Я смотрел на лица своих одноклассников, застывшие в ужасе и не разбирал даже кто они такие. Это была просто серая масса людей, что вы каждый день встречаете на улице, не запоминая их вовсе. В принципе сейчас мне было все равно и не волновал никто. Я огляделся и, между стройных пар ног, увидел три лежащих на полу тела.

— Ну ты и псих, — услышал я будто эхом и в этот же момент брызги крови, скопившиеся на моем лице, наконец собрались в увесистую каплю, которая прокатилась по щеке и упала прямо с подбородка на белую футболку.

Да, это был не сон. Это была реальность. Моя реальность.

— Ты этого хотел?! — спросил я, повысив тон и тут же заметил, как все вокруг дернулись, едва услышав мой голос. — Я ведь говорил, не лезь ко мне...

Пусть вокруг меня не было ни одного зеркала, но была хорошая фантазия и мне хватило лишь представить его и свое лицо сейчас в нем... В отражении. Кем я стал? Как из тихого парня, который избегал конфликтов и старался не лезть никуда, я стал тем, от чьего голоса вздрагивают рядом стоящие?

Но вернемся к началу. Нет, не к самому. Хотя... Май нейм ис Лёша и я, видимо, поехал кукухой. Так, обычно, начинается сеанс у психолога? Ну знаете, я короче лежу такой на маленьком, бежевом диванчике, задрав ноги едва не к потолку, смотрю туда же печальной мордой, закинув руку на лоб прям по локоть, а справа от меня на белом, стильном кресле сидит сексуальная докторша, закинув свою ножку на другую и старательно чет там записывая в свой блокнот. Что она там пишет? Да хрен его знает, ведь я еще ничего не сказал. Может тоже порнорассказ? Сидит и думает: бляяя, как же заебали чертовы шизики. Кхм... Занесло, простите.

И вот, поправляя свои прямоугольные очки и облизывая верхнюю губу, она таким спокойным и очень возбуждающим голосом спрашивает:

— Алексей, почему Вы решили, что поехали кукухой?

Ну вот и с чего начать вообще? Где был тот момент, когда мой скворечник окончательно покатился по наклонной? Может это была драка с Рустамом и он слишком сильно вдарил мне? Хм... После этого я буквально послал нахуй Инну Федоровну, так что может быть. Кто еще слал директрису? Ну? Ну? Так, опять ты, что якобы училку трахал? Руку опусти, заебал. Хотя, если подумать, я и до этого не выражал особого респекта учителям и никогда не боялся их, как, например, многие мои однокашники, так что мимо.

К слову о семействе мусульмановых и ударах, мне по голове еще и от Карины прилетело. В отличие от своего тупого сыночка, в тот день по голове мне прилетело что физически, что психологически. Дабл килл. Что за семейство, еб вашу мать? Может хватит меня лупить, а? Что дальше? Мурат мне чердак расквасит? Боже упаси...

Как то слишком много ебанутых поступков, доктор, но, не сказать, что эти моменты были какими то переломными. Ни один из них не сравнится с тем, что случилось в то воскресенье, когда я ощущал сочные, мамины губы, ее язык, прорывающийся в мой рот и тепло ее дыхания. Ощущал, как в это время она крепко сжимала мой член через джинсы, держа второй рукой меня за затылок.

— Алексей, Вы спали со своей матерью? — спросила докторша, еще сексуальнее проведя язычком по своей верхней губе.

Да. Да, я с ней спал... Просто спал рядом и ничего больше, когда мне все же удалось вырваться из ее капкана и уложить, наконец, спать.

— Но вы думали о ней как о женщине?

Знаете, доктор, сложно не думать, когда она всю ночь упирается своей самой сексуальной частью в самые интимные места и при этом тихонько мычит. Да, я, блядь, за всю ночь поспал минуты три. Это вторая бессоная ночь, если что, подряд.

— Алексей, — раздосадованно вздохнула и покачала головой докторша, опять записывая что-то в свой ебучий блокнот, — почему Вы не воспользовались моментом? Вы же хотели ее и много думали о сексе с ней.

А Вы точно доктор, а не следователь? Ах, да... Я ж Вас сам придумал. Хотя-я, зная как работает мой мозг, я сам себя обмануть могу. Плевое дело.

— И все же? — прищурилась она, снова готовясь что то записывать. — Она Вас больше не привлекает внешне или это была моральная сторона вопроса?

Не привлекает как женщина? Что ж, учитывая какой дикий стояк у меня был всю ночь, что аж до боли и то, как резко он до сих пор подскакивает и твердеет только от малейшего воспоминания того вечера...

— Значит внешне она Вас, все же, привлекает, — ебать, доктор, да вы не зря красный диплом получили. — Значит моральная? Расскажите что Вы чувствовали.

Что я чувствовал? Ну, помимо дикого перевозбуждения, я чувствовал себя... Как будто меня морально изнасиловали. При чем толпой в нигерском гетто и максимально жестко. Эта пара секунд, что мы провели в поцелуе, длилась для меня чуть ли не вечность, потому что мой мозг в эти секунды пожирал сам себя. В один момент я хотел продолжать целовать ее, а потом ласкать, трогая во всех интимных местах, а с другой тут же вспоминал, что она моя мама, которую я хочу любить как маму, а не как женщину. С одной стороны я хотел забыть обо всем, повалить ее на кровать и тут же вставить ей между сочных ляжек, а с другой вспоминал, что у меня есть девушка, которой, вроде как, с этого дня поклялся в верности, пусть и не сказал ей об этом прямо. Я целовал ее, желая исполнить с ней все свои самые грязные фантазии и понимал, что сейчас я могу это сделать и тут же думал о том что пользоваться ее состоянием в таких целях — это видеть ублюдка в зеркале до конца жизни.

— Как думаете, Вы поступили правильно?

Правильно... Если б я не разговаривал с Вами телепатией, доктор, Вы бы услышали как я громко смеюсь на весь Ваш воображаемый кабинет, повсюду украшенный этими тупыми картинками с бабочками. Хм... Почему с бабочками? Мне ж никогда не нравились бабочки. Кто вообще придумал бабочек? Ебанный червяк с крыльями. Что дальше, а? Парнокопытный гусь?

— Так это "Да" или "Нет"?

Естественно я поступил правильно. Во всех отношениях. Там другого выбора не было.

— Ваши отношения с матерью изменились после этого случая?

