Она делает это рукой. Разгоняясь и останавливаясь, когда я подхожу к краю.

Я дрожу, извиваюсь, выгибаюсь и кричу, но она только смеется и продолжает отталкивать меня от края, когда я уже почти... а потом подводить снова, когда я немного остыну...

В моем кабинете сексолога-психотерапевта молодой мужчина. Ему двадцать шесть лет и он девственник. С этим он пришел. Но на шестом сеансе он рассказывает, что регулярно занимается сексом со своей приемной матерью тайком от своего отца.

Я понимаю отца. После смерти матери он три года был в глубокой депрессии. Говорил только о том, как они познакомились как любил ее.

Думаю он тосковал по ней даже сильнее, чем я и младшая сестра.

Поэтому, когда в нашем доме появилась Валентина мы с сестрой были только за.

– Дети, вы уже взрослые, – сказал он, – ваше мнение важно для меня... и если вы...

Мы в один голос ответили:

– Пап, мы не против.

– Мы уже взрослые, добавила сестра.

– Это твоя жизнь и ты ничего не должен ни нам ни матери.

Так Валентина появилась в нашем доме. И пускай у нас сестрой были кое-какие сомнения на ее счет (которые потом ой как подтвердились), но мы хотели видеть улыбку на лице отца. А с ней он улыбался.

Валентина была хороша. Высокая стройная женщина. В свои 38 она выглядела как тридцатилетняя стриптизерша. Всегда идеальная осанка. Стройная, длинные волосы блонд струящиеся по острым приподнятым плечикам.

Большая пластиковая грудь четвертого размера, не умещающаяся ни в одной блузке.

Облегающие платья, стройные длинные ноги почти всегда на высокой шпильке.

Мне было двадцать и я не мог оторвать от нее глаз.

Чулки, платья, спортивный костюм – все на ней смотрелось идеально.

Почему бы и нет. Отец это заслужил. Он был верным мужем и у него двое взрослых детей.

А она... Она ломбарджини в мире женщин.

Одна проблема...

С первого дня у меня на нее дико стоял. Я пытался отвлечься на девочек ровесниц. Пробовал называть ее «мамой», чтобы отбить желание, но...

Все становилось только хуже.

Порой я нарочно втыкал в приставку, чтобы не замечать ее, пока она не уедет в город, но... стук шпилек по паркету, и... ее запах...

И вот я уже сижу и жду, когда она уедет с палаткой на серых спортивках. А когда дверь захлопывалась...

Мне нужно было меньше минуты, чтобы наполнить салфетки своей свежей бурной спермой молодого девственника.

Да. Не буду скрывать в двадцать я был еще девственником, хоть мемы, шуточки и поведение должны были указывать на обратное.

В семье я был «парнем нарасхват». Такой имидж.

Валентина поддерживала этот имидж. При людях...

– Не думаю, что есть хотя бы одна девушка в универе, которую ты еще не «осчастливил» милый, – подыгрывала она за семейным ужином.

Я улыбался и реально верил, что она считала меня молодым альфачом.

Время шло. Валентина освоилась у нас в квартире, приучила отца ухаживать за ней, так как ей было необходимо. А нас с сестрой называть её «мамочкой».

Я пялился на нее тайком. Просто невозможно было не пялиться: бесконечные стройные ноги на высоких шпильках. Легкие блузки с глубоким декольте или что-нибудь обтягивающее ее потрясающий сочный зад.

Грация. Линии. Походка. Осанка. Всегда яркий мейкап.

Она была даже лучше, чем девушки из порно.

У меня был железный стояк и часами я проводил время за мастурбацией представляя, как увижу ее голой. Или как она сделает мне минет.

Моя фантазия не знала покоя. Я понимал, что это неправильно. У нас большая разница в возрасте и вообще: я же называю ее «мамочкой». Разве правильно дрочить свой стояк на того, когда называешь так?

Нюхал ли я ее вещи?

Да.

Все началось с бежевых туфель лодочек, оставленных в прихожей.

Я проходил мимо. Зацепился взглядом. И... поднял одну, чтобы... «рассмотреть поближе». В легкие проник божественный дурман. Густой и насыщенный. Такой женственный и при этом неотвратимый. У меня моментально все напряглось в брюках.

