Я - стройная, подтянутая, очень энергичная студентка, с упругой, объемной грудью, на которую мои ровесники пускали слюну. Но у меня они никакого интереса не вызывали, а вот мужчины постарше казались - как сексуальные объекты, - гораздо привлекательнее.

И вот у моей мамы появился новый ухажер: огромный мужчина самого брутального вида. Черные брови, пронзительный взгляд, густая щетина, не знающая триммера и навевающая тот самый разбойничий образ. Тестостерон из Славы просто пёр, и он драл мать так, что ее крики были слышны мне с первого дня. Я начинала сразу течь при виде этого самца и отчаянно мастурбировала, когда они занимались диким сексом. И вот однажды мы все поехали в уединённый домик, и Слава спалил меня, подглядывающую за их безудержным совокуплением в беседке. Мать уже ушла, и в результате... он отодрал меня так, что я еле ходила на следующий день, но была совершенно счастлива.

Дочь:

Мать:

С тех пор я полностью подчинилась воле моего будущего отчима. Как правило он приходил сразу после того, как качественно обработал маму. Приходил, не заморачиваясь одеждой. Его член не опадал до конца, торча вперед, словно копье, и с него капала сперма пополам с мамиными соками. Уже на третий раз я ждала Славу полностью готовая ублажать его – голенькая и с широко раздвинутыми ногами. Он, едва я поднимала голову, тут же давал мне в ротик, послушно приводящий эрекцию в боевую форму, а сам, чуть наклонившись, принимался терзать меня между бедер уверенными жесткими пальцами. К этому времени там было уже мокро – ведь в течение получаса приходилось слушать, как он дерет мать...

А потом, в зависимости от его желаний, я принимала здоровенный член либо в этой же позе, либо становилась раком, либо насаживалась на член столбиком, но не скакала – Слава впивался в попку железными пальцами и поддавал бедрами так, что мое тело взлетало, сохраняя равновесие только за счет толстенного кола, забитого во влагалище. Ну, а затем эти и другие позы сливались в восхитительную круговерть...

А иногда Слава возвращался домой чуть раньше, когда матери еще не было. Я и до того, как он меня начал трахать, выскакивала его встречать, буквально чувствуя, как начинают набухать половые губки от притока крови. Теперь же, едва заслышав поворот ключа, быстренько сбрасывала халатик и представала перед ним полностью голенькой, готовой к употреблению. Изредка он лениво вздергивал черную бровь. Это обозначало, что мне нужно провернуться вокруг своей оси, чтобы показать ему свое молодое, сочное тело со всех сторон. Если этого было недостаточно, то он сгибал руку в локте и тыкал указательным пальцем в пол. Два раза обозначало, что мне предписано опуститься на колени, а один – остаться на ногах, только согнуться в пояснице. Дальше я с самого первого такого раза знала, что мне надо делать: мои поднятые на его лицо глаза передано смотрели, а руки принимались расстегивать ширинку, чтобы услужливый ротик немного потрудился над великолепным членом. После этого меня безжалостно драли раком прямо в прихожей...

Думаю, мать не то, что догадывалась – знала, что Слава трахает и меня тоже. Но его огромный половой орган – как наркотик, чем дольше употребляешь, тем больше хочется, и невозможно от него отказаться, даже если приходится делить с кем-то. И никаких соплей, типа: «Я тебя люблю», «Ты – самая желанная» и т.п. Наоборот, лично мне нравилось, что я – всего лишь послушная насадка для его члена, а признанием в любви являлась мгновенно возникающая эрекция на мое тело.

Наконец, мама и Слава тихо расписались – без свидетелей и, тем более, всего остального. В этом я была с ней солидарна: лучше потратить освободившееся время на ублажение Славиного члена! Единственно, они решили коротенько отметить событие вместе со мной в узком семейном кругу.

Я села на диван в гостиной рядом со своим отчимом, катая на языке слово «Падчерица», возбуждаясь только от того, как оно звучит: уж явно оно не произошло от «дщерь/дочь». Нет, наверняка от «падающая на спину» или «пАдчиняющаяся».

