— Знаешь что, приятель, давай-ка мы с тобой всё же кое-что раз и навсегда проясним...

С этими словами я склонился к Штруделю, высунул мордочку зверька из пакета с наверняка очень вкусными семенами Мередийского папоротника и принудил его взглянуть мне в глаза.

Затем выпрямился во весь рост, расстегнул штаны и вывалил перед ним своё внушительное хозяйство. Тот от неожиданности едва не подавился лакомством. Бедняга шарахнулся от меня и испуганно задрожал. В его взгляде было столько осуждения и негодования, что я поспешил спрятать свои причиндалы обратно в портки.

— «Гм, похоже, и правда бракованный...» – подумал я.

— «Да ты и сам, как я посмотрю, тоже!» – неожиданно услышал я прямо в голове дерзкий ответ.

— Ладно, прости. Но я должен быть уверен, что от тебя не стоит ждать подвоха в неподходящий момент. – сказал я уже вслух и погладил его по шёрстке.

Он ничего не ответил, лишь на мгновение довольно прищурился и снова запустил свой губастый рот в пакетик с любимыми семенами. Тот факт, что он не говорит, зато понимает речь и при этом может внушать свои мысли на расстоянии, очень меня заинтриговал.

— Не обижайся... – гладил я милашку по холке. – Ты же знаешь, что мне ничего такого от тебя не нужно. Но и ты пообещай мне тоже никогда больше не воздействовать на меня этими своими штучками.

— «Угу.» – услышал я промо в голове, хотя уши мои не воспринимали ничего кроме аппетитного чавканья.

— Да ты кушай, кушай. И я с тобой сейчас чего-нибудь перекушу.

Пока мы завтракали, я рассказал своему необычному приятелю немного о себе. А он поведал мне о своей, как вы уже догадались, не слишком завидной судьбе. Оказалось, за свою не такую долгую жизнь он побывал уже в разных мирах и сменил шестерых хозяев. Я, стало быть, у для него седьмым.

— «А с этим числом мне обычно везёт!» – шутливо заметил зверёк, опустошив пакет с зёрнами, и принялся умываться.

— Мне тоже. – согласился я и отхлебнул гоголь-моголь из дюжины перепелиных яиц. – И хорошо бы нам с тобой использовать это везение для одного важного дела.

— «Какого дела»?

— Важного. Нам с тобой нужно во что бы то ни стало отыскать и вызволить одну девушку. Она не местная, она...

— «Знаю, белокожая. Это её мы видели в твоём сне?»

— Ого! Так ты и сны мои видишь?

— «Вижу. Так это она?»

— Да... То есть не совсем. Это была Ирэн, её тоже надо найти и вызволить...

— «Не слишком ли много девушек для одного старого гоблина?»

— Слушай, не начинай! Просто если мы найдём одну – найдём и другую. А может, и всех остальных. В беду они попали, понимаешь?

— «В беду – это плохо. Надо помогать, если в беду!»

— Вот и я так считаю. К тому же... А, ладно, забудь!..

— «Чувства у тебя к ней, понимаю...»

— Да какие там чувства! Просто...

— «Вот и ты тоже не начинай. Ладно?»

— Ладно...

Зверёк устыдил меня как плаксивого школьника. Если бы я был человеком, то, наверное, покраснел бы. А так как у гоблинов кожа зелёная, то мы в такие моменты желтеем.

— «В общем, я знаю, как её найти.»

— Как знаешь?! Откуда?! И ты, кстати, о какой из них: о той, к которой чувства, или...

— «Нет, не о ней. И даже не о той, что была привязана к камню. Я о той, которая притворялась троллем в твоём видении.»

— Вот так поворот! Но я не её ищу, я её даже не знаю.

— «Да. Но она точно связана с теми, кого ты ищешь.»

— С чего ты это взял?

— «А с того, что прочёл в её глазах очень странные воспоминания, когда ваши с ней взгляды встретились. Мне кажется, она служит тем, кто похищает девушек.»

— Гм, интересно. Об этом я не подумал. А ведь о том же говорит и факт её участия в странной оргии...

— «Вот именно.»

— А что это там вообще такое было? Причём тут Тролль и эти озабоченные похотуны?..

— «Не знаю. Но примерно знаю, где это происходило.»

— И где же это происходило, по-твоему?

— «Далеко. Туда лететь надо.»

— Лететь? На чём лететь?.. Только не говори мне...

— «А вот и скажу. Да, именно на дирижабле.»

— Нет-нет-нет! Даже не уговаривай! Я с детства боюсь этих хреновин! С тех самых пор, как увидел, как одна из них загорелась и взорвалась прямо в воздухе.

— «Это было давно и неправда.»

— Ещё какая правда!!!

— «Хорошо, правда. Но это было очень давно. Тогда их наполняли водородом, а теперь – гелием.»

— Гелием? А он ведь не взрывается и даже не горит, да?

— «Не-а. И ты лучше меня это знаешь.»

В общем, уболтал он меня отважиться на это дальнее путешествие по воздуху. Ведь я был готов если не на всё, то на многое ради исполнения взятой на себя благородной миссии Лулу и других несчастных жертв похищения!