С минуту на минуту могла прийти мачеха или сестра, но... я просто опустился на колени прямо в прихожей и сделал это рукой. Очень быстро. Секунд пятнадцать на все про все от старта до финиша.

Через минуту работы салфетками следов уже не было.

Быстрее, чем мои игры в нид фо спид.

Довольно быстро это вошло в привычку. Если она оставляла туфли в коридоре, то... Я не мог удержаться от того, чтобы брызнуть на пол рядом с ними.

Я не знаю, что со мной. Я никогда не думал, что стану каким-то извращенцем. Да я и не видел в этом ничего извращенного. Честно говоря.

Я просто сходил с ума по этой галантной и властной женщине, которая охомутала моего отца.

– Ты стал, настоящим подкаблучником!– с улыбкой шутила сестра за обеденным столом.

– Дорогая, настоящий мужчина рад и счастлив быть подкаблучником, – вторила ей Валентина, покачивая лакированной туфелькой на стройной ножке.

И по улыбке моего отца можно было быть уверенным, что так оно и есть.

Все изменилось, когда однажды мы остались дома одни.

«Мамочка», как обычно собиралась по магазинам и накручивала свои чудесные локоны дайсоном. Расхаживала на каблуках под дому, цокая и отвлекая меня от домашки по аналитической геометрии.

– А ты не видел мои бежевые лабутены?

– Я? – пытался сделать удивленный вид я. Почему она спрашивает меня про свои туфли?

Валентина вошла в комнату и встала между моим учебным столом и телевизором, на котором была включена музыка для уроков.

– Да. Ты. Не видел их?

Ее силуэт был бесподобен: густые роскошно уложенные волосы, осиная талия, широко расставленные точеные ножки на шпильках. Неприлично большая упругая грудь в лопающемся на груди блейзере.

– Думаешь, я не знаю?

Я сглотнул и попытался отвести взгляд.

– Что ты глазки потупил, песик? У нас весь паркет в коридоре в пятнах!

В ее голосе появилась уверенная строгость, от которой я лишь тихонько сглотнул.

Член предательски вскочил как шишка в спортивках. Я попытался пересесть так, чтобы это было менее заметно.

– А чего ты его убираешь! Ты же так любишь его наяривать тут и там!

Я не знаю, откуда она знала, но у меня было ощущение, что меня видят на сквозь и это заставляло меня волноваться еще сильнее.

– Милый, ты не должен стесняться этого... – как то подозрительно быстро сменила гнев на милость она, – ты не должен стесняться того, что ты мужчина.

Я опустил глаза в тетрадку и попытался сделать вид, что у меня много уроков.

– Доставай, – безапелляционно сказала она.

– Ну...

– Доставай, живо!

Она дернула меня за брюки. Я успел схватиться спереди, но мой зад оголился.

– Я хочу посмотреть, какой он у тебя.

– Ну не надо...

Мачеха нежно и бережно спустила с меня спортивки, а затем и оттопырила трусы. Заглянула.

– Ооо... хорош... Ну давай, покажи мне, что ты тут делаешь, пока никого не дома?

Я сидел на стуле с вертикальным стояком, а моя мачеха гладила мои бедра.

– Подрочи, для мамочки... – ласково подлизывалась она. Ее голубые глаза и красные губы гипнотизировали меня.

Я, сам не веря себе, начал двигать по члену вверх вниз. Прямо перед ее лицом. Не знаю, почему я подчинился, но это было реально, как то, что ты сейчас читаешь эти строки.

Я дрочил перед своей сногсшибательно красивой приёмной матерью.

– Дрочи, дрочи, дрочи! Я хочу, чтобы ты залил здесь все своей спермой!!! – она показывала рукой скорость, с которой я должен был дергать член перед ней. Мне казалось я сейчас взорвусь.

Давление росло с каждой секундой. Член буквально одеревенел в руке

– Стоп!!!

Я у меня чуть сердце не разорвалось.

– Стоп, я сказала!!! Что ты делаешь!!! А ну убери его сейчас же!

Моя приемная мама моментально переменилась в лице и осуждающе смотрела на меня, словно только что застукала.

– Гадкий мальчишка, я же твоя мать!