Ну-у весь следующий день мы не разговаривали. Да, в школу я не ходил, боясь оставлять ее одну даже на минуту. Боже, да я даже в магазин не ходил и ее не выпускал. Спасибо Кате, которая сильно помогла мне в эти дни. Я видел, что маме было неловко вообще показываться мне на глаза. Она почти не выходила из своей комнаты, телефон так и не включила и лежала целыми днями. Я знал, что иногда она плакала, но передо мной держалась.

— А потом?

Суп, блядь, с котом! Вы психолог или где? Реально, в Вашем кабинете не хватает только яркой лампы и КГБШника с заряженным стволом. Потом... Потом шло время, мы как то начали понемногу разговаривать и, когда она чуть-чуть пришла в норму, долго и упорно извинялась за то, что сделала. Не проходило ни одного разговора, что бы она не вспомнила о том моменте и не извинилась за него.

— Угу, — промычала докторша и снова начала что-то упорно записывать в блокнот.

Всю учебную неделю я провел дома, выйдя за порог всего то пару раз. Напряжение между нами все еще было и было сильное... Блядь, еще бы, учитывая пережитое и, как бы я не успокаивал ее, не говорил, что все понимаю, ничего не помогало. Нужно было время и, через пару дней, мы хотя бы начали общаться на какие то другие темы. До нормального, более привычного общения, хотя бы отдаленно напоминающего то, что было раньше, прошло еще пару дней.

Катя приходила к нам каждый день и несколько раз даже оставалась на ночь, но сексом мы, понятное дело, не занимались. С ней несколько раз приходил и Макс, но, в силу своей закрытости и отстраненности, с моей мамой он разговаривал только короткими фразами, глядя в пол. Так было всегда и было сейчас. В любом случае их помощь и поддержка очень помогла мне не поехать окончательно. В тот момент я, наконец, по-настоящему осознал насколько сильной может быть простая, дружеская поддержка. Мы общались так же, занимались всё теми же делами: учили уроки, обсуждали сериалы, играли в игры. Да, Макс тягал приставку каждый раз и, даже если мы ее не использовали, знание того, что он тащил эту дуру через весь город ко мне домой и потом обратно... В общем всю эту неделю я понимал насколько ценной могут быть такие, казалось бы, мелочи, которые я не замечал до этого.

— Ну а что же Ваш отец? — спросила докторша, грациозно перекинув ноги и теперь уже правая лежала на левой. — Александр, верно?

Да, именно об этом я и говорю. Тот, кем я был раньше, наверное тут же поехал бы искать его в университете и устраивать сцены, но сейчас мне пришлось резко повзрослеть. Я буквально остался один и сейчас мне вовсе было не до него. Даже злиться на него у меня времени не было. Я никогда не понимал сколько времени требует уход даже за одним человеком и содержание всего дома в чистоте, и хоть каком то порядке. То, как я пытался разобраться со стиральной машиной — это отдельный комедийный жанр. Пару раз я едва не прожег вещи утюгом, а после моих попыток в кулинарию приходилось устраивать генеральную уборку всего подъезда. Посудомоечную машину я, после стиралки, даже трогать боялся, полы приходилось мыть дважды, потому как после первого раза я за собой оставлял ебучий потоп, а как после стирки находить пары носкам мне, походу, только Гузеева объяснить сможет. В общем да, я тот еще криворук.

— Это называется "уход от проблем", Алексей, — занудила докторша, оторвавшись от своих записей. Ну реально пронорассказ пишет. — Отец, покинувший семью — это большой удар, особенно для уже достаточно зрелого ребенка. Таким эмоциям просто необходим выход.

Да уж, это я уже понял, иначе не лежал бы сейчас в Вашем кабинете.

— Вы говорили об этом с друзьями?

Нет. Ни слова. Они боялись этой темы как огня, хотя и понимали, что происходит, а я не хотел еще больше грузить их своими проблемами. Да, пусть я и не выключал телефон, как это сделала мама, но так же закрылся от всех и мои школьные друзья стали для меня целым миром на эту неделю.

— Сложно было снова оставлять маму одну?

В воскресенье думал, что не сложно. Что все уже в порядке и мы оба, наконец, можем продолжать жить как раньше, пусть как раньше уже никогда не будет. Но в понедельник мне снова стало боязно. Когда я уходил в школу и видел всю ту же привычную картину, как мама собирается на работу, я понимал, что это совсем не привычная картина. Пусть с виду было все как раньше, на самом деле будто весь мир встал с ног на голову. Не помогало ничего. Я, как обычно, шел в школу, слушал музыку, но не слышал ее, все еще мысленно находясь дома. На уроках было то же самое. Я не мог сосредоточиться, не слушал что говорят и вообще был максимально не собранным.

Но хуже всего было другое. То, как смотрели на меня все одноклассники. Не знаю откуда они узнали, кто им рассказал, но я по глазам видел, что они все знают. Кто-то шептался, кто-то смотрел на меня с каким то ебанным сочувствием, будто бы я только что умер и в меня сейчас швырнут горсть земли. Ну и были эти блядские шутки в основном от братанов Рустама. Все это в равной степени бесило и бесило страшно. Даже учителя в этот день меня не трогали и, в обычное время я был бы этому только рад, потому что, как закоренелого двоечника и прогульщика, заебывать они меня любили страшно. А сейчас даже тот факт, что они меня не трогали, раздражал. Нахуй идите со своей жалостью. Это мои проблемы и вас всех они ебать вообще не должны!

— Негативные эмоции накапливаются, Алексей и чем дольше Вы держите их в себе, тем сильнее потом будет их всплеск. Как Вы справились в этот день?

А я не справился получается. Нет, всё это было терпимо. Если бы такие мелочи меня могли выбить из колеи... Короче не истеричка я. Но тут, на перемене между алгеброй и русской литературой, все резко поменялось. Я лежал на парте, смотрел вперед себя и, не замечая происходящего вокруг, слушал музыку. Рядом Макс суетливо доставал все школьные принадлежности, параллельно говоря о чем то с Катей, сидящей позади нас, как вдруг прямо перед моим лежащим на парте носом появилась чья то ширинка. Так, блядь, а ну убери курсор с крестика! Ноу хомо, бро. Всё по чистой, мужской, крепкой дружбе. Тут же рядом с ширинкой встала банка энергетика и я, подняв голову, увидел перед собой Аслана.

