Я полагал, что как только во Франции начнется переполох, мой мудак-близнец срочно попытается связаться с Хеленой для оптимизации ущерба. Конечно, ее недоступность приведет его в ярость. Я рассудил, что через день или два он может послать Джеральда или прибегнуть к услугам других людей от своего имени, а может, и сам вернется, чтобы во всем разобраться.

По моему личному телефону со мной связаться не мог никто, так как рано утром в понедельник, после того как пришел на работу, я сменил номер. Но это не помешало Пьеру позвонить мне на работу. Мне сказали, что у меня срочный звонок.

– Пол, брат мой. Что ты натворил? Ты должен раскаяться. Отрекись, пока не стало слишком поздно, – умолял Пьер.

– Прости, месье Дюмон. Боюсь, я не могу этого сделать.

– Но почему? Ты сжег свой дом, разрушил семью и пытаешься уничтожить мою репутацию, и все ради чего? Куска задницы? Я хорошо тебе за нее заплатил. Ты должен быть мне благодарен, а не пытаться меня уничтожить.

– Уверен, что для тебя, мистер Дюмон, она только этим и является: куском задницы, шлюхой, блудницей. Но для меня она была всем, и ты разрушил это мое все. Я просто возвращаю тебе должок.

– Ты – мечтатель, и это все, чем ты когда-либо будешь, неудачник, Пол. Больше никем.

– Спасибо за добрые слова, мистер Дюмон. Если это все, то мне пора возвращаться к работе. Пожалуйста, не звони мне больше сюда, или я тебя заблокирую. Прошли те времена, когда ты мог обращаться с людьми как с дерьмом и в ответ ожидать лояльности. Всего доброго, мистер Дюмон, – и я повесил трубку. Затем попросил, чтобы коммутатор компании его звонки больше не принимал.

Когда у меня выдавалось несколько минут, я искал в Интернете на телефоне или компьютере сообщения о последствиях моей пресс-конференции. Похоже, видеофрагменты с размытыми частями тела попали в Instagram и другие социальные сети. Сначала Пьер отрицал, что это – он. Утверждал, что за него выдаю себя я. Но его французский акцент и голос были безошибочны.

Было также много снимков, сделанных папарацци, на которых еще до этого события они с Челси были вместе в клубах в неформальной обстановке. Теперь они публиковались в новом свете, как подтверждение моей истории. Журналисты пытались взять у нее интервью, выкрикивая вопросы о том, почему она изменяет мужу и бросает своих детей в Штатах. Пьер приказал ей игнорировать их и злился, что социальные сети настолько сильно работают против него, хотя ранее были у него в кармане в течение многих лет.

Хотя он и не завершил работу над сценами фильма, продюсеры сообщили, что его заменят кем-то менее противоречивым. Несмотря на то, что у него появилось время для путешествий, как предлагала Челси, каждый раз, когда они пытались куда-либо уехать, их изводила пресса. Знаменитая французская телезвезда теперь выглядела отъявленным хищником.

***

Прошло совсем немного времени, и стали появляться другие жертвы разврата Пьера и рассказывать свои истории, почти идентичные моей. Они сыпались одна за другой с такой скоростью, что Пьеру казалось, будто его заживо съедают пираньи в приступе бешенства. Всего за две короткие недели все контракты с его талантом были приостановлены в ожидании дальнейшего расследования.

Он по-прежнему получал деньги, но нового ничего не поступало, и вместо того чтобы просить у него автограф, люди плевались в него.

Это был его последний кошмар и унижение. Он был поражен тем, что мой голос, всего один голос, смог сшибить его с пьедестала. Челси начала жаловаться на то, как грубо Пьер трахает ее, точнее, насилует. Казалось, что он вымещает на ее теле свой гнев в отместку за мое высказывание. Она изо всех сил старалась его успокоить, но ничего не получалось.

Наконец, Пьеру надоело. Его пиарщики не смогли реанимировать его прежний имидж. Стало ясно, что он стал изгоем в индустрии, и пройдет много времени, прежде чем он снова сможет работать в индустрии развлечений, если вообще сможет. В отчаянии он был вынужден заменить Хелену, так как не мог найти ее или связаться с ней каким-либо способом. Он знал, что к ее внезапному исчезновению как-то причастен я и хотел причинить мне гораздо больше боли, чем я причинил ему.

Пьер послал своих переговорщиков и специалистов по заключению сделок в компанию New Directions, Inc, занимающуюся трудотерапией, где я работал. Они тайно встретились с советом директоров и провели переговоры о продаже бизнеса Пьеру Дюмону за двадцать миллионов долларов через подставную компанию. Это оставило четырех партнеров New Directions, Inc. с неплохим состоянием в пять миллионов на каждого.

Единственными приоритетными изменениями, которые были осуществлены, были немедленное увольнение меня и назначение нового генерального директора, Брэда Престона, представляющего интересы Пьера. Устно мне было заявлено, что из-за сокращения штата в связи с продажей компании моя должность ликвидируется. Грег сказал, что ему чертовски не хочется меня отпускать, но условия продажи – четкие. В противном случае ему пришлось бы лишиться своей доли выручки. Конечно, никто, кроме Брэда Престона, даже не знал, что владельцем инвестиционной компании является Пьер.

Брэд получил очень конкретные инструкции по выполнению пожеланий Пьера. Он приказал сотрудникам коммутатора переводить все звонки, касающиеся Пола Блейлока, непосредственно на его рабочий телефон, не предлагая звонящему никаких комментариев о мистере Блейлоке. Невыполнение этого приказа могло стоить работы.

Во-вторых, поскольку у него был доступ ко всем файлам компании, Брэд достал мое личное дело и внес в мою постоянную трудовую книжку запись о том, что я вступил в неподобающий контакт с несколькими женщинами-пациентками, хотя ни одна из них и не называлась. Конечно, это была ложь, но это была злонамеренная попытка Пьера в отместку уничтожить мою репутацию. Никто, кроме Брэда и Пьера, не знал, что моя трудовая книжка подделана. А поскольку никто не видел, как он это сделал, Брэд не мог быть юридически идентифицирован как преступник, внесший ложную информацию.

Второй задачей Брэда стало любым способом найти Хелену. Поскольку Пьер считал, что она – в сговоре со мной, Брэд тайно следил за мной, надеясь застать на встрече с Хеленой. Брэд был бандитом, у которого не было никакого опыта, кроме как выполнять заказы за деньги. Это были самые легкие деньги, которые он когда-либо зарабатывал.

Следующим шагом Пьера стало нанять хакера. У Джеральда был друг, знавший доугого друга. Этот парень был хорош. Ему платили серьезные деньги за то, чтобы он нашел все мои финансовые активы и перераспределил их в офшор, где ни я, ни кто-либо другой, кого я мог бы нанять, не смог бы их обнаружить. Для него это было детской задачей. Каждый пенни, который был на мое имя, внезапно исчез. Мои банковские счета были опустошены и закрыты, мой 401K исчез, мой инвестиционный портфель был продан, а вырученные средства исчезли. Все активы на мое имя были истощены, но не был затронут ни один из моих счетов. Теперь, не имея источника дохода, я по-прежнему должен был оплачивать все свои ежемесячные счета.

