Меня зовут Моника.

Я француженка с итальянской кровью.

Высокая, с мягкими, полными бёдрами, тонкой талией, которую хочется обнять одной рукой... а второй — держать мою шею.

Грудь — третий размер, силикон. Не для показухи, а потому что я люблю своё тело и знаю, как сделать его ещё более идеальным. Даже под пиджаком, даже в зале суда — они видны. И они говорят за меня.

Когда я вхожу — в белой рубашке, с одной пуговицей расстёгнутой чуть смелее, чем требует протокол — мужчины поправляют галстуки. Женщины прикусывают губу.

Я это вижу.

И не скрываю улыбку.

Я родилась в Лионе.

Была «правильной». Умной. Воспитанной.

Но моё тело проснулось раньше ума.

Первый оргазм — в 14. С подушкой. В ванной.

Первый настоящий — в 19. С латиноамериканцем, который открыл меня. Настоящую. Глубоко.

Он показал, что язык может входить не только в рот. Что пальцы могут доводить до безумия. Что секс — это не акт. Это язык, на котором разговаривает тело.

С того момента я поняла — хочу большего.

Не просто ласки. Не просто нежности.

А силы. Контроля. Власти. Или подчинения — но только тому, кто достоин.

Я выбрала юриспруденцию.

Точность. Уверенность. Право.

На втором курсе я встретила Константина — моего преподавателя.

Он был старше.

Гораздо.

Но спокойный. Мудрый. Уравновешенный. Он держал меня, когда я падала.

С ним я чувствовала себя в безопасности.

С ним я закончила университет с красным дипломом.

С ним я создала семью. Родила детей. Построила дом.

Всё — как надо.

Я защищала женщин в суде.

А сама — защищала себя от мужчин, которые хотели мною обладать.

Но не знали, как держать меня за талию, как врываться в меня ночью, как заставить меня дрожать и просить ещё.

Потом была свадьба.

Элегантная, красивая, по всем правилам.

Белое платье. Прекрасные слова. Слёзы родителей.

Он стоял рядом — такой спокойный, взрослый, уверенный.

Я смотрела на него и верила: всё будет правильно. Всё будет хорошо.

Потом был медовый месяц.

И он...

Тихий. Нежный.

Но без жара.

Без настойчивых пальцев на внутренней стороне бедра.

Без страстного голоса, приказывающего:

Потом — дом.

Прекрасный.

С садом. С камином. С кружевными шторами.

Мой очаг. Моя стабильность.

Дети.

Мои мальчики.

Моё счастье.

Моя миссия.

Муж.

Добрый. Заботливый. Умный.

Никогда не изменял.

Никогда не кричал.

Никогда не бил по столу.

И...

Никогда не врывался в меня с рычанием, как зверь.

Никогда не прижимал меня к стене, срывая одежду.

Никогда не кончал мне на живот с криком: «Ты моя. Поняла?»

Был уют.

Была стабильность.

И была тишина.

Та тишина, которую сначала принимаешь за покой.

Потом — за норму.

А потом...

Она становится холодной. Скользкой. Пресной.

Как вода, в которой варится суп без соли.

А я — живая.

С телом, которое всё ещё помнит вкус мужских рук.

С кожей, которая тоскует по ожогам от страсти.

С животом, который ноет не от боли, а от голода.

Голода по настоящему мужскому вторжению.

И тогда я начала просыпаться.

Медленно. Осторожно.

Сначала — фантазиями.

Потом — вибратором.

Потом — сдержанными мыслями, когда подруги говорили:

«Ты не представляешь, как это волшебно

Сильнейшие чувства начинали обладать мною.

Я не просто хотела.

Я жаждала.

Безумно. Неистово. На грани.

Иногда...

Я просто стояла у зеркала.

В одних чулках. Без трусиков. В пиджаке.

Смотрела на себя — и знала:

Мне нужно, чтобы меня использовали.

Жёстко. Без слов. Без любви.

Просто взяли.

Я хотела быть на коленях.

Чтобы пальцы сжали затылок.

Чтобы рот мой раздвинули, как щель между ног.

Чтобы трахали в горло — до слёз, до рвоты, до дрожи.

И чтобы я вцеплялась в бёдра — не чтобы остановить, а чтобы не отпускали.

Мне хотелось этой энергии.

Настоящей. Мужской.

Сильные руки. Грубый голос.

Половой член — большой, тяжёлый, пульсирующий.

Я для него была готова на всё.

Глотать. Стоять. Раздвигаться. Раскрываться.

Это было как божественное наваждение.

Эти фантазии затмевали разум.

Это было сильнее усталости, забот, семьи, приличия.

Я не могла насытиться.

Я покупала всё новые и новые игрушки.

Пробовала больше, жёстче, глубже.

Ставила двойные стимуляторы.

