-бойшорт Hanky Panky», — объяснила она. — «Поскольку вы не были с ними хорошо знакомы, я подумала, что эти будут хороши для показа». Она натянула их через свои изгибы.

Мистер Каттер даже не возражал, что они теперь покрыли ее попу, поскольку они только подчеркивали сексуальность ее маленькой круглой попы. Они были полностью кружевными и очень откровенными. У него все еще был отличный вид на щель ее попы и белоснежные щеки через тонкое, прозрачное, цветочное бледное нейлоновое кружево. Он завидовал возможности мистера Питерса проводить проверки трусиков в Темплтоне, но, конечно, там девушки не могли носить трусики такие дразнящие и сексуальные, как эти. Он, однако, не был полностью уверен, что понимает аспект бойшорт, поскольку они не выглядели сильно отличающимися от обычных трусиков (это были бойшорты средней посадки, и поэтому обеспечивали только умеренное покрытие ягодиц).

Затем Джули надела подходящий полностью кружевной цветочный бралетт с мягкими формованными чашечками без косточек и широкой эластичной лентой у основания и спины. И, как стало очевидно, когда она повернулась, он был таким же прозрачным, как трусики.

Мистер Каттер мог легко видеть ее маленькие твердые соски, так сильно выпирающие против прозрачного кружева. Ее соски выглядели огромными! Он гадал, не потому ли это, что ее груди такие маленькие, но это едва ли имело значение. Ее соски выглядели так, будто прорвут кружево.

Его глаза, однако, скоро опустились к ее трусикам. Теперь он понял часть бойшорт, поскольку они продолжались дальше по ее бедрам, чем обычно другие трусики. Однако эффект был только в том, чтобы привлечь больше внимания к изогнутому холмику ее киски, который был так плотно обтянут, что он мог легко различить маленькие завитки ее мягкого куста киски, и даже, возможно, немного ее женской щели.

«Они вам нравятся, мистер Каттер?»

«О да», — ответил он, совершенно недвусмысленно. Ему так сильно хотелось сжать свой член прямо сейчас. Есть ли что-то более очаровательное, чем юная леди в своем белье?

Джули чувствовала себя немного глупо, просто стоя перед своим профессором в сексуальном бюстгальтере и трусиках, ее самые драгоценные интимные части легко различимы через кружево. Поэтому она приняла несколько традиционных пинап-поз: руки сцеплены за головой, груди выпячены, бедра наклонены; сбоку с руками на коленях, попа выпячена, с притворным шоком на лице, затем с губами, сложенными для поцелуя; и сзади, попа выпячена к нему, глядя через плечо, выглядя немного застенчиво и боязливо, прикусывая нижнюю губу. Она закончила моделирование с самосознательным хихиканьем. Это было очень шаловливо, но весело.

Мистер Каттер широко улыбался, но чувствовал себя ужасно неловко. «Да, э-э, очень мило...» Это показалось слишком слабым заявлением, будто он действительно не ценит. «Действительно мило», — добавил он.

Джули подошла к нему и крепко обняла его, очень тесно, интимно. «Так мило с вашей стороны купить это для меня, мистер Каттер». Она мгновенно почувствовала его эрекцию, прижатую к ее телу, но не возражала. На самом деле, она нашла это лестным и довольно захватывающим. Боже, не так много студенток бакалавриата чувствуют эрекции своих профессоров!

Мистер Каттер так сильно надеялся, что она не чувствует его твердость, но как это могло быть невозможно? Он также не был уверен, что делать с руками. Сначала он держал их висящими по бокам, но это казалось довольно недружелюбным и чопорным. Он обхватил ее полуголое тело и слегка положил руки на ее нижнюю часть спины и талию. Даже просто прикосновение к ее голой коже там казалось ужасно неуместным и приятным. Он гадал, не похлопать ли ее по попе, исключительно чтобы успокоить, что она будет очень хорошим репетитором.

Джули слегка откинулась назад, чтобы посмотреть на мистера Каттера. «Я ведь могу оставить это себе, правда?» Она внезапно поняла, что, если департамент образования оплатил их, они, вероятно, предпочли бы, чтобы они хранились в шкафу департамента для будущих репетиторов.

Он улыбнулся ей и похлопал ее по девичьей маленькой кружевной попе. «О да, конечно. Они твои, можешь оставить».