Тут стоит сделать небольшую паузу и пояснить за данного индивидуума. Вот это тело, стоящее в тот момент надо мной с крутой ухмылкой на еблете, училось в параллельном классе и, если Рустам, при всей той хуйне, что он вытворял и вынося за скобки весь наш конфликт, был в принципе нормальным, если с ним найти общий язык, то вот с этой падалью общаться было в принципе невозможно. Не знаю кем он себя мнил, но весь его класс ходил перед ним на задних лапах, а тем, кто этого не делал, быстро прилетал хук в челюсть. Я ни раз видел, как он начинал в прямом смысле бычить на пацанов буквально с нихуя и они тут же затыкались, глядя в пол и, пусть эта чурка училась не с нами, доставалось частенько и нашим. Всем, кроме, естественно, мусульманского угла ринга, на сколько я знаю. Меня эта участь, каким то чудом, обходила стороной... До этого момента. И понимая, что чел не из тех, кто будет приходить целенаправленно в чужой класс за тем, кого он и знать не знает, я уже все понял. Да, я глянул на Рустама. Тот, сидя ко мне в пол оборота, глянул в нашу сторону, и хитро ухмыльнулся.

Тут же из моего уха пропал один наушник. Я повернулся вперед и увидел, как Аслан, с довольной ухмылкой, закидывает его в банку с энергетиком.

— Я с тобой разговариваю, чушка, — сказал он, раскачивая банку у себя в руке. — Встань, блядь!

Я встал и уже так, стоя друг перед другом через парту, я был на пол головы выше него. Да, до размеров Рустама ему было пиздец как далеко. Ростом он был, как я уже сказал, ниже, а телосложением примерно такой же подкаченный дрыщ как и я. Но, при всем этом, ощущение опасности, пробегающее по спине, он нагонял намного сильнее.

Он усмехнулся, довольный тем, что я послушался его и, уже видимо ощущая себя в привычной стезе доминанта над всем движущимся, протянул мне лапу.

— Че, дружить будем?

Эта фраза не подразумевала дружбу. Если перефразировать, он предлагал мне, как и всем остальным, ходить под ним на задних лапках и бояться каждого его взгляда.

— Тебе че надо? — ответил я.

— Че, дружить будем? — снова спросил он. — Или пошли выйдем?

— Че тебе надо? — спросил я еще раз, уже чувствуя дрожь, идущую по рукам.

— Дружить будем? — спросил он уже громче, будто общаясь с дауном.

И тут же из его гнилой пасти вылетел весь воздух. Он согнулся от удара в живот над партой и я тут же, взяв за затылок, со всей силы ударил его лицом о ту же самую парту, оставив на дереве, покрашенном безвкусной, синей краской красное пятно, смешанное с брызгами энергетика, банка которого отпружинила и улетела хрен знает куда. Тормоза у меня слетели окончательно, зубы реально скрипели от злобы, а в голове невнятный белый шум. Не обращая внимания на испуганные возгласы и лежащую на полу чурку, хватающуюся обеими ладонями за нос, я уверено двинулся в сторону Рустама. От бешенства в глазах у меня все потемнело и, видя перед собой только морду Рустама, я даже не заметил, как сзади меня схватил Артур. Рустам тут же ударил меня в лицо, в живот и снова по лицу. От такой серии его мощных ударов, я оказался на полу и, кажется, потерял сознание.

Но это было всего лишь мгновение. То, что начало засыпать во мне за неделю спокойствия, снова проснулось и я почувствовал такой прилив сил и адреналина... Не знаю какими силами я поднялся на ноги и рука сама схватилась за ближайший стул. Моментально, с разворота я швырнул его в Рустама и, пока в классе поднимались крики, шум и неразбериха, я уже схватил Артура за шиворот, развернул к себе и двумя ударами по лицу отправил его в глубокий сон. Не теряя ни секунды, следующим на очереди был Заур, просто потому что стоял всего в половине шага от меня. Моя нога тут же влетела в его колено. Он подкосился, оказался на одном колене и получил удар в щеку. Не знаю откуда во мне взялись такие силы, но лица этих ублюдков моментально брызгали кровью от каждого моего удара, будто лопнувшие виноградины. Оставался Рустам. Как только я это понял, он уже схватил меня за шиворот и мощным напором своего огромного тела затолкал меня к школьной доске, почти на каждом шагу пытаясь поставить мне подножку. Я попытался сделать то же самое, что и в прошлый раз, но теперь это не сработало. Отбив мой удар в пах, он приложился со всей силы мне в живот и я едва не выплюнул все свои внутренности. Он поднял меня над землей словно пушинку и тут же впечатал мое тело в пол со всей силы.

— Остановите их! — послышался девчачий голос посреди шума.

Боль волной прошлась по моему телу от позвоночника до кончиков пальцев и я даже не сразу понял, что лежу на полу. Рустам не собирался останавливаться. Подойдя ко мне, он наклонился и замахнулся своим огромным кулаком. Я среагировал, воткнул ногу ему в плечо ударной руки и моментально второй ногой зарядил ему в нос. Кровь хлынула с такой силой, что забрызгала мне лицо. Рустам пошатнулся, отошел от меня на два шага, зажимая раскуроченный нос ладонью и тут на него сзади бросился Валера:

— Остынь, братан! — сказал тот Рустаму, хватая его за руки сзади.

Валера хоть и был пацаном не самой маленькой комплектации, все же Рустам, кипящий внутри злостью и адреналином, оттолкнул его от себя, даже не заметив и снова рванул ко мне. Я начал отползать, как вдруг между нами появился Миша. Рустам откинул его в сторону, но я уже успел подняться и отойти на пару шагов назад, едва не споткнувшись о лежащего на полу Артура. Это дало мне лишь пару секунд, ведь я только и успел, что закрыться руками от еще одного удара Рустама в мою голову. Закрылся я удачно и почти не почувствовал удар, но меня откинуло на парту, где я упал на достаточно увесистый учебник по русской литературе, тут же схватил его и с разворота швырнул прямо Рустаму в лоб. Тот пошатнулся и я тут же ударил его по левой щеке. Внезапно меня схватили сзади, начали оттаскивать. Рустам, придя в себя, оказался между Валерой, Мишей и Владом. Те втроем едва могли его удержать и прилетало им от Рустама знатно. Особенно мелкому Владу, который размерами был едва ли больше чихуахуа и буквально держал Рустама за ногу. Я же почти не сопротивлялся. Меня оттаскивал назад Макс, который был больше меня и Рустама вместе взятых и вырываться смысла было мало, не причиняя ему боли. То, что кричал тогда Рустам я даже не пытался разобрать. В потоке матов и угроз не было никакой связи и смысла. Это просто была кипящая ярость и набор слов.

