Сказать, что все сложилось не так, как я надеялась, было бы преуменьшением всей моей жизни. Время было моим наставником в этом открытии, но ничто не изменило мой выбор в лучшую сторону. Прошло почти четыре года с тех пор, как я видела, как Роб, мой бывший муж, садился на тот паром без меня. Вот почему я решила начать вести дневник. По крайней мере, я могла бы поделиться этим со своим сыном Икайкой в качестве жизненного урока. В моей дерьмовой жизни все сложилось так, что у меня даже не было возможности выбрать имя своему сыну. Это все зависело от его отца, моего мужа Пуко с острова.

Мой островной муж. Какой же я была дурой. Мы с Пуко обсуждали имена, когда я узнала, что беременна, всего через шесть недель после того, как мой настоящий муж и младшая сестра навсегда покинули остров. Мы поверхностно обсудили имена, я должна отметить, минут за пять до того, как он объявил: - Мы назовем его Икайка, в честь моего прадеда. Это означает "воин".

Я быстро объяснила, что истинное значение этого имени - "сильный", и Пуко просто отмахнулся от меня. Это был один из первых случаев, когда я увидела его таким, какой он есть, и осознала свою ошибку.

Честно говоря, я и так заработала немало. Во-первых, я привезла на остров своего мужа Роба. Мне следовало бы взять месячный отпуск, сославшись на то, что мне нужно навестить свою семью и дом, а затем провести два из трехмесячных каникул Роба с ним в каком-нибудь теплом и романтичном месте, компенсируя то, что я сделала в отношении традиции, даже не поставив его в известность. Затем позволить ему провести последний месяц в гостях. его родители, пока я возвращалась на работу.

Конечно, я бы завершила ритуал с Пуко и выполнила свой культурный долг, и мой любящий муж ничего бы не узнал. Я бы взяла на себя бремя знаний, но я могла бы сделать это ради Роба. Я могла бы удержать своего мужа, даже если бы мне пришлось провести остаток жизни, мучаясь чувством вины за обман. Это была идея матери с самого начала. Просто я была слишком глупа, чтобы прислушаться.

Для меня чувство вины было бы намного легче, чем то, что произошло. Роб не понимал мою культуру, и это была не его вина. Однако я понимала обе культуры, и был только один человек, который был так же информирован, как и я, - Пуко.

Когда мой отец заболел, я вернулась домой на его похороны. Пуко был там и помог мне пережить мое горе. Как мужчина, он был намного красивее, чем я помнила из нашего детства. На третий день после похорон моего отца Пуко уговорил меня продлить мое пребывание на острове, заручившись поддержкой моей матери. Мы провели много дней и вечеров, рассказывая о нашей жизни, и часто ужинали с обеими семьями. Мы были очень близки, и нас связывали поколения. В тот вечер, когда я должна была вернуться к мужу в Бостон, я выпила слишком много пунша и, чувствуя себя очень расслабленной, позволила Пуко трахнуть меня. В тот первый раз он был нежен и добр. Я провела ночь в его доме, прижавшись к нему.

Утром эти объятия были тем, что беспокоило меня и вызывало чувство вины. У островитян секс был другим. Беззаботность и отсутствие каких-либо обязательств. Возвращение домой, возможно, и сыграло свою роль, но меня беспокоило то, что я переспала с Пуко. Я не чувствовала себя настолько виновной, чтобы предотвратить это еще три раза, пока была там.

Наконец, за два дня до моего отъезда домой, Пуко напомнил мне об этой традиции и сказал, что ожидает, что я завершу ее вместе с ним. Я посмеялась над ним, напомнив Пуко, что у меня есть муж, представитель западной культуры, который никогда бы такого не потерпел и уж точно никогда не смог бы понять.

Когда я приехала домой, моим первым беспокойством было то, что Роб сможет прочитать мои мысли и понять, что я была неверна в нашем браке. Однако он этого не сделал, и я задвинула свой островной роман на задворки сознания.

Я была поражена, когда мама связалась со мной за восемь месяцев до того, как мы с Робом должны были отправиться ко мне домой. В письме она сообщила мне, а не спросила, что Пуко вернулся домой и что необходимо провести ритуал солнцестояния. Она сказала мне, что Пуко выбрал меня.

Сначала я была очарована этой идеей. Мы с Пуко выросли вместе на нашем острове и в нашей культуре, которая значила гораздо больше, чем в западном мире. И Пуко, и моя семья имели определенное значение на острове. Члены наших семей были лидерами - вождями - с давних пор. В более современные времена его дед и мой отец были членами совета старейшин. Было вполне естественно, что он выбрал меня.

Но потом мои мысли вернулись к тому, что я сказала Пуко несколько лет назад, и к тому, что мне делать с Робом. Моя мать рассказала об этом с самого начала своего письма. Мама не стала ходить вокруг да около, спросив, как сильно я люблю Роба. Мне показался странным этот вопрос. Я любила его целиком и полностью. Следующая фраза все объяснила и застала меня врасплох.

Участвовали ли мы в каких-либо западных ритуалах, которые противоречили бы нашим собственным? Я никогда даже не задумывалась о нашей свадьбе. Это была моя первая роковая ошибка. Чем больше я думала об этом в дни, предшествовавшие моему ответу маме, тем больше склонялась к мысли, что Робу, вероятно, не понравится то, что нужно сделать, но, как умный человек, он поймет.

Погруженная в свои мысли, я закрыла дневник, защелкнул замок и положила его в чемодан. Послезавтра утром я впервые за четыре года возвращалась в Штаты. Алеки собиралась продать как можно больше своих работ в Лос-Анджелесе, планируя потратить вырученные деньги на свою предстоящую свадьбу. Она умоляла меня поехать с ней, так как хотела, чтобы я помогла ей сориентироваться в большом городе и выбрать свадебное платье. Я ожидала, что она сблизится с Маканой, молодым человеком, с которым проводила довольно много времени.

У меня был заказан билет заранее. Лос-Анджелес был очень далек от Бостона, но, в некотором смысле, я чувствовала, что вторгаюсь на лужайку перед домом Роба. Мне казалось, что я нарушаю еще одно обещание.

Пуко был не в восторге от моей поездки. Сначала он отказал, сказав, что я нужна нашему сыну. Когда я сказала ему, что планирую взять с собой Икайку, он тоже разозлился, а через день сказал мне, что я могу лететь.

Алеки, Акайка и я поднялись на борт парома и помахали на прощание. Прошло столько времени, и я почувствовала себя странно. Мне стало тревожно. Большую часть пути мы пытались удержать моего сына подальше от перил. Во время долгого перелета Икайка спал, и, чувствуя, что мне необходимо растопить лед в моих затянувшихся отношениях с Алеки, я завела поверхностный разговор.

— Итак, - начала я несколько сдержанно, - какие работы ты представишь на этот раз?

Алеки искоса взглянула на меня. Я терпеть не могу, когда она так делала. До развода этого не было. - У меня есть одиннадцать новых работ, которые нужно оформить должным образом, и некоторые из них будут выставлены в Лос-Анджелесе в художественной галерее на бульваре Уилшир.

Это было все, что она, как обычно, предложила за последние несколько лет. Я решила, что, как сестры, мы могли бы обсудить некоторые вопросы открыто, если уж собираемся провести неделю вместе.