В то же время Пьер окончательно покончил с Челси. Конечно, она хорошо трахалась, но не лучше чем многие другие милашки, в которых он себе отказывал из-за ее присутствия. Он был горько разочарован тем, что не смог охмурить своего невежественного брата там, во Франции. Это стало его самым большим разочарованием. Теперь она стала большим негативом в его общественной жизни. Любая встреча этих двоих всегда заканчивалась плохо. Он полусерьезно извинился перед ней, сказав, что все сложилось не так, как они ожидали, и что во всем виноват ее муж.

Он посадил ее на самолет обратно в Штаты. Единственным плюсом для нее было то, что она сможет оставить себе подарки, которые он ей сделал. Едва вернувшись в родной город, она сразу же разыскала меня. Пьер сообщил ей мой новый адрес, и она позвонила в дверь.

– Здравствуй, Пол, рада тебя видеть, можно войти? – с надеждой спросила Челси.

Я вышел на небольшую бетонную площадку, предназначенную для моего крыльца, и закрыл за собой дверь.

– Что ты здесь делаешь, Челси? Тебя не было больше трех месяцев. Неужели засранцу, с которым ты сбежала, надоело тебя трахать?

– Пожалуйста, Пол. Я не хочу ссориться. Я хочу увидеть своих детей. И если ты сможешь как-то меня простить, я бы хотела, чтобы мы возобновили наш брак. Дай мне шанс загладить свою вину, пожалуйста.

– Сейчас не лучшее время для встречи с детьми, Челси. Ты должна была позвонить заранее, чтобы мы смогли что-то устроить. А что касается того, что мы с тобой останемся женатыми, позволь прямо сказать: этот корабль уже уплыл. Вскоре после того как ты уехала из страны, я подал на развод из-за того, что меня бросили. Я ни за что не останусь женатым на тебе. Почему ты даже хочешь попытаться?

– Пол, я верила, что мне нужны все атрибуты знаменитости, богатства и престижа, и думала, что мне придется выбирать между тобой и такой жизнью. Но поняла, что без тебя все это не имеет ни малейшего значения, – проникновенно сказала она.

– Знаешь, что говорят о заднем уме, Челси. Он всегда прав. Ты предала меня и наш брак. Сделала это без стеснения в нашем собственном доме и спальне. Сказала мне, что берешь отпуск в нашем браке, и бросила наших детей, чтобы остаться с этим засранцем во Франции на четверть года. Действия имеют последствия, Челси, и насколько я понимаю, твои действия стоили тебе дома, брака и детей. Если суд прикажет мне разрешить тебе их посещать, я подчинюсь, но пока этого не случилось, ты должна уйти отсюда и не возвращаться.

– Разве я не могу остаться здесь с тобой и детьми? Буду готовить, убирать и обеспечивать такие страстные занятия любовью, каких ты еще никогда не видел, – предложила она.

– Ты нам больше не нужна, Челси. Ты больше не имеешь значения ни для меня, ни для детей.

Она колебалась и всхлипывала, но затем продолжила:

– Я беременна, Пол. Ты снова станешь отцом.

– Я никак не могу быть отцом твоего ребенка. Последние три месяца тебя не было в стране. Как думаешь, как ты сможешь повесить это на меня?

– Тест ДНК, дорогой. Он покажет, что отец нашего ребенка – ты.

– Нет, не покажет. Он покажет, что отец – этот придурок Дюмон, потому что я смогу доказать, что у нас с тобой не было секса, с тех пор как ты уехала из страны.

– Ты не можешь бросить своего ребенка, Пол, и ты это знаешь. Даже при самой малой возможности, что он может быть твоим. Не могу ли я остаться с тобой и нашими детьми?

– Нет, здесь ты остаться не можешь! Что с тобой не так? Разве ты не слышала ничего из того, что я говорил?

– Но куда мне идти? Как мне жить? – взмолилась она. – Наш дом разрушен.

– Не мне решать, Челси. Можешь попытаться найти своих родителей. Они все еще здесь, насколько я знаю. Если у тебя нет телефона, им могу позвонить я, чтобы они приехали и забрали тебя. Здесь нет ничего твоего. Ничего. Что бы ты ни решила делать с остатком своей жизни, меня в ней не будет.

– Но у меня – твоя одежда и вещи, которые мы собирали для тебя во Францию. Все это здесь, – предложила она.

– Сожги их, продай, подари, если хочешь. У тебя нет ни одной вещи, на которую я мог бы претендовать. Если оставишь что-нибудь, что раньше принадлежало мне, здесь, на крыльце, я просто выброшу это в общественный мусорный контейнер, чтобы сэкономить время нам обоим. Просто уходи, Челси.

Она всхлипывала и дрожала как лист, в то время как все мои слова резали ее как нож. Я тихо исчез в своей квартире.

Через двадцать минут появились ее родители и увезли ее. Я не сказал ей, что был безработным. Не хотел давать малейшего оружия против меня.

***

Все мои друзья и родственники были потрясены моим бедственным положением. Я сжег свой дом вместе с дорогой машиной, потерял работу, а недавно узнал, что все мои финансовые счета взломаны, и я остался практически без гроша.

На следующий день я получил официальное уведомление от медицинской комиссии о том, что в отношении меня проводится расследование в связи с неподобающим поведением на моей бывшей работе. Результат расследования может привести к лишению меня профессиональной лицензии. Возможно, мне придется сменить профессию.

В худшей ситуации я себя представить не мог. Я знал, что за всем этим каким-то образом должен стоять Пьер, но не мог этого доказать. А даже если бы и смог, результата бы это не изменило. Мне казалось, что Пьер до последнего смеется надо мной. Оглядываясь назад, я задумался, поступил бы по-другому, зная то, что знаю теперь. И пришел к выводу, что единственным отличием было бы закрытие счетов и припрятывание денег, чтобы продержаться на плаву в эти тяжелые времена.

Казалось, что все мои ежемесячные счета и расходы обрушиваются на меня одновременно. Я обратился в свой банк и после исчерпывающих бесед узнал, что их позиция заключается в том, что я сам перевел все свои деньги в другое место. Пока не смогу доказать обратное, они не будут возмещать мне средства, которые я якобы потерял.

Я понятия не имел, что делать. Знал, что у моих родителей нет места для того, чтобы мы все переехали к ним, да и финансово они не в состоянии внезапно содержать на свое социальное обеспечение еще четыре рта. Возможно, я смогу какое-то время подрабатывать у сестры, но не хотел рисковать и портить наши отношения.

Я прошел многообещающие собеседования в четырех разных местах, но в каждом из них мне перезванивали и говорили, что я не подхожу на эту должность.

Почему моя жизнь катится к чертям?

Челси заложила большую часть драгоценностей, которые подарил ей Пьер, чтобы воспользоваться услугами адвоката. Он должен был представлять ее интересы при разводе, точнее, в его возможном предотвращении, но, что более важно, обеспечить ее права на посещение детей как матери. Адвокат потребовал предоплату в размере 9 000 долларов из 10 000 долларов, которые она получила от продажи, и вручил мне повестку с требованием явиться через три дня на арбитражное заседание, чтобы выяснить, нельзя ли достичь полюбовного соглашения по вопросам опеки над детьми, прежде чем ссылаться на решение судьи. Мне не хотелось ничего с ней выяснять, но пришлось соблюдать законность.

