Обучение начинается дома. Характер, воспитанный в колледже, может сделать лишь так много. Это отчасти потому, что большая часть характера человека — и хорошая, и плохая — уже сформирована к моменту поступления в колледж. Однако администрация и преподаватели колледжа Темплтон не были столь пессимистичны, чтобы считать, что улучшать уже нечего. Напротив, они верили, что восемнадцати-, девятнадцати- и даже двадцатилетние юноши и девушки все еще могут многому научиться — и не только в математике, биологии, физике или химии. Они считали, что молодые люди могут узнать многое о себе как о моральных, добродетельных и дисциплинированных членах общества, и у них были доказательства этому.

Выпускники Темплтона были востребованы и высоко ценились крупными компаниями, профессиями и ассоциациями, потому что колледж действительно выпускал молодых людей с выдающимся характером. Выпускники Темплтона были не только знающими и умелыми, но и добросовестными, дисциплинированными, преданными, ответственными, надежными и добродетельными. Выпускники Темплтона всегда старались изо всех сил, на них можно было положиться в трудные времена, они были верными, честными и справедливыми. Эти черты характера воспитывались, формировались и оттачивались в процессе обучения в Темплтоне. Да, Темплтон привлекал лучших молодых людей своего поколения. Многим первокурсникам требовалось лишь небольшое руководство. Но великий колледж привлекает великих кандидатов именно потому, что он известен тем, что превращает хорошее в великое, раскрывая весь потенциал, скрытый в каждом амбициозном студенте.

Однако Темплтон также понимал, что их успех будет усилен и закреплен благодаря сотрудничеству и взаимодействию с родителями студентов. Нередко случалось, что вся работа и прогресс, достигнутые за два семестра, рассеивались и даже исчезали за лето, когда молодые люди возвращались домой, быстро скатываясь к старым привычкам в бесцельной, беспечной и капризной родительской среде.

Поэтому администрация Темплтона решила обратиться к родителям студентов. Программа взаимодействия была бы полезна не только для студентов, находящихся под их текущей опекой, но и для будущих поколений в каждой семье. Умелые родители воспитывали добросовестных и послушных детей, и эти будущие студенты Темплтона, воспитанные в соответствии с установленными педагогическими принципами колледжа, вероятно, поступали бы в колледж уже хорошо подготовленными и дисциплинированными. Преподаватели и администрация вряд ли могли бы жаловаться на это!

Президент Чалмерс предложил мистеру Питерсу и мисс Хардинг стать активными участниками этой программы. Было очевидно, что они должны быть вовлечены, поскольку мистер Питерс и мисс Хардинг были хорошо известны в колледже тем, что исправляли самых проблемных и непослушных студентов.

Однако оба они были немного нерешительны, немного сомневались, так как не были уверены, что старшее поколение воспримет современную педагогику. Подход Новой школы к дисциплине студентов не был привычным для старшего поколения. Родители порой бывали немного чопорными, старомодными и даже закрытыми к идеям, решениям и инновациям современности. Но мистер Питерс и мисс Хардинг были готовы попробовать, при условии, что президент Чалмерс полностью поддержит их, если они столкнутся с возражениями.

Для президента это не было проблемой. Методы мистера Питерса и мисс Хардинг были провокационными. Но работа на передовой, за пределами привычных рамок, естественно, предполагала некоторое сопротивление. К тому же, мистер Питерс и мисс Хардинг были уже известными учеными. Их методы могли быть спорными в глазах некоторых, но их результаты имели сильную и убедительную эмпирическую поддержку. С результатами не поспоришь, и факт в том, что их студенты становились, безусловно, лучшими выпускниками, которых мог предложить Темплтон.

Было решено, что мистер Питерс встретится с родителями трех студенток, которых он ранее дисциплинировал, чьи жизни он лично затронул, и чьи жизни явно улучшились благодаря методу Новой школы.

Мистер Питерс выбрал Джули Холл, одну из чирлидерш, попавшую в неприятности за насмешки и издевательства над однокурсником (см. «У Тедди тяжелый день», «Уроки», глава 12), а также за неуважительное использование мобильного телефона (см. «Мистер Питерс и мобильный телефон», «Уроки», глава 28); Лизу Льюис, еще одну чирлидершу, которая позже снова попала в беду, обманув и затем шантажировав преподавателя (см. «Око за око»); и, наконец, Эмили Браун, одну из девушек, попавших в неприятности за ношение неуставных трусиков (см. «Мистер Питерс и трусики»).

Девушки и их отцы ждали в кабинете мистера Питерса на запланированную встречу родителей, студентов и преподавателя — в кабинете, который вызывал у каждой из девушек значительные воспоминания. Они нервно оглядывались, ожидая прихода мистера Питерса.

Отцы чувствовали себя не менее неловко. Большинство отцов находили встречи с профессорами своих дочерей немного тревожными, особенно когда дочь попадала в неприятности. Но, возможно, их больше всего беспокоило присутствие в кабинете профессора колодки.

Мистер Браун сам не знал, что его дочь попала в неприятности, но даже для него наличие колодки было довольно тревожным.

Лиза и Джули рассказали своим родителям о своих проблемах в колледже, но никогда не объясняли полную природу дисциплинарных методов мистера Питерса. Теперь их отцы задумались, глядя на колодку. Они не могли представить, что девушкам пришлось подвергаться чему-то подобному. С другой стороны, они должны были признать, что заметили явное улучшение в успеваемости и поведении своих дочерей благодаря усилиям мистера Питерса. Они были очень рады узнать о его методах, надеясь извлечь столько же пользы в семейной обстановке.

Мистер Питерс вошел в свой кабинет. «Да, отлично, все здесь!» Мистер Питерс представился, поздоровался с тремя девушками и пожал руки каждому из отцов. Затем он начал встречу, отметив: «Да, что ж, всегда очень приятно видеть отцов, которые активно участвуют в образовании, воспитании своих дочерей. Должен сказать, я был в восторге, когда вы все согласились участвовать».

«Знаете, мистер Питерс, — ответил мистер Холл, — я действительно хотел встретиться с человеком, который оказал такое положительное влияние на мою дочь».

«Папа!» — возмутилась Джули. Ни одна из девушек не была особенно рада участвовать в этой встрече. Действительно, теперь они вели себя гораздо лучше, но столкновение мира учителей с миром родителей никогда не сулило ничего хорошего. По крайней мере, так считала Джули.

«Джули, пожалуйста, я разговариваю с твоим профессором», — ответил мистер Холл, упрекая дочь за то, что она прервала их беседу. «Серьезно, сэр, — сказал он, снова обращаясь к мистеру Питерсу, — у нас были огромные счета за телефон. К тому же, Джули определенно пренебрегала учебой и домашними делами. Честно говоря, сэкономленные деньги должны пойти прямо вам».

«Ну, сэр...» — мистер Питерс скромно отмахнулся от комплимента.

«Нет, серьезно, и, по сути, она стала гораздо более послушной дома, прилежно выполняет дела, остается за ужином до конца, даже помогает убирать со стола и мыть посуду».

«Папа, ну правда, хватит», — снова пожаловалась Джули.

«Это правда, Джули, и я не могу выразить, как я горд».

Мистер Льюис выразил согласие. «О да, абсолютно. Когда я узнал, что произошло с тем молодым человеком, Теодором, я, честно говоря, был потрясен и стыдился поведения моей маленькой Лизы, но после ее встречи с вами, ну, откровенно говоря, она стала совсем другой девушкой».

«На самом деле, — сказал мистер Браун, — я не знал, что моя дочь попала в неприятности. Поэтому мы здесь?»

Отцов просто спросили, не хотели бы они участвовать в конференции родителей, студентов и преподавателей вместе со своими дочерьми, чтобы узнать о методах, которые колледж применяет для дальнейшего улучшения самодисциплины, характера и эмоционального, морального роста их дочерей. Им не сказали, что их выбрали специально из-за проблем их дочерей.

Мистер Питерс нахмурился, глядя на Эмили. «Эмили, ты не рассказала отцу о нарушении правил колледжа?»

«Нет, сэр», — тихо ответила она. «Я не думала, что должна это делать».

Мистер Питерс глубоко вздохнул. «Что ж, думаю, сейчас самое подходящее время».

Она робко спросила: «Должна ли я?» Ей никогда не хотелось рассказывать об этом родителям, особенно отцу, и уж тем более в присутствии других взрослых мужчин.

«Да, должна», — решительно заявил мистер Браун, гораздо более твердо, чем обычно. Он не хотел выглядеть перед мистером Питерсом слабым родителем, хотя, честно говоря, такое впечатление не было бы далеко от истины. Ему определенно было стыдно, как отцу, за то, что он даже не знал о проступке дочери.

Эмили посмотрела на отца, затем нервно оглядела двух других отцов и мистера Питерса. Это действительно было довольно неловко, но она наконец выпалила: «Ладно, да, я носила не те трусики», — ее лицо покраснело от такого признания.

«Ох». Мистер Браун был немного ошеломлен. Ему было некомфортно говорить с дочерью о ее нижнем белье, и уж точно не в присутствии незнакомцев. «Да, ну, э-э, хорошо», — тихо и кротко ответил он, теперь жалея, что вообще спросил об этом.

Два других отца тоже были немного смущены. Они знали о кодексе формы Темплтона и полностью его поддерживали. Это экономило им немало денег, поскольку белая блузка, черный галстук, клетчатые юбки, черные туфли Мэри Джейн, а также белые хлопковые бюстгальтеры и трусики были значительно дешевле, чем то, что средняя студентка тратила бы на модные наряды. Однако они оставляли детали гардероба своих дочерей на усмотрение жен, разделяя нежелание мистера Брауна обсуждать такие вопросы. Джули тоже было немного неловко за Эмили, хотя Лиза хихикнула. Ей это показалось забавным.

«Лиза, — упрекнул мистер Питерс, — это не шутка».

«Нет, сэр», — мягко ответила она, скромно опустив глаза в пол, — «не шутка», — признала она.

Мистер Льюис, отец Лизы, был впечатлен мгновенным послушанием, которое профессор добился от его дочери. Ему действительно было очень любопытно узнать о его методах. Они определенно были весьма успешными.

«Мистер Браун, — сказал мистер Питерс, снова обращаясь к отцу Эмили, — вы, кажется, немного неохотно обсуждаете трусики своей дочери».

«Что? Нет! Ну... да, э-э, то есть...» Он действительно не знал, что сказать. Ему явно было некомфортно говорить об этом, но ни один отец не любит признавать какие-либо недостатки в воспитании, особенно перед учителем дочери, и тем более, когда речь идет о чем-то, связанном с сексуальностью. Современный родитель XXI века должен быть далеко за пределами таких слабостей.

Мистер Питерс сочувственно улыбнулся. «Я понимаю, мистер Браун, это сложно. Всем отцам трудно обсуждать некоторые вещи с дочерьми, когда они взрослеют, превращаясь в зрелых молодых леди. Это вполне естественно».

«Да, сэр», — тихо подтвердил мистер Браун.

«Вы когда-нибудь проверяли трусики своей дочери перед тем, как она отправлялась на занятия?»

«Что?!» Мистер Браун никогда не представлял себе ничего подобного.

Два других отца, судя по удивленным выражениям их лиц, тоже были согласны.

Эмили и Джули широко раскрыли глаза, глядя на мистера Питерса. Он ведь не предлагал сделать это на самом деле, правда?

Лиза, однако, подавила улыбку при этой мысли. Она не была уверена, что ей это не понравилось бы. Когда мистер Питерс впервые ее отшлепал, она была очень робкой, наивной и неопытной девушкой, но после этого быстро повзрослела, хотя не всегда в лучшую сторону, как, например, в случае с ее выходкой с преподавателем, мистером Фландерсом.

Мистер Питерс объяснил: «В любой семье важно, чтобы родители разделяли ответственность за воспитание детей. То, что ваша дочь становится молодой леди» [все три девушки были не младше восемнадцати лет], «не означает, что вы можете просто переложить свои обязанности как отца на жен. Важно, чтобы оба родителя, оба, оставались тесно и интимно вовлеченными в воспитание». Это имело какой-то смысл.

Мистер Питерс продолжил: «Девочке нужно знать, что ее отец остается заинтересованным в ее будущем, заботится о ее благополучии, ее моральном характере, даже когда она достигает совершеннолетия. Все три девушки все еще живут в ваших домах, верно?»

Отцы все кивнули в знак согласия.

«И ей позволено приходить и уходить, когда ей вздумается?»

«Ну, нет, конечно нет», — признали они все.

«Ей позволено нарушать законы и правила общества?»

«Нет, нет, очевидно, нет», — твердо заявили они.

«Она может просто делать все, что ей вздумается?»

«Нет, нет, определенно нет».

«Вы следите за ее поведением, чтобы она не попала в беду, не нарушила правила?»

«Ну, да, конечно».

«Вы тщательно проверяете ее оценки в колледже, ее успеваемость?»

«Да, абсолютно!» На самом деле мистер Браун переложил это на жену, но не признался.

«Что ж, одно очень ясное и серьезное правило колледжа — это ношение обязательной формы. Так же, как вы следите и дисциплинируете свою дочь в отношении любых других правил колледжа или общества, вы должны делать это и здесь, если, конечно, вы не считаете, что все обязанности должны взять на себя ваши жены».

Чем больше говорил мистер Питерс, тем более логичным он казался, или, по крайней мере, тем более запутанными становились отцы.

Мистер Питерс предложил: «Не проверим ли прямо сейчас?»

«Что?! Прямо сейчас?! Здесь?!» Отцы и дочери выразили свое изумление. Он не мог быть серьезным, но девушки, основываясь на собственном опыте, знали, что он, вероятно, очень серьезен.

«Ну, да, конечно. Именно в этом цель нашей конференции родителей и преподавателей. Мы хотим показать вам, помочь вам стать более эффективными родителями. У нас запланировано несколько упражнений на сегодня, которые помогут вам встать на правильный путь, стать более вовлеченным родителем, и одно из них, естественно, — это проверка трусиков».

«Мистер Питерс, — возразил теперь и мистер Льюис, — я не уверен, что это действительно уместно. Моя дочь теперь молодая женщина. Боже мой, я перестал видеть ее...» Он не смог даже закончить предложение. Само произнесение этого слова вслух казалось неуместным, как и чувствовал мистер Браун.

«Ее трусики, мистер Льюис? Видите, сэр, вам даже трудно произнести это слово вслух. Как вы можете ожидать уважения, авторитета, если не можете даже затронуть эту тему?»

Он повернулся к трем девушкам, своим студенткам. «Юные леди, пожалуйста, подойдите сюда, в центр комнаты, поднимите переднюю часть ваших юбок перед отцами и спросите, приемлемы ли ваши трусики».

«О, мистер Питерс, — возразила Джули. — Должна ли я, правда? Это будет так ужасно неловко».

«И, моя дорогая, — объяснил мистер Питерс, — в этом и есть весь смысл». Он повернулся к мужчинам. «Видите, господа, метод Новой школы для дисциплины молодых людей и леди состоит из трех компонентов: боль (хотя ее требуется совсем немного), смущение и удовольствие. Когда эти компоненты правильно смешаны и разумно применены, результаты действительно поразительны».

Отцы не совсем поняли, особенно смутившись упоминанием удовольствия. Какое удовольствие может быть в процессе дисциплины?

Девушки больше не возражали. Они знали, что лучше не перечить мистеру Питерсу. Девушка, которая продолжала бы возражать, вероятно, пострадала бы еще больше. Поэтому, под изумленными взглядами своих отцов, они послушно отошли от своих мест и встали перед ними. Они немного колебались, переглядываясь, гадая, не струсит ли кто-то из них, хотя знали, что тому, кто это сделает, будет гораздо хуже.

Отцы не высказали дальнейших возражений. Они понимали, что находятся не на своей территории. Это был колледж Темплтон, весьма уважаемое высшее учебное заведение, и они находились в кабинете высокоуважаемого мастера педагогики, человека, который лично способствовал заметному улучшению характера и развития их дочерей.

К тому же, если быть честными, они должны были признать, что какая-то их часть, глубоко скрытая, была очень, очень любопытна, и эта часть теперь оживилась при мысли о том, чтобы увидеть своих дочерей с задранными юбками. Конечно, было ужасно, ужасно неправильно испытывать какие-либо подобные мысли, получать удовольствие от вида трусиков своих дочерей, но никто никогда не узнал бы об их личном интересе, их любопытстве, и это явно происходило под руководством и наставлением уважаемого профессора, так что это не могло быть действительно неправильным.

Девушки хором наклонились и взялись за подолы своих клетчатых юбок, еще раз переглянувшись и посмотрев на отцов, которые быстро отвели глаза, а затем медленно подняли юбки.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Глаза мужчин вернулись к виду своих дочерей, фиксируясь на постепенно обнажающихся бедрах, причем глаза каждого отца были особенно прикованы к белоснежным бедрам его собственной дочери. У их девочек были такие юные, изящные ноги.

Мистер Льюис, как и мистер Браун и мистер Холл, сомневался в том, что заставлял делать его дочь мистер Питерс, но он также был должным образом впечатлен тем, как послушна была Лиза. Он сильно сомневался, что она подняла бы юбку, если бы он сам велел ей это сделать.

Лиза чувствовала, как ее киска теплеет при мысли о том, чтобы показать отцу свои трусики.

Лиза выглядела такой ангельской малышкой, с ее миниатюрной фигуркой, почти полным отсутствием заметной груди, длинным рыжим хвостом, спадающим по спине, большими круглыми зелеными глазами, такими невинными и чистыми. Но в реальности, после сессии с мистером Питерсом, ей нравилось быть немного кокетливой и игривой, даже с отцом.

Девушки снова сделали паузу, когда их юбки были чуть ниже точки невозврата, но не задержались надолго. Они были студентками Темплтона, подопечными мистера Питерса, и они были хорошими девочками. Они не стали бы противиться или ослушаться своего профессора. Они подняли юбки полностью, до точки, где каждый мужчина мог видеть все их трусики. Мистер Питерс улыбнулся с гордостью. Мало что радует педагога больше, чем видеть, как его ученики хорошо выступают перед родителями.

Однако Джули и Эмили не были так горды. Они были откровенно ошеломлены, стоя там с задранными юбками, демонстрируя своим отцам и двум незнакомым мужчинам свои тесные хлопковые трусики, белоснежные, как их лица были красными.

Трусики, возможно, не были чем-то особенным. У Эмили была небольшая кружевная отделка, очень незначительное украшение, которое колледж считал приемлемым. Однако простота трусиков была их достоинством и привлекательностью. Они были поразительно невинными, такими простыми, такими белыми, такими девичьими, но в то же время такими похотливыми и провокационными. К тому же, их теснота красиво обхватывала их молодые киски. У Эмили даже немного проступал «верблюжий палец», к большому смущению и тайному удовольствию мистера Брауна. Он чувствовал, как его член набухает в брюках. Он быстро отвел взгляд, но затем вернулся к созерцанию. Это было как авария. Чувствуешь вину за то, что смотришь, но не можешь не смотреть.

Глаза Эмили и Джули расширились от раздражения на поведение их отцов. Эмили закатила глаза. Было просто поразительно, как парни открыто пялятся на их формы, и это были их отцы, не меньше!

«Папа!» — наконец возмутилась Эмили. Было просто так неправильно, что ее отец так пялится на ее трусики.

«Что? О, да, да, прости», — ответил мистер Браун, быстро отводя взгляд, его лицо покраснело.

Другие отцы последовали его примеру и отвели глаза.

Но мистер Питерс быстро поправил мужчин. «Не смущайтесь, господа. Да, вид трех молодых леди, поднимающих юбки, чтобы показать свои трусики, может быть довольно привлекательным, и, должен сказать, — признал он, улыбаясь девушкам, — эти три прелестные девушки все очень милы с задранными юбками, их тесные белые хлопковые трусики выставлены напоказ».

С этим нельзя было спорить. Каждая девушка была очень красивой по-своему, и вид их всех, послушно позирующих, был действительно очаровательным.

Эмили снова закатила глаза.

Лиза гордо улыбнулась мистеру Питерсу и даже покачала попкой от удовольствия. Ей так нравилось быть хорошей девочкой.

«Но это не должно освобождать вас от обязанностей как отцов. Вы должны принять, что ваши родительские обязанности не обходятся без бремени, без жертв и вызовов, и их следует решать напрямую. Теперь, пожалуйста, господа, верните взгляд на трусики ваших дочерей и не отводите его, пока я не дам указание».

Задача была одновременно пугающей и невероятно желанной. Но мужчины понимали, когда соглашались на этот родительский семинар, что от них многого потребуют, и они определенно не хотели подвести своих дочерей или смутить их перед однокурсницами и профессором, бросив все в самом начале. Они вернули взгляд на трусики своих дочерей и приковали его к мягким белым хлопковым вещицам, словно приклеенные.

Девушки, вероятно, не возражали бы, если бы их отцы действительно отказались это делать. Их лица, даже Лизы, становились все краснее, когда они чувствовали горящий взгляд отцов, согревающий их маленькие медовые горшочки.

Все дочери любят красоваться перед отцами, и большинство признают, что им нравится, когда отцы замечают и ценят их привлекательность, их красоту, признавая, что они взрослые молодые леди. Ни одна дочь не пытается хотя бы раз привлечь взгляд отца, поймать его, любующегося ее юными, свежими, только что сформировавшимися женскими формами. Но это, пожалуй, было немного чересчур.

Тем не менее, в этом смущении было и немного возбуждения, даже для Эмили и Джули. Это было как участие в поведении, которое обычно считалось бы весьма табуированным, но под руководством профессора, под видом педагогического семинара, оно было совершенно приемлемым. Они не могли отрицать, что тоже чувствовали легкое волнение, возможно, естественный, инстинктивный отклик любой молодой леди, выставляющей напоказ свои прелести, ведь все девушки любят, когда их замечают, восхищаются ими, особенно их отцы.

Мистер Питерс позволил отцам разглядывать трусики их дочерей некоторое время. Он хотел, чтобы они испытали все эмоции, все чувства, которые вызывает такое упражнение. Это был обучающий опыт, который немногие родители себе позволяют, и он знал, что эти мужчины узнают многое о себе, а также о своих дочерях.

Спустя некоторое время он наконец сказал: «Ну, господа, вы действительно одобряете трусики своих дочерей?»