Джули уткнулась лицом в его грудь и снова сильно прижалась к нему телом. «Вы такой хороший наставник, мистер Каттер, такой знающий и щедрый». Она вздохнула, почувствовав, как его твердый член дернулся против ее живота.

Рука мистера Каттера перестала похлопывать, но не покинула ее попу. Она просто осталась там, покоясь на мягких кружевных изгибах ее крошечной попы. Откровенно говоря, она была такой маленькой, что он мог почти полностью охватить всю попу одной рукой.

Джули не хотела отпускать. Было так приятно быть такой близкой и интимной со своим профессором. Ее киска чувствовалась такой горячей, такой воспаленной. Она издала легкий скулеж и извивание.

Мистер Каттер знал, что стоит на очень важной развилке. Если он пойдет по одной дороге, он может испытать одно из самых интенсивных наслаждений и удовольствий в своей жизни, и, вероятно, когда-либо испытает. Но эта дорога была полна столь же серьезных рисков, возможно, кульминацией которых станет худшее время в его жизни с публичным унижением и потерей карьеры. С огромной неохотой и еще худшей амбивалентностью он отстранился, чтобы сказать: «Да, ну, Джули, я также думаю, что ты будешь выдающимся репетитором. Я думаю, ты сделала отличный выбор здесь, и, э-э, я встречу тебя снаружи, и мы сможем сделать покупки».

Джули была удивлена и разочарована. «Вы не хотите, чтобы я примерила еще?»

Мистер Каттер сомневался, что сможет сохранить самодисциплину, если увидит, как она снова раздевается, примеряя другую пару столь же сексуального белья. «Нет, нет, я полностью доверяю твоему суждению». Он, однако, видел беспокойство, разочарование в ее глазах. Он наклонился, поцеловал ее в лоб и еще несколько раз успокаивающе похлопал по попе. Он объяснил: «Откровенно говоря, Джули, я не думаю, что мое сердце выдержит больше», и затем вышел, прежде чем она могла возразить.

Джули была очень взволнована, чтобы опробовать свои новые учительские инструменты. Она пришла на следующую сессию с Арнольдом в консервативной белой блузке, короткой желтой летней юбке, усыпанной яблоками, персиками, сливами и всякими другими фруктами, вместе с белыми носками и теннисными туфлями. Это был довольно повседневный наряд, но она чувствовала себя достаточно уверенно с достигнутым прогрессом и поддержкой родителей Арнольда, что не видела необходимости одеваться так формально.

К тому же, свободная юбка пригодилась, когда они поднимались по лестнице. Она задрала ее сзади свободной левой рукой, чтобы у Арнольда был превосходный вид на ее качающуюся попу в трусиках.

Она решила надеть стринги. На них был симпатичный желтый бантик прямо вверху щели ее попы, но что явно было яблоком в глазах Арнольда — это голые качающиеся щеки, которые восхитительно покачивались в дюймах от его лица, пока они поднимались по лестнице. Подъем по лестнице творит чудеса с привлекательностью девичьей попы, и не повредило, что попа Джули была по сути обнажена.

Арнольд не мог отвести взгляд. Гипнотизер с качающимися часами не мог бы заворожить его больше, чем покачивание маленькой голой попы Джули. Он решил, что у него, должно быть, лучший репетитор в мире!

Джули остановилась прямо перед тем, как добраться до верха, слегка наклонилась и выпятила попу в лицо Арнольда, щеки набухли, щель слегка раскрылась. Она посмотрела на него через плечо, чтобы спросить: «Хорошо ли ты справился в школе на прошлой неделе?»

«Да, мэм», — ответил Арнольд, чувствуя себя таким довольным, что смог угодить своему репетитору.

«Это заслуживает пары поцелуев».

Арнольд улыбнулся, ожидая, что она повернется, чтобы поцеловать его.

Он, похоже, не понял ее смысла, поэтому она выпятила попу еще дальше, почти ударив его по лицу.

Арнольд улыбнулся шире. Теперь он понял. Он буквально поцеловал попу своей учительницы, по разу на каждую щеку, а затем уткнулся лицом глубоко в мягкость ее маленьких подушечек попы. Он глубоко вдохнул от удовольствия. Он знал, что будет круто прижаться лицом к мягким подушечкам девичьей попы, но также это действительно пахло очень приятно.

