Copyright © desadov.com

Известный в узких кругах Марк Десадов, прекратил свою деятельность в интернете, в 2022 году, в связи с возникшими проблемами на хостинге, из за последних событий в мире. Все материалы с его сайта, а так же данные форума, к сожалению, погибли безвозвратно. И по своим словам самого Марка, он не планирует восстанавливать свою деятельность в обозримом будущем.

3. Среда. Гости

На третий день – в среду утром первый звоночек прозвенел – как бы мои приключения наружу не выплыли. Дочурка, как только глазки открыла, спрашивает:

– Мама, где ты ночью была?

Замерла вся в испуге. Неужели она видела, как я уходила? Или как пришла?

– Как это где? – отвечаю. – Тут. С тобой рядышком. Тебе приснилось что-то страшное?

– Нет. Просто я проснулась, а тебя нет.

Ну, это еще не так страшно, отбрехаться можно.

– В туалет ходила, доча.

– А почему так долго? Я тебя ждала-ждала, а тебя все не было.

– Живот у меня немного разболелся. Должно быть, съела что-то не то.

Разговор-то на этом закончился, а я думаю, надо поаккуратней как-нибудь, а то как бы дети меня с поличным не застукали. Хотя, с другой стороны – а что делать? Быстрее я все равно от парней вырваться не могу...

С утра дождя не было, видно, перед этим весь пролился. Но небо все равно было какое-то тяжелое, хмурое. Встали, умылись, позавтракали, потом одела свой выводок потеплей, на всякий случай плащики в сумку кинула, и пошел наш прайд на прогулку. Вышли с участков, по дорожкам походили, мимо новостроек. Это так, для разминки только, а первым делом я на почту стремлюсь, узнать, как там: приедут – не приедут? Кроме того, у меня же задача так детишек угулять, чтоб они после обеда без задних ног вырубились.

Как к почте подходим, дверь открывается, и оттуда мои грибные ухажеры навстречу. Нос к носу столкнулись. Опять должно быть кому-то названивали. Надо же, как рано встали; я-то думала, до полудня продрыхнут. Смотрят на меня, да так нагло ухмыляются, что сынок даже насторожился, со всех силенок мою ладонь сжал. Вижу, Женя рот раскрывает мне что-то сказать. Каменное лицо делаю, детишек крепче за руки, и со всех ног вперед, в переговорку. Не хватало только еще детских расспросов – кто, мол, такие? Или чтоб что-нибудь отцу про них сказали, а он бы у меня уточнять начал...

Позвонила. Все-таки приезжают. Оба. Вечером, часиков в семь-восемь. Уточнила еще, что с собой привозят, а что мне тут докупить надо. Хоть и была к такому повороту готова, а все равно расстроилась. Непонятно, как мне все дела по дому с визитом к «грибникам» совместить, а главное, на этого борова смотреть не хотелось, на Виктора Михайловича. Ладно, взяла себя в руки. Задачи у нас две, совмещаются легко: все закупить, это раз, детей до изнеможения выгулять, это два.

Самой дальней дорогой, в обход, к рынку пошла, в оба магазинчика заглянула, там в очередях отстояла. Сначала-то детишки бегали, а потом притомились заметно. Но я еще их домой тоже не напрямик повела, а лесочком в обход РЛС, это самое меньшее километра два крюк, зато дорожка красивая. Часа два-три ходили-бродили. А я-то тоже не железная, чувствую – свежим воздухом надышалась вовсю. Но ведь еще дел сколько – как успеть, совершенно непонятно.

Сели обедать, вижу, у малышни глазенки закрываются, еле ложку ко рту подносят. Выходит, добилась своего – как уложу, точно маму не спохватятся. Еще когда они доедали только, вскочила и за самую необходимую стирку принялась – очень уж штанишки с курточками изгваздались в такую погоду. Остальные дела решила на потом отложить – после того, как трудовую повинность у соседей отработаю. Детишки сами легли, без всяких уговоров – больно устали.

Стираю, а сама всё на часы поглядываю, как бы уложиться, а сердце гулко так: бум-бум. Всё о визите предстоящем думаю. Даже не пойму, чего больше в мыслях этих – то ли страха, то ли предвкушения какого-то, предстоящего своего унижения что ли? Вспомнилось письмо от какой-то женщины в «Спид-Инфо» – это тогда была самая откровенная газета, опровергавшая крылатую фразу со Съезда народных депутатов: «В СССР секса нет!». Так этой женщине тоже нравилось, когда над ней вот так издевались. Выходит, я не одна такая извращенка? Но уж точно, крепко повезло ребятам, что на такую, как я, нарвались...

Тут ведь еще одна сложность предстоит – вчера-то я к ним в темноте явилась, так что и по дороге не видел меня никто, и раздеться перед дверью можно было спокойно. А сейчас как всё это провернуть? Вот ведь вопрос. Как одёжку на веревки развешивала, сердце уже не просто постукивает, а куда-то вниз скатывается. Да к тому же цейтнот-то какой я сама себе организовала!

Еще раз проверила – спят мои как убитые, сама на рысях в душ, макияж быстренько, духи, потом минимум одежды, сверху плащ. В сумку еще бутылку – утешить мальчиков, заодно кружок колбасы и кусок сыра из сегодняшних покупок, малосольных огурчиков тоже, штопор не забыла закинуть, и через два пустых участка вперед.

Пригнувшись бежала, как солдат какой-нибудь под обстрелом. Пыталась кустами от дороги отгородиться, а уж открытые участки – стрелой, только как увижу, что никого нет. Один раз бабу Шуру заметила, соседку. По дороге еле ковыляла. Тогда в зарослях сжалась вся, считай, что в комочек свернулась, пережидала. Минут десять на бабе Шуре потеряла, не меньше. К дому на цыпочках, аудио-контроль под окнами – посторонних нет, на крыльцо совсем согнувшись в три погибели. Через щелочки окрестности оглядела – вроде никого. На корточках все тряпки с себя долой, в тугой сверток, под ступеньки припрятала. Всё также, не разгибаясь – ведь голая уже – до двери дотронулась и опять затряслась почему-то. Воздуха полную грудь набрала, дверь распахнула, ввалилась туда; затем, прячась за косяк, выпрямилась, на крючок сразу, только тогда к ним обернулась:

– Вот, гостинчики вам принесла, – смущенно протягиваю.

За столом опять сидят, набрались уже оба. Когда только успели... хотя, это у меня утро, как одно мгновение промелькнуло, а на них-то дети не висят. Лица красные, глаза кровью налились, на меня уставились. Судя по бровям приподнявшимся, похоже даже было, что сначала не поняли, что за голая баба к ним пожаловала – кто-то из них нахмурился сосредоточено, вроде как припоминая. Но это, конечно, меньше минутки длилось, потом:

– Молодец, кисочка, что пришла, мы уже и не надеялись. Присаживайся, выпей с нами, – стул отодвигает.

Ох, это голос Игорька, просто божественный! Прямо таю от него. Но Женя сразу охолодил:

– Рассказывай, сучка, обломать нас на вечер решила? Или как?

Помню, мне даже обидно стало, что он так сказал. Я-то все утро носилась как угорелая, чтоб с детьми разобраться и успеть к ним махнуть, а Женя так принимает. Будто мало я его ублажала все это время. Скорее всего, как раз из-за обиды этой отказываться не стала, присела аккуратно на краешек стула, пару рюмок с ними махнула. Сказала, что муж с коллегой по работе сегодня вечером приезжают, что на ночь только останутся. Что, мол, завтра я опять ваша буду. Но мне все приготовить еще к их приезду надо, так что дел выше крыши.

Выслушали, головами кивнули дружно и свой разговор завели, который, видно, еще до моего прихода начали – о каком-то Андрее, до которого так и не дозвонились, что, мол, только маманя его трубку снимает, а с ней нельзя говорить, что Сергей вообще до пятницы занят, еще о чем-то своем. На меня же и внимания совсем не обращают. Я сначала еще как на иголках была – побыстрее свою «отработку» провернуть, дел-то сколько на сегодня, а потом расслабилась и от таких разговоров, да после водки в сон потянуло. Даже не сдержалась, зевнула украдкой. Даже сейчас не пойму, как это так – сидит рядом с ними красивая голая женщина, откровенно готовая на что угодно, а они ноль внимания, фунт презрения. Вроде бы, пресытиться еще не должны были... Разве что Женя разок мне грудь ущипнул, но тоже лениво как-то. Так что послушала эти их разговоры, потом ехидно спрашиваю:

– Может, мне домой идти?

Откликнулись, надо же! Первым Женя:

– Цыц! Тебя не спросили! – и ладонью еще по столу шмякнул.

Игорь помягче:

– Ну, кисочка, зачем же так сразу? Погоди, сейчас мы монетку кинем, кто первый с тобой пойдет, – и в карман лезет, но тоже с неохотой.

Тогда Женя:

– А если не будем кидать? Сразу вдвоем?

Идея им понравилась, глаза загорелись, даже бутылку очередную от себя на край стола отодвинули. Я немножко было насторожилась, потом успокоилась. В конце концов, ребят этих изощренными в сексе никак не назовешь. Это уж сейчас, думаю, погуляй они тогда по desadov.com, запросто бы не отделалась. А тогда... не говоря уж о пытках всяких, даже слово «свингер» никто не знал. Меня же они уже во всяких видах видывали, а что по отдельности раньше со мной занимались, вроде как стеснялись друг друга, а сейчас вместе собрались – так их трудности, мне-то какая разница?

Все втроем в комнату пошли, меня на кровать уложили, ноги пошире велели раздвинуть. Да на здоровье-то, после всего, что было! Лишь бы побыстрей, мне еще сегодня столько успеть надо! Сами быстренько разделись, друг на дружку не смотрят, стесняются мальчики – смешно! Но я краем глаза на их хозяйство все же глянула – приподнялись членики, но не так, чтобы уж очень. По обе стороны от меня легли, каждый на мою ногу свою уложил. Обнимают, груди жмут, по животу елозят, по лобку, кто-то во влагалище полез копошиться... Я лежу смирно, жду. Чувствую, они сами не знают, что со мной дальше делать – если один заберется, то второму что, смотреть, да меня ощупывать только? Вот и тянут резину. В какой-то момент меня от этого такой смех пробрал, еле сдержалась, задергалась только, а они-то подумали, что от их ласк. Но вообще-то, если честно, нельзя сказать, что мне это обжимания неприятны были – возбудилась от них изрядно, так что сама ждала, когда они придумают, как со мной поступить.

Полежали, потискали меня, в конце концов, разобрались – Игорь сбоку пристроился, со мной ногами переплелся, свой орган куда нужно засунул, а его приятель сверху взгромоздился, на груди почти сел, голову мне приподнял – и в рот. Это я тогда в первый раз так, ощущения-то неплохие, конечно – со всех сторон вкусно, но подстроиться сложно, парни вразнобой двигаются, никак поймать ритм от этого не могу. А бревном лежать тоже никак не могу, парни меня так уже завели, что вот-вот кончу. Но только собралась, подготовилась, глаза плотно зажмурила, сознанием внутрь ушла, со всех сил к себе прислушиваясь, как опять меня парни обломали – в который раз уже! Лишь стоны мои предоргазменные услышали, да движения судорожные заметили, как меняться местами решили.

Если б у меня хоть какое право голоса было, высказалась бы, конечно. Ну, а в такой ситуации промолчать пришлось... Правда, попыталась еще успеть, хоть на полминутки пересменку отсрочить – Игоря ногой к себе поджала, а в его друга руками вцепилась, но бестолку. Понимаю отчетливо, что лежу, как полная дура – с мордой перекошенной и губой закушенной, да еще дергаюсь в пустоту, а они, пока через живот-руки-ноги перебираются, еще гогочут над моими трепыханиями. Игорь даже, как свое хозяйство из уютного местечка вытащил, еще вроде как на прощание меня за лобок вздрагивающий потрепал. Ужасно стыдно, что собственное тело так подводит, изо всех сил сдержаться пытаюсь, а все равно ничего поделать не могу. Хорошо хоть, недолго эта пересменка продолжалась, пристроились парни, по новой начали. Но как меня сбили, никак теперь не могу на прежний уровень подняться. Стараюсь, мускулатуру промежности в ритм поджимаю, все равно не получается. Так что, как они излились – сначала приятель этот, потом Игорь – хоть струйки и почувствовала, даже еще завелась от этого, а кончить так и не смогла. Впору было после двух мужиков, да у них на глазах опять, как вчера, мастурбацией заняться. Еле вытерпела, а то бы они меня вновь на смех подняли.

С кровати встала такая злая, что просто живьем бы этих выродков сожрала. Но виду стараюсь не показывать – мне же еще похабную фотографию за честно отработанный сеанс надо получить. Они уже оделись, а я голышом, как принято стало, за ними на веранду вышла. Стали насчет завтра уговариваться. Говорят, что раз ты сегодняшний вечер прогулять вздумала, то завтра днем приходи.

