В бане было жарко, но, несмотря на это, Анфиса мылась при закрытой двери. Она чувствовала, как капли пота катятся по спине, а горячий пар окутывает её, словно нежные объятия. Она намылила и вымыла свои большие, тяжёлые груди, поочередно приподнимая то одну, то другую, затем вымыла живот и, скользнув рукой ниже, намылила густую растительность на своём пухлом лобке.

Анфиса поставила одну ногу на скамейку и начала мыть свою промежность. Взъерошив волосы, она раздвинула свои наружные половые губы двумя пальцами одной руки, большим и указательным, обнажая розовые складочки своей киски, а другой рукой принялась намыливать и мыть глубокую половую щель, с малыми губами, клитором и отверстием влагалища. Взбивая обильную пену, её рука плавно скользила от лобка вниз, между ног, к анусу и обратно.

Вдруг краем глаза Анфиса случайно заметила, как в маленьком окошке бани мелькнула быстрая тень.

— Он снова подглядывает за мной, или мне показалось? – подумала она.

Анфиса украдкой взглянула на окошко и снова заметила движение тени в нём, которое развеяло все её сомнения. Но она не подала виду и продолжила мыться дальше.

С недавних пор она стала замечать это в поведении своего 18-летнего сына, но не знала, как сказать ему об этом или как, вообще, начать разговор на эту тему, чтобы не задеть его самолюбие. Глеб рос без отца, который бросил их, когда ему было 5 лет, и был тихим и застенчивым. Анфиса воспитывала своего сына, как могла, но без участия мужчины это было нелегко. У подрастающего мальчика часто возникали вопросы, на которые она, порой, не могла найти ответы. Бывали ситуации, в которых решение должен был принимать мужчина, а в его отсутствие все трудности и тяготы жизненных обстоятельств ложились на её плечи. Но в целом жизнь шла своим чередом и закаляла Анфису, заставляя её принимать самостоятельные решения. И никто не знает, насколько она была права на этот счёт.

— Он, наверное, прямо сейчас дрочит свой член, - подумала она.

Эта смелая мысль внезапно закралась ей в голову и нашла там себе место. Анфиса мгновенно представила, как он это делает.

Она не сомневалась, что её сын занимается рукоблудием, потому что много раз сталкивалась с доказательствами этого. В последнее время, стирая его одежду, она часто находила, на внутренней стороне его трусов, следы засохшей спермы. Другим доказательством, не менее ярким, могла бы стать стена бани, рядом с окошком, через которое Глеб подглядывал за ней. Анфиса также обнаруживала на ней беловатые влажные потёки, скользкие и липкие на ощупь, похожие на эякуляцию.

— Интересно, как сейчас выглядит его пенис? - вдруг подумала Анфиса.

В последний раз, она видела своего сына обнажённым, когда он был совсем маленьким, ему было около 7 лет. Уже тогда он начал стесняться её и прятать от её глаз своё мужское хозяйство, хотя скрывать там ещё было особо нечего. Но по мере того, как её сын подрастал, Анфисе иногда случайно удавалось заметить, как сильно оттопыриваются его трусы, особенно по утрам, когда он спешил в туалет.

Теперь же Глеб был почти на голову выше своей матери, но всё ещё несформировавшийся и угловатый, какими бывают юноши в переходном возрасте.

— Насколько большим стал его член, сын вырос, и его член вырос вместе с ним?! – не успокаиваясь, думала Анфиса.

Эти непристойные мысли продолжали приходить ей в голову.

Её разыгравшееся воображение быстро начало рисовать сексуальные образы. В затуманенном сознании она ясно представила себе своего обнажённого сына. Анфиса чувствовала, что ей приятно думать о нём, эти размышления доставляли ей удовольствие. Она начала мысленно представлять член своего сына, напряжённый, твёрдый и долгоиграющий, смакуя и наслаждаясь охватившим её возбуждением. От этого по телу Анфисы пробежала лёгкая дрожь.

Промежность женщины отозвалась невыносимым зудом, который ей немедленно захотелось унять.

Прикосновения к клитору стали очень чувствительными и сладостными. Ей хотелось прикасаться к нему, гладить его, трогать снова и снова, и она уступила своим желаниям. Продолжая стоять одной ногой на скамейке, а другой на полу, она начала мастурбировать, получая приятное блаженство. Анфиса понимала и осознавала, что её сын в данный момент наблюдает за всем происходящим, но это её не останавливало, сейчас ей было всё равно. Более того, сам факт этого возбуждал её ещё больше.