Джули побрызгала туда немного духов. Это казалось вежливым поступком.

Арнольд нашел это таким приятным, что прижался лицом глубоко в ее подушки, наслаждаясь мягкостью, глубоко вдыхая прекрасный аромат.

Джули, однако, внезапно умчалась по последним двум ступенькам, хихикая, позволяя юбке упасть обратно.

Лицо Арнольда глупо уставилось ей вслед, так разочарованное потерей ее попы.

Когда она прибыла в его спальню, ее успокоил вид лимонада и печений, уже стоящих там. Миссис Вудман, похоже, компенсировала то, что в прошлый раз им пришлось встречаться на кухне. Теперь у нее было мало причин подниматься.

Когда Арнольд прибыл за ней, она спросила: «Итак, конкретнее, как ты справился в классе на этой неделе?»

«Действительно хорошо, мисс Каплан», — объявил он с немалой гордостью. Он потянулся за своей домашней работой на столе и показал ей. «Я получил пятерку, и я был очень активен в классе. Я видел, что мисс Юзуки была действительно очень довольна».

Джули улыбнулась, откусив печенье. Миссис Вудман была навязчивой, но она делала хорошие печенья. Конечно, не только печенье заставило ее улыбаться. Все было так, так намного лучше, чем в первые несколько недель. Она действительно все перевернула. Мистер Каттер будет так горд. Она обязательно наденет для него одну из своих новых трусиков.

«Но, — добавил Арнольд, — на следующей неделе будет большой тест».

«Ты справишься, Арнольд».

Арнольд, однако, не разделял ее уверенности. «Я не очень хорош в тестах».

«Ну, — предложила Джули, — может, нам лучше провести несколько тренировок, на этот раз по-настоящему».

Это не звучало весело, но он не мог ожидать, что репетиторство будет веселым каждый раз, особенно когда нужно готовиться к важному тесту. «Хорошо», — неохотно согласился он.

Джули задумалась, как лучше поступить. Откровенно говоря, она должна была быть лучше подготовлена. У нее был учебный план Арнольда. Он ясно указывал на тест на следующей неделе. Она, похоже, так увлеклась и отвлеклась своим особым репетиторством и покупками, что не проверила его расписание. Это требовало быстрого решения, нового плана. Но любой учитель, достойный своего звания, может быстро изменить план урока.

«Хорошо», — сказала она. — «Ложись на кровать».

«Что?»

«Я думаю, ты меня слышал, молодой человек», — сказала она, изображая авторитет, даже потрясая пальцем. — «Ложись на эту кровать, молодой человек, на спину, головой на подушку».

«Да, мэм». Теперь это был тот вид тренировки, который ему мог понравиться. Конечно, лежание на кровати не обязательно подразумевает то, о чем он думал, но что еще это могло быть?

Когда он направился к кровати, Джули полностью открыла дверь.

Это было разочарованием для Арнольда, мягко говоря.

Джули объяснила: «Твоя мать прерывала нас пару раз. Я хочу быть уверена, что мы услышим, как она поднимается по лестнице». Она даже подумала предложить оставить что-то на ступеньках, что издало бы шум, но это было бы немного мелодраматично, а также, возможно, очевидно, но она определенно не хотела, чтобы ее прерывали. Как сказал Арнольд, это будет очень важный урок.

Она медленно подошла к кровати, на которой он лежал, с учебным планом в одной руке, с кокетливой улыбкой на лице. «Теперь, как ты думаешь, нам стоит проводить тренировку, Арнольд?»

Член Арнольда сильно набух в брюках. На этот раз он хотел, чтобы она это увидела, хотела, чтобы она заметила, как он взволнован, как сильно ему нужно удовлетворение.

Джули действительно заметила. Это было трудно не заметить. Она была рада видеть, что ее ученик так явно готов к уроку. Когда она добралась до кровати, она задрала переднюю часть юбки, демонстрируя его глазам переднюю часть своих стрингов, которые определенно были такими же приятными, как задняя, по-своему уникально. Она носила стринги с низкой посадкой и кружевной талией цвета спелой ягоды с хлопковой ластовицей, которая скромно обнимала ее девичий холмик. «Тебе нравятся мои трусики?»

Арнольд просто кивнул. Они ему очень нравились. Он инстинктивно взглянул на дверь спальни, не совсем комфортно с идеей оставить ее широко открытой. Он никогда не пробовал оставлять дверь открытой, когда мастурбировал. Это казалось немного противоречащим заботе о приватности, но Джули была учительницей. Она должна знать, что лучше.