– Это вместо вечера, что ли? – спрашиваю с надеждой.

– Хрен тебе, а не редька, – Женя отвечает, – днем само собой, а вечером само собой.

– Силенок-то хватит? – ехидничаю. Сама-то злая-презлая сижу за обломы их с оргазмами моими. Хоть так подколоть, и то хорошо.

Женя в ответ замахивается. Еще мне только не хватало сегодня мужу с Виктором Михайловичем след от Женькиной пятерни на щеке демонстрировать:

– Ладно-ладно, – говорю, – пошутила.

Потом еще подумала, что опять средь бела дня тайком и перебежками к ним добираться, а потом еще голышом в дверь вползать, уж больно страшно, как бы все-таки не нарваться на кого. Плюс к тому, надоело мне с грязными парнями дело иметь, тоже всякие осложнения могут быть по женской линии. Так что к часу дня завтра их к себе в баньку пригласила. Против ожидания согласились сразу.

Выдали мне «оплату», за дверь выползла, одёжку натянула, и домой. Опять чуть не по-пластунски. Но все равно по дороге еще у яблони на их участке ветку толстую надломила – нарочно, чтобы злость хоть на чем-то выместить.

Домой прибежала, первым делом подрастающее поколение проверила – всё еще спят. Ну, и угуляла я их! Это хорошо даже, что спят – болтаться под ногами не будут, у меня же работы полный воз. Сначала участок долизала. В принципе я за ним хорошо ухаживаю, но все равно – где лопаточка детская валяется, где кукла... Шашлычный уголок особенно тщательно прибрала, мангал вычистила, полмешочка древесного угля туда из сарая принесла. Как в доме полы заканчивала мыть, дети проснулись, в туалет наперегонки помчались. Я сынка придержала – все-таки младшим уступать нужно, потом в окошко смотрю, он, свинтус этакий, около будки писать пристроился, дверь-то там еще заперта. Отругала, конечно – пахнуть же будет.

Потом вместе с ними на летнюю кухню вышла. Они у меня молодцы – фрукты-овощи сами помыли, нарезали для салата тоже сами, только лук был за мной, у них слезки потоком. Я пекла, варила, жарила, а детишки, как свою задачу выполнили, с визгом на участок рванули. Вслед еще им крикнула, чтоб не особо расходились, но куда там! Вполглаза за ними присматриваю, а сама «у мартеновских печей не смыкаю очей». Как фифлюшки печь стала, обожглась еще немного. Название-то дети придумали, а вообще это вафли мои фирменные с орехами и взбитыми сливками, электровафельницу всегда с собой на дачу берем, хоть пару раз за сезон использую обязательно. Запахи от всей этой вкуснятины по всему участку поплыли, да и не только нашему, думаю. Так что игры все поближе к кухоньке переместились, а у моих поросяток Павловское слюнотечение началось:

– Мама, я кушать хочу...

– Мама, а что это ты готовишь?

– Мама, накорми...

– Мама, а чем это пахнет так вкусно?

У меня же нервы не железные – усадила их прямо тут, рядышком. Наелись до отвала, даже, похоже, пузики прожорливенькие раздулись. Сама же раскладывать еду принялась, ведь блюда не только вкусными должны быть, красивыми тоже. Только всякие холодные закуски в беседку занесла, как звук мотора – приехали. Хоть и вся в мыле, но успела все-таки!

Между домом и парадной калиткой, которая на дорогу выходит, у нас на участке лужайка небольшая. Ухоженная, конечно. Несколько березок раскидистых, травка между ними пострижена аккуратно, всякие ягодные кустики по бокам. У детишек это самое любимое место – и поиграть можно, и малину-смородинку-крыжовник пощипать.

Так вот, вижу, тащат мужики по этой лужайке припасы. У обоих в каждой руке по вьетнамской сумке огромной – «челноковой», да еще пакеты всякие. Мой-то тащит с напрягом, а Виктор Михайлович вообще весь из себя испыхтелся и согнулся в три погибели. Черт с ним, с этим толстяком, а вот как мужа увидела, первое желание – на грудь ему броситься, все рассказать, прощения попросить, совета. Были бы мы с ним вдвоем только, наверняка так бы и сделала. Но ведь мало того, что дети вокруг крутятся, так и Виктор Михайлович этот, будь он неладен! А разговор ведь долгий нужен, да еще бабушка надвое сказала, чем закончится. Уж семейная сцена-то точно будет, при любом раскладе. И что, при посторонних мне всю эту свистопляску заводить? Так что сдержалась, иду навстречу, как ни в чем не бывало, улыбка приветливая на лице, даже несостоявшемуся доценту этому.

На летнюю кухоньку припасы выгрузили, в дом пошли, меня на разборку оставили. Ничего себе они накупили! Ладно бы только мясо для шашлыка, спиртное, деликатесы. Так там еще чего только не было – считай, на неделю на роту солдат хватит. Интересно, подумала, Виктор Михайлович хоть копейку в это вложил? Не из жадности подумала – с деньгами-то у нас порядок полный, на семейном бюджете такая ерунда никак не отразится – просто, размышляю, неужели этот потный боров не предложил хоть капельку финансово поучаствовать?

Настругала балыков всяких, осетрины с семгой, икру в вазочки разложила, маслины. Отнесла на веранду. Потом было подумала сама шашлыком заняться, но решила, что муж обидится – обычная-то еда всегда за мной числилась, а кавказская, среднеазиатская кухня – все эти шашлыки, пловы, даже харчо – на нем обязательно. Если и пыталась притронуться, сразу шутит: «нэ жэнскайа дэла». Пошла к ним в дом. В гостиной в кожаных креслах устроились, какая-то схема на столике разложена, но, что первым в глаза бросилось – два бокала и бутылочка вискарика, а в ней уже только на донышке что-то плещется. Вот, думаю, дураки – ведь на голодный желудок!

Беру правление в свои руки, на воздух мужиков выгоняю. Сама-то уже угли в мангале разожгла, а вот мясо с луком пусть сами на шампуры нанизывают и жарят. Все-таки очень они тепленькими за эти полчаса стали, а Виктор Михайлович совсем оборзел, по дороге то и дело норовит меня за попку ущипнуть или хоть погладить там. Раньше, в Москве, он все-таки такого открытого хамства себе не позволял. Ну, там пошлые анекдоты, сальные взгляды, «случайные» прикосновения – это сколько угодно. Но чтоб так внаглую, да еще когда муж рядом – вот этого никогда не было.

Хоть себя он почитал полным неотразимчиком – как к нам не придет, непременно о своих победах на женском фронте вещает. Что все «кадры» вокруг (его любимое словечко) прямо-таки сразу штабелями у его ног ложатся. Только, мол, подморгнет кадру какому – она готова. Врал, конечно, напропалую – кто ж на такого позарится? Ладно бы еще деньги были, или положение какое высокое, но его даже к вступительным не допускали, так что толком и срубить неоткуда было. Сомневаюсь даже, что хватило бы у него денег шлюху снять. Ну, разве что вокзальную... А меня от него просто тошнило: маленький, жирный, пузатый, потный, задыхающийся, вонючий, противный...

Ладно, вывела я мужиков к беседке, усадила шашлык на шампуры нанизывать, сама в дом метнулась – к детям. Сидят, телевизор смотрят, а глазки-то у обоих закрываются. Так что, особо не церемонясь, уложила их, на ночь поцеловала. Потом в гостевой комнате Виктору Михайловичу постелила, а затем к беседке пошла – все-таки пьяных мужчин надолго нельзя вдвоем оставлять. Ведь ножи там, шампуры острые, огонь... мало ли что. Не в смысле, что подерутся, это вряд ли, а вот случайно какой угодно несчастный случай может приключиться.

Вышла во двор. Нет, все нормально совершенно, от мангала низом по всему участку вкуснейшим дымом тянет, слоями стелется – при скудном освещении заметно очень. А они сами работают вовсю, разговаривают спокойно. Голоса нормальные, слова не тянутся, не запинаются – видно, холодный воздух весь хмель с них сбил. Ну, слава богу, думаю, хоть закуски мои оценят. А то обидно – готовила-готовила, а они сразу налакались и больше ничего...

Шашлыка уже в избытке нажарено оказалось – чуть не на десятерых, так что от мангала их отогнала, руки вымыть велела, в беседке усадила. Шампуры готовые в большой термос с широким горлом переложила, чтоб простыть не успели, тоже на стол выставила. Присела, наконец... А то целый день на ногах, да быстрее-быстрее, на рысях всё – умаялась. Как им по тарелкам еду разложила, позволила себе хоть на спинку откинуться и после всей этой скачки с препятствиями дыхание перевести.

Ну, как полагается, сначала тосты в мою честь. Какая я прекрасная хозяйка, да в каком порядке дом с участком держу, да как чисто, да как готовлю хорошо. Потом они о своем начинающем предприятии – мол, только пингвинам в Антарктиде эта их железяка ни к чему, а во всем остальном мире она жизненно необходима. За это тоже выпить надо... и не один раз... Кстати, на самом деле не такая уж маниловщина оказалась, действительно в дальнейшем хорошо железяка по всему свету пошла...

Под хорошую закуску еще пару-тройку бутылок уговорили, причем ведь мешали, поганцы! Вижу, с такого дела мой уже совсем в отрубе, только бормочет что-то невнятное, а глаза невменяемые, в разные стороны смотрят. Но Виктор Михайлович еще ничего, держится. Так еще бы – алкоголь рассчитывается на килограмм веса, а у толстяка этих килограммов не меряно. Пошел тогда он здравицы в мою честь произносить, уже не о том, какая хозяйка хорошая, а что красивая, ухоженная, фигура прекрасная... всё такое. Ладно бы только произносил, а то после каждого тоста норовит как раз по тому месту погладить, что только что нахваливал. Мой-то к этому моменту совсем хорош, только и может, что очередную рюмку в себя опрокидывать. Так что на него надежды никакой.

Я хоть тоже захмелела немного, но понимаю, что ничего хорошего мне ближайшее будущее не сулит. Попыталась из беседки вырваться. Так черта с два! За мной глухая стенка, а по сторонам мужики сидят, разве что по головам можно. А этот жирный боров все настойчивее пристает, внаглую по груди и бедрам шарит. На мои слова – а я уже в ответ грублю по полной программе – ноль внимания. Стараюсь отбиться, царапаюсь даже – руки мои схватил, не вырваться. Мужа тоже нисколько не стесняется, впрочем, тот и не видит уже ничего, только мычит и слюни пускает. Думаю, мало мне грибничков этих чертовых, так еще тебя, пузатая скотина, отпихивать. Ну, просто совсем не знаю, что делать... В конце концов, сообразила. Как боров этот на секундочку от щупанья отвлекся, резким движением под стол нырнула. Хоть и ногами вперед, но выскочила!

Теперь следующая моя задача – мужа домой втащить, сам-то он точно не сможет. Из-за стола его вытянула, на себя взгромоздила, чувствую, не справлюсь. Ладно, хоть в борове что-то человеческое пробудилось, выполз, другую его руку себе на плечо закинул, потащили вдвоем. По дороге, правда, еще лапал меня все время, я уж особо и внимания не обращала. Во-первых, надо все-таки моего до постели дотащить, а во-вторых, много он одной рукой, да еще со спины, через мужа, не нащупается.

Приволокли, наконец. На кровать тело бездыханное уронили, я с него ботинки с одежкой стаскиваю, а этот деятель науки и техники у стеночки стоит, наблюдает. Так понимаю, от идеи меня силком заполучить не отказался, просто ждет, пока освобожусь. Затягиваю процесс – может, надоест. Как бы ни так! Минут десять я своего благоверного раздевала, да укладывала, а от стенки ни движения, только запах пота и дыхание хриплое. Больше уже тянуть не могла. Разогнулась, к двери иду. Тенью за мной. Но вот только из комнаты вышла, да дверь закрыла, сразу меня в охапку и к себе тащит. Молча пытаюсь вырваться – не кричать же, детей разбудить можно. Еще не хватало, чтоб они эту сцену безобразную увидели.

Но он-то куда сильней. Так что почти что до своей комнаты меня дотащил. Не знаю, как я изловчиться сумела, но в какой-то момент правую руку высвободила и наверх со всей силы! Кулаком прямо в нос ему попала, даже хрупнуло там что-то. А уж кровища сразу потоком! Отпустил меня сразу, за клюв свой схватился, мычит. А я быстрей во двор сбежала. Не только, конечно, следы пиршества прибрать, но и чтоб себя от дальнейших поползновений обезопасить.

