Ты ходил давно к нам в гости, ты здоровался со мной,

На меня тайком взгляд бросил и ушёл с моей сестрой.

Ну зачем ты появился, ну зачем теперь ты с ней.

Ну зачем в неё влюбился, ведь моя любовь сильней.

Ты - кого любила я, ты - кумир, мечта моя.

Будем жить с тобой мы вместе, мы теперь одна семья,

Но так вышло, что она, а не я тебе жена.

Что за странная ошибка, что ты сделала, сестра?

Веруську, младшую сестру жены, начал я драть давно. Когда мы с женой начали совместную жизнь, не было у нас ни кола, ни двора, потому и пришлось мне идти в примаки, то есть в дом тёщи. Тогда ещё тесть был живой. Дом у тёщи огромный, места хватает всем. Как жили? Да как все живут. Жили одной семьёй: тесть с тёщей, мы с Любой и младшая Верка - оторва по жизни, не признающая никаких авторитетов, слегка эгоистичная. Младшая же была, а они все вырастают такими слегка сволочными особами.

Не принято было в семье у тёщи женщинам дома носить трусы. Ну вот такая особенность. Это шло ещё от бабы Моти, а может быть и раньше, от какой-нибудь прабабки. Поначалу было диковато, потом привык.Подумаешь, засвет какой у женщин произойдёт. Бывает. Диковато было не от того, что бабы без трусов, а потому что чужие бабы. У самого дома что мать, что сестрички, отродясь трусы не надевали. Пришли с работы или с учёбы, трусы долой, жопы помыли и на этом всё. После того, как подмоются, грязные трусы надевать не в кайф, а чистые чего пачкать. Чай не продует, дома тепло. А и выскочить на улицу тоже не проблема. Не успеет кунка отмёрзнуть.

Работали как-то с Веруськой. Послала тёща яблочки ранние с дерева собрать. То ли компот варить собралась, то ли варенье. Неважно. Мы с Веркой снизу яблочки собрали, остались наверху. Притащил я лестницу, к дереву приставил, Верка и говорит

— Давай я полезу, а ты держи.

— А почему ты?

Мне так прямо интересно стало.

— Я лестницу не удержу, а ты удержишь.

И полезла эта Ева за райскими яблочками. Ну так там, в смысле в раю, все голыми ходили. Правда их всех и было что она да Адам. Я стою снизу, лестницу придерживаю, а Веруська лезет вверх, что та макака краснозадая. Только вот у Веруськи зад вовсе не красный, в чём я и убедился, потому что трусов на ней нет, а подол у платья широкий, а ещё для Верки всё это привычно и в порядке вещей. И едва я всё это обозрел, едва увидел молоденькую пиздёнку, как у меня враз встал. Да так встал, что штаны шатром. Да какие там штаны в огороде, смех один. Старые драные триканы, вот и все штаны. У меня ажник в горле пересохло, едва откашлялся. Не сказал я в тот раз Верке ничего. Просто сунул руку в штаны, повернул хуй на двенадцать часов, прижал его резинкой трусов и на том успокоился. Правда вечером, как спать легли, жена удивилась, причём весьма. Драл я её, как врагов народа не дерут. Как встанет перед глазами Веруськина пизда, так изнава жена ноги раздвигает.

Сказать-то я в тот раз Верке ничего не сказал, ну так она же не дура, соображает и зрение у неё хорошее, увидела мои шатры.

И принялась эта стервь доводить меня до белого каления и даже ещё сильнее. При матери или при сестре вела себя более-менее прилично, а как они отвернутся, так всё, атас. Голожопая же. ТО вроде нечаянно подол у неё задерётся, краешек задницы, а то и всю её покажет. И передок засветить могла, особенно когда вдвоём оставались. Душу вымотала. И знает ведь, зараза, что ничего я с ней не сделаю. Тем и пользовалась. Не стерпел я, жене пожаловался на это блядство. Она плечами пожала

— Ничем не могу помочь. Мамке жаловаться впустую, эта стерва никого не боится. А что дразнит тебя, так ревнует.