— Алеки, - начала я, повернувшись к ней лицом и надеясь, что она ответит взаимностью. - Насчет Роба. - Я сделала паузу для пущего эффекта. - Я уверена, что так и не извинилась должным образом за то, что взвалила это на тебя. Я действительно ценю то, что ты сделала, чтобы помочь ему встать на ноги. Он выглядел опустошенным с той минуты, как я вернулась, и до тех пор, пока...

— Не нужно извиняться, - резко заявила она. - Роб забыл тебя задолго до того, как ты вернулась с горы.

Вот так оно и было. Роб добрался до моей юной, наивной сестры. Я подумала, что ее, конечно, привлекла не только его боль, но и его бравада.

— Да, - согласилась я, стараясь, чтобы наш разговор не был конфронтационным. - Я уверена, что так оно и было. Он хороший человек, и я уверена, что он прекрасно продвигался вперед.

Алеки пристально посмотрела на меня, затем отвернулась и уставилась в окно, по-видимому, глубоко задумавшись. Я взяла журнал со спинки сиденья и пролистала его. Когда я дошла до конца, до раздела искусства, я увидела кое-что, что привлекло мое внимание. Затем я прочитала сноску. Это была одна из картин Алеки, которая была продана в Нью-Йорке более чем за десять тысяч долларов.

— Это твоя? - Потрясенная, спросила я. Она просто кивнула и отвернулась.

Я закрыла глаза и попыталась уснуть. В данный момент Роб волновал меня меньше всего, хотя я постоянно думала о нем. Дома у меня были более серьезные проблемы с Пуко, и если бы я смогла правильно разыграть свои карты, то, возможно, смогла бы убить двух зайцев одним выстрелом.

Остаток дня в пути был напряженным. Я и забыла, сколько людей можно встретить в международном аэропорту. Шум и суета там были так далеки от нашего мира на острове, что я чувствовала себя торопливой и стесненной, и мне стало тревожно.

Наконец-то в нашем отеле мы перекусили в их ресторане, и я выпила два американских пива за ужином. Мы вернулись в наши номера. Алеки заплатила за двоих, вместо того чтобы разделить один, и это показалось странным. Это подчеркнуло, как далеко мы отдалились друг от друга.

Я уложила сына спать и стояла, глядя в окно на калифорнийский закат. Меня пробрала дрожь, и я пошла выключить кондиционер. В Лос-Анджелесе и без того было слишком холодно, на мой взгляд, без посторонней помощи. Лежа в постели, я снова подумала о Робе, что неизбежно вернуло меня к моему нынешнему мужу. Я взяла свой дневник и села в постели, натянув на себя одеяло.

- Икайка был новорожденным, когда деловой партнер Пуко и еще один друг приехали на остров. Мой муж планировал продать свою фотостудию и реинвестировать вырученные деньги в надежде стать старейшиной острова.

На третью ночь мужчины сидели у костра возле нашего дома, а я сидела в гостиной и читала, желая дать ему возможность пообщаться с друзьями.

Я начала слышать разговор, поскольку Пуко становился все более оживленным, и я пересела на стул у окна. Один из его приятелей спросил: - Значит, он ударил тебя, а ты не дал ему сдачи?

- Нет, придурок, - возразил Пуко, - в кои-то веки я должен был стать большим человеком. За мной наблюдали пятьдесят моих будущих последователей. Меньше чем через год я буду управлять всем на этом острове. Никто из совета не посмеет выступить против меня. Мне пришлось проявить сдержанность.

Другой мужчина спросил: - И что же он? Оно покинул остров?

- Да, - гордо сказал Пуко. - Я имею в виду, что он заключил сделку и взял младшую сестру Мел к себе на некоторое время. Мне было все равно.

- Я не это имел в виду, - продолжил мужчина. - Я думал, ты сказал, что этот парень был твоим другом детства.

- Не-а, - ответил Пуко с отвращением в голосе. - Я общался с ним только потому, что у меня плохо с математикой и естественными науками, а этот маленький придурок делал за меня домашнюю работу. Когда я вернулся на остров и узнал, что он женат на Мел, я понял, что заберу ее у него.

В этот момент все они обернулись на скрип открывающейся двери. Я посмотрела на Пуко, потому что ненавидела его в тот момент. Он смущенно улыбнулся и спросил: - Что?

Позже тем же вечером Пуко захотел секса. Я знала, чего он на самом деле хотел: чтобы его друзья услышали, какой он замечательный любовник, сквозь тонкие стены нашего дома. Я почувствовала к нему отвращение за то, что он сказал. Я посоветовала ему заняться сексом со своими приятелями, за что чуть не получила пощечину.

После того, как его коллеги покинули остров, я получила порцию от Пуко. Он угрожал мне, крича: - Разве ты не знала, кто я такой?

Я угрожающе рассмеялась, сказав ему, что начинаю понимать, кто он такой. Затем я отвела Икайку к своей матери, и мы провели там ночь. Несколько дней жизнь была спокойной, пока Пуко наконец не извинился и не сказал, что он ничего такого не имел в виду. Он был пьян. Я знала это лучше.

В течение нескольких недель я размышляла о своей роли в распаде моего брака и всех моих отношений с Робом. Мне пришло в голову, что я, как и Пуко, виновата в вопиющем неуважении к Робу и его чувствам. Это вызвало у меня шестимесячный приступ депрессии, когда я постоянно жалела, что была так жестока с Робом. К тому времени мне стало ясно, что мне вообще не следовало привозить Роба на остров. Чего я все еще не могла признать, так это того, что мне вообще не следовало соглашаться на ритуал солнцестояния.

В ту ночь я спала урывками, и мне снились дни, которые я провела сразу после возвращения в деревню из горного домика.

Алеки, безусловно, была в своей стихии в художественной галерее. Она приезжала в США почти каждые полгода, делясь своим искусством. Я вспомнила журнал в самолете. Я понятия не имела, что она стала знаменитой. Во многих отношениях я гордилась ею, несмотря на то, что мы были такими разными.

После показа еще нескольких работ и согласования с владельцем галереи, которые будут выставлены на продажу, Алеки получила еще один чек на пятизначную сумму. По крайней мере, у одной из нас все шло хорошо.

Позже, тем же вечером, я задумалась о своей жизни в Америке. Затем я снова взялась за свой дневник.

Моя жизнь изменилась, когда мама и папа решили отправить меня жить к моей тете, когда мне было четырнадцать лет. Тетя Энеле была уравновешенной и мудрой. Ее имя означало "мудрость", и оно ей очень подходило. Она была из тех женщин, которые никогда не отвечают вам прямо, а делают паузы и тщательно подбирают слова, особенно если это важный момент для обучения.

Энеле воплотила в себе большинство черт, которых не хватало моей матери. Я восхищалась ею почти во всем. То, как она держалась, вызывало у меня желание учиться у нее, уделять ей все свое внимание. Она помогла мне понять Запад и руководила мной в подростковом возрасте и в старших классах школы. Это было совсем не похоже на мое островное детство.

В колледже я познакомилась с Робом. Он произвел на меня большое впечатление. Прежде всего, он был простым человеком - добрым, скромным и покладистым. Он так сильно напоминал мне островитян - мой народ. С ним я чувствовала себя в безопасности и уюте.