Часа полтора возилась. Всё убрала, перемыла... Специально долго, чтоб по времени с изрядным запасом получилось. Возвращаюсь – из гостевой комнаты храп. Душевный такой, с переливами – точно не притворяется. Ну, и хорошо. Следы крови на полу подтерла, к пьяному супругу под бочок нырнула. Но дверь все-таки на замочек заперла – от греха подальше.

Легла, а сама думаю, что утром делать: сказать – не сказать? Не о пьяном борове, конечно. Это ведь ерунда по сути, что с пьяного мужика возьмешь? Да и отбилась от него, причем с кровопусканием. А вот от грибного отравления, похоже, самой не избавиться, это куда серьезней получается... По-хорошему ведь признаться надо все-таки... Сказать, что бес попутал, что по гроб перед тобой виновата, что сама не понимаю, как вышло, но вырваться не могу. Может, детей в охапку, и вместе с ним домой махануть? Тогда бы все проблемы разом решились. Бог с ним, что фотографии похабные у них остались. Что они в мое отсутствие с ними делать будут? Детишкам раздавать? Так и не знают они никого, да и вообще глупо. Пусть хранят на память... Думала-думала, и так, и этак прикидывала, в конце концов, решила: скажу, покаюсь! С этим и заснула...

4. Четверг. Отработка прогула

Утром по будильнику встала, еще накануне завела – мужикам ведь в Москву спозаранку. Своего растолкала, боялась, голова у него как чугунный котел будет, придется огуречным рассолом отпаивать. Нет, свеженький встал, без последствий. Но ему ж еще за баранку садиться, а перегаром за коломенскую версту несет. Так что заставила пару таблеток «антиполицая» сжевать – из его же импортных запасов, в Москве они тогда еще не продавались. Сама все время думаю: вот сейчас скажу, вот сейчас признаюсь. Рот даже пару раз открывала, но муж меня на какую-то ерунду отвлекал. Полагала тогда: ну ладно, вот через минуточку, но признаюсь обязательно. Наконец собрала всю волю в кулак:

– Знаешь, я должна тебе расска...

Тут он меня прерывает:

– Подожди минуточку, – а сам в туалет мчится на полных парах.

Хорошо, прикидываю, но вот сейчас вернется – уже совершенно обязательно покаюсь. Сразу же! Так на обратном пути, не заходя ко мне, он в гостевую, Виктора Михайловича поднимать. Облом! Не при борове же!

Выполз толстяк. Нос красный, распухший, рубашка в крови. Мужу объясняет, что спьяну упал, но на меня лютым тигром смотрит. Я, впрочем, на него не лучше – волчьим оскалом презрительно губу поднимаю. Короче, без слов поняли друг друга. Но рубашку и брюки переодеть все-таки мне пришлось из мужниных запасов ему искать. Это я с удовольствием, по уши злорадством была переполнена. Тем более еще сердилась, что из-за него так и не смогла с мужем поговорить.

Кушать с утра не хотели. Ни тот, ни другой. Только крепкого кофе им сварила, выпили. Отбыли, наконец. Мой еще только на дорогу сказал, чтоб в субботу его ждала, с самого утра.

Легла тогда, еще часика полтора-два прикорнула. Проснулась только, когда ребятня на мне прыгать стала. Вот негодники – на цыпочках в комнату пробрались и на меня сразу вдвоем навалились. Спросонья испугалась даже.

Как умылись, завтракать сели. Я-то не очень хотела, а малышня наворачивала со всех силенок.

А сама планы на сегодняшний день намечаю. Раз с мужем пообщаться так и не удалось, это не просто так. Это, выходит, свыше дадено мне в наказание – планида такая. Получается, что придется своими несобранными грибами дальше травиться, ничего не поделаешь. Грибники же эти к часу дня припрутся. Прямо в баньку. Значит, к этому времени мне надо своих сусликов опять так угулять, чтоб без задних ног валялись. Ладно, думаю, приступим к делу.

Тайком от детишек котел в баньке на медленный прогрев включила, одела их, пошли. Решила я поросяток от греха подальше в дальний лесок увести, но тоже не напрямую, а чтоб подлиннее дорожка была. В обход РЛС двинулись, потом мимо участков новых – там речка, которая в Москву-реку впадает как раз около водозабора. Раньше это место природоохранной зоной считалось, а совсем недавно участки нарезали, распределили по блату, кое-где уже строиться начали. Причем не вручную, как раньше, а всякая мощная техника там рычала. Посмотрели мы на это издали, а потом в лес.

Сначала для затравки в салочки поиграли, потом на полянку вышли, там в мячик – я с собой прихватила. Затем в прятки, только на всякий случай я им велела далеко не убегать. Впрочем, потеряться сложно было – лесок редкий и не очень большой. Во всех играх вместе с детьми участвую, они в полном восторге, в кои века мама тоже бегает, прыгает, прячется. Только чуть отдышались, опять их мячиком разыгрываю. Но сама все время на часы поглядываю. Смотрю, время уже поджимает, а силенок у них еще вагон и маленькая тележка. Разве что разрумянились, и всё! Ладно, думаю... К себе подзываю и быстренько им про историю марафонских забегов рассказываю. Глазенки загорелись, сами хотят попробовать. Ладно, говорю, тогда домой сейчас не пойдем, а все втроем побежим. «Ура» кричат, глупенькие. Если б знали, зачем я это делаю... Хоть кошки на душе скребут, что так собственных детишек обманываю, а что поделаешь?

Сынок, хоть постарше, а первым выдохся, на шаг перешел. Я тогда ему, что нельзя так, что второе дыхание вот-вот откроется. Пристыдила, короче. Побежал. Правда, уже поближе к дому ни у кого из нас сил не было, так что просто так пришли, безо всякого марафона. Аппетит, конечно, у всех разыгрался, поели мои козлятки плотно и сразу добровольно спать улеглись. По несколько минуток с каждым полежала, убедилась, что заснули. Сама-то тоже ведь умоталась, тоже бы на боковую не возражала бы совсем, но...

Так что из дома выскочила, на всякий случай детишек заперла. Ключ под крыльцо, и к баньке скорей. Потрогала – бак уже горячий-горячий, в парилку заглянула, ковша три-четыре воды с эвкалиптовым экстрактом на камни брызнула, котел на полную, и бегом стол накрывать. Тем более деликатесов со вчерашнего визита полно осталось. Икру черную-красную несу, балыки мясные-рыбные, ветчину-буженину, семгу-севрюгу, маслины-оливки, салаты разные, форель в кляре, конечно, фифлюшки мои фирменные, всё такое... Ну, бутылки, конечно, тоже – самые дорогие, самые вкусные. На столик всё не помещается, сервировочную тележку прикатила. Все-таки немного виноватой себя чувствую, что вечером у них не была, вроде как утешить их за это хочу. Мечусь по дорожке между летней кухней и банькой, так и не успела все намеченное перетащить, вижу – идут мои грибнички ненаглядные, чтоб им пусто было! Да не тишком, огородами как я, а прямо по дороге центральной. Вот уроды, а если б увидел кто, куда намылились?

Побежала к калитке встречать гостей дорогих, на лицо радостную улыбку до ушей приклеиваю. Припёрлись поддатые. В баньку завожу.

– Раздевайтесь, – говорю, – все готово.

– Ты сама сначала.

Ну, сама, так сама. Подумаешь, не впервой. Голышом стою, на них недоуменно смотрю, они на меня. Хоть бы куртку кто снял, так нет.

– Теперь нас, кисочка.

Ну, наконец-то я голос Игорька услышала. Хоть три слова только, а тембр-то не спрячешь. Похоже, соскучилась по нему, замлела сразу. Ладно, думаю, хотят, чтоб я их раздела, так на здоровье. Может, тогда еще чего скажет. Нет, молчит, как пленный партизан.

Зато, как Игорька раздеваю, Женя голос подал:

– Как гости? Насношалась со своим рогоносцем досыта? На нас теперь не посмотришь, сучка? – и пощечину мне ни с того, ни с сего влепляет. Ну, конечно, не «насношалась» сказал, грубее, матом.

Что мне на такое? Оправдываться? Отрицать? Говорить, что только спала с мужем в одной постели, что только сама к нему прижималась, а он меня даже не обнял ни разу, что пьяным был вусмерть? Глупо... Так что молчу. За молчание еще одну пощечину схлопотала, уже сильную, у меня аж слезы брызнули.

– Ну?!

– Нет, – отвечаю, – только вы...

– Врешь, сучка, – еще удар, по уху. Но хоть не такой сильный.

– Сами сейчас увидите, – всхлипываю.

Поднялась, прижалась к Женьке этому, в шею его целую, грудями по нему елозю, лобок в его ногу вжимаю. Смилостивился, утихомирился.

Пошли париться. Меня с собой утянули. На пологах разлеглись, мне доверили их вениками стегать и массаж делать, тот самый, который сейчас эротическим называется, понятно, надеюсь? Потом мылила их во всех местах, водой ополаскивала. Сами почти без движения. И не говорят почти ничего.

Вылезли в предбанник, за стол уселись. Я перед ними кручусь – накладываю, подливаю. Ни слова, что стол перед ними такой шикарный, что серебро с хрусталем, что вина марочные. Такой вид, будто картошка с селедкой в алюминиевых мисках и самогон в щербатых стаканах.

Как по паре рюмок выжрали, начали экспериментировать. Загнали под столик. Тоже молча, просто Женя за волосы на голове схватил и вниз потянул. Сначала ему стала минет делать. Долго никак не вставал. В конце концов, удача – поднялся! Он тогда меня попой к себе переворачивает, кол свой втыкает, а мою голову разворачивает к Игорю между ног, ему начинаю сосать. А они спокойно сидят, выпивают, закусывают, ни движения малейшего. Просто в меня воткнули с двух сторон и забыли. Раз так, то и я особого энтузиазма не проявляла, не с чего. Возбуждения никакого, а вымоталась изрядно.

Это моя ошибка была, что не старалась. Парням тоже скучно стало, париться пошли, опять меня с собой прихватили. А как вышли, пришлось мне всю процедуру заново повторять. От жары и выпитого они долго возбудиться не могли, но уж когда я члены подняла, постаралась побыстрее до оргазма их довести. Не так это легко было сделать – шевелиться под столиком почти что не могла, чуть спину приподнимаю, туда сразу пара каких-то гвоздей впивается. Пришлось постараться на грани невозможного. Задом шевелить практически не могу, поэтому Игорев колышек только мышцами влагалища обрабатываю – сжимаю, разжимаю. А Женькин – ртом поглубже стараюсь, руками со всей силы. Он же в меня и излился первым. Дух перевела, к Игорю развернулась, его отсасывать стала. Наконец, и с этим агрегатом справилась.

Игореву сперму уже с радостью сглатывала. Не оттого, конечно, что она такая уж вкусная, тембр голоса в ней не чувствовался (шучу). Просто меня под столиком уже всю ломило, спина затекла, поясницу тянуло, ноги, в бедрах и под коленками особенно. А тут все-таки задача успешно решена, наружу, наконец, могу выползти, разогнуться. С чувством исполненного долга.

Глянула на мальчиков своих – развезло прилично. Стала подумывать, как бы их поскорее выпроводить. Когда в очередной раз в парную пошли, я задержалась и все бутылки припрятала, вместо них пустые около стола выставила. Только одну не тронула, в которой совсем на донышке оставалось. Просчитала, что отсутствие спиртного заставит их пойти домой. Так и произошло. Выйдя и допив остатки, они обнаружили, что лакать больше нечего, стали собираться. Я ликовала! Еще раньше карманы наскоро обшарила, две фотографии стащила. Так что теперь только терпеливо ждала, когда они оденутся и уйдут. Пьяные же, никак не могли понять, где чьи штаны, а уж рубашки натянуть – вообще проблема. Пришлось помогать. Всё, вывалились на улицу.

Свет выключила, у полузакрытой двери стою, прислушиваюсь. Голоса же затихать должны, но они все рядышком чего-то бубнят. Вдруг дверь распахнулась, и мне возвестили, что сегодня вечером я к ним с ночевкой приду. Это был удар, слова в горле застряли. В голове зашумело, и, не знаю почему, машинально опустилась на колени. Может, просто ноги подкосились. Но стыдно, даже сейчас. Все, что смогла, это со слезами несколько раз два слова произнести, даже не произнести, а прорыдать:

– Дети спят...

Думаю, уж очень у меня страдальческий вид был, пожалели все-таки, только проводить их велели. Пришла в себя. Рукой на соседний огород показываю, говорю, тут ближе. Не тащиться же с ними по дороге у всех на глазах... Еще только сапоги натягиваю, а они уже двинули. Шуму невообразимо: в грядки чужие падают, с матюгами поднимают друг друга. Куртку на голое тело накинула, ту самую, которая только чуть ягодицы прикрывала, догнала их. Сзади терпеливо плетусь и переживаю, сколько еще мои мучения продлятся. Дошли, в конце концов, до крыльца. Игорь ко мне поворачивается, ширинку расстегивает, меня за голову берет, вниз тянет:

– Давай, кисочка, старайся.