«О да», «определенно», «да, сэр», — ответили они все.

Однако мистер Питерс заметил: «У Эмили они немного тесноваты, не находите, мистер Браун?»

Эмили опустила глаза. Она натянула юбку плотнее к телу, чтобы понять, о чем говорит мистер Питерс, и тогда заметила это. Ее трусики так плотно обхватывали ее киску, что можно было различить очертания ее щели. «О нет», — тихо воскликнула она.

«Что? Э-э, ну, я, э-э, полагаю», — ответил мистер Браун, звучав так, будто не имел понятия, о чем говорит мистер Питерс, хотя на самом деле он заметил и восхитился явной женственной щелью своей дочери.

Двое других мужчин естественно переключили внимание на дочь мистера Брауна. Они уже сами это заметили. Было действительно невозможно не наслаждаться время от времени видом киски, обернутой в трусики, другой девушки, хотя это вызывало дополнительные эмоции, как и ожидал мистер Питерс. С одной стороны, они чувствовали себя комфортнее, позволяя себе наслаждаться видом без чувства вины, как сделал бы любой мужчина. В конце концов, каждая из девушек была взрослой, и каждая поднимала юбку добровольно. В том, чтобы мужчина наслаждался видом красивой молодой леди, поднимающей для него юбку, не было ничего предосудительного. С другой стороны, им было немного неловко наслаждаться таким зрелищем в присутствии своих дочерей, гадая, не раздражает ли их дочь распутное поведение отца, возможно, даже ревнуя к тому, что он восхищается киской другой девушки. Но было действительно трудно игнорировать вид милого маленького «верблюжьего пальца», и мистер Питерс, казалось, привлекал к этому всеобщее внимание.

«Полагаете, мистер Браун?» — недоверчиво ответил мистер Питерс на его отрицание. «Вы не видите очертаний влагалищных губ вашей дочери?»

Эмили уронила юбку. Это действительно зашло слишком далеко. Одно дело — показывать это отцу и двум другим мужчинам, но мистер Питерс не должен был говорить об этом вслух, правда?

«Эмили, пожалуйста, твой отец, похоже, не заметил твой милый маленький «верблюжий палец». Давай, покажи папочке».

Эмили нахмурилась, но сделала, как велел мистер Питерс, снова задрав юбку, чтобы отец мог сам убедиться.

«Ну, да, — быстро ответил мистер Браун, нервно откашлявшись. — Да, конечно, есть такое», — признал он, будто это не было чем-то особенным.

«Многие студентки, — объяснил мистер Питерс, — любят носить трусики таким образом. Это может быть настоящим модным заявлением». Он подошел к Джули сзади и потянулся вниз, чтобы взяться за пояс ее трусиков.

Джули затаила дыхание, гадая, что он собирается сделать. Он ведь не собирается их стянуть перед ее отцом, правда?

Мистер Питерс этого не сделал. Напротив, он сильно потянул их вверх, устроив ей небольшой «веджи» сзади, хотя его целью была передняя часть. «Да, вот, как видите, господа, девушки всегда могут добиться такого эффекта, просто потянув трусики, чтобы они сидели гораздо плотнее».

Теперь настала очередь мистера Холла широко раскрыть глаза от шока, когда его взгляд зафиксировался на очертаниях женских губ его дочери.

«Мистер Питерс, пожалуйста», — тихо запротестовала Джули, переминаясь с ноги на ногу, пытаясь сохранить равновесие, чувство собственного достоинства, поскольку ее чуть ли не приподняли на цыпочки, подвешивая за трусики.

Мистер Питерс посмотрел из-за тела Джули, чтобы увидеть, насколько успешно он донес свою мысль. «Да, да, милый маленький персик, плотно завернутый в ее маленький хлопковый мешочек».

Мужчины не совсем поняли метафору мистера Питерса, но суть уловили.

«Лиза, — спросил мистер Питерс, — не могли бы вы продемонстрировать своему отцу?»

«Да, сэр», — тихо ответила она. Ее красивые круглые зеленые глаза были прикованы к отцу, когда она засунула подол юбки под подбородок и обеими руками взялась за пояс своих трусиков, затем потянула их плотно к своим губам, и третий маленький «верблюжий палец» очаровательно появился в поле зрения. Лицо мистера Льюиса покраснело. Никогда прежде его дочь не выглядела такой милой, такой очаровательной и такой чертовски горячей. Он должен был признать, что бывали моменты, когда он фантазировал о том, как его дочь обнажается перед ним. Она порой расхаживала по дому в довольно откровенных нарядах, не полностью закрывала дверь спальни, готовясь ко сну, выходила из ванной, все еще прикрываясь полотенцем. Он задавался вопросом, было ли ее поведение намеренным. Конечно, это не могло быть правдой, но какой мужчина не задумался бы? Она должна была знать, какой эффект это на него оказывает.

Стоя там, Лиза вспоминала моменты, когда она намеренно выставляла себя перед отцом, оставляя дверь спальни приоткрытой, переодеваясь в пижаму, зная, что отец подглядывает, радуясь тому, что, вероятно, возбуждает его, позволяя ему любоваться ее молодым, взрослым телом, соблазнительно одетым в кружевной бюстгальтер и трусики. Или когда она специально не накидывала полотенце после горячего душа, во время которого она ласкала себя, думая об отце. Вытираясь, она услышала, как он идет по коридору, и быстро вышла из ванной, чтобы он хотя бы мельком увидел ее спелые молодые груди и драгоценную свежую молодую киску. Она быстро прикрывалась, притворяясь смущенной, что, по правде, было отчасти правдой, поскольку ей было неловко за свой извращенно игривый интерес к провокации отца. Однако она гадала, что бы она сделала, если бы он действительно к ней подошел.

«Что ж, — сказал мистер Питерс, — думаю, это была очень хорошая проверка трусиков. Думаю, следующим мы должны рассмотреть...»

Но, прежде чем он успел закончить предложение, мистер Питерс был прерван очень веселым пением: «В этот идеальный день, ничто не стоит на моем пути».

«Боже мой», — сказал мистер Питерс, шокированный и изумленный дерзостью Джули.

В то же время, когда мистер Питерс встречался с тремя девушками и их отцами, мисс Хардинг проводила аналогичную встречу с тремя юношами и их матерями в своем кабинете.

Как было хорошо задокументировано во многих тщательно разработанных кейсах мистера Питерса и мисс Хардинг, лучше всего, чтобы дисциплину студенту проводил человек противоположного пола, поскольку это обычно повышало уровень смущения, а также, возможно, удовольствия — двух из трех фундаментальных элементов метода Новой школы.

Юноши, выбранные мисс Хардинг, были Алекс Сандерс (см. «Уроки», глава 5, «Мисс Хардинг преподает урок мальчикам»), Алан Паркер (см. «Брифы Темплтона») и Рональд Теале (см. «Уроки», глава 9).

Она объясняла матерям новую политику ношения нижнего белья для юношей (см. «Брифы Темплтона»). «Я давно настаивала на этом изменении в администрации, поскольку считала несправедливым, что девушки должны соблюдать правило, которое не распространяется на юношей».

«О, я полностью с вами согласна, мисс Хардинг», — ответила миссис Паркер. Она считала себя в какой-то степени феминисткой и была полностью за то, чтобы на женщин не накладывали правила и ограничения, которые не разделяют мужчины.

Миссис Сандерс кивнула в знак согласия, хотя это не сильно ее касалось, поскольку она и так покупала своему сыну белые трусы-джоки, которые обычно были дешевле.

Миссис Теале, однако, считала это правило немного чрезмерным.

Мисс Хардинг, естественно, спросила: «Проверяете ли вы нижнее белье своих сыновей перед тем, как они отправляются на занятия?»

«Что?» «Нет». Миссис Сандерс и миссис Паркер, родители Алекса и Алана соответственно, ответили.

Мать Рона, миссис Теале, ничего не сказала. Она обдумывала эту идею (см. «Уроки», глава 16, «Рон получает урок от своей матери»). Возможно, ей действительно стоит это делать в будущем.

«Надеюсь, мне не придется напоминать вам, матерям, о важности помощи в соблюдении правил колледжа».

«О, боже, нет». «Конечно нет». «Абсолютно», — согласились они все.

«Мы рассчитываем, что родители наших студентов тоже делают свою часть работы, поскольку любой прогресс, достигнутый здесь, может легко разрушиться дома, особенно если родители молодых людей не поддерживают наши усилия».

«Мы полностью согласны, мисс Хардинг», — снова подтвердили они.

Мисс Хардинг улыбнулась: «Отлично. Я знала, что могу на вас рассчитывать. В любом случае, это также помогло бы молодым людям избежать смущения от того, что их поймают не в форме. Не согласны ли вы, Алан?»

Лицо Алана покраснело от смущения. Он не рассказал родителям о своем затруднительном положении на уроке мисс Хардинг и не хотел, чтобы мать узнала об этом сейчас. «О да, мисс Хардинг», — быстро согласился он, будто у его учительницы не было особой причины его спрашивать. «Никому из нас не хотелось бы, чтобы это случилось». Он пристально посмотрел в глаза мисс Хардинг, пытаясь передать мольбу, чтобы она не рассказала матери, что с ним произошло, особенно про эрекцию, когда у него был термометр в попе.

«Итак, Алан, ты считаешь, что твоя мать должна проверять твое нижнее белье перед тем, как ты уходишь на занятия?»

Ну, он сам себя загнал в ловушку. Он на мгновение заколебался, а затем просто кивнул.

«Что ж, я согласна, Алан, думаю, это действительно замечательная идея. Почему бы тебе не показать своей матери прямо сейчас, какие трусы ты сегодня надел?»

Это было то, чего он боялся. Он взглянул на мать, которая казалась почти такой же неловкой, как и он.

Он просунул пальцы под пояс брюк, чтобы приподнять пояс своих трусов, чтобы мать могла видеть, что они действительно белые джоки.

«Алан, ты действительно думаешь, что я это имела в виду? Ты знаешь, что случается, когда молодой человек сопротивляется указанию».

«Да, мэм», — быстро ответил он, поскольку действительно слишком хорошо знал, что она имела в виду. Он быстро расстегнул ремень.

«И, ну, Рональд и Алекс, почему бы нам не провести полную проверку класса, пока мы здесь, не согласны?»

«О, я думаю, это замечательная идея, мисс Хардинг», — согласилась миссис Теале. «Рональд, да, пожалуйста, покажи нам трусы, которые ты сегодня надел».

Две другие матери взглянули на миссис Теале, пораженные ее явным энтузиазмом по поводу того, что они считали довольно проблематичным, возможно, даже несколько неуместным.

Рон был более чем счастлив спустить брюки для своей матери (см. «Уроки», глава 16, «Рон получает урок от своей матери»), хотя не был уверен, что хочет делать это перед двумя другими матерями, двумя молодыми людьми и мисс Хардинг. Ему очень нравились его личные моменты с матерью, но в том и суть — они были личными. Он не был уверен, что хотел бы позволить кому-то еще наблюдать за их запретными удовольствиями. Но это было просто спускание брюк. Это не могло быть так уж плохо. Он начал расстегивать брюки, как и Алан, который уже спускал свои брюки к лодыжкам.

Алекс неохотно последовал их примеру. Он не хотел быть единственным парнем, который этого не сделает, единственным, кто ослушается учительницу прямо перед своей матерью. Так что прямо перед своей матерью он тоже начал спускать брюки.

Для мисс Хардинг и миссис Теале это было довольно милое зрелище: три крепких молодых человека расстегивают, а затем спускают свои брюки. Эти юноши обычно были такими самоуверенными, дерзкими, а порой даже вызывающими и противящимися, как это бывает у молодых людей с их матерями. Но не сейчас, и, возможно, никогда больше. Миссис Сандерс и миссис Паркер сами были должным образом впечатлены тем, как мисс Хардинг контролировала своих студентов, как она могла заставить их делать, похоже, почти все, включая даже спускание брюк перед двумя незнакомыми женщинами, и, к тому же, обеим нравилось, что их мальчики выглядели довольно мило, смущенные тем, что им пришлось спустить брюки перед ними.

Миссис Сандерс вспомнила последние несколько раз, когда она брала Алекса за покупками, как он злился, раздражался и смущался, когда она настаивала, чтобы он примерил брюки. Она выходила из примерочной, пока он их надевал, но настаивала на том, чтобы вернуться и проверить посадку, и не упускала ни одной детали, к его большому огорчению.

Когда их брюки были спущены до лодыжек, мисс Хардинг велела им выйти в центр комнаты и выстроиться в линию.

Миссис Теале и миссис Сандерс подавили смешок при виде своих сыновей, неуклюже идущих с брюками, запутавшимися вокруг лодыжек.

Миссис Паркер улыбнулась. Последний раз она видела, как Алан так ходит, когда он был совсем маленьким мальчиком, не осознавая, как глупо он выглядит с брюками, обернутыми вокруг ног. Теперь он полностью осознавал это, к своему большому смущению.

Когда молодые люди добрались до центра комнаты, мисс Хардинг велела им повернуться лицом к своим матерям, а затем поднять подолы рубашек, чтобы все могли видеть все.

Алан и Алекс никогда не чувствовали себя более нелепо в своей жизни. Ну, они чувствовали себя довольно нелепо порой на уроках мисс Хардинг, но это был новый уровень — показывать своим матерям свое нижнее белье. Они не могли вспомнить, когда в последний раз делали это.

Рон, однако, мог вспомнить. Это было всего несколько вечеров назад. Его мать предложила провести пятничный вечер, надев только нижнее белье; своего рода неформальная пятница, как иногда делают на работе, но дома, и более провокационная, чем неформальная. Он быстро получил эрекцию, увидев свою довольно пышную и фигуристую мать, готовящую ужин в одном бюстгальтере, трусиках, поясе с подвязками и чулках.

Миссис Теале поддразнивала Рона за его твердый член, ругая его за отсутствие самоконтроля. Но в реальности, конечно, она была очень довольна реакцией сына. Было так приятно снова видеть, как молодой человек считает ее такой привлекательной, такой возбуждающей, такой волнующей. Она порой хихикала, как школьница, когда ее глаза фиксировались на его внушительном бугре.

Она не давала ему облегчения. Он продолжал пытаться что-то начать с ней, но она продолжала его отталкивать, говоря, что он очень плохой мальчик, хотя периодически поглаживала его эрекцию через трусы, чтобы поддерживать его в тонусе.

Но она все же вознаградила своего сына за терпение, когда укладывала его спать. Обычно она не заправляла сына в постель. Боже, он уже не маленький мальчик, но в тот вечер она сделала особое исключение. Это казалось уместным и правильным.

Когда Рон вспоминал тот вечер, он задавался вопросом, не получит ли он эрекцию сейчас. Это не было так уж неловко, поскольку они были наедине, и он знал, что матери нравится, когда она его возбуждает. Однако ему не нравилось, как долго она заставляла его ждать, прежде чем он получил облегчение. К тому времени, как он лег спать, его яйца уже ныли.

Она предложила почитать ему сказку на ночь.

Он не мог поверить. Она не делала этого уже много, много, много лет. Он подумал о том, чтобы подрочить под одеялом, пока она читает, независимо от того, что это за история.

Но она настояла, чтобы он достал свой член и открыто играл с собой, пока она читала ему историю о том, как семья праздновала Клуб Микки Мауса самым необычным и странным образом. Он кончил, прежде чем она даже дошла до конца истории. Есть что-то уникально провокационное в том, чтобы женщина читала тебе грязную историю вслух, сидя рядом с тобой, в сексуальном нижнем белье, и эта женщина — твоя привлекательная, сексуальная мать.

Рон отвел взгляд на что-то другое. Думать о том вечере сейчас было слишком опасно. Он посмотрел на трусы Алана и Алекса. Это должно было помочь ему справиться.

«Что ж, как мы все видим, мамы, ваши молодые люди полностью соответствуют правилам колледжа. Мы все можем этим гордиться», — объявила мисс Хардинг.

«А что происходит, когда молодой человек нарушает правила?» — поинтересовалась миссис Паркер. Это был естественный вопрос. Любая мать, конечно, была бы любопытна.

«Да, ну, мы обязательно дойдем до этого со временем», — ответила мисс Хардинг.

Юношам не понравилось, как это прозвучало.

«Я считаю важным сначала обсудить возможные трудности, которые могут возникнуть, когда молодые умы находят проверку нижнего белья слишком волнующей», — продолжила она.

«Волнующей?» — миссис Сандерс не понравилось это слово. — «Что именно вы имеете в виду?»

«Ну, — объяснила мисс Хардинг, — молодые люди иногда находят это, ну, откровенно говоря, стимулирующим — представлять себя в нижнем белье перед привлекательной женщиной. Это действительно нормальная реакция для здорового молодого человека».

«Даже если это его мать?» — добавила миссис Паркер, немного озадаченная.

«Ну, конечно, естественно. На самом деле, должна сказать, я задумываюсь о нашем молодом мистере Сандерсе».

Все взгляды устремились на Алекса, у которого, похоже, действительно был заметный бугор в трусах.

«Боже мой», — воскликнула миссис Сандерс, ее глаза были прикованы к трусам сына. Там действительно что-то происходило.

Мисс Хардинг подошла к Алексу, просунула руки под пояс его трусов и оттянула их, чтобы заглянуть внутрь.

Она улыбнулась. «Ну, простите, ложная тревога, леди». Она стянула трусы Алекса до бедер, чтобы все могли сами увидеть проблему.

Пенис Алекса, довольно большой, но в основном вялый, вывалился наружу. На самом деле он был так велик в своих трусах, что казалось, будто там есть некоторое набухание.

«Боже мой», — воскликнула мисс Хардинг, обращаясь к миссис Сандерс, — «вы, должно быть, очень гордитесь своим Алексом».

Миссис Паркер была действительно впечатлена. Миссис Теале немного раздражалась. Она знала, что ее сын далеко не так велик, и ей не очень нравилось, что учительница Рона награждает другого студента золотой звездой просто за то, что у него пенис побольше.

Лицо миссис Сандерс покраснело, но не от гордости. Она давно не видела пенис своего сына. Он совсем не был таким, как она его помнила. Да, он действительно сильно вырос. «Да... э-э, да, конечно», — тихо ответила она, явно очень смущенная.

Алекс взглянул на мать, а затем отвел глаза.

Мисс Хардинг заметила их взаимное смущение. Так не пойдет. Совсем не пойдет. «Миссис Сандерс, давайте не будем беспокоиться из-за вида пениса вашего сына. Вы видели его раньше. Мы все здесь взрослые, и небольшая нагота не должна отвлекать вас от ваших обязанностей, ваших родительских ответственностей».

Миссис Сандерс почувствовала себя немного глупо из-за того, что так неловко отреагировала на вид пениса своего сына. Ни одна мать не должна так реагировать на тело своего сына. Это же не сексуально. Боже, что, если бы его там ужалила пчела или что-то еще, требующее ее немедленного внимания? «Да, вы правы, мисс Хардинг, простите».

Мисс Хардинг была довольна тем, что миссис Сандерс признала важность комфорта с любой частью тела сына. «Не нужно извиняться, миссис Сандерс. Я понимаю. Вот, Алан, Рон, почему бы вам не спустить свои трусы, чтобы ваши матери могли увидеть ваши пенисы, и мы все могли бы преодолеть дискомфорт с нашими телами».

Юноши хотели указать, что ссылка мисс Хардинг на «наши» тела, похоже, не включает их матерей или даже ее собственное тело, но они не чувствовали себя в положении, чтобы поднимать этот вопрос. Алан и Рон послушно стянули свои трусы до бедер и снова подняли рубашки.

Миссис Теале улыбнулась при виде пениса своего сына. «У тебя тоже очень замечательный пенис, Рон», — отметила она. Она не хотела, чтобы он чувствовал себя неловко из-за того, что у Алекса явно больше. Для матери важно прививать сыну чувство гордости и уверенности в себе.

Мисс Хардинг также была довольна спонтанным проявлением материнской поддержки и восхищения миссис Теале. Обычно требовалось некоторое подталкивание, прежде чем мать начинала комфортно выражать свое удовольствие и восхищение развитием гениталий своего сына. Она сделала заметку, чтобы рассмотреть возможность привлечения миссис Теале к последующим упражнениям.

«Миссис Паркер, мы не слышали вашего мнения. Что вы думаете о пенисе вашего сына?»

«Что?»

«Я просто спрашиваю, — повторила мисс Хардинг, — есть ли у вас какие-то мысли о пенисе вашего сына».

У миссис Паркер было немало мыслей, но ни одной, которой она хотела бы поделиться. Одна мысль была о том, что пенис ее сына заметно меньше, чем у Алекса, мысль, которая определенно пришла ей в голову, но из-за которой она чувствовала себя очень виноватой. Конечно, он, вероятно, просто очень нервничал, вынужденный так обнажаться. Вероятно, он был бы гораздо больше при эрекции, но ее глаза расширились от удивления, что такая еще более тревожная мысль пришла ей в голову. Она поняла, что нужно что-то сказать, и быстро. «Ну, я думаю, у Алана очень милый пенис».

Как только она это сказала, она поняла, что это было не продумано. Ее сын вряд ли хотел, чтобы его пенис описывали как милый, и мать не должна находить пенис своего сына милым. Она увидела огорчение в глазах сына. Она попыталась быстро исправить ошибку. «Я имею в виду, ну, очень красивый и мужественный пенис». Но ущерб, вероятно, уже был нанесен. К тому же, попытка исправить была настолько прозрачной, что еще сильнее подчеркнула изначальную мысль, что он гораздо меньше, чем у Алекса.

«Да, действительно», — согласилась мисс Хардинг, хотя она не охарактеризовала бы вялый пенис Алана как особо мужественный. В вялом состоянии он выглядел довольно мальчишеским, как маленький спящий арахис, сидящий на своих яичках. Она видела немало других пенисов молодых людей, у которых было больше потенциала. Но она понимала, что миссис Паркер говорит как мать мальчика. Возможно, для нее он действительно выглядел впечатляюще.

«Мальчики, не могли бы вы повернуться?»

Они сделали, как она велела, чувствуя себя гораздо лучше, отворачивая свои пенисы от матерей. Они все еще что-то показывали, но теперь это были только их попы. Это было не так уж плохо.

Мисс Хардинг велела: «Наклонитесь, мальчики».

Это не звучало хорошо.