Я рот открыл и закрыть не могу. И с чего, с какой такой радости эти ревности? Я ей ни сват, ни брат, ни муж законный. А жена поясняет

— Мы ещё когда с тобой ходили, ты ей нравился.

— Так она же соплячкой

была, школьницей.

— Вот и была. Она же замуж за тебя собиралась. Мы думали, что это у неё детские капризы, а оказалось, что вё серьёзно. Она и мне, и мамке пообещала, что всё равно ты станешь её. Правда, - тут жена засмеялась, - пообещала, что будет тебя делить со мной.

Мы помолчали. Потом жена вздохнула и сказала

— Мне, конечно, неприятно, и это мягко сказано. Но я думаю, что тебе всё равно когда-нибудь придётся переспать с Веркой. Она всё равно своего добьётся. Так что лучше раньше, чем позже.

Я никак не мог врубиться в то, что говорила жена. Переспросил

— То есть мне надо переспать с твоей сестрой? Так?

— Так.

— И как ты это себе представляешь?

— А как ты со мной спишь? Так же и с ней будет.

— Погоди. А что тёща скажет? А тесть?

— Папке фиолетово. Ему соточку вечером, а то и две и на этом всё. Санька есть, вот пусть и следит за домом. А его дело деньги зарабатывать. А мамка...Думаю, что мамка только рада будет. Может эта зараза успокоится.

— Так она же ещё девочка.

Жена вздохнула

— Если бы. Не спрашивай с кем и как, только давно уже не девочка. Да тебе какая разница? Переспишь с Веруськой, может ей и понравится. А не понравится, так ещё лучше.

Прошло какое-то время. Тёща с тестем и с ними жена уехали в Киселёвск к одной из дочерей тёщи. Та родила ребёнка, вот и поехали посмотреть на малышку, подарки отвезти и попьянствовать, прикрывая обычную пьянку якобы обмыванием пяточек. Мы с Веруськой остались дома.

Каким бы примерным не был мужчина, никогда он не откажется сунуть свой конец в чужую женщину. А тут не совсем чужая, хоть какая-никакая, а родственница. К тому же жена, пусть и скорчившая недовольную мордашку, не просто разрешила переспать со своей сестрой, порекомендовала это сделать дабы сохранить мир в семье. Да ещё и на авторитет тёщи сослалась. Та, мол, будет только рада, если я начну окучивать две грядки.

Проводили отъезжающих родственников, помахали им вслед, домашними делами занялись. Хозяйство у тестя с тёщей пусть и небольшое, но пригляда требует. И домашние дела никто не отменял. Забот хватает. Я во дворе, Веруська в доме шмон наводит. Вечером в баню сходили по отдельности. Не муж с женой, чай, чтобы вместях идти. После бани поужинали. Оценил Веркину стряпню пусть и не на пять с плюсом, но вполне съедобно. А после ужина спать надо. Бог дал ночь для сна, дал возможность восстанавливать силы. Если ты, конечно, не начнёшь тратить их на что-то ещё.

Уже задремал. Тут дверь тихонечко скрипнула. Сколько смазки я на те двери потратил и всё зря. Скрипучая, зараза, до невозможности. Встанешь ночью поссать, весь дом в курсе, что ты куда-то пошёл. Видать тестюха поставил такие петли для того, чтобы знать о всех несанкционированных передвижениях. Причём все двери в доме скрипят на разные голоса и ты точно знаешь, что кто-то в зал пошёл, а кто-то в другую комнату.