Хоть голос пьяный, а все-таки интонации его проскальзывают. Ладно, хоть какая компенсация мне за труды. Потом, думаю, нагнусь – куртка короткая на спину задерется, голой попой как раз на дорогу отсвечивать буду. А ведь все-таки день-деньской, самый разгар хождений всяких по товариществу нашему. И без того, слава богу, что, как провожала их, никого навстречу не было.

На корточки присела, за крыльцом от дороги спряталась. Взяла в рот членчик – вялый совсем, сморщенный, стала сосать. Женя рядом встал, тоже член достал, взял мою руку свободную, сверху положил. Голову нагибать неудобно было, да и толку от рук куда больше было, чем ото рта. Так что скоро перестала сосать, просто руками два члена теребила. Замерзать стала, а члены никак не поднимутся. Очень нескоро почувствовала, что они хоть немного затвердели. Удвоила усилия, одновременно по ним водила. Чуть не полчаса выдоить пыталась, но то встанут, то опять упадут, а какого-то внутреннего напряжения в них никакого.

Хоть и не жарко на улице, а я почти голышом, но взопрела вся, пот, чувствую, прямо потоками меж грудями течет, по животу, по спине. Устала, они тоже, на меня злятся, матом кроют почем зря, а Женя опять пощечины мне влепляет – будто я виновата в их бессилии. Тем более пьяные, стоять-то им тяжело, за перильца держатся. Вроде бы был какой-то момент, когда мне показалось, что Игорь вот-вот, но быстро этот момент прошел, все равно оба так и не кончили. Жене первому надоело, матюгаясь, коленом меня в грудь бьет, на спину падаю, Игорев член из рук выпускаю. Колени наверх задраны, ноги в раскоряку, конечно, так Женя еще носком ботинка между ними. Правда, несильно.

Приподнимаюсь, собираюсь хоть Игорька удовлетворить, он меня отстраняет:

– Хватит, кисочка. Без души ты делаешь... Вали-ка домой.

Ну, конечно, я виновата, что у них от непрерывной пьянки проблемы с потенцией... Спрашиваю:

– А фотография?

Женя опять замахивается:

– Не заслужила, паскудина!

Отшатываюсь, но Игорек его успокаивает:

– Ладно, ладно, сейчас, – и по карманам шарит. Видно, решил, что забыл положить, в дом идет. Я на всякий случай от Женьки подальше держусь. Возвращается Игорь, протягивает мне снимок:

– Вечером к нам, кисочка. Не забудь.

Интересно, зачем я им вечером нужна, если у них уже сейчас никаких сил половых? Или все-таки не похоронили идею меня на ночь у себя оставить? Ладно, поживем, увидим... Кивнула только, что приду, даже отвечать ничего не стала.

К дому по огородам пробираюсь, еще издали взгляд вперед кинула – что-то не то. Не пойму, что именно, но не то. Внимательней вглядываюсь – окно в дальней комнатке нараспашку. А мы его почти никогда не открываем – оно самое низкое, туда со двора любая кошка запросто запрыгнет, было однажды. Лови ее потом по всем комнатам... Сердце сразу в пятки упало, как бы не случилось чего, пока я этих пацанов доила.

На полной скорости к дому. Запыхавшись, ключ из-под крыльца выдергиваю. Как вставляю его, руки трясутся. Дверь открываю, мне хором:

– Мама, ты где была?

Оказывается, проснулись они, дружно писать захотели. Но я же дом заперла. Подергали-подергали дверь, решили выбираться через окошко. Как это рассказали, опять спрашивают, где была. Только собираюсь соврать, что в баньке, как сынок:

– Я сначала после туалета на участке тебя поискал. Потом подумал, ты моешься, в баню заглянул. А там салаты какие-то, тарелки грязные, но тебя нет, – а затем после паузы, – только твоя одежда лежит, – и на меня смотрит вопросительно.

Сердце вниз ухнуло, чуть вспыхнула, сосредоточилась. Перевожу тогда тему со своего отсутствия на баньку. Говорю, что там бутылки всякие и еда – это после папы с Виктором Михайловичем осталось. Не очень верят – все-таки уже приучены, что я сразу все убираю, весь дом в чистоте держу, а тут целых полдня с их отъезда прошло.

Разговор совсем на другое направить хочу, напряжение сбить. Что, мол, не только мне, но и им убирать за собой надо. Однако из колеи меня же выбили, сдуру нагибаюсь игрушку какую-то подобрать, их беспорядок продемонстрировать. Понятно, сразу голым задом сверкнула, сынок увидел, что под курткой у меня ничего:

– Мама, а почему ты без трусов?

Здорово, правда?! Марк, ты бы придумал, что в такой ситуации ответить? Да еще сходу, экспромтом? Я вот не придумала. Стою, молча краской наливаюсь, а они в четыре глаза на это смотрят...

В кулак зажалась, собралась. В ладоши хлопаю и бодрым-бодрым тоном:

– Всё! Хватит меня обсуждать! Быстренько подъем!

Их играть отправила, сама быстренько натянула что-то, побежала в баньку следы жаркого застолья ликвидировать. Но все равно еще с часок косились на меня подозрительно, сын в особенности, все-таки он постарше...

Прибираюсь, из баньки на кухню бегаю, обратно, а сама всё думаю, думаю... Так корю себя, просто слов никаких нет. Все-таки надо было перед мужем покаяться, тогда сразу бы разрешилась ситуация. И позора бы этого перед детьми не было, и продолжать отрабатывать фотографии больше бы не пришлось. Ведь на самом деле, если бы очень захотела, могла бы время для разговора с мужем найти. Ну, конечно, скандальчика небольшого не избежать в такой ситуации. Однако почти уверена, что сумела бы подлизаться и микшировать его реакцию. Все время себе вопрос задаю: что же сама хотела? Закончить всю эту цепь постоянных унижений, или нет? Может, где-то в глубине души мне весь этот кошмар нравится? Нравится, что я голос Игоря слышу, нравится, что меня в пыль затаптывают, что обращаются как с последней шлюхой? Так и не смогла себе на все эти вопросы ответить. С одной стороны одно получается, а с другой – совсем наоборот... Только сама себя растравила, даже на бегу всплакнула украдкой.

На долгие прогулки сил у меня не было, да и настроения тоже. Как всё прибрала, во дворе с детишками игры затеяла. Они носятся, визжат, а у меня душу такие черные кошки скребут, впору слезами залиться. Еле сдерживаюсь. Заметили они это, ко мне подбежали, обнимают, ластятся. Не выдержала тогда. К себе прижала, реву как белуга. Ничего не понимают, только успокоить пытаются, по голове гладят, спрашивают, что с тобой. Больше не выдержала, пошли в дом телевизор смотреть, тем более, дождь стал потихоньку накрапывать.

Какие-то мультики им включила, они смеются, а я сижу с открытыми глазами, но будто во сне, не вижу ничего. Только краем сознания фиксирую, где дети, и что они делают. Только под самый вечер встряхнуться смогла, когда ужин стала готовить. Хоть и прохладно, а все равно несвежими продуктами я же их кормить не буду, так что пришлось к плите встать. Работа хоть отвлекла. Картошку им пожарила. Из всей моей утвари только на одной сковородке такая картошка вкусная получается. Старая сковорода, еще дореволюционная, мне от мамы досталась в приданое. Толстый чугун, думаю, с добавками какими-то – прогревается быстро очень и равномерно. Если тонкими длинными ломтиками картошку нарезать, а жарить в основном на сливочном, но немножко капнуть и подсолнечного нерафинированного, да сначала с крышкой такой же чугунной, а потом не прикрывать ни в коем случае, то ломтики с корочкой получаются, а внутри мягкие. Вкусно невообразимо. Насколько знаю, никто из знакомых такую картошку делать не умеет, а все мои от нее в восторге полном.

Покушали, еще немножко телевизор посмотрели, пошли спать ложиться. С дочкой в обнимку легла, к себе прижала. Уютно так, тепло, волосики ее родненькие нежностью пахнут, домом... и не заметила, как задремала. Вдруг будто какой-то внутренний будильник дернул – вставать же срочно надо, дети-то спят давно, а мне на «работу» пора, на очередную отработку своих фотографий.

Уже особо и не нервничала, похоже, в привычку эти вечерние вояжи начали входить, все-таки как-никак уже четвертый день моего отравления заканчивается. Разве что опасаюсь, что опять настаивать станут насчет ночевки у них, это надо будет сразу пресечь, в корне. И еще, что больше у нас никаких дневных свиданий не будет, это тоже твердо заявить.

Как всегда в душ, потом макияж, украшения, потом продукты в сумку. Самые вкусные, конечно, самые дефицитные. Может, Игорек хоть что-то хорошее за это скажет. Бутылки никакие брать не стала, и без того они уже наклюкались хорошо. Затем по огородам через два участка, под окнами проверка на посторонних, крыльцо, раздеться, убрать одежду, зайти, крючок опустить. Всё как обычно. На этот раз ждали меня парни, заметно было. Будто днем не виделись. Сидели оба, развернувшись в сторону двери, даже не особо пьяные были, протрезвели похоже. Обо мне разговаривали – это я еще под окном свое имя услышала и смех вслед за этим. Как зашла, ни «здравствуй», ни приветствия хоть какого-нибудь. Только уставились оба, будто ни разу еще меня голой не видели. Такие цепкие взгляды с головы до ног, да с нарочитыми остановками на грудях и промежности, раздевающими принято называть, хоть тут-то снять с меня нечего было, разве что кожу. Вспыхнула от этого, съежилась вся, даже руками на автомате соски и растительность на лобке прикрыла, хоть и глупо это смотрелось, конечно. Игорь сразу ко мне:

– Ближе, кисочка, чего застыла?

Подхожу, рядом становлюсь.

– Руки убрала, ноги расставила!

Послушалась, конечно. Лапать меня начали. Вдвоем, каждый со своей стороны. Грубо, жестко, до боли. В какой-то момент влагалище не смогли поделить, сразу оба туда руки засунуть захотели. Женя уступил и сзади к тому же месту подбираться стал, между ягодиц, но около ануса застыл, в него пальцем забираться стал. Я сжалась сразу, дернулась. Тогда другой рукой по попе меня бьет, больно причем:

– Смирно стоять! Расслабься!

А я не понимаю, чего они на меня вдруг так набросились. Вроде бы порядок немного другой уже устанавливаться начал. Что сначала я с ними посидеть должна, выпить, хоть парой слов перекинуться, а только потом они меня в комнату тащат сексом заниматься, члены их ублажать. Это уж потом только поняла, что завестись парни посильней хотели, да и не пили вечером специально, чтоб побольше мужских сил осталось. Особо после дневного конфуза на крыльце.

Нащупались вдоволь – все места потискали, помяли, подергали. Потом развернули меня:

– Нагнись, – говорят, – и задницу раскрой.

Сами же настольную лампу ближе пододвигают, и свет как раз туда направляют. Ягодицы руками развожу, а самой до того стыдно от такого осмотра стало, чуть не заревела! Взрослая красивая женщина стоит согнувшись и сама распяливается. Перед этими прыщавыми подростками! Вот, блин, юные проктологи-гинекологи выискались! А я как учебное пособие для практических занятий! Даже не просто пособие, а муляж бессловесный. Во всяком случае, именно так обсуждать меня начали, в третьем лице, ко мне не обращаясь.

– Тут поуже будет, а то щелка уже раздолбанная, – это ко мне в попу палец чей-то забирается. Конечно, не «щелка» сказали, а грубей. Кстати, если и раздолбанная, то кто, кроме них, раздолбал? С мужем-то мы совсем иначе друг друга любили – нежно.

– Не завопит, если вдвоем?

– А куда денется? Ей же нравится. Видишь, потекла, – это еще один палец ко мне во влагалище забирается, а первый – в анальном отверстии – еще глубже ползет.

Поняла, конечно, что они задумали, не маленькая все-таки. Но деваться-то все равно некуда, это они правы. Фотографии надо любыми путями у них получить! И еще правы в том, что меня действительно очень заводило свое унизительное положение, то, что парни без стеснения меня там рассматривают и щупают, а я в такой похабной позе перед ними стою.

Вообще-то анальным сексом до этого я почти никогда не занималась. По совету подруги попробовала как-то с мужем, но нам обоим не понравилось – мне больно стало, а ему то ли суховато, то ли психологически неприятно, не знаю. Так что после нескольких фрикций он в естественное место вернулся, мне потом, чтоб заразу не занести, проспринцеваться крепко пришлось, и мы вдвоем решили больше с этим отверстием не экспериментировать. А тогда с «грибниками» помню, подумала, что хоть одно хорошо – волей-неволей новый сексуальный опыт уж точно приобрету. Хоть еще подумала: интересно, получится у них или нет? Все-таки для анала нужно твердый член иметь, а не отросточки сморщенные, как сегодня днем у обоих.