Джули подумала сказать Арнольду, что мистер Каттер помог выбрать трусики, но эта конкретная деталь, вероятно, не была нужна. Она забралась на кровать и оседлала коленями тело Арнольда. «Теперь, Арнольд, мы проведем простую тренировку. Я буду задавать тебе вопросы, и за каждый правильный ответ ты получишь поцелуй!»

«Хорошо», — ответил он без особого энтузиазма. Поцелуй — это мило, но это было не так особенно, как сжимание и поглаживание его члена, и теперь, когда он пошел по этой дороге, поцелуи казались немного инфантильными, будто они в начальной школе, и поцелуи были самым близким к сексу. Конечно, если бы это была их первая сессия, поцелуи были бы весьма привлекательными.

«Теперь, покажи немного больше энтузиазма, Арнольд. Это для твоего образования, и очень важно хорошо сдать тест». Джули продвинулась дальше по кровати. На самом деле, довольно далеко, до точки, где его лицо оказалось под ее юбкой.

Глаза Арнольда расширились от шока. Он определенно не думал, что она так расположится для урока. Много раз он гадал, как может выглядеть учительница под юбкой. Некоторые из его учителей в старшей школе и колледже носили довольно короткие юбки и иногда должны были поднимать что-то с пола. Однако он никогда не получал хороших взглядов. Теперь ему предоставили место в первом ряду, и он был очень благодарен. Его глаза застыли от похоти на белоснежных бедрах своего репетитора, внимательно изучая трусики цвета спелой ягоды, так плотно прилегающие к холмику ее киски.

Это была довольно непристойная, если не сказать похабная, позиция для учительницы по отношению к ученику. Но одним преимуществом того, что его лицо полностью покрыто ее юбкой, было то, что он не мог видеть ее лица, которое краснело от неловкости.

«Хорошо, тогда», — объявила она, — «первый вопрос: каков порядок операций?»

Вау! Это действительно было не так просто. Он, вероятно, мог бы разобраться, если бы видел задачу, но просто перечислить их по памяти? Он спросил из-под ее юбки: «Я должен включить их все?»

«Да, да, боюсь, что да, Арнольд». Она должна была признать, что это также было немного забавно, когда он задавал вопросы из-под ее юбки.

Арнольд подумал немного, его глаза были прикованы к ее мягкой хлопковой ластовице.

Джули помогла подсказкой: «Подумай о родственнице».

Это было немного извращенно, не так ли? Но он быстро понял намек: «Пожалуйста, извини мою дорогую тетю Салли; скобки, степени, умножение и деление, и сложение и вычитание!»

«Хороший мальчик! Теперь дай своей тете Салли большой хороший поцелуй», — и она быстро опустила свой мягкий женский холмик на лицо молодого человека. Она целилась в его губы, но, не видя их и будучи довольно неопытной в этом, приземлилась на его нос, но тут же соскользнула, чтобы расположить свою теплую женственную мягкость прямо на его рту.

«Ммммммм», — тихо вздохнула она, когда произошел контакт. Ничто, кроме ее собственных пальцев, а также случайного врача, никогда раньше не касалось ее там. Контакт с губами мальчика был мгновенно приятным.

Арнольд был весьма ошеломлен. Возможно, ему не стоило удивляться, учитывая, как было расположено ее тело, когда она задавала вопрос, но он думал, что она делает это, чтобы позволить ему еще раз взглянуть. Он действительно не думал, что она предложит свою киску как приз, особенно таким образом. Но, конечно, он не жаловался.

Как только первоначальный шок прошел, он быстро принялся давать своей «тете Салли» все поцелуи, которые она могла бы хотеть. Он даже немного потер и покрутил губами, полагая, что ей это тоже может понравиться.

«Боже мой», — ахнула Джули, почувствовав, как молодой человек делает больше, чем просто целует. Теперь это было действительно приятно! «Боже», — воскликнула она, глядя вниз, едва замечая какое-либо движение под своей юбкой. Она взглянула через плечо на открытую дверь спальни, а затем поднялась с его лица.

Как бы ей это ни нравилось, были еще вопросы. «Да, ну, очень мило, Арнольд, теперь попробуй этот: что такое пятая степень десятой корня из 25?»