Когда я приняла его предложение руки и сердца, мой отец был вполне счастлив. Я думаю, он воспринял это как кульминацию моего пребывания в Соединенных Штатах. Мать, напротив, казалась сдержанной, даже сердитой. Внешне она никак не проявляла своих чувств, просто я видела это на ее лице во время свадьбы и после нее.

У нас с Робом был план на все случаи жизни. Еще одна вещь, которая мне нравилась в нашей совместной жизни. Мы решили усердно заниматься своей карьерой и воздержаться от рождения детей в течение следующих восьми-десяти лет. Наша совместная жизнь в Бостоне была выше всяких похвал. Родители Роба - приемные - уехали довольно далеко, но мы все равно виделись с ними один раз летом и на каникулах. Жизнь была прекрасной, пока не умер мой отец.

Следующие несколько дней пролетели в суматохе. Мы с Икайкой посетили с Алеки еще две галереи, где, к моему удивлению, она тоже купила кое-что из произведений искусства. Когда мы не занимались бизнесом, мы втроем плавали и играли в бассейне отеля. Алеки прекрасно ладила с Икайкой, напоминая мне мою тетю Энеле.

Я была рада, что за время нашего общения позиция Алеки или, может быть, ее представление обо мне изменилось. У нас было несколько действительно приятных бесед о ее творчестве. Только однажды, когда она обсуждала картину, которую недавно продала в Бостоне, в разговор вмешался Роб.

— Значит, ты недавно его видела? - Неуверенно спросила я.

— Да, Мел, - сказала она со своим фирменным вздохом. - По правде говоря, мы часто виделись.

Казалось, она хотела еще что-то сказать, но сдержалась.

— Как он? – проявляла я любопытство, и она это знала. - Черт, я думала о нем с тех пор, как мы приехали сюда.

За это на меня странно посмотрели. - У него все хорошо. Мы остались близкими друзьями, несмотря на расстояние.

— Он снова женился? - Я понимала, что переступила черту, но я должна была знать.

— Пока нет, - сказала она, затаив дыхание. - Я думаю, что это может случиться скоро.

— Я бы хотела его увидеть, - Откуда это взялось? - Только еще разок.

Моя сестра даже улыбнулась, услышав это. - Зачем? Потому что ты хочешь избавиться от чувства вины, или это потому, что в раю проблемы? Я серьезно сомневаюсь, что он бы рад был тебя видеть.

Это было похоже на пощечину. Мой гнев и желание защититься быстро усилились, но я взяла себя в руки.

— Ни то, ни другое. - Она видела меня насквозь, я была уверена.

— Мел, - она повернулась ко мне, приподнявшись на локте. - Есть кое-что, о чем я всегда хотела тебя спросить. Я знаю, что наши отношения были напряженными... с тех пор, как я поехала в Бостон с Робом. Я никогда этого не делала. Когда именно ты решила завершить ритуал?

К тому времени я уже давно ждала этого вопроса. - Я пыталась ответить на него самой себе в течение некоторого времени. Честно говоря, я думаю, что поняла это, когда приехала домой на похороны отца. Мы обсуждали это - Пуко и я - и я хотела бы сказать, что я отмахнулась от этого, возможно, убедив себя, что это всего лишь фантазия, и этот день никогда не наступит. Я всегда думала, что Роб...

— Нет, это не так, - перебила она. - Ты знала, что это не так. Ты никак не могла выйти за него замуж, прожить вместе почти девять лет и не знать об этом.

Я смущенно отвела взгляд. Она была права, и мы обе это знали. Этот неоспоримый факт выставил меня не в лучшем свете.

— Какова была роль матери во всей этой истории с ритуалом? - продолжала она допытываться.

— Она недвусмысленно сказала мне, что я проведу ритуал, - сказала я. - Тем не менее, мы обе знаем, что я могла бы... нет, должна была сказать "нет".

Алеки отвернулась и посмотрела на огни большого города, видневшиеся с балкона. - Ты, мама и Пуко - все вы - чуть не погубили хорошего человека. Ты ведь это понимаешь, Мел, верно?

Я кивнула. Других слов не нашлось. Алеки пожелала мне спокойной ночи и направилась в свою комнату. В тот вечер у меня не было желания делать записи в дневнике, но я давно хотел поговорить с сестрой.

На следующий день мы с Алеки отправились выбирать свадебное платье. Я была удивлена тем фактом, что она выбрала американское платье, которое практически не имело ничего общего с обычаями нашего острова. По крайней мере, она выбрала кремовое, а не белое.

Она спросила и выслушала мое мнение о трех из них, которые ей понравились. Икайка начал капризничать, вероятно, не привык находиться вдали от дома. В тот вечер мы заказали еду в номер, и Алеки повесила свое новое платье в шкаф. Она сияла, и это напомнило мне о моей американской свадьбе.

— Это сюрприз для Маканы? - Спросила я, все еще удивляясь ее выбору.

Алеки настороженно посмотрела на меня. - Это не для Маканы, - вздохнула она. - Почему ты спрашиваешь об этом?

Теперь я была удивлена. - Разве вы двое не собираетесь пожениться? - Я была в замешательстве. - Я думала, вы двое стали близки. Мама так думала. Подожди, если ты не выходишь за него замуж, зачем это платье?

— Мел, - она села рядом со мной. - Макана - замечательный друг. Он женится на своей девушке, но эта девушка не я. Я проводила с ним время, пытаясь помочь ему с его творчеством, показывая ему, как продавать его здесь и в других местах. Его керамика потрясающая.

Я сидела, переваривая услышанное.

— Моя дорогая сестра, - продолжила она, как будто была старше меня. - Когда в последний раз мы с тобой говорили о чем-то значимом?

— Это было... какое-то время назад, - я точно знала, что она имела в виду. - Я была так занята с Икайкой и Пуко. Жизнь не была для меня прекрасной. Прошлой ночью ты спросила, почему я так поступила с Робом, и еще ты спросила, почему я хочу увидеть его снова. Правда в том, что я люблю его и скучаю по нему. Ошибки, которые я совершила, были ужасными, и я это знаю. Я уверена, он никогда бы мне не поверил, если бы я рассказала ему о своих чувствах. Пуко не тот человек, каким я надеялась его увидеть. С другой стороны, и мама, и Пуко обещали мне, что сделают все, что в их силах, чтобы я уехала с острова вместе с Робом после... ну, всего остального.

Лицо Алеки окаменело. - Ты же не серьезно! - закричала она, затем вспомнила, что ее племянник спит. - Боже, ты либо жестокая, либо глупая. Я не могу в это поверить.

— Сейчас это не имеет значения, - попыталась я разрядить ситуацию. - Завтра мы возвращаемся домой, и я больше никогда его не увижу. Я возвращаюсь к той жизни, которую выбрала. Я даже не могу сказать "глупый" выбор, потому что это чертовски эгоистично. Я уничтожила свою ману с мужчиной, которого любила, и мана между мной и Пуко испортилась, вместо того чтобы расцвести.

— Мел, - Алеки потянулась и схватила меня за руку. - Ты возвращаешься домой. Домой к своему мужу, которого ты выбрала. Домой к матери, женщине, к которой ты прислушивалась на свой страх и риск.

Повисла неловкая пауза. Я затаила дыхание, сама того не осознавая.

— Я еду в Бостон, - сказала она, и тут я увидела в ее глазах жалость. Боже, нет! Не говори этого!

