Зной

Тьма, пришедшая со Средиземного моря, окутала ненавидимой духотой город, пляж и отель. В одной из комнат отеля на широкой кровати пытались уснуть Елена Александровна и её сын Сергей. Где-то над головой шумел разболтанный кондиционер, перекрывая шум волн из открытой двери, которую невозможно было закрыть, потому что тогда дыхание аппаратуры становилось ледяным, а убавить его было нельзя. Сергей мысленно укорял себя то, что накануне за ужином переел заморских фруктов и разных устриц, которые помимо всего, обладали возбуждающим действием афродизиака. Когда перед его глазами в его грёзах проявилась раковина устрицы и приглашающе раздвинула свои створки, открывая взору сочную мякоть, Сергей погрузился в забытье.

Молодое мускулистое тело юноши, обласканное тёплыми солёными морскими волнами, расслабилось, меж тем как организм, привыкший к северному климату и теперь переполненный энергией, не знал куда её девать и поэтому привёл в действие естественный резервный вариант. Посапывающий, лежащий на спине Сергей подспудно ощущал неясное томление, от которого почему-то становилось душно и где-то тревожно. Он глубоко вздохнул и, полупроснувшись, ощутил необычайное. Его память услужливо восстанавливала перед внутренним взором картинки прошедшего дня, когда он, выйдя из воды, шёл по обжигающему песку к своему лежаку, невольно оценивая лежащих в различных позах загорающих женщин, жадно обволакивая их взором, пока не понял, что его глаза почти физически ощупывают лежащую перед ним стройную женщину в красном купальнике с целомудренно сомкнутыми ногами, отчего вид её эластичного бикини, обтягивающих рельефно и призывно выступающий лобок, заставил его челюсти сжаться от приступа животного желания. Полная упругая грудь женщины едва помещалась в чашечках бюстгальтера, а таинственная тьма в ложбинке между грудями манила взор и заставляла заныть переполненные энергией яички. Вот только, когда наваждение похоти немного отлегло, он узнал в женщине... свою маму, Елену Александровну. Приподняв соломенную вьетнамку, она улыбнулась сыну.

— Ну как, Серёжа?

— Уухх, класс, мам...

Обычно рано утром у Сергея начинался стояк, но сейчас, лёжа в полуночной темноте, он ощущал, что у него встал член, упираясь в растянутую материю трусов. А ещё... Он чувствовал руку на своём члене, и это... была рука мамы. Елена Александровна лежала на боку лицом к Сергею и пальцами своей руки осторожно ощупывала его пенис. Поняв, что сын проснулся, она быстро убрала руку и опустилась на спину. Они лежали в темноте на спине, сжав веки в притворном сне. Елена Александровна затаилась в страхе разоблачения, а Сергей не мог поверить в произошедшее. И тут он понял, что если ничего не делать, если оставить всё как есть, как будто ничего не было, то ничего и не будет. Гулко забилось в его груди сердце. Он повернулся на бок лицом к матери, завладел осторожно её рукой и приложил её ладонь к своим губам, в то время как она ошеломлённо смотрела на него. Он целовал её ладонь, словно прощая её бесстыдный поступок, но на самом деле - призывая её продолжить, потому что не мешкая, он придвинулся ближе, одновременно извлекая из трусов колом стоящий член.

Он положил её руку на свой голый пенис, удерживая на нём.

"Потому что он ей нужен. Потому что она... Хочет его!"

Ахнул Сергей восторженно, счастливо, закрыл глаза, чтобы полнее ощутить, как рука его мамы ощупывает его стремительно твердеющий горячий член и даже пробует разогнуть, чтобы ощутить непреодолимую упругость живой плоти сына. Гладит её руку сын, гладит она возбужденный орган сына, охает самозабвенно сын, сторожа руку матери. Её пальцы, помедлив, настигают твёрдых, гладких, налитых молодой спермой яичек сына, в самом низу, под резинкой полуспущенных трусов. Осторожной щепотью пальцев пробует она разминать тугой мешочек мошонки, а Сергей на верху блаженства.

"О да, мама! Возьми меня за яйца!.. Я так долго мечтал об этом!.."

Они лежат на боку лицом друг к другу, а рука матери оценивает его мужественность, и ноет сладко у неё внизу живота.

"Какой ты большой, мальчик!.. Какой ты сильный!.."