Только дрёма завладела, дверь тихонько заскрипела и в светлицу входит... А тут рифма заела. Не Пушкин я ни разу от слова совсем. Прикинулся спящим. Сам подглядываю, что за вражина проник в мою спальню и чего хочет. Ааа, Веруся. Давно не виделись. А она подкралась к кровати на цыпочках, смотрит, сплю я или нет. Да сплю я, сплю. Крепко сплю. Веруська, убедившись в этом, стягивает с себя трусики. И тут я охренел. Веруська и в трусах? Да быть того не может. Оказалось, что может. Она же, стянув трусики, змеёй скользнула ко мне под одеяло. Поворочалась, пристраиваясь поудобнее и прижалась ко мне своей холодной жопой. И почему это у баб, пардон, женщин, жопы чаще всего холодные? Загадка природы, однако. А я ведь спал без трусов. И потому, кое-кто, не будем называть его по имени, почуяв женскую задницу, тут же потерял покой и сон. Бодро вскочил и тут же упёрся в упругие Веруськины ягодицы. А она, сучка такая, ещё и жопой покрутила, дополнительно стимулируя бойца, вдохновляя его на подвиг. Я, вроде как во сне, обнял Верку, поймал её сиську. Она подалась ко мне задом, ойкнула, когда младший братишка проник в её пирожок, ритмично задвигала задом, получая удовольствие от происходящего. Что интересно, вставляя жене почти всегда помогаю товарищу, направляя ео рукой. Слепой же, сам дорогу найти не может. А тут словно кто указывал путь. Не иначе провиденье.

Регулярный секс с женой не позволил мне, как молоденькому мальчику, позорно кончить, едва вставив. Гонял прилично. Веруська откровенно наслаждалась процессом, хотя явно чувствовалось, что опыта она практически не имела.

Еблись долго. Наконец почувствовал, что скоро финишная ленточка. Шепчу на ушко девочке

— Верусь, я скоро кончу

Она в ответ

— Кончай. Только в меня нельзя.

— А куда?

— В рот.

Извернулась, соскользнула с хуя и вот уже оказалась внизу. Привычно взяла член в рот и начала сосать. Откуда такое умение? Да не важно. Сперма хлынула ей в рот. Что-то успевала глотать, что-то мимо протекало. Кажется, что той спермы - чайная ложечка. Но даже немножечко, чайная ложечка - это уже хорошо. Не мёд, но сойдёт.

А потом мы просто лежали обнявшись и ласкали друг друга. И почему женщинам после секса ласка требуется? И целовались. Веркин рот пах моей спермой. А чьей же ещё? Никого больше нет. Лишь нас двое. И наласкались. Спать надо, вставать скоро, а тут совсем другое встало. Или встал. Надо же его успокоить.

Сунул конец в тёплую, скорее даже горячую пещерку. Теперь Веруся не на боку лежат, на спину легла и ножки расставила, подмахивает. Доподмахивалась, кончила. А я нет. Но дама попросила передышку. Лежу рядом с ней, она тихонечко и ласково хуй надрачивает, головку целует

— Какой он у тебя хороший. Надо было давно тебе дать. Я теперь всегда тебе давать буду.

— А Люба? Как на это посмотрит Люба?

— А она мне разрешила.

— А мать?

— А мамка сказала, чтобы я не вздумала залететь. Я не залечу. Я таблетки пью. Вов, а вот Люба говорила, что ты её целуешь.

— Так я и тебя целую. Ещё хочешь? Иди ко мне.

— Нет, нет. Не в губы. Она говорила, что ты её там целуешь.

Девочка куни захотела. Это можно. Этому меня во время службы в Са жёны господ офицеров научили. Такие затейницы. Но надо бы прикинуться валенком.

— Это где там?

— Нууу, - Веруська протянула, - ты ей писю целуешь.

— Тоже хочешь?

— Хочу.

— Садись ко мне на лицо.

— Зачем?

— Я буду целовать твою писю, а ты будешь ласкать мою. Садись.

Веруська умостила свою пизду на моё лицо. Почему бы не приласкать таким образом девушку, тем более, что в неё я не кончал, писька чистая. И понеслась манда по кочкам. То есть заелозила по моей морде лица. А ничего девочка, схватывает на ходу. Успевает сама получить удовольствие и меня вниманием не оставляет. Член подрачивает, целует и даже сосать пытается. Трудно это делать, когда саму сотрясают спазмы удовольствия. И вот наконец из Веруськиной письки потекло. Кончила, подруга. А после того, как девочка пережила оргазм, поставил её рачком и элементарно выебал, не заботясь о её чувствах и даже не думая о том, получит ли она очередной оргазм.

