Мне было 23, когда погибли наши родители – при взрыве заводской лаборатории, где мама работала лаборанткой, а отец, зам директора, как назло, зашел ее проведать. И остались мы с двумя сестрами сиротами. Я своих сестренок обожал и поэтому поклялся себе, что, по крайней мере, материальная сторона их жизни не изменится: решил не продавать шикарный таун-хаус (здесь у нас у каждого была своя спальня; девчонки безумно полюбили плескаться в джакузи в огромной ванной комнате; рядом была школа, да и до универа можно было доехать на местном автобусе; а офигенная терраса – с видом на город?), за который еще не была полностью выплачена ипотека, оставил одну из машин, платил за обучение старшей в университете, устраивал шопинг. Понятное дело, пришлось работать на трех работах, и домой я еле приползал, хорошо еще диплом успел получить. От меня ушла девушка, и я вдруг стал замечать за собой, что я посматриваю на сестер с сексуальным подтекстом. Они обе, кстати, были красотками. Старшая, Лизка, студентка, с впечатляющей фигуркой: длинные ноги, крутые бедра, тонкая талия, объемный высокий бюст. Младшая, Сонечка, школьница предвыпускного класса, была похожа на мать – миниатюрная, тоненькая, но к этому времени обзаведшаяся хорошенькой попкой и упругой грудью-двоечкой. А на мордашки они были чуть ли не двойниками – правильный овал лица с чуть заостренным подбородком, маленький пухлый ротик, аккуратный точеный носик, карие миндалевидные глаза, сурьмяные брови крыльями чайки. Старшая была темноволосой, а младшая - светленькая. Сам я пошел в отца – здоровенный широкоплечий парень, за которым в свое время бегали все девчонки. Через год после смерти родителей на них уже не было ни времени, ни сил. А вот желание, увы, присутствовало. Поэтому, сестры, крутящиеся передо мной утром и вечером в одних коротеньких халатиках, заставляли меня сглатывать тягучую слюну, унимать бьющееся сердце, а иногда и прикрывать пах – довольно часто в вырезе была видна либо объемная округлость с темным соском, либо чашеобразная девичья грудка с соском-близнецом. А уж напротив сестер садиться я зарекся почти сразу, как стал «холостяком» – суперкоротенькие халатики вполне предоставляли полюбоваться на черные, красные, белые трусики... или на их отсутствие. И как я раньше не обращал внимания на эти детали?

Красотки-то они красотки, да вот парней у них не было. Лизка была настоящей язвой, от ее остренького язычка страдали все, а некоторые «шуточки» были за гранью добра и зла (например, меня после расставания с девушкой стала звать «ДрОчун» напирая на букву «О» - так-то я после знатной драки пару лет назад был «Драчуном»), поэтому, видимо, ее отношения с парнями длились не больше месяца. И только младшая была полностью избавлена от подколок и язвительных замечаний.

С Сонечкой было вовсе печально – они с подругами почти перед смертью родителей поехали к кому-то на дачу и там ее изнасиловали. Что, как – неизвестно, она наотрез отказалась обсуждать произошедшее, тем более подавать заявление. В результате из общительной, улыбчивой и веселой девчушки получилась равнодушная ко всему строгая девица. К тому же желающая общаться только со старшей сестрой, с которой единственной становилась хоть немного похожей на себя прежнюю.

Тем не менее обе в какой-то момент начали ужасно манить меня, и приходилось каждый день дрочить в душе, оправдывая прозвище, приклеенное Лизкой.

Вот с такими раскладами мы подходим к завязке истории.

Кроме джакузи у нас в ванной шикарная душевая кабина 1.5х1.5 метра с удобной пластиковой сидушкой, на которой я привык мастурбировать. Вот и сейчас я усиленно дрочил, приближаясь к финалу, как вдруг открылась дверь и в ванную комнату зашла Лиза. Как я мог забыть запереться???