***

Встреча прошла, как и ожидалось. Арбитром был адвокат, опытный в такого рода переговорах. Конечно, Челси, как и я, хотела полной опеки. Мы были на противоположных концах спектра. Она была очень нервной и суетливой. Арбитр не придавал значения тому, что из-за романа с моим братом она бросила свою семью. А вот для меня это имело значение. Мы не смогли договориться ни по одному вопросу, поэтому было предписано через две недели провести повторную встречу, чтобы дать нам обоим время еще раз обдумать, что наилучшим образом отвечает интересам детей.

Через неделю мне позвонили из местной тюрьмы. Когда я согласился принять звонок, к моему удивлению, трубку взяла Челси.

– Прости, что звоню тебе так неожиданно, Пол, но у меня нет никого, к кому я могла бы обратиться. У меня нет твоего нового номера, поэтому, чтобы позвонить тебе, а потом соединить меня, полиция использовала свои ресурсы. У меня всего две минуты, чтобы завершить звонок. Ты не можешь прямо сейчас приехать в полицейский участок и поговорить со мной? Я бы не просила, если бы это не было крайне важно, Пол. Пожалуйста. У меня больше никого нет. У меня больше ничего нет, пожалуйста, ты ДОЛЖЕН мне помочь, – причитала она.

Я глубоко вздохнул и задумался, что за махинации предприняты на этот раз. Тем не менее, она плакала и умоляла всерьез.

– Давай я позвоню Аните, чтобы она приехала присмотреть за детьми, а я посмотрю, что можно сделать, – ответил я.

Когда я, наконец, приехал в участок и договорился о личном свидании, меня встретила очень трясущаяся и опустошенная Челси. Мы оба подняли трубки со своей стороны стекла.

– Выглядишь ужасно, Челси. Что случилось? Что происходит?

– Большое спасибо, что пришел, Пол. Твоя доброта – одно из многого, что я всегда любила в тебе.

– Почему ты здесь? За что тебя арестовали?

– Пол, я не хотела, чтобы ты узнал. Надеялась выкинуть это, пока оно не выкинуло меня. Думаю, я проиграла.

– Что проиграла, Челси?

– Когда ты, наконец-то, поговорил со мной по телефону, прямо перед тем как весь ад вырвался на свободу после твоей пресс-конференции, я проиграла. Ты был прав с самого начала. Пьер – мудак, но я была ослеплена его богатством, знаменитостью и статусом. Но когда ты сказал, что у меня нет ни мужа, ни дома, ни детей, это произвело на меня впечатление, и я чуть не сошла с ума. Пьер, чтобы успокоить нервы и помочь мне справиться с эмоциями, переполнявшими меня, давал мне большие дозы ксанакса. Вскоре он добавил таблетки оксикодона и отучил меня от ксанакса. Я глотала таблетки оксикодона как конфеты. Он отуплял мой разум и давал мне чувство эйфории, но когда я спускалась с высоты, мне требовалось еще, чтобы оставаться стабильной. Мне приходилось постепенно увеличивать дозу оксикодона, чтобы сохранить нервы и стабильность.

Немного помолчав, она продолжила:

– Примерно через шесть недель я стала полностью зависимой. Меня трясло, если у меня не было таблеток. Он отправил меня домой с недельным запасом. Чтобы выплатить гонорар моему адвокату, я заложила драгоценности, которые он мне подарил, за копейки. Когда запас таблеток иссяк, я впала в отчаяние. В конце концов, я нашла источник необходимых мне лекарств, но у меня не было денег, чтобы заплатить. Стыдно признаться, но в обмен на наркотики мой поставщик заставлял меня заниматься сексом с ним и его друзьями. Сегодня ночью меня поймали за занятие проституцией и доставили сюда. Поскольку это мое первое правонарушение, залог назначили всего в 250 долларов, но я на мели. И не могу позвонить родителям, чтобы они внесли за меня залог, потому что если сделаю это, они выгонят меня из своего дома, и я окажусь на улице бездомной. Пожалуйста, не позволь такому случиться с матерью твоих детей, – почти неразборчиво говорила она в промежутках между рыданиями.

Как бы я ни ненавидел все, что она говорила и делала в последние три-четыре месяца, я все еще испытывал сострадание. Единственной проблемой было то, что у меня тоже не было денег. Я даже не мог прокормить своих детей. Как мне ей помочь?

– Челси, я – такой же, без гроша в кармане, как и ты. Пьер меня уволил и заставил хакера украсть все мои финансовые активы. Единственный способ собрать $250.00, который я могу придумать, – это получить кредит под залог моей машины. Тебе придется дать мне пару дней, чтобы сделать это, но я этого не сделаю, если ты не согласишься прямо здесь и сейчас на то, что я буду главным опекуном детей, а ты станешь навещать их каждые вторые выходные. Соглашайся, или я уйду.

– Каждые вторые выходные? Разве ты не можешь предложить мне условия получше?

– Неважно. Удачи, Челси, – и я начал вставать, чтобы уйти.

– Ладно-ладно. Каждую вторую неделю. Согласна. Клянусь, на этот раз я не откажусь от своего слова.

Я с облегчением вздохнул.

– Хорошо, Челси. Позвони родителям и скажи, что тебя не будет дома пару дней, пока я что-нибудь не придумаю.

– Я так и сделаю, Пол. Спасибо. Знай, я все еще тебя люблю.

Я ничего не сказал в ответ, встал и вышел из тюрьмы. Как бы плохо мне ни было, я только что встретил человека, которому еще хуже чем мне.

***

На следующий день мои родители взяли детей с собой в поход на пляж на праздничные выходные. Хотели дать мне время в течение нескольких дней перегруппироваться и переосмыслить свою жизнь без необходимости заботиться об их нуждах, а также держать их подальше от Челси. Я решил пока не говорить им о ее тяжелом положении. Не хотел, чтобы разговор зашел о детях, пока не будут проработаны детали.

Было лето, и в тот вечер в центре города проходило большое празднование 4 июля – День независимости. Я пошел, надеясь увидеть несколько дружелюбных лиц и, возможно, получить бесплатный хот-дог. Да, все становилось уже настолько плохо. Там была сцена с живой местной музыкальной группой, развлекавшей собравшуюся толпу. Присутствовало около двух тысяч человек. Я находился примерно в шестидесяти метрах от сцены, когда на нее вышли двое хорошо одетых мускулистых мужчин, взяли микрофон и начали говорить с толпой. У одного из мужчин в руках была алюминиевая бита.

– Привет! Привет всем. Все сегодня хорошо проводят время? – крикнул один из мужчин в микрофон. Вскоре последовали бурные крики и аплодисменты толпы.

– Простите, что прерываем праздник, ребята, но мы ищем Пола Блейлока. Кто-нибудь может сказать, где он сегодня находится? Кое-кто сказал, что он может быть здесь.

Из толпы раздался голос:

– Зачем он вам нужен?

– Хотим преподать ему урок за то, что он злоупотреблял своим положением трудотерапевта и неподобающим образом приставал ко многим женщинам. Одной из них была моя сестра. Может ли кто-нибудь здесь помочь нам? Мы были бы очень признательны.