Садилась на дилдо на стуле и включала вибратор на клитор.

Но не хватало...

Мяса. Весомости. Мощи. Реального вторжения.

И в какой-то момент...я хотела больше расширяться раскрепоститься почувствовать что-то необычное у меня переполняли эмоции чувства

Я начала носить анальную пробку. Постоянно.

Целый день.

Под одеждой.

Во время дел.

На встречах.

На приёмах.

Даже в зале суда.

И никто не знал.

А я ощущала этот огонь между ягодиц,

эту тяжесть, эту пульсацию...

Я себя готовила. К большему.

К тому, что должно было случиться.

Когда кто-то наконец придёт — и просто разорвёт меня на части.

Больше всего меня сводила с ума то что творилось с моими подругами

Марк был... не мой тип.

Слишком самоуверенный. Слишком молодой. Слишком свободный.

Тридцать лет.

Чёрный кабриолет. Часы, как полгода её зарплаты.

Но дело не в часах. Не в машине.

В его взгляде был огонь.

Он смотрел не в лицо — а вглубь.

Так, как будто уже трахал. Без защиты. Без разрешения. Взял — и ушёл.

Но самое безумное...

Это были слухи.

Размер.

23 сантиметра.

Толстый. Жилой. Мощная головка.

Уже само его присутствие пахло сексом.

От него шёл аромат страсти, возбуждения и чистой, нечистой похоти.

Он переспал со всеми её подругами.

С Клер — в примерочной, где она сама сказала ему: «Сними с меня это всё, я не вынесу.»

С Лаурой — в её супружеской кровати, под фотографией мужа.

С Сабин — в темноте у бассейна, на коленях, пока гости пили шампанское.

Каждая рассказывала по-своему.

Но финал был одинаков:

мокрая простыня.

Слабость в ногах.

И он — уже одетый, у двери.

Без привязанности. Но с отпечатком внутри.

— «Марк — как наркотик. После него не хочется даже мужа.» — говорила Клер.

— «Он раздвигает тебя, и всё. Ты исчезаешь. Растворяешься. Ты — не ты.» — добавляла Сабин.

А Лаура...

— «Он просто раздвигает — и ты растворяешься и тебя нет. Ты не контролируешь себя.» — сказала

— «Он трахал меня в зад, смотря в глаза моему отражению в зеркале. И я умоляла его не останавливаться.» он заполнял меня так мощно я чувствовала как его член долбил меня а потом сильное электричество замкнуло во мне по всему телу я взорвалась в конвульсиях оргазм был настолько мощный что я просто не удержалась на ногах я рухнула прямо на колени

Моника слушала.

Смеялась.

Кивала.

Но внутри...

Горело. Всё.

Она не имела права хотеть его.

У неё семья. Муж. Уважение. Статус.

И она не из тех, кто открывает ноги перед первым же альфа-самцом.

Но когда он вошёл в ресторан...

Прошёл мимо...

И посмотрел...

Не в глаза.

А на грудь. На шею. На губы.

Моника почувствовала, как её тело само отозвалось.

Бёдра напряглись.

Пульсация.

Сокращение внутри.

Как будто влагалище само узнало того, кто должен войти.

И она...

не знала, что бы сделала.

В ней всё крутилось.

Муж.

Дети.

Жизнь.

Но плоть — предатель. Плоть уже выбрал

ну это все бы когда-то случилось если не тот случай. .

Это была вечеринка у Лауры.

Светская. Уютная.

Все свои.

Я пришла с Константином.

Как всегда — в роли идеальной пары:

он — в костюме, уверенный, сдержанный;

Я — в чёрном шёлковом платье, с разрезом по бедру и шейной цепочкой, как намёком на то, чего никто не должен знать.

Я была без нижнего белья

но самое интересное я была с интимным аксессуаром анальная пробка просто сводила меня с ума.

Все общались.

Смеялись.

Пили вино.

И тогда появился он.

Марк.

Он прошёл сквозь комнату медленно.

Поздоровался с Константином — крепкое мужское рукопожатие.

а потом

С Лаурой — глазами.

Взглядом, от которого у неё по пояснице прокатился жару неё её муж был рядом

Он не знал.

Она знала.

Её муж рассказывал что-то про архитектуру.

А она чувствовала, как между ног собирается тепло.

Марк взял бокал, сел напротив меня

И молча наблюдал.

Не стесняясь смотрел на всех

Он раздевал меня глазами, пока муж сидел рядом.

А потом, когда все перемешались между комнатами,

кто-то ушёл на террасу, кто-то к пианино —

Я пошла за вином в боковую кладовую.

И он... оказался там. Рядом.

Полумрак.

Мы вдвоём.

А за стенкой — муж.

Разговоры. Смех.

И тишина между ними. Но такая, что у меня заложило уши.

Он подошёл.