А уже губы сына на её лице, уже пылает её лицо, её веки под губами Сергея, и шея, и плечи. Навалился Сергей, и его руки требуют своего. Поднимает руки Елена Александровна, чтобы сын мог стянуть коротенькую рубашку, и ловит сын ладонями влажную утаённость подмышек, и поднимает тяжёлую прохладную отвисшесть груди.

— Мааам!.. - выдыхает он восторженно, благодарно, жадно.

И вот уже их губы во тьме уже ищут друг друга, а следом соединяются их рты в запретном любовном поцелуе, ёкает у Сергея сердце от быстрых и осторожных, а затем жадных движений маминого языка, выдающих её плотское желание. А руки сына уже пробуют наощупь гладкую натянутость её трусиков, лопающихся от напора пышных ягодиц, уже осмелившись, запускает он пальцы под тонкую резинку, а обнажённый член уже подминает влажную материю, уже пролазит в промежность и надавливает на запретное место, заставляя Елену глубоко дышать от возбуждения.

"О, мама!". И уже рука сына гладит её попу, а ведь это немыслимо, и ворочается, толкается в её промежности напряженный, готовый к совокуплению член. И пальцы Сергея, не встречая отказа, стаскивают с матери её трусы. И она помогает ему, покрутив попой. И в этот момент они достигают взаимного согласия, полностью освободясь от сковывающей их одежды. И вновь соединение губ, и вновь самозабвенное согласие на немыслимое немыми бесстыдными движениями их языков. Охает Серёжа, когда мама забирает в ласковое кольцо ласкающих пальцев его член, уже раздутый до немыслимости, меж тем как всезнающие опытные пальцы стягивают вниз лопающуюся шкурку плоти со вздувшейся головки полового органа сына.

— Ооох!..

А Сережина рука ложится на выпуклый, поросший жёсткими волосами лобок, а пальцы уже движутся дальше, отыскивая горячую и неожиданно влажную расщелину, чтобы помедлив, заставить разойтись толстый раздвоенный валик женских половых губ...

— Ааах!..

Их руки перекрещиваются и сталкиваются в тесном пространстве между нижних частей их тел. Позволено ли матери и сыну так ласкать друг друга? Елена Александровна крепко сжимает в руке горячий, упругий, возбуждённый орган сына, и почти теряет голову от быстрых и безо всякого стыда мастурбирующих её пальцев юноши. "Сережа, нет. Нет. Так нельзя!..". Но, закрыв глаза, сладко ахает Серёжа от колдовской работы маминых пальчиков, которые, охватив кольцом его член, подрачивают его всё менее осторожно, и двигает Сергей тазом в усладный противоход им, и они оба испытывают стыд от всё более громкого лижущего причмокивания растревоженной, истекающей влагой желания вульвой.

Вырвавшись из рук матери, Сергей ныряет вниз, и его голова быстро оказывается между бёдер Елены Александровны. "Серёжа, нет! Серёжа!!". А там уже губы Серёжи, горячие, мягкие, прижимаются к губам мамы, но другим, потаённым, манящим, влажным, и скользит между ними его орган вкуса, язык, который только что баловался во рту мамочки, а теперь своим кончиком нащупывает у неё клитор. "Ооохмм, мама!.. Оммлльмм... Мльльльмм". Елена вскидывается и хочет оттолкнуть сына, но, взявшись руками за его голову, не может двинуться далее, охваченная нестерпимым чувством сладострастия и любви к своему сыночку, который прямо сейчас любит её самым нежнейшим способом. Её муж никогда не ласкал её так. Подрагивают от вспышек наслаждения её бёдра, напрягаются ягодицы, она не верит, что держит в руках голову сына, жарко сопящего в промежность, лижущую её потаённое местечко быстрыми тревожащими движениями языка. "Серёжа!" Она опрокидывает своего послушного мальчика на спину. Когда-то раньше она видела это в эротическом фильме. Запрокинув голову, она сидит на его лице. Лижет, лижет, пыхтит жарко Серёжа в густую заросль волос лобка, слизывает тягучий сок с половых губ. Гладят его руки пышные загорелые ягодицы. "О, мамочка!'. Задыхается Серёжа, лижет немеющим от напряжения языком, глотает тягучий терпкий мёд разбуженной, распухшей горячей женской расселины. Безнадёжно-сладко ноет его перевозбуждённый от происходящей немыслимости член, размягчается, поникает, истекая соком предъэякулята и уже готов безнадёжно задёргаться в торопливых выплесках фонтанчиков юношеского горячего семени. Но вот его повелительница богиня на нём приподнимается так, что теперь он может свободно дышать, её вооосы щекочут лицо, а её губы... Жаркий рот прижимается к его губам, вбирает его язык, который властно сосут. "Мама, неужели ты способна на такое?". Его руки познают нежную тяжесть провисших грудей, а член, прижавшись к нежным полушариям ягодиц, взвивается вновь ввысь как застоявшийся конь, выпустив на спину наездницы прозрачную слезу.