Веруська положила свою голову мне на плечо, ногу закинула на меня, мокрая и липкая пизда елозила по моему телу, когда Вера шевелилась.Подмываться идти она не захотела, отмахнулась от этого предложения.

— Утром подмоюсь. Я вытерлась, хватит.

Полежали, понежились. Спрашиваю девочку

— Вер, если не секрет, расскажи мне об отношениях в вашей семье. Я с вами прожил слишком мало, чтобы понять что да как, а Люба молчит, как юная подпольщица.

Веруська и рассказала. От услышанного я надолго выпал в осадок. А тестюха-то оказался мужчина-хват. Наяривал свою жену, то есть тёщу, успевал и дочек приучить к таинствам секса, причём при активном содействии их матери. Правда целки им не ломал, предпочитая засовывать свой писун им в рот. С Веркой промашка вышла. Играл с писькой дочери и случайно чуток сильнее нажал, придавил, вот целка и не выдержала такого напора, лопнула.

Верка помолчала, сама опешив от своего откровения, потом спрашивает

— Ты теперь с Любкой разведёшься?

— С чего это?

— Ну, я же про папку рассказала.

— И что? Он вас до сих пор использует?

Верка замахала руками, засмеялась

— Да его после меня мам так отмутыскала, что у него теперь не стоит. Он теперь может лишь пощупать.

Да уж, бразильские страдания и мелодрама с драмой в одном флаконе. Комедия тоже присутствует. Никак не думал, что в реальности столкнусь с таким сюром. Папа ебёт всю семью - это просто даст ин фантастишь. Тут меня торкнуло

— Вер, то есть я так понял, что теперь тестюха не ебёт никого, в том числе и тёщу?

— Да.

— А если вдруг, это я гипотетически, он узнает про то, что его зять насадил его жену на каркалыгу, что он сделает?

— Водку пить пойдёт.

— Что?

— Да он же спился совсем. Без стакана не может жить. А про мамку... Про мамку не могу ничего сказать. А ты хочешь и её отодрать?

— А ты против?

Верка фыркнула

— Вот ещё. - Засмеялась. - Три жены - красота. А у тебя как раз три и получится. Ты только в открытую к мамке не лезь, папка же не совсем дурак, поймёт что к чему. А что там у него на уме, так этого никто не знает.

— Спасибо за совет.Спать будем?

— Да я давно сплю. Это ты со своими разговорами пристаёшь.

И мы заснули, обнявшись, сладко спали до самого утра. Утром, как положено, приласкали друг друга. Только теперь я был сверху Старательно вылизывая Веруськину пиздёнку, так и не подмытую, но на удивление не слишком вонючую, ебал девочку в рот. Это нравилось обоим, не вызывало отвращения или ещё чего негативного. После моих полизушек Веруське и подмываться не нужно будет, так старался. Правда несправедливость всё же существовала. Веруся кончила пару раз, пока я соизволил заполнить её ротик спермой. Поскольку она была снизу, ей пришлось проглотить всё, что я смог из себя выдавить. Не так уж и много.

А потом были обычные утренние дела: туалет, умывание с подмыванием и завтрак. Проголодались знатно. Поебись столько времени, так никаких сил не хватит. Потому сметали со стола всё, что Веруська успела на него выставить. Челюсти устали жевать. Животы надулись барабанами. Верка, когда встала из-за стола, напоминала женщину на среднем сроке беременности. Животик забавно торчал. Она икнула, махнула рукой

— Посуду...Ик!. .. Потом помою. Ик!

И плюхнулась на диван. Я сел рядом, отдуваясь. Пошутил

— Может поебёмся? Пардон, пошалим.