Не прикасаясь.

Стал за спиной.

Его дыхание — на шее.

— «Твой муж — милый. Приятный. ))))

((Но он ведь не знает, какая я мокрая )), подумала я про себя и когда на тебя просто смотрят,

Мои руки дрожали, я едва удержала бутылку.

его взгляд прошел вдоль моей молнии.

Остановился на бедре.

Я замерла от возбуждения

— «Расстегни. Только чуть. Я хочу почувствовать, как ты дышишь, когда рядом твой муж.»

Я не могла в это поверить. Но и не уходила.

это было так неожиданно и дерзко

— «Тебе ведь этого не хватает, Моника.

Быть на грани.

Прямо сейчас.

Когда он может войти.

Когда ты чувствуешь — что предаёшь.

Но ещё сильнее — чувствуешь, как тебя живую тянет ко мне.»

Я расставила ноги и повернув голову посмотрела на него и кивнула сама не поняла как

Он взял за талию.

Сжал.

Плотно.

И прошептал:

Я не знала, что он хочет делать.

Каждая деталь моего образа была продумана.

Платье — облегающее.

Разрез — выше, чем обычно.

Никакого белья.

Ничего, кроме скрытого прикосновения внутри.

Анальная пробка — толстая, почти полностью заполненная, но ощущалась в каждом шаге.

С каждым движением бедра — лёгкий толчок, тяжесть, будто кто-то уже взял меня

Тайна внутри.

Этот маленький вулкан.

Пульсирующий. Настроенный.

Готовый взорваться от одного слова.

И именно в этом состоянии я хотела себя чувствовать — я пришла с мужем.

В образе — идеальной жены.

Сдержанной.

Улыбающейся.

Но горящей. Изнутри.

Он посмотрел на меня не как мужчина.

Как охотник, который почувствовал, что дичь уже сама пришла в капкан.

Я Просто раздвинула ноги. Чуть. Почти незаметно.

Платье натянулось на ягодицах.

И он понял:

там — пусто.

Никакого белья.

И что-то ещё. Что-то тяжёлое, скрытое, интимное.

Я дышала неровно.

Не от страха.

От возбуждения.

Он Молча.

Не прикасаясь.

Но его тепло уже обжигало мне спину.

— «Ты носишь это... ради меня?» — прошептал он.

Я кивнула и закрыла глаза.

Ответ был в также в моем дыхании.

В дрожи плеч.

В том, как напрягся живот.

Он тронул меня туда

потом выдохнув:

— « ты готова? — просто нагнись.

И я сделаю с тобой всё, о чём ты мечтаешь.

Всё, что у тебя... уже внутри.»

Я стояла.

С закрытыми глазами.

Пульсация между ног. Толчок внутри. Лёгкая влага.

И... желание, которое уже нельзя было остановить.

Он раздвинул меня молча.

Уверенно. вытащил анальную пробку,

Так, будто делал это уже не раз.

Так, моё тело предавало меня,

моя анальная дыра зияла будто именно

он и должен был войти.

Не нежно.

Не мягко.

А с намерением. С весом. С правом.

Когда он вошёл, я не думала.

Я отключилась.

Меня не было — остались только ощущения.

Резкий вход.

Толчок.

Оглушающий жар.

Я выдохнула резко, как будто мне вошли в солнечное сплетение.

Он взял меня за талию, крепко, как за поручни.

И начал двигаться.

Ритмично. Точно.

Каждое его движение — не ласка.

а Удар.

Импульс.

Приказ.

Мои пальцы сжались на полке.

Я наклонилась, вся открытая, вся отданная.

А он долбил меня всё глубже.

Всё сильнее.

Всё быстрее.

Я чувствовала, как ягодицы шлёпаются об его бёдра.

Как мои груди качаются под платьем.

Как в животе собирается жар, который вот-вот взорвётся.

Он схватил меня за волосы, оттянул назад.

И прошептал в ухо:

— «Ты мечтала об этом, сука.

Ты ждала этого дольше, чем сама себе призналась.

А теперь — прими это. Всё. Без остатка.»

И я... принимала.

Я шептала «да», даже если губы молчали.

Я поджимала бёдра, чтобы он врезался ещё глубже.

Я царапала стену, потому что иначе бы закричала.

Когда он начал входить сильнее, как будто вколачивал свою ярость в мою плоть —

я дрожала вся.

Колени подкосились.

Мышцы живота судорожно сжались.

И оргазм...

пришёл, как взрыв.

Как цунами.

Как удар молнии.

Я закусила губу, чтобы не закричать.

Не стонать.

Но не от боли.

От абсолютной, тотальной правды своего тела.

Он вбился в меня до конца.

И замер.

А я...

вся трясущаяся, обессиленная, влажная, мокрая, раздавленная — и бесконечно благодарная.