Он тут же пойман рукой прекрасной всадницы, укрощён его резвый взбрык, и он властно согнут, направлен в предназначенное для него место. Сергей замер в ожидании исполнения самой затаённой своей мечты, и этот миг приближался. В тишине комнаты прозвучало его восторженное "Хааа!..", когда неимоверно раздувшаяся головка его члена, вылезая из оболочки крайней плоти, раздвинула пухлый валик развитых половых губ... Как горячо, узко, сладостно! Запрокинув голову с закрытыми глазами, Елена Александровна стройно опускалась на половой орган сына. Она хотела наконец заполучить его, она чувствовала его твёрдую мужественность, она заполнялась им полностью. И наступило самое желанное для низ обоих, самое нежное изнасилование на свете. Приподнялась на коленях Елена Александровна, всем своим прекрасным телом, и, не веря в происходящее, протянул руку Сергей к чёрному возбуждающему треугольнику внизу живота матери, чтобы своими пальцами убедиться в том, что он вошёл в неё! Его бесстыдные пальцы беспрепятственно ощупали и собственный пенис, и желанную, изласканную его ртом вульву, полностью принявшую его истекающий желанием орган. "Ооох!..". Поражённый наслаждением, который даёт ему богиня-мать, опускаясь на его возбуждённую плоть всем своим пышным тяжёлым задом до самых яичек, запрокинул сын голову на подушке, а его обе руки легли на талию божественной мамочки, чтобы поучаствовать в этом вечном сладострастном движении. Сергей получал дополнительное в своём бесстыдстве удовольствие, словно бы своими руками приподнимая маму и вновь насаживая её на свой стержень. Из раскрытой двери доносился приглушённый шум моря, а в этой отдельно взятой комнатке отеля продолжалось таинство запретного совокупления мамы и сына.

Чувство обладания сыном Еленой Александровной было тотальным, возбуждающим до безумия. Постанывал жалобно её сынок, в то время как интимные мышцы сексуальной наездницы, при каждом её приседании, плотно сжимали пенис сына, тянули его вверх, затем, чтобы горячая ненасытная вульва проглотила его вновь и вновь. Облизывал пересохшие от возбуждения губы Сергей, дышал ртом напряжённо и часто, восторженно держа в руках талию богини, до боли напрягались мышцы его живота, и между матерью и сыном происходило немыслимое. Вот уже гладят руки сына пышные бёдра, дотягиваются до ягодиц, подхватывают свободно раскачивающиеся возбуждающие дыни грудей. И вот склоняется мама над своим сыночком, чтобы дать ему в рот твёрдый цилиндрик соска. И вот, как маленький, сосёт её грудь сынок, посылая в мозг электрический взрыв чувственности, меж тем как вздувшаяся до невозможности головка его окаменевшего члена с каждым толчком достаёт до самого сердца, сжимающегося от любви и нежности. Какая женщина может так любить? Замирает Елена Александровна, приподнявшись над сыном, который сосёт его грудь, который истово бьётся под ней, живо двигая бёдрами и тазом, раз за разом тараня её влагалище глубокими, до самых яичек, вхождениями, когда их тела на миг слипаются от выступившего в сладком изнеможении пота. "Серёженька... Сыночек...". В дрожащем сумраке на кровати напряжённо происходит нежное бесстыдство ебли... Отрешённая улыбка на горячих губах Елены Александровны. Снова её сыночек сосёт её грудь, снова толкается в её животе... Она хочет вобрать его в своё лоно целиком, без остатка. Охает и постанывает её сын, а она сама начинает вскрикивать, распалённая сношающим её членом, и возбуждает своими короткими похотливыми вскриками и сына, и саму себя, и как восторженно-сладко стонет её сын, занятый запретным совокуплением. И вот нахлынула непреодолимая волна, своими бёдрами она охватывает тело сына, прижимая его к постели, в то время как его член вошёл до отказа во влагалище, до боли в напряженных яичках, а возбуждённая головка его члена своей нижней чувствительной частью прижата к матке, из которой Сергей когда-то вышел, а матка, чувствуя родную плоть, начинает сокращаться, пульсировать, раздражая возбуждённую головку, которая взрывается вулканическим выплеском горячего белого семени. Вскрикнул Сергей, поражённый оргазмическим ощущением в лопающихся яичках, в потоке семени в мочеиспускательном канале, в разошедшейся дырочке в головке члена, толчками заполняющей спермой тесное пространство влагалища, плотно охватившего его член, прижимая его к спазму пульсирующей матки. Хрипло закричала Елена Александровна, испытывающая мощный оргазм не только от того, что вобрала в себя желанную плоть сына, но и от того, что довела своего мальчика до оргазма, и от того, что тот, вернувшись к ней, он как настоящий мужчина, осеменяет её прямо сейчас. Сокращалось в оргазме устье матки, захлёбываясь в густом горячем семени, которое влагалище выдавливало наружу, и оно стекало по пульсирующему стволу пениса на накрытую губами вульвы мошонку юноши. Мамин Серёжа дёрнулся под ней в последний раз, выплёскивая в её живот останнюю порцию эякулята. Безумие инцестного секса сменилось приятным восторженным опустошением. Любящие мамины губы отыскали пересохшие губы Сергея и одарили их мягким, влажным, благодарным поцелуем.