Сборы не заняли много времени. Я покидал в рыжий кожаный чемодан носки и рубашки. Прихватил на всякий случай и небольшой походный наборчик для магических манипуляций. Элементы боевой магии я могу исполнять, что называется, голыми руками. А вот случись применить на практике что-то из креативной, эфемерной или иной нематериальной области – тут уж без артефактов никак.

Тем же вечером мы отправились на аэродром. Когда покупали билет, мне сообщили, что с домашним зверьком на борт пройти можно, и даже доплачивать за это не надо. Однако питомец обязательно должен быть на поводке.

Штрудель, конечно, недовольно фыркал и ворчал, пока я прилаживал ему купленную здесь же, прямо в здании аэродрома, новенькую кожаную шлейку. Да мне и самому, признаться, было неловко так поступать со своим новым другом, однако выбора у нас не было.

На лётном поле дул сильный ветер. И чем ближе я подходил к привязанному четырьмя тросами к земле огромному, похожему на летающий кит, дирижаблю, тем сильнее колотилось моё сердце. И никакие телепатические наставления Штруделя о его надёжности и безопасности на меня не действовали.

Всё, правда, изменилось, когда мы подошли к трапу, ведущему в гондолу. У его подножья нас встречали две стюардессы в строгих брючных костюмах фиолетового цвета. Их лучезарные улыбки вселили в меня спокойствие. А изящные пилотки на их головах и вовсе навевали некие эротические ассоциации.

Одна была уже в возрасте. Помоложе меня, конечно, но всё-таки. А вторая – лет восьмидесяти от роду, совсем ещё девочка по гоблинским меркам. И как ей только доверили такую ответственную работу?

Вместе с другими пассажирами мы вошли в салон и заняли места согласно купленным билетам. Собственно, место у нас со Штруделем было одно – он сидел у меня на коленях.

Вскоре зажужжал ходовой двигатель, и судно стало готовиться к взлёту. Перед этим стюардессы подошли к каждому, чтобы угостить лакричной карамелькой и заодно удостовериться в том, что привязной ремень застёгнут.

С нами общалась как раз та малолетняя. Ох, какая же она свежая и аппетитная! Кожа на её груди и руках имела светло-изумрудный оттенок, что у нас является признаком молодости и красоты. Пряди её длинных, пепельного цвета волос струились волнистыми потоками из-под головного убора и украшали округлое лицо с ярко-жёлтыми глазами, высоким гладким лбом и миниатюрным, вздёрнутым вверх носиком. А на пухленьких щёчках проглядывал лёгкий нежно-лиловый румянец.

Давненько я не встречал среди наших девушек таких красоток! У меня даже невольно стали возникать на её счёт весьма нескромные мысли. Их тут же прочёл мой приятель и стал трясти головой – он так делает, когда ему смешно.

— У вас всё в порядке? – участливо поинтересовалась бортпроводница, нахмурив свои щетинистые бровки.

— Да-да, не беспокойтесь! Мой друг просто боится летать. – соврал я, приписав зверьку собственную фобию.

— Уверяю вас, всё будет хорошо. – с доброй улыбкой ответила девушка. – Ведь наш капитан – настоящий мастер своего дела!

Она трижды ласково погладила по голове сидящего у меня на коленках Штруделя, а потом, будто бы невзначай провела ладонью и по моей ноге, причём довольно высоко, если вы понимаете, о чём я. Это было крайне приятно, и широкая довольная улыбка сама собой вдруг растеклась по моей старческой физиономии.

Взлетели мы плавно и как-то неожиданно скоро. Я и не заметил, как земля осталась далеко внизу. Мотор гудел спокойно и равномерно, неся наше воздушное судно в направлении стольного града. Говоря точнее, затерянного в просторах океана вулканического острова, в подземных недрах которого и скрыт кипящий жизнью большой город.

Давненько я там не бывал. Летел тогда и думал, о том, что нового и необычного там увижу. Как, должно быть, преобразилась за истекшие века его архитектура, какие новые технологии служат теперь его многочисленным, привыкшим к комфорту жителям... Ну, нормальные ведь мысли, правда же? Но Штруделю они почему-то пришлись не по нраву, и он стал меня донимать.

Вернее, я не сразу понял, что это его проделки. Просто в какой-то момент осознал, что думаю уже не об острове, а о Ханне. Это имя я прочёл на бейдже нашей хорошенькой стюардессы. Сначала моё воображение рисовало её хоть и небольшие, но крайне привлекательные груди. А потом я не мог отделаться от фантазий о её аккуратной попочке и наверняка пока ещё очень тугой киске.

— Это ты опять балуешься? – обратился я к своему попутчику.

— «Я не балуюсь. Я делом занимаюсь.»

— В каком смысле? Ты же обещал! Зачем ты внушаешь мне все эти шальные мысли о той желтоглазенькой красотке? Разве это не баловство?

— «Нет. Потому что она знает что-то важное, и тебе следует познакомиться с ней поближе.»

— Что же она такое может знать? Да как ты вообще это понял?

— «Очень просто – мысли её прочёл, когда она меня гладила.»