— Мы с Робом станем...

— НЕТ! – застонала я. Мгновение спустя Икайка проснулся и начал плакать. Алеки направилась в свою комнату, оставив меня, убитую горем рыдающую женщину, с моим сыном.

**************************************************

Давненько я ничего здесь не писала. Моя жизнь была такой скучной и обыденной, что я не могла заставить себя что-либо сказать. В основном потому, что я знаю, кто виноват в том, где я нахожусь. Моему замечательному сыну Икайке только что исполнилось девять. Он - настоящая любовь всей моей жизни. Я не была с моим мужем Пуко в постели как муж и жена, по крайней мере, два года. Это был его выбор, а не мой.

На самом деле у меня есть две причины возобновить ведение дневника. Мать сейчас больна. Мы здесь не пользуемся западной медициной и не придаем ей особого значения. Когда наши граждане стареют, они замедляются и, в конце концов, по мере того, как они слабеют, понимают, что пришло время. Там сейчас мама. Итак, Алеки возвращается домой, как и я, когда умер отец.

Прошло пять лет с тех пор, как я в последний раз видела свою сестру Алеки. Она стала чем-то вроде знаменитости на нашем крошечном острове. Черт возьми, она стала своего рода знаменитостью во всем мире - в том числе и в мире искусства.

Роб, как и описала Алеки, получил выгоду от ее новообретенной известности. Его биологический отец, мистер Дюфор, нашел его благодаря знакомству с моей сестрой. Однако он не хотел счастливого воссоединения. Он встретился с Робом, чтобы откупиться от него в обмен на то, что тот никогда не заикнется о том, что он его сын. Я сочла это жестоким, но потом мне пришлось посмотреть в зеркало. Алеки сказала, что это были большие деньги.

Я должна научиться справляться с этой ревностью. Когда в четырнадцать лет мои родители отправили меня жить к тете, я всегда думала, что буду той, кто войдет в гавань нашего острова на пароме, а все будут там, у причала, аплодировать, осыпать меня леями, осыпать вниманием и восхищением. Самое печальное, что однажды это действительно случилось, на краткий миг, и я все испортила.

Алеки выставляла и продавала свои работы на международной арене. Одно произведение, которое раньше хранилось в сарае для мусора на острове, теперь принесло на аукционах миллион с лишним долларов или даже больше. За те пять лет, что она провела на материке, работы моей сестры принесли около десяти миллионов долларов, а то и больше. Она едет сюда со своей семьей.

Семья. Это слово часто причиняло боль, как если бы я откусила кусочек сахарного тростника, задев обнаженный нерв. Когда-то я была частью замечательной семьи Алеки. Как я смогу достойно встретить ее, Роба и их двоих детей? Дети невинны. Они сразу же увидят мою фальшивую улыбку и выражение лица, когда я буду смотреть на двух детей, в которых будет кровь моей семьи и кровь Роба. Они будут напоминать мне о том, как выглядели бы наши дети, и мне придется притворяться, что я люблю их как родных, потому что так оно и есть.

Больше всего на свете мне нужно, чтобы Роб простил меня. Думаю, если я услышу, как он произносит эти слова, то смогу по-настоящему начать прощать себя. Прошло уже девять лет, и этого давно следовало ожидать.

Пуко никогда не смог бы стать таким, каким был Роб. Его любовь разделена между его единственным сыном и властью над жителями деревни в качестве главы совета. Хуже всего то, что он стал невероятно раздражительным из-за возвращения Роба и моей сестры. До этого он не был на празднике.

Меня прервал звук хлопнувшей двери. Засунув дневник между матрасом и пружинным блоком, я пошла посмотреть, в чем причина такого вторжения.

— Пуко, - сказала я удивленно, хотя он все еще жил со мной. – Что случилось?

— Ничего не случилось, - стандартный ответ. - Мне понадобится твоя помощь. Празднование солнцестояния состоится через четыре недели. Теперь очередь твоей сестры.

— Нет, Пуко, - я поняла, что он имел в виду. - Даже не думай об этом. Разве нам не хватало страданий из-за этого архаичного сборища? Кроме того, совет освободил ее от участия, ты же знаешь. Она здесь, чтобы проводить нашу мать в ее последние дни, и не более того.

— Послушай меня, - сказал Пуко прямо мне в лицо. - Ты моя жена, и я ожидаю, что ты будешь вести себя соответственно. Тот совет девять лет назад, они... были слабы. Теперь я главный.

С ним было невозможно разговаривать, когда он становился таким - злым и воинственным. Некоторые из моих американских подруг описывали это так, когда жили с алкоголиком, только Пуко не часто пил. Его главным наркотиком были власть и контроль.

Я знала, что большая часть островного сообщества давно отошла от старых традиций, особенно после спектакля, который мы с Робом устроили почти десять лет назад. Пуко, казалось, был зациклен на возвращении ко многим традициям или придерживался их. Лично я считаю, что он использовал эти обычаи, чтобы сохранить часть своего самовозвышения и чванства.

Я бы ни за что не поддержала его в его начинаниях, хотя и не стала бы с этим спорить, пока Роб и Алеки не были здесь. Я знала, что Роб может противостоять Пуко, но это также заставляло меня беспокоиться за безопасность Роба и моей сестры.

Я заботилась о маме почти все дни, предшествовавшие приезду. Казалось, она тоже ждала.

Наблюдая за прибытием парома, было легко вернуться в прошлое и увидеть, как мы с Робом сходим с корабля. Это были воспоминания о более счастливых временах, но в глубине души я знала, чему собираюсь подвергнуть своего мужа. Это омрачило воспоминания и чувства.

Сейчас все было по-другому. Роб и Алеки махали нам. Роб держал на руках своего четырехлетнего сына Стивена, а Алеки - новорожденную Сару. До первого дня рождения малышки оставался всего месяц.

Фотографов-любителей Пуко проигнорировали, возможно, даже проявили неуважение, поскольку с Алеки была целая съемочная группа. В своем последнем письме она предупредила меня, что с ними приедут либо NatGeo, либо BBC, поскольку оба телеканала хотели снять документальный фильм о ее жизни. Меня попросили убедиться, что там есть места для команды из четырех человек.

Я посмотрела на своего мужа, когда съемочная группа инсценировала высадку и счастливая семья сошла на берег. Он был таким взбешенным, каким я его еще никогда не видела, но он быстро взял себя в руки и отмахнулся от своих друзей с камерами.

Я подбежала к Алеки и крепко обняла ее. Я ужасно по ней скучала. Роб отступил на шаг или два, пока мы не разомкнули объятия. Между нами возникло напряжение. Он не был уверен, пожать мне руку или обнять меня. Наконец, мы оба одновременно пожали плечами, и я бросилась к нему, чтобы по-сестрински обнять. По правде говоря, для меня это было самое яркое событие года. Он стал стройнее, чем девять лет назад, и его знакомый запах наполнил мои ноздри, как цветущие плюмерии. Я вдруг поняла, что объятие затянулось дольше, чем следовало, и быстро отступила назад.

Алеки, такая же свободолюбивая, какой она всегда была, спросила, где мама. Конечно, она была единственной, кого не было в "приветственной толпе". Когда я рассказала ей что она дома, в постели, Апеки протянула мне Сару.

— Ее зовут Сара, - сказала она. - Возьми ее и познакомься, пожалуйста.