Сделав вид, что она ни о чём не подозревает, Анфиса ещё откровеннее повернулась к окошку и ещё бесстыднее раздвинула большие половые губы своей киски, давая сыну ещё лучший обзор.

— Пусть смотрит, - подумала она, - Парень взрослеет, у него нет девушки, и дрочка, единственный способ для него получить удовлетворение.

Пальцы Анфисы ритмично скользили по затвердевшему бутону клитора, усиливая экстаз и приближая её к оргазму.

Долгое отсутствие мужчины сразу дало о себе знать, и в данный момент она ощущала это очень остро.

— Я хочу его член... Я хочу, чтобы он трахнул меня...

Эта безумная мысль мелькнула у неё в голове, и возбуждённое сознание женщины уцепилось за неё.

— Боже, я сошла с ума, о чём я только думаю.. .

В этот момент её охватил мощный оргазм.

Анфису тряхнуло так сильно, что она едва удержала равновесие и устояла на ногах. Чтобы не рухнуть на пол, она быстро присела на скамейку. Её ноги дрожали, а тело конвульсивно подёргивалось. Ей стало трудно дышать. Она хватала горячий воздух открытым ртом, как рыба, выброшенная на берег, и корчилась в судорогах кульминации, не в силах контролировать себя.

В жарком помещении бани ей стало невыносимо душно, и Анфиса, едва придя в себя, поспешила в предбанник, в спасительную прохладу.

В предбаннике её ждал Глеб.

Он стоял у двери совершенно голый, со стоячим членом, собираясь с духом, чтобы войти внутрь, туда, где была его мать. Его одежда, которую он поспешно снял, небрежно лежала на лавке.

Анфиса резко распахнула дверь настежь, выскакивая из парилки, и столкнулась с сыном, тут же попав в его объятия.

— Глеб?! - вздрогнув от неожиданности, испуганно вскрикнула она, - Боже мой, я чуть не зашибла тебя.. .Что ты здесь делаешь?

Этот вопрос прозвучал настолько абсурдно, что Анфиса и сама это поняла.

Что мог делать голый сын с эрегированным членом в бане рядом с голой матерью?

Ответ был, более чем, очевиден.

Глеб не сказал ни слова, просто молча, прижал мать к себе и начал её лапать.

— Ты с ума сошёл? – встрепенулась Анфиса, - Отпусти...

Она попыталась вырваться из объятий сына, но Глеб держал её так крепко, что это было невозможно.

Одной рукой он скользнул под живот матери и зарылся пальцами в густые волосы на её лобке. Взъерошив их, он раздвинул большие половые губы и проник пальцами в глубокую половую щель. Вставив указательный и средний пальцы в отверстие влагалища, он начал двигать ими, проникая всё глубже.

В то же время другой рукой он схватил мать за упругую, пухлую задницу, начал тискать, и сжимать её большие, толстые ягодицы.

— Отпусти сейчас же.... Не смей этого делать....

Анфиса хотела оттолкнуть сына, но её сопротивление было не настолько сильным, чтобы Глеб не смог его преодолеть. Она чувствовала его силу и упорство. Он совсем не был похож на того тихого и скромного мальчика, каким она всегда его себе представляла. Она также почувствовала, как большой и невероятно твёрдый член сына упёрся ей в ляжку.

— Ты сумасшедший... Я мать... Прекрати....

Анфиса понимала бессмысленность слов в сложившейся ситуации. Она понимала, что сейчас не сможет остановить своего сына и вряд ли сможет долго противостоять его напору, с которым он продолжал засовывать свои пальцы глубоко в её влагалище и сжимать её упругий толстый зад.

Глеб открыто смотрел в глаза матери, наблюдая за её реакцией, и ритмично долбил её вагину пальцами, влажными и скользкими от её собственной смазки.

Лицо Анфисы пылало, возбуждение предательски подкрадывалось к ней, и сопротивление постепенно ослабевало. Она отвернулась, пряча глаза от дерзкого и пытливого взгляда сына.

— Анфиска, сучка, ты только что думала о его члене и хотела его, а теперь он рядом с тобой, и ты не знаешь, что делать, - подумала она с упрёком.