— Ну, конечно. И как я сам не догадался! А тебе самому не кажется, что как-то многовато в последнее время вокруг удачных совпадений?

— «Не кажется. Потому что это вовсе не совпадения! Она действительно видела, как земных девушек перевозят в этом дирижабле.»

— Хочешь сказать, она тоже в деле?!

— «Нет, не думаю. Но ей определённо угрожали, чтобы она молчала.»

— Так почему ты решил, что она мне что-то расскажет?

— «Потому что она уже давно хочет с кем-нибудь этим поделиться. Просто никак не может найти того, кто ей как следует заплатит за эту информацию.»

— Ты уверен в этом?

— «Убеждён.»

— Гм, и какую же сумму мне стоит ей предложить?

— «А я не говорил про деньги. Я имел в виду несколько иное вознаграждение. Она давно не спаривалась и сейчас очень остро этого жаждет.»

Тут следует кое-что пояснить. Дело в том, что это у вас, людей, принято, чтобы заинтересованность в сексе проявляли особи мужского пола. Ну, во всяком случае, со стороны должно так казаться. У нас же, гоблинов, – всё строго наоборот.

То есть это у вас в кино роковой блондинке нужно соблазнить секретного агента, чтоб выведать у него какую-то тайну. А у нас, чтобы узнать у девушки секреты, вполне себе уместно предложить ей качественный перепихон без обязательств. Да, я серьёзно! За яркий оргазм на твёрдом члене многие их них готовы не только выболтать всё, что уже знают, но и выведать это, если потребуется.

Короче говоря, идея Штруделя вовсе не была лишена смысла, и я всерьёз стал её обдумывать. Сложность была в том, что Ханна находится сейчас на работе. Впрочем, если всё обстоит именно так, как описывает мой приятель, это её не остановит. Потому что пресловутый спермотоксикоз вашего самого озабоченного мачо – ничто по сравнению с похотью, что дурманит разум нашим шальным молодкам.

Дело было за малым – используя все свои обаяние и опыт, укрыться где-нибудь в уютном местечке на борту с этой стюардессочкой и как следует унять там её буйное либидо. А уж за ней, я уверен, не заржавеет – выложит всё как на духу о том, когда, где и с кем видела здесь земных девушек.

Наш полёт должен был продлиться всю ночь. И вряд ли в эти часы у неё будет так много работы, ведь большая часть пассажиров крепко уснёт. В тот момент я пожалел, что сэкономил и не купил нам билет в спальный салон.

— «Так в чём проблема? Измени это!» – влез Штрудель в мой ставший уже полусонным поток мыслей.

— Что значит «измени»? Ты предлагаешь использовать магию на борту? Это строго запрещено! Меня ж за это...

— «Да нет же, колдун недоделанный! Просто попробуй договориться с этой самочкой. Намекни ей, что хотел бы уединиться. Дескать, летишь по торговым делам, а билет тебе покупал твой недотёпа-помощник, который вечно всё путает и пропускает мимо ушей... А что такое бизнес-класс, ему вообще, похоже, неведомо... Вот и хочется тебе теперь оказаться в уютной каютке, а не в душном общем салоне, полном храпящих и пердящих во сне попутчиков.»

Словом, на ходу придуманная этим пройдохой легенда звучала вполне правдоподобно. Ну, а уж в моём актёрском исполнении и вовсе превратилась едва ли не в житейскую драму.

Ханна внимательно выслушала все мои ворчливо-скорбные увещевания. Девушка учтиво кивнула в ответ и пообещала узнать, есть ли для меня свободное место в салоне категории люкс. Похоже, она и впрямь поверила, что я лечу по делам большого бизнеса.

А ещё в её ярко-жёлтых зрачках я заметил мимолётно вспыхнувший огонёк похотливого интереса ко мне. Что ж, похоже, Штрудель не ошибся, эта девочка действительно «в соку» и едва сдерживает бушующее между ног пламя. Всё, что мне нужно, – верно распорядиться этим её огнём.

— У меня для Вас отличная новость. – снова сверкнула она своими горящими глазками. – В самый последний момент одна состоятельная пара отказалась от полёта, и теперь забронированная ими каюта-люкс с широкой двуспальной кроватью оказалась свободной.

— В самом деле? Сколько с меня?.. – не дожидаясь ответа, я полез в мешочек с монетами, будучи готовым заплатить любую сумму!

Ну, то есть, почти любую, конечно...

— Капитан предоставил отличную скидку, и для Вас доплата составит всего два золотых галеона. – кокетливо заморгала ресничками холёная красавица.

Забавно, что ровно столько же я заплатил в борделе за ночь с Ирэн, когда мы только познакомились. Что ж, будем считать это хорошим знаком! Когда я вложил в маленькую ладошку стюардессы монетки, она снова, будто невзначай, коснулась моей руки.

На этот раз она вполне осязаемо провела по ней своим гладко отполированным коготком. И этот жест уже нельзя было трактовать как-то двояко – девчонка в самом меня хочет, причём давно и уже плохо себя контролирует.

Ради хорошего секса она готова сейчас рискнуть даже своей работой. Ну, а мне уловив этот знак, остаётся только не продешевить. А для этого необходимо сохранять, как у вас это называют, «покер-фейс».