Пошли в комнату. Все втроем. Надо сказать, скоро убедилась, что недаром парни почти трезвыми были, да еще меня перещупали-перелапали – дряблыми разваренными сосисками там и не пахло. Выставили меня на кровати раком, Игорь маленькую детскую клизмочку достает – на полочке наготове стояла – мне в попку выдавливает. Неприятно, холодное что-то, по ногам остатки текут. Потом узнала – детское вазелиновое масло было, специально к этому вечеру вместе с клизмой в аптеке купили. Потом пальцем около ануса эти остатки размазал, свой член должно быть тоже, хоть я и не видела. И туда! Возбуждения у меня уже, конечно, никакого, к боли готовилась, но ее почему-то почти не было, он легко туда проскользнул, только чувство распёртости какой-то.

Однако, как подо мной еще Женя улегся и во влагалище начал забираться, там всё заныло, да и он не сразу залезть смог. Не говоря уж, что мы все ногами друг другу мешали, там у меня просто места не оставалось для двух членов. И парни сначала не могли еще толком пристроиться, потом ритм общий поймать никак не удавалось. Тогда я им помогать стала – расслабилась полностью, как могла, и сама чуть двигаться стала, а они уже под меня подстроились. Заводиться стала – всё сильней и сильней. Боли уже никакой не было, а ощущения обалденные просто, никогда до того раза так здорово мне не было! Кончила, да два раза подряд, а то уж боялась, что эти недоросли как всегда мне так и не дадут до завершения дойти. Их я своими оргазмами тоже подзавела – под конец моего второго они в меня выстрелили, оба почти одновременно.

Отдыхая, полежали немного, потом рассыпались, потом еще передохнули... Я ожидала, что парни на веранду пойдут, но им, видно уж очень понравилось меня вдвоем обрабатывать, не наелись. Опять меня щупать стали, сначала лениво, вроде как нехотя, потом расходиться стали. Взгляд вниз направо-налево кинула, точно – приподниматься стали. Меня тогда на край кровати посадили, сами передо мной стоят, членами в лицо тыкают. Я, выходит, одновременно их обсасывать должна. Женю-то еще ладно, а Игорь ведь у меня в попке побывал, измазался там немного. Но все равно пришлось. Кроме того, в тот момент я была им благодарна, что так хорошо у нас получилось – у меня редко когда сдвоенные оргазмы бывают. От мастурбации еще случается, а с мужчинами – почти никогда. Разве что в понедельник с ними же было не хуже, но это не считается – тогда я сама не своя была, не знаю, отчего так повело, похоже, действительно грибами несобранными отравилась, вот всю неделю это отравление и расхлебываю.

Так что старалась я от души, чуть не мурчала от удовлетворения. Как палочки в моих руках затвердели, на правый бок меня положили, левую ногу задрать велели, а парни с обеих сторон опять пристроились, только на этот раз Игорь спереди. Но это не так здорово получилось, мне даже больно стало, да и парням, похоже не понравилось, так что заканчивали мы как вчера – один на мне лежит, а другой в рот.

Хоть оргазмов у меня больше не было, а все равно довольная прошедшим вечером от них уходила, тем более, о ночевке ни слова сказано не было – забыли, видно; насчет того, чтобы днем еще продолжить – тоже ни слова, а за усердие я сразу две фотографии получила.

5. Пятница. Уже четверо

Наступил пятый день моего грибного отравления. Начался он как обычно, и я думала, как обычно и закончится – схожу вечерком к парням, возьмут они меня на прощание по одному-двум разикам, отдадут фотографию... А может, сжалятся, мои старания оценят, и все оставшиеся получу – ведь им к понедельнику уже в Москву пора, а ко мне завтра утром муж на выходные приезжает. Надеялась, наивная, что всё на этом закончится. Если бы...

Но я же тогда ничего еще не знала, так что с самого утра спокойная была, не нервничала, хозяйством занялась. Участок от опавших листьев и веточек прибрала, потом постирушку затеяла, поросятки мои так одежку угваздывали, что самое малое дважды в день переодевать их надо было. Заодно и свое бельишко простирнула. Потом и до постельного очередь дошла, тем более машина у нас на даче была – ЗВИ старая, дома-то автомат давно. Вот только воду надо было ведрами на плите греть. Пока то да се, заодно с продуктами разобралась, что муж мне в среду привез. Большую часть, конечно, выбросить пришлось; все-таки мужчины никак не могут хоть примерно рассчитать, сколько нужно, не в первый раз уже так.

Как белье по участку развесила, выяснилось, что за ним прятаться очень удобно. Это, понятно, не я выясняла, так что такой визг во дворе стоял, будто у меня не двое, а целая группа детского сада. Кричу им, чтоб осторожнее, куда там! Все-таки одну простынку на землю уронили, пришлось перестирывать...

Днем детей уложила – набегались выше крыши, сама на грядках вожусь. То ли пропалываю, то ли сажаю что, не помню. Вдруг с улицы свист слышу. Поворачиваюсь, голову приподнимаю – у калитки мои «грибники» стоят. Да еще кто-то из них себя по ноге похлопывает – «ко мне!», «рядом!», мол. Вспыхнула сразу: за кого же это они меня принимают? Как не стыдно! Что же это, меня как собачку подзывают? А если кто из соседей увидит, как эта пацанва со мной обращается? Или еще хуже – дети проснутся и в окно выглянут?

Но сразу одергиваю себя – еще не хватало напоследок с ними поссориться, чтоб они снимки отдавать отказались. Так что как ни в чем не бывало покорно подхожу к своим «хозяевам».

– Кисочка, случайно насчет вечера не забыла?

Что за дурацкий вопрос? С ними забудешь! Вроде трезвые оба... Но ведь неспроста они ко мне зашли... Или это прелюдия? К чему именно? Не терпится? Утренний стояк, плавно перешедший в дневной? Опять в баньку потянут? Про себя твердо решаю, что днем точно у нас ничего не будет – хватит с меня вчерашних приключений. Ни баньки, ни к ним! Пусть своими фотографиями хоть подавятся! Уж раз детишки еще вчера чего заподозрили, то сегодня уже точно не позволю подозрениям этим укрепиться.

– Нет, не забыла. Приду. Как обычно.

– Нет, не как обычно. Сегодня вечером одетая приходи. В полной бабьей амуниции. И чтоб красивые шмотки на себя натянула. Понятно? – повернулись, к себе пошли.

Думаю, слава богу, что прямо сейчас ничего не захотели. Однако, с чего бы это у них новые желания? Потом мысль пришла, что хотят все-таки напоследок, на прощание оценить, какая красавица им в руки попалась, а голышом-то вид у женщин совсем другой – домашне-доступный что ли. Не на лицо и фигуру тогда мужики смотрят, а на другие места, совершенно конкретные. Про себя возможный сценарий прикидываю: может, хотят, чтобы я им в последний день еще стриптиз устроила, поэтому в одежде? Так в этом тоже ничего страшного, такой спектакль им отгрохаю, закачаешься! Подумала еще, не исключено, меня саму представление такое заведет, не жеманиться же перед ними, девственницу разыгрывать, особенно после того, что они в этом доме со мной уже творили...

Ладно, одеждой всякой вечером займусь, а пока пора детишек поднимать, больно они разоспались. Встали, пошли гулять. Настроение у меня безоблачное, надеюсь, что сегодня последний день грибного отравления, да и с утра не устала почти. Обычные домашние дела только, ничего экстраординарного. Так что и я свежая, и детишки тоже веселые, должно быть из-за меня. Пробежку до леса организовали, там наперегонки друг за дружкой бегали, потом кучу-малу устроили. Повалили меня вдвоем и ну, скакать по маме. Конечно, сама поддавалась, потом их по очереди в траву бросала, делала вид, что вот-вот всем весом с разбегу бухнусь. Бодрые домой вернулись, веселые. Дети, конечно, сразу кушать запросили, потом к телевизору уселись, по обе стороны от меня. Я их обняла. Так уютно было, так хорошо...

Их на ночь уложила, наряжаться стала. Как к английской королеве на прием. Платье вечернее достала. Тонкое шелковое, темно-синее с золотой прошивкой, высоченным разрезом снизу и обалденным декольте. Еще в позапрошлом году привезли на дачу – тогда на шашлыки гости планировались очень нужные, престижные. Потом эта встреча сорвалась, но не тащить же одежду обратно в Москву, слава богу, там-то не голая хожу. Так что платье это тут так ни разу не надевала. Помялось оно немного – отгладила. С бельем проще – муж мне из Бельгии привез комплект, собственно, для него я этот комплект иногда и надевала, когда желание накатывало – соблазнить хотела. Даже не столько соблазнить, как какой-то эротический настрой создать. Трусики-паутинка, совсем-совсем прозрачные, каждый волосок виден, а по краям розовыми кружавчиками оторочены. Лифчик такой же, как стеклянный, тоже ни капельки не скрывает ничего, и соски, и ореолы вокруг. Тонкий поясок из этого же набора, к нему чулки – черные с нарезанными ромбами, тоже очень вызывающие. Туфли на шпильке – тоже темно-синие, модельные, с золотыми пряжками. Бусы еще и серьги – громадные янтарные шары, очень к этому платью идут.

Тряпки все выложила, отгладила, затем в душ как всегда, потом прическу перед зеркалом долго делала, красилась – надо же одежде соответствовать. Потом «Шанель», не только за ушами и шею, чуточку около сосков тоже, и в промежности самую капелюшечку мазанула. Как готова была и в зеркало глянула – такой видок, что не на даче в гости идти, а сразу на обложку «Бурды» сниматься (кто помнит, это почти единственный тогда журнал мод был, если, конечно, «Работницы» не считать).

Перед зеркалом-то это все хорошо выглядело, а вот пробираться огородами в таком наряде как-то не очень. Особенно туфли на высоком каблуке мешали. Шпильки хороши по паркету ходить, ну, по асфальту в крайнем случае, а вот по раскисшей земле... Но это еще полбеды. А вот у их дачи эти туфельки меня здорово подвели. Только собиралась аудио-контроль под окнами сделать – выяснить, нет ли посторонних, как на веточку наступила, та хрустнула, да громко очень. Я и сама еле равновесие удержала, за ящики какие-то схватилась, чтоб не упасть, они рассыпались, грохот... Сразу Игорь из двери выскакивает, меня за руку – не выскользнуть, и в дом. Так что даже не успела определить, одни они там или нет. Впрочем, недолго я в святом неведении пребывала.

За столом на веранде трое сидят – Женя и еще двое ребят незнакомых, почти ровесники «грибников» моих, разве что на годик-другой помладше. Один щуплый как глиста, в очках с толстенными линзами, другой пониже, толстячок. Не такой, конечно, как Виктор Михайлович приснопамятный, но кругленький очень, и щечки надутые, килограммов 10-15 сбросить ему бы не помешало. Одеты эти парнишки... ну, как обычно за город собираются. В подробностях не помню, но точно без изысков всяких: джинсы там, ковбойка, свитер... примерно так.

Как их увидела, замерла сразу: ну, думаю, сейчас пойдет свистопляска. Губу закусила, чуть покраснела, а сердце от испуга куда-то вниз укатилось. Игорь меня очень церемонно под локоточек вперед выводит:

– Знакомьтесь, пацаны. Это Елена Карловна, наша прекрасная соседка. Она любезно согласилась провести с нами это вечерок. Елена Карловна, это Андрей, – на очкарика кивает. Тот голову в знак приветствия наклонил, но Игорь ему:

– Встань, балда. Даме ручку поцелуй. Видишь, какая она красивая. Как прынцесса, – именно так говорит, «ы» подчеркивая.

Андрей встает. Я как во сне два мелких шажка вперед делаю, ему руку протягиваю. Чмокает неуклюже. По-моему, первый раз в жизни.

– Елена Карловна, это Сергей, – Игорь на кругляша показывает. Тот уже без напоминаний руку мою целует.

– Елена Карловна, – Игорь продолжает, – не откажите в любезности присесть с нами за стол и отужинать, чем бог послал, – стул отодвигает, меня все за тот же локоток очень вежливо к нему подталкивает.

Женька сначала, как меня увидел, на наряд языком цокнул, а тут, вижу, на такое обращение ухмыляется, но незаметно это сделать пытается. Села. Взгляд кинула, что же им бог послал. Так смешно стало, еле сдержалась – первым делом свои же собственные фифлюшки узрела, да и икру с балыками они тоже не в местном магазинчике брали. Ну, думаю, молодцы, ребятушки, и когда же только успели столько стащить? Я-то в баньке так ничего и не заметила, и ведь пьяные они были вусмерть. Вот только напитки подкачали – всё та же водка самопальная из сельпо, которую они все эти дни лакали.