Человек с битой сканировал толпу, пока говорил его партнер. Вдруг он увидел со сцены меня, и они пошли ко мне, чтобы, вероятно, увести из толпы для жестокого избиения. Никто в толпе не сказал ни слова в мою защиту. У меня было очень плохое предчувствие о том, чем закончится этот вечер. Я застыл на месте и не мог пошевелиться. Двое мужчин пробивались сквозь толпу, быстро пробираясь к моему месту. Затем произошло нечто необычное. Прямо перед тем как они достигли меня, внезапно между мной и двумя мужчинами поставила свою инвалидную коляску восьмилетняя девочка, и все голоса в толпе замолчали, когда она заговорила:

– Господа, когда я недавно попала в аварию и навсегда осталась инвалидом, мистер Блейлок проявил ко мне больше терпения и доброты, чем кто-либо другой, кого я встречала за всю свою жизнь. Он помог мне, когда никто другой не смог помочь, и он – самый хороший человек, которого только можно пожелать встретить. Он – мой друг, и если вы хотите добраться до него, то сначала вам придется пройти через меня.

В толпе из двух тысяч человек на открытом воздухе можно было услышать, как падает булавка. Двое мужчин уже собирались резко оттолкнуть ее с дороги, когда к ним подскочила решительная женщина.

– Парни, если у вас есть хоть малейшее желание прикоснуться к моей дочери, позвольте мне исправить ваши мысли. Вам придется пройти через меня, чтобы добраться до нее, и клянусь, что буду защищать ее своей жизнью. Поднимешь на нее хоть один палец – получишь обратку в ответ!

Сквозь толпу торопливо пробивался мужчина, чтобы добраться до места происшествия, и встал на линию огня перед женщиной.

– Это мои жена и дочь, и если вы хотя бы подумаете о том, чтобы прикоснуться к кому-то из них, я обрушу на вас адский огонь и проклятие, подобных которым вы еще не видели!

Двое мужчин ухмыльнулись, глядя на его хвастовство. Они знали, что смогут легко расправиться с ним, убрать с дороги двух женщин и получить своего человека. Вдруг перед мужчиной вышли пять мускулистых мужчин. Один из них обратился к двум потенциальным нападавшим.

– Этот человек – строительный подрядчик, и мы все работаем на него. Он – самый лучший босс, который у нас когда-либо был, и можем заверить вас, парни: вы не тронете его, пока хоть один из нас будет стоять на ногах.

Затем перед своими храбрыми мужьями встали пять их жен и так далее, пока весь поселок не встал на защиту от угроз в адрес одного человека, благодаря мужеству и восхищению одной восьмилетней девочки-инвалида, подавшей свой единственный голос в темноте этого побежденного человека, весь мир которого за эти несколько мгновений изменился к лучшему.

Вблизи сцены рядом с мэром стоял Грег и тихим голосом обратился к нему:

– Меня зовут Грег Диксон, я работаю в компании New Directions, Inc. Я нанял Пола сразу после колледжа и знаю его уже много лет. Не знаю, кто эти два парня, но я никогда не слышал ни одной жалобы на Пола от кого-либо, будь то мужчина или женщина. На самом деле все, с кем он работал, хвалили его. Никто из тех, кого я знаю, никогда не обвинял его в неподобающем поведении до сегодняшнего вечера. Он был несправедливо уволен с работы без всякой причины, а на его иждивении находятся трое детей. То, что происходит с таким хорошим человеком, как он, неправильно.

Мэр кивнул, поднялся на сцену и взял микрофон.

– Привет всем. Я – Грант Мастин, ваш мэр.

Все повернулись к нему лицом.

– Я хотел бы задать вопрос. Кто-нибудь из присутствующих здесь когда-либо подвергался насилию со стороны Пола Блейлока или был жертвой каких-либо неправомерных действий с его стороны?

В толпе воцарилось молчание.

– Позвольте мне перефразировать вопрос: знает ли кто-нибудь из присутствующих хотя бы одного человека, который когда-либо подвергался насилию со стороны Пола?

Наконец, подняла руку одна женщина.

– В прошлом году моя мать упала и сломала бедро. Ей потребовалось много времени, чтобы вернуться к нормальной деятельности. Мистер Блейлок работал с ней и со мной, чтобы помочь ей восстановиться. Если спросите меня, этот человек – святой. Он делал все, чтобы помочь нам, и никогда не говорил и не делал ничего неподобающего.

Затем один за другим выступали люди и рассказывали свои вдохновляющие истории обо мне, моей доброте и хорошей работе. Мэр прервал свидетельства:

– Я так и думал. Этот человек – один из нас, и на него напал мстительный богач, жаждущий отомстить, потому что этот человек осмелился сказать правду, когда богач испоганил его жену и разрушил его жизнь. Вы все, без сомнения, слышали эти истории и слухи. В этом городе мы, пока я мэр, заботимся о своих. Я понимаю, что его уволили с работы без причины. Вероятно, это – очередные махинации. Нет ли здесь кого-либо, кто в состоянии предложить этому человеку работу с хорошей зарплатой, пока он не встанет на ноги? По всей толпе одна за другой поднимались руки. Менее чем за тридцать секунд было поднято более ста рук.

– Офицеры, – продолжил мэр, – офицеры, задержите этих людей, пока мистер Блейлок не получит возможность безопасно и своевременно уйти. Кроме того, запишите их имена и удостоверения личности на случай, если с ним произойдет что-нибудь еще. Кроме того, я думаю, что для департамента будет разумно запланировать случайное патрулирование возле дома мистера Блейлока, чтобы помочь быстрому реагированию, если потребуется. Мистер Блэйлок, если вы не знали этого раньше, то, как видите, ваш город вас любит. Вы – хороший человек. Эти джентльмены никуда не двинутся, пока вы благополучно не доберетесь до места назначения. Спасибо вам за то, что вы – такой хороший гражданин.

По моему лицу текли слезы. Меня переполняли эмоции, когда я воспринимал все добрые слова и замечания о твердой поддержке. До сегодняшнего вечера я даже не подозревал, что обо мне так хорошо думают. Я поблагодарил всех присутствующих за доброту, и толпа расступилась передо мной как Красное море, когда я выходил из зала.

Мне не хотелось возвращаться в пустую квартиру, и я поехал к близлежащему озеру, решив, что оттуда откроется захватывающий вид на фейерверк, особенно в отражении от воды. Я был нищ, разбит и опустошен, одиноко сидя на берегу озера и взывая к небесам о своем бедственном положении. У меня за душой не было ни гроша, и хотя сегодня вечером я с трудом избежал побоев, очень скоро я останусь бездомным и, возможно, потеряю своих детей, если не поступит серьезное предложение о высокооплачиваемой работе.

Пока сидел на прибрежном песке и раздумывал, не попросить ли у кого-нибудь взаймы, что-то неприятно давило мне в зад. Подумав, что это какой-нибудь камешек, я вытащил его, собираясь выбросить. Но при беглом взгляде оказалось, что это вовсе не камень. Я нашел, как оказалось, очень дорогое кольцо с бриллиантом-солитером.

Обнаруженное кольцо я отвез в крупнейший ювелирный магазин нашего города, работавший до девяти вечера. Когда поинтересовался его стоимостью, менеджер его сразу же узнал и на несколько минут скрылся в подсобке, чтобы позвонить, а затем вскоре вернулся.