Фантазия и реальность противоречили друг другу, и Анфиса терялась в их восприятии. Она чувствовала раздвоение личности. С одной стороны, в ней была женщина-мать, строгая и беспристрастная, с другой, обычная баба, похотливая самка, которая хотела удовлетворения своей сексуальной натуры, и казалось, что вторая личность брала верх.

Ноги Анфисы самопроизвольно раздвинулись, облегчая доступ к влагалищу, и она сама начала совершать движения, насаживаясь своим скользким влагалищем на пальцы сына.

— Прекрати... Я не хочу этого, - причитала Анфиса, продолжая двигаться без остановки и чувствуя, что это самообман, и она совсем не хочет, чтобы Глеб останавливался.

Её возбуждение достигло своего пика, и влагалище обильно потекло под снующими пальцами сына. Она прерывисто дышала, её большие титьки подпрыгивали и тяжело покачивались от динамичных движений.

Глеб, по-мужски, уверенно, подтолкнул мать к лавке, разворачивая её к себе спиной.

— Встань раком, - просипел он, из-за сухости в горле.

Он надавил матери на спину, заставляя встать в позу. Теперь Анфиса смирилась и заняла нужную позицию. Наклонившись вперёд, она положила руки на лавку, выгнула спину и выпятила свою массивную задницу.

В таком положении она чувствовала себя морально увереннее, потому что не видела своего сына и только чувствовала его беспокойные движения и толчки сзади. Они были быстрыми, нетерпеливыми, хаотичными, и в этих движениях чувствовалась неопытность и даже растерянность.

Все попытки засунуть член во влагалище матери оказались безуспешными. Член Глеба то и дело проскальзывал мимо заветной дырочки вдоль половой щели к клитору.

— Наверное, у него никогда не было секса, - подумала Анфиса.

Она смогла судить об этом по его неуклюжим действиям и неумению быстро войти в неё, что отличало его от опытных мужчин, которые мгновенно попадали в нужную цель.

Ей следовало бы помочь ему, но Анфису, словно, парализовало, и она стояла неподвижно. Она чувствовала судорожную дрожь сына, слышала его хриплое и прерывистое дыхание.

Наконец, его член нашёл её влагалище и вонзился в него. Одним мощным ударом, Глеб, вогнал свой ствол по самые яйца, заставив мать громко вскрикнуть. У Анфисы перехватило дыхание от такого резкого и глубокого проникновения. Её влагалище обхватило большой кусок плоти, принимая и растягиваясь до нужного размера.

Глеб тут же начал двигаться быстро и резко, как будто боялся, что его вот-вот лишат этого удовольствия. При каждом глубоком ударе массивные ягодицы матери с хлопающими звуками ударялись о его пах, а саму её отбрасывало вперёд, но Глеб крепко держал её, жестко насаживая на свой твёрдый стержень.

Анфиса понимала, что, набрав такой темп, он долго не продержится и быстро кончит.

— Что ж, пусть облегчит свои страдания, - подумала она, принимая реальность такой, какая она есть.

В этот момент дыхание Глеба стало ещё более учащённым и шумным, Анфиса услышала его стон и почувствовала мощную пульсацию его члена, извергающего сперму в её нутро.

Спермы было так много, что, когда Глеб вытащил свой член, она вытекла из влагалища, повиснув крупными каплями на лобковых волосах, и потекла по ляжкам, капая на пол.

Пробормотав что-то неразборчивое себе под нос, Глеб подхватил с лавки свою одежду и стремительно выбежал из предбанника, оставив мать там одну.

Анфиса долго стояла, не меняя позы, приходя в себя после случившегося. Осознавая и переживая произошедшее, она пыталась найти оправдание для себя и своего сына, совершенно не зная, принимать или отрицать эту реальность. Неизвестность пугала.

— Как мне теперь вести себя с Глебом? Как принимать его, как сына или, как мужчину? Что будет дальше?

Её мысли путались.

Единственное, что она отчетливо понимала, так это то, что вернуться к прежним отношениям будет невозможно и всё уже никогда не будет так, как раньше.

— В любом случае, дело сделано, и изменить ничего нельзя, - заключила Анфиса, подводя итог, - А время всё расставит по своим местам.

Ополоснувшись и одевшись, она вышла из бани и пошла в дом.

(Продолжение следует)