Восхищаюсь наигранно:

– Отличный стол какой. Где же вы столько всего достали?

Женька мне в тон Игорю:

– Старались, Елена Карловна. Чтоб вам вкусно было. Не за пустым же столом вам с Сергеем и Андреем знакомиться.

Поняла, что намек, что «знакомство» еще только предстоит, вспыхнула. И тут до меня дошло, откуда эти «тонкий и толстый» взялись. Ведь это им же мои грибнички на почту названивать ходили, и в среду тоже о них говорили, что раньше пятницы никак приехать не смогут. При мне говорили, не стеснялись. Наверняка ведь специально на меня этих ребят пригласили, похвастаться, какая золотая рыбка им в руки попалась. Сжалась, на новеньких зыркнула украдкой. Нет, хамских раздевающих взглядов не видно. Хоть на меня оба уставились, но с восхищением – вот, мол, какая красивая женщина с нами за столом. А ведь наверняка Игорь с Женькой им про меня бог знает что наговорили.

Да и дальше разговор все в том же тоне идет. Вежливом, уважительном. Самочувствием интересуются, детьми, да как отдыхается, потом про погоду общий треп. Новенькие мало говорят, больше на закуски налегают, да и не пьют почти – пару рюмок приняли, не больше. На меня только смотрят. Женька наоборот – ест мало, больше пьет. В основном Игорь вещает. Причем фразы длинные, обертоны его в них вовсю играют. Даже не проскальзывают его интонации ворожейные, а льются непрерывно. Я, хоть и трезвая, от его голоса потихоньку плыть начинаю. Но никак не пойму, как держать себя следует, что отвечать. С одной стороны, ведь понимаю прекрасно, к чему этих новеньких пригласили, на какое представление, и кто в главной роли должен выступить. И вообще поэтому желание сорваться с крючка, пока не поздно, и домой дунуть. С другой стороны, таких рулад Игорьковых и не слыхивала раньше, поэтому с места стронуться не могу. Да, собственно, пока и не с чего, всё культурненько, всё пристойненько, удивительная благодать.

Причем ведь все эти вопросы, которые он мне задает, дурацкие совершенно – он и так обо мне всё это знает. Ну, насчет возраста, детей, дачи, мужа, машины, квартиры. Просто, выходит, время тянет. Тем более, когда про погоду речь зашла. А зачем тянет? Поэтому, хоть вроде бы от таких разговоров расслабиться должна, но мне с каждой минутой всё страшней становится – если прелюдия такая длинная, что же дальше ждет? Даже безумная идея промелькнула: а может, я зря черную кошку в темной комнате ищу, а на самом деле и нет ее вовсе? Может, они меня так и отпустят? Поблагодарят за приятно проведенный вечер, фотографии отдадут, и больше ничего? Сама себя за такую глупость отругала. Сижу, от Игорькового голоса млею, отвечаю односложно, чуть рюмку пригубливаю. Сердце где-то в пятках ворочается... Жду...

Сначала как-то даже внимания не обратила, что Андрей руку в карман засунул и несколько прямоугольников бумажных достал. Потом только зрительной памятью движения его восстановила, он это тихонечко как-то проделал, незаметно. Сидит, эти прямоугольнички перебирает, то на них, то на меня поглядывает. Улыбается с прищуром, да непроизвольно самым кончиком языка губы облизывает. И еще Сергея локтем толкает – мол, присоединяйся к просмотру. С ужасом понимаю, что они мои фотографии похабные рассматривают. Откуда они у них? Вернее не откуда, это-то понятно, а почему грибники им это мое позорище отдали? Что-то означать должно? Вспыхнула сразу, как на иголках сижу, то в жар кидает, то в холод. Ступни почему-то так заледенели мгновенно, что больно даже. Лихорадочно соображаю: а вдруг по этим снимкам новички меня о чем-нибудь спросят, что отвечать-то? Как себя держать?

Даже с каким-то облегчением почувствовала, как Женькина рука мне под юбку забирается. Но опять не понимаю, как реагировать? Если бы новеньких не было, вообще бы внимания не обратила, он-то там всё давным-давно детально обследовал, во всех подробностях. Если бы эти новенькие мои снимки сейчас не разглядывали, попыталась бы убрать его руку, оттолкнуть, или сама бы пересела. А сейчас что делать? Ничего умного так и не придумала, поэтому просто сижу, молчу. Делаю вид, что не замечаю ничего, что не чувствую, как он все дальше и дальше забирается. Рукой там шебуршит, но ему же не тело пощупать интересно, а меня в непристойном свете выставить. Так что еще чуть пригнулся специально, чтоб всем было понятно, что происходит, а сам с наглой ухмылкой все время мне на лицо смотрит. Сижу вся красная, сжалась, но молчу упорно.

Теперь еще больно щипаться начал. От первого щипка я дернулась, не столько от боли, как от неожиданности, а потом опять как изваяние замерла, терплю. Видит он, что не получается меня на заметную реакцию расколоть, тогда демонстративно нагнулся и второй рукой мне подол поднимает. А сам туда уставился, будто не видел никогда. Даже еще причмокнул удивленно. Сергей с Андреем снимки в сторону отложили, только на нас глядят. Они по другую сторону стола, так что никакие подробности не видны, только догадываться могут. Разве что на мгновение над столешницей край юбки мелькнул. Молчу по-прежнему, как партизанка на допросе. Тогда этот ирод голос подать решил, действия свои прокомментировать:

– Елена Карловна, вы разве не заметили, что я к вам в трусы забрался и вашу уважаемую дырочку трогаю?

Игорь ржет, даже за живот схватился, Сергей-Андрей на новеньких только глаза шире открыли. А я от полной безнадежности ситуации решаю тогда продолжать из себя приличную женщину-недотрогу играть, хоть и глупо, хоть и всем всё понятно. Делаю вид, что только сейчас заметила, вскрикиваю, его клешню из-под юбки выдираю. Он этого не ожидал, рука расслабленная была, так что одним движением освободилась.

Женька Женькой, но Игорю тоже надоело болтать ни о чем. Похоже, он уже понял давно, что ему ни в чем отказать не могу. Встает, подходит ко мне, за локоток аккуратненько берет:

– Елена Карловна, встаньте, пожалуйста. Ребята хотят посмотреть, что вы там прячете, – меня по груди похлопывает. – Вас не затруднит к ним подойти и нагнуться, чтоб они могли рассмотреть. Я вас, Елена Карловна очень прошу. Дрон и Серый, не возражаете?

Мальчишки кивают дружно, а я краской заливаюсь. Но встаю послушно, к другому краю стола перехожу, наклоняюсь. Но сама думаю, что это Игорь неправильно рассчитал. Декольте-то на платье глубокое, но ведь не покупное платье, на заказ шили, по фигуре. Так что ткань на груди в обтяжку, как ни наклонись, только ложбинку меж грудей подальше увидеть можно, да самый верх лифчика в крайнем случае. Как я перед мальчишками нагнулась, Игорь это тоже понял. Осмотрел меня с головы до ног критически – решает, с какого места стриптиз лучше начинать. Сзади зашел, платье приподнял, причмокнул одобрительно – так понимаю, белье мое оценил. Потом меня разгибает, передо мной встает лицом к лицу, сантиметрах в двадцати-тридцати, и медленно так, нараспев, со своими интонациями:

– А теперь, Елена Карловна, вы сами юбку приподнимите, пожалуйста. Спереди. Перед ребятами.

У меня выбор был? Все равно ведь понятно, что раздевать будут. Если бы хоть одни мои грибники привычные, то и они могли, и сама готова была перед ними, даже готовилась к этому, в уме проигрывала, какой спектакль красивый закачу. Но сейчас сломалось что-то во мне. Багровая стою, как рак, чувствую, как уши горят, а в них кровь пульсирует. Думаю, что действительно лучше самой, чем если эти новенькие меня раздевать начнут. Да еще обертоны Игорьковые, против которых устоять не могу. Как сомнамбула за край подола берусь, поднимаю. Глазами в пол уткнулась, стыдно. Тем более, белье же прозрачное совершенно, жалею уже, что надела такое, ведь видно через него всё, каждый волосик в отдельности. Игорь меня по щеке потрепал поощрительно, у ребят этих спрашивает:

– Серый, Дрон, нравятся ее трусики с чулками? Можете ее там погладить, она любит такое. Правда, кисочка?

Ну вот, думаю, первый этап сегодняшнего вечера пройден, закончилась «Елена Карловна», теперь «кисочка» началась. Так что нечего из себя благородную даму корчить, коли связалась с грибниками, у них на поводу пошла, то всё придется испить, полной чашей. Краем глаза на новеньких взгляд кинула. Смотрю, тоже порозовели. Но они-то с чего? На мои трусы с чулками уставились, но не дотрагиваются. Потом Андрей самым кончиком пальца до полосы голой кожи над чулком дотронулся и сразу же руку отдернул, будто обожгла я его. Опять только глаза оба расширили, и всё, никаких действий. Впечатления впитывают...

– Парни, посмелее, посмелее, не бойтесь кисочку, она не будет возражать, ей нравится парням всё показывать. Правда, Елена Карловна?

Обращаю внимание, что опять «Елена Карловна» в обиход пошла. Интересно, надолго ли?

– Да, Елена Карловна, хочу еще вам кое-что рассказать, вам наверняка понравится, что Андрей с Сергеем еще ни разу баб не имели, а очень хочется, – засмеялся, противно как-то. – Так что вам их еще научить придется, как с вашим полом обращаться надо, каким местом, – захохотал, меня по лобку похлопывает, вероятно, чтоб я поняла, о каком именно месте он говорит, я-то ведь дура бестолковая, сама никак не догадаюсь – и что во что засовывать полагается.

На парнишек этих взгляд кинула, самой смешно стало – красные сидят, пуще, чем я была, на меня не смотрят, только руки теребят нервно и в тарелки уставились. Так понимаю, Женя тогда решил мальчиков расшевелить, говорит:

– Давайте в «Что? Где? Куда?» поиграем.

Мальчишки оживились, Андрей спрашивает:

– Как это?

– Очень просто, – Женя отвечает. – Ты заказываешь, ЧТО хочешь посмотреть у нее, она тогда показать ГДЕ это, а за правильный ответ она КУДА получает, к этому месту твою руку тянет.

Ну да, конечно, дождетесь, думаю. Меня даже не спросили насчет нового развлечения. Прямо так и буду всё это делать. Ну, а новенькие заинтересовались. Это все-таки веселей, чем выслушивать про свою девственность, им же стыдно наверняка, что в 18-19 лет с женщинами близко так еще и не познакомились.

Начали заказывать. Андрей говорит:

– Попа.

Я стою, как стояла. К ним лицом. Подол давно опустила, конечно. Решила про себя, что раз они придумали, пусть сами этой своей игрой и развлекаются.

Но так не получилось. Женя меня за волосы на голове хватает больно, сжимает, спиной разворачивает, да нагибает. И еще в довершение пощечина. Несильная, но хлесткая. Потом другой рукой платье мне на спину задирает и шипит как гюрза:

– Ну, трусы сама спустишь? Или мне помочь?

А чего их спускать? Они и без того только между ягодиц тонкой полоской, только розовые кружавчики с оторочки видны. Да и прозрачные такие, будто и нет их вовсе. Понимаю, конечно, что мальчишки на ноги мои уставились – вид сексуальный донельзя: черные чулки с ромбами выше середины бедер, от них резинки наверх тянутся, по голому телу, контрастно очень получается. К тому же ноги у меня длинные, красивые, ягодицы тоже – ни капельки целлюлита нет. Думаю, разве мало такого зрелища? Ладно, хотите, чтоб еще сама трусики спустила, так тоже без проблем, картинка от этого не особо изменится, ноги же почти сомкнутыми держу. Руки за спину завожу, к коленям тряпочку мою невесомую стягиваю.

– Молодец, сучка, учишься. На ГДЕ правильно показала, – это Женя мои действия комментирует, а сам по-прежнему за волосы больно держит. – Теперь КУДА давай, руками ихними по своей заднице поводи, – подталкивает меня к мальчикам поближе, пару шажков делаю, пятясь.

Это покруче требование. Стыдно, конечно, но утешаю себя тем, что отвернувшись стою, никто хоть моего лица не видит. Голову слегка вбок, одним глазом кошу, почти на ощупь руки их нашариваю, себе на ягодицы кладу. У Андрея ладонь ледяная совершенно, а у Сергея наоборот – горячая и влажная, неприятно. Ладно, потерпим. Провела их руками по себе, выпустила. Думала, дальше они сами продолжат, нет, сразу убрали.

