7

Следующие десять дней у меня в памяти слились в какой-то один сплошной праздник. Больше всего это напоминало, наверное, медовый месяц, только вчетвером. Впрочем, откуда мне знать? Современные свободные нравы не предполагают, что молодые впервые спознаются только после свадьбы. У нас с Нинкой, собственно, и свадьбы-то толком не было, начав жить вместе, мы только через месяц отметили это событие в узком кругу друзей, в кафе, а формальности на тот момент не выполнили вовсе.

Катька была по-прежнему у бабушки с дедушкой, и помешать нам безумствовать не могла. Все эти дни мы почти не расставались, забросив работу, благо, она это вполне позволяла. Мишка в первые два дня еще ездил ненадолго на фирму, но на второй день был оттуда, за полной в данный момент непригодностью к разумной деятельности, с позором изгнан. Вернувшись домой, он в лицах рассказал нам, как шеф, углядев очередную идиотскую ошибку в подготовленном им документе, сначала схватился за голову, потом встал, взял Мишку за плечи, посмотрел ему в глаза и грязно выругался. «Михаил! У вас в глазах только секс! Секс, секс и еще раз секс! И больше ничего! Вы, кажется, и меня сейчас отымеете!» Мишка смущенно замялся, а шеф, чуть ли не за шиворот таща его к выходу из кабинета, продолжал орать: «Идите прочь, половой безобразник! И не появляйтесь, пока не удовлетворите свою похоть на год вперед!» А потом засмеялся и грустно добавил: «Миша, я не знаю, что с тобой, но... в конце концов, ты сколько в отпуске не был? Два года? Ну иди, раз бабу нашел, баба – лучший лекарь от усталости. Недельку из постели не вылезайте, а потом придешь другим человеком... Мы справимся». И тяжело вздохнул: «Эх, молодость...»

Знал бы шеф, что эта «баба» - законная жена. Которая немедленно скорчила хитрую гримаску: «И где она, та постель? И та баба?», и все опять закрутилось так, как и во все эти дни.

После представления, устроенного нам Мишкой и Олей в первый день после месячных, мы уже ничего не стеснялись и ничего не боялись. Как-то сами собой установились правила, позволявшие без проблем любиться всем вместе: нельзя засовывать члены в дырки чужих жен, нельзя уж слишком сильно увлекаться ласками чужой половинки. А все остальное – не только можно, но и нужно. Можно, если попка чужой жены вдруг оказалась перед твоими глазами, чуть лизнуть языком сладкую щелочку и даже забраться туда парой пальцев, вызвав сладкий ответный стон – и тут же вернуть руку к своей половинке; можно поласкать сосочки чужой жены, стонущей от удовольствия под своим мужем, если они вдруг оказались в пределах досягаемости, а то и помять сиськи с шуткой, если ты в это время не очень занят телом своей супруги; женщинам можно подправить член чужого мужа, чуть его при этом приласкав, если он вдруг не сразу попадет в законную цель, и даже поласкать немножко яйца, когда он уже в нужном месте; можно даже слизнуть с него потом капельку спермы, помогая законной жене в уборке натруженного хозяйства. В общем, с чужой половинкой можно почти все, но только не всерьез, только играя. Всерьез, до оргазма – только со своей, и этого правила мы придерживались безо всякого напряжения.

У Оли с Мишкой целый ящик комода был забит игрушками, коллекцию которых они собирали всю свою совместную жизнь. Мы с женой как-то до сих пор пренебрегали продукцией этой индустрии, гордо считая, что можем обойтись и своим умом, так что только теперь выяснили, что, вообще-то, секс-шоп – это тот же «Детский мир», только для взрослых и раскованных мальчиков и девочек. Причем некоторые игрушки бывают весьма заковыристыми, и всем массу удовольствия и смеха принесло обучение нас с Нинкой ими пользоваться.

Впрочем, смеха хватало и от самых простых девайсов: век не забуду свой член, украшенный у корня фривольными розовыми бусиками, стягивающимися, если их послюнить. Оля с Нинкой, смеясь, тогда вымочили мне не только бусики и то, на что они были надеты, но и чуть ли не весь лобок, впервые поцеловали вставший от такого обращения член одновременно с двух сторон, встретившись на нем губами и язычками, и даже немножко его погрызли, чем взывали мой шутливый испуг. Потом бусики были Олей с меня сняты и Нинкой надеты на Мишку. С ним девушки, по справедливости, сотворили то же самое, разобрав потом члены мужей по ротикам уже всерьез. Оля выдоила Мишку первой, подождала, стоя на коленях с плотно сомкнутыми губами, Нинку, и эти две красавицы еще и устроили в своих ротиках коктейль из нашего с Мишкой семени, попытавшись потом, с рук, скормить его нам же. Пришлось спасаться бегством.