— Благодарю Вас, мистер. Пойдёмте, я провожу.

С этими словами хрупкая стройная девушка схватила мой не такой уж и лёгкий рыжий путевой саквояж и стала терпеливо ожидать, когда я покину свое место в салоне эконом-класса.

Я вальяжно потянулся и нехотя встал. Приснувший к тому времени Штрудель едва не со соскользнул на пол с моих коленей. Я позабыл о его присутствии, в последний момент подхватил рукой и зажал под мышкой как шарф.

Моя неловкость с полусонным питомцем вызвала на лице стюардессы добродушную улыбку. Даже чересчур, я бы сказал, добродушную. Похоть к тому времени уже явственно сияла в её подведённых тушью глазках.

Она шла впереди, игриво виляя передо мной попкой, обтянутой эластичной тканью форменный брюк. Должен признать, смотрелось это очень возбуждающе. Мой боец в штанах мгновенно потяжелел, но я запретил сам себе как-то на это реагировать раньше времени. Никак нельзя было выдавать свою заинтересованность.

— Желаете заказать что-нибудь из ресторанного меню? – любезно осведомилась Ханна, пропуская меня в двери из красного дерева, ведущие в салон для состоятельных пассажиров.

В этот момент наш дирижабль качнуло, а затем на мгновение резко бросило вниз. Устоять на ногах труда не составило, однако это напомнило, что прямо сейчас мы летим где-то высоко в густых облаках, рассекая просторы непроглядно-чёрного ночного неба. Мне стало не по себе, и я вцепился в косяк дверного проёма, так и не ответив на вопрос дамы.

— Ну, что Вы! – девичье личико исполнилось почти материнской заботой. – Не стоит так нервничать. Ведь мы в надёжных руках. Командир нашего воздушного судна – один из самых опытных пилотов во всём гражданском Гоблинском флоте!

Ханна поставила чемодан на пол. Одну ладошку она положила поверх моей онемевшей от напряжения кисти, которая изо всех сил сжимала лакированную деревянную рейку. А другую, как само собой разумеющееся, запустила мне в пах и легонько сжала сквозь брюки моё достоинство.

Общаясь в последнее время преимущественно только с земными девушками, в массе своей имеющими более или менее кроткий нрав, я, признаться, отвык от столь буйного проявления женской сексуальности. Но что-то взыграло во мне, и мне захотелось сотворить с этой желтоглазой бестией что-нибудь эдакое прямо здесь и сейчас! Однако торопить события точно не следовало.

— Что Вы делаете, нас же увидят! – стыдливо отстранил я её чересчур шуструю ручонку.

— Не может быть! – шутливо выдохнула она, прильнув лбом к моей голове. – И что же тогда будет? – дерзновенно шептала внезапно распалившаяся молодая особа.

Её глазёнки возбуждённо глядели на меня из-под чёлки, и я ощутил запах её близкого дыхания, от которого веяло неуёмной похотью.

— Нас могут не так понять... – я всё ещё сражался с назойливо вьющейся у меня между ног женской ладошкой.

Мой орган от этого начал пульсировать, неотвратимо наливаясь изнутри кровью.

— Не правда, – возражала она, – кто бы на нас сейчас ни взглянул, он поймёт всё как нельзя более верно!.. Ох-х-х...

Она охнула оттого, что изловила и сдавила пальцами сквозь брюки мою изрядно потолстевшую «колбаску».

— А знаете, я бы, пожалуй, всё же отведал сейчас чего-нибудь из меню вашего ресторана. Предложение ведь всё ещё в силе? Я надеюсь, он не закрылся?

— О нет, что Вы... – вспомнила бортпроводница о том, кто она такая. – Ресторан на борту работает круглосуточно.

Девушка одёрнула на себе пиджак и снова взяла в руки мой багаж.

— Вот и замечательно. А как насчёт блюд изысканной кухни?

— Уверена, наш первоклассный повар исполнит любой Ваш каприз!

Ответив мне заученным штампом, Ханна вернула на пол мой саквояж, достала из кармана маленький блокнот с карандашом и приготовилась записывать.

— Ну, что ж, тогда пусть приготовит для меня большую порцию Саронских слизней. Сырых, разумеется, под соком зелёного лайма, приправленных свежемолотым молодым Геруцианским перцем. А ещё...

— Да-да, я Вас слушаю... – виновато взглянула на меня отчаянно жаждущим страсти взглядом девушка. Раздумье моё подзатянулось, и она решила проявить инициативу: – Может быть, изволите попробовать запечённых в сливках Байгусских скорпионов? На них сейчас сезон, и это блюдо неизменно хвалят все посетители нашего ресторана.

— Нет-нет. Ещё принесите, пожалуйста, самых жирных и крупных сушёных Лакрутанских ящериц. Только уже очищенных и обезглавленных. Не люблю я сам с этим возиться...

— Конечно, мистер. Как прикажете...

Пока Ханна записывала, её миленький ротик озаряла едва заметная довольная улыбка. И снова кое-что поясню. Оба выбранных мной блюда считаются очень сильными афродизиаками. Причём слизни – мужским, а ящерицы – сугубо женским. И если их заказывают вместе, это значит, что кому-то предстоит бурная ночь любви.