Пуко шагнул вперед, чтобы по-братски обнять, но Алеки быстро прошла мимо него, направляясь к дому матери. Всего за несколько мгновений его дважды унизили на глазах у его "подданных" и международной съемочной группы. К его чести, он стряхнул с себя это чувство и подошел к Робу.

— Роб, - сказал он без эмоций, раскрывая объятия. - Рад тебя видеть.

Я затаила дыхание. - Джон, - сказал Роб, делая шаг вперед и протягивая руку моему мужу. Это обещало быть, мягко говоря, интересным.

Роб и Алеки остановились в том же домике, который нам выделили почти десять лет назад. Съемочная группа жила тремя домами дальше, ближе к пляжу. Их дети были прекрасны, как я и ожидала. Алеки проводила большую часть времени с матерью. Роб, с другой стороны, проявлял уважение только в той мере, в какой это было необходимо. В тот первый день он встретился с матерью, сказал ей все нужные слова, а затем держался спокойно, заботясь о своих детях и заново знакомясь с жителями деревни. Он, как и ожидалось, будет там в последний день матери.

Мы ели вместе. Роб был необычно молчалив в семье. Пуко заполнил пустоту, хвастаясь островом и всем, что он сделал для всеобщего блага.

На седьмой день Алеки провела утро с матерью и детьми. В конце концов у Стивена и Сары остались бы лишь смутные воспоминания, но это помогло маме отвлечься от мыслей о неизбежном конце.

Я увидела, как Роб разговаривает с рыбаками. Они смеялись и шутили. Роб чистил желтоперого тунца, выглядя новичком, каким он и был на самом деле. Я сидела на песке и наблюдала за ними, размышляя о том, что было и что могло бы быть. Не успела я опомниться, как он уже шел в мою сторону.

— Привет, Мел, - я чуть не растаяла, услышав давно забытый голос. Затем он дружески взял меня за руку, чтобы помочь подняться на ноги. Он тоже не отпускал меня, направляясь в сторону горной тропы. Я чуть не обмочила трусики.

Мы шли тихо и беззаботно. Я отчаянно пыталась придумать, что бы такое эпичное сказать.

— Роб, я...

— Тсс, - деликатно прервал он меня. - В этом нет необходимости.

— Я думаю, что есть, - сказала я, почти умоляя. - Я должна извиниться перед тобой. Я сделала ужасный выбор и хотела бы все исправить. Я знаю, что не могу, но я надеюсь, что однажды ты найдешь в себе силы простить меня.

Роб приподнял бровь, остановился и уставился на меня. Кажется, тогда я немного намочила трусы.

— Мел, - почти прошептал он. - Ты прощена. - Последовала долгая пауза, пока я переваривала услышанное. - Я должен был поблагодарить тебя, - продолжил он. - Я имею в виду, что в тот момент мне следовало придушить тебя.

Он усмехнулся сам себе. Он был по-своему чертовски мил. - Без твоей... спланированной опрометчивости у нас с Алеки не было бы такой идеальной жизни, как сейчас. Я люблю свою жизнь и свою семью. Я не хочу вечно таить обиду, Мел. Что касается твоего придурковатого мужа, то я никогда не предложу тебе такую же сделку.

Это было более чем справедливо по отношению ко мне. Но он еще не закончил. - Мел, мы здесь из-за твоей мамы, но мы также здесь для того, чтобы сделать важное заявление для всего сообщества. Алеки очень хорошо зарекомендовала себя. Я помог ей инвестировать ее деньги. У нас этого более чем достаточно.

Он продолжал молчать, и мы снова двинулись в путь. Мне было интересно, что он имел в виду, но я промолчала. Это было его шоу.

— Мы планируем немного модернизировать остров, - сказал он. - Ничего такого, что могло бы расстроить деревню, но многим другим жителям, таким как Макана, нужна возможность... более простой способ приезжать и уезжать из этого места. Мы надеемся и желаем помочь улучшить это, не модернизируя полностью это место.

Я поняла, что он имел в виду. Мне не нужно было уточнять, потому что я была одной из таких людей. Кивнув, я сказала: - Есть некоторые вещи, которые тебе нужно знать.

Мы вышли на поляну. Роб начал громко смеяться. - Что? - С любопытством осведомилась я.

— Это место, - он обвел рукой вокруг. - А ты знала... - он думал, как бы мне что-то сказать. Я села, но он остался стоять.

— На следующий день после... - он задумался. - Я все еще чувствовал последствия того, что ты использовала, чтобы усыпить меня. Там были Моана и Алеки. Приготовили мне завтрак, и твоя мама рассказала мне всю эту печальную историю. Я кричал и ругался. Она отправила Алеки домой. Потом она дала мне письмо, которое, как я думал, было от тебя, и кучу книг для чтения. Она хотела, чтобы я изучал островные традиции, как какой-нибудь долбаный школьник. - Он понял, что вел себя слишком громко и пренебрежительно по отношению к матери.

— В любом случае, - продолжил он. - Как только она ушла, я направился сюда. Она предупредила меня, что на тропинке стоят охранники. Мне было все равно. Это то место, где мы подрались. На самом деле... - он снова усмехнулся. - Именно здесь я проиграл самую крупную битву в своей жизни в рекордно короткие сроки.

От этой мысли у меня перехватило дыхание. Это было уже не смешно. Этот замечательный человек пошел на то, что, как он знал, причинит ему физическую боль, чтобы спасти меня. Нет... не для того, чтобы спасти меня, а чтобы помешать мне совершить очень большую ошибку. Он пришел, чтобы спасти нас.

Все знакомые чувства из прошлого нахлынули на меня. Я слишком хорошо их знала и не собиралась рыдать после стольких лет. Я была обязана Робу гораздо большим, чем это, поэтому я запихнула их обратно в свой желудок.

— Ты, по крайней мере, нанес несколько ударов? - Спросила я с полуулыбкой.

— Ах, да... Я думаю. Я почти уверен, что они отнеслись ко мне легкомысленно и сдержали свои удары, но мне все равно было больно еще неделю. - Он не ожидал моей реакции.

— Роб, - ласково сказала я. - Сядь. - Я похлопала по земле перед собой, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Пуко планирует... - Я чуть было не передумала. - Он планирует воспользоваться смертью матери, чтобы создать еще один "Ке Ала полохива а Каналоа". Он планирует использовать Алеки как последнюю женщину, доступную для ритуала.

Роб выглядел изумленным. - О чем, черт возьми, ты говоришь? Это невозможно!

— Я знаю, - заверила я его. - Это невозможно, но он все равно будет настаивать. С тех пор мы не праздновали равноденствие... ну, девять лет назад. У других жителей деревни, в жилах которых течет кровь бывших вождей, в основном есть потомки мужского пола. Семья матери - последняя в линии, напрямую связанной с самим Кейном.

— Зачем ему это делать? - Я думаю, он уже знал ответ или догадывался об этом.

— Он ублюдок, - вздохнула я. - Жизнь с ним была невыносимой. В этом утверждении нет ничего скрытого. Я сделала свой выбор. Он любит своего первенца, и ему нравится обладать властью, которой обладает глава совета.

Роб наклонил голову и пристально посмотрел на меня. Я узнала этот взгляд после стольких лет, и это было как удар ножом в бок. Он не доверял мне. У него не было для этого причин. Я ответила ему настолько честным взглядом, на какой была способна. Он, казалось, что-то обдумывал.