А когда сначала я, а потом и Мишка, замученные ненасытными дамами, в первый раз не смогли в полной мере использовать свои члены, хотя и хотели, Нинка с Олей устроили нам такое шоу друг с другом и с игрушками из этого ящика, что мы к его концу вполне забыли про усталость. Второе подобное происшествие мы с ним снимали в две камеры, нашу и соседскую, и потом, с просто-таки гомерическим хохотом, вчетвером целый вечер монтировали на компьютере фильм из этой записи и предыдущих похожих эпизодов. Впрочем, к концу праздника дело у мужчин все же дошло и до стимулирующих таблеток, вытащенных Олей из какой-то дальней заначки, от которых мы с Мишкой, ко всеобщему удовольствию, обрели новые силы.

В один прекрасный день наши дамы, поколдовав над календарем и о чем-то пошептавшись в уголке, объявили, что на следующие двое суток нам с Мишкой выходит то ли амнистия, то ли мораторий. Честно говоря, мы вздохнули с облегчением, и весь его срок отдыхали от секса с превеликим удовольствием. Чего никак нельзя было сказать о женах: у них-то был как раз период нарастания сексуальности, и смотрели они на наши инструменты, прикрытые, от греха подальше, шортами, с тоской. Первой не выдержала Оля: вечером второго дня, позвав нас с Нинкой в качестве операторов, она встала на четыре точки на кровати, без затей подставив дырочку Мишке. Тут уж я постарался, отсняв весь, впрочем недолгий, процесс с самого начала и до конца, а потом Нинка мне раскрыла наполненную Мишкой Олину дырочку, и я зафиксировал для истории ее содержимое. После чего жена, толкнув Оленьку бедром в сторону, встала в ту же позу сама, и я отдал камеру Мишке.

Правда, кончилось все почти так же весело, как и в предыдущие дни. За одним исключением: ни капли семени мы с Мишкой не вылили мимо вагин супружниц, что тщательно, со следственной точностью, фиксировалось на видео. Во всяком случае, моменты семяизвержений и их последствия мы отслеживали со всей возможной внимательностью.

Примерно так же продолжалось и на следующий день. Но, уже ближе к вечеру, сняв уж и не знаю в который раз Олину дырочку с белым семенем внутри, я заправил туда, в глубину, пытающуюся убежать к задней Олиной дверке капельку, по устоявшейся уже для таких случаев привычке чуть поласкался пальцами внутри, заталкивая Мишкин труд поближе к месту назначения и щекоча переднюю стеночку возле входа, - Оле это особенно нравилось, - вытер пальцы об малые губки и аккуратно прикрыл их. Оля, пошевелив бедрами навстречу моей руке, хихикнула довольно, а я чуть отошел, чтобы в кадр попало и лицо Оленьки, вполне при этом сознающей ответственность момента.

И вдруг почувствовал, что Нинке сейчас придется приложить очень серьезные усилия, чтобы поставить мой член в нужное положение. Глянул на устало сидящего возле Олиных ног Мишку, а он даже и не смотрел в сторону прелестей жены, задумчиво разглядывая что-то за окном. Да и Нинка не проявляла никакого интереса к происходящему, одна Оля, и то по причине, скорее, еще не прошедшего возбуждения, довольно улыбалась и поглядывала на нас с Мишкой чуть плотоядно. Удивилась, увидев мой взгляд, оглядела остальных, хихикнула, кивнула своим мыслям и, сведя ноги, потянулась:

— Ну, ребят, кажись, все... Зарядили нас, как думаешь, Нинка?

Нинка, выходя из транса, неуверенно дернула плечом и засмеялась:

— Да уж наверное... Ох... Ребят, а вам не кажется, что хорошего помаленьку? Пошли-ка, Оля, родим пока что торжественный ужин. А вы, мужички, перекурите, а то...

Она обвела нас ехидным взглядом и добавила матерное слово:

— За...лись совсем!

Мы с Мишкой сокрушенно покачали головами, а женщины, не заходя подмываться, отправились на кухню.