— Что-то ещё? – взор её милых ярко-жёлтых очей уже излучал уже не отчаяние, а надежду.

— Пожалуй, это всё. – подытожил я, пожимая плечами.

— «Нет, не всё!» – внезапно подал свой телепатический голос мой полусонный питомец. – «Вина хорошего закажи. И ещё жуков жареных. Ну, вон тех, что подают в сахарной пудре. Она очень их любит!»

Пока мы шествовали по полутёмному коридору, мягко пружиня ногами по дорогой ковровой дорожке, я попросил свою провожатую добавить в заказ бутылочку приличного вина и обжаренных во фритюре каких-нибудь десертных членистоногих на её собственный вкус.

— Надеюсь, Вы присоединитесь ко мне за ужином этим вечером? – вкрадчиво осведомился я, уже стоя на пороге своего люкса.

— С радостью! Но лишь когда закончится моя смена.

Я не стал выспрашивать, когда это произойдёт, чтобы не выдать своего нетерпения. Вместо этого я приблизился к ней вплотную и коснулся своим носом кончика её носа. У нас такой жест означает, что дистанция в отношениях существенно сократилась, и теперь визави имеет некий карт-бланш на дальнейшие действия.

А чтобы это выглядело ещё убедительнее, я уткнул вытянутый указательный перст девушке в промежность и, слегка надавив, медленно провёл им снизу-вверх, следуя сквозь брюки вдоль изгиба створок её детородного органа.

Знаю, от земной женщины за такое можно запросто схлопотать звонкую оплеуху! У нас это действие тоже не является общепринятым ритуалом. Но в данном случае оно возымело ровно тот эффект, которого я и добивался.

Ханна вздрогнула, поневоле сладостно всхлипнула, а затем смущённо улыбнулась. Одёрнув на себе униформу, девушка спешно зашагала обратно по длинному коридору, изящно повиливая кругленькой попочкой.

— «Ты определённо должен с ней спариться. Причём как следует, иначе она ничего тебе не расскажет. Скрытная очень. И ещё, потому что запугана. Но если пришпилить её как ретивый кобель дерёт и поджимает под себя текливую сучку – чтоб взвыла и затрепыхалась, то шанс небольшой разговорить её всё же имеется.» – невербально изрёк Штрудель, вертясь на краю кровати, словно щенок перед сном на лежанке.

— Ну, спасибо, друг, обнадёжил... – усмехнулся я.

— «Тебя научить, как они это делают?»

— Кто «они»?

— «Ну, кобели молодые... Я знавал одного, он мне всё в подробностях рассказал.»

— А, да нет, спасибо. Этой техникой я владею неплохо.

— «А, ну тогда до завтра. Я – спать!» – широко зевнуло ехидное животное.

— Э, нет, погоди спать! Поведай-ка мне сначала, о чём именно мне следует её спрашивать? Она может знать что-то про Лулу или хотя бы про Ирэн?

— «Нет, с ними она не знакома. Зато знает ту, что зовёт себя Машей.»

— Что ещё за Маша? Постой, имя какое-то знакомое...

— «Ну, в общем, это та самая сучка, что во сне твоём троллихой притворялась. Её искать и надо. А найдёшь её – там отыщутся и другие твои земные самочки.» – Штрудель смачно зевнул.

— Забавно, ты уже второй, кто за глаза назвал её сучкой. И что же, так вот прямо про Машу эту и спрашивать?

— «Как спрашивать – сам решай. Это не важно. Важно делать это не раньше, чем у пассии твоей желтоглазой дыхание перехватит, и лапы задние мелко задрожат. Ты точно знаешь, как этого добиться? Может, научить?»

— Точно знаю. Не переживай.

Я перенёс засыпающего зверька с кровати в большое кресло и загородил подушкой, чтоб не подглядывал, как я на этом шикарном ложе я буду малышку Ханну на кукан свой бывалый насаживать. От одних только мыслей об этой огонь-девчонке у меня снова стало тесно в штанах.

Долго ждать себя она не заставила. Уже через полчаса в дверь постучали, и хорошенькая стюардесса вкатила в каюту ресторанную тележку. Она была сплошь заставлена блюдами, накрытым блестящими стальными колпаками. А в самом центре, в ёмкости со льдом красовалось горлышко бутылки дорогого вина.

Всего минута-другая – и всё это великолепие умело расставлено на профессионально сервированном столе, и вино налито в бокалы. Я сел во главе, а гостью усадил по правую от себя руку.

Первые полбокала были выпиты за досужими разговорами. Ханна улыбалась и вела себя в соответствии со светскими канонами. На еду не набрасывалась, однако я заметил, каким хищным взглядом косится она на тушки сушёных ящериц. Сам я никогда этот дамский деликатес не пробовал, но слышал, что вкусом, текстурой и запахом он напоминает эрегированный член молодого гоблина.

Видеть её терзания было выше моих сил, и я галантно подвинул блюдо с разделанными рептилиями и даже сам положил несколько штук ей в тарелку. Затем навалил себе щедрую порцию ещё шевелящихся в цитрусовом соусе Саронских слизней.