К сожалению, я поменял горячую воду на теплую, и стенки кабины были совершенно не запотевшими, так что какое-то время сестра с глазами по пять копеек переводила взгляд с моего хозяйства, зажатого в мозолистой руке, на меня, а потом выскочила. Ну, все, пиздец, теперь проходу не даст! Издевок хватит на несколько лет! Настроение резко упало (вместе с членом – онанировать расхотелось от слова «совсем»). Я быстро ополоснулся и поплелся в спальню. Однако сон не шел, к тому у меня опять встал, едва я вспомнил сверкающие ножки сестренок, суетящихся на кухне, чтобы меня накормить. Я закрыл глаза, оставив пока приглушенный свет ночников над кроватью, и занялся воспоминаниями о прелестных видениях в вырезах халатиков и под их краем. И настолько углубился в ощущения, гоняя лысого, что пробравшееся под одеяло голое тело стало для меня полнейшей неожиданностью. В первый момент мужские инстинкты возобладали, и моя свободная рука сама собой притиснула к груди стройное сильное тело. Упругая и одновременно мягкая грудь, горошинка соска, голенький твердый лобок, нежная бархатная кожа... Это была старшая сестренка, мгновенно нащупавшая член и сжавшая его в пальчиках.

— Лизка, ты что делаешь? – прошипел я, с трудом заставляя себя оттолкнуть не по-девичьи женственное тело.

У меня не очень-то получалось – она лежала на одной руке, а сама вцепилась в член с такой силой, что сильно рыпаться я не рисковал, убеждая себя, что это из страха травмировать дорогой мне орган, а не потому, что хотелось подольше чувствовать сексуальное тело сестры.

— Ну, братик! Ты же у меня бедненький! Без бабы-то столько времени! Я же хочу тебе помочь немного. Может, даже Дрочуном перестану звать. И вообще перестань дергаться, а то Соньку разбудим. Представляешь, что с ней будет, если она обнаружит секс в одном с ней доме? Да еще секс брата с любимой сестрой?

Это она преувеличивала – наша возня вряд ли была громче ее громкого шепота, - увы, как бы это ни было постыдно, но я не слишком-то активно отдирал от себя Лизу.

— Так! Владислав! Если будешь упираться, я закричу, что ты меня насилуешь!

— Это шантаж!

— Да еще какой!

И я сдался. Не от угрозы, конечно – Лизка никогда бы не сделала ничего, что может повредить Соне хоть физически, хоть психологически. Нет... Но вы только представьте: в объятиях возбужденного мужчины с деревянной эрекцией стройная красивая девушка, требующая взять ее! Да еще ее сжатые пальчики елозят по этой самой эрекции. Как мужчина может сопротивляться в такой ситуации? К тому же в верхней голове не осталось ни одной мысли – все переместились в нижнюю...

— Давно бы так!

Сестренка оседлала меня, какое-то время водя головкой по нижним губкам, отчего я вибрировал, еще стыдясь, но уже до умопомрачения желая оказаться внутри ее щелки. Она тоже вздрагивала, кусая губку, а потом направила в себя член и застыла, учащенно дыша.

— Ох, братик, какой же ты здоровенный! Ты же меня сейчас порвешь! Предупреждать же надо! Вот так – страдай Лиза, оказывая брату сестринскую помощь...

В противовес словам она потихоньку опускалась, насаживаясь на член... Заставляя меня едва не улетать на седьмое небо от удовольствия.

— Чего предупреждать-то? Ты же всё видела!

— Чего я там могла разглядеть за 3 секунды? И вообще умолкни, а то уйду и оставлю тебя дрочить как псих-одиночка...

Я благоразумно замолчал – несмотря на всю противоестественность происходящего мое наслаждение зашкаливало за все разумные пределы, - и занялся грудями сестры, слегка потирая и пощипывая соски. Лиза еще какое-то время медленно опускала и приподнимала попку, но потом со стоном «Ох, что ты со мной делаешь, братик?!» начала насаживаться интенсивнее. Я иногда приподнимался и, захватив бархатистый сосок губами, принимался его посасывать, а она крутила бедрами восьмерки, сладко постанывая.

А потом я принялся шлепать по упругой попке, пружиняще вздрагивающей от этого.

— Влад, можно без этого? А то я чувствую себя лошадкой, которую понукают. Ты еще запряги меня, извращенец.