– Сегодня у вас счастливый день, мой друг. Это кольцо заказал мне сделать один богатый клиент по индивидуальному заказу. С тех пор он решил навсегда с ним расстаться. Так что, как он сказал, «нашедшему – владей». За изготовление этого кольца он заплатил нам 250 000 долларов. Его себестоимость составляет около $175 000.00. В настоящее время лучшее, что я могу вам предложить за этот изысканный экземпляр, – $150 000.00. Боюсь, что это – максимальная цифра.

Я не мог поверить в свою удачу.

– Согласен. Сколько наличных у вас сейчас в магазине? – спросил я.

– Точно не знаю, сэр, не проверив. Дайте минутку.

Пересчитав кассу, он объявил:

– Чуть больше 1200 долларов, сэр.

– Хорошо. Я возьму $1 200, 00 наличными и чек на $148 800, 00. Договорились?

Ювелир улыбнулся и ответил:

– Согласен, сэр, – и мы пожали друг другу руки.

Выйдя из ювелирного магазина в приподнятом настроении, я сразу же поехал в тюрьму и внес за Челси залог в 250 долларов, посадил ее в такси и оплатил проезд до дома ее родителей. Она горячо благодарила меня за то, что я оказался хорошим человеком.

Следующей остановкой был продуктовый магазин, чтобы пополнить запасы в моей кладовой и холодильнике в квартире. Буфет был совсем пустым. Когда я нес первые два пакета из машины в квартиру, все вдруг почернело.

***

Я вяло пришел в сознание в больничной палате перед лицом улыбающегося ангела.

Я хрипло прошептал:

– Неужели я умер и попал на небеса?

– Пол? Ты очнулся?

В моих глазах все вращалось, пока я изо всех сил пытался сосредоточиться.

– Кто-нибудь, пожалуйста, вызовите врача! – слышал я крик во всю мощь ее легких. – Мне кажется, он пришел в себя.

Вскоре появился больничный врач и провел целый шквал всесторонних проверок, щелкая пальцами, светя фонариком в глаза и перепроверяя все мои показатели. Через пятнадцать минут он, казалось, почувствовал облегчение.

– Я – доктор Хаусманн. Вы нас здорово напугали, мистер Блейлок. Как чувствуете себя сейчас?

– Как будто меня переехал самосвал, – ответил я. – Голова раскалывается.

– Это понятно, мистер Блэйлок. Вы уже три дня находитесь в медикаментозной коме. Мы вывели вас из коматозного состояния четыре часа назад. Вы получили серьезную травму головы, в результате чего – отек мозга. Над тем, чтобы вернуть вас в сознание, работали несколько экспертов.

– Что? Но как? – в недоумении спросил я.

– Здесь – ваша жена, Хелена. Она лучше объяснит, как вы здесь оказались. Когда это случилось, она была на месте происшествия, поэтому оставлю ответы на эти вопросы ей. Я воодушевлен тем, что вам сейчас настолько хорошо, но из леса вы еще не выбрались. Мы бы хотели оставить вас еще на несколько дней, чтобы убедиться, что отек остается под контролем.

Я знал, что у меня все еще туманная голова, но жена?

– Спасибо, доктор, – сказала Хелена. – Обязательно дам вам знать, если возникнут какие-либо проблемы.

Доктор кивнул и удалился.

Я посмотрел на прекрасного ангела, парящего надо мной. Это зрелище вдохновляло мою душу.

– Я что-то пропустил? Когда ты стала моей женой?

– Когда тебя привезли, мне пришлось сказать, что ты – мой муж, чтобы мне разрешили находиться в твоей палате, когда я смогу приезжать. А поскольку я предоставила им информацию о твоей медицинской страховке, остальное они просто додумали.

– Медицинская страховка? Но у меня нет никакой медицинской страховки. Когда увольняли с работы, мне сказали, что выплаты по страховке COBRA будут стоить мне $3, 000.00 в месяц. Я не мог себе этого позволить, не имея дохода, поэтому отказался от страховки COBRA.

– Знаю, Пол. Я подозревала, что может произойти нечто подобное. У меня есть компания, которую я основала много лет назад. Это консалтинговая компания, через которую я выставляла все счета за услуги, оказанные Пьеру, когда работала на него. Помнишь ли ты, как подписывал тот документ у меня в аэропорту?

– Думаю, да, а что?

– Это было трудовое соглашение, признающее тебя новым консультантом моей компании, а значит, включающее тебя в программу медицинского страхования моей компании. Это было на случай, если с тобой случится нечто подобное. Не забывай, я довольно хорошо знаю Пьера. И хотя надеялась, что так он с тобой не поступит, меня это не удивляет.

– Я... я не знаю, что сказать, Хелена. Ты удивительная и самоотверженная женщина. Честно говоря, я бы с самого начала хотел жениться на тебе, а не на Челси. К сожалению, тогда я тебя еще не знал.

Когда она улыбнулась мне, ее глаза увлажнились.

– МОИ ДЕТИ! С ними все хорошо?

– Да, Пол, твои мать, отец и сестра – у меня на попечении. О них хорошо позаботились, будь уверен. Каждую свободную минуту я была здесь, но когда меня здесь не было, я была в твоей квартире, заботилась об Эмбер, Ниле и Ронде. Они по тебе скучают, но понимают, что ты ранен и находишься в больнице. Сейчас ты, наверное, задаешься вопросом, как оказался здесь? Ты многого не знаешь, и я постараюсь ответить на твои вопросы. Но прежде чем все объяснить, я хотела бы, чтобы ты посмотрел вот это видео, снятое на мой мобильный телефон в ночь, когда на тебя напали.

То, что я увидел, было ночным изображением, в свете ближайшего уличного фонаря. Я шел к своей квартире с двумя пакетами продуктов, когда ко мне сзади подошел невидимый бандит и нанес сильный удар алюминиевой бейсбольной битой по затылку. Я упал на землю как тряпичная кукла. Двое мужчин приблизились и ухмыляясь встали надо мной. Мужчина с битой снова поднял ее, словно собираясь добить меня еще одним ударом по голове. Из ниоткуда появилось быстро движущееся пятно. Некий мужчина отбил биту во время замаха, не дав ей ударить меня по голове во второй раз. Он быстро принял оборонительную позу напротив двух мужчин, которых я теперь узнал по празднованию четвертого июля в центре города. Это был Джеральд! Какого черта?

Человек с битой сильно замахнулся на Джеральда, легко увернувшегося от ожидаемого удара. Когда бита продолжила свой полет, Джеральд, защищаясь, нанес мужчине сильный удар костяшками кулака в горло. Мужчина выронил биту, мгновенно упал и схватился за горло, корчась на земле в явном страхе. Джеральд коротко переговорил с другим мужчиной, но звука не было. Второй мужчина внезапно поднял руки в знак покорности. Джеральд позвонил по телефону, и менее чем через две минуты приехала полиция. Пока полиция приближалась, Джеральд на десять секунд склонился над раненым мужчиной, а затем встал. После этого видеоклип закончился.

– Когда вы с Джеральдом приехали сюда? Разве он все еще не работает на Пьера? Почему он защищал меня? Что случилось с записью? Почему к ней нет звука?

