Борис Иванович всю ночь разглядывал Элисс. Он смотрел на эти волнистые напоминающие кусочки солнца волосы, которые слегла обдувал сквозняк. Разглядывал её такое европейское, и такое чуждое, нр одновременно геральдическое лицо. Подтянутые, точенные скулы и светлые выразительные брови.

Ухаживал как мог, обрабатывал рану, сбивал температуру, ставил компрессы и постоянно наблюдал за ней. Он не стал вызывать скорую из-за пулевой раны и, найденного уже утром пистолета, который, очевидно, был её.

Сложив его в газету «Комсомольская правда», он убрал его в шифоньер, где хранился чайный сервиз.

Элис потеряла достаточное количество крови, и если бы не медальон на шеи, с указанием её резус-фактора, который был такой же как и у Бориса Ивановича, вполне возможно, девушка могла бы умереть.

Так, зная практическую сторону вопроса благодаря погибшей жене, соурудив что-то похожее на капельницу из вешалки, стерильного пакета с физраствором и небольших пластиковых шлангов вырванных из небулайзера, пускай и в небольшом объёме, но кровь Бориса Ивановича потихоньку переходила уже к найденной девушке.

Светловолосая, волоокая девушка извивалась от бреда, вызванного из-за жара. Как мог, Борис Иванович выхаживал девушку около пяти дней, убирая за девушкой даже содержимое уток.

Иногда она просыпалась, кричала и стремилась убежать. Кричала то на английском, который еле-еле понимал Борис Иванович, то на каком-то восточном, похожем на арабский, языке.

Мужчина долго гадал, кто перед ним и кого вообще, он спас. По незамутнённому и ангельскому лицу, девушка скорее напоминала на обычную, потерявшуюся туристку, на которую напали бандиты и, она, по какой-то случайности, смогла им противостоять и скрыться в лес.

Было непонятно одно. Откуда тогда у нее армейский медальон с группой крови, почему так много шрамов на теле и почему у неё в обуви завернута фотография его соседа Аляпина.

Так много вопросов и так мало ответов. А ведь он даже не знал как её зовут. И она. Тоже.

***

Вскоре, когда он ушел в сарай за дровами, Элис проснулась. Её тут же охватил страх.

Раздетая, без оружия, в каком то замызганом доме, девушка подумала что, находилась в плену, однако, видя пластиковые трубки, замаранные от переливания крови, вспоминая эту безвкусную, белую кружку с сердечком, из которой, девушка пила, Элисс, внезапно для себя, много что вспоминала.

Посмотрев на старый настенный календарь она с ужасом обнаружила что было уже 24 января, буквально через неделю приедет, как ловко называл жертв её босс Хэтфилд — "The match "— то есть цель.

Девушка была абсолютно голой, укрытой под одеяло, чтобы не замёрзнуть. Вены на руках были исколоты и слегка посинели.

Тело ломило болью, а поврежденная нога до сих пор болела. Она могла ей шевелить – значит пуля не попала в кость, однако чувство острой боли до сих овладевало девушкой настолько, что даже пару шагов ей давались практически невозможно.

Посмотрев на свое отражение в замызганном старом зеркале около умывальника, Элисс обнаружила, что рана заживала и даже не гнила. Рядом с умывальником находилось целая гора кровавых бинтов, порезанных стерильных тряпок и прочего.

В мыслях Элис кружилась непонятная буря. Во первых, был страх перед таинственным спасителем, во вторых, был страх стать раскрытой, в третьих не выполнить приказ и в четвёртых, было страшно от той ночи, когда она по морозу бежала от пограничников.

Бежать куда-то было глупо у девушки не было не сил ни возможности, даже неизвестно было жив ли еще информатор ?

Так или иначе, ей нужно были эти два три дня. Осталось найти оружие и убить спасителя, чтобы не было свидетелей.

Буквально в эту же секунду в дверь вошёл зрелый мужчина с дровами. Увидев, стоящую на своих двух девушку, у него буквально выпали из рук дрова.

— ёкало мене ! Ты ходишь ? — подбежал быстро к Элисс и ласково обнял Борис. Он был ниже её, но гораздо плечистей и коренастей, поэтому его объятия были похожи на медвежьи. Не привыкшая к любви англичанка, лишь постучала своей ладонью по плечу мужчины, чтобы он закрыл входную дверь.

— Please, can you close the door ? — сказала с типичным британским акцентом девушка сев на диванчик.

—А ? — спрашивал, не зная что делать Борис Иванович, и почувствовав едкий холод за спиной, тут же закрыл дверь.

Элис сидела и смотрела на мужчину, точно изучая. Затем, разглядывала комнатку в которой уже поселился дым от печки.

В углу, прямо у стены стоял небольшой столик на котором, громоздилась кастрюля с гречневой кашей, какие-то соленья и бутылка водки.