Но они сделали, как им было сказано, медленно наклоняясь в ряд перед своими матерями.

«Гораздо ниже», — добавила мисс Хардинг, когда стало очевидно, что они лишь слегка наклоняют тела.

Они наклонились дальше, положив руки на колени, их ягодицы теперь выпятились назад.

Это было, пожалуй, хуже, чем показывать свои пенисы матерям, поскольку эта поза была значительно более уязвимой и инфантильной. Любое чувство сильного, внушительного молодого человека было буквально сорвано.

Мисс Хардинг позаботилась о том, чтобы это было хорошо усвоено, пройдясь по ряду выпяченных мальчишеских ягодиц, приподнимая их рубашки и перебрасывая их через спины, чтобы их бледные белые попы были полностью открыты, а также их гораздо меньшие и еще более чувствительные и нежные яички, свисающие между бедрами.

Женщины с трудом подавляли улыбку.

Миссис Теале даже хихикнула.

Рон узнал звук хихиканья своей матери. Он слышал его раньше. Он поклялся, что сегодня вечером перевернет ситуацию.

Алекс и Алан были не уверены. Каждый гадал, не его ли мать была той, кто хихикал, и они не ценили этого.

Мисс Хардинг предложила: «Я думаю, у Алана здесь, — сказала она, похлопывая по его мальчишеской голой попе, — особенно милая попка. Не согласны ли вы, миссис Паркер?» Его пенис мог быть маленьким, но ей нравилась милая маленькая попка у мальчика.

«Что?» — миссис Паркер была ошеломлена вопросом.

«И, — добавила мисс Хардинг, — похоже, ему нравится засовывать вещи в свою попу» (см. «Брифы Темплтона»). «Было ли это проблемой, когда он был младше, миссис Паркер?»

«Мисс Хардинг!» — пожаловался Алан. Это действительно зашло слишком далеко.

«Э-э, ну, боже, э-э». Миссис Паркер была в полном замешательстве. «Я, э-э, действительно не знаю». Должна ли мать действительно знать такие вещи?

«Конечно, я уверена, вы бы отшлепали его, если бы знали, что он делает что-то подобное».

Алану пришлось защищаться. Он самым решительным образом заявил: «Я никогда не делал ничего подобного».

Мисс Хардинг, однако, проигнорировала отрицание, чтобы задать всем матерям очень важный вопрос: «Когда в последний раз вы шлепали своих сыновей?»

«На этот идеальный день, ничто не стоит на моем пути». Сердце Джули упало. Она забыла выключить мобильный телефон. Ее отец и мистер Питерс сразу узнали ее фирменный рингтон. Она быстро воскликнула: «Простите! Простите!» и полезла в сумочку, чтобы выключить его, но не успела, прежде чем вторая строчка громко разнеслась по кабинету: «На этот идеальный день, когда ничего не может пойти не так».

«Я действительно извиняюсь, правда», — решительно заявила она.

Никто не сомневался в искренности ее извинений, но их ценность была не так очевидна. Мистер Холл определенно был смущен, поскольку именно неуместное использование мобильного телефона его дочерью было в центре ее дисциплинарного наказания.

Эмили отпустила юбку, чтобы проверить, выключен ли ее телефон.

Лиза, будучи хорошей девочкой, послушно продолжала держать юбку поднятой, ожидая разрешения мистера Питерса поступить иначе.

Мистер Питерс был разочарован. Это не было серьезным нарушением со стороны Джули. Это даже не было нарушением. Не было требования, чтобы мобильные телефоны были выключены во время встречи со студентом. Но студенты должны сами понимать, что любое такое прерывание или отвлечение во время встречи, особенно родительско-учительско-студенческой, демонстрирует плохое суждение.

Тем не менее, это был хороший переход. «Что ж, Джули, я вижу, ты вызвалась быть первой, чтобы продемонстрировать еще один компонент метода Новой школы».

«Что? Я?» Но она быстро поняла смысл замечания мистера Питерса и опустила голову в разочаровании и смирении.

Мистер Питерс повернулся к мистеру Холлу. «Я уверен, вы тоже разочарованы невнимательностью и неосмотрительностью Джули».

«Да, да, действительно».

«И поэтому, я считаю, мы должны начать демонстрацию методов Новой школы с этой проблемной девочки».

Все с нетерпением ждали, что задумал мистер Питерс. Девушки хорошо представляли, что это может быть, но отцы были почти в неведении. Мистер Холл взглянул на колодку.

«Джули, думаю, ты знаешь позу, у моего стола».

Она действительно знала, уже бывав там однажды. Но сначала она просунула руку под юбку, чтобы поправить трусики, убирая эффект «веджи» от мистера Питерса. Затем она подошла к его столу, наклонилась, опираясь руками и локтями на стол, ее попа выпятилась назад.

Отцы переглянулись. Мистер Льюис и мистер Браун нервно проверяли лица своих дочерей, чтобы увидеть, заметили ли они, как они украдкой смотрят на попу Джули. Мистер Холл смотрел на глаза всех, гадая, не замечает ли кто-то в комнате, как он любуется видом выпяченной попы своей дочери.

Было понятно, что трудно не наслаждаться этим зрелищем. Было что-то такое милое, такое очаровательное в девушке, наклонившейся над столом, с попой, повернутой к восхищенным взглядам, представляющей себя в такой услужливой, послушной и покорной манере. Униформа Темплтона добавляла дополнительной пикантности. Клетчатая юбка так хорошо драпировалась по попе девушки и красиво поднималась по ее бедрам. С этого угла нельзя было видеть ее трусики, но было очевидно, что она дразнит возможностью взглянуть.

«Это не совсем правильно, Джули», — произнес мистер Питерс.

«Простите, сэр?» — Джули оглянулась на мистера Питерса с выражением удивления и замешательства.

«Твоя поза. Она не совсем правильная».

Джули отвернулась, уставившись в стену перед собой, гадая, что она делает не так. Скорее всего, дело было в том, что юбка все еще прикрывала ее попу, но поднять юбку, по ее мнению, было обязанностью мистера Питерса, по крайней мере, так было в прошлый раз, когда она была в этой позе.

Отцы сами были озадачены этой сценой. Существует ли особый правильный способ для девушки наклоняться над столом? Ну, они гадали, не предпочтительнее ли, чтобы юбка была задрана над попой. Каждый из них, включая даже мистера Холла, предпочел бы это небольшое изменение. Члены зашевелились при этой мысли. Боже, они никогда не осознавали, как здорово быть профессором колледжа.

Затем Джули поняла свою ошибку. Она выпрямила ноги и поднялась на цыпочки, высоко приподнимая каблуки своих туфель Мэри Джейн. Стоя на цыпочках, можно чудесно подчеркнуть изящные изгибы икр и ног, а также акцентировать поднятую попу. К тому же это было значительно более провокационно. Не было реальной необходимости стоять на цыпочках. Единственная цель была быть максимально провокационной.

Члены отцов определенно оценили этот момент, и теперь каждый гадал, как он может скрыть этот факт, зная, что любое такое открытие встретит значительное осуждение со стороны мистера Питерса, возможно, даже приведет к неприятностям.

Джули гадала, о чем думает ее отец, как он реагирует. Одно дело — позировать так перед мистером Питерсом, наедине с ним в его кабинете. Совсем другое — делать это перед собственным отцом. Конечно, это не было так откровенно, как когда она поднимала юбку, чтобы отец мог осмотреть ее трусики. Но эта поза казалась ей более наводящей. В конце концов, это была поза, которую она приняла бы, если бы хотела, чтобы мужчина ее оседлал, и она определенно не хотела, чтобы это сделал ее папа.

«Да, да, — произнес мистер Питерс. — Гораздо лучше, очень хорошо, Джули».

«Спасибо, сэр», — мягко ответила она, чувствуя себя так неуместно соблазнительно.

И мистер Питерс не помог, подойдя к девушке и задрав ее юбку, перебросив ее через спину.

Это определенно не помогло членам в комнате. На самом деле, члены были очень довольны, как и их владельцы. Но, по крайней мере, одна часть мозга, та, в которой хранились моральные ограничения, была глубоко обеспокоена и встревожена.

Никто не был так обеспокоен, как мистер Холл, но он также был заворожен этим зрелищем. Он не мог отвести взгляд, хотя знал, что не должен смотреть даже секунду. Это была попа его дочери, ее попа в трусиках: такая миниатюрная, такая круглая, так чудесно изогнутая. Ему особенно нравилось, как нижние изгибы ее бледной попы выглядывали из-под трусиков. Бледность ее кожи была такой яркой, явно редко подвергавшейся воздействию света. Он чувствовал, что никогда не видел более милой девичьей попы. Конечно, он мог быть предвзятым, поскольку это была попа его дочери. Отцы склонны отдавать предпочтение своим детям, но, возможно, не таким образом. Он не знал, что думать.

Мистер Льюис вспомнил, почему он в итоге передал дисциплину Лизы своей жене. Изначально это была его работа. Многие отцы, многие родители, не шлепают своих детей. В доме Льюисов это было не так. Однако он в итоге прекратил, когда она достигла совершеннолетия. Это просто не казалось правильным. Теперь он чувствовал себя полностью оправданным в этом суждении, его член набух от похоти при виде дочери мистера Холла, представляющей свою миниатюрную попу в трусиках. Тугой, упругий зад девушки был чертовски сладким. Он не мог представить, что бы он думал, что бы чувствовал, если бы Лиза так представляла себя перед ним. Лиза видела, как глаза ее отца прикованы к попе Джули. Ей это не очень нравилось. Она чувствовала сильную ревность и раздражение. Было неправильно, что Джули привлекала это внимание, этот интерес ее отца, и она даже подняла юбку для своего папы! «Знаете, — предложила она, поворачиваясь к мистеру Питерсу, — если это своего рода семинар, Эмили и я тоже должны участвовать. Не думаете ли вы, мистер Питерс?»

«Лиза?» — отозвался ее отец, не веря, что она сделала такое предложение.

Эмили сердито посмотрела на нее, не оценив того, что Лиза, похоже, просто решила говорить за нее, предлагая ее попу для шлепков.

Мистер Питерс улыбнулся. Лиза была одной из его самых сложных студенток, но вот она, полностью вовлеченная в упражнение. Она также была самой милой малышкой. Он задумался, не был ли он немного предвзят в выборе девушек для участия вместе с их отцами, возможно, отдавая предпочтение тем, кого находил наиболее привлекательными, наиболее приятными для его глаза. Ну, даже если это было правдой, не было смысла теперь сомневаться в себе.

«Лиза, это отличное предложение. Почему бы тебе не занять позицию с правой стороны стола». Он повернулся к Эмили: «И, Эмили, конечно, займи позицию с левой стороны стола».

Было бы приятнее, если бы все три девушки выстроились вдоль передней части стола. Это действительно была бы довольно красивая картина. Жаль, что журналы, в которых он публиковался, не интересовались фото-документацией его исследований. Он включил фотографии каждого этапа своего метода в отчет «Дисциплина молодых леди», но редактор посчитал, что они граничат с порнографией и могут оскорбить некоторых читателей. Мистер Питерс был разочарован, но рад, что ему хотя бы удалось опубликовать свою работу. Может быть, когда-нибудь он найдет более подходящий выход.

В любом случае, места для всех трех девушек с их отцами, выстроившихся вдоль передней части его стола, действительно не хватило бы. И, кроме того, его приоритетом было образование девушек и воспитание отцов, а не его собственные похотливые интересы. Ради образования приходится идти на жертвы.

Однако, когда девушки заняли позиции по трем сторонам его стола, мистер Питерс оценил, что сцена не была неприятной для глаз, ни для его члена. «Отцы, пожалуйста, займите позиции позади поп своих дочерей».

Было очень ясно, что задумал мистер Питерс, и с немного дрожащими ногами отцы заняли соответствующие позиции. Ну, это на самом деле не казалось особенно уместным, но они следовали его указаниям, каждый отец стоял позади своей дочери, немного слева.

«Мистер Льюис, мистер Браун, пожалуйста, задерите юбки своих дочерей над их попами и перекиньте их через спины».

Это никоим образом не было тем, что отцы ожидали делать, когда приехали в кампус. Они ожидали скучных лекций о важности быть хорошим родителем, возможно, в лучшем случае каких-то упражнений на доверие и коммуникацию, чего они действительно не ждали с нетерпением. Однако мистер Льюис и мистер Браун послушно потянулись вниз, чтобы взять подолы юбок своих дочерей, и подняли их с их поп, перекинув через спины, открывая своим глазам мягкие круглые попы своих девочек в трусиках.

Они были так рады, что стоят позади своих дочерей, поскольку у каждого отца была бушующая эрекция, которую, к счастью, их девочки не могли видеть.

Но, конечно, учитывая положение дочерей вокруг стола, девушки могли видеть эрекции отцов двух других девушек, и не требовалось много воображения, чтобы понять, что их собственный отец, вероятно, столь же возбужден. Лица Джули и Эмили стали свекольно-красными, когда их глаза зафиксировались на круглых буграх, выпирающих из брюк отцов других девушек.

Лиза почувствовала прилив тепла, пробежавший по ее киске. Ей было трудно не покачивать попой от предвкушающего возбуждения, предполагая, что ее папа, должно быть, тоже ужасно взволнован. Она была уверена, что у него самый большой пенис в комнате.

Мистер Льюис гадал, что бы подумала его жена, если бы знала, что он задрал юбку их дочери и теперь любуется сладкой маленькой попой Лизы. Моменты назад он гадал, как это может выглядеть, и теперь знал. Он взглянул на мистера Питерса, надеясь, что тот не заметил его эрекцию. Он повернул тело так, чтобы мистер Питерс не мог ее видеть.

Мистер Питерс, однако, уже заметил эрекцию мистера Льюиса, а также мистера Брауна и мистера Холла. Он не был обеспокоен. На самом деле, он был доволен. Это демонстрировало, что мужчины полностью вовлечены в упражнение и обладают мотивацией для эффективного участия.

«Теперь, девушки, пожалуйста, спустите свои трусики чуть ниже ваших поп».

Миссис Паркер была ошеломлена. Мисс Хардинг спрашивает, когда она в последний раз шлепала своего сына? Это было как спросить, когда она перестала бить своего сына. Не было ответа, который не был бы компрометирующим. Она заявила: «Я никогда не шлепала Алана, мисс Хардинг».

«Правда?» — настала очередь мисс Хардинг быть ошеломленной. — «Вы никогда не шлепали Алана?»

«Нет, мэм», — ответила миссис Паркер, оглядываясь на других матерей, гадая, не сделала ли она что-то не так, не придет ли одна из них ей на помощь.

«Ну, тогда, конечно, — продолжила мисс Хардинг свои вопросы, — это ваш муж обеспечивал дисциплинарные меры?»

«Э-э, ну...» — миссис Паркер понизила голос, — «нет, нет, он тоже. Ни один из нас никогда не поднимал руку на нашего сына».

Мисс Хардинг улыбнулась попытке представить их пассивность как родителей в качестве сознательно праведной позиции. Она подумала указать, что это может быть объяснением вызывающего поведения Алана в колледже, но лучше не вступать в подобные споры. Нельзя доказать, кто прав или не прав. Важно сейчас сделать правильное. «Да, что ж, отлично, у вас будет возможность узнать что-то действительно новое». Она с энтузиазмом улыбнулась, добавив: «Разве это не захватывающе?»

Миссис Паркер не была уверена, как ответить. Она знала, что действительно не должна вступать в спор с учительницей Алана. Родитель никогда не выигрывает такой спор. И она точно не должна ей перечить. Черт, подумала она, может быть, мисс Хардинг заставит Алана отшлепать ее! Эта мысль была шутливой, но, как только она промелькнула в ее голове, она почувствовала волну паники. Мисс Хардинг ведь не сделает этого, правда? Она почувствовала сильное желание быть более сговорчивой. «Да, да, да, это будет», — заявила она, хотя тон ее голоса выдавал значительную неуверенность.

Это определенно не было захватывающим для юношей. Они сочувственно переглянулись, хотя было также довольно неловко знать, что будут свидетели их позора. Они обменялись лишь кратким зрительным контактом.

Алекс был особенно ошеломлен. Его не только никогда не шлепала мать, но и мисс Хардинг, или любой другой учитель, никогда не делали этого. Он оглянулся на мать, его глаза умоляли ее проявить себя, защитить его от этого смущения, этого унижения.

Рон и Алан знали, что должно произойти, и были более смиренны со своей судьбой. Алан, в частности, понимал, что жалобы или протесты ничего не дадут. Никто не выигрывал спор с мисс Хардинг.

Миссис Теале шагнула вперед, заняв позицию слева от попы своего сына. Это будет весело, так весело. Она играла во множество забавных игр со своим сыном, но они никогда не пробовали ничего подобного. Их сексуальные игры были относительно нормальными и сдержанными; ну, если не считать того, что это было между матерью и сыном. Она спросила: «Здесь я должна стоять?»

«Да, очень хорошо, миссис Теале», — одобрила мисс Хардинг. — «У вас есть опыт в этом?» Она надеялась обнаружить хотя бы одного единомышленника.

«Нет, нет, на самом деле нет, к сожалению», — призналась миссис Теале, положив правую руку на изгибы голой попы своего сына. — «Но я очень рада научиться быть лучшей матерью для моего маленького Ронни». Она ласково похлопала по голой попе своего сына. Мисс Хардинг заметила, как рука миссис Теале комфортно, даже ласково, похлопывает по попе ее сына. Она заметила, как ее пальцы, только кончики, слегка двигались вдоль щели, словно она очень осторожно исследовала. Она улыбнулась. У миссис Теале, очевидно, не было опыта в шлепании сына, но она явно не была против физического контакта.

Рон вздрогнул от ласк пальцев матери по его щели. Не потому, что это было неприятно или угрожающе. Ему очень нравилось ощущение прикосновений матери. Очень, очень нравилось, особенно три ночи назад. Его вздрагивание сейчас было выражением нервозности и опасения. Если мать продолжит так его ласкать, он отреагирует, как всегда естественно делал.

Две другие матери ничего не заметили, кроме голых поп своих сыновей и того, что миссис Теале, похоже, не испытывала трудностей с предоставлением шлепков. Черт, она даже казалась нетерпеливой начать. Ну, ни одна из них не хотела быть той женщиной, которая не смогла быть хорошей матерью, отвергающей мудрость уважаемого профессора колледжа. Миссис Паркер и миссис Сандерс последовали примеру миссис Теале и шагнули вперед, чтобы занять позиции рядом с выпяченными голыми попами своих сыновей, хотя с немалыми сомнениями и трепетом.

«Отлично», — отметила мисс Хардинг. — «Теперь, — объяснила она, — шлепать попу мальчика — не ракетостроение, но важно помнить несколько моментов. Метод Новой школы не о серьезной боли».

Каждый из юношей был рад это услышать.

«Только легкое жжение», — добавила она.

Алекс закатил глаза.

Мисс Хардинг подошла, чтобы встать с другой стороны Алана, который был крайним справа из трех. Она просунула руку под него, вне поля зрения его матери, чтобы взять его пенис в свою руку. «Верно, Алан?»

Глаза Алана расширились от беспокойства, когда он почувствовал руку учительницы на своем пенисе. Он был не новичок в этом прикосновении, но определенно не перед своей матерью. «Пожалуйста, — сказал он про себя, очевидно, надеясь, что учительница может читать его мысли, — не перед моей матерью, не перед моей матерью».

К счастью для Алана, или так он считал, его мать не знала точного местоположения пальцев учительницы. Мисс Хардинг обхватила его талию левой рукой, правой рукой под ним. Миссис Паркер решила, что мисс Хардинг, должно быть, помогает удерживать ее сына в позе, что мисс Хардинг определенно делала, но так, чтобы также наслаждаться ощущением его молодых вирильных гениталий в своих пальцах. Она мягко ощупывала, играла и ласкала его пенис, как делала это ранее на уроке.

Алан пытался игнорировать пальцы учительницы, но мисс Хардинг была такой привлекательной, такой сексуальной и такой профессиональной, что было почти невозможно притворяться, что ее прикосновение не было по своей сути приятным.

«Теперь, миссис Паркер, — предложила мисс Хардинг, — почему бы вам не начать, дав Алану несколько хороших шлепков по его маленькой голой попе».

«Ну, э-э... хорошо», — ответила миссис Паркер, чувствуя себя совсем не уверенно.

Она подняла руку примерно наполовину и опустила ее.

Шлеп!

«Мама!» — громко пожаловался Алан, его руки потянулись назад, чтобы прикрыть и защитить попу.

«Боже мой», — воскликнула миссис Паркер при первом шлепке, удивленная тем, как это было весело. Она выпустила легкий смешок.

«Мама», — снова пожаловался Алан, на этот раз из-за звука ее хихиканья.

Миссис Теале надеялась, что она будет первой. В конце концов, она первой заняла позицию. Но она воспользовалась тем, что все глаза были прикованы к миссис Паркер, точнее, к миссис Паркер и попе Алана. Миссис Теале более открыто ощупывала и ласкала бледную круглую попу своего сына, ее глаза также наблюдали, как Алан получает свои шлепки.

«Алан, — заявила мисс Хардинг, — убери руки. Ты знаешь, что так нельзя», — отчитала она, ее пальцы мягко сжали его яички.

«Да, мэм», — послушно ответил он. Он действительно не собирался пытаться помешать матери добраться до его попы. Это была просто инстинктивная реакция прикрыться в ответ на внезапный, шокирующий шлепок. Он не ожидал, что мать ударит его так сильно.

Он убрал руки с попы и схватился за колени, его брови нахмурились, щеки сжались, пока он ждал следующего.

Мисс Хардинг послушно переместила пальцы с яичек Алана на его пенис, где возобновила чувственные ласки.

Алан на мгновение расслабился от нежного прикосновения учительницы. У нее действительно были очень мягкие пальцы.

Шлеп! Шлеп! Шлеп!

Мисс Хардинг крепче сжала пенис молодого человека. Она помогала ему сохранять позу перед натиском шлепков, а также предоставляла один из дополнительных компонентов дисциплины Новой школы: удовольствие. Не было смысла, чтобы Алан находил этот опыт полностью отталкивающим. К тому же, ей так нравилось возбуждать молодого человека, особенно во время порки.

Шлеп! Шлеп! Шлеп!