Она ударила меня по рукам своими красивыми наманикюренными пальцами. Член не хотел успокаиваться и только болтался у меня между ног.

– Немедленно убери это безобразие, подонок! – Валентина развернулась и прошла на высоких шпильках к своему трюмо.

В отражении она хищно улыбалась, хоть секунду назад и смотрела на меня с нахмуренным отвращением.

– Значит так. Видимо настало время ввести правила в этом доме. Мы не дрочим на членов нашей семьи, понятно?

Я сидел абсолютно безмозглый с двадцатисантиметровым вставшим членом между ног перед своей наглой мачехой, которая устанавливала свои правила пока моей сестры и отца не было дома.

–. ..Без разрешения, – улыбнулась она.

Я не понял сначала, а потом до меня дошло. Что дрочить будет можно получив разрешение.

– Убирай, убирай.

– Я, эээ...

– Без разрешения я буду обламывать тебя. Ну как сейчас... Ясно?

Я кивнул, натягивая штаны на все еще твердый отросток.

– Это не правильно, что такой взрослый мальчик дрочит. Дрочка это для маленьких мальчиков, которым не дают. А ты разве маленький мальчик? Или ты мужчина? А вот если ты попросишь... То я тебе сама... подрочу...

Она снова приветливо улыбнулась.

– Окей? И конечно мы ничего не скажем папе, верно?

– Ну...

– Не слышу, блядь!!!

У меня мурашки пробежали по спине от того, как строго она держала меня в узде.

– Да, мы ничего не скажем папе, «мамочка».

Она подошла на своих высоких шпильках и взяла меня за подбородок.

– Вот и умничка. Делай уроки, а если захочешь...– второй рукой она показала жест дрочки вверх вниз кулачком, – подойдешь к «Мамочке» и попросишь, все ясно?

Абсолютно ошалевший от этих эмоциональных американских горок я вернулся к урокам, обещая себе, что никогда не попрошу у нее об этом.

Но вот не задача. И это причина, по которой я здесь. В кабинете психолога. С тех пор я не мог больше подрочить. Я словно зачарованный думал только о том, чтобы подойти к своей мачехе, которая полностью делала вид, что ничего не произошло. Все так же улыбалась и смеялась и была милой приемной мамочкой.

Она подмигивала, когда уходила, а я вновь и вновь прокручивал в голове сцену, когда мы останемся наедине, и я войду в ее комнату и дрожащим скорее всего голосом скажу.

– Можно?

– Можно «что», милый?

– Можно ну это?

– Говори понятней, малыш.

– Можно подрочить?

Я совершенно не знал: наорет она на меня или будет сладкой мамочкой, которая дрочит ствол своему пасынку...

К тому же она словно нарочно не оставалась со мной наедине дома последнее время. Изводила меня. Я терпел две недели, пока это стало совершенно невозможно.

Я уже не спал нормально. Перед сном я терся о кровать. А просыпался среди ночи от того, что трахаю подушку и не спал до утра из-за мощнейшей эрекции.

Я дошел до изнеможения. В полудреме я проспал первые пары в институте в надежде, что сестра уйдёт раньше и у меня будет пусть и унизительная, но возможность «попросить» Валентину разрешить мне кончить.

Я набрался смелости и вошел в ее комнату.

– Да, да милый?

– Можно мне кончить? – выпалил миллион раз прокрученную и отполированную в голове фразу я.

– Ахахаха, – во весь голос засмеялась она, – Долго репетировал?

– Я просто...

Она повернулась на своем вращающемся стуле, и я увидел ее крепкие спортивные бедра уходящие в мини-юбку.

– Ты реально поверил? Ты реально не дрочил эти, – она взглянул на часы, – эти две недели? Уффф...

Я развернулся, чтобы уйти.

– Не смей отворачиваться, когда с тобой мать разговаривает! – добавила металла она, – Покажи мне свои... яички.

Она подкатилась ко мне, прямо не вставая со стула, и облапала меня через штаны. Член стал твердеть на глазах.

А она, словно медсестра, просунула руку мне между бедер и «взвесила» мошонку.

– Оооо. Тяжёленькие.

Ее глаза заблестели и она стала двигаться плавно, как змея.