— УСПОКОЙСЯ! УСПОКОЙСЯ БЛЯДЬ! ГОВОРЮ УСПОКОЙСЯ! — кричал Валера прямо на ухо Рустаму.

Скрипя зубами, им троим все же удалось откинуть Рустама к школьной доске и тот, поняв что продолжать бессмысленно, пригрозил мне пальцем.

— Сученок, — произнес он, брызгая кровью. — Я твою мать в рот выебу!

Обычное ругательство, которое слышали другие, для меня же было не ругательством, а прямой угрозой или оскорблением. Хуй его уже знает, но, услышав это, взбесился я знатно. К тому моменту хватка Макса чуть ослабла и я, извернувшись, вырвался, перепрыгнул через парту, минуя заграждение из той троицы, и с разбега влетел коленом в Рустама. Тот отлетел в школьную доску и она рухнула на лежачего кавказца сверху. Тут же она зашевелилась. Рустам попытался выбраться и, только увидев его лицо, я тут же приложил по нему ногой, отправив хача в глубокий сон.

Все стихло. Ни криков, ни звуков, ничего. Лишь где то там вдалеке все еще кипела обычная, школьная жизнь. У меня было ощущение, что воздуха в легких больше не осталось. Стоя посреди класса, я пытался отдышаться и смотрел на лица одноклассников, застывшие в гримассе ужаса.

— Братан, ну ты и псих, — наконец сказал Валера и принялся доставать Рустама из под доски.

Что бы подумал любой нормальный человек на моем месте? Он бы боялся? Сожалел? Нервы били бы по всем частям тела, вызывая дрожь... Я не чувствовал ничего. Вообще. Будто бы выполнил рутинную работу, как и каждый день до этого. Только воздуха не хватает и боль пронизывает по очереди некоторые места.

— Ты этого хотел? — спросил я Рустама, когда Валера привел его в чувство.

Меня тут же обступили со всех сторон, готовясь держать всеми силами и возможностями.

— Я говорил, — продолжил я, глядя точно на едва пребывающего в сознании Рустама, — не лезь ко мне. Захочешь отомстить в этот раз — лучше сразу убивай.

Пробившись через широкие плечи одноклассников, я просто вышел из класса и пошел по длинному коридору.

— Вы осознавали что делали тогда? — спросила докторша.

Да... Удивительно, но, после того, как Рустам отправил меня спать, проснулся я уже будто другим человеком. Злость и ярость были под полным контролем и вырывались только в ударах, а в то же время мысли были чисты и взгляд ясен как Божий день.

Но состояния ебучего Терминатора, Робокопа и Рэмбо в одном лице хватило не на долго. Дойдя до середины темного коридора, в котором не было окон, а свет там не включали с момента сотворения земли, все мое тело задрожало. Внезапно и одним махом я прочувствовал каждый полученный удар и будто с удвоенной силой так, что едва не рухнул на пол. Да, я упал, но на стену и, хватаясь за самые больные места, уже похромал дальше, видя как весь мир плывет перед глазами.

Дойдя до школьного туалета, я сразу же вцепился в края раковины, едва не падая от боли и головокружения, включил воду и принялся смывать кровь с лица и костяшек. Дальше слетела футболка. Выплевывая кровь, я заметил огромный след под левыми ребрами и в этот же момент то место заболело так, будто туда выстрелили из гаубицы. Дверь резко открылась, в туалет забежала Катя и ее голос оставался в моей голове эхом. Я даже слова не мог разобрать. Она, положив свою ладонь мне на щеку, развернула лицом к себе и продолжала что то говорить, едва не плача.

— Кать, уйди, — прохрипел я и каждое слово отдалось болью в левом боку.

Она снова продолжала и продолжала говорить. Сейчас меня раздражало все. Она пыталась помочь мне смыть кровь, пыталась охладить места удара, смоченными в холодной воде, руками и только больше раздражала...

— Да чего ты так вцепился в него? — наконец разобрал я ее слова и меня тут же накрыло во второй раз.

— Блядь, да отъебись ты! Нахуй ты в это лезешь?!

Этот момент я тоже запомню, видимо, на всю жизнь. Тот страх, что застыл на ее лице. То же выражение я видел и на лице Ангелины и сейчас их лица передо мной стали одинаковыми. Она так же медленно отшагивала назад и, нащупав спиной дверь, быстро убежала.

Да, я понял какую глупость совершил. Еще в тот момент, когда она стояла передо мной в том туалете, но ничего сказать не смог. Как я справился, доктор? Хуево, как видите, я справился. Вызвал такси, поехал домой и, взяв из морозильника лед, заперся в своей комнате, молясь, что бы этот день оказался всего лишь дурным сном.

Но нет. Наступил следующий день и я, ощущая всю боль, отправился в школу, где уже стал изгоем. Со мной просто не общались, обходили стороной. Даже Макс, показательно не глядя на меня, сидел рядом с Катей в противоположном от меня месте, ну а сама Катя я думаю вы понимаете... Я даже не пытался заговорить с ней, потому что знал — это бесполезно. Да, одиночество в обществе для меня не то, что бы ново, но сейчас... Одно дело, когда с тобой не общаются, потому что не знают и совсем другое, когда не общаются, потому что знают.

Удивительно, но о драке никто не говорил. Если о прошлой жужжали все и повсюду, то в этот раз ни одного упоминания я даже не услышал. Как будто ничего и не было, за исключением моего нового статуса и раскуроченных морд всей труппы участников. Даже в классе, где все это произошло, было на удивление чистенько, прибрано и даже не видно ни одного следа произошедшего. Ученики, учителя, даже классуха наша сделала вид, будто не замечает моих синяков, когда спрашивала привезем ли мы с мамой все на устроенный ею вечер собрания класса или же ей искать тех, кто займется этим вместо нас.

Да, я совсем забыл об этом, а идти туда сейчас с моим новым положением в обществе мне совсем не хотелось. Но, зная свою маму, я понимал, что как минимум исполнить ее обязанности все же придется, раз уж она уже пообещала это сделать.