– Постараюсь сделать все возможное, чтобы ввести тебя в курс дела, Пол. Вскоре после того как меня нанял Пьер, мы с Джеральдом некоторое время состояли в открытых отношениях. Он знал, что Пьер время от времени использовал меня для развлечения других мужчин, и за то время, пока мы встречались, окунул свой фитиль не в одну женщину. Хотя примерно через шесть месяцев мы и перестали встречаться, но остались очень хорошими друзьями и прикрывали друг друга. Я доверила ему свой новый номер предоплаченного мобильного телефона. Джеральд позвонил мне и сообщил, что Пьер потребовал от него нанять головорезов, чтобы те забили тебя до смерти за то, что ты опорочил его. Совесть Джеральда не могла этого допустить, и он отказался. После этого он ушел от Пьера и приехал сюда, в Штаты, чтобы защитить меня и тебя. Я написала ему, что приеду присматривать за тобой, но он настоял на том, чтобы быть здесь, чтобы защитить прежде всего меня и, по доверенности, тебя. Каждый раз, когда я тебя навещаю, он стоит на страже у дверей твоей больничной палаты. Он и сейчас там.

Она продолжила:

– Я намеренно заранее отключила запись звука на своем мобильном телефоне. Нам пришлось предоставить полиции записанные мной доказательства того, что Джеральд действовал в целях самообороны и защищал тебя от дальнейшего вреда, но в то же время исключить его разговор.

– После того как Джеральд нанес удар тому что с битой, он сказал другому парню с кастетами, что его друг умирает и он ничего не может с этим поделать. Он пригрозил мистеру Кастету аналогичной участью, если тот не согласится немедленно признаться полиции в их договоренности с Пьером об устранении тебя и не будет готов дать показания в открытом суде. Джеральд сообщил, что тюрьма и заключение не являются для него препятствием, и что его дружки внутри закончат дело за него.

– Это сработало. Он запел как соловей. Убедившись в его сотрудничестве, Джеральд разобрал чернильную ручку Bic, случайно оказавшуюся у него в кармане рубашки, встал на колени, сделал надрез перочинным ножом и вставил трубку ручки в надрез, спасая ему жизнь импровизированной трахеотомией.

Я был потрясен до глубины души, медленно впитывая все, что она мне рассказывала.

– Почему ты здесь, Хелена? Зачем тебе рисковать своей безопасностью ради пустяка? И как же твой кайманский любовник?

Хелена одарила меня улыбкой, озарившей бы небо. Если бы к ее спине была пристегнута пара крыльев, я бы поклялся, что она – настоящий ангел. Никогда раньше я не видел ее с такой стороны.

– Все не просто так, Пол. И если ты попросишь меня уйти после моего ответа, я больше никогда не открою твою дверь. Мужчина, с которым я очень сблизилась в колледже – Анри Рейнар. Собственно говоря, до недавнего времени я бы назвала его своим лучшим настоящим другом. Он красив как день, и все девушки в колледже вожделели его, включая меня, но была одна проблема. Он – гей. Меня привлекли в нем его открытость, чистота характера и любовь. До недавнего времени я никогда не видела, чтобы кто-то любил настолько сильно как он. Когда я спросила, не могу ли пожить у него в Джордж-Тауне, пока не закончится все это с Пьером, он спросил, как скоро я смогу приехать, и пообещал мне безопасность до тех пор, пока я буду в ней нуждаться. Он – отличный друг.

Она продолжила:

– Именно когда я жила у него и его мужа Франко, Анри объяснил, что такое сердечные дела. Любовь, настоящая любовь – это то, что ускользало от меня всю мою жизнь. Во время своего горького развода, когда мне было семь лет, мои родители накачивали меня наркотиками. Оба использовали меня как пешку в своих ненавистных ругательствах в адрес друг друга. Я оказалась в центре событий и чувствовала себя ответственной за их неудачу. Этот опыт настроил меня против брака и любой веры в то, что меня ждет «счастливая жизнь». Я закрыла свое сердце от всех, кроме Анри, а его встретила только в колледже. У меня было много свиданий, не пойми меня неправильно, но все они были для меня лишь встречами ради секса. Я использовала мужчин так же, как они использовали меня. В моей жизни не было счастья и любви. Любовь для меня была парадом удовлетворенной физической похоти.

– Мне очень жаль, что у тебя был такой ужасный опыт в детстве, Хелена. Твои родители, которые должны были оградить тебя от боли в той ситуации, использовали тебя как оружие. Это – не твоя вина.

– Сейчас я это понимаю, Пол, но в то время этого не знала. Любовь между Анри и Франко была настолько ощутимой, что я могла к ней почти прикоснуться. Я отчаянно хотела этого в своей жизни, но мое сердце было закрыто. Я не знала, как любить. Он пытался мне объяснить, что такое любовь, но у меня ничего не получалось. Я думала, что это – некий долг, который пара несет друг ради друга. Он объяснил, что любовь – это дар, а не обязанность. Я спросила, откуда он знает, что любит Франко. Его ответ меня удивил. Он сказал, что любовь невидима. Но ради него Франко делает невидимое видимым. Когда они смотрят друг на друга, в одном этом взгляде происходит обмен невозможным объемом информации. Эта концепция все еще оставалась для меня чуждой, пока Франко не предложил свою идею.

Она продолжила:

– Он взял напрокат Blu-ray версию фильма/мюзикла «Мулен Руж». Конечно, будучи француженкой, я хорошо знала историю этого места, но, как ни странно, никогда не видела фильма с Николь Кидман и Юэном МакГрегором, сыгравшими в нем персонажей Сатин и Кристиана. У них очень хороший домашний кинотеатр, и в тот вечер мы втроем смотрели фильм. Франко сказал, что если и после просмотра этого фильма я не пойму, что такое любовь, то у меня мало надежды.

– Пол, это был опыт, изменивший мою жизнь. Да, сюжет фильма банален и перегружен, но этот фильм источает любовь с начала и до конца. Цитата из фильма, которую я никогда не забуду: «Самое великое, чему ты когда-либо научишься, – это любить и быть ответно любимым». Как будто этот фильм создан только для того, чтобы научить меня тому, что такое опыт любви. К концу фильма я плакала навзрыд, и мое сердце было полностью занято. Когда они пели «Come What May», я никогда прежде не слышала более совершенного способа описать любовь, чем слова этой песни. Эти слова сделали для меня невидимое видимым. Я бы спела ее тебе прямо сейчас, но не успею пропеть и половины, как превращусь в слюнявое месиво. Затем Анри завершил мое образование этим глубоким заявлением. Он сказал: «Хелена, ты никогда не познаешь любовь, если не отдашься ей». Пол, мое сердце растаяло в лужу прямо тогда и там, из-за одного всепоглощающего осознания.

По ее лицу текли слезы, в то время как она улыбалась. Хелена взяла меня за руку, посмотрела прямо в глаза и сказала:

– Я люблю тебя, Пол. Я ЛЮБЛЮ тебя. Этих слов я не говорила никому, с тех пор как мне было семь лет. До тебя ни один мужчина в моей жизни не был их достоин. Когда впервые встретила тебя, я подумала, что ты – точная копия Пьера. Я знала, насколько он развратен, и давала ему то, что он хотел. Как я уже говорила, мне за это хорошо платили. Я ошибочно полагала, что твой характер совпадает с его характером, и думала о тебе так же, как о нем. Я ошибалась. Ты чист сердцем. Живешь по пословице «поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой». Никогда раньше я не встречала никого, кто бы ставил нужды других выше своих собственных. Я видела тебя с этими тремя детьми-ангелами. Видела, как со мной ты всегда был исключительно честен. Пол, ты делаешь невидимое видимым. Теперь я вижу и чувствую любовь, исходящую из каждой поры твоей кожи.