— Мне никогда не было так хорошо! - призналась она.

— Мама, я люблю тебя! - выдохнул Сергей.

Она слезла со своего Серёжи, выпуская из себя на свободу его натруженный член, который, постепенно остывая, склонялся на живот юноши. Мамина рука мягко, осторожно и благодарно погладила его.

— Ты хороший, - произнесла она, и Сергей не понял, кто хороший, он или его член...

Они все ещё находились в полуночной сладостной дрёме, когда разбуженное произошедшим сексом, молодое тело Сергея властно потребовало продолжения. С потаённым стыдом признаваясь самому себе, Сергей снова хотел свою маму. О, как же приятно осознать, что отказа ему не будет, что любящая мама даст ему всё, что он захочет, что между ними уже нет тайн и недоговоренностей, а будет лишь сладостная интимность любящих друг друга мамы и сына...

Всё начинается с запаха её волос, с прикосновения губ к её коже, с картинами прошедшего секса в голове, от которого неудержимо встаёт член. А у Елены Александровны зашлось сердце и заныло внизу, когда она поняла, что мальчик опять хочет её. Обнять мальчика, прижать к себе. "Родной мой!". "Мама" - проносится у него в голове - "Можно, я... Залезу на тебя?..". О, эта любовная телепатия! В полутьме комнаты мамины прекрасные ноги согнуты в коленях и приглашающе раздвинуты. Когда она лежала так на пляже, то десятки мужских и подростковых глаз смотрели на её пышные загорелые бёдра, пытались увидеть её без плавок, чтобы представить, как они, сдирая с себя трусы, без промедления лезут к ней между ног, отыскивая пенисом заветный вход, а потом... О, а потом будет хорошо, может быть и не долго, может быть, всего десяток судорожных движений тазом, потому что дольше не вынести, потому что она так женственна и возбуждающа, а пацанам так достаточно просто войти в настоящую женщину, чтобы тут же, в муках оргазмического сожаления от краткости наслаждения, забиться в судорогах преждевременной эякуляции... Китайские молодые люди ходят по пляжу и огромными камерами снимают русских белых богинь, чтобы потом, заперевшись в тесных комнатах, опьяянясь своими фантазиями, вволю помастурбировать перед экраном компа...

Елена Александровна протянула руки сыну. "Или сюда, мой хороший, иди сюда, маленький. Ты хочешь? Хочешь мамочку?". О, да какой сын не хотел бы?! Радостный, с громко бьющемся сердцем, залазит на маму Серёжа. И напряжён как струна, его вожделеющий пенис. Мамины мягкие руки обнимают его за плечи, а руки его напряжены, Сергей опирается на локтях. Он пристраивается, двигая тазом, и кончик его члена преступно ныряет в дикие джунгли срамных волос. Чиркает нетерпеливо по жёсткой пахучей шкурке, столь привлекающей мужские пенисы, языки и носы. Он порывается было лезть головой вниз, но Елена Александровна останавливает его, "О, милый, я не помыта!". Как провокационно это звучит! Как пахнет пропитанный потом ворс на лобке! Как возбуждающе и взросло пахнет прошедшая еблю половая щель, ещё влажная в от соблазняющих женских соков и спермы!