Скачка возобновилась, но затем сестра опять остановилась, сморщив носик:

— Ладно, так и быть, можешь шлепать, что поделать, если мой брат без этого не может?..

Я возобновил звонкие шлепки по трепещущей плоти, добившись заполошных вскриков:

— Да! О, да!.. Вот так!.. Вот так!.. Ох, братик, я хочу кончить.

Я недоуменно уставился на Лизу, любуясь ее вздымающимся бюстом с вишенками крупных сосков - что ей мешает? Она же снялась с члена, легла на бок и уткнулась в подушку, умудрившись в этом положении приглашающе вздернуть попку. Я промедлил, любуясь в неярком свете стройной фигуркой, округлой попкой, киской, не закрывающейся после моего крупного члена.

— Ну чего ждем? – обернулась Лиза. – Когда я состарюсь?!

Я лег рядом и, сжав грудь сестры, загнал член, резко и на всю глубину. И Лиза зашлась в судорогах, глухо вскрикивая в подушку. Сокращения ее дырочки едва не свели меня с ума, и я, пытаясь сдержать рвущийся из груди рык, кончил в сестру, ощущая, как стройное тело передо мной завздрагивало с новой силой...

Лиза залеживаться не стала. Она чмокнула меня в нос и проворковала:

— Чтобы больше не дрочил! Ясно? У тебя теперь есть дырочка, которой приятно тебе немного помочь. Завтра мне хочется продолжить отучение любимого братика от нехороших привычек, - она снова ласково чмокнула меня.

Нет, куда делась язва и ехидна? Офигеть, Лизка умеет ворковать! Так думал я, наблюдая, как фигурка-статуэтка изящно нагибается, чтобы поднять халатик, брошенный у кровати, и напоследок, уже в дверях, сверкает голой попкой, скрывающейся под тканью...

Весь следующий день я только и мог думать, что о великолепном, сексуальном теле своей сестры, хоть и костерил себя последними словами за инцест. Но ничего не мог с собой поделать – Лизка просто околдовала меня, и я ждал вечера, как ничего не ждал в своей жизни. Жаль, рядом все время крутилась Сонечка, и я даже движением глаз боялся показать обуревавшие меня чувства. Но потом младшенькая, сославшись на усталость и сказав, что даже в душ не пойдет, поднялась по лестнице.

Лиза зевнула, пробурчав:

— Я тоже устала...

И не успел я расстроиться до самой глубины души, как она добавила:

— Так что сегодня, братик, по-быстренькому.

И она повернулась, задрала халатик и, спустив трусики до середины бедер, оперлась локтями на столешницу. Я едва не ослеп от этого видения – голой попки, длинных стройных ножек, перечеркнутых белой полоской, и, конечно, аккуратных коричневатых половых губок, зовущих и манящих. Член в спортивках мгновенно налился силой, и все же я нашел в себе силы прохрипеть:

— Если ты устала, то...

Сестренка сердито обернулась:

— Быстро подошел и выебал сестру!

Кончили мы действительно быстро, но не менее бурно, чем в первый раз, сотрясаясь в сладких совместных конвульсиях – она, кусая костяшки пальцев, а я – ее плечо через ткань.

Я еще был в ней, когда она обнажила сексуальное плечико и принялась озабоченно рассматривать укус:

— Гм, а не стану ли я, братик, инвалидом из-за секса с тобой?

Я повинно опустил голову, но Лиза вывернулась, поднялась на цыпочки и, поцеловав меня в щеку, промурлыкала:

— Да забей. Во время оргазма это было даже... э-э-э... волнительно.

Нет, я положительно не узнавал свою сестренку. Раньше за такой укус (вне секса, конечно) она бы изводила меня месяц, не меньше. А Лиза натянула трусики и двинулась в сторону ванной комнаты, бормоча под нос:

— Блин, ты еще вытекаешь просто водопадом! Надо бы сразу постирать трусики, а не в корзину бросать, не дай бог Сонька хоть что-то заподозрит...