Верка замахала руками и ногами

— Дурак? Какое пошалим? Какое поебёмся? Да меня только тронь, из меня всё выдавится, как из тюбика. А вот вздремнуть я не против. Может поваляемся?

— А давай.

Легли, обнялись, но не крепко и нагло уснули. Шло оно всё лесом.

Проснулись часа через два. Но это не точно. Животики ещё не спали, надуты барабанчиками, но это не помешало начать шалить. Сначала я лениво потеребил Веруськину титьку. Она так же лениво потеребила мою письку. А я чем хуже? Я начал играть с её. Потом наши губы слились в поцелуе. Целовались не жадно, скорее чувственно, наслаждаясь вкусом губ. Языки играли друг у друга во рту. Доигрались. С полными желудками единственная приемлемая поза, это на боку. Веруся повернулась ко мне задом, приподняла ножку: Заходи, гость дорогой, тебя здесь ждут. Раз ждут, то почему бы и нет. Пизда приветливо распахнулась, хуй не спеша вошёл, осмотрелся и начал медленно двигаться. Скорее лениво, чем торопливо. Мы наслаждались самим процессом, не спеша достигнуть оргазма. Это не было самоцелью, нас устраивала сама близость. Член плавно скользил внутри Веруськиной вагины. Головка ощущала каждую складочку. Не обращал внимания, а сейчас показалось, что внутри она похожа на гофрированную трубку противогаза. Сравнение так себе, но что-то общее есть. Мы молчали. К чему слова, когда разговаривают тела. Им лучше знать, что нужно делать в данной ситуации. Вот мы и делали. В какой-то момент Вера простонала

— Боже! Как мне хорошо! И почему мы с тобой не делали так раньше? Теперь ты будешь мой. Нет, я буду делиться с сестрой. Она всё же жена. Но половина будет моя.

Два оставшихся дня до возвращения родственников мы практически не вылезали из кровати. Нет, не только из кровати. В любом месте и в любое время Веруська вставала то раком, то ложилась. В бане, в сарае, просто во дворе, не говоря о доме. Кажется, что не осталось уголка, где бы мы не занимались любовью. Не высыпались, отчего и у меня, и у неё под глазами появились синяки. Но мы всё не могли насладиться друг другом, понимая, что когда вернутся родственники, такой воли и таких возможностей для наших отношений уже не будет.

Родственники вернулись. Тесть так и не протрезвел. Тёща метала громы и молнии, всяко костеря мужа. Люба улыбалась. Улучшив момент, спросила

— Переспали?

— Переспали.

— Ну и хорошо. Как она? Довольна?

— У неё спроси.

— А как она в постели?

— Нормально. Но ты лучше.

— Врёшь, но приятно. А потянешь двух? Она ведь от тебя не отстанет теперь.

— Постараюсь.

— Старайся. Но я должна получать всё, что мне полагается. Ей по остаточному принципу.

— Люб, Веруська мне тут кое-что рассказала о порядках в ВАШЕЙ семье.

— Что? Что она рассказала?

— Много.

— И что теперь?

— Ничего. Ты моя жена, она моя любовница. Вот как отнесутся к этому мать с отцом?

— Насрать! Это наше дело. Вообще Верке надо бы перебраться в нашу спальню. Поставить родителей перед фактом.

— А скандала не будет?

— Насрать и размазать. Но с мамкой поговорю.

— Может сначала с сестрой?

— Тоже верно. Ладно. Пойду я поговорю с девчатами. А ты ложись. Но не спи, жди меня. Я так соскучилась.

Привыкнув заниматься сексом ежедневно, тяжко хоть какое-то время обходиться без этого. Лёг, заложил руки за голову. Свинья я, конечно, перекладываю решение проблем на жену. Но она лучше знает расклад в семье.

Что бы там не говорила моя жена, но явно устала с этой поездкой. Быстро получив своё, заснула. И даже не рассказала, о чём они там договорились. Узнаю. Всё равно поставят в известность.