Кружится от желания готова Сергея, а мама, опираясь ногами о постель, приподнимает таз, чтбы помочь сынку... И напряженная уздечка под головкой его члена прижимается к уздечке клитора. "О, сына!..". Мама быстро ловит рукой член сына, прижимает к нужному месту, и вот уже Сергей, пыхтя от напряжения, быстрыми движениями натирает головкой пениса клитор матери. "Ооо, Серёжа!..". Как будто плугом, с лижущим звуком, член Сергея распахивает борозду половых губ, задирая слезящейся головкой пениса припухший от трения похотничек. Подрагивают мамины ноги в такт этим развратным ласкам, дёргается навстречу им непроизвольно таз. Но вот слишком далеко отодвинулся Сергей, и его член на противоходе, внезапно вонзается в преддверие влагалища. "Ооох!..". И входит Серёжа в маму...

А дальше - полутьма, скрип кровати, тяжёлые восторженные выдохи, "Оох, Ооох, Ой, Ой, Ойй...". О, как же приятно чувствовать на себе тяжесть тела сына, раздвигать ноги навстречу его вонзаниям, прижимать к себе его руками, крепко-крепко, возбуждаясь с каждым ударом в живот его члена, ощущать всю сладость запретного, но безопасного наслаждения мужской силой, почувствовать всю свою развратность, когда твои ладони бесстыдно ложатся на мускулистые ягодицы сына, с силой вгоняющие мужской половой орган в твою вагину! А закалённый предыдущим половым актом Сергей неутомим, с балкона уже веет будущим зноем, и их тела покрываются потом изнеможения от непрерывной скачки... Мамины крепкие ноги плотно охватывают ягодицы, и Сергей с трудом преодолевает их сексуальный захват. Он дышит как запалённый конь, как бегун марафона.

Чего-то не хватает до оргазма. Елена Александровна спихивает с себя сына и призывно поднимает вверх одну ногу. Обняв стройную мамину ногу, подсаживается Сергей, входит в маму, гладит, целует её задранную ножку, обнимает словно музыкант виолончель, водит своим смычком по глубинным тайнам её писечки. "Мама, вот если бы отец видел нас!..". Мама, она же знает тайны любовной телепатии! Тянется к тумбочке у изголовья, а там телефон. "Привет, милый! Да, мы только проснулись...". Громкая связь, Сергей слышит голос своего отца.: "А сын где?" А сын остекленевшими от удовольствия глазами, судорожно сглатывая, совершает половой акт с мамой. "Я здесь, папа! Зубы чищу...". "Ааа! А я вот тут...". Мама, она знает, как довести мужчину до оргазма. Держа в одной руке телефон, другой она дотягивается до мошонки сына, оживают её пальчики, едва прикасаясь, ласкают вздувшиеся от молодой спермы яички. "Мама!.." - охает Сергей. Он уже не может сдерживать возбуждение от зрелища того, как мать разговаривает с отцом по телефону, одновременно лаская мошонку сына, который её исступлённо фикает.

— Мама, я люблю тебя!

Он обрушивается на мать, придав её к кровати всем своим телом. В одном ухе Елены Александровны что-то бубнит муж, а вдругом сдавленно на стонет её сын, кончая, и вновь превращая её вульву в растрепанный, сочащийся липкой влагой спермосборник.

***

А потом они сидели в небольшом греческом аэропорту, ожидая отправления. Они ещё не остыли от безумия очередной сладострастной ночи. Сидя в кресле, Елена Александровна чувствовала нерастраченную энергию жаркого солнца тропиков, и краем глаза видела, как глаза юноши прикованы к её круглым, возбуждающим желание, коленям. На её ноги пялился и южанин напротив с большим, как баклажан, носом. Сергей перехватил его полный похоти взгляд. Елена Александровна повернулась к сыну, улыбаясь тонко, обворожительно, обещающе.

— Проводишь меня до туалета? - произнесла она вполголоса.