Игорь в сторонке стоит, слышу, подхихикивает только. Но тут голос подал:

– Давайте новое задание.

– Теперь посерединке пусть покажет, между половинок, – это уже Сергей. Я это даже не оборачиваясь понимаю, у него голос помягче как-то, чем у Андрея, и заикается еще немножко.

Расшалились мальчики, входят во вкус. Ладно, думаю, не буду дожидаться, пока Женька еще раз врежет, а все равно, так или иначе, выполнять придется. Насколько полуспущенные трусики позволяют, ноги в стороны сама расставляю, руками ягодицы развожу – любуйтесь, мол. И вот только как встала в такую позу, поняла: не только насильно так делаю. Хоть от перепада между «Еленой Карловной» и «сучкой» багровая вся, а все-таки что-то есть в том, что не как человек выступаю, а как сексуальное пособие по женской анатомии для девственников. Что покорная, послушная, что всё выполняю. Заводит это... Причем особенно возбуждает, что неискушенные мальчишки меня рассматривают. Чувствую, соски затвердели, о лифчик трутся больно, а снизу мокренькая становлюсь. Надеюсь, разве что по неопытности детишки не заметят.

Но вот что они точно заметят, это все мои дырочки, не только анус. Как ягодицы развела, чувствую, губки нижние тоже разошлись, обе пары, туда даже воздух холодный забирается, щекочет немного. Ну, и кусочек лобка наверняка тоже проглядывает, нагнувшись ведь стою. Так что все мои розовые блестящие складочки совсем рядышком у них перед глазами, во всех подробностях. Даже не сомневаюсь нисколько, что они туда уставились, рассматривают, как женщина устроена, и что у нее между ног совсем иначе устроено, чем у них. К тому же полуспущенные трусики в придачу к черным чулкам наверняка особый шарм придают, уверена – куда сексуальней смотрюсь, чем если бы просто голая была. Дыхание шумное за спиной слышу, даже не дыхание, а пыхтение паровозное, внутри аж передергивает от этого...

– Отлично, кисочка, – Игорь руководит представлением, – ГДЕ ты успешно показала, теперь КУДА давай, – по голосу слышно, усмехается.

Конечно, ему весело. А как, спрашивается, я одновременно ягодицы могу разводить и ладонями этих мальчишек по себе шарить? У меня сколько рук? Четыре что ли? Ладно, поэкспериментируем... Пальцами правой руки попку раздвигаю, а левую убираю и сзади ей вожу, мальчишечьи лапы нашарить пытаюсь. Наткнулась на какую-то, к себе подтаскиваю. Подвожу к анусу, чувствую сопротивление нарастающее, а рука в кулак сжимается. Сначала не поняла, почему так, думаю, случайно, все равно тащу. Не дается. Тогда сообразила: ведь девственники они, слишком круто сразу женский анус трогать, неприятно наверняка. Да и влагалище тоже – там же смазки полно, что-то вроде отвращения будут испытывать.

Это вроде как у меня в самый первый раз с мужем было, вернее, еще с будущим мужем, до свадьбы. Я тогда девушкой еще была. Мы знакомы-то с полгода уже были, а совсем наедине впервые остались. У меня на квартире дело было, я его как раз с родителями познакомила, они до этого о нем только понаслышке от меня знали. Родители у меня хорошие – как познакомились, через часок срочно дела у них какие-то нарисовались, ушли по этим делам на весь вечер. Мы с ним тогда посидели, нацеловались-наобнимались, потом он мою руку на ширинку положил, я отдернула сразу. Тогда он молнию расстегнул, член достал, потрогать его попросил. Любопытство любопытством, не без того, конечно, но неприятно было тогда его касаться. Кожицу-то еще ладно, даже интересно, даже приятно – нежная же, а до головки никак не могла заставить себя дотронуться, она влажной казалась, багровой, набухшей, страшной даже из-за этого, а когда капелька из ротика на ней показалась, вообще руку отдернула испуганно. А уж о том, чтобы тогда в рот взять – была у него и такая идея – и речи не могло быть, наверняка вырвало бы сразу.

Так что свой опыт вспомнила – что по первости только до сухого не противно дотрагиваться, заведомо чистого. Поэтому к лобку мальчишечью лапку тащу. Ну, тут хоть особого сопротивления нет. Правда, как ненароком по дороге до малых губок чуть дотронулся, дернулась рука. Но до кустика своего его пальцы все-таки дотянула. Погладил там, потрогал волосики. Надо же, решился! Храбрец, сам пощупал, без меня!

Только руку выпустила, чувствую, вторая до меня дотрагивается – толстенькая и потная. Поняла, что до этого Андрей был, а теперь Сергей ко мне тянется. С учетом предыдущих ошибок повторила процедуру. Подольше его рука там задержалась. Вероятно, по Андрею понял, что я этим местом не кусаюсь. А потом, смельчак, даже погладил мне промежность между большими губами и бедром, чуть задержался там. Ну, а пыхтение сзади такое, что прямо караул кричи! Хоть, если честно, то не караул, а вот-вот капать из меня начнет...

Убрал Сережа руку, так что это задание из нашего «Что? Где? Куда?» выполнено. Стою, согнувшись в три погибели всё в той же похабной позе с раскрытыми гениталиями, хоть Женька от волос моих уже отцепился. Игорь тогда:

– Парни, следующее задание для кисочки?

– Сиськи! Обе! – это Андрей, я уже по голосам их распознавать стала. Кроме того, Сережа бы так не сказал, он не только сам толстенький, но и характер помягче, он бы, вероятно, произнес не так грубо, например, «грудь».

Но вообще насчет груди логичное требование, снизу-то они меня уже рассмотрели, теперь сверху интересно. Хоть, отвлекаясь от рассказа, я вообще-то не пойму, что мужчины в женских грудях находят, чего там интересного? Влагалище там потрогать, половые губки по одной разобрать, клитор – понятно, а грудь... Ведь всё там примерно как у них самих, только кожа более нежная, да мясца чуть побольше. Но многие мужики, знаю, именно груди трогать предпочитают, а не под животом. Кстати, мой муж тоже. Когда спим, он предпочитает на правом боку к моей спине прижаться, а рукой всегда между грудей зарывается, причем чтоб обе сразу трогать – правую в ладони держит, а левую запястьем прижимает. Вниз, к промежности, никогда ночью руку не опустит, хоть и знает, что там у женщины места куда более чувствительные.

Но чтобы груди показать, мне же платье надо снять, ведь просто так не получится их из него выпростать. Распрямилась. Руки за спину завела, к молнии. Игорь тогда меня останавливает:

– Подожди, кисочка. Покружись.

Да, думаю, все-таки мой Игорек гурман. Просто бы стащила платье – никакого интереса. А ведь внимание он обратил, что юбка у меня широкая, если быстро кружиться, наверх взметнется. А в сочетании с черными чулками и полуспущенными трусиками зрелище получится, как в лучших домах Лондона и Парижа, публичных домах, конечно. Это сейчас стрип-клубов в Москве полным-полно, там еще не такие зрелища бывают, а десять лет назад, да еще на даче, да еще красивая женщина, да еще нарядно одетая... Ладно, решила, покажу им представление. Все-таки и самой куда интересней подразнить мальчиков, чем в унизительной позе перед ними стоять. Я ведь, собственно, когда еще только дома наряжалась и думала, что только перед Игорем с Женей буду, тоже думала нечто подобное изобразить, так что в уме всё это проигрывала.

Но на этом гурманство Игоря не кончилось. К полочке подходит, кнопку на «Электронике» нажимает – это тогда переносной кассетный магнитофон был, очень распространенный. Дассен запел. Мне он нравится, но под его тягучие мелодии стриптиз изображать как-то не очень, для этого побыстрей что-нибудь надо. Все равно, конечно, лучше, чем ничего. Да и вообще впервые при мне грибники хоть какую музыку включили, раньше только пьянка беспробудная шла, в качестве музыки бутылки звенели.

Только кружиться начала, как помеху обнаружила, забыла как-то совсем о том, что трусики у меня под коленками болтаются, мешаются они, как бы не споткнуться. Быстренько тогда одним движением их подхватила, натянула. Под музыку вертеться стала, пытаюсь хоть как-то ритм уловить. Разрез на юбке и так высоченный, а от движений вовсе распахивается, да и сама ткань вверх взметнуться норовит, шелк все-таки. Я ее то подхватываю, к ногам скромно прижимаю, то наоборот, еще быстрее вращаюсь, а руки с юбки не просто убираю, а еще выше подол поддергиваю. Понимаю отчетливо, что вид совершенно потрясный. Юбка выше пояса взлетает, а под ней всё контрастное: черные чулки, потом почти совсем голая попка и с треть белых бедер, а над ними трусики с розовой кружевной оторочкой, совершенно прозрачные, треугольник в подробностях... Причем не всё время белье видно, а только на секундочку мелькает, так что толком присмотреться не даю, это куда сильней на мужчин действует, знаю.

Вижу, не только новенькие на меня уставились, но у Игоря и Жени тоже глазки масляные стали, уселись оба, чтоб на меня снизу смотреть. Балдеют мальчики... Ладно, думаю, я вас еще подзаведу, интересно, сумеете после этого свою мерзкую «Что? Где? Куда?» до конца довести? Еще немного по-прежнему покружилась, а потом подол так локтями придерживать стала, что он и не опадает почти, а сама начала трусики чуть приспускать. Всё равно все четверо нагляделись уже, что у меня под ними запрятано, так что не особо стыдно. Хоть все-таки, чувствую, порозовела, смущаюсь немного – ведь теперь сама всё это вытворяю, по собственной инициативе. Но с другой стороны не совсем ведь внаглую показываю – двигаюсь же, разными сторонами перед ними показываюсь, да и юбка нет-нет, а прикрывает лобок с попкой. Понемножку трусики стягиваю, по сантиметрику, а потом даже немножко назад возвращаю. По Ленину почти – шаг вперед, два шага назад. Вернее, наоборот все же...

Мальчишки, на меня глядучи, тоже раскраснелись, запыхтели даже, особенно толстячок – Сергей. И не знают мои девственники, куда свои руки девать – вроде бы ширинку погладить хочется, а передо мной стыдно.

Когда чуть под колени трусики спустила, они в танце дальше сами упали. Вышла из них и еще туфелькой поддала, они кверху взлетели, как раз Андрею на колени. В руках он их мнет, а что дальше делать, не знает – в сторону положить как-то не хочется, а понюхать не решается. Смешно...

Всё! Хоть Дассен еще поет, но устала. Остановилась, тяжело дышу, да и голова еще кружится. Но все-таки еще чуть созорничала напоследок – поклонилась с реверансом, вроде как на сцене. Игорь засмеялся, в ладоши хлопает, остальные тоже его поддерживают. Можно сказать, дружные и продолжительные аплодисменты.

Аплодисменты аплодисментами, а про игру свою они не забыли. Женя мне заявляет:

– Сиськи на ГДЕ тебе заказывали? Приступай. Кота за хвост не тяни.

Ни фига себе, думаю, это я, оказывается, тяну! Сами же танец заказали, я вам такой спектакль закатила, что у вас всех глазенки чуть не лопнули, и я виновата, выходит? Но это, понятно, только в душе возмутилась. Правда, от обиды весь кураж пропал.

Молнию на платье сзади расстегнула, стаскиваю его. Не как стриптизерша, а буднично стаскиваю, будто в гордом одиночестве перед сном раздеваюсь, будто вовсе не глазеют на меня парни. От обиды так. Действительно безразлично в какой-то момент стало. Сняла его, глянь, а у мальчишек опять слюни потекли. Ну да, они же меня в таком шикарном белье не видели никогда. Не только девственники эти новенькие, но и Игорь с Андреем. Так что не удивительно, что вылупились так. Тем более посмотреть-то есть на что. Стою навытяжку перед ними, а фигурка у меня – дай бог всякой. Черные чулочки с ромбами, от них резинки наверх, а трусиков нет, так что резинки эти еще ярче светло-рыжий пушистый холмик подчеркивают. А выше бельишко в розовых кружавчиках – тоненький поясок и бюстгальтер прозрачный. Так что вообще-то можно и не снимать его, и так все видно прекрасно. Думаю, даже с ним вид более возбуждающий – видно, что соски тверденькие, ткань натягивают. А если груди голые, не так это заметно.

Ну, да ладно. Сиськи же заказаны. Пусть получают. Расстегнула лифчик, сняла, на стул повесила. Причем без всякого сценического выпендрежа на этот раз. Когда еще дома в уме проигрывала стриптиз этот, думала плечами поводить, чтоб чашечки по одной приоткрывались, постепенно, да чтоб, как сниму, рукой этак повести, чтобы он Игорю на колени упал. Потом еще чтобы грудями поводить, руками их приподнять. А тут расхотелось. Тем более еще опять начала стыдиться, хоть уже непонятно чего. Если они уже снизу меня разглядели, да ощупали, то сверху ведь вроде бы ерунда сущая.