— А как Лена отреагировала на Вашу очередную драку?

Зная ее, никак. Конечно она заметила, спросила и врать было бесполезно, но за этим почти ничего не последовало. Видимо она еще не очень то пришла в себя и сил на скандалы у нее все еще не было. Да, ощущал я себя в этот момент как "Сын года". Ей и так хреново, а тут еще я учудил... Учудил. Ну и слово для такого пиздеца подобрал.

— Так значит на классное собрание Вы не пошли?

В тот вечер я помогал маме. Я пришел домой, переоделся из этого пингвиньего, школьного наряда во что-то более нормальное. А точнее в джинсы и белую футболку с воротником, а мама, как обычно, сменила форму подполковника на самое обычное, синее платье в белый горошек, низ которого красиво развивался под слабыми порывами ветра, завязала свои волосы в конский хвостик и надела две большие, кольцевые серьги.

Заехав на школьную парковку, я тут же увидел Рустама, стоящего рядом с Муратом. Увидев меня, а точнее мое побитое лицо, отец Рустама моментально глянул на сына, жестко взял за подбородок, развернул к себе лицом и, оглядев со всех сторон, молча удалился. Вы еще не забыли, что, после прошлой нашей стычки, мы теперь помогали родителям с их обязанностями в родительском коммитете?

— Заносите всё в класс, — скомандовала нам мама и пошла в школу.

И да, мы, на пару с Рустамом, начали таскать коробки в наш класс, пока мама, вместе со Светланой Викторовной, готовили все к приходу моих одноклассников. А пришли они достаточно быстро. Точнее мы с мамой опоздали почти на час, поэтому класс наполнился еще до того, как мы закончили все наши дела.

Я принес последнюю коробку, поставил ее перед Светланой Викторовной и она тут же раздербанила ее, попросив меня выставить все находившиеся внутри бутылки с соками на первую парту. Пока я занимался этой херней, случайно в толпе в конце класса увидел и Катю. Она стояла рядом с Максом, о чем то горячо спорила с Настей и была... Была просто прекрасна. Да, для меня она была самой красивой и ощущать, что я больше не могу даже поговорить с ней оказалось невыносимо.

— Обычно школьные отношения редко перерастают во что-то большее, — сказала докторша, уже отложив блокнот и развалившись в своем кресле.

Да, я знаю, но Катя была исключением. Она была той, с кем хотелось провести всю жизнь. А к черту! Я бросил все и уверенно пошел в их сторону. Пробившись через столпившихся одноклассников, я, наконец, добрался до Кати, легонько дотронулся до ее плеча сзади и она вздрогнула. Развернулась, увидела меня и отошла на пол шага.

— Привет, — сказал я, ощущая любопытные взгляды со всех сторон. — Кать, мы можем поговорить?

— Не можем, — сказала она и показательно отвернулась. — Ты уже все сказал.

Я снова легонько взял ее за плечо, желая как то все объяснить, не разговаривая со спиной, но она резко убрала мою руку и отшагнула от меня еще дальше с выкриком:

— Не трогай меня!

И тут же между нами встал Макс, оградив Катю от меня своей огромной тушкой.

— Ладно, — усмехнулся я, отступая назад.

Да, я сделал огромную глупость и женщины — не те существа, что отпустят тебя просто так, изрядно не помучив. Я это хорошо понимал, поэтому решил молча отступить и поехать, наконец, домой, как вдруг дверь в класс открылась и я услышал уже знакомый стук каблуков.

— Класс, внимание! — крикнула Светлана Викторовна, пытаясь перекричать шум. — Поздоровайтесь с директором школы.

— Здравствуйте, Инна Фёдоровна! — хором ответили мои одноклассники.

Директриса, одетая как всегда в строгую, черную юбку до колен и легкий вязанный свитер темно-красного цвета, вошла в класс, встала перед первой партой и, махнув своими красными, тоном темнее свитера, волосами, по-особенному завитыми сегодня, улыбнулась, пройдясь своим острым взглядом по всему классу.

— Добрый вечер, одиннадцатиклассники, — сказала она, поправляя свои прямоугольные очки. — Узнав о вашем сегодняшнем собрании, я решила зайти и сказать пару очень важных слов. Вы уже не дети. Одиннадцатый класс — это последняя ступень перед взрослой жизнью и я рада видеть перед собой сейчас юношей и девушек, в глазах которых видно понимание всей ответственности. Впереди у вас последний и самый тяжелый учебный год, который повлияет на всю вашу дальнейшую жизнь и потребует он от вас максимальной собранности, выдержки и стремления...

— Как будто нас на уроках мало запугивают, — сказал я полушепотом и услышал едва заметный смешок позади.

— Но я хотела бы напомнить, — продолжила Инна Федоровна, поглядывая при этом не только на нас, но и на Светлану Викторовну, — и не только вам, ученики, но и учителям тоже, что одиннадцатый класс — это еще и последний год учебы в школе. Последний год, который вы проведете со своими одноклассниками, любимыми, — усмехнулась директриса, снова глянув на классуху, — и не очень преподавателями и последний год вашей беззаботной жизни. Я хочу, что бы вы не забывали и об этом и что бы через десять лет вы с теплотой вспоминали свой последний учебный год. Я желаю вам хорошего вечера и удачи на предстоящих экзаменах.

Зал взорвался аплодисментами, а Инна Федоровна тем временем, взяв под ручку Светлану Викторовну, отошла в противоположный конец зала, о чем то тихо беседуя. Я же пытался найти глазами маму и уже убраться отсюда поскорее, а, не найдя, присел на парту, достал телефон, зашел в телеграм и, только я успел найти маму в списке, рядом тут же присела Инна Федоровна. Я выключил экран и отложил телефон в сторону.

— Твоя выходка стоила очень дорого, — в пол голоса сказала Инна Федоровна, параллельно улыбаясь снующим туда-сюда ученикам.

— Я не специально.

— Это не важно, — уже показывая злость голосом, ответила директриса. — В этот раз, в благодарность за твою, хоть и не большую, но все же помощь, я тебя прикрыла, но еще хоть одна подобная выходка и ты пулей вылетишь из моей школы. Это ясно?

— Яснее некуда, — вздохнув, ответил я. — Он меня нашел, кстати.

Она тут же повернулась ко мне и удивленно посмотрела сверху.