– Давай сделаем это, малыш, – прошептала она на ушко и от одного ее шепота мой стручок выпрямился и стал подергиваться.

Ее изящная рука по запястье нырнула мне под ремень.

– Ууууу, какой ты у меня большой...

Ее прохладные пальцы умело и плотно обвили мой ствол, а пальцы второй руки расстегнули ширинку.

– Давай проверим, знаешь ли ты, что делать...– ее пальцы потянули крайнюю плоть к основанию и моя большая перевозбужденная залупа освободилась.

Мои щеки горели от стыда.

Мачеха наклонилась к уху и прошептала:

– Я знаю, что ты ебаный девственник. У тебя на лбу написано.

Я потел, но боялся шелохнуться. Ее кулак туго оплетал мой пенис и двигался медленно.

– Сейчас я тебя научу. Я буду показывать темп, а ты повторяй. Ясно?

Она стала плавно гладить ствол по всей длине.

– Повтори!

Ее рука остановилась, но вторая погладила меня сзади по ягодицам.

– Давай, малыш, трахни ладошку...

Я стал неуверенно двигаться... Её голос действовал на меня как гипноз, и я погружался в него.

– Воооот так... – я двигал бедрами проталкивая твердый ствол в тугую ладошку именно в том темпе, как она только что показала.

– Умница... Теперь, повтори вот это.

Валентина стала двигать рукой ритмично и монотонно, однообразно, но уже быстрее. Затем она остановилась.

– Ну! – ударила меня по попе ладошкой недовольная она тем, что мне все надо напоминать.

Я сгорал со стыда и едва сдерживался от того, чтобы не кончить прямо в ладонь своей приёмной матери.

– Делай, делай! – подгоняла она.

Я стал двигать. Так же однообразно. Получалось весьма неуклюже. Но я закатил глаза и застонал в голос от кайфа.

Валентина тоже закатила свои глаза, но не от удовольствия, а от отвращения. Я увидел её идеально белые белки. Ее губы недовольно раскрылись и издав разочарованный вздох она проронила:

– Боже, ты никчемный любовник... Такой же, как твой отец...

Я зажмурился от стыда и унижения. Сердце сжалось от оскорбления моего отца. Я никогда не думал о его сексуальной жизни и слышать такое от сексуальной красивой женщины... Это разбивало мне сердце... Она даже не смотрела на меня, хоть я и старался выполнять все ее команды.

Я поверить не мог происходящему: я продолжал сношать ладошку своей приёмной матери, которая безучастно поглядывала на часы.

– Давай, давай, не останавливайся. Засыпаешь на ходу, как твой папочка?

Я зажмурился и из последних сил пытался продолжать ритмично трахать ладошку своей приёмной мамочки. Ее руки были такими нежными. А мой член не знал ничего лучше. Я прерывисто дышал, издавая микростоны. Продолжая из последних сил сдерживаться от оргазма.

– Ладно, понятно. Стоп. Ты не умеешь трахаться. Не каждому дано.

Я замер.

Ее рука стала ходить по моему члену жестко и очень быстро. Сразу. С места в карьер без набора скорости. Она просто жестко дрочила мне мой большой твердый хуй.

– Оооо.... ммммм...

– Теперь вот так.

– Ааахххх....аааа

– Смотри не скорострельни мне тут! – Мачеха шлепнула пальчиками по головке, чтобы сбить мой порыв и вновь закатила глаза демонстрируя крайнее пренебрежение к происходящему «грязному» процессу.

Я убрал руки за спину и прикусил нижнюю губу, чувствуя себя мальчиком пажом перед восхитительной госпожой. Ее губы блестели ярко розовой помадой, волосы отливали золотом. Грудь набухала в тесном белье. От нее исходил такой дурманящий запах, что я ничего в жизни лучше не чувствовал.

Приемная мама посмотрела мне в глаза:

– Сейчас я дам тебе ладошку и ты ее как следует трахнешь. Как взрослый мальчик. Ясно?

Я закусив губку только покорно кивал. Опуская взгляд от ее глаз я видел только свой огромный раскачивающий как резиновая дубинка пенис. Я никогда не видел его таким большим твердым и возбуждённым, как в ее руках.

Она делала что-то невероятное.