Это действительно не было сложно, но не так легко сделать в уме. Но Арнольд был по-настоящему вдохновлен. Он быстро ответил: «5!»

«Очень хорошо!» — и Джули снова опустилась на его рот. Это был тот вид урока, который понравился бы любому учителю, потому что награда доставалась и ученику, и учителю. Джули определенно улыбалась по многим причинам, пока терла и извивалась своей киской на лице мальчика.

Арнольд глубоко вдохнул ее духи вместе с естественным мускусным ароматом нагревающейся киски своей учительницы. Он всегда представлял, что когда-нибудь сможет это сделать, что девушка действительно захочет сесть ему на лицо. Однако он не удивился бы, если бы ни одна девушка никогда этого не захотела, особенно такая красивая, как Джули, и, конечно, особенно не учительница. Но вот оно было, киска, прижатая к его рту. Это был поистине момент, который стоит ценить.

Он потянулся руками, чтобы сжать мягкие щеки попы Джули, сжимая их под ее юбкой, чувствуя прелесть голой руки на голой попе, пока его губы терлись и скользили по ее такой же мягкой киске.

Джули, однако, снова отстранилась. На этот раз это было не так просто, потому что ей пришлось вырвать свою попу из сжимающих, лапающих рук Арнольда. Откровенно говоря, она не возражала бы просто остаться там, но у нее были явные обязанности как у репетитора. «Что такое ноль в нулевой степени?»

Он заколебался, зная ответ, но не желая ошибиться, затем ответил: «1 или 0». Он потянулся, чтобы притянуть ее вниз.

Джули, однако, не была готова. «Нет, нет. Вторая часть этого вопроса — объяснить почему».

На самом деле, никто точно не знал почему, и даже истинный правильный ответ. Это была алгебраическая неопределенность, но он объяснил, используя примеры делимых степеней, как любое число в нулевой степени логически будет единицей, а затем как ноль в любой степени логически ноль.

Джули улыбнулась с такой гордостью, пока он объяснял из-под ее юбки. Он действительно заслужил очень особый поцелуй за это, и, прежде чем он полностью закончил, она потянулась под юбку, чтобы отодвинуть стринги в сторону, открывая его глазам свою голую обнаженную киску.

Теперь это действительно казалось очень непристойным для нее. Прежде чем она могла передумать, она села на него, положив свою нагретую щель прямо на его рот.

Арнольд принялся за задачу с новым энтузиазмом и рвением. Раньше он не использовал язык, чувствуя, что, возможно, мисс Каплан не захочет, чтобы он намочил ее трусики своим языком. Но это было совсем другое, и он тут же принялся лизать, сосать, покусывать и чавкать ее горячую девичью волосатую пирожок.

«О, Арнольд», — ахнула Джули, ее дыхание и груди вздымались от возбуждения и страсти. Она дергалась и извивалась на нем, глубже втирая киску в его рот, ее левая рука все еще держала учебник, правая рука сжимала ее груди, ее твердый сосок, иногда немного смещаясь, чтобы мальчик уделял равное внимание ее набухшему и пульсирующему клитору, который теперь был почти таким же большим и твердым, как ее сосок.

Арнольд теперь хорошо оценил, насколько горячей и влажной может стать девушка там внизу. Он чувствовал жар и ощущал, как ее женские соки стекают по его щеке и подбородку, а также в горло.

Джули была так поглощена своим возбуждением, своей горячей похотью, что сначала не заметила, сколько шума издает Арнольд, и, когда заметила, почувствовала себя одновременно смущенной и возбужденной, слыша, как мальчик издает всякие чавкающие хлюпающие звуки на ее киске. Это звучало так низко, так животно, так чертовски непристойно.

Она вырвала свою киску из его губ и языка, сделав паузу перед следующим вопросом, так как ей нужно было время, чтобы отдышаться, восстановить самообладание.

В итоге она задыхающимся голосом спросила: «Хорошо... что такое квадратный корень из 24, умноженный на квадратный корень из 6?» Это не был сложный вопрос, но она немного теряла концентрацию. Она осознавала, что это потенциальный недостаток этого метода обучения, мотивационного обучения, и ей придется сообщить об этом мистеру Каттеру, но в данный момент ей было все равно.

«Двенадцать», — ответил Арнольд.