Это было божественно! Как же давно не вкушал я этот изысканно-дивный восторг! Облагороженная ароматной специей, нежнейшая мякоть пульсировала на языке, и сама собой проваливалась в глотку. Она была настолько мягкой, что её вообще не требовалось жевать.

Запивая каждую стебельчатоглазую, ещё полуживую особь небольшим глоточком вина, я наслаждался тем, как скользит и трепещет в моём нутре её слюнявое тельце. Как, утрачивая во мне остатки своих жизненных сил, слизни безропотно позволяют моему организму черпать из себя мужскую энергию.

Не менее увлечённо и Ханна поглощала одну за другой жирненькие тушки небольших ящерок. С каждой минутой её жёлтые глазёнки разгорались всё ярче необузданной страстью, сдерживать и контролировать которую ей становилось всё труднее.

Её пища, как и моя, не была подвергнута термической обработке. А значит, содержащиеся в ней афродизиаки не утратили своих первозданно-неистовых свойств и качеств. Несколько последних минут мы почти не разговаривали.

Я помню, как испытывал подобное и раньше! В такие моменты на женщину ты смотришь вовсе не как на объект обожания и восхищения, а как на добычу! Словно охотник ты грезишь мигом, когда ваши тела сольются в безумном вихре, и подобно острому жалу, твой затвердевший клинок вонзится наконец в бренную плоть меж её бёдер, вызвав гортанный вопль наслаждения!..

Смутно помню, как мы приступили к десерту. Слегка обжаренные в кипящем масле крупные Ирионские жуки хрустели у нас на зубах, услаждая обострившиеся вкус и обоняние. Хитиновые панцири слегка горчили, но щедро сдобренные сахарной пудрой, они великолепно сочетались с букетом изысканного вина, которым мы их запивали.

Не помню, как мы оказались в постели. Понятия не имею, как и когда избавились от одежды. Всё было как в тумане. Но точно никогда не забуду, как мой раскалённый шомпол впервые вторгся в истекающее скользкой смазкой тесное чрево молоденькой зеленокожей красотки.

Никогда не уйдёт из моей памяти тот дикий крик, что издала она, оказавшись нанизанной своей горячей щелью на мой остроголовый вертел. Подобно копью древнего охотника, пронзил он её тело, разверзая упругую плоть.

Затем мой твёрдый наконечник плавно вплыл всей своей длиной и толщью в потаённую глубь женского естества и принялся ласкать и утешать изнутри пылающие вожделением девичьи недра.

Сначала она лежала подо мной, задрав к потолку ноги, и смиренно внимала моим рьяным толчкам, которые сотрясали не только огромную кровать, но и, должно быть, всю гондолу этого дирижабля.

Затем я ставил её перед собой на четвереньки и долго смаковал своим всепроникающим стержнем бушующую промежность озабоченной нимфоманки. Ну, а после этого обезумевшая от похоти девчонка скакала на мне сверху. То повернувшись передом, демонстрировала свой мясистый клитор. То вертела передо мной своей аппетитной попкой, выставляя напоказ упругие, словно орешки, молоденькие ягодицы. При этом её красивая задница мельтешила столь быстро, что я не успевал насладиться её великолепием.

Кто-то видимо, ждёт, когда я расскажу, как лакомился её задней норкой. Тут мне сказать нечего. Врать не буду – до этого не дошло. Почему, если ваших красавиц я обычно радую именно так? Да потому что щель девушки-гоблина гораздо туже самой тугой попки земной девчонки. А киски у ваших девушек чересчур мягкие, на мой вкус, вот и пришлось нащупать на их телах дырочки поупруже.

Ханна захлёбывалась от сладострастия. Вскоре экстаз стал накрывать её волнами. Поначалу короткими и едва заметными. Но в какой-то момент они стали такими, что превратили некогда полную достоинства и самообладания холёную стюардессу в бьющийся в оргазме обнажённый комок похоти и наслаждения.

Некоторые, особо страстные особы вашего вида тоже на такое горазды, но для гоблинских молодок это более типично. Они способны испытывать оргазм не в течение считанных секунд, а на протяжении долгих минут, пока ты услаждаешь её своей усердной долбёжкой. И тут главное – не останавливаться. Но я-то, как бы, и не собирался!

Угодив в пленительные объятия нирваны, Ханна стала выкрикивать невнятные обрывки фраз. Я счёл это добрым признаком и усилил напор. Повалив девчонку на спину, я принялся яростно вколачивать в неё своё дуло. Действовал без спешки, но с размахом, пристально наблюдая, как в её распахнутые воротца раз за разом въезжает мой жилистый и довольно длинный таран.

Меня очень заводило созерцание её идеально гладкого лобка, налитóй пульсирующей ягодки клитора и послушно расступающихся в стороны влажных от смазки валиков красивой щелки. И конечно, мне нравилось слушать, как бурно кончает подо мной эта голосистая во всех смыслах этого слова привлекательная юная малышка.

В то же время я не забыл, что в нужный момент надо начать задавать ей интересующие меня вопросы. И когда очередной шквал сладостных судорог сковал её страстное тело, заставив сотрясаться не только низ живота, груди и бёдра, но даже подбородок, я понял, что настал тот самый момент.