Хелена положила голову мне на грудь и заплакала на моей груди слезами любви. Я снова был тронут до глубины души. Никто, даже Челси, никогда раньше не выражала такой любви ко мне. Внезапно я почувствовал в своей душе тепло, которого не было слишком долго. Снова засиял свет любви. Я взял ее руку в свою и без колебаний сказал:

– Хелена, ты – больше чем я мог надеяться, и гораздо больше чем я заслуживаю. Когда разведусь с Челси, ты выйдешь за меня замуж?

Она обняла и сжала меня настолько сильно, что я подумал, что у меня глаза выскочат из орбит.

– Да, ДА! Тысячу раз ДА! – кричала она.

– Я хочу, чтобы сейчас ты поняла, что я не буду делиться. Тебе придется до конца жизни быть со мной эксклюзивной, – объяснил я, прежде чем поцеловать ее.

– Дорогой, я бы и не хотела, чтобы было по-другому. Я – женщина одного мужчины до конца своей жизни. У тебя никогда не будет причин сомневаться во мне. Я едва ли выпущу тебя из поля зрения.

***

Когда я смог вернуться домой, Хелена осталась там со мной, чтобы помогать ТОЛЬКО при том условии, чтобы я спал в своей кровати, а ей позволял спать на диване. Джеральд попрощался и исчез неизвестно куда. В дополнение к моей благодарности я предложил ему немного денег за оказанные услуги. Он лишь сказал, что он мне не по карману, и усмехнулся.

На следующем заседании арбитража Челси сдержала свое слово, и мы вместе подписали документы, в которых были прописаны все условия нашего соглашения об опеке. Адвокат сказал, что он как можно скорее получит постановление, утвержденное судьей, и на этом встреча закончилась. Воодушевленный, он назначил еще одну встречу через две недели, чтобы урегулировать наши разногласия по поводу развода. Мы ушли вместе, и я пригласил ее на кофе, чтобы сделать ей предложение.

Когда кофе и пончики были поданы, я начал.

– Как ты себя чувствуешь, после того как побывала в тюрьме, Челси?

– Не собираюсь лгать. Было нелегко. Я стараюсь изо всех сил сопротивляться своей тяге, но она неумолимо берет верх. Время от времени я все еще посещаю своего дилера и меняю минет на несколько таблеток, чтобы выжить. Но с такими темпами я, возможно, буду обслуживать его еще долгое время.

– Что если бы я предложил тебе выход из этого, Челси, спасательный круг? Ты бы его приняла?

– Это зависит от того, что за выход и чего это будет мне стоить, – ответила она.

– Мы с тобой, в конце концов, все равно разведемся. Ничто этому не помешает. Но если будешь со мной бороться, то сможешь лишь замедлить этот процесс и продлить его и расходы для нас обоих. Поэтому у меня есть предложение.

– Слушаю, – поддержала она.

– Есть реабилитационный центр и дом для наркоманов на полпути к окраине города – «Не оглядываясь назад». Я его проверил, и это действительно так. У них есть четырехмесячная программа реабилитации, стоящая двадцать тысяч. Вопрос об опеке над детьми уже решен. У нас нет финансовых активов, которые нужно делить. Если бы были, я бы с радостью отдал тебе половину. Я могу послать тебя ко всем нашим бывшим менеджерам, которые подтвердят, что все исчезло. Я считаю, что за всем этим стоял Пьер. Один добрый человек щедро подарил мне ювелирное изделие, которое я превратил в наличные, как ты сделала это с подарками Пьера, чтобы помочь мне обеспечить детей и прожить, пока я не встану на ноги с другой работой. Если на следующем арбитраже согласишься подписать документы о разводе без возражений, я спонсирую тебя на все двадцать тысяч, чтобы ты смогла очиститься и начать новую жизнь с чистого листа. Если ты останешься в программе в течение всех четырех месяцев и получишь от них чистое заключение, то я выдам еще десять тысяч наличными в день твоего выхода. Это – лучшее, что я могу предложить тебе в сложившихся обстоятельствах. Что скажешь?

– Ты ведь женишься на Хелене, не так ли?

– Если она согласится, то да.

– Я так и думала. Значит, для меня нет никакой надежды? Для нас?

– Прости, Челси, но нет.

Она долго молчала в задумчивости. Я молча наблюдал, как на моих глазах происходит процесс принятия ею решения.

– При одном условии, Пол. Я соглашусь на твое предложение и дам тебе свободу жениться на ней в соответствии с условиями, которые ты только что изложил, если ты дашь мне еще кое-что, прежде чем сегодня мы разойдемся в разные стороны.

– Что именно?

– Поцелуй, – заявила она. – Обними меня и подари мне последний страстный поцелуй как муж жене. Мне нужно это от тебя ради завершения. Для меня это будет означать, что мы расстаемся полюбовно. Я никогда не буду просить о чем-либо другом. Но хочу почувствовать ту страсть, которую ты когда-то испытывал ко мне, не сдерживаясь. Если сможешь дать мне то, что хочу я, тогда я дам тебе то, чего хочешь ты.

Я посмотрел в ее глаза и увидел в них такую тоску по мне, какой не видел уже много лет. Я обдумал ее просьбу. Я все еще на ней женат и не могу жениться на Хелене, пока наш развод не будет оформлен, а это значительно ускорит процесс. Я также подумал о том, чей возможно, она недавно сосала член, чтобы получить свою последнюю порцию удовольствия, и эта мысль была неприятной. Насколько я знал, ее рот может быть заражен. Я не мог выбросить из головы эту мысль.

– Я скажу тебе, что сделаю, Челси. Чтобы тебе было чего ждать, когда твой разум будет чист и свободен от наркотиков, в тот день, когда мы с Хеленой заберем тебя из реабилитационного центра, чтобы вручить тебе твои десять тысяч долларов, я возьму тебя в свои объятия прямо тогда и там и подарю тебе страстный поцелуй, который мы оба запомним надолго. Даю тебе в том свое слово. Договорились?

Она на секунду задумалась, улыбнулась и сказала:

– Идет.

Мы пожали руки. Я знал, что когда принимают пациентов на реабилитацию, частью процесса является тестирование на венерические заболевания. Я знал, что после выхода из программы она будет полностью чиста и свободна от болезней. Я обязательно расскажу Хелене о своем обещании и его причине. Она никогда не почувствует угрозы со стороны Челси.

Челси подписала документы о разводе, как мы и договаривались, и наш развод будет оформлен еще чуть менее чем через восемь месяцев. Развод в Северной Каролине занимает минимум год, а если одна из сторон сопротивляется, то и больше.

Чтобы отпраздновать подписание документов о разводе, я пригласил Хелену и детей на ужин. Конечно, мы не сообщили детям о причине, но мы с Хеленой были взволнованы. На следующий день мы с ней отправились на поиски дома, не для того чтобы купить, но я хотел снять дом с четырьмя спальнями, чтобы у нее была своя, и она могла бы избавиться от этого жалкого дивана.