«Да», — ахнула Джули, почти падая обратно на его лицо, и ахнула: «Соси ее, Арнольд, лижи так чертовски хорошо». Теперь это не тот язык, который должен использовать учитель. Но экспериментальные методы, действительно новаторские, часто раздвигали границы.

Джули чувствовала, насколько она мокрая и горячая, и ей пришлось гадать, насколько мокрым и неряшливым становится его лицо. Его мать, вероятно, не одобрила бы этого, но просто позволять ему иногда вытирать щеку и губы салфеткой, и, вероятно, даже нос, вряд ли сделало бы ее счастливой. Что делало Джули счастливой, было очень ясно. Она сжала его голову своими бедрами, придавливая киску к его лицу, рискуя действительно задушить его своей киской.

Арнольд ответил на жест своим, просунув палец в щель ее попы, чтобы слегка погладить и пощекотать маленький сморщенный анус своей учительницы.

«Боже мой!» — взвизгнула Джули, чувствуя, как она внезапно вот-вот кончит, и быстро отстранилась.

Она яростно задыхалась, женские соки текли по ее бедру. С немного легкой и слабой головой она повернулась, чтобы лицом быть к двери и его промежности. Она повернулась, чтобы следить, и слушать, за лестницей, но ее глаза устремились к очень явному бугру ученика.

Она наклонилась вперед, положила учебник, расстегнула его ремень, пуговицу и молнию, быстро вытащив его эрекцию.

Арнольд тихо лежал под ней, такой благодарный и признательный, что она вытащила его член из брюк. Он терпеливо, с тревогой ждал, что она собирается с ним делать.

Какое-то время Джули просто смотрела на него. Вот он: ее первый настоящий живой твердый пенис. Он выглядел таким чертовски большим, таким угрожающим, как настоящий таран с большой сердитой красной короной на конце. Она чувствовала себя как турист, столкнувшийся с большой змеей, проснувшись утром. Миниатюрной девушке, вроде нее, никогда не засунуть такую штуку внутрь. На мгновение она почувствовала, что у нее, вероятно, была веская причина все эти годы чувствовать себя такой робкой и запуганной мужчинами. Но ее также поразила другая реакция: голод, похотливый голод и жажда. Она опустила лицо, широко раскрыв рот, и взяла его внутрь, тут же исследуя языком его величину, форму, текстуру, вкус.

«О черт», — настала очередь Арнольда ахнуть. Он был бы вполне готов ответить тем же своим языком, но в данный момент Джули сосредоточилась на чем-то другом.

Она была удивлена, как приятно это ощущалось в ее рту. «Соси мой член» было таким оскорблением, что она предположила, что делать это должно быть ужасно противно и отвратительно, но это было не так, совсем не так. Это было явно очень захватывающе распутно. Ей нравилось его грубое мужественное ощущение в ее рту и то, как она явно делала его таким ужасно возбужденным. Она гадала, должно ли быть что-то инстинктивно удовлетворительное для девушки, имеющей твердый член во рту. Это просто чувствовалось так правильно, так хорошо, так восхитительно. Она обхватила руками ствол и качала его, пока сосала головку.

«Черт», — ахнул Арнольд в ответ и потянулся к киске своего репетитора. Он больше не мог ждать своей очереди.

Когда Джули позволила опустить себя на его лицо, Арнольд внезапно подвинулся и слегка изменил руками положение ее попы. Он оттянул стринги и положил язык прямо на ее дырочку попы.

Джули тут же оторвала рот от его члена. Она громко взвизгнула: «Арнольд!» — от шокирующе непристойного контакта. Сидеть на лице мальчика — явно очень грязное дело, но она определенно не намекала и не подразумевала, что он должен делать что-то подобное! Он явно неправильно понял. «Это плохой мальчик! Очень плохой мальчик», — заявила она, но не отстранила попу. Она осталась неподвижной, как олень, пойманный в свете фар, слишком шокированная, чтобы двигаться, но равно удивленная тем, как приятно это ощущалось. Она смотрела прямо вперед, ее глаза широко раскрыты, пока язык молодого человека очищал и щекотал ее анус.

Ей вдруг вспомнилось, как ее семья посетила Токио и впервые испытала японский туалет. Это было так чертовски шокирующе, но так, так весело. Ее родители начали гадать, не случилось ли с ней что-то, поскольку она продолжала посещать ванную.