— Написал в тот же день, когда я ездил к Ангелине, — добавил я.

— Чего он от тебя хотел?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Видимо просто хотел обозначить, что знает обо мне и что я пытался его найти. Прямых угроз не было, но хватило и намеков.

— Ну а ты...?

— А что я? Сказал ему то же самое, что и Вам. Что не хочу влезать в это дело.

Повисло молчание. В окружавшей нас классной суете напряжение разряжалось. Валера уже схватил упаковку одноразовых стаканов и начал разливать газировку по ним, с таким азартом и праздничным настроением, как будто у него в руках пенящееся шампанское.

— Может и Вам стоит бросить эту затею? — спросил я, чуть повернувшись к Инне Фёдоровне.

Она вздохнула, сняла свои очки и начала тереть линзы пальцами.

— Видишь ли, я не могу, — ответила она непринужденно и, снова надев очки, продолжила, глядя куда то в сторону от меня. — Я директор школы и отвечаю за учеников, и то, что произошло с Ангелиной... Но я не могу действовать открыто. Я понимаю чего ты испугался и не могу винить тебя за это, но я очень надеялась на твою помощь.

— Спасибо, — кивнул я. — Рад, что Вы понимаете меня.

Снова повисла тишина. Мы оба смотрели на моих веселящихся одноклассников, даже не подозревающих о происходящем. Мы оба смотрели на Артура, который, взяв полный стакан апельсиновой газировки, поднес его к Насте

—ПЕЙ! ПЕЙ! ПЕЙ! — подначивал Валера.

Настя захихикала, глядя на него через плечо, повернулась к Артуру, убрала руки за спину и закрыла глаза. Артур начал потихоньку вливать ей газировку в рот и девушка начала одновременно хмуриться и смеяться, продолжая глотать под ритмичный клич Валеры.

— Он где то рядом, — сказал я, глядя на все это. — Где-то у всех на виду.

— Паук всегда в центре паутины, — со вздохом сказала Инна Федоровна.

— Кстати красивая была речь, — сказал я, после еще одного непродолжительного молчания. — Долго писали?

— Писала? — усмехнулась Инна Федоровна. — Я сказала от души. Не знаю, видимо уже привыкла произносить речи и теперь они сами собой складываются. Ха-х, а на первой моей школьной линейке еще в роли завуча я несла такую чушь, что и вспомнить страшно.

Я представил себя на ее месте и мне вообще не по себе стало. Всем же приходилось произносить какие то речи и тосты? Особенно в семейном кругу, когда все уже высказались и очередь доходит до вас. И вы сидите, и ощущаете устремленные на вас взгляды, ждущие какой то прям НУ ВАУ БЛЯДЬ КАКОЙ речи, ораторским искусством уступающим разве что Цезарю. Я ненавижу эту хрень. Почему нельзя в такие моменты затравить матерный анекдот? На месте Инны Фёдоровны, наверное, затравил бы. Мне бы хватило ума... Или безумия.

— Чего она так хмурится? — тем временем удивленно глядела Инна Федоровна уже на Дашу, которой так же вливали в рот газировку. — Неужели я так давно не пила газировку, что уже забыла как она раздражает?

— Разве не очевидно? — усмехнулся я. — Они туда водки подлили.

— Так, ладно, — поправила очки директриса. — Я тут тогда лишняя. Веселитесь.

И с этими словами она медленно удалила свою персону из класса, оставив кучку взбалмошных одиннадцатиклассников веселиться. Через несколько минут в ту же дверь удалилась Катя, а за ней и Макс поплелся. Я же в этот момент, наконец, написал маме:

Л: — Ты где?

Прочла она только через несколько минут и, долго набирая сообщение, ответила:

М: — Ты уже готов ехать?

Л: — Да.

М: — Встретимся у машины.

Убрав телефон в карман, я еще раз глянул на напивающихся одноклассников: на Мишу, который уже во всю травил свои нелепые шутки людям, коим не повезло сегодня оказаться рядом; на Валеру, с упоением о чем то общающимся с девченками, параллельно прижимая уже поддавшую Дашку к себе за талию; на наших хачиков, что на своем языке очень громко что-то друг другу доказывали и, конечно же, на друзей Рустама, которые, увидев мой взгляд, озлобленно ответили мне тем же. Сунув телефон в карман, я медленно вышел из класса и так же медленно поплелся к парковке, думая о том, что теперь мне уже не хватает своего места в этом обществе. Вспоминая слова Инны Федоровны о последнем и незабываемом году, мне стало даже тоскливо ощущать себя тем, кем я являюсь сейчас. Перспектива кое-как в гордом одиночестве доживать последний учебный год стала внезапно пугать меня, хотя всего то пару недель назад я даже не хотел здесь появляться и видеть рожи своих одноклассников и учителей.

Выйдя на улицу, я увидел, как мамина машина моргнула фарами и в салоне, подсвеченная внутренним освещением, появилась она. Я сел рядом на переднее сидение, ощущая очень сильный запах ее духов и мы, наконец, отправились домой.

Это был самый обычный вечер. После ужина каждый по очереди сходил в душ. Выйдя после душа в коридор, я увидел закрытую дверь маминой спальни и пошел в свою комнату, взял телефон со стола, залез в телеграм, параллельно вытирая еще мокрые волосы полотенцем и случайно наткнулся на переписку с Катей. Сидя на краю своей кровати, я медленно листал переписку, останавливаясь на самых приятных моментах и фотографиях, как вдруг мне пришло сообщение. Сообщение, после которого я выронил телефон из рук.

***

Поднявшись на четвертый этаж, она посмотрела по сторонам и, заметив высокую, темную фигуру в полумраке школьных коридоров, пошла в ту сторону. Заметив ее, человек откинулся от стены, у которой стоял все это время и повернулся к ней лицом.

— Ну я пришла, — сказала Лена, глядя снизу вверх на возвышающуюся над ней фигуру.

Тот открыл дверь ближайшего класса и, положив свою огромную ладонь ей на спину, завел в кабинет. Она зашла и через секунду дверь закрылась.

— О чем ты хотел поговорить? — спросила Лена, подойдя к учительскому столу и поставив на него свою сумку.

— Ты, блядь, сама не понимаешь? — сказал Рустам, сев на первую парту перед учительским столом.

Сложив руки на груди и широко расставив ноги, он злобно глянул на Лену.