Мы переехали меньше чем через неделю. На той же неделе Челси договорилась о госпитализации в реабилитационный центр. Я отвез ее в центр и внес предоплату наличными.

***

В пятницу после обеда я ехал обратно, после того как высадил Челси. Во время поездки я позвонил родителям Челси, чтобы сообщить им, что она благополучно устроилась в клинике, и спросил, не хотят ли они забрать своих трех внуков на выходные. Я все еще был с ними в хороших отношениях, и они ценили то, что я делаю, чтобы помочь Челси поправиться. Они ухватились за этот шанс. Сказали, что приедут за ними через сорок пять минут. Я сказал, что мы заберем их обратно в воскресенье днем.

Хелена бросила на меня недоуменный взгляд в пустом доме, после того как детей забрали на выходные.

– Дорогая, документы о разводе уже подписаны. Насколько понимаю, мы с Челси уже в разводе. Ожидание документов – простая формальность.

Она одарила меня понимающей улыбкой.

– Ну, чертовски вовремя! – И она накинулась на меня, пока мы сдирали с себя одежду, оставляя след из разбросанных вещей от входной двери до спальни.

В ту первую ночь мы занимались страстной любовью четыре раза, прежде чем окончательно заснуть в объятиях друг друга. Не могу представить себе двух тел, более идеально подходящих друг другу, чем наши. Конечно, она уже много раз бывала с телом, идентичным моему, но сказала, что это ни с чем не сравнить. Она говорила, что наша близость – самое удивительное ощущение в ее жизни. Она даже не представляла, что может быть так.

Мы прошептали в темноте слова: «с этого дня любить и оберегать». Мы не утруждали себя одеждой все выходные, пока не забрали детей. До свадьбы мы жили в отдельных спальных комнатах ради детей, но каждую ночь, когда они были у себя, мы этим пользовались.

***

Четыре месяца спустя я сдержал свое слово, когда мы с Хеленой подъехали к реабилитационному центру «Не оглядываясь назад». Хелена стояла у машины, держа в руках большой конверт, в котором лежали сто стодолларовых купюр. Я взял Челси за руку, когда она, спотыкаясь, шла к нашей машине, и притянул ее прямо в свои объятия. Она выглядела на седьмом месяце беременности.

Она широко улыбнулась, когда я подарил ей один из самых горячих и страстных поцелуев, которые когда-либо дарил. Хелена с юмором воспользовалась конвертом, обмахиваясь им как веером, будто наш палящий жар был слишком сильным. Когда мы, наконец, разорвали затянувшийся поцелуй, Челси громко рассмеялась, когда Хелена протянула ей конверт.

– Я должна принести тебе самые большие извинения, Пол. Здесь у них хорошие терапевты и консультанты. Я многое узнала о себе, и то, что я увидела, мне не понравилось. Ты спас мне жизнь, и я буду благодарна тебе до конца своих дней. Хелена, он, безусловно, самый лучший человек, которого я когда-либо знала. Заботься о нем и будь ему верна, и он будет любить и почитать тебя до конца своих дней. Учись на моей ошибке. Слышала поговорку: «синица в руке лучше журавля в небе»? Пол – это та самая птица в руке. Никогда не отпускай его ни по какой причине.

Хелена милостиво обняла Челси и поблагодарила за совет. Мы отвезли Челси в дом ее родителей, и она объяснила, что собирается использовать предоставленные нами деньги, чтобы обставить квартиру. Реабилитационный центр организовал для нее работу секретаря, к которой она должна была приступить на следующий день. Она также сказала нам, что ребенок будет постоянно напоминать ей о ее неудаче и предательстве. Она решила отдать его на усыновление.

Как только заявление о завершении развода попало в почтовый ящик, Хелена сразу же приступила к заблаговременному планированию. У нас была большая свадьба во Франции, в большом соборе с органом. Я думал, что это – излишество, но для Хелены это была первая свадьба, и она хотела получить весь свадебный опыт. Ее мать пригласила на свадьбу многих знатных и важных людей, с которыми работала в консульстве. Она была потрясена тем, что ее прежде замкнутая дочь настолько полно отдалась одному мужчине, особенно тому, кто выглядел так же, как Пьер. Она была рада за Хелену, и они вдоволь наплакались о своем нелегком пути к примирению.

Во Франции против Пьера Дюмона был подан коллективный иск от двадцати истцов, среди которых был и я. Он также был привлечен к уголовной ответственности за нападение на меня и попытку убийства. Хелена знала в Париже одного юридического орла, которому доверила вести дело против Пьера от моего имени отдельно по уголовным обвинениям. От нас не требовалось присутствовать ни при рассмотрении ходатайств, ни при судебном разбирательстве. Адвокат сказал, что явление нас вдвоем лишь усугубят атмосферу цирка.

***

Прошло больше года, прежде чем колеса правосудия во Франции добрались до вынесения решения. За участие в разрушении двадцати браков Пьера признали виновным и обязали выплатить сорок миллионов евро в совокупности, по два миллиона евро каждому из двадцати участников группового иска.

Что касается уголовных обвинений, Пьер был признан виновным в сговоре с целью совершения нападения и сговоре с целью совершения убийства благодаря показаниям мистера Брасс Наклза. Впоследствии Пьера приговорили к двадцати годам тюремного заключения и обязали выплатить мне дополнительно десять миллионов евро, а также передать в полную собственность компанию New Directions Occupational Therapist, которую он приобрел, чтобы уволить меня. Юридический орел Хелены оказался акулой. Я был очень доволен исходом дела.

Медицинская комиссия уведомила меня, что их расследование показало, что я чист как ангел, и что никаких действий против меня или моих профессиональных полномочий предприниматься не будет.

Хотя мне больше не требовалось работать, я по-прежнему любил помогать людям, поэтому не мог оставаться в стороне. Я стал любимым генеральным директором компании New Directions и продолжал относиться ко всем так, как хотел бы, чтобы относились ко мне.

После того как мы с Хеленой построили дом нашей мечты, я построил второй по соседству и перевез в него своих родителей, с радостью отдав им чистое право владения без ипотеки. Эти траты были лучшими, которые я когда-либо делал. Мы с Хеленой также оплатили обучение в колледже двух детей Аниты и Даррена.

Эмбер, Нил и Ронда получили двух сводных братьев с разницей в год, так как мы пополнили нашу семью. Верная своему слову, Хелена держалась рядом со мной и никогда, ни разу не дала мне повода задуматься о ее верности.

Через пять лет после реабилитации Челси вышла замуж за одного из продавцов в своем офисе. Она не пропустила ни одного свидания с детьми. Мы с Хеленой не осуждали ее за то, что она присутствует в их жизни. Насколько нам известно, Челси никогда не порицала меня перед детьми, а наоборот, мы оба были добры друг к другу. Когда пришло время, я проводил Эмбер и Ронду к алтарю на их свадьбах и был очень гордым отцом.

Становясь год от года старше, я никогда не забывал и по-прежнему был благодарен той маленькой восьмилетней девочке в инвалидном кресле, чей самоотверженный поступок мгновенно изменил мою жизнь к лучшему. Я с содроганием думаю, насколько другой была бы моя жизнь, если бы у нее не хватило мужества смело встать между теми мужчинами и мной и поднять свой единственный голос.

Вдохновение из песни One Voice Барри Манилоу.