Арнольд также удивил себя. Но, увидев, потрогав и сжав эти милые маленькие бледные щеки попы, он хотел сделать больше. Как сказала Джули, всегда хорошо удивлять своего учителя, делая больше, чем просто требуется.

И он обнаружил, что ему это не противно. Он думал, что может найти это отталкивающим, но в пылком жаре момента, его яички бурлили от похоти, его член впервые поглощался ртом девушки, он, вероятно, попробовал бы почти что угодно, и был приятно удивлен, как весело это было на самом деле. Это просто чувствовалось так интимно, развратно и извращенно — щекотать и покусывать маленький кудрявый чувствительный бутон своей учительницы. Он сильно сомневался, что какой-либо другой ученик делал это для нее раньше. Если бы это была его классная учительница, то он определенно заслужил бы пятерку, по крайней мере, за старание. Он лизал и лакал ее дырочку попы, словно она была покрыта мороженым.

Глаза Джули затуманились, и она вернулась к набухшему члену молодого человека, сжимая, лаская, поглаживая и гладя его с еще большей срочностью, возобновляя лизание, лаканье и чавканье на его блестящей скользкой набухшей головке.

Она качала лицом вверх и вниз по его члену, трахая свое лицо его членом, используя и губы, и кулак, чтобы гладить ствол, ударяя сердитую набухшую головку о свой мягкий, влажный язык.

Арнольд, в свою очередь, обхватил рукой, чтобы просунуть пальцы на, а затем в ее киску, быстро найдя твердый узелок, чтобы тереть и теребить, словно он пытался уничтожить невыносимо сильный зуд.

Джули яростно качала его ствол, просунув язык в щель его члена, делая все возможное, чтобы этот колодец выдал свою грубую, свою богатую, свою нагрузку, но, прежде чем это произошло, она внезапно начала дрожать в пароксизмах похоти и страсти. Ее собственная плотина прорвалась, и ее оргазм захлестнул, как цунами приливных волн, поглощая ее разум и тело в неистовых взрывах похотливо блаженных волн.

Но ей не пришлось долго ждать, пока молодой человек ответит, поскольку он последовал сигналу своей учительницы своим собственным взрывом. Его член внезапно дернулся, его яички содрогнулись, когда большой ком спермы рванул по стволу, вырываясь из короны, словно забитая труба взрывает свою крышку.

Рот Джули быстро начал наполняться липкой густой мальчишеской штукой, но, будучи такой вдохновленной репетиторшей, она не показала никакого страха. Напротив, она продолжала качать насос своим кулаком, лижа и лакал прочь на извергающуюся головку, расчищая путь для одного потока за другим.

Арнольд никогда не чувствовал себя так интенсивно блаженно. Нет большего фундаментального удовольствия, чем когда находишься в порывах оргазма. Он засунул язык глубоко в попу своей учительницы, сжимая ее клитор между пальцем и большим пальцем.

Джули дрожала и содрогалась от своего бурного оргазма, ее киска трепетала на пальцах мальчика, ее сфинктер сжимал его язык, ее рот продолжал наполняться его вязкой спермой, пока его член брызгал и распылял комья и сгустки, снова, и снова, и снова.

Даже когда он, казалось, закончил, она все еще не убрала рот с его члена. Она просто лежала там, ее неряшливая мокрая киска покоилась на его лице, его усталый капающий член угасал в ее рту. Им обоим нужно было отдышаться, хотя оба их рта все еще были довольно заняты.

В итоге она скатилась с молодого человека, сонно вставая на ноги. Она проглотила немного его спермы, но не много. Основная часть все еще была в ее рту. Она нашла ее текстуру и вкус такими любопытными, такими привлекательными.

Арнольд потянулся вниз и засунул свой член обратно в брюки, застегнул молнию, пуговицу и ремень. Он застенчиво улыбнулся своей учительнице, чувствуя себя немного странно. Не будет ли она расстроена, что он только что брызнул всю свою штуку ей в рот? Он даже не дал ей никакого предупреждения. «Я теперь буду учиться очень усердно, знаете», — успокоил он ее.

«Ит зыль ты вль», — ответила она.

Он действительно очень хорошо сдал тест.

— - -

Это перевод рассказа His Private Tutor от автора Charles Petersunn. Заранее выражаю благодарность за оценки и комментарии.