«Мама!» — снова пожаловался Алан, его попа извивалась и покачивалась, как из-за непрекращающихся шлепков, так и из-за непрекращающихся ласк. Он чувствовал, как его пенис набухает в руке мисс Хардинг, надеясь, что эта реакция вызвана исключительно пальцами мисс Хардинг. Ему было бы ненавистно думать, что порка от матери может его сексуально возбудить.

Шлеп! Шлеп! Шлеп!

Миссис Паркер была удивлена, как сильно ей это нравится. Она задумалась, не стоило ли ей, возможно, шлепать его, когда он был маленьким мальчиком, хотя тогда это имело бы совсем другое значение. Теперь это было больше похоже на игривое академическое упражнение. Он не сделал ничего плохого, и они только притворялись. Она подумала, не захочет ли ее муж получить шлепки.

Мисс Хардинг обратилась к двум другим женщинам. «Хорошо, вы, две леди, тоже присоединяйтесь. Давайте устроим хороший хор шлепков по попам!»

Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!

Кабинет наполнился звуком мягких материнских рук, шлепающих по еще более мягким мужским круглым попам.

Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!

Миссис Теале даже использовала обе руки, стоя прямо позади Рона, чередуя каждую руку по каждой щеке, словно играя в какую-то извращенную игру в ладушки с сыном. Она не делала этого уже давно. Всегда приятно воссоединиться со своим потомством!

Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!

Рон и Алан морщились от жжения.

Миссис Сандерс, однако, присоединилась медленно. Она участвовала, в том смысле, что шлепала Алекса, но ее шлепки были гораздо более нерешительными, если не робкими. Это было больше похоже на то, что она похлопывает попу своего сына, чем шлепает.

Ей просто казалось таким странным, таким неправильным класть руку на голую попу своего сына. Конечно, она не ласкала и не гладила ее. Но сам факт, что эта мысль пришла ей в голову, она находила тревожным, факт, что часть ее хотела положить руку на попу Алекса. Это была очень красивая попа. Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!

Рон и Алан извивались, жаловались и протестовали, хотя Алан теперь был полностью в эрекции. Его извивания включали немного толчков, двигая его твердый член взад-вперед в крепко сжимающем кулаке мисс Хардинг.

Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!

Алекс был самым мужественным из молодых людей, весьма атлетичным, красивым, хорошо сложенным, явно мускулистым. Миссис Сандерс всегда замечала попу мужчины. Она не знала почему, но ценила обтягивающие джинсы. Рубашки часто скрывали, насколько подтянут мужчина, но задняя часть его брюк часто рассказывала историю. Мужчины, носившие свободные, удобные джинсы, говорили многое, не показывая ничего.

И у ее сына была одна из самых прекрасных поп, которые она когда-либо видела. Она улыбнулась. Она гордилась им. Он был тем молодым человеком, которого она с удовольствием встречала бы, когда была его возраста. Конечно, возможно, поэтому у нее были такие проблемы.

Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!

Мисс Хардинг выкрикнула над шумом шлепков. «Хорошо, пока достаточно! Очень хорошо, леди», — объявила она, хотя нерешительность миссис Сандерс не осталась незамеченной. На самом деле, трудно было не заметить. Физические доказательства говорили сами за себя. Попы Рона и Алана были довольно розовыми, но никаких таких признаков не было у Алекса. «Ну, — добавила она, ее пальцы рассеянно ощупывали эрекцию Алана, — у нас теперь есть хотя бы пара спелых красных яблок».

Миссис Сандерс отвела взгляд. Она знала, какая попа не спелая. «Простите», — тихо призналась она.

«Миссис Сандерс, вы кажетесь немного сдержанной по отношению к попе своего сына».

Это не совсем так, как она бы это сформулировала, но миссис Сандерс не стала бы спорить. Тем не менее, она не полностью признала свою проблему. Она просто пожала плечами.

«Давайте попробуем другое упражнение», — предложила мисс Хардинг.

Это не звучало хорошо, по крайней мере, для миссис Сандерс.

«Миссис Сандерс, встаньте позади своего сына, как миссис Теале, и просто положите руки на попу своего сына».

«Простите?»

«Просто положите их туда. Пусть они побудут там некоторое время, привыкая к факту контакта. Вы увидите. Вы должны стать более комфортной с такой интимностью, если хотите эффективно дисциплинировать».

Это имело смысл. Миссис Сандерс вспомнила трудности, которые у нее иногда были, даже когда Алекс был младше. Помощь Алексу примерить и подогнать новую пару брюк была совершенно невинной, но близкий физический контакт заставлял ее чувствовать себя некомфортно, что, вероятно, заставляло его чувствовать себя некомфортно. Возможно, проблема была в ее собственных запретах и дискомфорте.

Она положила обе руки на щеки попы Алекса, словно совершая духовное посвящение.

Ее лицо покраснело, как только она сделала контакт. Это не только казалось таким неправильным, но было намного хуже делать это под внимательными взглядами двух других матерей, а также мисс Хардинг. Конечно, они, вероятно, полностью поддерживали эту идею и хотели ее поощрить. Но их внимательные глаза только заставляли ее чувствовать себя еще более неловко. Не помогало и то, что попа Алекса ощущалась так приятно, так сильно мужественно, но все еще ее сын, ее ребенок. Она инстинктивно слегка сжала его щеки.

Алекс не знал, что думать. Он был благодарен, что шлепки его матери были такими половинчатыми, так сказать. Он не был уверен, как он относится к этому, поскольку иногда замечал и ценил красоту своей матери. Она была довольно поразительно привлекательной женщиной. Ее груди были такими же полными и круглыми, ее глаза такими же красивыми, ее губы такими же сочными красными, как его собственное тело было подтянутым и мускулистым. Она хорошо сохранилась, если вообще старела.

Его глаза задерживались, когда он проходил мимо ее спальни, дверь открыта, ловя мать в состоянии полуодетости, возможно, в одном бюстгальтере и трусиках. Он быстро получал эрекцию от этого вида. Какой нормальный мальчик не получил бы? Черт, когда он был младше, он однажды спрятался в ее спальне, чтобы посмотреть, как она раздевается. Он не увидел многого, потому что щель в гардеробной, через которую он смотрел, не давала ему нужного угла. Он больше не пытался, потому что, стоя там, в ее гардеробе, он понял, что будет чертовски плохо, если его поймают. Не так много причин прятаться в гардеробе матери, не раскрывая своего присутствия, пока она раздевается.

Но он все равно останавливался, проходя мимо ее спальни, надеясь хотя бы мельком увидеть. В итоге он довольно хорошо ознакомился с ночным распорядком матери. Ее утро было слишком напряженным (т.е. вставать так рано), и она бы заподозрила, почему он тоже встает так рано. Но Алексу иногда удавалось успешно пройти мимо открытой двери спальни, чтобы мельком увидеть ее полные круглые груди, заключенные в сексуальный, кружевной, прозрачный бюстгальтер.

И теперь руки этой женщины, этой матери, открыто сжимали каждую из его голых щек попы. Он чувствовал, как его пенис набухает.

«Да, очень хорошо», — сказала мисс Хардинг, поощряя миссис Сандерс полностью принять попу Алекса, поскольку ее собственная рука крепко обхватывала твердый член Алана, ее большой палец слегка тирая вокруг мягкого круглого кончика.

«О, я думаю, это очень хорошая идея», — согласилась миссис Теале, используя упражнение, назначенное миссис Сандерс, как повод открыто сжимать, ласкать и гладить попу своего сына, что она делала с удовольствием. Ее удовольствие от этого было явно очевидным, поскольку она открыто улыбалась от восторга, ощущая мягкие податливые щеки своего сына.

Рон знал, что не сможет себя контролировать. Такие действия его матери всегда предшествовали какой-то форме настоящего секса. Это было как классически обусловленная реакция — получать эрекцию от такого прикосновения, предвкушая, что неизменно произойдет дальше. Но сможет ли он скрыть свою реакцию? Как он это объяснит? Раскроется ли их секрет? Неужели его мать просто выйдет и расскажет мисс Хардинг об их запретных отношениях?

Но эти заботы, эти размышления были второстепенными по сравнению с простым и фундаментальным удовольствием от мягких женских рук матери, ласкающих и гладящих его попу.

И, чтобы сделать ситуацию хуже, или, возможно, лучше, в зависимости от перспективы и интереса, миссис Теале иногда позволяла своей левой руке слегка опускаться, чтобы легко ласкать и щекотать яички Рона, ее глаза следили за двумя другими матерями и мисс Хардинг, чтобы убедиться, что ее шалость не замечена.

Рон быстро набух до полной эрекции, и Алекс не сильно отставал.

«Да, ну, мальчики, — объявила мисс Хардинг после того, как дала немного времени миссис Сандерс привыкнуть к попе своего сына, — почему бы вам, мальчики, не выпрямиться, не повернуться и не сказать своим матерям, как сильно вы оценили их шлепки».

Их глаза расширились от шока и понятного беспокойства.

Все три девушки медленно спустили свои трусики для своих отцов, чьи члены напрягались в брюках при виде постепенно открывающихся маленьких мягких бледных голых белых поп их девочек.

В голой попе девушки было что-то действительно очаровательное и невинное. Возможно, это была та часть ее, которая никогда не менялась, всегда выглядя так, как когда она была просто маленькой девочкой. Каждый отец улыбнулся с теплыми воспоминаниями, привязанностью и похотью.

Мистер Питерс улыбнулся с гордостью. Он видел, что эти мужчины теперь принимают свои обязанности как отцы, стоя авторитетно позади своих дочерей, каждая молодая леди почтительно представляет свою девичью попу своему папе, для его интереса, его дисциплины и, скорее всего, его удовольствия, хотя они, возможно, еще не осознавали этот компонент метода Новой школы.

«Хорошо, отцы, давайте сначала попробуем десять твердых шлепков».

Боже, их попы были просто такими милыми, такими круглыми, такими свежими, такими тугими и задорными. Было бы так жаль их шлепать, но также так приятно, виноватое удовольствие, если таковое вообще существовало.

Лиза посмотрела на своего отца, ее красивые зеленые глаза олененка выглядели так умоляюще. Она спросила, кокетливо покачивая попой: «Ты ведь не будешь шлепать меня сильно, правда, папочка?»

Равно зеленые глаза Эмили широко раскрылись, глядя через стол мистера Питерса с шоком на бесстыдное кокетство Лизы. Ее собственные щеки попы нервно сжались, когда она крепко стиснула свой сфинктер.

Мистер Браун смотрел на нее, пялясь на драгоценно милую попку своей дочери. Ему так нравилось брать свою жену сзади. Его член набух, его яички кипели при мысли о том, чтобы оседлать эту молодую, очаровательную, такую беззащитную, такую манящую попу. Но, конечно, он тут же почувствовал себя таким же виноватым, как и возбужденным.

«Готовы?» — спросил мистер Питерс, разведя руки, словно собираясь аплодировать, и действительно хлопнул в ладоши, дав указание: «Начинайте!»

Шлеп! Шлеп!

«Папочка, пожалуйста!» «Прекрати!» — девушки визжали своими девичьими высокими голосами, извиваясь и покачивая попами, словно пытаясь избежать или ускользнуть от ударов, но безуспешно.

Шлеп! Шлеп!

«Это больно!» «Нечестно!» — извивания также были для того, чтобы стряхнуть жжение, тоже безуспешно.

Шлеп! Шлеп!

«Боже мой, папочка!» — взвизгнула Лиза, стараясь, чтобы ее извивания имели дополнительную цель — дать отцу несколько похотливо-непристойных взглядов, раздвигая трусики бедрами, затем плотно сводя их обратно, трусики немного сползли, позволяя отцу насладиться восхитительным видом ее бледного чистого холмика киски, так изящно разделенного манящей маленькой щелочкой.

Мистер Льюис оценил это подношение, его ид подавило суперэго, поскольку его яички кипели от похоти при виде сладкого холмика киски его дочери. Его шлепки усилились по силе и интенсивности.

Шлеп! Шлеп!

Эмили сжала руки, а Джули ударила по столу мистера Питерса от разочарования, боли и смущения, смешанных вместе. Это было так унизительно — быть наказанными, как маленькие девочки, получая шлепки от своих отцов, да еще и по голым попам! Они знали, что колледж будет сложным, но не таким! Мистер Браун и мистер Холл не получали тех взглядов, что предлагались мистеру Льюису, но были не менее благодарны. Краткое скольжение их рук по драгоценно мягким круглым щекам поп было удовольствием, которого они никогда не испытывали, даже с женами. Как странно получать удовольствие от чего-то с дочерью, чего не предлагала жена. Они никогда так не ценили своих маленьких девочек.

Шлеп! Шлеп!

Отцы знали, что будут делать сегодня вечером, хотя гадали, будут ли их жены заинтересованы в чем-то таком новом, таком игриво-непристойном.

«Хорошо, отлично», — провозгласил мистер Питерс, останавливая упражнение. — «Это десять шлепков. Очень хорошо, должен сказать, для первого раза. Действительно очень неплохо».

Отцы сожалели, что это закончилось. Они смотрели на порозовевшие щеки поп своих дочерей. Было похоже, что их попы созрели, налились возбуждением. Они выглядели так, будто хотели еще.

«Как ты себя чувствуешь после этого упражнения, Джули?»

Джули знала, что лучше сказать. «Я действительно извиняюсь за мобильный телефон, мистер Питерс. Я заслужила шлепки. Я знаю это и никогда не повторю эту ошибку».

Мистер Холл был впечатлен. Джули никогда так быстро не признавала свою вину и не обещала быть лучше. Возможно, в этих шлепках что-то есть?

«А ты, Лиза, как насчет тебя? Оценила ли ты свои шлепки?»

«О да, мистер Питерс, — ответила она с гораздо большей искренностью, чем Джули. Она добавила преувеличенно девичьим голосом: — Я очень оценила свои шлепки». Она оглянулась на отца. «Спасибо, папочка. Если захочешь отшлепать меня снова позже, я буду очень благодарна». Она улыбнулась ему и покачала попой, заметив явный бугор в его брюках.

Да, подумал мистер Питерс, Лиза далеко продвинулась с той первой сессии в его кабинете. «И, конечно, Эмили, как ты себя чувствовала?»

«Мне было как-то неловко, мистер Питерс, — ответила она с равной искренностью. — Позволить отцу увидеть мою голую попу и шлепать меня так».

Мистер Холл почувствовал себя немного виноватым, особенно учитывая приятную реакцию, которую он испытал от шлепков.

«Да, да, — успокоил ее и мистера Холла мистер Питерс. — Конечно, конечно. Это очень естественная реакция и очень важная для эффективности подхода Новой школы». Эмили понимала, уже проходив через это однажды, но знание правды не всегда помогало принять правду. Она оглянулась на отца, чтобы поблагодарить за шлепки, но ее глаза были ошеломлены его явно очень возбужденным состоянием.

«Папа, — внезапно взвизгнула она. — У тебя эрекция?!»

Юноши не могли поверить своим ушам. Мисс Хардинг хотела, чтобы они встали и повернулись лицом к своим матерям?! С эрекциями?!

Алан не должен был удивляться. Мисс Хардинг сыграла важную роль в его эрекции, и не то чтобы она защищала его скромность на уроке. Тем не менее, он предположил, что она проявит некоторую сдержанность при его матери. Сколько учителей показывают созданные ими эрекции матерям мальчиков? Не так уж много учителей это делают. Но, конечно, мисс Хардинг была не просто учительницей. Ее было немного трудно предсказать.

Алекс устремил взгляд на мисс Хардинг, умоляя о снисхождении, о благоразумии.

Возможно, он был прав, но мисс Хардинг знала, что порой неблагоразумие — педагогическая необходимость.

Юноши знали, что у них нет выбора. Нет спасения. Нет способа избежать своей судьбы.

Они медленно встали, и с брюками и трусами, все еще запутанными вокруг лодыжек, они повернулись лицом к своим матерям, которые теперь были вынуждены столкнуться с их реакциями.

«Алан!» — воскликнула миссис Паркер в шоке. — «У тебя эрекция!»

«Алекс Адам Сандерс!» — упрекнула миссис Сандерс.

«Ну, я просто не могу взять тебя никуда», — предположила миссис Теале, в ее голосе была явная нотка веселья, а на лице — легкая ухмылка.

«Дамы, — быстро вмешалась мисс Хардинг, прежде чем матери слишком расстроились. — Не будьте строги к возбужденному состоянию ваших мальчиков. Это очень распространенная реакция на дисциплину, особенно от таких красивых леди».

«Но, мисс Хардинг...» — начала возражать миссис Паркер.

«Быть матерью, миссис Паркер, — прервала мисс Хардинг, — не обязательно делает вас менее привлекательной. Не согласны ли вы, Алан?»

«Что?» Теперь это была довольно неловкая ситуация. На этот вопрос действительно не было безопасного ответа. Он мог отрицать привлекательность своей матери, но ни один сын не должен предполагать, что его мать не привлекательна. Но сказать, что она привлекательна, означало бы предположить, что у него эрекция из-за матери, что, как он сильно сомневался, она сочла бы хорошим. Он выбрал честность. Когда сомневаешься, говори правду, особенно матери. «Ну, да, конечно».

«‘Да, конечно’, что, Алан», — продолжила мисс Хардинг. Молодые люди могут быть довольно медлительны, когда дело доходит до того, что сказать женщине.

«Что?»

Мисс Хардинг покачала головой. «Что именно ты находишь наиболее привлекательным в своей матери?»

Лицо Алана покраснело. Он сразу знал, что это, но не собирался говорить это вслух. Однако была еще одна черта, которую он находил столь же привлекательной. Он быстро ответил, надеясь, что этот момент в центре внимания закончится так же быстро. «Ее глаза. У нее очень красивые глаза».

Настала очередь миссис Паркер покраснеть. Но это было правдой. У нее действительно были очень красивые большие круглые голубые глаза, часто такие искристые и веселые. Но сейчас они моргнули от скромности, и она отвела взгляд. «Алан», — мягко ответила она. Было приятно слышать, как сын говорит о ней что-то хорошее. Он не делал этого уже давно.

«Ну, я думаю, мы все можем с этим согласиться». Они действительно были очень красивы. «Есть ли что-то еще? Может быть, что-то более личное? Что-то, что могло бы объяснить эрекцию молодого человека, помимо просто шлепков?»

Это действительно заставило лицо миссис Паркер покраснеть. «Боже мой», — тихо воскликнула она, отводя глаза.

Сердце Алана заколотилось. Ответ был очень ясен и для него очевиден, но мог ли он действительно это сказать?

Мисс Хардинг заметила колебание, нерешительность. «Может быть, дополнительные шлепки помогут, Алан?»

Он быстро ответил: «Ее попа».

«Алан!» — тут же запротестовала его мать.

«Ну, мама, это правда!»

«Что правда, Алан?» — спросила мисс Хардинг.

«У нее действительно красивая попа. Ладно, я сказал». Он все еще не был уверен, стоило ли это говорить, но он действительно не хотел еще одной порки.

«Хорошо, ладно», — ответила мисс Хардинг. — «Давай посмотрим. Миссис Паркер, пожалуйста, повернитесь».

«Мисс Хардинг, я действительно не вижу...»

«Вы носите довольно обтягивающую юбку, миссис Паркер». Она действительно была в обтягивающей темно-серой деловой юбке, доходившей до середины бедер, и в обтягивающем черном хлопковом пуловере.

Миссис Паркер не могла спорить с этим конкретным замечанием. Тем не менее, «это не значит, что он должен замечать мою, мою...» Она не смогла закончить предложение.

«Миссис Паркер, пожалуйста, разве нет причины, по которой вы носите обтягивающие юбки? Разве не для того, чтобы мужчины заметили вашу попу?»

Это снова было правдой. «Но мой сын?»

«Ваш сын тоже молодой человек, миссис Паркер. Вы не можете ничего поделать, если он иногда восхищается красотой, сексуальностью своей матери, особенно когда она носит такую провокационную одежду».

Алекс не мог не согласиться, но промолчал. Он, однако, мельком взглянул на мать, чтобы проверить, слушает ли она.

Мать Алекса слушала, но ее глаза все еще были прикованы к пенису сына, замечая, какой он большой и толстый, и это даже не полная эрекция. В лучшем случае он был только наполовину в эрекции, и все же явно такой большой. Она посмотрела на его лицо, гадая, не заметил ли он, что она смотрит.

Они на мгновение встретились взглядами, а затем быстро отвели глаза.

«Пожалуйста, миссис Паркер, повернитесь», — продолжила мисс Хардинг. — «Поверьте мне. Это будет очень полезно для всех нас. Вы увидите».

Миссис Паркер не видела, как демонстрация своей попы сыну может быть полезной для кого-либо в комнате. Ну, может быть, это помогло бы трем молодым людям поддерживать их эрекции, что было еще одной причиной не делать этого. Но она согласилась участвовать в этом упражнении, и мисс Хардинг была профессионалом. Она должна знать, что делает.

Она медленно повернулась; единственным звуком в комнате был стук и клацанье ее высоких каблуков по деревянному полу.

Сзади можно было также увидеть, что у миссис Паркер очень изящные лодыжки и ноги, хорошо подчеркнутые высокими каблуками. Но все глаза были прикованы к ее попе, которая действительно была красиво задорной и круглой и так ужасно плотно обернута в юбку. Казалось, что юбка приклеена к ее попе. Можно было гадать, как легко ее застегивать.

Но, что более важно, мисс Хардинг была права. Юноши действительно восхищались ее формами, и их члены получили дополнительное питание и поощрение, особенно у Алана, который даже опустил руку, чтобы взять свой член и немного его погладить. Не то чтобы его мать это видела, и он сильно сомневался, что мисс Хардинг будет возражать.

Миссис Паркер чувствовала глаза сына на своей спине, точнее, на своей попе. Она должна была признать, что ей нравилось носить обтягивающие платья. Ее груди не были особенно большими. Она считала, что ее лучшая черта, помимо глаз, волос и улыбки, — это ее попа. Ее муж определенно ею восхищался; каков отец, таков и сын.

«Наклонитесь немного, миссис Паркер. Я не уверена, что вы предоставили лучшую демонстрацию».

Миссис Паркер оглянулась через плечо на профессора, сжимая руки на своей попе. «Мисс Хардинг, правда, я должна настаивать, это действительно слишком далеко».