Сергей сглотнул плотный комок слюны. Открыв дверцу по-европейски чистого и уютной кабинки туалета, мать втащила за собой и сына. Они поцеловались, вначале осторожно, а затем страстно. И по тому, как мамины глаза сияли, Сергей понял, что мама хочет сделать ему подарок. Присев на крышку унитаза, Елена Александровна принялась решительно расстёгивать ремень на джинсах сына, пока они не свалились до колен. Так же быстро и решительно с Сергея были спущены трусы. Пробуждённый необычностью обстановки, начал приподнимать буйную голову его пенис.

— Он хороший! - шепчут полные мамины губы, покрытые яркой розовой помадой, контрастно очерченные карандашом.

Разбухает, встаёт член Сергея в опытных холёных пальцах с острыми кончиками накладных молочно-розовых ногтей, растягивается его капюшон крайней плоти, и как глаз Вия, из венчика кожи мужской плоти, раскрылся бордовый глаз с узким вертикальным зрачком, который тут же подёрнулся сочащейся слезливой влагой сока предъэякулята. Смотрит не отрываясь Серёжа, как приоткрываются, приближаясь, мамины губы, как появляется кончик языка, как дотрагивается до самого кончика пениса, отчего тот подскакивает от неожиданности, оставив прозрачную капельку на носу Елены Александровны. Но уже крепко держат её пальцы проснувшуюся эрекцию сына, в то время как кончик языка описывает круги по границе растянутой крайней плоти. С трудом сдерживает стон Сергей, томясь как красный партизан под пыткой опытной охранницы концлагеря.

Откуда-то доносится приглушённый шум аэропорта, а вот стукнула дверь соседней кабинки, и там сразу стало тихо. Тесно сжимает бёдра Елена Александровна и расслабляет вновь, незаметно стимулируя свою ноющую в сексуальном возбуждении, влажную, распаренную тропиком Рака, вульву. Как это необычно, чувствовать себя так изощренно-извращённой, и здесь в общественном туалете, сдвигать губами крайнюю плоть с головки члена сына, брать его пенис в рот, слышать его ошеломлённое "Оааах!". А там, в соседней кабинке, прильнул к щёлке турок с носом - баклажаном, он смотрит, что происходит здесь, и здесь прекрасная слышимость. Член парня во рту этой сексуальной породистой блондинки! О, как бы он хотел быть на его месте! Она сосёт ему! Шалава... Ко она ему? Знакомая? Подруга матери? Может, тётя?

— Мама!.. - шепчет парень - О, мамочка!

— Блядь!! - шепчет южанин - Блядь, что же это?! О, господи, это она сосёт сыну!..

Торопливо вжикнув молнией, выпростал свой тёмный до черноты пенис мужчина, мастурбирует как маленький, прилип к щёлке, облизывает пересохшие губы.

А Сергей не может удержаться от утончённого удовольствия взять в руки голову мамы, ощутить себя её хозяином, сделать её на миг своей рабыней, почувствовать себя сынком белого плантатора, затащившего в сарай чернокожую служанку с толстыми припухшими губами, где уже привязан к столбу её муж и, блаженно и насмешливо улыбаясь, сношать её в рот... Да... А потом ещё ебать её раком... Мамин рот, какой он тёплый, ласковый! И тесный... И под её руками окаменевшие мышцы бёдер Сергея, и вздрагивает Сергей, когда пойманная сильными губами головка его члена облизана снизу кончиком языка, там где напряжённо-сладостно растянута уздечка пениса. И мама знает, как довести сына до облегчения, до оргазма. Лодочка её ладони подхватывает плотный узел мошонки сына в промежности, потирает её легонько, а острые кончики ногтей впиваются в неё сзади. Сергей весь в ощущениях обласкиваемых пальцами яичек, вздутых от избытка спермы. И уже невозможно сопротивляться ласкам пальчиков, языка и губ, развратно обвивших его мокрый от слюны член. Замерла Елена Александровна, когда горячий фонтан осеменяющей жидкости ударил ей в нёбо.

— Мммыххх, - выдохнула она носом, глотая тысячи своих несостоявшихся внуков и внучек.

Дёргался в парализующем наслаждении Сергей, инстинктивно стремясь поглубже ввести свой половой орган в услужливо сосущий рот, но крепко держат руки мамы его мошонку, она ведь уже задыхается, не успевая проглатывать всю эту скользкую тягучую массу спермы...