— Ты сказала, что это его первенец, - он не договорил.

— Роб, - сказала я, - я не была близка с Пуко больше двух лет. На это есть множество причин, но давай просто скажем, что на этом острове много детей, которые похожи внешне на Пуко и Икайку. Я глупа, но не настолько.

Роб ошеломленно уставился на меня. - Я собираюсь обратиться к совету, Мел. Мы с Алеки обсудили, как это сделать. Нам нужна поддержка всей деревни. Меняться трудно, даже если это в интересах всех.

Я оценила его план. - Пуко будет сопротивляться.

— Я надеюсь на это, - улыбнулся Роб, как будто у него была инсайдерская информация. Я надеялась, что они с Алеки знают, что делают. Он помог мне подняться на ноги, и мы направились обратно.

Дорогой дневник, сегодня умерла мама. Прошло одиннадцать дней с тех пор, как приехали моя сестра и Роб, так что у всех было достаточно времени, чтобы сказать друг другу важные вещи. Теперь, в своей островной тюрьме, я действительно одна, если не считать моего сына. Я планирую исправить это в ближайшее время.

Мне стыдно писать это. В тот день, когда я должна была бы оплакивать потерю, моя голова была забита мыслями о Робе. Мыслями о счастливых временах и, если быть до конца честной, мыслями о том, что могло бы быть. Я знаю, что это всего лишь фантазии. Я бы никогда не попыталась украсть мужчину у собственной сестры - моего мужчину.

Завтра вечером, в соответствии с нашими традициями, мы отпразднуем ее жизнь пиршеством. Будут танцы, и старейшины расскажут детям истории о долгом вкладе семьи Моаны в развитие острова. Кое-что из этого будет сказкой, но большая часть будет правдой.

Моя жизнь по моей вине превратилась в нечто такое, с чем я больше не готова мириться. Я пишу это на тот случай, если Икайка когда-нибудь прочтет это. Я хочу, чтобы мой сын понял мои мысли, но, более того, ужасные поступки, которые я совершила, которые увековечили их, и могут послужить предупреждением на всю жизнь.

Поскольку моя мана ослаблена, даже скомпрометирована, вскоре я внесу изменения, которые вернут мою ману в равновесие за счет других. Я надеюсь, что когда-нибудь я смогу преодолеть чувство вины и грусти из-за того, что я сделала. Я жажду этого.

Похороны были тяжелыми для меня. Я вспомнила, как умер мой отец, и те дни, которые сразу после них я провела с Пуко, и как он помог мне пережить потерю. Теперь этот человек был лишь тенью себя прежнего. В конце концов я поняла, что это была моя первая серьезная ошибка - не взять моего мужа Роба с собой на остров на похороны. С тех пор я сделала много ошибок, но не таких больших.

Праздник жизни, грандиозное луау с танцами и возлияниями, необычное для такого рода мероприятий, был в самом разгаре. На нем присутствовало все сообщество, а также несколько человек с другого конца острова.

Съемочную группу Алеки попросили - или, возможно, предупредили, - зная мою сестру, оставаться сдержанными и проявлять уважение. Я сидела за нашим вариантом главного стола, полукруглым столом для пикника, с подиумом, отделяющим другой полукруглый стол, за которым сидели все старейшины.

Были произнесены слова почтения. Некоторые из них плакали. Дети бегали вокруг и играли с другими. Несмотря на все это, мои мысли были сосредоточены на Робе. Сидя с ним на горной тропинке, вблизи, я заметила, что он подрос с тех пор, как я видела его в последний раз. Когда они с Алеки только приехали, я списала это на увеличение веса и старение. На самом деле Роб делал что-то очень правильное. Верхняя часть его тела стала больше, а мышцы ног были развиты, как у бегуна или тяжелоатлета.

Последний из старейшин заканчивал свои добрые слова, и Пуко встал, как я поняла, чтобы произнести какую-нибудь скучную речь о маме. Но прежде чем он успел начать, Роб вскочил со стула и принялся стучать столовыми приборами по деревянной миске, которую держал в другой руке.

— Внимание, - прочистил он горло, когда толпа повернулась к нему. - Мы с Алеки хотим поблагодарить вас за все добрые слова и за то, что вы собрались здесь, чтобы отпраздновать кончину хорошей женщины.

Пуко бросил на него взгляд, полный отвращения, а затем сел. С тех пор как Роб приехал на остров, его уже в третий раз отодвигали на второй план.

— У нас с Алеки есть хорошие новости, - продолжил он, - в качестве своеобразной дани уважения Моане. Как вы, наверное, знаете, Алеки стала весьма успешной благодаря своей страсти к искусству. Мы хотели бы объявить о некоторых пожертвованиях, которые мы сделали, чтобы помочь здешнему сообществу, но сегодня не время для этого, - Роб сделал паузу, - Приготовьтесь, - сказал он. - Мы хотим, чтобы вся деревня услышала нашу замечательную новость перед советом.

Алеки все это время держала его за руку, поддерживая, как хорошая жена. Мысль об этом заставила меня вздрогнуть.

Пуко снова встал, когда Роб занял свое место. - Моана была замечательной женщиной. Традиции ее семьи уходят корнями в века. Совет будет рад выслушать вашу просьбу о пожертвовании. Это звучит благородно и справедливо, учитывая, что ваша жена - ее дочь.

Пуко играл с колодой двоек и знал об этом. Я видела, как он скрывал свое отвращение к Робу. Он еще долго выпивал со своими друзьями после окончания праздника.

Дорогой дневник:

Похороны и Луау подтвердили то, что я давно знала. Еще раз, сынок, если ты читаешь это, то это для твоего же блага и понимания. Сравнивая Пуко и Роба рядом, становится очевидно, какую невероятную и трагическую ошибку я совершила. Я не могу жалеть, что этого не случилось, потому что тогда у меня не было бы моего прекрасного сына Икайки.

Завтра, на слушании в совете, если мой муж попытается каким-либо образом принизить Роба, я вступлюсь за него, как должна была сделать давным-давно. К концу месяца я останусь на Мауи и буду искать работу. Даже я получила достаточно наказаний после стольких лет.

Когда жители деревни собрались, раздался сигнал. Роб, казалось, нервничал, когда Алеки, казалось, учила его выступать перед общиной. Пуко, как обычно, казался самоуверенным и заносчивым, в то время как остальные члены совета тихо переговаривались между собой в сторонке.

Я заняла свое обычное место во внутреннем круге, напротив совета, рядом с Алеки и детьми. Роб встал по указанию Алеки, а остальные заняли свои места и обратили на него внимание.

— Члены Купуны, семья и все остальные, - начал он. - Если я что-то и знаю, так это то, насколько запутанными могут быть обычаи и традиции и как трудно людям их менять.

Роб остановился и перевел дыхание, давая всем обдумать его слова.

— Боги благословили нас с Алеки. Они наделили нас огромными богатствами. Мы хотим поделиться этими благословениями с вами. С разрешения совета мы предлагаем эти вещи:

— Первое. Мы хотим приобрести новую, более надежную вышку связи на острове Эмае. Это позволит людям здесь и на трех других островах установить связь с остальным миром, не преодолевая больших расстояний.