– Большой... – она еще раз треснула ладонью по ствол. Он заболтался из стороны в сторону, но снова налился силой, отвердел и перестал раскачиваться.

Мы оба чувствовали запах крепкого мужского ствола.

– У тебя налились яички, видишь? – она провела острыми длинными коготками по съёжившейся машонке.

Яйца и вправду были уже почти синие от необходимости опорожниться. Я потянулся рукой, чтобы передернуть и закончить это. Я знал, что мне нужно одно короткое прикосновение, чтобы рухнуть в самый мощный оргазм в своей девственной жизни.

– Убрал!!! Ты же у нас не дрочер-девственник!– издевательски ухмыльнулась Валентина, – Ты у нас мужчина! Ты больше не будешь дрочить на меня за моей спиной без разрешения, понял? С сегодняшнего дня у нас с тобой будет маленький секрет, да малыш?

– Какой, мамочка?

– Мммм... обожаю, когда ты меня так называешь...

– Да, мамочка.

– Когда ты захочешь секса... Или я замечу, что твои яички полные... Ты будешь подходить к мне и спрашивать разрешения встретиться с твоей новой девушкой...

Она казала взглядом на свою руку и с насмешкой улыбнулась.

– Все ясно, малыш?

– Да.

– Да, кто?

– Да, «мамочка».

– Умница, мальчик. А теперь помнишь, надо быстро быстро и умело умело трахнуть ладошку как «настоящий мужчина».

Я закивал, умоляюще глядя на новую жену моего отца.

Она поднесла кулачок к головке и шепотом прямо на ушко сказала:

– Пошел.

Я ринулся внутрь, словно ждал этого всю жизнь. Она нарочно стиснула кулачок так плотно, что мне стоило больших усилий протолкнуть свою одеревеневшую дубинку внутрь.

Я стал ебать. Яростно и быстро, как она и показала. Я не контролировал себя и готов был выплеснуться в любую секунду.

– Стоп! – Стоп я сказала!!! – закричала она, когда я почти уже брызнул.

– О боже, какие же вы с отцом скорострелы...

Она убрала руку от моего стояка и стало понятно, что капелька преякулята выделилась на пунцовой головке. Стручок трепетал подергиваясь вертикально вверх.

– Ладно, пора заканчивать этот цирк. На счет три, понял? Сейчас повторяешь быстро-быстро и на счет три... можно. Понял?

– Да, – кивнул я полный надежды, что ее сладкая ручка вернётся на мой ствол.

– Поехали, – она обхватила, и я тут же начал яростно ебать ее кулачок. Именно так, как она показала быстро, мощно, амплитудно.

– Давай, давай!!! Выеби эту ладошку! Ты же мужик! Ты же самец!

Я сжал зубы от возбуждения, рычал и продолжал тазом сношать ее руку.

– Мой, кулачковый альфач! Давай, выеби ее как следует! – Она захихикала. Прямо в момент, когда я на полной скорости несся к своему первому в жизни оргазму с живой женщиной. Она хихикала.

– Если хорошо ее трахнешь, я разрешу вам встречаться. У тебя будет девушка... Девушка-ладошка, – она захихикала.

Я продолжал гонять свой член в ее зажатый кулачок. Я уже готов был кончить в любой момент.

– Раз...

– О Боже...– мы встретились глазами.

– Два...

– Аааа... не надо...

– Три!!!

– Ааааааххххххрррррр...

Сперма бурными потоком взорвалась у меня внутри. Семя через твердый ствол выстреливало как из трубки.

– Бл***дь! – выругалась она размахивая угвазданной ладошкой в воздухе, словно обожглась. Капли белого семени разлетались во все стороны, – Какой же ты уёбок!

Ее перемены настроения были абсолютно управляемы. Она разгонялась до ста за секунду. И так же могла тормозить или делать разворот на сто восемьдесят градусов.

Только что она хвалила и подбадривала меня, а через секунду уже отчитывала за то, что я сделал то, к чему она подталкивала.

Это сводило меня с ума. И это вызвало зависимость с первого раза.

Я могу рассказать, что было дальше, если это интересно вашим читателям.

Все было даже, хуже, чем она предписала...

Мне двадцать шесть и я до сих пор привязан к «Мамочке»...