— Ты из-за вашей драки? — вздохнула она. — Слушай, я не хочу в ваши отношения больше лезть. Разбирайтесь сами. Не маленькие уже.

— Ты ахуела, сука? — вспылил Рустам, тут же схватившись обеими руками за края парты. — Твой ебучий выродок...

— Следи за словами! — тут же ответила ему Лена. — Ты о моем сыне говоришь.

— Твой выродок, — тут же ответил Рустам, игнорируя ее, — за свои действия не отвечает. Значит ты, шмара, ответишь за него.

— Я не собираюсь это больше слушать, — ответила Лена и, взяв сумку со стола, направилась к двери.

Рустам тут же подскочил и, нагнав ее одним шагом, схватил своей огромной ручищей за шею так, что Лена даже слегка нагнулась. Почти полностью обхватив шею, Рустам выпрямил ее, обошел спереди.

— Куда ты собралась? Уже забыла че я тебе сказал в прошлый раз?

— Отпусти, — тихо проговорила Лена, даже не пытаясь сопротивляться.

— Че, шлюха, не помнишь как потекла от моего члена? М? — спросил Рустам, второй рукой схватив свой член через джинсы и показательно его потрепав. — Представляла себя на нем?

Лена закрыла глаза и, не долго думая, кивнула.

— Отвечай, шлюха! — сказал Рустам, чуть сдавив руку.

— Да! — ответила Лена. — П-представляла...

— Хули ты из себя тут недотрогу тогда строишь? Обычная, русская давалка.

Лена лишь тяжело дышала, по очереди глядя то наверх в глаза Рустаму, то вниз на его уже чуть выпирающий член. Ее глаза были на уровне его груди и сам по себе, особенно сейчас рядом с низенькой Леной, кавказец казался просто огромным.

— Ща будешь косяки своего ублюдка отрабатывать, — злобно ухмыльнулся Рустам, освобождая пуговицу на джинсах.

Расстегивая ширинку он с удовольствием наблюдал, как Лена уже не спускает глаз с его привставшего члена и, не став снимать джинсы, он резко размахнулся, и с жестким шлепком схватил ее за мясистую задницу через развивающееся платье. От такого Лена аж вскрикнула и подпрыгнула, влетев носом в грудь Рустама. Тот моментально прижал ее к себе и, все еще крепко держа за задницу, начал поднимать низ ее платья. Придерживая его у нее на талии, другой рукой он полез пальцем между ее объемных ягодиц и Лена чуть расставила ноги в стороны. Как только он коснулся ее киски пальцем, она от неожиданности громко вздохнула.

— Сучка то уже мокрая, — посмеялся Рустам. — Уже понимаешь, что тебя тут жестко натянут?

Лена лишь закусила нижнюю губу и снова закрыла глаза, как вдруг Рустам снова повторил свой громкий шлепок, от которого она и в этот раз едва не взвизгнула.

— Хули молчишь, блядь? — чуть повысил тон Рустам. — Понимаешь, что я тебя сейчас отымею, шмара?

— Да, да, — простонала Лена, обеими руками упираясь в его грудь. — Понимаю...

Тем временем Рустам уже расстегнул застежку на ее платье и начал стягивать его через голову Лены. Та послушно подняла руки и через секунду оказалась уже в своем красном белье. Трусики, как обычно, были натянуты высоко и совсем не закрывали ягодицы, а лифчик был даже слегка великоват и из под него мельком можно было увидеть маленькую грудь с уже затвердевшими сосками.

— Обожаю ебать мясистых зрелок, — сказал Рустам, снова дергая рукой свой член и жадно осматривая Лену. — Давай, приступай.

— Минет? — тихо спросила Лена и, не получив ответа, начала медленно опускаться на колени.

Опустившись вниз, она аккуратно взялась за его джинсы и начала медленно стягивать их вниз вместе с трусами. Она стянула уже достаточно сильно, когда член Рустама резко спружинил вверх, едва не зацепив огромной залупой ее нос. Увидев такого монстра, Лена тяжело задышала, аккуратно взяла его в руку и начала медленно двигать ею взад-вперед.

— Че, сука, нравится? — спросил Рустам, глядя на Лену сверху.

Та только кивнула, продолжая массировать его огромный член.

— Ты таких хуев, наверное, в жизни не видела?

— Нет... Конечно нет, — ответила Лена, все еще не спуская глаз с его члена. — Он... Он огромный.

— Ты скоро его прочувствуешь на всю, шлюха. Давай отсасывай уже.

Лена послушно придвинулась ближе к члену, приоткрыла рот и, взяв губами головку, начала медленно посасывать ее, лишь чуть-чуть продвигаясь вперед. Рустам, издав громкий, бычий выдох, положил руку ей на затылок и начал толкать. Она ухватилась обеими руками за его ноги и, поддаваясь его толчкам, начала сосать в достаточно динамичном темпе, издавая мычащие звуки. Едва беря его в рот даже на четверть, она все равно иногда давилась, после чего издавала небольшой стон. Рустам сразу же продолжал толкать ее на свой член, заставляя сосать в одном и том же темпе, получая удовольствие от ее горячего рта.

Вдруг он взял ее за хвостик, оттянул голову назад и, обойдя ее сзади, сел на учительскую парту, которая по высоте легко могла бы служить ему обычным стулом. Он движением пальца подозвал Лену и та, встав с колен, подошла к нему.

— Продолжай, — коротко сказал Рустам и Лена, положив руки ему на бедра, медленно наклонилась, расставила чуть ноги в стороны и, стоя в сексуальной позе рачком, принялась сосать его член, уже делая движения сверху-вниз.

В этот раз Рустам взялся за ее волосы, связанные в хвостик и контролировал темп минета уже так, то толкая, то отдергивая Лену.

— Нравится сосать мой хуй? — спросил Рустам и получил лишь короткое мычание в ответ.

Лена продолжала сосать кавказцу все быстрее и издавая все более громкие стоны и хлюпающие звуки. Рустам же в какой то момент начал двигаться вместе с ней, заталкивая свой хуй все глубже в ее рот. В один момент он схватил ее одной рукой, обхватив голову и начал жестко трахать ее разинутый рот. Лена стонала и хлюпала, выпуская на огромный, трахающий ее рот, член струйки слюны и в этот же момент ощутила, как лямки ее лифчика стали слабее. Опустив руки вниз, она скинула его на пол, оголив перед Рустамом свою маленькую грудь, как вдруг ебля ее рта прекратилась. Рустам поднял ее голову, держа за волосы, встал с учительского стола и толкнул на него Лену. Та упала на него, встав рачком, тут же ощутила как ее трусики сползли вниз и около ее киски начал тереться горячий, мокрый член. Глядя в школьное окно, в котором виднелся лишь одинокий свет фонаря, она ждала когда этот член окажется в ней.