— Второе. Мы хотим нанять больше людей и лодок, чтобы обеспечить паромное сообщение три дня в неделю.

Роб снова сделал паузу, пока люди смотрели друг на друга. Я поняла, что он не был уверен, дошло ли до них то, что он сказал. Я как раз собиралась объяснить на островном языке, когда Алеки опередила меня. Закончив, она кивнула мужу, чтобы он продолжал.

— Третье, - сказал Роб. - Мы хотим пожертвовать общине на строительство великой ложи для посетителей, но в отсутствие посетителей ее можно использовать для общественных целей.

Алеки объяснила, что сейчас работает переводчиком. Пуко заерзал на своем месте, стараясь казаться терпеливым.

— Все это мы хотим дать вам, - он сделал еще один глубокий вдох. - Если вы приметеь это.

Было много заиканий и приглушенных обсуждений. Это прозвучало позитивно.

— И, - закончил Роб. - Вы должны проголосовать, чтобы положить конец "Аля полохива а Каналоа". Традиция устарела. Последние представители этого поколения сидят прямо здесь, среди вас.

Роб продолжал стоять, пока температура во внутреннем и внешнем кругах менялась. Пуко увидел открывшуюся перед ним возможность. Он быстро встал и крикнул, чтобы все слушали.

— Как великодушно, - насмешливо махнул он в нашу сторону. - Приобщить наш остров к современной западной культуре и при этом торговать своим счастьем. Кто от этого выигрывает? Только ли Алеки и ее муж? Зачем ждать, пока Моана отойдет к духам, чтобы объявить об этом? Я скажу вам, братья, потому что она была бы против этого.

Он злобно усмехнулся Робу. - Все, что нам нужно сделать, это вызвать неудовольствие наших богов, отвергнув наши давние традиции. Как ваш лидер, я этого не потерплю. Дайте нам денег на улучшение жизни сообщества, но расширения не будет. Никаких дополнительных паромов не будет.

Ропот стал громче. Старейшины совещались, и теперь разговор вел Пуко.

Мой муж быстро повернулся и обратился к Алеки. Он заговорил на нашем языке. - Где твоя мана, сестра? Ты потеряла ее в западном мире? Почему ты позволяешь этому чужаку говорить за тебя? Почему ты отворачиваешься от своих людей?

Я уже собиралась снова вмешаться, но моя сестра встала и прошептала на ухо Робу. Она переводила то, что сказал Пуко, еще больше принижая его. Выражение лица Роба сменилось злобной улыбкой.

— Где ваша мана? - он обратился ко всем присутствующим, как к внутреннему, так и к внешнему кругу. - Этот толстый, высокомерный человек говорит от вашего имени? Он был назначен вашим королем? Он бог? Бог, которого он сам создал?

Я содрогнулась от этих слов. Пуко не потерпел бы такого неуважения. Он буквально не мог. Роб продолжил, даже когда Пуко попытался его перебить.

— Мы не призываем вас прекращать празднование солнцестояния. Продолжайте традицию, но больше никаких "Ке Ала полохива а Каналоа". Оглянитесь вокруг. Ваши отпрыски отправятся за пределы этого места. Вы хотите подвергнуть их, а также их жен и мужей этой древней и унизительной практике?

В то время как многие из тех, кто говорил по-английски, объяснялись с окружающими, Пуко, казалось, был глубоко погружен в свои мысли. Он терял контроль над тем, что, казалось, составляло половину жителей деревни.

— Роб, - объявил он. - Деревня высказалась. Нам не нужно твое пожертвование. Ты уедешь завтра. Алеки останется и будет выполнять свои семейные обязанности во время солнцестояния.

Это вызвало такой переполох среди присутствующих, которого даже я не ожидала. Пуко был прав в одном - сообщество раскололось на две части. Алеки еще раз что-то прошептала своему мужу и заняла свое место.

— Похоже, - он махнул рукой в сторону толпы, - многие здесь не согласны с тобой, Джон. Я предлагаю состязание! - Громко произнес Роб. - Я вызываю тебя на поединок за право.

Пуко теперь тоже улыбался. Однако он не был глупцом. Он лихорадочно соображал, какие минусы можно найти в этом испытании. Кай, один из старейшин, дергал его за ногу, почти умоляя сесть и обсудить это с остальными, согласно закону и традиции.

— Я принимаю твой вызов! - объявил Пуко. - Когда я выиграю, ты покинешь этот остров и никогда не вернешься. Алеки снова будет ассимилирована в своей культуре. О твоих отпрысках будут заботиться акушерка и их мать. Я приму на себя отцовские обязанности и восстановлю их ману.

Он полностью игнорировал место Алеки в мировом сообществе. Она больше не была дочерью нашего маленького острова. Было ясно, что ему все равно. Настоящим шоком, когда я вспоминаю его откровения тем мужчинам, которых я подслушала той ночью, было то, что он намеревался снова отнять у Роба его жену, мою сестру, как будто она была предметом обмена. Во мне закипела желчь, когда я поняла, что может произойти, если он победит Роба.

Алеки выглядела испуганной, как, я уверена, и я сама. Возмущение зрителей не утихло. Моя сестра посмотрела на Роба умоляющими глазами, беспокоясь за свою судьбу. Роб только кивнул в знак согласия.

— И, - сказал он, обращаясь ко всем, - когда я выиграю, традиция будет прекращена. Ты покинешь совет, и, если ты создашь кому-либо из этих людей проблемы, я лично удалю тебя с этого острова.

Я никогда не видела Пуко таким самодовольным, даже когда он трахал меня на горе. Люди во внешнем круге расступились, давая бойцам место. Роб стянул рубашку через голову, и я увидела его подтянутые мышцы. Я думаю, Пуко был так взбешен, что не заметил этого. Двое мужчин прошли дальше по мягкому глубокому песку.

— Я собираюсь надрать тебе гребаную задницу, Роб, - с улыбкой рявкнул Пуко. - Как в старые добрые времена. Я собираюсь насладиться этим.

Роб ничего не сказал. Он, казалось, пытался успокоиться, делая несколько глубоких вдохов и выдохов. Пуко бросился на него. Па-пам! Его фирменный удар на раз-два. Роб быстро перевернулся на спину, подняв голову, но крови пока не было.

Все произошло быстро, но как раз в тот момент, когда Пуко атаковал, я услышала крик Икайки: - Убей его, отец!

Я открыла рот, но тут четырехлетний Стивен вразвалочку подошел к Икайке и толкнул его сзади, как это делают маленькие дети. Я была так поражена следующим шагом моего сына. Я чуть не схватила его за руку вовремя. Он собирался ударить малыша.

— Икайка! - закричала я и обхватила его руками, опускаясь на колени. Я посмотрела на Алеки, и она тоже это увидела.

Роб изогнулся, поджав одну ногу под зад, затем выбросил другую вперед и выпрямился. Его удар не попал в Пуко, но заставил его отступить на шаг.

Жители деревни смотрели на это в замешательстве и благоговейном страхе. Роб начал исполнять нечто похожее на ритуальный боевой танец - перенося вес тела на одну ногу, а другой описывая полукруг на песке. Его руки двигались из стороны в сторону, а тело двигалось под прямым углом к самому себе.

Я видела это раньше. Помню, когда мы с Робом были женаты, я видела это на одном из каналов UFC. Что-то вроде бразильского, я не запомнила, может быть, карате. Я помню, что это выглядело так неуместно для стиля борьбы. Больше похоже на брейк-данс.