— Расскажи мне о них... – сказал я тихо, но властно.

Это была первая фраза, что я произнёс за всё время, пока мы кувыркались в постели.

— О ком?.. – нахмурилась Ханна, не открывая глаз.

— О тех девушках, что контрабандой перевозят на этом дирижабле.

— Не понимаю, о чём Вы. – она коротко взглянула на меня и отвела взор в сторону.

Мне ничего не осталось, как прибегнуть к репрессиям. В ответ я резко перестал двигаться, прекратив в ней такие сладостные и желанные для неё фрикции. Страдальческая гримаса тотчас пронеслась по её личику.

— Ну, пожалуйста... – почти взмолилась она. – Мне же нельзя об этом рассказывать.

Я трижды плавно, но глубоко и основательно засадил ей свой кол по самые яйца и вновь замер в ожидании.

— Да, они были здесь. – Ханна едва шептала. – Я знала, они делают что-то плохое, но мне не дали выбора. Их ведь везли на...

— Куда? Куда их повезли? На невольничий рынок? Ты знаешь, где они сейчас?!

Сгорая от нетерпения, я вновь несколько раз присунул поглубже млеющей девице так, что та застонала.

— Знаю, но... Их надсмотрщица – тоже, кстати, земная – она велела мне молчать. А ещё она заставила меня пойти с ними, когда мы приземлились.

— Куда пойти? Зачем? – не унимался я, вознаграждая похотливую блудницу отрывистыми тычками в мокрую разгорячённую щель.

— Они... Она... Она была с ними одна. А девушек трое. И все они выглядели какими-то измождёнными. Одной из них потом стало совсем плохо. И тогда эта стерва каким-то образом заставила меня тащить её на себе аж до самой фермы...

— Постой, до какой ещё фермы?!

Я так опешил, что забыл в очередной раз пропихнуть Ханне в киску своё достоинство.

— Не знаю. Но те, кто их провожал, так между собой называли то место, куда они направлялись. М!!!... М!!!...

Она снова нахмурила свои щетинистые бровки и жестом показала, что жаждет в чреве движения. Теша её распалённые чресла увесистыми махами, я размышлял над услышанным.

— А почему они так его называли? Ты видела там птиц или животных?

— Нет... Не знаю. Скорее это было похоже на какой-то цех или фабрику. Причём заброшенную.

— Фабрику? Что за фабрика, по производству чего?

Я уже начал думать, что Ханна бредит – настолько странными и нелепыми были сведения, которые она мне сообщала. Я-то полагал, что девушек увезли в бордель, а тут, похоже, замешана какая-то иная индустрия.

— Не знаю, это место вообще ни на что не похоже. Там длинный, бесконечный коридор. А слева и справа комнаты без дверей. Небольшие совсем. Можно было подумать, что там будут станки или что-то вроде того, но в каждой стояла кровать. И ни души! И тишина такая, что аж в ушах звенит.

— А на кроватях кто-то был? Земные девушки? – выдвинул я бредовое предположение.

— Нет, кровати были пустыми. По крайнее мере, в тех комнатах, мимо которых мы проходили. Просто застелены белым, даже подушек не было. А я всё тащила на себе ту дородную блондинку, и мне было очень тяжело!

— А что было потом, когда вы пришли?

— Потом из одной из комнат выглянул старикашка. Он был из наших, и взгляд у него крайне недобрый. Он глянул на меня очень зло и велел уложить обессиленную девушку на кровать. Я так и сделала.

— И что дальше?!.

— А дальше она исчезла.

— Как исчезла?! Куда?

— Понятия не имею. Но после того, как я её уложила на простыню, она просто взяла и растаяла. Сначала сделалась как бы прозрачной, а потом и вовсе пропала. Мне тогда так обидно стало – я тащила-тащила, а она...

— А остальные? Пошли дальше со своей конвоиршей?

— Не помню. Наверное... Я вообще больше ничего не помню, даже как дома очутилась. Только яркий сиреневый всполох... И голова потом весь день раскалывалась. Как в студенчестве, когда мы с подругами самокрутками с цветной магией баловались.

Больше пытать я несчастную стюардессу не посмел. Молча перевернул её на живот, подложил подушку под лобок и навалился сверху. Кстати, очень рекомендую – это безотказная позиция, если хотите удивить незнакомку, да и самому наконец-то кончить. Проникновения получаются глубокими и очень чувствительными для обоих партнёров. Если вы так ещё не пробовали – настоятельно советую!

Её тёпленькая наливная попка мягко пружинила под натиском моего пузца. Каждое движение твёрдого ствола в тесном плену возбуждённой девичьей плоти отдавалось приторным эхом. Следующие несколько минут я усердно голубил любвеобильное лоно, снова и снова заставляя его хозяйку отрывисто мычать и трепетать мелкой дрожью от бесчисленных и упоительных оргазменных афтершоков.

А когда Ханна стала плавно отключаться и неумолимо уплывать от меня во владенья Морфея, настал и мой черёд разрядиться. Но поскольку кончать в щель незнакомкам, сколь бы обворожительными они ни были, я остерегаюсь, сделал это по привычке – в кулак. Что ж, всё равно вышло очень даже недурственно!