Миссис Теале, однако, считала, что это еще не зашло достаточно далеко, по крайней мере, на ее вкус. Она едва ли хотела, чтобы это остановилось на этом этапе. Она повернулась, наклонилась и представила свою попу сыну. «Ронни, ты считаешь попу своей матери привлекательной?»

Рон чертовски был уверен, что да. Ему очень нравилось брать свою мать сзади, хотя она редко позволяла ему это. Она считала, что это немного неуважительно по отношению к ее авторитету как матери, или, по крайней мере, это просто неуместно. Поза казалась ей немного покорной, и ей не было полностью комфортно быть в покорной позиции перед сыном. Однако были редкие случаи, когда она чувствовала себя особенно игривой. Рон подумал, что, возможно, это один из них? Он взял свой член и открыто погладил его, отвечая довольно сдержанным, understated тоном: «Да, мама, считаю».

Миссис Теале оглянулась через плечо на сына. «Ты не просто так говоришь, потому что я твоя мама, правда?»

«Честно, мама», — ответил он с большей искренностью, — «считаю».

Она медленно покачала попой взад-вперед перед сыном. «Ну, думаю, я тебе верю, учитывая, что ты играешь с собой».

Рон быстро отпустил, чувствуя себя немного неловко из-за того, что мать привлекла к этому всеобщее внимание.

Миссис Паркер и миссис Сандерс, однако, были больше поражены тем, что миссис Теале так неуместно кокетничала с сыном, и не помогало то, что она была так ужасно привлекательна.

Миссис Теале была довольно миниатюрной женщиной, всего пять футов три дюйма, с параметрами 34B, 24 и 34 дюйма. В старших классах она действительно была королевой красоты. Это было много лет назад, но она все еще сохранила свою здоровую, грациозную привлекательность. Рон считал ее точной копией Донны Рид (Мэри Бейли) из «Эта замечательная жизнь». У нее были волнистые волосы средней длины, красиво спадающие на плечи, а также задорный нос, гладкая кожа и красивые сверкающие глаза. В детстве, когда они смотрели фильм во время праздников, Рон кричал: «Мама на ТВ! Мама на ТВ!» Миссис Теале краснела, отмахивалась от комплимента и говорила: «Прекрати, я совсем на нее не похожа», но Рон знал, что ей это очень нравилось. Как и любой женщине, ей нравилось чувствовать себя красивой.

В любом случае, для миссис Паркер и миссис Сандерс было довольно шокирующим видеть двойника Донны Рид, выпячивающего и покачивающего попой перед сыном. Конечно, Мэри Бейли никогда бы не сделала ничего подобного! Это было так странно и так неправильно.

Мисс Хардинг, однако, не разделяла неодобрения матерей. Напротив, она была заметно впечатлена. Она понятия не имела, выбирая Рона для участия в этом упражнении, что его мать будет такой естественной, хотя знала, что Рон влюблен в свою мать (см. «Мисс Хардинг преподает урок мальчикам»). Теперь она понимала почему.

Как любой хороший учитель, мисс Хардинг использовала предоставленные ей ресурсы. Она сказала: «Миссис Теале, должна сказать, замечательно видеть мать, не испытывающую дискомфорта от развития, роста своего сына».

Две другие матери гадали, говорит ли мисс Хардинг в общем или имеет в виду конкретный рост, который Рональд сейчас демонстрировал.

Миссис Теале дала сыну еще одно маленькое покачивание и затем выпрямилась и повернулась к нему лицом. «Конечно, Ронни иногда получает эрекции. Я думаю, это естественно для здорового молодого человека и, ну, честно говоря, не могу сказать, что мне это не льстит».

Миссис Сандерс закатила глаза. Ей казалось, что миссис Теале просто напрашивается на комплимент. Она явно была самой красивой из четырех женщин, хотя мисс Хардинг определенно была очень эффектной женщиной.

«Это отличное замечание, миссис Теале», — согласилась мисс Хардинг. — «Я думаю, сейчас самое время матерям лучше познакомиться со своими сыновьями, узнать их немного лучше. Пожалуйста, не могли бы вы взять пенис своего сына в руку».

«Что?!»

Мистер Браун быстро скрыл свое смущение от шокированной и потрясенной реакции дочери, и он почувствовал волну паники, пробежавшую по телу. Он попал в беду, большую беду. Он вспомнил, сколько раз читал в газетах об отце, арестованном за домогательство к дочери. Неужели это теперь его судьба? Ну, конечно, это была чрезмерная реакция, поскольку Эмили было 18. Тем не менее, он едва ли мог представить, что его жена одобрит.

Мистер Питерс улыбнулся его реакции. «Мистер Браун, — сказал он, — неудивительно, что у вас проблемы с воспитанием дочери. Вы дрожите от страха, раскрывая свою мужественность».

«Простите?»

«Ну, посмотрите на себя. Какой мужчина не гордится своей мужественностью, своей маскулинностью? Какая дочь не разочарована в отце, который на самом деле не уважает себя, у которого отец, которому стыдно быть мужчиной? Но, откровенно говоря, именно поэтому мы проводим эти упражнения. Они выявляют конфликты, неуверенности и внутренние демоны, которые мешают нашим усилиям быть лучшими родителями».

Имело ли это смысл? Мистер Браун не знал, как и его дочь. Увидев эрекцию отца, она накинула юбку обратно на попу и встала из-за стола, ее трусики упали к лодыжкам.

«Господа, — продолжил мистер Питерс, — пожалуйста, достаньте свои пенисы и покажите своим дочерям, что вы действительно гордый мужчина, сильный и вирильный мужчина. Позвольте своей дочери восхититься своим отцом».

«О да, папочка», — воскликнула Лиза, быстро оттолкнувшись от стола, чтобы повернуться и встретиться лицом к лицу с отцом и его эрекцией. — «Держу пари, у тебя действительно большой!»

Ну, никакого давления, подумал мистер Льюис. Боже, представь, что разочаровал свою дочь в этом плане! Ни один отец не хочет, чтобы дочь не считала его сильным, могущественным, защитником-мужчиной. Сохранит ли он ее уважение, если она обнаружит, что он не так велик, как она воображала, как надеялась? Затем он понял, что все эти мысли предполагают, что он действительно достанет его, и мистер Питерс не мог быть серьезным в этом.

Мистер Питерс улыбнулся. «Ну же, мистер Льюис, вы не можете отрицать эти обожающие, манящие глаза, правда?»

Мистер Льюис посмотрел в большие, круглые, красивые зеленые глаза своей дочери, такие тоскливые. Он никогда не мог устоять перед этим выражением. Он потянулся вниз, чтобы опустить молнию.

«И, — добавил мистер Питерс, — я думаю, было бы очень мило со стороны девушек увенчать пенисы своих пап трусиками. Разве это не мило?»

«О да, мистер Питерс!» — радостно согласилась Лиза, полностью стянув свои трусики и выйдя из них, держа мягкий белый женский хлопок, ожидая, пока отец продемонстрирует свою эрекцию.

Мистер Браун и мистер Холл не могли поверить тому, что слышали и видели. Мистер Льюис действительно собирался показать дочери свой эрегированный пенис?

Мистер Холл прямо спросил: «Это действительно уместно, мистер Питерс?»

Джули вздохнула с облегчением от возражения отца. Она ждала ответа мистера Питерса, прежде чем снимать свои трусики.

Мистер Питерс объяснил: «Мы все здесь взрослые, мистер Холл. Мы все вольны выбирать, делать или не делать то, что пожелаем. Возможно, вы не считаете это уместным, и, конечно, если вы не хотите продолжать это упражнение дальше, ну, это, конечно, будет разочаровывающим, но это решение, которое вы должны принять. В качестве альтернативы, вы можете продолжать участвовать, и я подозреваю, вы осознаете важность и преимущества, которые могут возникнуть от более интимного понимания себя и своей дочери».

Мистер Холл не чувствовал, что ему дали много объяснений, но, откровенно говоря, его эрекция ясно указывала, что он определенно заинтересован в продолжении. Как он мог это отрицать? Было ли это действительно неуместным, когда это не только под руководством и наблюдением профессора колледжа, но и его точным указанием! Он взглянул на двух других мужчин. Они действительно собираются это сделать?

Он потянулся вниз, чтобы опустить молнию.

Глаза Джули вылезли из орбит. «Папа! Ты действительно собираешься мне это показать?»

«Э-э, ну, э-э...» — мистер Холл замер на полпути.

«Мистер Холл, — напомнил мистер Питерс, — кто здесь отец? Кто главный?» Мистер Питерс чувствовал, что это момент истины для мистера Холла. Если он собирается действительно принять метод дисциплины Новой школы, это был момент, когда ему нужно было проявить себя.

Мистер Холл закончил расстегивать молнию, думая, что мистер Питерс лучше знает, о чем говорит. Но, конечно, он проводил эти конференции родителей и студентов много, много лет. Бесчисленное количество родителей прошли через это, и явно ничего предосудительного до сих пор не произошло. Все будет в порядке.

Мистер Питерс с облегчением увидел, что его блеф сработал. Это был первый раз, когда он проводил конференцию родителей и студентов. Он совсем не был уверен, как это сработает. Откровенно говоря, это могло обернуться настоящей катастрофой для общественных связей колледжа.

Джули закатила глаза, потянувшись под юбку, чтобы взять трусики, все еще запутанные вокруг бедер. Ее лицо снова покраснело, когда она опустила их до лодыжек. Какой странный мир сегодня, подумала она. Она никогда не представляла, что когда-нибудь будет накидывать свои трусики на голый пенис своего отца. Ну, по крайней мере, в комнате было мало ее друзей, чтобы это увидеть, но она гадала, что подумает ее мать об этом сегодня вечером.

Как только молния была расстегнута, мистер Холл просунул руку через клапан своих трусов, чтобы крепко схватить свой твердый член. Это казалось таким ужасно неправильным, но также таким ужасно хорошим. Его член жаждал быть сжатым и сдавленным, и мистер Холл не разочаровал его. Он крепко схватил набухший ствол и выдернул его из брюк.

«Папа!» — взвизгнула Джули, когда ее глаза упали на вид голого твердого члена своего отца.

Конечно, она должна была быть хотя бы немного впечатлена. У мистера Холла действительно был довольно красивый, полный, длинный, толстый член с яркой набухшей и блестящей пурпурной короной, венчающей прямой, гладкий, твердый ствол.

«Это довольно впечатляюще, не правда ли, Джули, — предположил мистер Питерс. — У кого-нибудь из твоих парней был пенис такого размера?»

Это был трудный вопрос для любой дочери. Признает ли она отцу, что видела лучше? Или солжет? Что предпочтет отец? Джули ничего не сказала, но покачала головой, показывая, что нет, осторожно навешивая свои трусики на его эрекцию, стараясь не касаться физически.

Мистер Холл не мог не улыбнуться, когда дочь накинула свои девичьи трусики на его пенис. Было так приятно получать восхищение дочери, чего мистер Холл не испытывал уже давно. Он чувствовал себя немного неловко, стоя там с членом, торчащим из брюк, с висящими на нем трусиками дочери, единственным мужчиной в комнате, так выставленным. Но все же, когда это для восхищения дочери, это того стоило.

Лиза, однако, не была так счастлива. «Давай, папочка, покажи мне свой тоже! Держу пари, у тебя еще больше!»

Мистер Льюис теперь понял, что, вероятно, должен был сразу достать свой член, опередив мистера Холла. Возможно, так он мог бы избежать прямого сравнения. Теперь ему предоставили явную конкуренцию, и, взглянув на мужественный жезл мистера Холла, он не был уверен, что действительно сможет соответствовать. Он снова заколебался, но затем понял, что мистер Браун тоже может опередить и добавить еще больше давления. Ему бы не хотелось занять последнее место, как по скорости, так и по размеру. Он быстро закончил расстегивать молнию и достал свой член.

«О, папочка!» — воскликнула Лиза с радостью, хлопая в ладоши от восторга. — «У моего папы самый большой!» Она гордо повесила свои трусики на впечатляюще набухший член отца, даже слегка сжав его, улыбаясь ему, давая понять, что их сжатие будет их маленьким секретом.

«Лиза, — напомнил мистер Льюис, — размер не важен», но на его лице явно была улыбка.

Откровенно говоря, мистер Холл мог быть немного длиннее, но мистер Льюис определенно был толще, очень впечатляюще коренастый член.

Джули была потрясена тем, что отец показал ей свою эрекцию, но кровь может быть гуще даже члена мистера Льюиса, и она бросилась на защиту отца. «У моего отца определенно больше», — имея в виду длиннее, но она предпочла описать это как больше.

«Нет, не так!» — быстро возразила Лиза.

«Девочки, девочки, — почти так же быстро вмешался мистер Питерс. Он был очень доволен, что девушки заступились за своих отцов, но не собирался допускать, чтобы это переросло в петушиный бой. — Ведите себя прилично. Мы должны уважать друг друга».

«Да, сэр», — послушно ответила Лиза, но ее мнение не изменилось, она взглянула на член отца и слегка улыбнулась ему, сложив руки за попой, покачивая бедрами взад-вперед.

Мистер Льюис улыбнулся в ответ. Его дочь была такой милой малышкой. Она, должно быть, сводит парней с ума. Она точно сводила его с ума. Он был так рад, что вызвался участвовать в этой конференции родителей и студентов. Это было совсем не так, как в старших классах.

Мистер Браун, однако, чувствовал себя третьим лишним. Он взглянул на дочь.

Эмили ответила без особого энтузиазма: «Давай, папа». Она смирилась со своей судьбой, снимая трусики. Она должна была признать, если быть полностью честной, что часть ее тоже была немного любопытна. Откровенно говоря, она беспокоилась, что отец может не соответствовать. Ни одна девушка не хочет видеть, как ее отец публично терпит неудачу как мужчина. Она так жалела, что отец вызвался участвовать в этой конференции.

Мистер Браун сам не был особенно воодушевлен этим. Не то чтобы он стыдился своего пениса. Мало кто из мужчин это делает, и не должен. Но все же не так много мужчин показывают свои пенисы дочерям, по крайней мере, не в эрекции. Он чувствовал, как его сердце колотится, когда он опускал молнию, а также глаза всех в комнате, прикованные к нему, возможно, довольные, что они больше не в центре внимания. Он ускорился, осознавая, что тревога заставляет его терять эрекцию. Возможно, странно беспокоиться об этом. Он мог бы заявить, что он единственный мужчина, который не был извращенно возбужден своей дочерью. Но действительно ли он хотел, чтобы дочь думала, что он теперь так стар, что ему трудно получить эрекцию? Или, что еще хуже, что он единственный отец, который не считает свою дочь привлекательной?

Однако тревога по поводу потери эрекции только усугубляла ситуацию. К тому времени, как он достал свой пенис, он был только наполовину в эрекции. «Простите», — тихо пробормотал он, чувствуя, что действительно подвел дочь. Не было смысла просить Эмили повесить свои трусики на его пенис. Они бы просто соскользнули.

Эмили была удивлена тем, что чувствует разочарование. Она должна была бы гордиться; гордиться тем, что ее отец не такой извращенец. Но факт был в том, что она совсем не чувствовала себя так. Если они собирались идти по этому пути, она хотела, чтобы это было успешно.

Мистер Питерс видел разочарование в глазах своей студентки. «Не беспокойтесь, мистер Браун, — сказал он, пытаясь успокоить ее и его, — прошло некоторое время с тех пор, как ваша дочь показывала вам свою попу».

Это был хороший аргумент.

«Эмили, — добавил он, — возможно, ты могла бы помочь своему отцу стать тем мужчиной, каким он был раньше».

«Что?!»

Прежде чем миссис Паркер успела возразить, мисс Хардинг взяла ее руку и подвела к твердому члену ее сына.

Сердце миссис Паркер заколотилось от возбуждения и шока, когда ее пальцы коснулись кожи твердого голого члена ее сына. Это было так странно, так тревожно, но так провокационно, так ошеломляюще. Это напомнило ей о самом первом разе, когда она коснулась твердого пениса мальчика. Тогда это тоже казалось чем-то табуированным, таким ужасно неправильным, но еще более захватывающим. Она обхватила пальцами ствол своего сына.

«Мама», — ахнул Алан. Пожалуй, нет ничего лучше, чем ласковое прикосновение материнской руки к эрегированному члену, и никогда Алан не чувствовал это так интенсивно, так чудесно. Он закрыл глаза и наслаждался удовольствием от пальцев матери, крепко обхватывающих его член.

Миссис Теале не колебалась и с улыбкой на лице потянулась и крепко взяла член своего сына, улыбаясь, глядя прямо в его полные похоти глаза. Она так хорошо знала своего сына и видела, что он никогда не был счастливее. Ну, на самом деле, он бывал таким счастливым много раз в жизни, особенно на дни рождения или Рождество, когда он был маленьким мальчиком, и его желания и мечты сбывались. Было приятно снова видеть это выражение на его лице. Мать так сильно наслаждается, делая своего сына счастливым, видя эту блаженную улыбку на его лице. Она вздохнула с глубоким удовлетворением, сжимая и сдавливая его ствол, ее большой палец слегка ласкает его блестящую набухшую головку.

Мисс Хардинг отпустила руку миссис Паркер и повернулась к третьей матери. «Миссис Сандерс, пожалуйста, присоединяйтесь к нам. Не стесняйтесь. Он не укусит».

Она, конечно, не беспокоилась об этом. Проблема была в том, что, как только мисс Хардинг предложила матерям взять члены своих сыновей, Алекс набух почти до полного размера. Миссис Сандерс теперь гораздо лучше оценила поразительный размер своего сына. Она была впечатлена; очень, очень впечатлена. «Боже мой, Алекс», — тихо воскликнула она.

Член Алекса набух еще сильнее. Каждый сын любит впечатлять свою мать. В детстве Алекс так наслаждался, демонстрируя себя ей, показывая, как он может сам писать, когда был совсем маленьким мальчиком, делая фокусы, когда стал старше, играя в бейсбол в подростковом возрасте, а теперь, как молодой человек, он демонстрировал свое самое гордое достижение на данный момент: спортивный действительно весьма великолепный эрекцию.

«Возьми его в руку», — снова мягко предложила мисс Хардинг.

Миссис Сандерс потянулась и осторожно, бережно обхватила пальцами правой руки очень толстый ствол своего сына. Его длина соперничала только с его обхватом. Она никогда раньше не держала в руке член, который казался таким большим. Было действительно так странно, что самый большой член, который она держала, был у ее сына, даже больше, чем у его отца. Возможно ли это? Ну, конечно, это должно быть возможно; иначе члены становились бы все меньше и меньше с каждым поколением. Это было бы не очень хорошо.

Она поднесла левую руку и использовала обе, чтобы крепко сжать, а затем исследовать ствол своего сына, проводя пальцами, кулаками, вверх и вниз по толстому стволу, замечая, как головка ярчеет и набухает, когда она сжимает и накачивает больше крови в большую округлую корону.

Она сглотнула от напряжения и похоти, внезапно возникшего непреодолимого импульса взять этот большой сочный слив в рот, и затем так же быстро вытесненного.

Мисс Хардинг прервала молчание. «Я предполагаю, вы все немного отдалились от своих сыновей. Не стыдитесь этого. Это не неожиданно, когда он достигает подросткового возраста. Но, к счастью, никогда не поздно возобновить очень личную, особую и интимную связь между матерью и сыном. Пожалуйста, каждая из вас, подарите своему сыну нежный материнский поцелуй».

«Да, пожалуйста, — продолжил мистер Питерс. — Возьми пенис своего отца и посмотри, сможешь ли ты сделать его счастливым. Это было бы очень полезно».

Эмили недоверчиво спросила: «Вы хотите, чтобы я взяла пенис моего отца?» Это был профессорский запрос, который действительно казался требующим подтверждения.

«Ну, на самом деле, больше, чем это, Эмили. Я хочу, чтобы ты немного его погладила, по крайней мере, пока он не достигнет полной силы. Так все получат лучшее представление о нем. Мы не хотим уйти сегодня с ложным впечатлением у всех о вашем отце. Не согласны ли вы, мистер Браун?»

Мистер Браун не знал, что сказать. Откровенно говоря, сама мысль о том, что дочь будет обращаться с его членом, уже помогала вернуть его к полной силе, но он едва мог признать это себе, и уж точно не Эмили. «Э-э, ну... если вы считаете это важным, для упражнения, я имею в виду, знаете, для встречи».

«О да, да, конечно. Давай, Эмили».

Эмили начала тянуться к члену отца, но на полпути заколебалась.

Мистер Питерс поинтересовался: «Ты ведь раньше держала пенис мальчика, не так ли, Эмили?»

«Ну, да, конечно», — ответила Эмили, ее лицо покраснело от предположения, что она может быть совершенно невинной и наивной девушкой.

Мистер Браун, однако, не совсем обрадовался, услышав это. Ему хотелось бы думать, что его дочь все еще невинная маленькая девочка. Она определенно выглядела достаточно невинно, с ее веснушками, большими круглыми зелеными глазами, задорным носиком и естественно розовыми щеками. Ее светло-каштановые волосы были разделены посередине головы и туго заплетены в две длинные косички. Он не мог представить, чтобы она действительно дрочила мальчику.

Но, конечно, у его дочери уже должен быть какой-то опыт. Он начал думать, каких парней она встречала, которых могла бы мастурбировать. Он очень надеялся, что она никогда не дрочила тому мальчику Томпкинсу. Он был таким высокомерным маленьким придурком.

Мистер Питерс предложил: «Может быть, Эмили, ты хочешь, чтобы Лиза или Джули сделали это за тебя?»

Джули отвернулась. Ей действительно не хотелось мастурбировать незнакомого мужчину перед своим отцом.

Лиза, однако, считала это хорошей возможностью покрасоваться перед отцом, возможно, даже заставить его немного ревновать. «О, я буду рада помочь, мистер Питерс», — предложила она. — «Я очень хороша в мастурбации парней».

Мистер Льюис нахмурился, не совсем разделяя энтузиазм дочери по поводу мастурбации любого мужчины, который случайно себя обнажил. Какую дочь он воспитал? С другой стороны, он не мог не представить, каково это — наблюдать, как его дочь мастурбирует парня. Он почти застал ее с парнем однажды в гостиной внизу. Они якобы делали домашнюю работу, смотря телевизор на диване, но то, как они внезапно засуетились, когда услышали его шаги по лестнице, звучало довольно подозрительно. К тому же, рубашка молодого человека была плохо заправлена, и в его брюках, похоже, был явный бугор. В ту ночь он сам получил эрекцию, гадая, не удастся ли ему тихо спуститься по лестнице и увидеть дочь в действии.