Пуко шагнул вперед, собираясь атаковать. Он был очень силен. Роб легко обошел его стороной. Удар в лицо, удар ногой в висок, еще один удар в легкое. Он отступал назад, но натыкался на одну из длинных ног Роба. И все же он не сдавался. Пуко был старше, но все еще крепким орешком.

Еще через пять минут Пуко уже не выглядел таким уверенным. Роб медленно, методично разрывал его на части руками, ступнями и икрами. Получив удар пяткой в солнечное сплетение, он отшатнулся, переводя дыхание.

— Давай, Джон, - поддразнил его Роб. - Большой толстый дикарь выглядит усталым. Ты разочаровываешь меня, брат.

Пуко казался решительным, но также понимал, что ему нужно изменить стратегию. Он сделал один глубокий вдох, наблюдая за движениями ног Роба, и в нужный момент бросился в атаку, поймав его на лету.

Оба мужчины пролетели по воздуху. Если бы не песок, Роб получил бы сотрясение мозга. На самом деле он был оглушен, когда сильно ударился головой о песок. Пуко немедленно начал наносить удары по лицу.

Я не могла смотреть, но должна была. Роб отчаянно пытался защититься, но удары Пуко были такими сильными, что Роб получал удары по лицу собственными руками. Наконец, я увидела, как он вытянул руку в сторону и, схватив пригоршню песка, бросил его в лицо Пуко.

Когда Пуко инстинктивно слегка отодвинулся, колено Роба сильно ударило его по яйцам. Затем сильный удар по горлу заставил Пуко откатиться в сторону.

Роб быстро вскочил на ноги. Его лицо напоминало ракетную атаку.

— Вставай, жирный ублюдок! - потребовал он.

Пуко опустился на одно колено, держась одной рукой за горло, а другой - за яйца. Я встала, собираясь обратиться к народу, но Пуко предпринял еще одну попытку и бросился на Роба.

Однако Роб был готов к этому. Удар с разворота и инерция отбросили Пуко в сторону, и он упал лицом в песок.

Я, наконец, обрела дар речи. - Это ваш лидер? - яростно закричала я на нашем языке.

— Моя деревня потеряла свою ману? - Алеки присоединилась ко мне, когда Роб все еще уговаривал Пуко встать.

Люди были ошеломлены, и эти вопросы вывели их из задумчивости. Они начали переглядываться.

— Алоха! - Сказала я, поднимая руку в воздух.

Несколько человек передразнили меня. Затем скандирование началось всерьез.

— Алоха! Алоха! - Они были вне себя от гнева. Само собой разумеется, они использовали это слово не для того, чтобы сказать "привет".

**************************************************

Многое произошло в течение следующих нескольких дней. Джон был выведен из состава совета. Я больше не называла его Пуко. Кай был выдвинут, а затем и избран главой совета.

Трое мужчин отвели Джона на гору, чтобы помочь ему восстановить запас маны. Он пробудет там некоторое время.

Когда паром отошел от причала, Алеки, Роб и я вместе с детьми помахали деревенским жителям, которые пришли нас проводить. Их было не так много, но что с того?

— Куда мы едем, мама? - Спросил Икайка с озабоченным выражением на юном лице.

— Чтобы найти нашу ману, сынок, - сказала я ему, улыбаясь Алеки.

Я посмотрела на Роба. Он казался счастливым, хотя и надутым. - Спасибо тебе, Роб.

— За что? - спросил он, глядя на меня.

— За то, что ты сделал, - искренне сказала я ему. - Как ты научился так драться?

— О, - усмехнулся он, - Четыре года занятий капоэйрой. Это помогло мне поддерживать форму. Сейчас мне это нужно. - Он притянул Алеки к себе. Я поняла, что он имел в виду.

Меня охватил временный приступ ревности. Я знаю, что моя сестра заметила это. Я направлялась в неизвестность, чтобы начать новую жизнь самостоятельно. К счастью, у меня был мой сын.

Роб и Алеки, в отличие от меня, все продумали. В кои-то веки я не подумала сразу: - Это должна была быть я. - Тот корабль отплыл задолго до того, на котором мы стояли. Наконец-то я была счастлива за них двоих. Они заслужили это счастье.

Эпилог:

Дорогой дневник:

В тот день, когда я уехала на Мауи, я была напугана. Я боялась, что моя жизнь окончена. Что мне предстоит еще одно наказание, и что боги никогда не позволят мне сбалансировать мою ману.

За два года я нашла значимую работу по специальности. У Икайки появились друзья, а у этих друзей есть родственники, которые организуют подводные туры для жителей материка. За это платят хорошие деньги, и он нашел то, что ему нравится. То, что он оторвался от Джона, было настоящей находкой. Жизнь действительно продолжается.

Я все еще чувствовала острую боль одиночества. Так было до тех пор, пока полгода назад я не встретила Марка. Он занимается международными финансами и неплохо зарабатывает на жизнь. На нашем третьем свидании я рассказала ему о своей жизни - всю правду. Его обожгла бывшая жена, которая искала деньги, поэтому я знала, что должна во всем признаться, если мы хотим, чтобы у нас был хоть какой-то шанс. Я хотела этого шанса, потому что он мне действительно нравился.

Марк не ответил мне взаимностью после моего признания. Я часто замечала, что он держится отчужденно или как-то странно смотрит на меня. Конечно, я знала, о чем он думает. Меньше чем через месяц после того, как я рассказала ему о своем горе, наши пути разошлись. Казалось, моя мана покинула меня.

На острове Эмае произошли некоторые улучшения. Некоторые жители деревни с моего острова переехали туда, и они сказали мне, что его прозвали "Маленькие Гавайи".

На этой неделе я уезжаю домой. Одна. Я пришла к пониманию, что никогда не смогу вернуть свою жизнь в нормальное русло с точки зрения новых значимых отношений, если не заглажу свою вину. Я планирую обратиться с петицией в совет и сделать все, что в моих силах, чтобы "Полохива-а-Каналоа" больше никогда не исполнялась.

Мой сын - моя гордость и радость, и нам повезло, что он выжил, несмотря на все трудности. Мы с Алеки не так близки, как хотелось бы, но мы заботимся друг о друге как сестры, и меня это устраивает. Постоянное напоминание о моем поведении в те давние времена - это встречи с ней, Робом и их детьми.

Встреча с Робом все еще пробуждает во мне чувства, хотя я знаю, что между нами никогда не будет второго шанса. По возвращении на остров он сказал мне, что я прощена, но я чувствую, что это неправда. Этого никогда не будет, и я смирилась с этим. Как такое может случиться, после того, что я с ним сделала? Я больше не виню маму, Пуко и даже глупую традицию. Я также поняла, что должна задуматься об этой части своей жизни, двигаться вперед и добиваться большего. В конце концов, именно в этом заключался весь смысл, заложенный нашими предками в укреплении нашей маны, - то, что я и некоторые другие жители деревни упустили из виду по пути.

Конец.

P.S. Дорогой читатель! Понравилось? Если да - пожалуйста, перечислите 10 рублей на карту № 2202200858517376. Вас это сильно по карману не ударит, а для меня это единственный источник дохода. Заранее благодарен. Ваш ЛюбительКлубнички.