Следующие дней пять я на их прелести смотрел, как на нечто совсем неодушевленное, а Мишке для восстановления формы потребовалась неделя. Впрочем, и дамам было ничего не нужно, они ходили с немного таинственными лицами, прислушиваясь к себе, и чуть ли не поминутно бегая в туалет с полосками в руках.

Первой из туалета с таким воплем, что его услышали у себя на участке мы с Нинкой, выскочила Оля. Произошло это утром, часов в десять, а ближе к обеду, радостно тряся бумажкой, ко мне прибежала Нинка, чмокнула в щеку и унеслась на соседний участок – делиться счастьем с подружкой. Дамы устроили то ли хоровод, то ли танец неведомого дикого племени, после чего дружно потребовали от меня немедленно везти их к гинекологу. Чем им мог помочь гинеколог после первого же теста, я понимал не очень, а посему отговорился Мишкиным отсутствием. Но Мишка был тут же вызвонен с работы, и мы поехали к врачам.

В ожидании женщин мы с Мишкой нервно прогуливались поодаль крыльца поликлиники, а когда они вышли, радостные и немного растерянные, дружно, тоже радостно, но озабоченно выдохнули.

На чем и закончилась история зачатия наших близняшек, Варьки и Машки. И, конечно, Катькиного братика, Петьки.

Эпилог

— Девчонки! Я кому сказала – спать! Завтра в школу! По местам, вам говорят! Варька, брысь!

Вошедшая в детскую Нина была настроена решительно, и дочки, сквасив мордочки, приступили к выполнению маминых указаний. Неохотно поднявшись с Машиной койки, Варя отдала маме планшет и подалась в противоположный угол комнаты, где стояла ее кровать. Изо всех сил стараясь при этом показать маме и спиной, и уже весьма округлой попкой, облаченной, по случаю месячных, в трусики, и стройными, хоть и тонковатыми пока, ножками свое отношение к маминому диктаторству.

Нина машинально бросила взгляд на экран планшета.

...Первой из туалета с таким воплем, что его услышали у себя на участке мы с Нинкой, выскочила Оля. Произошло это утром, часов в десять, а ближе к обеду, радостно тряся бумажкой, ко мне прибежала Нинка...

Бегло прочитав эти строки, она вдруг тяжело вздохнула и присела на Машину кровать.

— Ох... Вы где это нашли?

Варя, приостановившись, обернулась смущенно:

— Так на старых дисках, мам. В той коробке, что в кладовке. Сама же сказала там поискать, когда мы тебя про тот справочник спросили.

— Хм... Сказала... А что еще на том диске?

— Мы еще не смотрели, мам, – вступила Маша. – Да ты сама глянь, он, как раз, и вставлен...

Нина вывела на экран проводник. «Так и есть. Ох, муженек... Вечно ты резервные копии разбрасываешь, где не надо. Это ж сколько лет прошло, а?»

Она с интересом присмотрелась к стоящей напротив нее Варьке. «Да, вон, сиськи-то уже... Заневестились совсем, с парнями лижутся вовсю. А может и трахаются, да мы не видим. Спросить, что ли? А, ладно, захотят - сами расскажут» И, хитро посмотрев на дочек, засмеялась:

— А поняли, про что рассказик-то? И кем писан?

Дочки уже куда менее смущенно засмеялись в ответ:

— Ага, мам... И первое, и второе... Как раз, собирались видео поискать...

— А... Ну, видео...

Нина задумчиво оглядела дочек. Чуть пожевала губами, подумала: "А чего они там не ввидели-то?", и вздохнула:

— Ладно, Варь. Иди-ка сюда, кино смотреть будем...

Варька, радостно пискнув, нырнула на прежнее место, под одеяло к Маше, но мама, усевшись поперек койки, рассадила дочек по бокам. И, чуть задержав руку, решительно запустила файл.

Когда фильм кончился, все трое дружно выдохнули воздух. Зашевелившись, Нина встала, потянулась и, взяв в руку планшет, ехидно посмотрела на девчонок.

— Вот так, мелкие. Видели, как мы с папой вас делали? Чтоб вы нам внуков делали не хуже! По крайней мере, с не меньшим удовольствием, – засмеялась она и, поворачиваясь к двери, улыбнулась. – Все, спать! А я... А я пойду к вашему п-а-а-пе, - нараспев закончила она.

— Ага, мам. Теперь хоть понятно, почему мы «Болеро» Равеля так любим. Еще бы, вы нас под него делали...

Вообще-то озвучка была наложена позже, но Нина не стала разочаровывать дочек, хитро им подмигнула на пороге и закрыла за собой дверь.