Он чувствовал себя немного виноватым за такие мысли. Отцы ведь иногда испытывают такие импульсы, не так ли? Это должно быть совершенно нормально. Боже, дочери иногда одеваются, позируют и ведут себя так провокационно. Иногда кажется, что это даже нарочно.

Неправильно было действовать в соответствии с этим или даже вести себя так, чтобы это как-то поощрялось. Мистер Льюис никогда этого не делал. Ну, по крайней мере, до сих пор, и нельзя сказать, что это его вина. Он взглянул вниз и снова восхитился трусиками Лизы, висящими на его эрекции. Боже, представь, как его дочь мастурбирует его!

«Нет, нет, — перебила Эмили, — я сделаю». Она не собиралась позволять этой кокетливой Лизе Льюис мастурбировать ее отца прямо перед ней. Она дотянулась до пениса отца.

«Черт возьми, папочка», — тихо воскликнула она, когда ее маленькие пальчики обхватили ствол, который быстро начал набухать от нежного прикосновения ее пальцев.

Мистер Браун вздохнул с глубоким удовлетворением. Мягкие, маленькие женские пальчики, сжимающие член, всегда ощущались так, так хорошо. Он не чувствовал такого ощущения много лет. Не то чтобы пальцы его жены не доставляли сильного удовольствия и радости. Он любил свою жену и до сих пор поддерживал активную, здоровую сексуальную жизнь. Но разнообразие — это приправа жизни, и было действительно уникально, что пальцы принадлежали его, казалось бы, невинной дочери. Вскоре его член достиг полной силы.

«Замечательно, замечательная работа, Эмили», — отметил мистер Питерс.

Черт, подумала Эмили, она едва его погладила. Парни действительно быстро реагировали на прикосновение ее руки, но не так! Она накинула свои трусики на крепкую эрекцию отца. Ну, по крайней мере, это сделано.

«Теперь три кулаком вверх и вниз по стволу, Эмили, очень медленно, очень чувственно, — проинструктировал мистер Питерс, — парням нравится такое».

Эмили закатила глаза: опять намек, что она не знает, как это делать. Она начала гладить член отца, очень твердо, но очень медленно, даже используя свои трусики. Она покажет мистеру Питерсу, что кое-что знает.

«Эмили», — ахнул мистер Браун, его глаза закрылись, голова откинулась назад, позволяя себе потеряться в блаженстве молодой руки дочери, так красиво работающей с его членом через ее трусики. Боже, ни одна дочь не оказывала отцу более любящего жеста.

Лиза была лишена доступа к члену мистера Брауна, и теперь ей пришлось терпеть унижение, стоя в стороне, пока Эмили играла с членом своего отца. Это определенно было совсем нечестно, ведь она была той, кто на самом деле вызвался! Она тут же опустилась на колени.

«Лиза!» — воскликнул мистер Льюис в шоке от вида дочери, стоящей на коленях перед ним.

Это не то чтобы не имело своей привлекательности. Она выглядела такой драгоценной, стоя на коленях перед ним, ее рыжий хвостик свисал сзади, ее милое веснушчатое лицо смотрело на него снизу, из-под торчащего члена. Его член никогда не выглядел больше, поскольку он простирался от ее подбородка до лба. Она подарила ему очень милую, драгоценную улыбку, потянувшись и взяв его член в свои девичьи руки.

Она сказала высоким голосом: «Я все еще думаю, что у тебя самый большой пенис, папочка».

«Лиза, — вяло запротестовал мистер Льюис. — Я не думаю, что твоя мама...»

Она его перебила. «Маме не обязательно знать, папочка. Это будет наш маленький секрет».

Мистер Льюис, однако, знал, что такой секрет никогда не может быть сохранен, и он не хотел бы держать такой секрет от жены. Неясно, кого он любил больше: жену или дочь. Он никогда не ставил бы одну выше другой, по крайней мере, в своем сердце.

«Не беспокойтесь, мистер Льюис, Лиза, — успокоил их мистер Питерс. — Если у миссис Льюис будут какие-то вопросы по поводу этого упражнения, просто попросите ее позвонить мне». В данный момент он не был полностью уверен, что бы он сказал миссис Льюис, если бы она действительно позвонила, но был уверен, что он и мисс Хардинг смогут ответить на любые возникшие вопросы.

Мистер Льюис действительно был успокоен и благодарен, поскольку ему так нравилось ощущение пальцев дочери, исследующих его ствол, так легко и с любовью скользящих по его головке, мягко ласкающих его большие висящие яички. Он немного подозревал, почему она так хороша в этом. Не то чтобы ее мать учила ее, хотя было поразительно, как ее пальцы напоминали ему о пальцах его жены, когда она была гораздо моложе.

Джули знала, что теперь ее очередь, или, по крайней мере, что она оттягивала это так долго, как могла. Она потянулась, чтобы взять пенис отца, словно собиралась схватить раскаленный жгучий стержень.

Как только ее пальцы коснулись, она была потрясена приливом адреналина через ее чресла, жаром, возникающим между бедрами. Возможно, это было что-то инстинктивное в прикосновении к члену парня. Ей всегда нравился первый, начальный контакт. Это также могло быть из-за того, что он такой большой. Размер не имел значения, предположила она, но ее всегда впечатлял действительно большой.

Скорее всего, однако, это было потому, что это был пенис ее отца. Это было так ужасно неправильно, так ужасно аморально. Но большая часть секса всегда ощущалась ей так: первый раз, когда она прижала губы к пенису, первый раз, когда она позволила парню войти в ее рот, первый раз, когда она позволила парню кончить ей на лицо. Было так много раз, когда она сомневалась, стоит ли это делать, не слишком ли это ужасно неправильно. Но каждый раз, когда она проходила через это, она никогда не жалела о решении. На самом деле, то, что это было так ужасно, делало акт еще более дразняще захватывающим. «Ммммммм», — тихо заскулила она, исследуя высокий прямой член отца, отодвигая своиcookтрусики в сторону, чтобы почувствовать его полностью.

Лиза больше не могла сдерживаться. Она поднялась выше на коленях, кокетливо улыбнулась отцу своими большими круглыми зелеными глазами, широко открыла рот и наклонилась вперед, чтобы взять большую набухшую красную головку своего папы в рот.

«О нет», — ахнул мистер Льюис, его глаза шокированы видом рта его драгоценной Лизы, широко растянутого вокруг толстого ствола его крепкого члена. У нее была привычка откусывать больше, чем могла прожевать.

Откровенно говоря, он ни за что не одобрил бы, чтобы его дочь делала минет какому-то парню в колледже. Это просто неправильно! Эта мысль была для него ужасающей. Он едва ли мог позволить ей сделать такое с ним.

Он был охвачен смятением, когда ее эльфийский язычок начал лизать и лакать его головку, как маленький котенок, такой голодный, такой жаждущий.

Мистер Льюис дергался и извивался. Да, это было неправильно; возможно, ужасно, ужасно неправильно, но это было равно ужасно, ужасно замечательно. «О черт, Лиза», — ахнул ее отец, используя язык, который обычно он запретил бы в устах дочери, и именно ее рот вызвал это из его собственных губ. Если она продолжит, что-то еще может выйти из его губ, на этот раз из губ его члена, обратно в ее рот. Его жена действительно не будет счастлива от этого.

Он должен остановить ее. Он обязан был остановить ее. Но как любой мужчина может остановить такое? Остановил бы это настоящий мужчина? Он просто не знал, что думать, но, черт возьми, он знал, как себя чувствовал.

«Очень хорошо, Лиза», — воскликнул мистер Питерс, должным образом впечатленный преданностью Лизы, ее уровнем мастерства и таланта. Ему придется подумать о приглашении ее на академический ретрит на следующей неделе в Миртл-Бич. «Эмили, — предложил мистер Питерс, — ты могла бы понаблюдать за Лизой немного. Мужчинам нравится, когда леди выполняет фелляцию». Он пояснил: «Это когда ты берешь пенис мужчины в рот».

«Я знаю, как это делать», — возразила Эмили, раздражение от предположения мистера Питерса о ее неопытности теперь ясно звучало в ее тоне. Она опустилась на колени, взяла пенис отца в рот и принялась за него, как работница, стремящаяся быстро заработать.

«Эмили!» — мистер Браун разделял шок мистера Льюиса. Не так часто дочь охотно, даже, похоже, с энтузиазмом, обхватывает губами член отца. Колледж определенно сильно изменился с тех пор, как он был студентом.

«Очень мило, Эмили», — одобрил мистер Питерс. — «Действительно, какой лучший способ для молодой леди выразить свою любовь, свою благодарность за все, что ее отец сделал для нее: за воспитание, защиту, питание, заботу; всегда был рядом в трудные и легкие времена. Нет способа отплатить отцу за все, что он сделал, но, по сути, есть один способ, которым она, как молодая леди, действительно может выразить свою признательность, свою привязанность, так интимно и лично. Да, это действительно очень милая и трогательная картина».

Лиза на мгновение выпустила член отца из своего теплого, влажного рта, чтобы громко с гордостью воскликнуть: «Я могу взять его глубоко в горло, папочка. Хочешь, чтобы я показала?!»

Ее энтузиазм был действительно очень милым, и отец определенно не хотел бы отговаривать дочь от демонстрации своих навыков. Ни один отец не откажет дочери в возможности выступить для своего папы. Но он нервно огляделся, чувствуя, что, возможно, Лиза не должна так открыто говорить о таких вещах. Он тихо ответил: «Да, ну, если хочешь, Лиза».

«Класс!» — ответила Лиза и принялась продвигать губы вниз по его стволу, ее горло открылось, когда большая выпуклая головка мистера Льюиса надавила на него, ее глаза слегка слезились, борясь с рефлекторным рвотным позывом, пока большой толстый кончик продвигался все дальше, пока ее губы наконец не прижались к основанию ствола отца.

Мистер Льюис был действительно впечатлен. Он знал, что его дочь талантлива, но не мог представить такое! Ну, на самом деле, он мог бы. Просто не позволял себе это воображать.

Эмили и Джули не могли не хмуриться на однокурсницу. Они чувствовали, что Лиза такая хвастунья!

Эмили посмотрела на отца своими большими зелеными глазами, признаваясь: «Я не думаю, что смогу это сделать, папочка. Я пробовала однажды, и просто не смогла».

«Все в порядке, дорогая», — попытался успокоить ее мистер Браун, ласково поглаживая ее щеку. — «Ты делаешь все отлично».

«Спасибо, папочка», — ответила Эмили, хотя знала, что отец, вероятно, немного разочарован. Она поклялась практиковаться следующие несколько недель, может быть, с бананом или чем-то еще.

Мистер Браун и мистер Холл действительно были впечатлены мастерством Лизы, как и мистер Питерс. Он проклинал свою ошибку в том, что не пригласил свою дочь, Тришу, присоединиться к ним в этот прекрасный день сплочения отца и дочери. Лиза так сильно напоминала ему Тришу. Ее присутствие могло бы стать полезной иллюстрацией и примером. Триша была бы особенно мила, наклонившись над его столом, представляя свою милую круглую попку. Это, однако, натолкнуло его на идею.

«Хорошо, девочки, — объявил он, — вернитесь на свои позиции у столов».

«Что?!» — воскликнули Джули и мистер Холл одновременно.

Джули была почти готова наконец приложить губы к члену отца. Она знала, что это ужасно неправильно, что ее отец, скорее всего, найдет это ужасно аморальным, если не отвратительным, но после того, как она держала его твердый пенис и наблюдала краем глаза, как Лиза и Эмили сосут пенисы своих пап, она почувствовала такой сильный, непреодолимый порыв, и ее папа едва ли мог винить ее, учитывая указание мистера Питерса.

Мистер Холл тоже был разочарован. Он был готов опустить руку и направить губы Джули к своему члену. Он знал, что это ужасно неправильно, что его дочь, скорее всего, найдет это ужасно аморальным, если не отвратительным, но она едва ли могла винить его, учитывая указание мистера Питерса.

Но этому не суждено было случиться.

Джули встала с пола, оставив свои трусики позади.

Мистер Питерс заметил обеспокоенный взгляд в ее глазах. «Джули, прости, мы закончили слишком рано для тебя? Ты тоже хотела взять пенис папы в рот?»

«Что?!» Теперь это был еще один сложный вопрос без четкого правильного ответа. Если она скажет «да», то признает, что она извращенка, но если скажет «нет», то может оскорбить отца. Лиза и Эмили явно не имели с этим проблем. Может, это нормально? Это же не настоящий секс или что-то в этом роде.

Джули взглянула на отца, который быстро отвел глаза, и затем повернулась к мистеру Питерсу. Она кивнула утвердительно, хотя ее глаза выражали сильное противоречие.

«Боже мой», — ответил мистер Питерс. — «Простите, юная леди, что поторопил вас. Пожалуйста, пожалуйста, вернитесь на колени. Мы подождем. Мы не торопимся. Давай, бери пенис своего отца в рот». Он улыбнулся, с выражением понимающего терпения в лице и тоне.

Теперь Джули жалела, что не смогла просто пропустить все это. В том и проблема с амбивалентностью. Ты не можешь принять решение, и независимо от того, как все обернется, ты чувствуешь разочарование, сразу же желая выбрать другой вариант.

Джули, однако, вернулась на колени и умоляюще посмотрела в глаза отца.

Мистер Холл теперь ответил на взгляд, стараясь выглядеть как можно более отцовски, сочувствующе и понимающее, его большой мясистый член торчал перед ним, толстая красная головка тыкалась прямо в лицо дочери, которое действительно было таким чудесно красивым и милым. У Джули были самые милые голубые глаза с длинными трепещущими ресницами, сочные красные губы, тонкий изящный нос и самая чистая, белоснежная кожа. Ее волосы были густыми, волнистыми, светлыми, пышно спадающими по плечам. Он всегда считал, что его дочь — самая красивая чирлидерша в команде, хотя должен был признать некоторую предвзятость.

«Все в порядке, дорогая», — успокоил он ее, признавая противоречие в ее глазах.

«Но, мистер Холл, — предложил мистер Питерс, — это больше, чем просто в порядке, не так ли?»

Мистер Холл взглянул на мистера Питерса. «Ну, да, да, конечно». Профессор был прав. Лучший способ помочь Джули преодолеть ее амбивалентность — это всем сердцем принять задачу. Не помогает постоянно напоминать себе, как холодна вода, прежде чем прыгнуть. Вместо этого напомни себе, как освежающе это будет.

«Иди сюда, дорогая», — сказал он своей нервной дочери, потянувшись к ней, когда подошел, его член скользнул по ее щеке, — «возьми пенис папы в рот. Это очень, очень осчастливит твоего отца».

«Да, папочка», — мягко ответила Джули и открыла рот так широко, как только могла, чтобы отец мог вставить большую толстую головку внутрь.

«Вот он, дорогая», — объявил мистер Холл, когда он проскользнул мимо ее губ. — «Теперь он у тебя».

Джули сомкнула губы вокруг головки, сразу за ее краем, полностью поглотив корону. Она нервно заскулила, начиная лизать его, как мать могла бы лизать своего детеныша.

«О, милая», — вздохнул мистер Холл, — «это так, так приятно. Ты так добра к папе», и он был вполне искренен, его собственная амбивалентность теперь исчезла, потерянная в момент сладкого похотливого удовлетворения. Он так сильно любил свою дочь.

Как и Джули любила своего отца. Она закрыла глаза и тоже потерялась в чистой, фундаментальной радости от сосания отца, чувствуя себя снова его особенной маленькой девочкой.

В комнате было в основном тихо, пока Лиза и Эмили, и их отцы, наблюдали за моментом глубокой привязанности между отцом и дочерью. Терапевтические упражнения иногда имеют такие моменты, когда два человека действительно соединяются, глубоко связываются.

Но чары могли быстро рассеяться внезапной эякуляцией мистера Холла. Он едва ли мог представить, что дочь захочет, чтобы он выпустил свой заряд в ее рот. Конечно, его жене это не очень нравилось, и он едва ли хотел кончить так быстро, намекая Джули, что у ее отца проблемы с преждевременной эякуляцией. Но, «черт», — ахнул он, чувствуя, как быстро приближается к кульминации.

Мистер Питерс почувствовал трудность и действительно считал любую такую эякуляцию преждевременной. «Хорошо, — громко воскликнул он, хлопая в ладоши, чтобы разрушить чары.

Мистер Холл понял намек и выдернул свой член изо рта Джули с громким хлопком.

«Папочка», — пожаловалась она, ее выражение сменилось с блаженного удовлетворения на грустную гримасу. Она так хотела, чтобы папа кончил ей в рот, попробовав его свежую, соленую сперму. Это должно было быть лучшим, что она пробовала, будучи семейным и все такое.

Но пришло время двигаться дальше. «Займите свои позиции, девочки», — проинструктировал мистер Питерс. Это был немного резкий переход, но он чувствовал, что у него нет выбора.

Лиза и Эмили быстро вернулись к столу.

Джули была значительно медленнее, чувствуя себя немного неуверенно, немного сбитой с толку.

Мужчины заняли позиции позади голых поп своих дочерей, готовые нанести еще один раунд шлепков, на этот раз с обнаженными твердыми членами. Каждый поклялся быть более напористым, более эффективным, чем раньше.

Лиза восторженно улыбалась, снова слегка кокетливо покачивая и танцуя своей попой. Она оглянулась на отца, когда он занял позицию позади нее, головка его твердого члена теперь блестела от влаги, торча из него, как его собственная маленькая дубинка. Как круто, подумала она, если бы он действительно засунул эту штуку прямо в ее киску. Конечно, реального шанса на это не было, но всегда можно помечтать, и она знала, что будет мечтать именно об этом сегодня вечером, играя со своим маленьким женским помощником.

Мужчины посмотрели на мистера Питерса за инструкциями.

Они были весьма впечатляющим зрелищем, стоя позади своих дочерей, их члены торчали, как флагштоки, указывая на милые маленькие девичьи попки их девочек. Мистер Питерс не подвел бы их.

«Хорошо, мужчины, если хотите, вставьте свои пенисы в вагины своих дочерей».

Эмили в шоке оглянулась через плечо. «Мистер Питерс!»

«Вы хотите, чтобы я приложила губы к пенису моего сына?» — миссис Паркер была поражена. Она даже не делала этого для мужа! И мисс Хардинг хотела, чтобы она сделала это для сына? К чему катится этот мир?! «Мисс Хардинг, я не могу этого сделать. Я даже не... то есть, ну, я даже не делаю такого для мистера Паркера! Боже мой!»

Миссис Теале и миссис Сандерс не могли не хихикнуть. Они тоже были шокированы предложением мисс Хардинг. Ну, миссис Теале была просто удивлена, но обеим пришлось улыбнуться признанию миссис Паркер, что она не выполняет оральный секс для мужа.

«Ну, должна сказать, миссис Паркер, — ответила мисс Хардинг, — у вас очень терпеливый и толерантный муж».

Это было уже слишком. Миссис Паркер ответила: «Мисс Хардинг, что происходит или не происходит между мужем и женой в уединении их спальни — это никого не касается, кроме них самих».

Алану не понравилось, как это звучит. Нехорошо спорить с мисс Хардинг, и его матери нужно было понять, что это может причинить ему значительные проблемы в будущем, когда матери не будет рядом, и мисс Хардинг захочет отомстить ее отпрыску.

Мисс Хардинг, однако, поняла, что переступила черту, и, откровенно говоря, знала, что была неправа, сказав то, что сказала. «Вы правы, миссис Паркер. Я приношу извинения. Если есть кто-то, кто верит в свободу взрослых выбирать, что они будут или не будут делать сексуально, то это я». Она откровенно сказала: «Пожалуйста, примите мои извинения».

Миссис Паркер на мгновение замолчала, обдумывая, действительно ли мисс Хардинг искренна. В итоге она ответила: «Спасибо, мисс Хардинг», и глубоко вздохнула. Она почувствовала значительное облегчение, избежав такого позора. Боже, представьте, целовать пенис сына! Теперь она испытывала огромное сочувствие к консервативным критикам современных либеральных колледжей. Черт, она записала сына в Темплтон именно потому, что он был консервативен в своих ценностях. Она гадала, что творится в Брауне или Свартморе!

«Ну, — вмешалась миссис Теале, — я была бы готова попробовать».

«Что?!» — воскликнули миссис Паркер и миссис Сандерс в унисон.

«Я имею в виду, ну, да, конечно, это было бы немного странно, я согласна».

«Странно?» — подумала миссис Паркер. Она считала, что это значительно больше, чем просто странно.

«Но, — продолжила миссис Теале, опускаясь на колени перед сыном, — мать часто идет на лишнюю милю ради своего сына», — сказала она, потянувшись к твердому, набухшему члену Рона и приложив свои полные красные губы прямо к головке, крепко прижав их к его гладкой изогнутой короне.

Две другие матери были ошеломлены до немоты. Они никогда не видели такого, никогда не представляли такое, но вот оно было. Мать целует кончик эрекции своего сына.

Конечно, для миссис Теале это не было чем-то необычным. Она делала это много раз раньше и каждый раз очень наслаждалась. Ей нравилось, что ее сын вырос таким вирильным молодым человеком, и что она могла разделить с ним этот этап жизни. Но она считала, что лучше держать эти факты при себе.

Рон был в экстазе. Любой молодой человек будет в восторге, если женщина страстно целует его головку. Рону это нравилось еще больше, зная, что это сочные красные губы его матери. К тому же, помогало, что она такая привлекательная женщина. Он улыбнулся шоку на лицах двух других матерей и ухмыльнулся зависти, явно заметной на лицах их сыновей.

«Разве это не прекрасно», — воскликнула мисс Хардинг: «Мать выражает свою любовь к сыну, свое обожание, таким личным, интимным образом. Я не думаю, что видела что-то столь особенное, столь значительное, столь трогательное».

Миссис Паркер и миссис Сандерс чувствовали, будто перешли в другую вселенную. Ничто не казалось реальным. Как это могло быть реальным?!

«Вы ведь любите своих сыновей, правда, миссис Паркер, миссис Сандерс?»