Вынырнув из омута экстаза обратно к яви, я застал Штруделя сидящим на краю кровати и пристально за нами наблюдающим.

— Ты чего это не спишь? – укоризненно удивился я и спешно прикрыл свою наготу краешком одеяла.

— «Мне кажется, это не всё.» – уверенно заключил он.

— В каком смысле?

— «В таком. Мне кажется, она тебе не всё рассказала.»

— Ну, это и немудрено. Учитывая, тот факт, что её в тот день обработали боевой магией и, вероятно, не раз, это она ещё многое вспомнила!

— «Да. Но можно ведь узнать и то, чего она не смогла даже сама вспомнить!»

— Это как, интересно?

— «Посторонитесь, пожалуйста, мужчина. И доверьте это дело профессионалу!»

Серьёзно? Какой-то пушной хорёк только что заявил, что более искушён в связанных с женщинами делах, чем я, гоблин? Забавно. Спасибо, что хоть мужчиной при этом назвал.

Я встал с кровати, а мой приятель подполз к лежащей на боку девушке и каким-то одному ему ведомым чудом одним движением своей проворной мордочки перевернул её на спину. А после этого сотворил то, чего я ну никак от него не ожидал!

Он ловко откинул в сторону бедро спящей Ханны и прильнул ртом к её влажной промежности. Та в ответ сквозь сон заулыбалась и сладостно простонала, вероятно полагая, что это я всё ещё не даю ей крепко уснуть.

Я как вкопанный стоял и смотрел, как длинные и очень подвижные губы Штруделя принялись со знанием дела ублажать возбуждённые женские гениталии. Нравилось ли ей это? Не то слово! Страстная молодка тут же стала млеть от поцелуев, полизываний и посасываний этого озорника!

Он делал с ней это так изящно и непринуждённо, что в какой-то момент я подумал, что «куннилингус» – это его второе имя. А может, даже фамилия.

Он то приоткрывал рот и заострённым кончиком языка дразнил пылающую страстью интимную плоть, проникая меж чувственных лепестков и извиваясь внутри ласковым живчиком. То целиком покрывал своими эластичными губами приоткрытый зев девичьей щелки, с упоением во взгляде втягивал в себя и, причмокивая, сосал её довольно массивный клитор.

Так продолжалось ещё минут пять. За это время Ханна успела кончить раза, наверное, три. А меня самого одолел упрямый стояк от созерцания работы мастера. Чтобы ненароком не помешать, я решил подойти к столу и там заняться доеданием ресторанных деликатесов.

— «Ну, всё! Я всё понял.» – изрёк зверёк, отсосавшись наконец от искусно обласканной им вагины.

— Понял что? – искренне недоумевал я, едва ворочая языком.

— «Понял, где это место.»

— Ты понял, где они их всех держат? – я аж вскочил со стула от изумления.

— «Да. Во всяком случае, я знаю, как добраться туда, куда она сопровождала ту Машу и похищенных земных девушек.»

— Ай да молодец! – обрадовался я. – А вот такому меня такому?

Кивнул я в сторону свернувшейся калачиком и сладко посапывающей после множественных оргазмов девчонки.

— «Ну... нет. Такое вряд ли тебе под силу.» – отрезал зверёк снисходительно. – «Чего стоишь? Одевайся давай. Через пятнадцать минут приземляемся.»

Я хотел было возразить, мол вся ночь ещё впереди. Но, взглянув на настенные часы, удивился тому, как же быстро она пролетела за приятным времяпрепровождением!

Сидя на задних лапах ко мне боком, Штрудель начал вылизываться подобно тому, как это делают кошки. А спустя полминуты в каютном громкоговорителе заиграла мелодичная музыка, и затем командир воздушного судна объявил о начатом снижении и поблагодарил пассажиров за выбор их авиакомпании.

Я оделся, положил на край стола деньги за ужин. И не забыл, конечно же, оставить щедрые чаевые для Ханны. Затем взял в руки свой чемодан из кожи рыжего варана и хотел покинуть каюту высшего класса. Однако напоследок взглянул на мирно сопящую молоденькую стюардессу.

Подошёл и бережно укрыл её красивое изумрудно-зелёное нагое тело краешком одеяла. И только тогда с самодовольной ухмылкой на физиономии, покинул дорогие апартаменты, громко хрустя ухваченным на ходу со стола жареным насекомым, завезённым из одного из параллельных миров.

Штрудель вышагивал рядом, смешно виляя задом из-за неудобной шлейки на его гуттаперчевой тушке. До меня доносились хаотичные обрывки его мыслей, в которых частенько мелькала влажная и тёплая прелесть стройной красотки, которую он недавно приласкал своим умелым язычком.

Знаете, что в тот момент говорила мне моя интуиция? Она подсказала мне, что это не последняя наша встреча. Во мне откуда-то возникла твёрдая уверенность, что, когда придёт время, Ханна сама найдёт меня, чтобы сообщить нечто важное. И это известие перевернёт всю мою жизнь. Странно, правда?..