Рустам, стоя сзади нее, содрал через голову свою рубашку, откинул ее в сторону и, насладившись видом объемной задницы стоящей перед ним раком мамаши, еще раз жестко шлепнул ее. В этот раз он увидел, как ее кожа задрожала от удара, пройдясь едва заметными волнами и, взявшись обеими руками за ее задницу, широко раздвинул перед собой ягодицы. Лежа на столе, Лена начала ощущать, как огромное тело кавказца нависает над ней и едва не накрывает ее сверху полностью, как вдруг...

— Нет! — крикнула она, повернув голову назад и вверх. — Не туда!

Рустам тут же взял ее за голову и опустил вниз, прижав огромной ручищей к столу. Другой же он направлял член и тот медленно начал входить в ее узкий анал.

— Нет, нет! — пищала Лена. — Он слишком большой!

Но Рустама это не волновало. Медленно, но уверенно он проникал все глубже и слова Лены постепенно начали перерастать в громкий стон.

— Я говорил, что в задницу тебя поимею, — сказал Рустам на ухо тяжело дышащей женщине, когда его член вошел в ее анал по самые яйца.

— Не надо, — напоследок простонала Лена, но было уже поздно.

Рустам вынул член и снова загнал его на полную уже быстрее. Потом повторил и уже скоро он вдалбливал член в ее задницу, каждый раз выбивая из нее еще более громкий стон. Лена лежала, хватаясь обеими руками за края парты и, морщась от каждого движения, громко, протяжно стонала под напором молодого кавказца. Взяв обеими руками ее за бедра, Рустам начал трахать ее еще быстрее, уже подталкивая саму Лену спереди на свой член. По классу начали разноситься громкие хлопки от их соприкосновения.

— Ах... А-ах, а-ай... Блядь.... Ох-х... Бля, о Боже! — громко выкрикивала Лена на каждом толчке.

Рустам сделал шаг назад, притянул Лену к себе, снова со всей силы натянув на свой член. Продолжая трахать ее задницу, он положил одну руку ей на голову, ухватился и приподнял ее с парты. Второй рукой он схватил ее за правое запястье и направил ее руку к киске. Лена быстро начала массировать свой клитор, пока все ее тело дрожало от напора Рустама сзади.

— Че, сука, — сказал Рустам, еще сильнее подняв Лену, держась за голову, — нравится мой член?

— Да, да! — прокричала Лена. — Очень нравится.

Глаза Лены закатились от удовольствия, а язык выпал из приоткрытого рта. Рустам разминая в это время ее задницу своей рукой, тут же отвесил ей смачный шлепок и схватился за прыгающую туда-сюда маленькую грудь.

— Трахай меня, — простонала Лена. — Блядь... блядь! Какой... Ах-х какой огромный. Ах-х, Боже... Еби меня! Не останавливайся-я-аах...

Лена все быстрее массировала свой клитор, пока молодой кавказец трахал ее в задницу и начала активно подмахивать ему, ощущая как ее влага медленно прокатывалась по ее мясистым бёдрам. Вдруг она задрожала, колени ее сомкнулись и она, издав протяжный стон, свесилась, едва не упав на пол. Рустам успел подхватить ее за руки, натянул их и, держась уже чуть выше локтей за руки обессилившей мамаши, продолжил трахать ее в том же диком темпе. Вскоре Рустам отпустил ее и Лена тут же упала перед ним на пол. Не успев понять что произошло, ее за волосы уже схватил Рустам. Кавказец развернул ее голову кверху и сказал:

— Рот открой!

Лена тут же открыла рот, высунула язык и через несколько секунд ощутила на лице горячие потоки мужской спермы.

***

Докторша смотрела на меня не моргая и, после долгого молчания, спросила:

— А сейчас, Алексей, Вы считаете, что правильно поступили?

Сидя на краю своей кровати, я смотрел на присланное Leviathan'ом видео, где на превью был нарисован подарок на черном фоне. Нажав на него, я увидел деревянные полы школьного кабинета. На заднем плане было слышно тяжелое мужское и женское дыхание. Снимавший шел по кабинету и вдруг перед камерой появилась мужская футболка. Чуть дальше лежали красные, женские трусики, а еще через несколько секунд появилась женская ступня. Снимавший остановился, начал медленно поднимать объектив и только по объемным ляжкам я уже узнал в этой женщине свою маму. Он поднимался дальше к маленькой груди с торчащими в разные стороны сосками, вздымающейся от каждого тяжелого вдоха, а после... Лицо. Полностью залитое белой спермой лицо мамы, которая сидела на полу, спиной опершись на парту. Она очень тяжело дышала с закрытыми глазами и даже не обращала внимание на капающую с ее лица сперму на грудь и пол.

— Ну че, шалава, понравилось?

— Да-а, — улыбнулась мама, повернувшись лицом к камере.

— Если бы твой ублюдок тебя сейчас увидел, — не успокаивался Рустам, — что сказала бы ему?

Мама еще глубже задышала и, несколько промедлив с ответом, серьезно ответила:

— Что меня еще никогда так не трахали.

На этом запись закончилась и телефон выпал из моих рук, громко шлепнувшись экраном на пол.

— Алексей? — спросила докторша, наклонившись ко мне.

— Что?

— Я задала Вам вопрос, — сказала она, сняв свои очки. — Вы считаете что правильно поступили?

— Я не понимаю вопроса.

— Хорошо, перефразирую, — сказала она, снова откинувшись в своем кресле и закинув ногу на ногу. — Правильно ли Вы поступили, не став спать со своей матерью?

— Там не было других вариантов, — тут же ответил я.

— И Вы не разглядели в ее постоянных извинениях то, что она продолжала возвращаться снова и снова к тому вечеру, подсознательно желая его повторения и, может быть, его логического продолжения? Алексей, я задам этот вопрос еще раз: правильно ли Вы поступили в тот вечер?

— Нет, — ответил я, после долгого молчания. — Нет, Док, я ошибся. Снова.