«Ну, да, конечно». «Естественно». Они обе ответили.

«Поверьте мне, леди. Это не то, чем кажется. Метод Новой школы включает удовольствие, положительное подкрепление, а также наказание и стыд».

«Выполняя оральный секс?» — миссис Сандерс была, мягко говоря, скептична.

«Ну, да, откровенно говоря. Опять же, это не то же самое, что в контексте обычной низменной сексуальной встречи. Совсем не то. Не согласны ли вы, миссис Теале?» Хороший адвокат знает, что не стоит задавать вопрос, если не знаешь ответа, но мисс Хардинг знала, что ей нужна помощь. Они были на перепутье. Было вполне возможно, что вся сессия развалится и не даст результатов.

К счастью, миссис Теале, хорошо опытная в таких делах, шагнула вперед. Она оторвала губы от головки сына, теперь блестящей от ее слюны. Она вытерла губы тыльной стороной руки, сказав: «О да, мисс Хардинг. Это совсем другое». Она изучала член сына, держа его левой рукой, слегка скользя кончиками пальцев правой руки по головке. «Это действительно что-то, ну, очень уникальное».

Миссис Сандерс глубоко вздохнула, ее груди поднялись под блузкой, факт, не оставшийся незамеченным ее сыном, который представлял, каково это, если бы мать сделала ему минет. Для него это было бы совершенно и чисто сексуально. Как это могло быть чем-то иным?

Алекс всегда восхищался грудями своей матери. Ну, не всегда, только с тех пор, как он нашел груди в целом такими завораживающими, такими дразнящими. Груди его матери всегда казались больше, горделивее, сочнее и полнее, чем у любой другой взрослой женщины. Когда он подглядывал за матерью в ее спальне, именно ее груди первыми привлекали его глаза. Он представлял, что однажды увидит их полностью обнаженными. Возможно, этот день действительно когда-нибудь наступит. Его член чувствовался таким твердым и крепким.

Миссис Сандерс потянулась к члену сына, снова обхватывая пальцами очень толстый ствол. Она снова была так впечатлена, насколько он большой. Она никогда не помещала член такого размера в свой рот. Как мило, возможно, даже уместно, что самый большой член, который она когда-либо возьмет в губы, будет принадлежать ее сыну.

«Миссис Сандерс!» — запротестовала миссис Паркер.

Но это не остановило ее. Миссис Сандерс наклонилась с талии, ее груди выпятились под ней, и приложила губы к большой круглой выпуклой головке Алекса.

«Мама», — ахнул Алекс. Да, это действительно очень походило на секс, и чертовски непристойно приятный секс. Как еще описать, когда твоя мать целует твой член!?

Миссис Сандерс подумала, что мисс Хардинг права, отчасти. Поцелуй члена сына был определенно очень уникальным опытом. Это не было похоже на то, когда она прикладывала губы к члену мужа. Да, это было определенно совсем другое. Она не была совсем уверена, как она к этому относится, кроме того, что не хотела отрывать губы. Она оставалась наклоненной, ее губы приклеились к короне, как язык ребенка к зимнему стальному столбу.

Миссис Теале последовала сигналу миссис Сандерс и вернула губы к члену сына, ее язык тоже выскользнул. Ей всегда нравилось купать сына, когда он был маленьким. Однако теперь это было намного лучше, чем тогда.

Миссис Паркер покачала головой, ее неверящие глаза были прикованы к виду двух матерей, целующих члены своих сыновей. Она взглянула на сына.

Алан выглядел таким потерянным, таким исключенным. Его мать была единственной, кто этого не делал. Неужели ей все равно?

Миссис Паркер никогда не могла устоять перед этим щенячьим выражением и, к тому же, как предложила мисс Хардинг, это не было настоящим сексом. Она шагнула к сыну, взяла его пенис и опустилась на колени. «Ты ведь не расскажешь отцу, что я это сделала, правда, Алан?»

Как только она коснулась его, глаза Алана чуть не выскочили, и его член набух до новых размеров. «О нет, мама, точно нет, обещаю». Он перекрестил сердце, чтобы доказать, что серьезно.

Миссис Паркер всегда отказывала в многократных просьбах мужа выполнить для него оральный секс. Она едва ли могла оправдать будущие отказы, если бы он знал, что она сделала это для его сына.

Она слегка потянула его член вниз, чтобы просунуть рот над головкой.

Она не могла поверить, что действительно это делает. Было так трудно представить, что сегодня матери делают это для своих сыновей, но профессор заверила, что это теперь относительно распространенный метод материнской дисциплины, или, по крайней мере, в рамках очень уважаемого нового подхода к дисциплине студентов. Она вспомнила, как в детстве ее собственная бабушка была потрясена, что девушки носят двухсоставные купальники, не говоря уже о бикини, а ее мать была столь же отвращена мыслью, что девушка может заниматься самомастурбацией. Возможно, это теперь еще один значительный поворот в нравах общества? Что она действительно знала! Конечно, не так много, как уважаемый профессор колледжа. Она закрыла глаза, открыла рот и взяла пенис сына внутрь.

«Боже мой!» — воскликнул Алан про себя, его яички подтянулись к телу от вида и ощущения, как мать поглощает его член в свой рот. Он никогда не чувствовал большей любви к матери, чем сейчас. Она была такой замечательной мамой; явно лучшей в мире!

«Боже мой!» — воскликнула миссис Паркер про себя, ее киска покалывала от ощущения пениса сына в ее рту. Это было, как будто кто-то щелкнул выключателем, нажал кнопку. Это было просто электризующе. Конечно, она не была точно уверена почему. Было ли это потому, что теперь у нее впервые пенис во рту? Она была ужасно встревожена перед тем, как впервые принять его в свою вагину, но, как только он оказался там, она задавалась вопросом, почему так долго ждала. Или это потому, что этот конкретный пенис был таким табуированным, таким запрещенным, таким неправильным. «Ммммммм», — тихо заскулила она, когда ее язык исследовал его набухшую сливу.

В комнате было в основном тихо. Ни одна из матерей не хотела привлекать к себе внимание, пока они сосали головки членов своих сыновей, как когда-то, много лет назад, мальчики сосали их соски. Матери хотели, чтобы этот момент был приватным, по вполне очевидным причинам, несмотря на то, что их сопровождали две другие матери, два других сына и профессор, которая, вероятно, внимательно наблюдала за каждым покусыванием, лизанием и сосанием.

Мисс Хардинг была действительно очень довольна. Это шло гораздо лучше, чем она ожидала. Но она не должна была удивляться. Связь между матерью и сыном была чем-то очень особенным и, конечно, непредсказуемым.

Миссис Теале мягко гладила член Рона, пока ее губы и язык массировали его головку, пальцы другой руки мягко ласкали его яички. Ее намерением было заставить его кончить ей в рот, прямо под носом его профессора. Это было бы их маленьким приватным развлечением.

Ноги Рона дрожали. Его мать была так чертовски хороша в том, чтобы сводить его с ума своим ртом. Он так беспокоился, что действительно может кончить. Он не думал, что мисс Хардинг будет возражать, хотя она могла бы возразить против того, чтобы он сделал это без ее разрешения. Тем не менее, было бы приятно выпустить заряд в рот матери перед двумя другими матерями. Это было бы довольно шокирующе... и горячо.

Алан беспокоился, что действительно может кончить в рот матери. Ясно, что ей это не очень понравится. Он должен хотя бы предупредить ее сначала. Но, если он это сделает, она определенно остановится, а он точно не хотел, чтобы она это делала. Но еще более определенно было бы какое-то наказание вечером, и, вероятно, это будет гораздо больше, чем просто шлепки. Мальчик может попасть в большие неприятности за то, что выпустил свою сперму в рот матери, особенно без предупреждения.

Миссис Паркер была так удивлена, как сильно ей это нравится. Это было неправильно, крайне неправильно, так низко непристойно, но разве это так? Не тогда, когда она делала это для профессора, для образования сына, для своего развития как матери. Тем не менее, она немного беспокоилась, что он действительно может эякулировать ей в рот. Дрожь пробежала по ее спине при этой мысли. Она иногда думала о том, чтобы попробовать сперму мужа, когда он вытаскивал, чтобы эякулировать на ее живот, или, еще более заманчиво, когда она мастурбировала его рукой, когда была слишком уставшей, чтобы позволить ему сделать это с ней. Она колебалась, прежде чем вытереть пальцы, останавливаясь, чтобы кратко подумать о том, чтобы лизнуть их, гадая, не будет ли это похоже на мороженое, сладкое и вкусное. Но она знала, что это не правда. К тому же, это было просто отвратительно. Но, конечно, если Алан кончит ей в рот, у нее не будет выбора, кроме как принять его, взять все, позволить его густой, кремовой сперме плескаться и кружиться на ее языке. Она увеличила интенсивность сосания и лизания, теперь также нежно, но твердо гладя его ствол.

Миссис Сандерс чувствовала, как ее сердце колотится, когда она опустилась на колени, чтобы более полно поглотить толстый член сына. Это была нелегкая задача, поскольку он был чертовски большим. Но она хотела хотя бы попробовать. Она широко растянула губы, стараясь избегать контакта с зубами, и медленно продвигала лицо все дальше и дальше по его члену, но затем быстро отстранилась, выпуская член сына изо рта.

«Ах! Эх! Кхе!» — миссис Сандерс наклонилась, кашляя и задыхаясь от прикосновения выпуклой головки Алекса к ее горлу. Это было, как будто пытаться проглотить бейсбольный мяч.

«Мама! Черт! Простите! Правда, простите!» — Алекс был ошеломлен. Любой мальчик был бы расстроен и пристыжен, случайно травмировав мать, и особенно, когда это из-за того, что она задыхалась от его члена, пытаясь засунуть его в глубину горла. Конечно, его отец был бы довольно расстроен его неосторожностью.

Миссис Сандерс, однако, была больше разочарована и смущена, чем обижена. Она попыталась успокоить сына: «Нет, нет, не волнуйся». Мальчики совершают много ошибок, взрослея. Важно для матери поддерживать и укреплять самооценку сыновей и, к тому же, это была действительно ее собственная вина. Просто не было способа засунуть его дубину в ее горло. Вероятно, ей не стоило даже пытаться. Она, однако, надеялась, что не разочаровала сына своим провалом. «Я попробую еще раз», — предложила она.

«Нет, нет», — вмешалась мисс Хардинг. Она видела, что пара мальчиков близки к кульминации, и было еще одно упражнение, которое не было завершено. «Вы, возможно, попробуете еще раз дома, но, пожалуйста, матери, наклонитесь над столом».

Миссис Сандерс не могла представить, чтобы пытаться это снова дома. С мужем в доме? Мысль об этом напомнила ей, насколько это было непристойно и неправильно.

«Миссис Теале, — продолжила мисс Хардинг, — вы можете быть у подножия стола, миссис Паркер с левой стороны, а миссис Сандерс с правой».

Миссис Паркер оторвала рот от твердого члена сына, чтобы спросить: «Простите?» Какова цель этого? На самом деле цель была ясна, и она совсем не была уверена, что одобряет.

Миссис Теале, однако, быстро встала на ноги, взяла твердый член сына и повела его за член к большому деревянному столу мисс Хардинг.

Рон чуть не упал, его трусы и брюки все еще запутались вокруг лодыжек, пытаясь поспеть за отчаянной спешкой матери. Но он нисколько не сопротивлялся в душе, поскольку очень хотел это сделать.

Когда она добралась до стола, миссис Теале отпустила член сына, чтобы просунуть руку под юбку. В тот день она была в красном летнем платье без рукавов с белыми горошинами и тонкими бретельками. Не составило труда добраться до трусиков, которые она быстро схватила, ее улыбающиеся глаза были прикованы к глазам сына, чьи собственные глаза были прикованы к действиям рук матери.

Рон взял свой член, когда мать стянула свои трусики. Они соответствовали ее платью: красные с белыми горошинами. Но он не мог долго ими любоваться, поскольку она тут же повернулась, наклонилась над столом мисс Хардинг и задрала юбку, открывая сыну свою белую женскую круглую попу, а также ее мясистые влажные губы киски, выглядывающие из-за белоснежных бедер.

«Миссис Теале!» — запротестовала миссис Паркер. Эта женщина действительно совершенно вышла из-под контроля. Она повернулась к мисс Хардинг за поддержкой. Конечно, она не собиралась позволить их сыновьям заниматься сексом с ними!?

Мисс Хардинг действительно успокоила ее, отчасти. «Не волнуйтесь, миссис Паркер. Если вы не хотите участвовать в этой замечательной близости с сыном, вы можете просто подвергнуться краткой порке. Я ценю, что эти упражнения немного новы для средней матери».

«Порка?»

«О да, да. Пожалуйста, поторопитесь, у нас осталось мало времени».

Миссис Паркер встала на ноги, на ее лице было выражение головокружительного замешательства. Все это было так нереально, и все происходило так быстро. Но все же порка была значительно менее неуместной, чем если бы сын оседлал ее сзади. И все же, ее сын должен был отшлепать ее? Это звучало так унизительно. Матерей не шлепают их сыновья!

Конечно, если миссис Теале была готова подвергнуться сексу, она едва ли могла отказаться от небольшой порки. Она с тревогой направилась к левой стороне стола мисс Хардинг и наклонилась, пока ее руки и локти не оперлись на стол, перпендикулярно миссис Теале.

Это казалось таким неправильным, таким ужасно неправильным. Она посмотрела на миссис Теале, которая улыбнулась ей и прошептала: «Это вроде как весело, правда».

«Юбку выше, миссис Паркер», — упрекнула мисс Хардинг. — «Трусики вниз», — добавила она.

Миссис Паркер закатила глаза. Во что она ввязалась! Она выпрямилась и потянулась под юбку, что было нелегко, учитывая, как плотно она прилегала к ее попе и бедрам. С немалым покачиванием, к большому удовольствию сына, который подошел, чтобы встать позади нее, ей удалось задрать ее над своей материнской попой.

Большая улыбка расплылась по лицу Алана. Круглая женская попа, которой он так долго восхищался, которую он считал такой табуированной, даже для восхищения, теперь была представлена перед ним, покрытая только светло-голубыми хлопковыми трусиками его матери, украшенными маленькими оранжевыми золотыми рыбками. Его мать любила золотых рыбок.

Алан вспомнил смущение, которое он испытывал на уроке мисс Хардинг. Он был так ошеломлен. Теперь он очень ценил мисс Хардинг. Какой учитель может предоставить своим студентам что-то столь особенное?

Миссис Паркер наклонилась над столом мисс Хардинг, ее лицо стало свекольно-красным, зная, на что теперь смотрит и чем восхищается ее сын. Ей было так ужасно стыдно.

Но, конечно, что, если он не восхищался ею? Что, если он нашел ее слишком большой, слишком толстой? Она вспомнила, как впервые стянула трусики для мистера Паркера. Тогда она была так встревожена, а теперь чувствовала себя еще более неуверенно. В конце концов, к ее телу добавилось много лет. Ее сын, вероятно, видел немало свежих маленьких задорных поп. Действительно ли он восхитится более зрелой женской попой?

Мисс Хардинг была права в одном: это упражнение вызывало множество неожиданных и тревожных чувств. Она не знала, что думать. Она крепко сжала щеки, просунув пальцы в пояс трусиков и стянув их вниз.

Алан начал гладить свой член, когда мягкая круглая белоснежная попа его матери появилась в поле зрения. «Черт, мама», — ахнул он, — «у тебя такая красивая попа».

«Алан!» — ответила она самым авторитетным голосом, какой только могла, — «не говори так со своей матерью». Она оглянулась на него, чтобы отчитать, но ее глаза тут же поразил его гладящий член при виде ее голой попы. «Боже мой», — воскликнула она и отвернулась, стянув трусики до лодыжек, стараясь не выглядеть соблазнительно, но это определенно была проигранная битва, когда ты выпячиваешь свою голую попу назад, изгибы попы туго растягиваются в большой круглый белый шар, щеки раздвигаются, открывая маленький розовый сморщенный бутон.

Миссис Сандерс, со своей стороны, знала, что ее судьба решена, хотя ее сердце также колотилось от очень непристойных и похотливых мыслей. Ей просто нужно было почувствовать, каково это — иметь чудовищный член сына в ее киске. Она направилась к правой стороне стола. Она не взяла пенис сына, чтобы вести его за собой. Это было бы немного дерзко, но она предполагала, что он недалеко позади.

«Ну, думаю, если надо», — тихо признала она, ее голос выражал покорное смирение, но ее сердце, или, точнее, ее чресла, или еще точнее, ее киска, были так взволнованы мыслью о том, что должно было произойти.

Наклоняясь над столом, она потянулась назад, взяла свою свободную летнюю юбку и задрала ее, мимо бедер, а затем через и над попой. Она выгнула спину и выпятила попу к сыну. «Алекс», — сказала она, повернув лицо к нему, — «не могли бы вы стянуть трусики своей мамочки? Мне слишком стыдно делать это самой».

«Мама», — сказал Алекс, его крепкий член выглядел так, будто хочет прорваться сквозь собственную кожу, — «вам не обязательно это делать. Это не необходимо», — добавил он, взглянув на мисс Хардинг, которая покачала головой, давая понять, что он не должен отказывать в просьбе матери.

«Нет, сын», — успокоила его миссис Сандерс. — «Мисс Хардинг сказала, что это важно для твоего образования. Я твоя мать, и я сделаю все, что необходимо. Теперь будь хорошим мальчиком и стяни трусики своей мамочки, хорошо?»

«Да, мама», — почтительно ответил Алекс, его глаза были прикованы к выпуклости киски матери в ее пастельно-зеленых трусиках, покрытых маленькими аква-зелеными сердечками. Его руки немного дрожали, когда он взялся за пояс и стянул их через ее попу.

Попа его матери, возможно, не была такой задорной и упругой, как у миссис Паркер, но все еще была чертовски сладкой. Ему так нравилось, как щель разделяла мягкие щеки прямо посередине, ныряя в глубокую долину, скрывающую такой грязный маленький секрет, и когда он стянул их полностью, он остановился у ее бедер, его глаза были прикованы к ее кудрявому кусту и толстым волнистым мясистым губам, едва скрытым внутри, сверкающим от ее похоти. Все предыдущие попытки подсмотреть за матерью, когда она переодевалась в спальне, теперь наконец-то полностью окупились. Возможно, ему стоило позволить матери поймать его, прячущегося в ее гардеробе. Возможно, он мог бы увидеть это годы назад.

«Алекс», — пожаловалась мать. — «Ты знаешь, что невежливо пялиться».

«Да, мама», — ответил он и продолжил стягивать ее трусики до конца, помогая ей выйти из них, когда они достигли лодыжек.

Когда они были сняты, он задумался, что с ними делать, на мгновение подумав засунуть их в карман. Они были бы довольно милым сувениром, но он знал, что мать, вероятно, захочет их обратно, по крайней мере, для поездки домой. Он встал на ноги и протянул их ей.

Лицо матери немного покраснело, когда она приняла их. Получение своих трусиков от сына было довольно конкретным напоминанием о том, что она делает, хотя представление своей голой киски ему должно было быть более чем достаточно, чтобы подчеркнуть это. «Спасибо, Алекс», — тихо ответила она и сжала их в руке, словно пытаясь заставить их исчезнуть. Она подготовилась к натиску тарана сына. «Будь нежен с мамой, Алекс», — тихо предложила она.

«Да, мама», — ответил Алекс и осторожно пристроил свою головку у входа в киску матери, мысль о том, что он собирается сделать, гремела в его мозгу. Никто из его друзей никогда не поверит этому, хотя, возможно, ему действительно не стоит им рассказывать. Он сильно сомневался, что мать оценит, если этот факт разойдется по округе, скоро, возможно, все сыновья начнут тянуться к юбкам своих матерей.

«О черт», — ахнула миссис Сандерс, почувствовав, как могучая толстая корона выпуклого члена Алекса начала прокладывать путь внутрь.

Мисс Хардинг подошла к попе миссис Паркер.

Алан готовился отшлепать ее, но мисс Хардинг поднесла палец к губам, сигнализируя Алану молчать, и другой рукой взяла его член, чтобы подвести его к открытой киске матери.

Когда он был идеально расположен прямо у входа в ее дырочку, мисс Хардинг кивнула Алану, крепко схватив бедра миссис Паркер.

Алан толкнулся вперед и силой засунул свой член в киску матери.

«Алан!» — взвизгнула миссис Паркер, ее спина выгнулась, лицо поднялось в шоке от ощущения внезапного, forceful вторжения члена сына в ее киску. Она оглянулась через плечо на сына, с выражением возмущения на лице. «Я твоя мать, ради бога! Вытащи этот пенис прямо сейчас!»

Вероятно, не лучшая идея была засунуть свой пенис в киску матери, но это не было его идеей. К тому же, Алекс и Рон трахали своих матерей. Было только справедливо, что он тоже должен трахать свою мать. С поощрением учительницы он быстро толкал свой член в и из тугой, влажной, цепляющейся киски матери.

«Алан, пожалуйста, прекрати... прямо сейчас», — ахнула миссис Паркер, ее тело вздрагивало с каждым толчком. — «Это так... неуважительно». Но с каждым толчком было очевидно, что ее сопротивление угасает, а возбуждение нарастает.

Возможно, это было из-за присутствия столько секса в воздухе, звуков миссис Теале и миссис Сандерс, с радостью принимающих члены своих сыновей, явно наслаждающихся тем, что большинство матерей отрицают.

Миссис Паркер начала сжимать и стискивать член сына мышцами своей киски, стараясь максимизировать ощущение того, что это член ее собственного сына трахает ее в киску.

Член мистера Брауна чувствовал, что вот-вот взорвется, его глаза были прикованы к губам киски дочери, выглядывающим из-за ее бедер. У Эмили был очень редкий куст, если это вообще можно было назвать кустом. Это было больше похоже на персиковый пушок, чем на настоящий рост. Это было очень удачно, поскольку то, что у нее было, не скрывало многого. Был просто этот маленький бледный белый холмик, разделенный нежной щелью. У Эмили была одна из самых милых, изящных, миниатюрных кисочек, которые ее отец мог себе представить. Он быстро пристроил свою головку у входа в ее маленькую влажную киску, прежде чем она могла дальше протестовать. «Держись спокойно, милая», — сказал он, — «папа будет плотно входить».