Под столом скопилось огромное количество бутылок от алкоголя, разный мусор и хлам.

У стола стояли два стула из грубого горбыля, а на них уже громоздились постельные вещи, на которых, лежал старый серый кот — Дениска.

Печка была из кирпича, выбеленная известью, огромная и занимающая большую часть помещения.

Рядом с печкой стояла охапка дров с лучинами для растопки. Так же стоял мешок с углём.

Борис Иванович ловко подкидывал в печь дрова с углём, ожидая долгожданное тепло.

Элис не могла и представить, что до сих пор кто-то так живёт. Без газа, без отопления, без различных удобств.

Теперь, как она думала, ей стало более понятно, почему русские такие суровые. Элис многое увидела из Ирана и наивно полагала, что бедность бывает сугубо одна, единственной субстанции, но вот она здесь и видит перед собой совершенное другую картину.

За окном возле спальни, под серо-белой пеленой были укрыты небольшие домики. Маленькие, старые люди все как один готовили дровяные запасы, словно цивилизация двадцать первого века с постиндустриальным требовательным обществом здесь и вовсе не было.

Не веря своим глазам, Элис просто смотрела в окно, сложив от холода колени просто наслаждалась видом.

—What's you're name, sir ? — спросила за спиной девушка, разглядывая как Борис Иванович одновременно топит и одновременно жарит яичницу.

— А !? — громко переспросил Борис Иванович, повернувшись от страха, забыв про свою таинственную гостью.

— What's you're name, sir ?

— Ааа ! Боря ! Май неймс Борис. А тебя ? — вытирая руки от угольной сажи произносил Борис, выключая электрическую плитку «Злата» с налипшем жиром.

— Nice too meet you, Boris. My name's Alice.

— Элис ? — повторяя её имя спрашивал Борис Иванович.

—Yeah

—Будешь Алисой ! — посмеявшись сказал мужчина, взяв чистую тарелку и сложив слегка неаккуратно яичницу с домашней колбаской.

— Держи, Алиса ! Кушай ! — с улыбкой отца проговорил он это девушки и передал ей тарелку с едой дальше занимаясь печкой

— Thank you, Boris — взяв дрожащими руками произнесла Элис и быстро набросилась на вкусно пахнущую еду.

— Кушай милая.

Затопив печку, потихоньку пришел вечер и своим темным покрывалом стягивал и так бледное болезненное солнце.

С некоторой стыдливостью, Борис Иванович сел рядом с Алисой, с которой они смотрели «Уральские пельмени» по старому пузатому телевизору, которому бы не прочь было похудеть...

Мужчина был жутко взволнован возникшей тишиной. С одной стороны, ему хотелось поговорить, узнать свою гостью, возможно даже рассказать ей о жизни в России, но все упиралось в язык, которого к сожалению, Борис Иванович практически не знал.

Элис Вордсворт тоже была слегка взволнованна вызванной тишиной и поэтому, просто смотрела на мелькающие образы переодетого Мясникова и Рожкова в бабушек, иногда смеясь с русских звуков речи.

Началась очередная дурацкая реклама и Борис Иванович выключил звук.

Из глубокой, почти замёрзшей вековой глубины выползли горячие русские слова, те, что, когда то слышала девушка.

— Спосибо, Борис. If you hadn't saved me, I would have died. You my hero, Boris !

Борис Иванович ошарашенно смотрел за тихой речью весьма низкого женского голоса Алисы. Не ожидая услышать от нее русских слов, мужчина попросту не знал, что ей ответить, поэтому просто проронил :

— И тебе спасибо. Солнышко ты моё.

Собираясь спать, Борис Иванович как и всегда складывал себе место для сна возле печки и двери, чтобы как он думал было приятно ощущать две силы — Огонь и Лёд.

Однако проступрвшая искра доброты между людьми только укреплялась и Алиса завидев, что мужчина собирается снова спать на полу тут же проронила звонким голосом :

— Boris, it's cold out there, come here, it's more comfortable together.

Из всех обозначенных слов девушки, лежавшей уже под одеялом в зелёном ажурном белье, Борис Иванович понял только «Together» — вместе.

Стесняясь подойти, мужчина аккуратно разделся и ловко плюхнулся в кровать, погладив ножки Алисы и сказал :

— Гуд бай, Алиса — проговорил со злостным акцентом мужчина, не понимая что «Good Bye» переводится скорее как "Прощай", а не спокойной ночи. Но, довольное такой милой шуткой лицо Алисы, подсказывало, что девушка поняла этот межкультурный контекст.

— Bye, Uncle Boria — в шутку произнесла Алиса ласково улыбнувшись и легла спать, развернувшись бочком.

Они оба не могли заснуть сразу.