Выпроводив наконец Сергея, Елена Александровна подошла к зеркалу и, достав из сумочки цилиндрик помады, тщательно обновила её на своих губах. В это время внезапно раскрылась дверца кабины напротив, и её взору предстал тот самый южанин, который пялился на неё в зале ожидания. "Он подсматривал" - догадалась Елена Александровна - "И... Онанировал!". И он, в довершении ко всему, продолжал онанировать, глядя на неё. Эта выходящая за всякие рамки ситуация накрыла Елену внезапной волной неудовлетворённого возбуждения, вновь заныло сладко под животом. Её откровенно, неприкрыто, животно хотят!

— Мадам! - жалобно произнёс южанин, и смотрел жалко, умоляюще, с несбыточной надеждой.

Елена Александровна ощутила вновь тайно скрытое желание вновь побыть шлюхой. Этот южанин выглядел безопасным. Как же он её хочет... Не помня себя, Елена вдруг оказалась в запертой кабинке наедине с незнакомцем. Опираясь спиной на дверь кабинки, она опустилась на корточки. Её глаза встретились с глазами незнакомца, с его широко раскрытым остановившимся взором. Судорожно сглотнув, не веря своим глазам, мужчина придвинулся к прекрасной незнакомке, перед глазами которой предстал вздроченный, смуглый до черноты, обрезанный пенис. От него исходит какой-то животный мускусный запах... Вначале воздушное дыхание, а затем теплота розовых губ незнакомки обволокли налитую кровью, почти чёрную головку члена смуглого мужчины. "ОооАааххх" - выдохнул он с восторгом, задрав голову, ведь когда сбываются неожиданно пропитанные желанием и знойной похотью мечты, то невозможно удержаться! Его смуглый, давно не мытый кутак во рту красивой, холеной, белой женщины!!

"Какое это свинство!" - мелькало в голове у Елены Александровны - "Где ещё найти возможность так низко опуститься?! Но ведь это безопасно, так почему бы нет?.. Я же никогда более не встречу этого мерзкого чёрного ублюдка... Ммм... Неужели это я?.. Здесь, в туалете, ублажаю это животное? Да! Это всего лишь животное...". И жарко и влажно между ног Елены Александровны, истекает извращённым желанием её вульва.

— Оммм... Аллааа... - жадно выдыхает мужчина. "О, как возбуждающе развратны белые женщины!.. Они везде ходят с непокрытыми волосами, а я могу запустить в них свои руки... Как нежны её волосы, о рахимммаллааа... Она сосёт мой кутак!.. Почему никто не видит этого? Они не поверят, не поверят... О, благоухающие дорогими духами волосы, красивые губы гурии! Дахониии...".

Снуёт между губ Елены Александровны раздувшийся от ласк пенис, запустил в её волосы руки турок, держит крепко голову, и совершает ебательные движения его таз, и спущены трусы, и качается вперёд-назад чёрный волосатый зад. И сладко турку, и сопит он, и трудно ему сдерживаться, и щекочет его кутак бесстыдный язычок, и напряжены в чёрной волосатой крупной мошонке яйца, дотронься - лопнут! И когда подушечки пальцев с красными каплями ноготков начинают массировать яички, то сдержаться уже нет никаких сил... Заблеял тонко турок, и вздулся между развратных женских губ член, выплёвывая наружу жёлтые застоявшиеся мутные сгустки спермы с запахом свежего сала. Раздулись щёки Елены Александровны, ведь она не хочет глотать! А лопнувшая как перезрелая слива головка члена всё ударяет в нёбо горячими вязкими толчками семенной жидкости. И боится она выпустить изо рта извергающийся отросток, грозящий забрызгать одежду несмываемыми позорными пятнами... Ну вот наконец и всё!

Из её рта весь слив раковины заполнен мутным, расторгнутым из яиц турка киселём. И пока тот охает и бормочет в кабинке, Елена Александровна подправляет помаду на губах и выходит в зал ожидания. Они сидят с сыном обнявшись, меж тем как смуглые южане напротив, с надеждой пожирают её глазами. А вскоре объявляют посадку. Пока, знойный тропик Рака!

***

Из этой поездки они вернулись преобразившимися, что было заметно даже Евгению Петровичу. Какие-то они были притихшие, задумавшиеся... Но ничего не подозревал Евгений Петрович, пока однажды не произошло это...