Мы пригубили по глоточку вина, и мама убежала присмотреть за горячим, а отчим, как ни в чем ни бывало положил свою лопатообразную ладонь мне на бедро, а потом проник и в трусики. Мне было все же немного сыкотно, что мама может спалить, как Слава распоряжается моей киской, но не могла ничего с собой поделать и послушно раздвинула ноги. Не прекратил он слегка меня потрахивать пальцем, даже когда она вернулась. Я уже была распалена до невозможности, вздрагивая и давя рвущиеся стоны, но все же умудрилась чокнуться и выпить еще глоток.

Потом мать опять убежала на кухню, а отчим дважды указал пальцем вниз. И я послушно сползла под стол. Мне уже давно хотелось ощутить здоровенный половой орган хоть в какой-то дырочке, и мой услужливый ротик годился для этого ничуть не хуже киски. Торопливо освободив эрегированный член из брюк, я жадно набросилась на него в восторге от твердости и размеров. И продолжала самозабвенно ублажать его губами и язычком, даже когда вернулась мать, недоуменно спросившая:

— А где Алла?

— Там, где она сейчас нужнее всего.

О, да! Это реально лучше признаний в любви – все просто: мой ротик в данный момент нужнее всего там, где он может ублажать член!

Но потом Слава добавил рокочущим голосом:

— Лиза! Раком!

Когда я выбралась из-под стола, отчим уже трахал мать, оставшуюся в одних черных чулках. Он в полуприсяде оперся на ее плечи и заколачивал с размаху свой елдак в брызгающее влагалище. Я видела, как мотаются внушительные поблескивающие яйца, а зайдя чуть сбоку – как болтаются тяжелые сиськи матери, чуть ли не отрываясь.

Когда Слава рыкнул: «Алла?», я не сомневалась ни секунды и тотчас встала в коленно-локтевую позу рядом. Ни мать, наверняка, ранее, ни я - сейчас и не подумали, что это как-то неправильно, что так не должно быть. Нет, мы были только рады послужить станками для ебли, понимая, что наше предназначение – удовлетворять сексуальный аппетит самца, имеющего право на обеих самок, и не важно, что они – мать и дочь...

Какое-то время мы представляли собой бессловесные тушки, которые жестко драли сзади. Но потом Слава стал иногда переходить вперед, и мы по очереди отсасывали огромный член, преданно следя поднятыми глазами, нравится ли нашему хозяину, как работают наши ротики. После этого для нас добавилась обязанность принимать перевозбужденный орган в горлышки. Что мы безропотно и предоставляли, инстинктивно моргая, когда носик упирался в заросший черным волосом лобок, а нижняя губка прикасалась к яйцам.

После этого Слава приказал нам разместиться на диване. Мы тут же наперегонки выполнили это распоряжение, широко раздвинув ноги в бессловесном приглашении. Теперь отчим по очереди вздергивал нас за лодыжки, чтобы не наклоняться самому, так, что попки оказывались на весу, а мы опирались на сиденье только лопатками. Под его ударами оба женских тела болтались безвольными тряпичными куклами, лишь исторгая благодарственные крики каждый раз, когда раздувшаяся головка упиралась в матку. И в какой-то момент мы по очереди кончили, оглашая гостиную громкими стонами. Стонами, которые отражали нашу полную принадлежность мужчине и готовность получать удовольствие от этого...

После того, как последние отголоски оргазма перестали сотрясать наши тела, мы с мамой вопросительно переглянулись: нужно было понять, как будем теперь ублажать Славу – то ли он будет, как это любит, долбить нас в горлышки, то ли даст трудолюбиво отсасывать...

Но он рассудил по-своему.

Для начала он загнал свой елдак в меня, продолжающую услужливо держать ноги широко раздвинутыми: ведь не было другого распоряжения. А потом, рыкнув: «Небольшой перерыв!», поднял меня за талию, направившись к отодвинутому в один моментов столу. Ох, мне даже не надо было держаться за мужскую поясницу ногами – равновесие можно было сохранять только за счет плотно забитого полового органа, упиравшегося в матку. С каждым шагом, казалось, мое тело насаживается все глубже, и головка вот-вот прорвет животик. Но я совершенно точно знала, что готова для этого мужчины на все, даже сразу после оргазма - хоть сосать, хоть принимать в горло, хоть вот так – съезжать все ниже по толстенному стволу...