– Теперь КУДА, – Женька напоминает.

Ага, будто без него не знаю. Но испытание, однако, неприятное предстоит. Одно дело сзади на себя их руки натягивать, когда я их не вижу, да и они мое лицо тоже, а совсем другое – глаза в глаза. Заранее багровею, но послушно к новеньким подхожу. А они в растерянности не знают куда смотреть – то ли на груди, то ли на лобок. С одной стороны, груди-то в новинку, а с другой самая замечательная зверушка под лобком живет, как они должны понимать, пока, правда, чисто умозрительно.

Руки вперед вытягиваю, Андрея-Сергея за запястья беру. Тогда на меня смотрят. В упор. Оба. И еще улыбаются. Видят же, что красная, горю вся, так еще огня добавляют. Нет, сами бы полапали меня, еще ладно. А тут ведь собственными руками должна. Сквозь землю провалиться готова. Даже слезы выступили. Зажмурилась, чтоб их поганые рожи не видеть, нижнюю губу прикусила, на свои груди их ладони кладу, прижимаю еще, двигаю немного. Чуть глаза приоткрыла, улыбаются оба, довольные. Ну, а я от унижения такого сама не своя. Хватит с них моего участия, убрала руки, пусть дальше сами щупают. Это они по-разному: Сергей мягко по груди водит, а Андрей, как мякоти налапался, сосок выкручивать стал, да на меня еще в упор смотрит, мол, буду возражать или нет. Терпела-терпела, не выдержала:

– Всё? Закончили в вашу игрушку играть?

Женька мне в ответ:

– Цыц, шалава! Молчи в тряпочку! У тебя только не поинтересовались! – да еще замахивается опять.

А Игорь его по плечу похлопывает, успокаивает, у новеньких спрашивает:

– Что скажете?

Андрей тогда:

– Давай ей последнюю загадку загадаем. Мохнатка!

Конечно... мало было, когда спиной к ним в раскоряку нагнулась, да еще ягодицы для большей анатомической наглядности развела, теперь спереди хотят. Боже, во что я ввязалась! Но, раз уж забралась в эту трясину, снимаю с грудей их руки, вниз тяну. Думала по воздуху к лобку провести, так нет, по всему телу норовят. Ладно, провела ими по ребрам, по животу, а дальше-то как? Вдвоем ведь они там не уместятся, двумя ладонями. Сами сообразили, туда только пальцами, да по очереди, чтоб я ими одному там шарила – то один рукой вниз ведет, то другой, да еще волоски подергивают. А главное, не столько туда, сколько мне в лицо глядят, стыдно просто ужасно, особенно, что сама себя должна их руками ощупывать.

Но вот в такой унизительности положения все-таки возбуждающего тоже много. Хоть и красная, и стесняюсь, и злюсь неимоверно, что так меня опускают, а тело совсем иначе реагирует. Так реагирует, будто в этом самом месте костер горит, и влажностью моей заливать его требуется. Вернее, не заливать, а наоборот, разжигать. Непроизвольно ноги расставила немного, а их руки пытаюсь хоть чуть между ног просунуть, чтобы, если не до влагалища, то хоть бы до клитора дотронулись. Не тут-то было! Лобок лапать, это они еще согласны, большие губы тоже, хоть уже и с опаской, а между ними – ни-ни, отдергивают сразу, не даются. Стесняются девственники мои вглубь забраться, а я уж завелась, прямо впору мне самой тут левый средний палец – самый мой излюбленный для таких дел – в ход пустить. Еле сдержалась...

«Мохнаткой» закончилась, наконец, эта дурацкая «Что? Где? Куда?». Приказал Женька обучением новеньких заняться. Грубо, как всегда. Велел на колени перед мальчишками встать и соской к ним пристраиваться. Я уж и не возражала вовсе, это куда спокойней, чем самой их руками по себе шарить. Но он все равно сзади по правому уху ударил, просто так, ни за что, но хоть не очень сильно.

Только расстегивать их ширинки пристраиваюсь, смотрю, как-то зажимаются парнишки, мои руки даже от себя отводят, видно, не хочется им прилюдно этим делом заниматься. Особенно толстячок стесняется, Андрей-то не так, больше за компанию. Ну, тоже понять их можно – в первый раз ведь, а Игорь с Женькой прямо тут стоят, перед ними. Смотрят...

Так что решили парнишки меня по очереди в заднюю комнату водить. Кинули монетку, первым Сережа оказался. Взял меня за руку, пошли. Волнуется мальчишка, дышит тяжело, ладошка трясется, даже нижняя губа дрожит. Настолько волнуется, что даже на меня не смотрит, хоть есть на что. Ведь видок-то у меня еще тот оказался после игрища – на мне только черные чулки остались с тонким розовым пояском, да модельные темно-синие туфли на шпильке с золотыми пряжками. Ну, правда, еще бусы с серьгами из огромных янтарных шаров болтаются, и все, больше ни ниточки! Так что куда сексуальнее картинка, чем если бы просто голышом шла. Но мальчишке не до того, волнуется, пыхтит только, еще бы – ведь сейчас ему, наконец, мужчиной предстоит стать!

Зашли в комнату. Понимаю, что мне на себя инициативу надо взять, от него-то точно ничего сейчас не добьешься. Хоть с малышом не очень-то здорово сексом заниматься, я все-таки не педофилка, но, надо сказать, уже завелась здорово – снизу огнем все горит, мокрая. Так что обнимаю толстячка, он к моим губам тянется. Подставила их, целуемся, а сама с него рубашку снимаю, потом ремень с ширинкой расстегиваю, штаны с трусами стягиваю, а там помеха очень даже выросшая. Погладила немного эту помеху, за нее мальчика к кровати веду. Все еще в обнимку, так что сама задом пячусь.

На кровать спиной упала, Сережа на меня улегся, рукой его орган вставила куда нужно, пару раз он только дернулся, и всё – горячая струя во мне ударила, и почувствовать толком ничего не успела. Понимаю, что нельзя мальчика упрекать – ему травма на всю жизнь будет, а все равно обиженно на него смотрю.

Как сползать он с меня стал, оглядываюсь – дверь в комнату, оказывается, уже открыта, там все трое выстроились, смотрят. Мальчишка в охапку свое хозяйство зажал, прикрывает, не только от парней, от меня тоже. А как одеваться, то к стенке отворачивается стыдливо. Но вот меня, как одна на кровати оказалась, почему-то сразу в жар бросило, что вот так перед ними передо всеми лежу. Ноги в стороны раскинуты, а между ними еще капелька спермы стекает, прямо на попку. Сжалась, колени сразу вместе свела, руками прикрылась. Не только промежность, груди тоже – уж очень взгляды у них всех хищные были.

Но стыдно мне, не стыдно – ноль внимания. Другие интересы у них. Андрей подходит и по-хозяйски так руку мою отводит, грудь щупает, потом вниз спускается, к лобку. А Женька сразу же командует:

– Ишь, разлеглась. Не видишь, что ли, что Дрону надо? Давай обслужи. Сама. Дрон, гони ее с кровати, сам на спину ложись и не дергайся. Пусть сучка обслужит.

Встала с кровати, уже не прикрываюсь, совсем о другом думаю. Что, вероятно, прав Женька – что лучше без всяких прелюдий за дело взяться, безо всех объятий-поцелуйчиков, а то и у этого мальчика конфуз получится, а мне опять кроме унижений никакого удовольствия не достанется.

Андрей уже лежит. Смотрю, даже очки свои толстенные не снял, дурачок. Ладно, его дело... Стащила с него брюки с трусами, думала еще сначала ртом и руками там заняться, а потом вижу, у него солдатиком стоит. Для проверки еще дотронулась, сжала пальцами – крепенький. Так и изощряться нечего. На коленки над ним присела, ввела. Поскакала. Парни к кровати подошли, вокруг столпились. Смотрят. Все трое. Пытаюсь отвлечься, хочу, чтоб все ощущения только снизу шли. Глаза закрыла. Ничего не получается. Они еще, как назло, комментируют, да со смешочками. Прыгаю, мол, не так – только вверх-вниз, а по сторонам мне елозить лень. И что слишком медленно. И что зря Дрон меня за сиськи не лапает. Ну что мне, уши, что ли затыкать? Да и ведь не только мне, Андрею-то своему тоже наверняка этими своими смешочками дурацкими мешают.

Все-таки сумела как-то внутри заглушить эти разговоры, не слышать их. Можно считать, уговорила себя, что это лишь посторонний шум, не имеющий ко мне никакого отношения. Только сосредоточилась, начала ощущать хоть какой-то поток тепла снизу, под животом, как руки на груди почувствовала. Решила, что Андрей увещеваниям внял, смотрю – Сергей это, оказывается... Не нащупался еще! Причем рукой мне грудь жмет, а сам еще к самому низу нагнулся рассматривать, как там в меня орган его приятеля входит-выходит... Так близко нагнулся, что на животе ветерок от его дыхания. А Игорь с Женькой мне в лицо пристально смотрят – похоже, оргазм пытаются подловить. Понятно, что от такого у меня опять всё похолодело. О стыде уж и не говорю, и без того понятно... Прыгаю, конечно, по-прежнему, но ничего такого не чувствую, без всякого удовольствия. Хоть Андрей этот лежит, млеет, даже глаза прикрыл, подбородок вверх вытянул, руки по сторонам раскинул. Движется во мне, но чуть-чуть, полностью инициативу отдал. А потом застыл, меня за бедра схватил крепко, до боли, на себя задвинул. Всё, излился, слава богу. Хоть мне от этого никакого удовольствия, но хоть кончился этот этап обучения девственника...

Захотела сползти с него, так не пускает, держит крепко. Сергей улыбается, а Игорь с Женькой ржут открыто:

– Дрон, очередь уступай.

Ну, конечно, мало мне этих новичков, так еще «старички» свое взять хотят. Но, если разобраться, действительно мало оказалось. Натерпелась от них, а в результате только чешется снизу, а разрядки никакой. Так что, как Андрей меня отпустил, Игорь с Женькой взялись за обработку. Эти уж ничего не стеснялись, наоборот, чуть не хором:

– Глядите, как ее «сношать» нужно, – опять-таки, не «сношать» сказали, куда грубее.

Бочком меня уложили, а сами в обе нижние дырочки сразу, как уже раньше делали. Хоть Сергей с Андреем смотрят во все глаза, а кто-то из них еще мне ногу задирает и придерживает на весу, но хоть без комментариев дурацких. Так что на себе сосредоточиться смогла. Не сказать, что особо бурно, но хоть кончила, слава богу. Парни этого, по-моему, так и не заметили, не до того им было, тем более, я их опередила намного. Но измучили они меня здорово. Как от меня отвалились, на кровать села, ноги свесила, а голова кружится, в ушах шум, да еще для полного счастья снизу свербит. Влагалище еще ничего, просто натерли немного, а вот попке больно – без всякой смазки в меня залезали.

Поднялась, в конце концов. За ними на веранду вышла. Может, и разрешили бы мне одеться, но не до того было. И так шла, за стеночку держалась – шатало здорово. Села. А Игорь опять пристает – на ночевку меня пытается обломать. Но у меня голова ватная, так что его интонации гипнотизерские не действуют почти. Поэтому тут уж твердо на своем стояла, что к детям надо. Тем более еще смотрю, новички на меня опять маслеными глазками поглядывают – не наелись еще, выходит. Ну, думаю, черта с два, если еще раз по кругу отдаваться, вы мне в промежности сплошной нарыв сделаете. Еще быстрее засобиралась, белье начала на себя натягивать, платьице.

Видят парни, что больше ничего у них не получится, отпустили... Но напоследок, фотографию отдавая, радостную новость для меня выдали, что завтра все вчетвером уезжают, и на этом наши встречи тут закончатся. Так сразу духом воспряла, что на прощание даже сама каждого в губы поцеловала. Не взасос, конечно, просто слегка... Они такое видят, решили чуть усложнить расставание – наказали утром к ним прийти, помочь в доме убраться. Хотели, чтоб часам к одиннадцати, когда все уже проснутся наверняка, но я сказала, что в полдесятого-десять муж приедет, да и дети встанут наверняка. Так что на семи утра сторговались.

Домой прибежала, детишек проверила – спят. По головкам родненьким погладила, в щечки чмокнула. Потом в душ, всю эту липкую въевшуюся грязь смывать. А сама такая блаженная, такая радостная, такая счастливая, что заканчивается мое грибное отравление. Ну, разве что уберусь у них с утра, ладно, не страшно, ерунда это... Будильник на полседьмого завела и в безоблачный сон сразу провалилась...

Продолжение следует...