С тех пор прошел месяц, наши «встречи» были довольно частыми – по 3-4 раза в неделю, за исключением «этих» дней у Лизки. Постепенно сестренка приохотилась сосать. Ох, как она издевалась надо мной в первый раз! Сначала едва касалась острым язычком навершия, потом еле-еле дотрагивалась до него мягкими губами и, лишь проведя через все круги ада от желания заполучить этот сексуальный ротик, она заскользила по стволу колечком губ.

Два раза мы, не в силах дождаться, когда Соня пойдет спать, запирались в ванной комнате, включая воду посильнее, и... В последний раз, вчера, к нам ломилась младшенькая, крича: «Вы чего там делаете? Я тоже хочу!». Мы так замерли – Лиза, прогибаясь передо мной, а я – чуть наклонившись и впившись в ее груди пятернями.

— Ты еще маленькая! Вот подрастешь... – крикнула в ответ старшая, при этом не переставая слегка двигать бедрами, чтобы ощутить, как мой член ворочается в тесной дырочке.

Я же ощущал себя на краю обрыва... осыпающегося под ногами обрыва... про себя костеря Лизку – только она могла ответить так - как говорится: «Штирлиц был как никогда близок к провалу»! В моем пустом мозгу роились бестолковые версии того, как завтра объяснить Сонечке, что брат с одной сестрой заперся в ванной, и они не пускают другую сестру.

Между тем Соня крикнула: «Да и черт с вами!», и мы с Лизой через несколько минут возобновили интенсивные фрикции.

Уже потом, когда Лиза сидела у меня коленях, обнимая за шею – нам пока было лень мыться, - я вдруг услышал:

— Знаешь, а Сонька, похоже знает и даже видела, чем мы занимаемся.

— Вот, блядь!..

Мне показалось, что мир рушится – психолог еще тогда (сама младшенькая идти к нему отказалась напрочь) сказал нам, что со временем отстраненность должна пройти, но до этого не должно быть даже намека на то, что между мужчинами и женщинами может что-то быть, кроме дружбы.

— Постой, почему ты так решила?

— Да я всегда плотно закрываю дверь в твою спальню, но несколько раз она была приоткрыта потом, как будто кто-то подсматривал в щелочку. А недавно мы трахались на кухне. Потом, помнишь, едва мы кончили, наверху зазвонил мой телефон, и я сразу ринулась туда. А Сонька, которая должна была полчаса, как дрыхнуть, заходила в свою спальню. Причем, юркнула поспешно – явно не собиралась нести мне телефон или сама отвечать.

— И что теперь делать? Загоним сестренку в гроб!

— Слушай, не все так плохо! Мне кажется, что она наоборот начала оттаивать. Вот, например, ты представляешь, чтобы она месяц назад ломилась к нам, да еще с шутливыми словами: «Я тоже хочу»? А потом, когда не впустили, кричала: «Да и черт с вами»?

— А ведь верно!.. Но психолог...

— Да черт с этим мозгоправом! Во-первых, он лично Соньку не осматривал; а во-вторых, позавчера она даже улыбнулась, когда я костерила одного препода-придурка на разные лады. Слушай, а давай ты займешься с ней любовью, ведь она сегодня могла не только в шутку, но и где-то всерьез намекать, что хочет присоединиться...

— Ты с дуба рухнула?!

— Ладно, это мы еще обсудим, а пока... – Лизка немного сдвинула свою аппетитную попку и начла мять мой член. – Может быстренько помоемся, и – на второй раунд в твоей спальне?

— Почему бы и нет, - я принялся щипать айкающую и хохочущую сестренку за соски. – Только ставить будешь своим порочным ротиком.

— Еще чего! Обойдешься, старый извращенец. И ротик у меня совсем не порочный, а почти даже святой – вон как самоотверженно брату без бабы иногда помогает!

Я принялся теребить наливавшиеся соски уже ласково, но настойчиво, и Лиза, часто задышав, посерьезнела и впилась в мои губы ртом.

— Ну, ладно, уговорил, - прошептала она, задыхаясь. – Может, ну ее – спальню, продолжим здесь?

И ртутью стекла к моим ногам...