Борис Иванович нежно улыбался темноте, подобно тому случаю, когда впервые встретился с Натальей и смог её рассмешить. До сих пор грустный, в какой-то степени, уже полумёртвый мужчина только и ждал, когда смерть заберёт его без остатка, не понимая, что жизнь все еще непредсказуема и прекрасна.

В груди сжималось что-то, очень похожее на огонек любви. Не страстной, что ядом пошлости разъедает человечность, а доброй и отеческой, настолько искренней и живой, что напоминала ему первые дни вместе с дочкой Юлей, когда он только привыкал к благородному званию — отца.

«А если она бандитка и ей нужна помощь ? Если я могу ей помочь и она останется ? Если полюбит меня как отца, клянусь, я выучу хоть китайский » — думал про себя, скованный улыбкой из смысла мужчина, представляя как они вместе обучают друг друга, как помогают и встречают новый год, как когда-нибудь, Алиса привезёт его в Лондон и они вместе будут ходить по Тауэру, она будет объяснять ему о левостороннем движении, о красных, королевских автобусах, а он будет незатейливо спрашивать его о королеве и её родственниках.

Ему так хотелось снова прочувствовавать это ощущение. Стать нужным и важным для чьей-то жизни, чтобы дрянная водка вышла из него как выходит все плохое и грязное, если выжимать губку.

С мечтами об отцовстве, с виду грубый деревенский мужчина заснул сном невинного ребёнка, мечтающего о любви.

Однако это были мысли отца. У Элис были свои соображения на свой счет.

«Should I kill him? Can everyone kill like that? «A true professional is not someone who easily kills enemies of the state, for him there is nothing that could kill, even a good, absolutely innocent person." — ( Должна ли я убить его? Все ли могут так убивать? "Настоящий профессионал - это не тот, кто с легкостью убивает врагов государства, для него нет ничего, что могло бы убить, даже хорошего, абсолютно невиновного человека".)

— He saved me and signed his own sentence, because I'm a professional, I'm just an arm of the state, with bullets loaded in a clip. He shouldn't have done that, to save me. However, I am not to blame for his kindness, I need to complete the task, because I am not personally killing him. The state I serve is killing him.— Он спас меня и подписал себе приговор, ведь я же профессионал, я всего лишь рука государства, с заряженными в обойме пулями. Ему не следовало делать этого — спасать меня. Однако я не виновата в его доброте, мне нужно выполнить задание, ведь не я лично убиваю его. Его убивает государство, которому я служу.

Мысли путались, а рука потихоньку тянулась к заготовленному за пазухой ножику. Вот-вот и Борис Иванович больше никогда ре увидит не её, не свою жизнь. В каком то плане, Элис сделает ему подарок и заберёт его из бахромы суровой и жестокой жизни и подарит ему сладкое небытие.

Все это казалось логичным, уже проработанным и не раз сделанным действием — убить человека. Однако если до этого, она убивала террористов, предпринимателей, коррупционеров. Тех, кто был неприятнен ей с самого первого вздоха, кого она бы убила без тягучих экзистенциальных мыслей, то сейчас, перед ней лежал уже немолодой мужчина.

Он лежал и посапывал, даже не понимая, что находится на грани. Грани, перемежающейся как две разные жидкости в воде. Грани опасные и заточенные. Мораль, совесть, человечность, любовь смыкалась и крутились в бездушную кананаду из слов : логичность, профессионализм, беспринципность, неотвратимость.

Катотонический ужас горел синем пламенем в душе блондинки, которая сидела с большим кухонным ножом, буквально в сантиметрах от горла абсолютно преданного мужчины.

Руки объяли волны тремора, а слезы стали течь, как кровь из полученной раны.Только сейчас, рана была не материальная – а душевная, более глубокая и такая сука больная.

« No witnesses! Even if it's a child. The state is above all » — Никаких свидетелей ! Даже если это ребёнок. Государство превыше всего

Глаза намокали, а сердце давило английским цинизмом. Воспоминания срывались как дикие гончие с цепи и обвивали голову девушки. 2005 год, Париж, первое убийство, немолодой художник Жерар Ришье, задушенной собственной шторой. 2007, Америка, Огайо, девушка ставшая информатором и осведомителем — утопленная в собственном бассейне, благодаря Элис

— Прошу ! Стой стой ! — бу-бу — булытыхаясь в воде кричала во всю глотку девушка, ощущая как все больше и больше темнеет обзор глаз, как подступает теплая пелена агонии, и как уже равнодушно и одновременно хорошо становится. Здесь, в темном небытие.

Остепенившись в своих метаниях, Элис ударила ножом, буквально врезавшись остриём в шею. Повсюду стала течь кровь, крича и умоляя, Борис Иванович издавал звериный вопль, пытаясь закрыть кровавый фонтан, рвущийся, как извержение вулкана.

— За что... За что... За...