Потом матери было предписано усесться рядом на колени, что она с радостью и сделала. А я, не слезая с члена, наполнила бокалы, и мы, чокнувшись, выпили «За прекрасных дам!». Когда Слава опустил меня на пол и многозначительно посмотрел на мать, она не медлила, желая, как можно скорее услужить нашему любовнику, и принялась увлеченно отсасывать. Потом мы поменялись ролями: он подхватил мать, предусмотрительно раздвинувшую бедра, и насадил ее на свой член, а я, послушно села на колени, ожидая своей очереди использовать для его ублажения ротик, а потом – когда это будет им решено, - и киску. Впрочем, мне хотелось еще чем-то порадовать отчима, и я заползла на коленях сзади и, запустив руку между ног, принялась слегка ласкать раздувшиеся от спермы яйца.

Славе это понравилось. Он расставил ноги пошире и рыкнул: «Алла, ртом!». И я, подобравшись поближе, неимоверно закинув голову, принялась ловить яйца губами. Отчим не трахал ни меня, ни мать, просто держа на своем елдаке, поэтому мой ротик без труда и очень прилежно обрабатывал гладкую, выбритую мошонку...

Несколько раз мы с матерью менялись местами, немного выпив и накормив Славу тарталетками и нарезанной колбаской – и все это, естественно пребывая на его члене.

Наконец, он решил направиться в спальню, а мы с мамой, словно дошколята в руку учителя, вцепились в его елдак с обеих сторон и ласкали его пальчиками – чтобы он ни на секунду не оставался без внимания преданных женщин...

Слава улегся на кровати, заложив руки за голову, и мы принялись наперебой ублажать его всеми доступными способами: и скакали, и сосали, и вылизывали член, насаживались на него горлом. Это было восхитительно – показать брутальному самцу, решившему немного передохнуть от дикой ебли, какие мы старательные сучки, как мы можем удовлетворять его потребности...

Но наконец, отчим поставил нас раком, и... И мы снова прочувствовали, что значит быть безвольными станками для ебли. Он то, крепко ухватившись за бедра, принимался яростно насаживать нас на член, то заставлял это делать, таская крючком большого пальца за анус. В последнем случае вторая тяжелая рука либо звонко прикладывалась к попке, либо трахала текущую дырочку той, кому в данный момент не достался его половой орган. Мы взвизгивали и, старательно прогибали спинки, желая предоставить киски нашему самцу в еще большее распоряжение.

А потом мать, которую как раз драли со всего размаха, вскричала, заизвивалась в сладких судорогах, а следом и отчим рыкнул, выпустив в нее затяжную струю спермы. Впрочем, я не осталась обделенной – Слава тут же загнал член и в меня. Я ощутила, как горячий поток ударил изнутри, выжигая наслаждением, и тоже забилась в оргазме, сдавливая пульсирующий член вибрирующими стенками влагалища...

После того, как мы быстренько сбегали в душ, все устроились в одной постели – Слава посередине, я и мама – по бокам. Накрываться одеялами не стали – было тепло, причем все были голыми – чтобы, если нашему самцу приспичит, мы с мамой были бы готовы к его члену без малейшего промедления...

Впрочем, до утра больше ничего не произошло. Когда мы поднялись, отчим еще сладко спал. Никаких недомолвок между нами с мамой не было. Наоборот мы довольно улыбались, отправившись на кухню, чтобы приготовить на завтрак для Славы что-нибудь особенное. И одеваться не стали – вдруг от нас понадобится что-то хозяину наших сердец и пиздёнок?

Вкуснейшая шаверма была готова, когда он появился на кухне. Один пристальный взгляд, и мы обе, понимая по глазам и заломленной брови, что от нас требуется в данный момент, легли грудями на столешницу и приглашающе приподняли попки, чтобы у Славы не возникло не малейших затруднений запихнуть в нас здоровенный елдак в полной боевой готовности...