Тогда он приехал на их фазенду, чтобы захватить кое-что из материалов для работы, часть из которых он хранил здесь. И вот... Он стоял в прихожей, придерживая дверь, которая не скрипела почему-то, словно кто-то её смазал. Здесь, в прихожей, в потолок упиралась "лестница в небо", как они её поэтически называли. Лестница вела в люк на чердак. И в этом не было бы ничего экстраординарного, но... Экстраординарное было. На лестнице, наполовину торча из люка, стояли обнажённые ноги сына. Сын стоял голым на лестнице, но зачем? Евгений Петрович едва сдержал готовый вырваться негодующий крик. Там, на чердаке... Что-то происходило... То, от чего у его сына торчал вперёд возбуждённый, эрегированный член.

Там, на чердаке, под нагретой солнцем крышей, знойно. И Сергей... Он дышит жарко, часто, и ходит от тяжёлого дыхания его живот. Потому что между согнутых в коленях и расставленных женских ног ещё жарче... "Ммых, ммых, ммых!" - выдыхает сын. "Молодёжь!" - подумалось Евгению Петровичу - "Это он с Машей... Эх, хороша Маша, невестка наша!. Да я б тоже не отказался Машеньке полизать...". Торчит пенис сына покачивается вверх-вниз упруго. Где-то читал Евгений Петрович, что эрекция сына - это как шлагбаум: всё, теперь моя очередь, а тебе, старик, проход воспрещён. И надо бы уйти ему восвояси, ведь третий - лишний, да что-то удерживает его: болезненное, возбуждающее любопытство. И слышит он сладостный стон, но не тонкий девичий, а глубокий, томный, до боли знакомый...

— Серёжа... Серёженька... Сынок!..

Окаменел Евгений Петрович, и заныло внизу живота, растерянно, безнадёжно, сладко...

— Мммльм, мммльм, мммых, - звучало под жаркими сводами чердака.

— Хооой, хооой, хооой, - вторило ему.

Смотрел отец, как на кончике пениса сына набухла прозрачная, хрустальная, поблёскивающая на солнце капелька страсти. Быстрым вороватым движением спустил Евгений Петрович штаны вместе с трусами, и потемнело в глазах от погружения в ощущения члена, вздувшегося от возбуждения, стимулируемого собственными пальцами. Сверху из люка, его не было видно, в то время как пенис сына пульсировал в сантиметрах от его лица. Молнией промелькнула картина, как он охватывает губами орган сына, и все трое погружаются в немыслимую оргию орального секса...

Сергей, переступая босыми ногами по ступеням, поднимается выше, что-то тихо говорит Лена, его жена... И вот её ягодицы нависают над люком. И вот это место у лестницы в небо, Евгений Петрович не уступил бы сейчас никому! Он хочет видеть, как член сына направлен... Как он погружается в тёмный зной раздвинутых половых губ его жены. "Пусть будет сын... Это ничего, ему можно... Вот так!.. Он вошёл в неё...". Охнула его Леночка, задышала, мелко, страстно... Поскрипывает ступенька лестницы под ногами сына. Онанирует Евгений Петрович, глядя в люк снизу вверх. "Да, сынок, давай, давай, сын, папа рад!". Какое блаженство, какой подарок судьбы! Евгений Петрович не представлял, что в жизни может быть такое удовольствие! "Она ему ноги закинула на шею?! О, как он налёг! Так, раз за разом по самые яйца... Сынок!.. Остановился.... Говорят что-то. Спускаются?!"

Евгений Петрович бросился к двери, путаясь в штанах, и его бы застукали, но они лишь спустились немного. Он видит обнажённые ноги своей супруги её живот и тёмный треугольник курчавой потной шкурки. Сергей пристроился сзади, отклячила Леночка попу, а сын держит её за талию. "Аах!". Локтями она опирается о край люка. Бесстыдство жены перед глазами и носом Евгения Петровича, и беззастенчиво причмокивает её вульва под напором молодого горячего члена. Ойкает истомлённо Леночка, постанывает в наслаждении сын, шлёпают его мускулистые бёдра по ягодицам мамы. Хватает пересохшим ртом воздух отец и муж, вхолостую гоняет шкурку по залупе. И тянет от люка зноем крыши и жаром тел, слившихся в запретном совокуплении. И вот - стон сына, долгий, страдающий, не сдерживающий выплеск извержения. Между голых бёдер Елены Александровны показалась бордовая головка члена, которая, вздувшись, выплюнула длинную струю спермы прямо в лицо Евгению Петровичу.

— --------------------------------

(c) Кейт Миранда

mir-and-a@yandex.ru