Эмили устремила глаза вперед, ее лицо поднялось, глаза широко раскрылись в шоке, когда она почувствовала, как пенис отца давит на губы ее киски. «Папочка! Боже мой! Ты не должен этого делать!»

Но мистер Браун был слишком чертовски возбужден и разгорячен, чтобы остановиться. Он должен был знать, каково это — засунуть свой член в девичью маленькую тугую киску дочери. Он знал, что это будет совершенно фантастично, и его не собирались отрицать, не на этом этапе, и он нажал вперед, головка протолкнулась мимо мягкого мясистого сопротивления молодой тугой киски дочери. «Черт», — ахнул он, почувствовав, как головка прошла и была мгновенно поглощена ее сжимающими влажными мясистыми складками.

«О, папочка!» — взвизгнула Эмили, оглядываясь через плечо на отца, — «Мама будет очень расстроена! Я точно знаю», — но она также крепко зажмурила глаза, так же крепко, как держала член отца своей киской, чувствуя, как он толкается внутрь. «Папочка, пожалуйста», — снова запротестовала она, но ее голос ахнул от удовольствия. Она инстинктивно терла свою киску о него, помогая ему вкрутить его как можно глубже.

«О папочка, да, да, поскорее, пожалуйста!» — взвизгнула Лиза, потянувшись назад, чтобы взять свою милую маленькую лютику, раздвигая нежные губы для отца, направляя его к ее влажной мясистой розовой щели, показывая ему точно, куда она хочет, чтобы он засунул свой член.

Мистер Льюис огляделся, с некоторым шоком наблюдая, как мистер Браун погружает свой член в киску своей дочери. Это было так чертовски неправильно, но его сердце не билось с таким волнением уже давно.

Он посмотрел на милую маленькую бледную попу дочери и непристойно раздвинутую щель, открытую для него, внутренняя мясистая влажная розовая киска Лизы блестела для его члена, готовая поглотить и потребить его.

Его жена, возможно, никогда не простит его, но он толкнул свой член вперед, чтобы силой войти внутрь. Ну, это не совсем было силой, поскольку Лиза была более чем восприимчива, но это точно ощущалось так, поскольку киска его дочери была такой чертовски маленькой. Прошло много лет с тех пор, как он чувствовал, что его член так плотно обнят.

«О папочка», — простонала Лиза и мягко добавила, — «ты такой большой».

Мистер Льюис улыбнулся сквозь скользкую, сжимающую, извивающуюся киску дочери. «Не лги своему отцу», — предупредил он. Ему, возможно, придется дать ей еще одну порку.

Лиза оглянулась на него и покачала попой, сжала киску, отвечая самым искренним голосом: «Нет, папочка, честно, ты намного больше, чем любой парень, который у меня был».

Это не был полностью удовлетворительный ответ для отца. Сколько у нее было парней? Он сильнее вонзил свой член, пробивая сжимающиеся, цепляющиеся мясистые складки. Это было как в первый раз, когда он занимался сексом с женой. Яблоко никогда не падает далеко от дерева. Он схватил Лизу за очень миниатюрную талию и смотрел, как его член исчезает глубоко внутри.

Джули оглянулась на отца, ее голос был полон покорного смирения: «Думаю, ты тоже должен вставить свой пенис в меня». Это казалось неизбежным. Она выгнула спину и приподняла попу для него, представляя себя, представляя свою киску, как лань для доминантного оленя.

Мистер Холл смотрел на непристойное предложение дочери своей изящной щели. Ясно, что ни одна дочь не могла бы подарить отцу более драгоценный подарок. Он сжал свой член и направил его к цели, капля предэякулята похотливо висела на кончике его головки.

«Будь нежен, папочка», — умоляла Джули отца.

«Буду, милая», — успокоил он, гадая, насколько неопытной может быть его дочь. Ни один отец не хочет навредить дочери, и уж точно не своим пенисом. Он осторожно пристроил его на место и затем толкнулся вперед.

«Ммммммм», — простонала Джули, почувствовав, как набухшая корона отца прокладывает путь внутрь.

Мистер Холл столкнулся со значительным сопротивлением, что, откровенно говоря, было приятно для отца. Он не был бы особенно счастлив, обнаружив, что киска его дочери была основательно вспахана. Он сжал ее бедра, наклонился вперед и сильно нажал, медленно продвигаясь все глубже и глубже внутрь. Это было, как будто он пытался втиснуться в перчатку на два размера меньше. К счастью, Джули была хорошо смазана и податлива.

«Джули», — прошептал он, — «ты такая тугая». Как только он это сказал, он понял, что, возможно, это неуместное замечание. Это не типичный комплимент, который дают дочери.

Джули оглянулась через плечо, чтобы объяснить: «Я была только с одним парнем, папочка, обещаю».

Это было трудно поверить, особенно для чирлидерши, но большинство отцов хотят верить, что их дочь довольно невинна, и ее киска громко и ясно говорила в ее пользу. Он ахнул в знак одобрения: «Это быть очень хорошей девочкой, Джули».

«Спасибо, папочка», — простонала Джули, когда почувствовала, как папа внезапно ворвался до конца в ее девичью киску, заполняя ее своим крепким отцовским жезлом.

«О моя драгоценная», — вздохнул мистер Холл. Его член не чувствовал себя таким хорошо, так туго сжатым, уже много лет.

«О папочка», — простонала Джули, — «что мы скажем маме?»

Прежде чем мистер Холл успел ответить, мистер Питерс предложил: «Может быть, Джули, тебе стоит позвонить своей матери и спросить, как она к этому относится».

«Что?!» — воскликнул мистер Холл, останавливая толчок, с членом почти полностью погруженным. Мистер Питерс явно любил думать нестандартно, но это должно быть слишком далеко, не так ли?

«Ну, конечно, почему бы и нет», — предложил он. — «Она звонила тебе по телефону, когда я заставил ее наклониться над моим столом, получая шлепки».

«Мистер Питерс!» — пожаловалась Джули. Она как-то надеялась, что мистер Питерс не расскажет отцу об этом. Ну, он хотя бы сохранил один секрет, а именно, что он тоже трахал ее. Она посмотрела на него взглядом, который, как она надеялась, выразит ее глубочайшее желание, чтобы он хотя бы это оставил при себе. Рассказ отцу об этом практически разрушил бы миф, что она была только с одним другим парнем.

«Я не, э-э, думаю», — ахнул мистер Холл сквозь свои толчки, — «это действительно... подходящее время... звонить ее матери».

Мистер Питерс улыбнулся. Это, возможно, зашло немного слишком далеко, но он не мог не думать, как мило было бы, если бы Джули разговаривала с матерью по телефону, пока отец трахал ее сзади.

«О боже, папочка, ты так хорошо меня трахаешь», — громко простонала Лиза, отвлекая мистера Питерса от обсуждения с мистером Холлом. Она извивалась и корчилась под отцом, как рыба, пойманная на крючок. Она давно гадала, каково это — чувствовать, как отец действительно трахает ее. Это была довольно нереалистичная фантазия, и все же теперь она сбылась. Никогда прежде она так не ценила свое образование в колледже. Жаль, что не все отцы могут позволить себе плату за обучение. Она дала отцу понять, что действительно очень, очень благодарна за его поддержку.

«Пожалуйста, сын, не останавливайся», — простонала миссис Паркер. Она начала наслаждаться присутствием члена сына в ее киске. Ее лицо покраснело от смущения за свое признание, свое осознание. Это была правда, которую так трудно признать, так трудно вынести, но явно такая правдивая. Возможно, в образовании колледжа есть что-то ценное, поскольку никогда прежде она бы даже не подумала о таком акте, не говоря уже о том, чтобы осознать, как сильно ей это понравится. Однако она оглянулась через плечо, чтобы подтвердить один момент. «Не дай Нане узнать об этом, Алан».

Нана была их именем для бабушки Алана. Ее собственная мать определенно не одобрила бы. «О, нет, мама, нет, не скажу», — успокоил Алан.

«Вот хороший мальчик», — ахнула она, толкая свою киску обратно к сыну, ее мягкая попа шлепала о его живот.

Алан сжал бедра матери и начал более сильно и пылко трахать ее в киску, богатый аромат ее женственности поднимался к его ноздрям. Он гадал, трахал ли отец ее так, сзади, над столом или партой. Он толкал и толкал, давая ей удовольствие, которое, как он знал, отец никогда не мог бы предоставить, а именно быть трахнутой собственным сыном.

Но он боялся, что удовольствие слишком чертовски интенсивно. Сможет ли он действительно сдержаться достаточно долго? Сможет ли он действительно удовлетворить мать? Никогда прежде сын не чувствовал большего давления.

Однажды в прошлом он сильно подвел ее, на игре в детской лиге, чемпионате, когда он был на бите, в нижней части девятого иннинга. Она уверенно улыбнулась ему, когда он шел к базе, давая понять, что полностью верит в сына, который, естественно, достигнет великих дел для своей матери. Но он грандиозно промахнулся по трем прямым подачам.

Она сказала ему, что все в порядке, что она все еще очень гордится сыном.

Но он знал, что подвел ее.

Это было значительно сложнее и, конечно, намного важнее. Он должен был убедиться, что мать достигнет оргазма раньше него. Ни один сын не хочет преждевременно эякулировать в первый раз, когда трахает мать. Ни один сын не хочет промахнуться, когда он на базе. Он наклонился над ней и потянулся под ее талию, подводя пальцы к ее киске, к ее набухшему женскому клитору, прижимая и тирая кончики пальцев о него, пока его член погружался и зондировал толстую мясистую дырочку матери.

«Алан!» — ахнула мать, почувствовав, как пальцы сына теребят ее клитор. — «Где ты научился...?» Но она не закончила предложение. Она знала, что это глупый вопрос, как только его задала, и, к тому же, не хотела слышать ответ. И, кроме того, разговоры не были тем, чего она хотела сейчас.

«Ммммммм», — простонала она с удовлетворением. Каждая мать так гордится, когда осознает, каким хорошим мужем будет ее сын. Она извивалась клитором на пальцах сына, тирая свою киску о его толкающийся член.

«Алекс», — ахнула миссис Сандерс, — «подожди, подожди...»

Алекс послушно остановился.

«Подожди, секунду», — повторила она, потянувшись назад рукой, чтобы остановить его. — «Подожди...» Она объяснила: «Ты просто такой, такой большой».

Алекс улыбнулся. Похоже, его мать не привыкла к члену такого размера, как его.

У Алекса были хорошие отношения с отцом, но они естественно соревновались, и отец все еще побеждал его почти во всех играх, во всех видах спорта, будь то гольф, рыбалка, даже баскетбол. Ну, похоже, теперь он превзошел отца в одном отношении, самом настоящем тесте мужской доблести.

Не то чтобы он собирался хвастаться этим перед отцом. Вероятно, это будет просто маленький секрет между ним и матерью, который, как он надеялся, они будут разделять, по крайней мере, время от времени. Он замедлил темп и более нежно, но все еще твердо нажал вперед, раздвигая киску матери так, как, похоже, никогда раньше не ощущалось.

У миссис Теале не было таких трудностей. «Это так хорошо, Ронни», — заскулила она. — «Ты такой хороший мальчик». Она оглянулась через плечо на сына. «Ты теперь хорошо трахаешь свою мамочку, Ронни».

«Да, мама», — послушно ответил Рональд, горбясь и тираясь, наклоняясь над попой матери, вбивая свой член в и из ее теплой, влажной, дрожащей киски. Рон знал, что ему чертовски повезло с такой матерью. Не так много матерей позволяют тебе их трахать, и даже те, что позволяют, вряд ли так же вовлечены и энтузиастичны, как его. Он обхватил ее тело руками и крепко сжал ее мягкие женские груди, пока его член так чудесно сжимался пульсирующей, трепещущей киской матери. Он, вероятно, не продержится долго, но, в отличие от Алана, не чувствовал давления. Если мать не кончит сейчас, он с радостью позаботится о ней вечером, как делал много раз раньше, даже вылизывая, посасывая и покусывая ее клитор и киску, пока она смотрит свое любимое телешоу, пока она не потеряется в дрожащем оргазме.

Миссис Паркер чувствовала характерное дрожание в своей киске. «О, малыш», — взвизгнула она, — «мамочка сейчас кончит».

«Шлепай меня, пока делаешь это, папочка», — взвизгнула Лиза, — «Я такая плохая девочка, трахаю своего папочку. Он должен дать мне большую плохую порку».

«Да, дорогая», — ахнул мистер Льюис, чувствуя себя так близко к тому, чтобы выпустить, но стараясь сделать дочь счастливой. Он всегда был таким податливым, уступая каждому ее капризу.

ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП!

Он шлепал ее крошечную бледную попу правой рукой, продолжая вбивать свой член в и из ее драгоценной маленькой извивающейся киски.

«О папочка, это так хорошо! Ты так хорошо меня шлепаешь!» — взвизгнула Лиза, ее попа танцевала и вращалась с жгучей похотью, подпрыгивая вверх и вниз на тяжелом толкающемся члене отца.

ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП!

«О папочка, да, научи свою маленькую девочку уроку. Такой хороший и порядочный папочка!»

Эмили и Джули не привлекала мысль быть отшлепанными одновременно с трахом, и их отцы не приняли намек от мистера Льюиса. Эмили, однако, хотя бы предложила отцу что-то.

«Папочка», — умоляла Эмили, — «Засунь палец мне в попу. Мне это так нравится».

Это было определенно сюрпризом для мистера Брауна. Он не совсем знал, откуда у дочери такой интерес. Уж точно не от матери, насколько он знал. И он не считал, что ей стоит позволять парням делать это. Она могла бы заработать довольно плохую репутацию, желая, чтобы парни засовывали туда вещи. Ему придется поговорить с ней об этом, когда они вернутся домой, но в данный момент он сделал, как просила дочь, и подвел палец к ее сморщенному маленькому бутону, начиная ласкать и щекотать его кончиком пальца.

«Папочка!» — взвизгнула Эмили, достигая новых высот от дополнительной стимуляции. Она потеряла всякое чувство приличия и хороших манер и похотливо, непристойно насаживалась на член отца, ахая: «Засунь его, папочка! Засунь палец в мою попу!»

Мистеру Брауну потребовалась некоторая ловкость, но он сумел просунуть хотя бы кончик указательного пальца в ректум дочери, продолжая трахать ее сзади. Он определенно должен будет попробовать это позже с женой. Возможно, старшее поколение действительно может чему-то научиться у младшего.

«О да, папочка», — ахнула Эмили. — «Тыкай в попу своей маленькой девочки, пока трахаешь меня. Я так тебя люблю, папочка».

«О отец», — внезапно воскликнула Джули, — «Я сейчас кончу. Я не могу с этим справиться. Пожалуйста, кончи со мной, папочка, пожалуйста!»

«Да, дорогая, да», — ответил отец. — «Папочка тоже кончит, прямо в твою бесценную маленькую киску».

«О, папочка, да», — ахнула Джули, — «дай мне почувствовать, как он брызжет внутри. Я хочу чувствовать, как твой большой твердый член брызжет и плюется внутри меня».

«Мама», — ахнул Алан, — «Я тоже сейчас кончу».

«Внутрь», — проинструктировала миссис Паркер сына, когда ее тело начало дрожать от оргазма, — «кончи в вагину своей матери. Наполни меня своей горячей, густой штукой».

Алан не представлял, что мать будет говорить так грязно, но матери обычно не ведут себя как матери, когда достигают оргазма.

Он наклонился над мамой и крепко сжал ее бедра, когда его член дернулся и затем выплеснул большой ком горячей липкой спермы глубоко в киску матери. «Вот, мама, все для тебя», — простонал он, его разум затуманился оргазмом, пока его член многократно дергался и плевался глубоко внутри нее.

Как странно, но так замечательно, подумала миссис Паркер, чувствуя, как сын наполняет ее киску спермой, спермой, которая сама по себе произошла от заряда, который она получила много лет назад.

«Я тоже, мама», — внезапно воскликнул Алекс, звук и вид Алана, кончающего в киску своей матери, также подтолкнули его к краю. Он выплеснул большой поток клейкой спермы.

«Боже мой», — ахнула миссис Сандерс, почувствовав взрыв спермы в ее киске, за которым последовал еще один, и еще один, и еще один, и внезапно она тоже почувствовала, как ее ноги дрожат и трясутся, когда оргазм захлестнул ее, колени дрожали, пока волны блаженства пульсировали по ее телу, ее киска наполнялась и переливалась густой белой кашицей мальчишеской спермы, стекающей по ее дрожащим ногам. «Боже мой, боже мой», — повторяла она, чувствуя себя такой наполненной, такой переполненной, такой удовлетворенной.

«На мое лицо», — предложила миссис Теале, прекрасно зная, что ее сын вот-вот кончит. Мать становится очень хороша в чтении сигналов своего сына. Она соскользнула с его члена, повернулась и опустилась на колени перед дергающимся членом сына, как раз когда большая струя белой спермы выстрелила в воздух и брызнула по ее лицу, от лба, через ресницы, вниз по щеке и затем через губы. Она всегда была так довольна тем, как ее сын выпускает свои заряды. Это часто было с такой силой и энергией; было так приятно быть с кем-то таким молодым и энергичным. Она очень любила своего сына и теперь могла продемонстрировать эту любовь, откинув лицо назад и улыбаясь, пока струи, брызги и всплески спермы лились на ее щеки, нос, рот, лоб и глаза. Ее сын устраивал настоящий беспорядок, но на этот раз он не получил бы выговор. Хотя она могла заставить его поцеловать мамочку после.

Мистер Холл жил только ради удовольствия своей дочери и выпустил большой поток отцовской спермы глубоко в киску дочери. «Вот сперма папочки, Джули. Прими все, как хорошая девочка».

«О, спасибо, папочка, спасибо, спасибо, спасибо», — повторяла Джули сквозь волны своего оргазма, словно он купил ей новое платье или даже новую машину. Она никогда не чувствовала себя счастливее в своей жизни. Это, конечно, естественное состояние любого оргазма, но этот был поистине особенным, поистине уникальным.

Джули рухнула на стол и грациозно улыбнулась, принимая сперму отца. Их отношения временами были сложными, споры из-за мобильного телефона, возможно, были лишь симптомом более широкой проблемы. Но все это теперь было забыто, поскольку отец и дочь соединились в гармоничном блаженстве. В тот момент они оба поклялись быть более верными, прощающими и искренними друг с другом.

«О черт», — ахнул мистер Браун.

Эмили импульсивно прощебетала: «Брызни мне на дырочку попы, папочка!»

Мистер Браун узнавал о своей дочери множество новых вещей. Вещей, которые обычно отец никогда не узнает. Это упражнение оказалось очень откровенным и проницательным. Он вырвал свой член из киски дочери, издав громкий хлюпающий звук, когда он выскользнул из тесных скользких объятий, комья женских соков выливались с освобождением его члена.

Это была определенно странная просьба, но мистер Браун слышал от дочери и более странные вещи. Хотя, на самом деле, это было не совсем так. Даже ее просьба о татуировке не приближалась к желанию, чтобы отец кончил ей на дырочку попы. Он сжал свой член в руке и нацелился на ее милый сморщенный анус.

Эмили помогла отцу, потянувшись назад и раздвинув щеки, открывая все, а затем хихикнула, почувствовав, как горячий липкий спрей отца брызнул на чувствительные завитки ее ануса. Ей так нравилось, когда парень брызжет туда, и почему-то она чувствовала себя в безопасности, раскрывая отцу свой маленький излюбленный грешок. Девочка может рассказать отцу почти все, не так ли?

Мистер Браун с трудом сохранял устойчивость ног, точность прицела. Однако он намеренно позволил части своего спрея брызнуть на бледные щеки попы дочери. Миссис Браун никогда не разрешала ему этого, и не так много отцов получают шанс выплеснуть на голые попы своих дочерей. Это действительно было очень красивое зрелище и не менее особенный момент.

Эмили, похоже, не возражала. Она покачивала попой, чувствуя, как горячая липкая субстанция отца льется на ее попку. Она вспомнила, как в детстве папа устраивал ей атаки щекотки. Иногда это длилось так долго, что она думала, что описается. Ее киска теперь была так же воспалена, хотя по совсем другой причине, и она хихикала, хихикала и хихикала.

Лиза, как и миссис Теале, освободила свою киску от члена, чтобы повернуться и встретиться с ним лицом к лицу, но не совсем по той же причине. «Я хочу, чтобы ты кончил мне в рот, папочка», — воскликнула она и улыбнулась ему своими искрящимися зелеными глазами, обхватывая губами губы его головки и пальцами ствол, доя толстый скользкий член отца.

Ей не пришлось долго ждать. Глаза Лизы были такими милыми, такими манящими. Мистер Льюис быстро почувствовал неизбежное давление, нарастающее в его чреслах, достигающее пика в его головке, а затем выплескивающее в ее рот взрыв вязкой густой белой массы.

Глаза Лизы широко раскрылись от шока. Это был такой внезапный огромный ком спермы, что на мгновение застал ее врасплох.

Но вкус был очень, очень приятным. Возможно, это было что-то генетическое, что-то в сперме отца, что кажется дочери особенно вкусным. Что бы это ни было, она ухмылялась через член во рту, любяще глядя в полузакрытые глаза отца, затуманенные похотливым удовольствием, пока он выпускал комья и сгустки субстанции глубоко в ее рот.

Лиза переместила пальцы к его яичкам, доя их за каждую последнюю вкусную каплю.

Мистер Льюис пьяно улыбнулся дочери, его разум затерялся в опьяняющем удовольствии. У него действительно была очень замечательная дочь. Ни один отец не мог бы быть более гордым. «Я тебя люблю, милая», — ахнул он.

Лиза выпустила головку изо рта, длинная линия спермы тянулась от ее губ, вися в воздухе, как спасательный трос между членом отца и ее языком. Она оборвалась, когда она ответила: «Я тоже тебя люблю, папочка».

Мистер Питерс улыбнулся. Ему так нравилось сближать семьи.

Надеюсь, вам понравилось! Я понимаю, что эта тема не для всех, но надеюсь, я предоставил достаточно предупреждений, чтобы вы могли ее избежать.

— - -

Это перевод рассказа Parent-Teacher-Student Conference от автора Charles Petersunn. Заранее выражаю благодарность за оценки и комментарии.